Текст книги "Конан и Крипта Хроноса (СИ)"

Автор книги: Валерий Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

   -Твой Баярд,-говорил он Рашиду, шагая рядом с ним по мощенной камнем дороге,– не есть, ни пить не просит, не устает, может скакать день и ночь без передышки. А, если мы купим лошадь мне, то приобретем ненужную себе заботу: ее надо кормить, поить, давать отдых; осматривать копыта, чтобы туда не забился камень, лечить, а кони болеют довольно часто; ей будут нужны запасы зерна, трава для выпаса...Словом, мне гораздо проще идти пешком.

   Рашид не возражал, так как убедился, что киммериец при необходимости может без особого напряжения пройти в день и десять лиг, что не всякому коню под силу.

   Но сейчас они особо не торопились, проходя в день не более пяти лиг, и к исходу шестых суток, переправившись по дороге через широкий и полноводный Венд, подошли к Такшашиле, знаменитой своими торговыми площадями и базарами.

   Город встретил их суетой и не стихающим шумом. Ржание лошадей, рев ишаков, громкий говор сотен и тысяч голосов, доносившихся отовсюду, создавал непередаваемую рыночную атмосферу,-весь город представлял собой один гигантский восточный базар. Столько торговых караванов одновременно Конану не доводилось видеть ни в одном из городов Хайбории, даже в Аграпуре и Султанапуре, славившимися богатством и изобилием своих торговых площадей.

   Несмотря на опасения приятелей, что в таком крупном торговом городе у них могут возникнуть трудности с жильем, им удалось довольно легко найти вполне приличную комнату на постоялом дворе недалеко от западных ворот Такшашилы, стоило лишь показать хозяину золотой денарий. Золото во все времена обладает такой притягательной харизмой, перед обаянием которой устоять практически невозможно, вопрос лишь в его количестве. Количество его было впечатляющим, поэтому хозяин лично провел своих новых постояльцев наверх, в просторную комнату, где одна широкая двуспальная кровать стояла прямо посередине ее, а другая поменьше– в небольшой нише наподобие алькова, закрытом портьерой. В комнате были также два кресла, массивный стол и два табурета. В углу стояла объемистая деревянная кадка, кивнув на которую хозяин заметил, что горячая вода есть в любое время, как только понадобится гостям.

   Один из мальчишек, прислуживавших хозяину постоялого двора, получив пару медных сиклей отвел Баярда в просторный навес для лошадей, а Рашид и киммериец, сложив скромные пожитки у себя в комнате, направились на одну из торговых площадей в западном квартале города. Потолкавшись среди купцов, они довольно быстро выяснили, что расстояние от Аграпура до Такшашилы составляет примерно восемьсот лиг.

   -Правда, это весьма приблизительная цифра,-говорил отдуваясь толстый купец из Пасаргады***,-никто его не измерял точно. Но в любом случае крупный смешанный караван, состоящий из верблюдов и лошадей в среднем за день пройдет по пустыне четыре, от силы пять лиг. То есть, двигайся он без остановок, ему понадобилось бы на этот путь не меньше 5-6 месяцев. Но надо учитывать еще и время на отдых в оазисах. Многое зависит и от предводителя каравана, один движется весь световой день, другой семь-восемь часов. Но в любом случае средняя скорость каравана не превысит шести, в самом крайнем случае, семи лиг в день. Все равно менее, чем за четыре месяца караван из Аграпура в Такшашилу не дойдет.

   Конан с Рашидом переглянулись. Расчеты перса , человека сведущего в торговых дела, который, по всей видимости, сам не раз ходил с караванами этим путем, поразительно совпали с их собственными расчетами и предположениями. Перспектива болтаться без дела в Такшашиле два или три месяца мало привлекала обоих.

   На вопрос Рашида о том, как, по его мнению, им лучше поступить, присоединиться к попутному каравану или следовать в одиночку, купец ответил не сразу.

   Окинув обоих пристальным взглядом и, пригладив рукой выкрашенную хной бороду, он рассудительно сказал:

   -По виду вы хорошие воины и сумеете за себя постоять. Только надо иметь в виду, что на караванной тропе через пустыню купцов нередко подстерегают разбойники. С бандой из двух десятков головорезов даже вам вряд ли удастся справиться. Но для вас опасность представляют не столько разбойники, сколько сами караванщики. Вряд ли кто из встретившихся вам там в пустыне купцов устоит перед соблазном заполучить таких крепких и сильных рабов, как вы, чтобы затем с большой для себя выгодой продать их на невольничьем рынке в той же Такшашиле. Ничего не поделаешь, торговля в наше время часто идет рука об руку с разбоем. Так что мой вам совет– присоединяйтесь здесь в Такшашиле к формирующемуся попутному каравану. А еще лучше, наймитесь в его охрану. Любой купец с радостью примет к себе в охранники таких сильных и могучих воинов.

   -Безусловно, совет этого перса весьма толковый,– сказал Рашид киммерийцу, когда они. попрощавшись с купцом, продолжили свой путь по торговой площади.-Может быть, стоит им воспользоваться?

   -Совет может и толковый,– ответил Конан, – но в охрану каравана ты, Рашид, мало пригоден. Вряд ли ты умеешь обращаться с мечом , луком или топором, а твое собственное оружие при нападении разбойников на караван не применишь. Конечно, оно уничтожит их за считанные мгновения, но как ты потом будешь объясняться с караванщиками? Прослыть колдуном означает создать себе целый ряд проблем. В здешних краях, кроме Стигии, они нигде не пользуются почтением.

   Рашид не стал возражать, молчаливо признавая правоту варвара.

   Обмениваясь короткими фразами и рассматривая товары, выставленные купцами и местными ремесленниками на продажу, с трудом проталкиваясь сквозь толпу, запрудившую площади города, оба не заметили, как оказались на невольничьем рынке. Не очень большая площадь, на которой он располагался, была обнесена высокой каменной стеной в два человеческих роста. Попасть внутрь можно было лишь через ворота, которые, как понял Конан, на ночь запирались, и возле них выставлялась стража. «Отсюда не убежишь»,-сочувственно подумал киммериец, вспомнив свое пребывание в рабстве в детские годы. Он уже было дернул Рашида за рукав, намереваясь повернуть обратно, так как разглядывать рабов ему доставляло мало удовольствия, когда вдруг его внимание привлекла сцена, разыгравшаяся у одного из невысоких помостов, на котором стояла одинокая невольница. Женщина, а скорее девушка лет двадцати пяти на вид, была практически голой и лишь набедренная повязка, немногим шире кожаного пояса Конана, прикрывала ее точеные бедра. Желающих приобрести этот живой товар у помоста почти не было, за исключением одного только жирного тохара, который как раз намеревался просунуть руку под ее набедренную повязку, но получил от нее удар ногой в грудь, который едва не сбил его с ног. Дерзость невольницы была тут же наказана несколькими сильными ударами хлыста надсмотрщика по ее спине, но несостоявшийся покупатель, не слушая извинений стоявшего рядом с надсмотрщиком торговца живым товаром, пошел прочь, громко ругаясь на всю площадь. Торговец же, заламывая руки, стал проклинать день и час, когда он приобрел на свою голову эту строптивую рабыню. Конан,немного владевщий языками почти всей Хайбории, понял, что торговец грозится прекратить кормить ее, так как вместо прибыли она уже принесла ему сплошные убытки. Невольница же стояла молча, гордо выпрямив голову и совершенно не смущаясь тем, что выставлена на всеобщем обозрении практически голой, презрительно смотрела на своего хозяина сверху вниз.

   Недолго думая, киммериец направился к помосту и, не обращая внимания, на пытавшегося удержать его Рашида, громко спросил торговца, сколько стоит строптивая рабыня.

   -О, драгоценный, ниспосланный мне самим Митрой!,-воскликнул тот,– Если ты готов избавить меня от этого исчадия огненной бездны зловонных джиннов, то я уступлю тебе ее всего за один золотой.

   -Странно,– киммериец даже не пытался скрыть своего удивления,– почему так дешево? Ты явно занижаешь цену, уважаемый, и с такой торговлей скоро пойдешь по миру просить подаяние.

   -Скоро так и будет,-горько ответствовал купец,-я и так уже на нее потратил больше, чем прошу за нее, раза в три. Более дикой и своенравной невольницы я никогда еще не встречал. Один покупатель хотел проверить твердая ли у нее грудь, но получил такой удар в челюсть, что я едва убедил его принять мои извинения со щедрым вознаграждением в придачу, конечно. Другой хотел взглянуть на ее зубы, так она едва не откусила ему палец. Что произошло только что, ты сам тому свидетель. У нее уже вся спина исписана плетью, но она все равно никому не дает к себе прикоснуться. Но могу тебя смело заверить, что печать ее невинности еще никто не сломал, это жемчужина еще не сверлённая. Конечно, при желании ее можно взять силой, но кому нужна такая невольница, которую надо постоянно принуждать к любовным ласкам. Невольница сама должна быть ласковой со своим хозяином, подобно дуновение прохладного ветерка и слаще щербета с медом,– причмокнул он пухлыми губами.

   -Откуда она родом?-поинтересовался Конан.

   -Похожа на персиянку, но там на границе с Тураном и Афгулистаном столько племен и народностей, что достоверно об этом одному Митре известно. Я, будь проклят тот день, приобрел ее недели две назад у одного караванщика из Турана. Он говорил, что она попалась им по дороге, мол, местные жители сами ее продали ему. Но, где правда, а где вымысел в торговых делах порой понять трудно.

   -А как ее зовут?

   -Не знаю,– пожал плечами торговец,-она не говорит. Да и какая разница? .Зови ее, как тебе хочется, все равно она ни на какие имена не отзывается. Я называю ее в зависимости от настроения то Нэсрин*, то Фахда**.

   -Вот тебе два золотых денария,– протянул ему деньги киммериец,– и освободи ее.

   -О, пусть благословенный Митра вознаградит тебя за твою щедрость и благородство, добрый человек!– рассыпался в благодарностях торговец.– Пусть твой путь будет прям, а дорога ровной и все неприятности обойдут тебя стороной.

   -Иди, женщина,– повернулся он к невольнице,– за своим новым хозяином и будь с ним послушной и ласковой. Впрочем, кому я это говорю,– добавил он и, махнув рукой, поспешил поскорее уйти, чтобы покупатель не опомнился и не потребовал назад свои деньги.

   Нэсрин или Фахда в ответ на слова торговца даже не подумала сойти с помоста, лишь еще более гордо подняла голову. Но и Конан, совершив доброе дело, похоже, совершенно утратил к ней интерес и молча направился к выходу из площади.

   -Погоди,– становил его Рашид, дернув за рукав,– а как же она? Что она будет делать одна, совершенно голая на этой площади, здесь в этом городе, где у нее нет ни одного знакомого? Ты подумал о том, что у нее даже нет медного сикля , чтобы купить себе что-то из одежды и прикрыть срам? А чем она будет питаться?

   – А мне какое дело?– повернулся к приятелю киммериец.– Я купил ей свободу, но не обязан теперь заботиться о ней всю оставшуюся жизнь.

   -Ты не прав, друг,– мягко заметил Рашид, – мы в ответе за тех, кого приручили.

   -Не спорю,-резко возразил киммериец,-но я ее не приручал и приручать не собираюсь. Во-первых, она не животное, не конь и не собака. Во-вторых, я ее не знаю и особого желания знакомиться с этой Нэсрин или Фахдой, как метко назвал ее бывший владелец, не желаю. У меня своя дорога– у нее своя.

   -Да разве ты не понимаешь,-разозлился Рашид,– что стоит тебе выйти за ворота, ее тут же, не сходя с помоста, схватит новый рабовладелец и опять выставит на продажу. Вон гляди, несколько из них уже посматривают в ее сторону, а один прямо направился к ней. Это ее бывший хозяин, человек мягкий и богобоязненный, не хотел применять к ней силу. А новые вряд ли будут с ней особо церемониться и уже сегодня не один из них с удовольствием займется сверлением ее жемчужины, если действительно она еще не сверленная.

   -Это ее проблемы,-хладнокровно ответил киммериец,-во всяком случае второй раз, я выкупать ее не собираюсь. Нравится ей быть рабыней и ублажать своих хозяев-дело ее. Я же перед дальней дорогой, которая нам предстоит в Туран, совершил благое дело, как и положено человеку, отправляющемуся в дальний путь.

   Этот разговор происходил шагах в пяти от помоста и туда отчетливо доносилось каждое слово громко разговаривавших между собой Конана и Рашида. Услышав, что ее новый хозяин намерен отправиться в Туран, невольница вдруг резво соскочила с помоста и подошла к нему.

   Глава восьмая.

   -Я слышала вы направляетесь в Туран?– спросила она, даже не подумав как-то прикрыть свои идеальной формы крепкие налитые груди с торчащими тёмно-красными, словно рубины, сосками.

   -А тебе, какое до этого дело, женщина?-грубо спросил ее киммериец, в то время, как Рашид сдернул с плеч свой бурнус и накинул его на обнаженную девушку. На краткое мгновение в ее глазах мелькнуло, что-то похожее на благодарность, затем она надменно ответила Конану:

   -Мне тоже нужно в Туран, я хочу отправиться туда с вами.

   -А я хочу стать королем Аквилонии,– насмешливо произнес варвар.

   -А зачем ты хочешь попасть в Туран?-мягко поинтересовался Рашид.

   -Мне нужно.

   -Ладно, вы продолжайте тут болтать,– Конан направился к выходу, -а я возвращаюсь на постоялый двор.

   -Я отправлюсь с тобой, мой господин,– вдруг сказала девушка изменившимся тоном ,– ты же меня купил, значит, я твоя невольница, ты обязан обо мне заботиться. Не могу же я здесь торчать одна, да еще голая на этом рынке рабов.

   Конан негромко выругался на киммерийском языке, а Рашид расхохотался.

   -Да, брат,– отсмеявшись, сказал он, хлопнув ладонью по плечу варвара,– владение собственностью создает не только права, но и порождает обязанности. Ты, как хозяин своей невольницы, обязан теперь заботиться о ней: кормить, поить, одевать, дарить украшения, лечить, если понадобится...

   – Кром! Лучше бы я купил коня, от него хоть какая-то польза была бы. И вообще, я что-то не помню, чтобы, когда был рабстве, мне дарили подарки. В день давали краюху хлеба, правда, воды было вдоволь...

   -Ладно,– сказал улыбающийся Рашид,– прежде всего надо позаботиться о приличной одежде для нее, не будет же она ходить голой. Кстати, вот как раз лавка продавца одежды.

   Достав из кармана два золотых денария, он протянул их девушке и сказал:

   -Пойди, милая, выбери себе что-то из одежды, что тебе по нраву, да не забудь взять запасной комплект, в пустыне магазинов не будет.

   Но она, взглянув на Конана, ответила, потупив взгляд:

   -Я не могу взять деньги от постороннего мужчины, без согласия своего господина.

   -Да бери уже, раз дают,– рявкнул тот,– чтоб тебе попасть на ужин к Нергалу!

   Она поклонилась, взяла из рук Рашида монеты и упорхнула в лавку.

   -Если ты помнишь, я пытался тебя удержать от необдуманного поступка,– сказал, воспользовавшись ее уходом Рашид,– но тебе захотелось ее выкупить. Видишь, что из этого получилось?

   -Я только хотел купить ей свободу, -проворчал Конан.

   -Свободу чего?– резко спросил Ращид.-Свободу умереть с голоду или быть изнасилованной всеми этими торговцами живым товаром и их подручными? Нет, уж теперь, коль ты взял на себя ответственность за нее, подари ей настоящую свободу. Хочет она в Туран– доставь ее туда и только тогда ты до конца исполнишь свой долг по отношению к ней, когда она получит настоящую свободу, а не ту, которую ты хотел ей дать сейчас.

   -Кром! Зачем мне все это?– едва не застонал киммериец, но в это время его « собственность» вышла из лавки с увесистым тюком в руках. Взглянув на тюк и прикинув его вес, киммериец молча взял его у девушки и направился к воротам.

   На постоялом дворе Рашид распорядился провести ее в их комнату, наполнить бочку горячей водой и предоставить ей в помощь служанку для того, чтобы она могла хорошо вымыться.

   -Когда искупаешься и переоденешься,-сказал он «собственности» киммерийца,– спускайся вниз, пообедаешь с нами, думаю ты давно не пробовала настоящей еды.

   Отданный хозяину золотой денарий, как обычно безупречно сыграл свою роль, девушку немедленно отвели наверх, а Конан и Рашид, заказав вареную баранину, жареное мясо, овощи и фрукты, уселись за столом, приступив до начала трапезы к утолению жажды холодным, игристым с кислинкой вином из местных виноградников.

   Пили в молчании. Конан пребывал в мрачном расположении духа и, когда, искоса бросал взгляд на приятеля, глаза которого лучились смехом, желваки его начинали играть на скулах. Рашид принимал серьезный вид, но в очередной раз взглянув на киммерийца, едва не прыскал от смеха.

   Так в молчании прошло около часа , а когда у второго объемистого кувшина показалось дно, Конан случайно бросил взгляд на лестницу и замер с кружкой в руках, которую так и не донес до рта. Рашид с недоумением взглянул на приятеля, а затем перевел взгляд к лестнице. Там стояла хрупкая девушка, даже еще не девушка, а подросток, но с очень развитой фигурой. Ее темно-рыжие волосы спадали крутыми локонами на плечи, большие зеленые глаза словно лучились каким-то мягким светом, черные почти прямые брови и резко очерченный подбородок на чуть скуластом и слегка удлиненном лице с лилейного цвета кожей и алыми чувственными губами выдавали в ней чистокровную персиянку. На девушке был одет полный мужской костюм: замшевая коричневая куртка, из-под под которой выглядывала шелковая рубашка, расстегнутая у ворота, и такие же брюки, заправленные в изящные красные сапожки мягкой телячьей кожи. Сейчас в этой юной красавице невозможно было узнать, ту замурзанную и измазанную грязью невольницу со спутанными почти черными волосами, которую Конан всего несколько часов назад выкупил у торговца рабами.

   Через мгновение она подошла к их столику и уселась в свободное кресло.

   Спустя час и три выпитых мужчинами кувшина вина, выяснилось, что ей восемнадцать лет , зовут ее Зарина*, она дочь богатого персидского купца, который жил одно время в Парсагаде, но уже несколько лет, как переехал в Султанапур. Сама она примерно три луны тому назад приехала в Парсагаду повидать родственников, но там ее украли давние враги отца и продали за бесценок попутному каравану.

   -Вот так я и оказалась здесь на невольничьем рынке, где меня и купил мой господин,– она с очаровательной улыбкой указала на Конана.

   -Запомни, женщина!– рявкнул слегка опьяневший киммериец, стукнув кружкой по столу.– Я тебе не господин, ты мне не рабыня, а совершенно свободный человек. Раз тебе нужно в Султанапур, мы тебя туда доставим, но клянусь Кромом, если ты еще раз назовешь меня господином, то невзирая на его заступничество,– он кивнул в сторону Рашида,– я брошу тебя в самой жаркой пустыне в самый жаркий полуденный зной и пусть гули обглодают твой высохший труп.

   -Хорошо, Конан,– очаровательно улыбнулась девушка,-разве я против?

   Она пригубила свою чашу с одним из лучших вин на этой стороне Венда и их беседа постепенно приобрела такой легкий характер, что даже киммериец и тот, значительно подобрев, отпустил несколько шуток в свой адрес. Вскоре Зарина удалилась наверх, сославшись на усталость, а мужчины заказали еще кувшин вина. Хозяин постоялого двора сам принес его дорогим гостям и, подсев к их столу, осторожно поинтересовался :

   -Вы, кажется, намерены отправиться в Туран?

   Конан и Рашид, переглянувшись, кивнули головами.

   -Пусть простят меня уважаемые господа,-понизил голос хозяин,– и не подумают, что я лезу не в свое дело, но я бы настоятельно не рекомендовал вам путешествовать до Парсагады в одиночку.

   -Говори яснее,– нахмурился киммериец.

   -Вы, видимо, прибыли издалека и не проходили в Такшишилу этим караванным путем, иначе бы знали, что уже два года на границе Персии и Афгулистана орудует шайка Золотого Кречета, этого самого коварного и беспощадного предводителя разбойников на этой караванной тропе. Они грабят целые караваны с вооруженной охраной, а что уж говорить об одиноких путниках...

   -А разве караванный путь не охраняется? Я думал, что по нему патрулирует имперская стража,– удивился Рашид.

   -В Кушанской Империи и в Персии да, конечно. И у нас, и у персов караванный путь постоянно патрулируется стражниками тех городов, через которые он проходит. Хотя, даже при этом все равно нередко купцы подвергаются нападениям разбойников. Но вот участок пограничья на стыке Персии, Афгулистана и Кушанской империи -своеобразная мертвая зона примерно на протяжении двадцати-тридцати лиг остается бесхозной и бесконтрольной. Там поблизости нет ни одного крупного города, да и местные сатрапы никак не договорятся, кому в этом месте охранять торговый путь. Вот разбойники и орудуют там практически безнаказанно.

   -А сколько их там?-спросил Конан.

   -Тех, кто мог бы ответить на этот вопрос точно, уж давно нет в живых .Разбойники свидетелей не оставляют. Но, по слухам, в банде их два -три десятка и каждый раз для нападения Золотой Кречет выбирает новое место. Конечно, если в охране каравана полсотни и больше воинов, нападать на него они не осмеливаются. Но торговцев с небольшой численностью охраны и, тем более, одиноких путников, грабят без всякой пощады.

   -А что за прозвище такое Золотой Кречет?-поинтересовался Рашид.

   -Прозвище Кречет предводитель разбойников получил потому, что он разит, как сокол. Сокол ведь никогда не поднимает жертву с земли, бьет только на лету, подныривая под нее и заходя в хвост. Ну, а Золотой, наверно, потому что золото любит.

   -А кто его не любит?– рассмеялся Конан.-Спасибо, что предупредил, но нам позарез нужно двигаться вперед, время не ждет.

   -Тогда хотя бы экипируйтесь получше, а то я, гляжу, у вас один конь и один меч на двоих. Так много не навоюешь.

   Когда хозяин постоялого двора вернулся к своим занятиям, оставив их наедине, Рашид сказал:

   -В чем-то он прав. Мы как-то упустили из виду, что с нами будет Зарина. Ты можешь и дальше идти пешком, если хочешь, но ей надо купить коня. Она пешего перехода не выдержит.

   -Вот создал же сам заботу на свою голову!-с досадой буркнул киммериец, залпом осушив полную кружку вина.

   Была уже поздняя ночь, когда они оба, едва держась на ногах, поднялись в свою комнату. Зарина уже давно спала на кровати в алькове, а они, не раздеваясь, завалились на двуспальную кровать и сразу же захрапели, едва успев сбросить сапоги.

   На следующее утро за завтраком, хмурый Конан, у которого голова все еще раскалывалась от вчерашних излияний, мрачно сказал, обращаясь к Зарине:

   -Сейчас отправимся в торговые ряды покупать тебе коня, завтра надо отправляться в путь.

   -Хорошо,– кивнула девушка,– но мне еще понадобится лук и сабля.

   -Зачем,– хмыкнул киммериец.– ты хоть умеешь с ними обращаться?

   -А вот, когда купишь, то и увидишь.

   -А, ладно, поступай , как хочешь,– махнул киммериец рукой, морщась от головной боли,-только будешь сама выбирать себе вооружение.

   Коня Зарина выбрала довольно быстро, присмотрев каурого трехлетку-араба, а вот лук , саблю и кинжал выбирала долго. Когда, наконец, она подыскала себе оружие, то Конан не мог не одобрить ее выбор. Зарина отыскала саблю редкой дхамасской стали, гибкую , как хлыст, ее можно было согнуть в дугу и она не ломалась. Лук тоже был добротный, многослойный на рыбьем клее, короткий, но тугой. За лавкой торговца оружием было небольшое ристалище примерно тридцать на тридцать шагов. Зарина испробовала лук, пустив три стрелы подряд в мишень, так что вторая из них расщепила пополам первую, а третья-вторую. « Вот это меткость!»,– поразился киммериец. Сам он, когда несколько лет назад служил наемником в войске Илдиза, научился стрельбе из лука, но на такую меткость был не способен.

   -Ну, что, киммериец,– задорно спросила девушка, отложив лук в сторону,– доставай свой меч, сейчас посмотрим на что ты способен!

   Стоявший неподалеку Рашид иронически усмехнулся, крикнув:

   -Ставлю на Зарину пять золотых против одного!

   Задетый за живой Конан достал из ножен меч и, прикинув расстояние, решил сразу выбить саблю из рук девушки. Он рассчитал все правильно, но в момент, когда лезвие меча должно было коснуться ее клинка , Зарина словно перетекла в сторону и с быстротой молнии рубанула своей легкой саблей по мечу с такой силой, что Конан едва удержал его в руках. От этого мощного удара меч почти уперся концом в песок. Рашид рассмеялся, а Конан понял, что девушка не так проста, как казалось на первый взгляд. Он стал действовать осторожнее и после нескольких отраженных ею ударов, вынужден был перейти к обороне, так как Зарина внезапно атаковала его с яростью дикой кошки. Град сабельных ударов сыпался со всех сторон и киммериец едва успевал отражать их своим мечом. Тем не менее, два или три из них он все же пропустил и рубашка его оказалась порезанной в нескольких местах, при этом Конан понял, что в реальном бою он бы получил весьма серьезные ранения.

   Видимо, это понял и Рашид, так как крикнул:

   -Хватит, пусть будет боевая ничья!

   Противники сделали шаг назад и отсалютовали друг другу своим оружием.

   Хотя конь, сабля, широкий ильбарский кинжал, лук и саадак, а также сотня стрел обошлись недешево, но Конан об этом жалеть не стал, так как понял, что получил надежного соратника в предстоящем путешествии. Каким бы мощным оружием не обладал Рашид, но киммериец, как обычно, больше рассчитывал на холодную сталь в умелых руках. Правда, он вначале был удивлен, откуда у восемнадцатилетней девушки такое умение обращаться с оружием , но потом вспомнил, что и сам освоил меч уже в двенадцать лет, поэтому не усмотрел ничего необычного и в том, что Зарина профессионально владеет луком и саблей.

   Когда девушка поинтересовалась, почему Рашид не имеет при себе никакого оружия, тот, сделав Конану предостерегающий знак, ответил, что он не воин, а ученый-философ на службе владыки Илдиза, к которому сейчас возвращается из поездки в Вендию. Киммериец со своей стороны немного позже подтвердил эту версию, мельком заметив, что они познакомились в Пурушапуре. Ни Рашид, ни Конан не видели смысла посвящать Зарину в тайну путешественника во времени.

   Побродив по городу и заглянув в лавки торговцев и мастерские ремесленников, они приобрели еще некоторые товары, которые могли бы им пригодиться в путешествии через пустыню, такие как запас кресал, кремней и трутов; ремни, иглы дратву; две пары сапог про запас и тому подобные вещи, которые в далеком путешествии не бывают лишними. Главное же было обзавестись бурдюками для воды, так как запас ее в дороге всегда необходим. Для коня Зарины купили и квинтал ячменя, рассчитывая использовать его в крайнем случае. После всех этих покупок, они подсчитали, сколько денег у них осталось. Оказалось, что за вычетом пятидесяти денариев, которые Рашид уплатил, как штраф за освобождение Конана , также стоимости коня и оружия Зарины, потратили они не так уж и много. С учетом изрядной суммы «компенсации за моральный вред», полученной от Арцака,у них в пересчете на золото, оставалось еще примерно сто пятьдесят денариев, чего должно было хватить очень надолго.

   Возвратясь на постоялый двор Рашид с Конаном заказали в дорогу лепешек и копченого мяса, вина, сушеный фруктов и другой снеди с тем,чтобы сразу с наступлением рассвета отправиться в путь.

   Глава девятая.

   Спустя трое суток Конан, Рашид и Зарина, переправившись через мутный и полноводный Венд, повернули на юго-запад, продолжая двигаться по его правому берегу. Здесь в самом центре Кушанской империи путешественникам нечего было опасаться разбойников или иных неприятных сюрпризов. Превосходная мощеная камнем дорога, вдоль которой были специально высажены высокие тенистые деревья, позволяла путешествовать без остановки в самый жаркий полдень, а в просторных постоялых дворах, встречающихся здесь через каждые две-три лиги, усталому путнику можно было вкусно перекусить и хорошо отдохнуть. Время от времени путешественникам попадалась имперская конная стража, которая охраняла караванный путь от разбойников, так что путешествие проходило в полной безопасности и довольно комфортно.

   В Сурабе Конан с Рашидом пополнили запасы продуктов, приобрели теплые одеяла, котелки, кружки, дополнительно пол-квинтала ячменя для коня Зарины, две вязанки дров для костра и кое-что еще по мелочам, зная, что дальше уже до самой Персии крупных городов им по дороге не встретить. Здесь проходила и граница бассейна Венда, поэтому речек и ручьев становилось все меньше. От Сураба караванный путь поворачивал на запад в направлении Парсегады, а в трех-четырех дневных переходах отсюда начиналась та самая ничейная территория, о которой предупреждал хозяин постоялого двора в Такшашилле. Не желая беспокоить Зарину, друзья о разбойниках Золотого Кречета предпочли ей не говорить, но сами осторожно наводили о них справки. На их расспросы хозяин постоялого двора, где они остановились в Сурабе, подтвердил, что банда неуловимого Золотого Кречета действительно больше двух лет терроризировала торговцев, нападая на купеческие караваны, но последние несколько месяцев активность разбойников значительно снизилась.

   -Рассказывают,-говорил он, подавая друзьям объемистый кувшин сурабского вина,– что один из их последних налетов был очень для них неудачным. Золотого Кречета, словно подменили или он тронулся умом, атаковав в лоб караван, в охране которого оказалось около сотни отменных воинов,– почти все бывшие наемники туранского владыки Илдиза. Эти профессионалы ратного дела в считанные мгновения перебили треть нападавших, а потом еще целых две лиги гнались за ними по пустыне. Не знаю, правда или нет, но, говорят, уйти от погони удалось не многим...

   -Где это случилось? – раздался взволнованный женский голос.

   Увлекшись рассказом хозяина постоялого двора, Конан и Рашид не заметили, что подошедшая сзади Зарина тоже его слушает. Обернувшись, Конан удивился, настолько взволнованным и бледным стало лицо девушки. «Вот мы ослы,– обругал он себя,– испугали девочку»

   Видимо, хозяин постоялого двора подумал так же, потому что быстро заговорил, что это было далеко отсюда и , по всей видимости, из разбойников мало, кто уцелел, так как уже почти две луны* о них ничего не слышно.

   Внимательно выслушав его, Зарина, не сказав ни слова, повернулась и ушла наверх в отведенную им комнату.

   -Но с другой стороны,-несколько смущенно произнес Рашид,– пусть знает о подстерегающей нас опасности. Мы ее с собой не тянули, могла бы подождать следующий караван до Султанапура, дорогу бы мы ей оплатили.

   -Наверно, ты прав,– ответил Конан, осушая кружку вина.-Тем более, реально ей ничего не грозит, ты со своей винтовкой без труда уложишь тысячу таких разбойников.