Текст книги "Эмиссар. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Валерий Листратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 24

Наше продвижение сильно тормозится, но ненадолго. Кажется, в какой-то момент турки понимают, что их уничтожают и с той и с другой стороны. Их бойцы просто теряют волю к сопротивлению.

Все время, пока к нам отправлялись боеспособные отряды, турки не могли представить, что мы для них опасны. И только отступление последнего что-то меняет в их рядах. Османы чувствовали себя победителями, а потом внезапно буквально за минуты сплочённость их отрядов исчезает, и турки ищут спасения в домах, пытаются пробиться сквозь наши отряды, прячутся – и все это вразнобой.

Отряды Милоша и Стефана успевают осматривать все дома, рядом. Причем постепенно все дальше и дальше от моего контура.

Тени тоже последнее время на нас не нападают, они просто кружатся рядом и перестают задевать тех бойцов, которые выходят из-за поля. Просто потому, что с момента, как турки перестают организованно сопротивляться и нападать, внимания у нас хватает на то, чтобы контролировать и страховать наших бойцов на довольно большом расстоянии, которое уже не ограничивается моим контуром.

Отряды же балканцев так и не оставляют за собой раненых. Добивают всех, кого находят. А находят они всех.

Но сейчас, по крайней мере, они не впадают в кровавое исступление. Сейчас и Милош, и Стефан контролируют своих бойцов. Словно бы что-то меняется. Дело минут, даже может быть в каком-то смысле секунд, но результат становится очевидным и для турок, и для нас. Мы идём к центру площади, постепенно сжимая спираль.

И тварь со своей стороны практически перестаёт прятаться. Она уничтожает оставшихся османов уже вполне конвейерными темпами. Буквально идёт сквозь их ряды, как коса идёт сквозь пшеницу со щупальцами теней вокруг себя. И ведь по ней точно попадают стреляющие. Мольфар периодически содрогается от попадания залпов и даже от одиночных выстрелов, но видимого результата это всё не приносит. Словно он становится практически бессмертным.

И это тоже добавляет паники турецким стрелкам. Сейчас они уже прекращают организованные действия, они пытаются хотя бы куда-нибудь сбежать, но с краёв спирали мои големы, изнутри тварь, а спираль заканчивает совершенно неуязвимый отряд в нашем исполнении. Да еще и Коштева я иногда ощущаю. Тот тоже успевает собрать часть своей добычи.

Да османы бы даже и сдались, но сдача не интересует никого. Честно говоря, тот ужас, который чувствую от бойцов противника, меня буквально вымораживает. Стараюсь отсекать чёткость восприятия с той стороны, потому что знать, что ты обречён, это вовсе не то же самое, что иметь хоть какую-то надежду. А надежды у них нет.

Весь полк, переброшенный частями в эту долину, обречен. Большая часть его уже легла или превратилась в прах, а меньшая – умирает быстрыми темпами.

Мы словно бы договариваемся с тварью, что встретиться нам с ней всё равно придётся и, скорее всего, на площади. Всё-таки это место её силы, и для неё это самое удобное.

Так что, как только площадь становится мне доступна для хоть каких-то манипуляций, я начинаю готовиться.

Бывшего мольфара мы видим ещё пару раз. Но его вид, конечно, ужасен. Вся одежда висит клочьями, местами слезает кожа и видны мышцы. Даже лица не видно за слипшимися от крови волосами. Ощущения от него крайне неприятные, но при этом он не является нежитью. Того же самого чувства, что помню по нападению быстрых мертвецов, здесь нет. Он абсолютно живой, совершенно безумный. Понимаю, что тени его каким-то образом лечат, причём лечат в постоянном режиме и сильно за гранью понимания. Мольфар прекращает прятаться вообще.

Турки бросаются на нас, как на самых понятных врагов. Иногда скооперировавшись, иногда просто толпой. Но что могут сделать неодарённые в любом количестве при наличии действующих магов? Фактически ничего. И ведь отпустить их тоже не получится. У балканцев к ним слишком большой счёт, тем более здесь именно горные стрелки. С ними они воюют не первый год, и турки у всех бойцов никакой реакции, кроме ненависти, не вызывают вообще.

К площади мы подходим примерно в одно время. Бывший мольфар выходит на край площади, наша группа выходит на противоположный. Осман, в моём ощущении, на расстоянии метров триста в каждую сторону не остаётся вовсе. Думаю, и в долине их уже не остается. Я почти уверен, что даже оставшийся снайпер со склона до выхода из долины не добежал.

Из живых около площади я чувствую только бывшего мольфара и наш отряд. При этом Йована, ещё одного, вроде как выжившего воеводу, я тоже не чувствую. Кажется, он пал жертвой либо своего мага, либо турок, но в любом случае деться никуда отсюда он не смог бы. Вместо людей, которых мы не смогли разбудить, на площади нас встречает толстый слой праха. Наверное, до щиколотки.

Отдаю команду големам, те атакуют и бывший мольфар скрывается под четырьмя гибкими телами. Я не очень верю, что они смогут победить монстра, но проверить было разумно. Только то, что происходит, поражает меня ещё больше. Мои големы осыпаются практически мгновенно глиной и песком. А амулеты перестают реагировать. Я их чувствую, и при желании соберу, но они словно бы становятся полностью «пустыми». Хотя может, и не словно.

Хорошо, что действие получается похожим на смерть обычных людей – вряд ли кто-нибудь понял, что это искусственные тела. Уж больно похоже големы осыпаются, да и шарики мои среди этих куч пыли враг кто найдёт. Да и потом, сделать четыре накопителя – не самая большая проблема.

А вот то, что монстр полностью разряжает четыре серьёзных накопителя, причём буквально за секунды немного беспокоит. Все же это говорит о его всеядности.

Монстр взглядом выцепляет меня. Не уверен, что существо сейчас видит зрением. Видимо, всё-таки это больше какое-то ощущение, но это чувство направленного взгляда вполне себе воспринимаю. Вокруг него бьются десятки чёрных щупалец, и некоторые даже, чуть-чуть удлинившись, пытаются достать до моего контура. Обжигаются и возвращается обратно к монстру, и существо замирает в нерешительности. Но контур очевидно прогибается под их ударами.

– На площадь не выходить! – командую. – Лучше вообще держитесь строго за мной.

Мольфар тут же переводит то, что я говорю, своим бойцам. Народ тут же делает шаг назад.

Монстр ловит мой взгляд и делает шаг вперёд, снова приглашая меня на площадь. А я принимаю этот вызов и тоже делаю шаг на площадь, рукой останавливая всех своих бойцов.

– Может, мы сбежим? – спрашивает старый маг.

– Боюсь, что уже не успеем, да и изначально не могли. – качаю головой. – Да и вы не сможете. Всё же я его вряд ли задержу достаточное время, чтобы вы смогли покинуть долину. Но на самом деле не переживайте, всё нормально будет.

– Макс, ты уверен? Чем мы можем помочь? – спрашивают мои маги.

– Только если есть накопители. В руки мне дайте.

Алекс и Виталий отдают мне по оставшемуся кристаллу. Это немного, но с моими – это в принципе очень приличный объём.

Существо не сильно торопится, потому что в общем и целом оно считает себя хозяином положения – мои атаки не нанесли ей никакого вреда до этого. Разве что заставили обратить на меня внимание. Его щупальца тьмы обжигаются о мою защиту, но её всё-таки продавливают, и он это, очевидно, чувствует. Так что оно вообще не боится. Оно скорее прикидывает, какой из меня десерт.

Именно такой, гастрономический, скорее, интерес, у него в сигнатуре.

Пару секунд, и мы начинаем сближаться.

Всё-таки рассчитал я неплохо. Естественно, я ждал, что этот монстр не сможет пройти мимо такого вкусного меня. Так что и наше окончание забега напротив этой твари было отнюдь не случайным. Всё же в пределах двухсот-трёхсот метров я сигнатуры чувствую, отличаю на удивление теперь хорошо. А поведение существа просчитать удаётся.

Монстр делает ещё пару шагов вперёд. В какой-то момент не выдерживает и почти срывается на бег.

А я тут же выстреливаю шариками, которые вовремя тварь тормозят, хоть и не наносят ей урона, и активирую ритуальный рисунок. Не зря же весь путь долго подготавливал его на площади.

Тварь замедляется на секунду, на две секунды, на три и словно бы останавливается в движении. Магия уходит как в чёрную дыру.

Магия из накопителей, которая проходит сквозь меня, чуть ли не прожигает руки. Накопители рассыпаются один за другим, просто не удерживая такого напора энергии. Я их перебираю по одному, но течения силы недостаточно.

Пси тоже улетает, как в трубу, но магию пока контролирую – пси-то у меня много. Кристаллов просто завались еще.

Монстр всё сопротивляется и сопротивляется. Он не понимает, что с ним происходит, но при этом плотность его пси таково, что магии ритуального рисунка недостаточно, чтобы нанести ей хоть какой-то ущерб. Рвущаяся вперед тварь делает шаг. Медленно, да, но она делает шаг ко мне.

– Кажется, я вовремя, – слышу голос Кощея. Вот уж кто оторвался на полную. Не отвлекаюсь. Рисунок сейчас важнее много чего. Это жить не должно.

Кощей кладёт свои ледяные руки мне на шею, и в меня буквально вливается поток целительской энергии. Энергии, очень близкой к целительской. Вот только не совсем она. Похожа, но с довольно неприятным затхлым привкусом. Успеваю ощутить и пускаю ее тоже в дело. Но, собственно, чего я ожидал? Знаю, кто этот человек.

Концентрируюсь только на рисунке. Следить за тенями вокруг уже точно не могу.

– Помогайте, если хотите остаться в живых, – почти усмехается Кощей.

Вот, кстати, из всех нас, больше всего шансов остаться живым и относительно целым, как раз у него, если не справлюсь.

Оба мага кладут руки мне на плечи, да и старый мольфар умудряется присоединиться. Видимо, каким-то образом у этих магов тоже есть вариант с передачей силы. Меня буквально трясёт. Такой поток магии из пятерых человек, пропущенный через меня почти сжигает, и если бы не пси и не привыкание в Пятне, то такой поток я пропустить бы просто не смог бы.

Мне требуется полная концентрация на то, чтобы вплетать в этот огромный поток магии своё пси. Полностью перестаю контролировать, что происходит снаружи. Я даже за монстром перестаю наблюдать. Остаюсь только я, поток и рисунок.

В какой-то момент из потока исчезает Алекс, подозреваю, что где-то там, снаружи, активизируются тени. Но даже этих потоков магии хватает, чтобы существо прекратило движение и начало прогибаться под давлением.

Накопители рассыпаются. В какой-то момент ритуальный рисунок, уверен, становится виден и в реальности. Его контуры начинают чуть ли не гореть белым пламенем сквозь закрытые глаза. Граница поднимается клубами тумана, и тварь не выдерживает, начинает кричать. Крик пробивается даже сквозь мою концентрацию. Бывший мольфар кричит, воет, захлёбываясь, секунду, две, три, и всё равно удержать в себе эту тьму не может.

Тени уже стали одной единой тенью. И сейчас она медленно, цепляясь тонкими тысячами нитей, покидает его тело. И как только последние нити рвутся и перестают связывать огромную тень с мольфаром, тот вздрагивает словно от попадания сотен, а может быть и тысяч выстрелов. Его тело превращается в огромный кровавый кусок мяса, в котором не то что не осталось жизни, про которое вообще невозможно узнать, что это было изначально.

Чёрное облако не разделяется на теней, которые его раньше образовывали. Оно становится одним целым, застывает внутри ритуального рисунка, и нам становится чуть проще.

Глава 25

Тёмное облако не собирается ни рассасываться, ни исчезать. Похоже, ему вполне комфортно внутри ритуального рисунка. Энергию монстр, почему-то не теряет, да и существовать, похоже, может некоторое время без тела. Думаю, потому, что место здесь удобное для такого, как он.

Силы на удержание летят как в чёрную дыру.

Тёмная, немного бесформенная сфера своими протуберанцами аккуратно пробует границы ритуального рисунка на прочность. Вроде как обжигается, но не отшатывается, спокойно пробует в другом месте.

При этом, несмотря на смерть тела, сигнатура твари прекрасно чувствуется. Злобное, далёкое от человеческого сознание, но в то же время абсолютно не животное и все же относительно разумное – вот так его вижу.

Под ускорением лихорадочно продумываю, что можно ещё сделать. Мои техники, да все, что я помню, на такое существо полностью непригодны. Слишком много в нем силы – монстр выпил несколько тысяч человек. Да и реальной плотности в нем нет – это все же ближе к духам получается тварюшка, чем к живым. Молнии, сдвиг, ужас… Да он сам по себе ужас и злоба.

Все, что у меня есть, применимо только против довольно определенных противников. А вот с таким… с таким даже идеи нет, как справляться. А ее, как раз, придумать надо срочно. Магии надолго не хватит, а вырвавшись из рисунка, тварь устроит нам всем похохотать. Даже у старого мольфара, даром, что с подобными тенями дело имеет всю жизнь, никаких методов против этой нет. Да он собственно сразу сказал о таком.

Любые мои техники, связанные с магией, нарушат целостность ритуального рисунка, а этого совсем не хотелось бы. Все же гастрономический интерес твари, очевидно, становится все более осязаемым. Словно бы уже тысячи глаз прикидывают, кто первым пойдёт монстру на трапезу.

Существо ещё пару раз касается своими короткими протуберанцами границ рисунка. Не сказать чтобы рисунок сильно поддавался – это не так. Да и магии не сильно-то больше уходит при подобном воздействии. Но всё равно даже просто поддерживать существование этого ритуала очень затратно. И сколько мы можем держать границу, вообще непонятно.

В контур снова прилетает в порыве самоубийства тень снаружи. Растворяется тут же, и такая самоотверженность снова на какое-то время сбивает настрой теней, кружащих вокруг отряда. Да и Алекс, вроде бы неплохо справляется.

Хм… А идея-то есть. Только вот рискнуть, похоже, придется больше, чем я вообще рассчитывал. Вот только если не рискнуть, через десять минут, полчаса, ну пусть два – мы все тут ляжем. За это время точно никто из долины убраться не сможет, а это черное солнышко, очевидно, мобильно так же, как и его ближайшие родственники тени. Нет. Никто не убежит.

– Оставайтесь здесь. – движением руки останавливаю магов. Те почти делают шаг вместе со мной к существу. – Нельзя, чтобы оно вас выпило. И так с трудом держим. А своей смертью вы ему сможете передать очень многое. Не подставляйтесь.

Мольфар слегка отступает в сторону. Алекс и Виталий с неохотой делают шаг назад.

Делаю несколько быстрых шагов внутрь площади, пока никто не передумал. И дальше иду уже неторопливо.

Сигнатуры своих людей даже читать не хочу, потому что у них начинает появляться обречённость.

Все же начинают осознавать, что если я проиграю – умрут все. Только мольфар почти фанатично верит в мою победу.

Приближаюсь к границам ритуального рисунка, и рисунок прекрасным образом помещается в зону моего Аспекта. Тварь осознаю как черную дыру, живую, и агрессивную. Сейчас осознание становится еще более полным, я почти физически ощущаю его голод.

Начинаю выстраивать контур вокруг этой твари.

С нуля сделать просто не смогу – времени не хватит, но вот развернуть тот второй контур, что уже есть – думаю, должно получиться. Отряд останется без защиты – это плохо, но у них и мольфар и Алекс есть. Теней немного вокруг – отобьются.

Монстра с помощью пси удержать и уничтожить, скорее всего, будет намного проще, нежели с помощью магии. По крайней мере, контур именно для такого и предназначен изначально – не пускать тварей пси к разуму мага. Думаю и сейчас сработает – сил много, кристаллы ксеносов держу под рукой – знал же куда идем, так что пси на порядок больше. А контур можно будет постепенно и сжимать, уничтожая сущность. Теоретически неплохой план. Осталось только его воплотить. И чтобы сущность дала мне это сделать. Хотя она как раз, почему-то вообще не против.

Сигнатура монстра меня не радует. Вырваться он даже и не пытается, скорее смотрит за моими действиями с интересом. Даже с каким-то одобрением, что ли. Что меня несколько беспокоит, но ещё не сильно. Ничего другого всё равно быстро придумать не получится.

Контур растёт быстро. В таком месте, да с такой подпиткой он словно включает опцию быстрой перемотки. И спустя буквально минуты, представляет собой несколько лент глифов, пересекающихся вокруг этого существа… И меня. Выйти за пределы контура не получается – он теряет свою целостность. Что ж, вырваться, не уничтожив себя или контур, существо уже не может. Вот только оно и не пытается.

– Интересно. – Возникает на границе сознания чужая мысль. – Сам пришёл. Хорошо.

Примерно так могу перевести то, что доносится до меня внезапно – ровная, абсолютно холодная, но почти человеческая мысль.

И это то, что я чувствую последним, перед тем, как наступает тьма. Среагировать я не успеваю, даже несмотря на моё ускорение.

Существо просто не имеет такой характеристики, как скорость. Она просто для него не имеет смысла. Для того, чем стал этот мольфар, пауза между «хочу» и «могу» практически отсутствует.

В каком-то смысле мгновенно открываю глаза посреди абсолютно серого и безжизненного пространства. Двигаться не могу. Сам практически весь заключён словно бы в глыбу серого, не холодного и не горячего, абсолютно нейтрального льда. Такого же серого, как само пространство.

Оказываюсь посреди серой и унылой равнины. Может быть, даже бесконечной.

Так, без паники. Теряю и аспект, и вообще ощущение пространства вокруг. Словно бы все мои наработки – это миф. А вечность я просто коротаю в таком виде и уже давно.

Так, без паники. Это просто невозможно просто потому, что пси – это характеристика души. И никуда её деть нельзя. Заблокировать тоже нельзя, это овеществленная воля. То есть, можно лишь получить поединок двух сознаний, по итогам которого можно получить ограничения. Но это все равно не уничтожение возможности мыслить и проецировать себя в пространство. А значит… Ха. Понятно.

– Привет, чужак, – обращается ко мне холодный голос.

Стараюсь обернуться, но не получается.

– Не оборачивайся. Я сейчас сам подойду.

Передо мной появляется очень знакомая фигура мольфара. Таким, каким он был до того, как впустил в себя тени.

– Зачем ты пришёл, чужак? – спрашивает он. – У меня всё было под контролем. Я почти уже стал богом. И тут появляешься ты. Мешаешь, мою добычу забираешь.

Понимаю я его вообще без акцента и без каких-либо сложностей. Ну точно, думаю, понимаю, что со мной. Осталось только понять как и где.

– Это был твой план с самого начала?

– Ну конечно, – усмехается он. – Что этот жадный и дурной Йован, который хотел власти за так, что эти воеводы, которые воюют непонятно за что, что сами турки, которые хотели всё это сопротивление уничтожить – всё это полная ерунда. Но зато, чужак, оцени, как красиво они все работали на мое возвышение, сами того не осознавая! И они все станут ступеньками к моему могуществу.

– То есть, это было всё для… чего? – уточняю.

– Для чего, чужак? Чтобы стать богом! Ты сейчас в моём мире – первая душа, которая станет моей. Странный вопрос.

– Пары тысяч жертв не слишком ли мало? – удивляюсь. – Для такой глобальной цели?

– Достаточно. – усмехается мольфар. – Именно в этом месте – достаточно. Несколько магов и куча людей. Несколько тысяч людей за часы. Не просто так я выбрал именно это место. Видишь ли, этот старикан, мой учитель Петро, считал, что лары неподконтрольны, и они не послушаются. Но они сделали меня богом. Сами стали богом. Они тоже хотели величия…

– А! Они дали силу, и злобу, а ты – разум? – продолжаю разговор с бывшим мольфаром. Мне нужно немного времени.

– Ты хорошо понимаешь, что произошло, чужак! Мы все стали богом! Почему ты сам не стал им сам, раз все знаешь? Не смог? Присоединяйся ко мне – будешь моим Первым Апостолом!

– А люди?

– Пф-ф. Это просто жертвы. Необходимые источники силы для моего возвышения. И ведь только ты, незнакомец, стоял между мной и моим возвышением. – усмехается бывший человек. – Но это в прошлом. Мне как раз не хватало пары магов и этого мерзкого учителя. Когда его душа попадёт сюда, он будет страдать в этих пустошах вечность. Уж я постараюсь, чтобы не было у него ни одной секунды спокойствия здесь.

– И ты считаешь, что я буду твоим последователем?

– А почему нет? Первый же, главный! Всем нужна власть! А если нет… – картинно пожимает плечами маг. – Можно и без тебя. Зачем мне последователи? Силу я и так могу забирать с помощью теней. Все эти ваши «Верь!» – лишнее. Мне и так хватит. В этом месте, в этой долине я буду практически неуязвим.

– Почему ты решил нарушить запрет? Петро говорил, что он у вас есть.

– Потому что я старею, а он уже стар. Сейчас самое время! Одного из темных богов недавно свергли, место вакантно, да и самих богов мало пока – Они только пробуждаются. А в Тёмные боги очередь не стоит. Я отлично рассчитал. – мольфар почти бессознательно кружится на месте. – Просто бы жертвы меня бы никаким богом не сделали, а вот самостоятельный выбор разумных, да проявленный через ларов – кто, как не они, знают, как из младших богов стать достаточно сильным, чтобы с тобой считались даже Высшие! Они сами мне сказали.

– Это как? – удивляюсь. – Все же пришли сюда с разными целями.

– Ключевое – пришли сюда. – Зло смеется мольфар. – Османы сами выбрали прийти сюда. Неспроста я пригласил именно горных стрелков – они балканцев ненавидят очень сильно, и это взаимно! Прекрасная, чистая ненависть! Наши отряды пришли сюда сами – это их желание прийти в долину. Цели не так важны, главное решение. Да и ты, чужак, пришел сам. Тебя не заставляли. Это ли не красиво⁈ Все выбрали сами. Пришли в место жертвоприношений сами. Готовы к смерти – готовы! Причем все! Красиво!

– Красиво. – соглашаюсь. – И ты сразу из мелких богов в важные метишь?

– Карьерный рост! – усмехается бывший мольфар. – Слышал о таком? Когда сходятся десятки случайностей и все работает на тебя!

– Слышал, слышал, – усмехаюсь я. – Что же вас всех, злобных товарищей, на божественность-то тянет?

– Я не злобный, я практичный, – отвечает маг спокойно. – Ты мог мне помешать, поэтому я пытался тебя убить ещё до того, как ты спустился от пещер, но ты как-то отбился. Кстати, как отбился – не расскажешь?

– Не расскажу. Я покажу чуть позже.

– Насмешил, – фыркает мольфар. – Нет, это теперь мой мир, моё тело. – Разводит руками. – Твоё тело теперь моё, а ты будешь пленником в моём внутреннем мире, моём домене. Здесь хорошо, а с твоим разумом я попозже разберусь. Не до него пока, но ключики к нему я подберу.

– Понятно. То есть ты даже не пробовал мен прочитать?

– Зачем мне? – удивляется он. – Я теперь здесь хозяин навсегда. Ещё успею.

– Зачем? Ну, например, чтобы понять разницу, между народившимся богом, как ты себя называешь, и псионом А-класса! – усмехаюсь. – Но ничего, я покажу тебе ее.