Текст книги "Конан и Крипта Хроноса (СИ)"

Автор книги: Валерий Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

   Глава первая.

   Небо на востоке светлело, солнце-животворящий глаз Митры, уже коснулось своими первыми, робкими еще лучами, снежных вершин Химелейских гор, окрасив их в слабый розовый цвет, но Конан не мог отсюда этого видеть, до них оставалось еще добрых семьдесят лиг* пути через безводную и пылающую в течение всего дня адским зноем пустыню, состоящую из сплошных барханов красного песка. Самый малый из них был высотой в три человеческих роста, но попадались и более высокие– как вековые дубы. Ночью невыносимый дневной зной резко, сменялся холодом, становилось прохладно, как в горах Киммерии, и на темном бархате небосклона алмазной россыпью сверкали тысячи далеких созвездий. Только преодолев эти ужасные пески, дарующие быструю, но совсем не легкую смерть безумцу, посмевшему бросить вызов страшной пустыне, намереваясь пересечь ее в одиночку, не имея при себе даже глотка воды, можно будет достичь благодатной земли Кушанского царства, этой легендарной страны, раскинувшейся к северу от Вендии. По крайней мере, так рассказывали туранские купцы, с которыми он как-то близко сошелся в одной из портовых таверн Аграпура. Об этой далекой стране разговор у них зашел совершенно случайно, когда один из его собеседников, с аппетитом обглодав вареную баранью ногу,мимоходом заметил, что в Кушанском царстве мясо баранов не в пример вкуснее. Конан, осушивший уже третью кружку хмельной сливовицы* возразил:

   -Ты что-то путаешь, купец. Приходилось мне как-то бывать в Куше, там сплошные джунгли, а бараны там сроду не водились!

   -Похоже, ты имеешь в виду страну Куш, что граничит со Стигией, на западе отсюда,-снисходительно улыбнулся купец.– Я же говорю о Кушанском царстве, которое лежит далеко на востоке у подножия Химелийский гор и граничит с Персией, Вендией и Кхитаем.

   -Никогда не слыхал о таком царстве,– обескураженно произнес Конан.– А как далеко оно от Аграпура?

   Вот тогда словоохотливые купцы и рассказали ему, что до Кушанского царства от устья реки Запорожка напрямую примерно сто лиг пути.

   -Так это не так уж и много,– пренебрежительно произнес киммериец, сделав рукой знак трактирщику принести следующую кружку сливовицы. -Для хорошего ходока две недели пути.

   -Это верно,– пригладил жидкую рыжеватую бороду туранец,– только восемьдесят лиг из ста этому хорошему ходоку придется пройти пустыней, в которой нет ни колодцев, ни оазисов. Ничего, кроме красного песка, который отражается в таком же багрово-красном небе. А иметь с собой запас воды на путь в восемьдесят лиг может позволить себе только очень большой купеческий караван. Но что делать очень большому купеческому каравану в Кушанском царстве? Чем терпеть бессмысленные тяготы и лишения пути через абсолютно безводную пустыню, лучше пройти обычной, хотя и более длинной дорогой через Парсагады на Такшишиллу. А еще лучше отправиться прямо в Вендию Все, товары, что есть в Кушанской империи, проще приобрести у вендийских купцов.

   -Не скажи,– перебил его второй купец,– таких благовоний, как в Пурушапуре не найдешь ни в Вендии, ни в Кхитае. Местные жители вообще мастера в области земледелия и выращивают удивительные растения, из которых они же и изготавливают благовония, равных которым не сыщешь нигде во всей Хайбории -от Вендии до Зингары и Аргоса.

   -Что такое Пурушапур, разрази вас Кром?– стукнул опустевшей кружкой по столу уже порядком захмелевший киммериец.

   -Пурушапур-столица Кушанского царства,– вмешался не принимавший до этого участия в беседе третий купец. – В этой стране много мелких городов, тохары, ее коренное население, не особенно искусны в ремеслах, а вот благовония и пряности у них действительно изумительные. Добывают там в отрогах Химелийский гор и драгоценные камни. Только торговлю тохары предпочитают вести через Кхитай. Кхитайские купцы скупают у них благовония, пряности, драгоценные камни и через Гирканию и север Турана, обходя море Вилайет, доставляют их в города Коринфии, Аквилонии и далее на запад вплоть до Аргоса.

   Конан, услышав о благовониях и пряностях, быстро утратил интерес к этой теме и беседа переключилась на обсуждение достоинств полуобнаженной крутобедрой танцовщицы, исполнявшей танец живота на деревянном подиуме в центре таверны.

   Сейчас, он уже не раз успел пожалеть о том, что не выяснил тогда у своих случайных собеседников более подробно, существует ли самый короткий путь через пустыню и, где там проходит караванная тропа, если она вообще есть. Поэтому сейчас ему приходилось выбирать дорогу, руководствуясь своим звериным чутьем варвара, но здесь, в безжизненной пустыне, оно ему плохо помогало. Хуже всего было то, что раскаленный добела солнечный диск в зените бил, ослепляя нестерпимым светом, прямо в глаза, а крутобокие барханы словно морские волны, катились вокруг, сменяя друг друга и, казалось, им не будет конца и края...

   Первые лучи солнца уже коснулись горизонта, предвещая наступление нового дня, который мог стать последним в его жизни. Киммериец шел пустыней уже четвертый день, последние капли бесценной влаги, что хранилась в его фляжке, он выпил вчера. За три дня пути он прошел не более десяти лиг и понимал, что оставшиеся семьдесят ему без воды не преодолеть.

   Машинально проведя рукой по широкому кожаному поясу, туго охватывающему талию, Конан нащупал длинный предмет, спрятанный там в потайном кармане, и, расстегнув пояс, достал его. На грубой, в мозолях, ладони варвара лежал рубиновый стержень толщиной в его собственный большой палец, а длиной равный расстоянию между растопыренными большим и средним пальцами его ладони. «Нет,-уже в который раз подумал киммериец, внимательно разглядывая стержень, – таких огромных рубиновых кристаллов не бывает. Кроме того, невозможно, чтобы у кристалла было пять выступов по краям». Эти выступы по величине соответствовали фаланге мизинца и находились через равные промежутки на одной стороне стержня, занимая половину его длины. «Нет, это скорее похоже на какой-то ключ. – размышлял киммериец,-и непонятно зачем с противоположной от выступов стороне прорыта по всей длине стержня какая-то странная борозда». Но ответа на свои вопросы он, сколько не рассматривал странную вещицу, не находил.

   Из-за этого стержня, из чего бы он не был изготовлен, и чем бы не являлся на самом деле, Конан и оказался сейчас на грани гибели. Примерно месяц назад ему совершенно случайно довелось побывать в Замбуле, где от местных воров, своих старых приятелей, он узнал том, что у правителя соседнего Кутхемеса необычайно богатая сокровищница. Слухи об этом доходили до него и раньше, но в самом Кутхемесе ему прежде бывать не доводилось. Надо сказать прямо, киммериец уже давно «сидел на мели» и деньги ему были бы как раз кстати. Не долго раздумывая, он отправился из Замбулы в Кутхемес, где потратил три дня на изучение подходов ко дворцу правителя. Замбулийские приятели Конана рассказали ему о примерном расположении сокровищницы, поэтому поздно ночью четвертых суток, он проник во дворец и довольно быстро разыскал подвал, где, как ему говорили, в отдельном помещении хранилось золото и драгоценности местного правителя. Сокровищницу, которая почему-то никем не охранялась, он вскрыл без особого труда и, казалось, дело уже было сделано, оставалось набить припасенный заранее кожаный мешок золотом и драгоценными камнями, а затем спокойно покинуть дворец. Киммериец расслабился и это едва не погубило его. Внутри комната была освещена яркими светильниками и на столе прямо у входа лежал этот странный стержень. Подумав, что он из цельного необычайно огромного рубинового кристалла, Конан машинально протянул руку и поднял его. Оказалось, что довольно тяжелый стержень лежал на какой-то кнопке и ее освобождение привело к срабатыванию сигнализации. Во всем дворце поднялся дикий вой и звон, вдруг откуда ни возьмись, сбежалась стража. Только чудовищная сила Конана позволила ему проложить мечом дорогу на свободу и выбраться из дворца на площадь, где тоже было полно стражников. Здесь в свете факелов он сбросил с коня кого-то из их командиров и, вскочив в седло, помчался в сторону Ильбараса, преследуемый целой толпой устремившихся в погоню всадников. Переплыв реку, он надеялся, что оторвался от погони, но стражники не отставали. Обложенный преследователями со всех сторон, словно загнанный волк, он обогнул южную оконечность моря Вилайет и оказался в устье реки Запорожка. Хуже всего, что кутхемесским стражникам удалось каким-то образом договориться с запорожцами и те тоже подключились к преследованию. У Конана не оставалось другого пути, как уходить все дальше в степь и, наконец, он оказался у края пустыни, той самой, о которой ему когда-то рассказывали туранские купцы. Преследователи не рискнули гнаться за ним дальше, но и он не рискнул возвращаться назад, опасаясь попасть в засаду. Из еды у него имелось десятка два сухарей, что позволило бы продержаться неделю или даже больше, но воды почти не осталось. Через два дня обессиленная лошадь упала и Конан, прежде чем перерезать конскую шею, вскрыл ей вену и вдоволь напился солоноватой крови, которая совсем не утолила его жажду. И вот теперь он упрямо шел пешком вперед, не надеясь выбраться из проклятой пустыни, а просто потому, что необузданная варварская натура не позволяла ему просто смириться с судьбой и покориться своей неизбежной участи.

   К полудню он с трудом преодолел еще одну лигу и совершенно обессиленный, едва не упал на песок. Лишь мысль о том, что песок раскален до температуры, при которой можно печь птичьи яйца, удержала его от этого. Солнце стояло в зените и киммериец почти физически ощущал, как уходит влага из его организма, а с ней и последние силы.

   Вдруг, повинуясь какому-то звериному инстинкту, он обернулся и посмотрел назад. Вдаль от того места, где он стоял, убегала дорожка его следов, а еще дальше, почти на краю горизонта он заметил какое-то черное пятно, движущееся в его сторону. Черное пятно быстро приближалось и, наконец, превратилось в вороного коня, скакавшего махом*. Конские копыта взбивали песчаную пыль и отсутствии малейшего дуновения ветерка, она медленно оседала, оставляя позади широкий шлейф. Когда расстояние между ними сократилось до пяти фарлангов*, Конан ясно различил всадника в белом бурнусе и такой же чалме, пригнувшегося к конской шее. «Все же стражники не оставили своего намерения отыскать похищенную драгоценность и забрать ее с моего бездыханного тела,-недобро ухмыльнулся киммериец.-Что ж, спасибо Крому, хоть погибну с мечом в руке, как подобает воину!»

   Он потянул рукоятку своего меча из ножен, закрепленных на спине и, наверно, в тысячный раз услышал тот мягкий шорох, с которым меч покидал ножны. Этот знакомый звук словно придал ему новые силы и Конан, выпрямившись во весь свой гигантский рост, принял боевую стойку, широко расставив ноги и, направив острие меча в сторону приближающегося всадника. Но тот, не доехав до него двадцати шагов, осадил коня и крикнул:

   -Спрячь меч в ножны, киммериец! Я не буду с тобой драться.

   -А почему я должен тебе верить?– хрипло спросил Конан, с трудом ворочая пересохшим языком.

   -Хотя бы поэтому! На лови!– ответил всадник, сунув руку в свой бурнус и бросив затем киммерийцу какой-то продолговатый предмет, который варвар чисто машинально поймал одной рукой, не выпуская меч из другой.

   -Вода! Да еще и холодная, словно, из горного источника!– пробормотал он, ощупывая брошенную ему флягу, емкостью добрых две пинты*

   -Пей! Не бойся, вода не отравлена!– улыбнулся незнакомец, спрыгивая с коня. Он с добродушной улыбкой наблюдал, как варвар, бросив меч в ножны, откупорил флягу, но по природной привычке никому не доверять на слово, сначала вылил немного воды на ладонь, лизнул ее и, убедившись, что в ней нет посторонних примесей, сделал глоток. Но пить он сразу не стал. а просто подержал воду во рту, прополоскав горло, затем выплюнул ее и лишь после этого сделал несколько мелких глотков. Конан чувствовал, как прохладная жидкость скатывается по пересохшему пищеводу в желудок, растекается по всему его организму, возвращая энергию и снимая усталость. Сделав с видимым наслаждением еще несколько больших глотков, он с явным сожалением закупорил флягу и протянул ее хозяину, но тот лишь отрицательно покачал головой.

   -Оставь себе, у меня есть еще, да и скоро у нас будет воды сколько угодно, осталось пройти не более пяти фарлангов. Я думаю, у тебя хватит сил, чтобы преодолеть такое расстояние.

   -Сейчас, да еще с этой флягой я пройду и пять лиг,– ухмыльнулся киммериец. – Кстати,– запоздало, но с чувством произнес он,– спасибо тебе, незнакомец. Ты спас меня от верной смерти. Я у тебя в долгу, но Конан из Киммерии не привык долго оставаться в должниках.

   -Так тебя зовут Конан?– переспросил незнакомец.-А я,– он на мгновение сделал паузу,-Рашид ибн Касир, но можешь звать меня просто Рашидом.

   Конан внимательно оглядел нового знакомого. Тот был ростом с него самого, только более изящно сложен. Белый бурнус из какой-то неизвестной киммерийцу ткани скрывал его тело от шеи до самых носков красных сапог мягкой телячьей кожи. Лицо Рашида закрывала белая чалма из той же ткани, оставляя открытой узкую прорезь для рта и глаз, которые своей ослепительной синевой могли бы бросить вызов глазам самого киммерийца.

   -Что занесло тебя, Рашид ибн Касир в эту проклятую всеми богами пустыню?-спросил он, закончив осмотр.

   -То же , что и тебя,– ответил тот серьезно.

   -Так ты из стражи Кутхемеса? – насторожился киммериец и рука его непроизвольно потянулась к рукоятке меча.

   -Нет, я не из стражи,-поспешил успокоить его Рашид,– просто мне очень нужна та вещь, которую ты украл из их сокровищницы и которая спрятана сейчас у тебя в поясе.

   Заметив, что рука Конан вновь потянулась к рукоятке меча, он добавил:

   -Не беспокойся, я не собираюсь у тебя ее отнимать. Говоря по правде, я в ту ночь сам собирался ее украсть. Только я раньше сошелся накоротке с несколькими болтливыми стражниками, которые рассказали мне о том, что если поднять то, что ты называешь рубиновым кристаллом, сработает сигнализация. Поэтому я был готов снять его так, чтобы ее не задействовать. Но ты меня опередил всего на несколько минут. Я только лишь подошел к дворцовой площади, когда поднялся весь этот шум и видел, как ты, словно, в тебя вселился сам Мардук, орудовал мечом, а затем вышиб начальника кутхемесской стражи из седла и ускакал на его коне в сторону Ильбараса. Стражники бросились в погоню, а я отправился вслед за ними.

   -А почему ты уверен,-что эта вещица у меня? -настороженно сощурился Конан.-Может, я ее бросил в сокровищнице, когда сработала сигнализация.

   -Кто же поверит, что ты мог бы бросить огромный рубиновый кристалл, который уже считал своей собственностью? -рассмеялся Рашид. – Ведь ты думал, что это рубин, не так ли ? Да и разве гнались бы стражники за тобой такое расстояние, если бы знали, что ты ничего не похитил из сокровищницы?

   Конан молча кивнул головой. Смысла врать он не находил.

   -На самом деле это, конечно, не рубин,– уже серьезно продолжал Рашид,-но любой купец , не задумываясь, отсыпет тебе за него добрую горсть золотых цехинов. Однако настоящая его цена несравненно выше. Это, если проще сказать, фатха, в смысле ключ к таким сокровищам, которых нет и у короля Аквилонии.

   -Вот так прямо и ключ,– с сомнением в голосе произнес Конан,-и где же эти сокровища находятся?

   -Солнце уже клонится к закату,-уклонился от ответа Рашид ибн Касир, взглянув на небосклон,-давай -ка мы лучше продолжим свой путь, тут, как я уже говорил, осталось недолго. Там нам будет гораздо удобнее обо всем побеседовать, чем здесь в этой дышащей зноем пустыне. Но нам туда надо попасть до заката, иначе придется ждать следующего дня.

   Конан пожал плечами. Сейчас, когда он утолил так страшно мучившую его жажду, пройти каких-нибудь пять фарлангов для него не составляло труда.

   Рашид вскочил в седло своего вороного жеребца, которому казалось, дневной зной был ни по чем и они, не особенно торопясь, отправились дальше на восток, все более углубляясь в пустыню. Когда по расчетам киммерийца они прошли немного больше четырех фарлангов, Рашид вскинул руку и указал ею вперед. Там в шагах пятидесяти от них отчетливо виднелось какое -то мерцание в виде прозрачной прямоугольной двери. Рашид уверенно направил своего вороного жеребца прямо в эту дверь, а Конану не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

   Глава вторая.

   Спустя полчаса они сидели в тени высоких пальм на берегу глубокого прозрачного ручья, в котором с большим удовольствием искупались, смыв с себя пыль и песок пустыни. К удивлению Конана, конь Рашида стоял неподвижно, даже не пытаясь щипать зеленую сочную траву, которая в изобилии росла в этом оазисе. Сейчас, оглядевшись по сторонам, киммериец заметил, что и ручей с чистой прозрачной водой, и пальмы, и трава будто бы окружены со всех сторон какой-то мерцающей стеной, за которой, вроде бы, ничего больше нет. Он поднял голову вверх, там синел небосвод, но солнца видно не было. Недоумение явно отпечаталось на лице Конана, но он не стал задавать никаких вопросов, лишь со все более возрастающим подозрением бросал искоса короткие взгляды в сторону Рашида. Тот прислонившись спиной к одной из пальм, казалось, их не замечал и вообще ничего особенного в окружающей обстановке не видел.

   -Какой-то странный оазис,-наконец, прервал молчание киммериец,-совсем не похожий на те, которые мне раньше приходилось видеть.

   -По правде говоря,– ответил Рашид,– это не оазис. Мы с тобой находимся в хронокапсуле, где сохраняется время тысячелетней или даже большей давности. Это небольшой кусочек территории, которую занимало Кушанское царство много веков назад, когда здесь никакой пустыни еще и в помине не было.

   -Ты хочешь сказать, что этому ручью и этим пальмам тысяча лет или даже больше?– удивлению Конана не было предела.

   -Нет,-стал терпеливо объяснять Рашид,-это мы с тобой, войдя в хронокапсулу, переместились на много веков назад во времени, когда этот ручей нес свои воды к какой-то реке, а на его берегах росли эти пальмы.

   -Погоди,– возмутился киммериец, -ты что меня за дурака принимаешь? Если бы мы переместились на тысячу лет назад, то здесь лежали бы наши кости и то вряд ли. Ведь мы еще в то время не родились

   -Это не совсем правильно,-мягко заметил его собеседник,-путешествия в прошлое-вещь вполне реальная, так как у нас сохраняется информация, то есть память, о собственном времени. Все это, конечно, довольно сложно для понимания и порой случается всякое. Но в нашем случае все просто: мы находимся в хронокапсуле, словно во временной пещере, которая как бы вырезана из своего времени.

   -Все равно не понял,-упрямо повторил Конан,– такого не может быть..

   – Потому, что не может быть никогда!-с плохо скрытой иронией продолжил Рашид.– Что ж , аргумент убедительный, но тем не менее, со временем все обстоит так, как я сказал. Я сам давно со всем этим сталкиваюсь, но толком тоже не понимаю, как это возможно. Однако факт остается фактом, хронокапсулы – вещь реальная и время в них локально, словно движется по кругу.

   -А откуда ты знал, что здесь в этой пустыне такая временная пещера имеется?– все еще недоверчиво спросил киммериец.

   -Изучение природы времени моя специальность, здесь в пустыне такие хронокапсулы встречаются примерно через каждые пять лиг. Их цепочка тянется через всю пустыню к границам Кушанского царства. В других местах расстояния между хронокапсулами значительно большие.

   -Так получается в Хайбории таких дыр во времени довольно много?– видно было, что киммериец, наконец, поверил словам своего нового знакомого.

   -Да.– кивнул Рашид,-чаще всего они встречаются в открытой степи, в лесу, в горах. Природа всех их мало изучена и. порой человек, оказавшийся в такой капсуле, не может найти из нее выход и остается там навсегда.

   -Надеюсь, мы сумеем выбраться отсюда в свое время?– в голосе киммерийца явно прозвучала тревога.

   -Не беспокойся, отсюда мы в любом случае выберемся. Но давай продолжим наш с тобой прерванный разговор относительно фатха.*

   -Относительно чего?– удивленно спросил Конан

   -Ну, о стержне, который ты выкрал из сокровищницы правителя Кутхемеса.

   -А, ты имеешь в виду эту вещь?– Конан потянулся за своим поясом, расстегнул потайной карман с его внутренней стороны и показал стержень Рашиду.

   -Да,– кивнул тот. -На самом деле это лишь часть, точнее половина фатхи. Нам нужно разыскать ее вторую половину. Тогда мы станем обладателями сокровищ, о которых я тебе говорил.

   -Эй, полегче приятель, я своего согласия на поиски чего-то там никому не давал. Ты мне спас жизнь, я у тебя в долгу и, если этот стержень тебе нужен-бери его. Но на будущее у меня другие планы. Если мы доберемся до Пурушапура, я пристану к первому же торговому каравану и с ним возвращусь назад, если понадобится то через Вендию или Кхитай..

   Рашид, продолжавший сидеть, опершись спиной о ствол пальмы, отрицательно покачал головой:

   -Нет, уж лучше пусть он остается у тебя. У меня он уже был и я его не сберег.У тебя он надежнее сохранится. По крайней мере, пока мы не доберемся до Пурушапура. А там и продолжим наш разговор. Сейчас же, прежде всего, надо преодолеть эти проклятые пески.

   -Ну, с запасами воды,-беспечно махнул рукой Конан,-пройти их сложно не будет, тем более раз тут через каждые пять лиг встречаются такие пещеры во времени.

   -Я бы не стал так легко относиться к здешним пескам. Пять лиг-это не пять фарлангов, их нужно еще пройти. Мы сейчас по сути еще не углубились в пустыню, а находимся у ее края. Впереди нас ожидают песчаные бури, встречи со свирепыми пустынными гулями, песчаными ифритами и червями , да мало ли еще с какой нечистью, которая водится в этих безлюдных местах.

   -Я еще не встречал такой нечисти, с которой бы не справился острый меч,– сказал Конан.-Хотя ты, конечно, прав путь предстоит нелегкий.

   Действительно, возвратясь на следующее утро в свое время, в проклятую красную пустыню, Конан почувствовал, что, чем дальше, тем идти становится труднее. Чудовищный зной, казалось, еще усилился, хотя это было вряд ли возможно, он и так достиг своего пика. Барханы становились все выше, а бока их круче. Красный песок отражался на небосклоне багровыми проблесками, словно полыхание зарниц. От хронокапсулы они прошли всего пол-лиги, а солнце уже поднялось высоко в зенит. Внезапно конь, на котором ехал Рашид, повернул голову и, как показалось киммерийцу произнес какую-то короткую фразу. «Кажется от жары я схожу с ума,– даже потряс тот головой,-уже мерещится всякая чушь!»

   Однако, он еще больше удивился, когда услышал слова Рашида:

   -Спасибо, я сам уже заметил! Здесь и переждем.

   -Ты это о чем? – не понял Конан.

   -Вон там на горизонте,– указал тот рукой куда-то вдаль,– видишь едва заметное облачко?

   -Вижу,-пригляделся киммериец,-ну и что?

   -Надвигается ядовитый песок, самум! Делаем здесь остановку и постараемся переждать бурю.

   -Да ведь это облачко еще очень далеко! Мы вполне можем успеть дойти до следующей дыры во времени.

   -Нет,-ответил Рашид, спешиваясь. – Не успеем, самум, как шторм на море, налетает с ужасающей быстротой.

   Конь без команды лег на горячий песок с пологой стороны крутого бархана,-хоть слабой,но все же защитой от ветра. Рашид, достав откуда-то из переметной сумы кусок белой материи, плотно обмотал ему голову. Второй такой же кусок он протянул Конану.

   -Ложись под брюхо моему жеребцу,– с нескрываемой тревогой сказал он,– и обмотай этой материей себе голову. Я лягу рядом. Если ты веришь в кого-то из богов-молись о спасении!

   -Кром, если и услышит мою молитву, то уж на его помощь рассчитывать точно не стоит,– буркнул в ответ варвар, наблюдая, как еще совсем недавно невзрачное облачко за считанные минуты превратилось в огромную черную тучу, стремительно надвигавшуюся на них из самого центра пустыни. Резкий порыв раскаленного ветра уже донес до них изрядную порцию мельчайшего, как растертая пыль, песка.

   Прижавшись друг к другу и уткнувшись головами в живот коня, Рашид и Конан в мгновение ока были засыпаны целой лавиной внезапно обрушившегося на них горячего песка. Дышать сразу стало тяжело, мельчайшие частицы пыли просачивалась в горло даже сквозь плотную ткань. Вскоре киммерийцу стало не хватать воздуха, его дыхание стало судорожным, как у вытащенной из воды рыбы. Сквозь толщу песка, которым их засыпало, даже дикий вой ветра доносился приглушенно, а затем и вовсе утих. Сколько времени продолжалась эта песчаная буря, Конан потом определить так и не смог, но по всей видимости, не очень долго. Он только почувствовал, как неподвижно лежавший конь, зашевелился, а затем поднялся на ноги, частично освободив его и Рашида от навалившегося на них песка. Почувствовав, что голова и руки у них свободны, оба уже без особого труда откопали себя и встали на ноги. Бросив взгляд вверх, Конан увидел, что солнце начало свой путь к закату. Знакомый ландшафт пустыне резко изменился, самум развеял прежние барханы, образовав на их месте новые.

   -Нельзя терять времени,– услышал он голос Рашида, -нам нужно торопиться достичь следующей хронокапсулы. Самум разворотил убежища свирепых гулей, они сейчас начнут бродить по пустыне, выискивая свои жертвы.

   Но несмотря на опасения Рашида, до следующей хронокапсулы они добрались без приключений. Здесь, правда, вместо ручья Конан увидел небольшое озерцо, поросшее густым кустарником, но вода в нем была такой же чистой и прозрачной, как и в ручье, и прекрасно утоляла жажду. Искупавшись и тщательно смыв со своих тел следы самума, путники приступили к трапезе. Рашид, в отличие от киммерийца к походу через пустыню подготовился хорошо. В его переметных сумах нашелся приличный кусок копченого окорока,лепешки, чеснок, лук и даже сушеные фрукты: финики, инжир, изюм.После того, как первый голод был утолен, откуда-то появился и объемистый бурдюк прекрасного аргосского вина.

   Словно по негласной договоренности оба избегали касаться темы рубинового стержня или фатхи, как называл его Рашид, ограничиваясь беседой о достопримечательностях хайборийских государств. Как выяснилось, обоим приходилось бывать в Немедии, Коринфии, Заморе и Туране, но Конан, несмотря на молодость, одно время был главой пиратов Черного побережья, о чем он,правда, предпочел умолчать. Ращид же особенно восторгался Аквилонией, называя ее «драгоценной блистающей жемчужиной» среди всех стран Хайбории. Конан, молча слушавший его, вдруг сам не зная зачем, произнес:

   -А ты знаешь, мне говорили, что я когда-то стану королем Аквилонии!

   Сказав эту фразу, он тут же осекся и нахмурился, ожидая, что Рашид посмеется над его словами. Действительно, трудно было удержаться от смеха, услышав эту фразу из уст полуголого молодого человека, не имеющему в кармане ни медного сикля*, ни даже самих карманов. Но тот, сделав добрый глоток вина из горлышка бурдюка, совершенно серьезно заметил:

   -Поверь, дружище, в этом нет ничего удивительного и ничего невозможного. История знает десятки примеров, когда предприимчивые и отважные воины, вроде тебя, прорубали себе мечом дорогу к королевскому трону. И, кстати, не отличаясь особой знатностью, управляли огромными государствами значительно лучше, чем какой-нибудь чванливый вельможа, которому корона досталась по наследству. Так что все в твоих руках, киммериец! Дерзай!

   Хорошо отдохнув, они тронулись в путь еще до рассвета, чтобы постараться хотя бы часть дневного перехода пройти, воспользовавшись утренней прохладой. Конь, который и в этот раз , как заметил Конан, даже не прикоснулся к сочной траве, росшей у озера, выглядел, тем не менее, свежим и хорошо отдохнувшим. Киммериец не был особенным знатоком лошадей и предпочитал по ряду причин передвигаться пешком,но все же знал понаслышке, что коням необходимо в день минимум 4 ливра* ячменя или овса. Но он мог поклясться своей головой, что за двое суток пути Рашид не давал своему коню даже горсти зерна. Эта загадка пробуждала в Конане все большее любопытство, но из присущего варвару чувства гордости, он не хотел задавать каких-либо вопросов об этом своему спутнику.

   Сейчас по холодку идти было даже по песку относительно комфортно. Они прошли, наверно фарлангов тридцать, когда солнце-ясное око Митры, окрасило своими лучами поверхность пустыни в пастельно-розовые тона. В этот момент конь настороженно запрядал ушами и почти одновременно чуткое ухо варвара уловило в окружающей безмолвной тишине далекий и едва слышный женский крик, доносившийся из глубины пустыни. Киммериец напряг слух и спустя несколько секунд опять услышал тот же крик. Сомнений не оставалось, кричала женщина. Крик ее был протяжный и жалобный напоминающий детский плач.

   -Там кричит женщина,– сказал Конан, обращаясь к Рашиду и указывая рукой в направлении, откуда доносился крик.

   -Я слышу,– обеспокоенно ответил тот,-только не пойму, откуда здесь, в самом сердце пустыни может взяться женщина...Хотя случается всякое. Похоже, что до источника крика не менее пол-лиги. Подъедем ближе, разберемся, что там, нам все равно двигаться в том же направлении.

   Отношение Конана к женщинам всегда отличалось рыцарственным благородством. Его первой и единственной любовью была одна только Белит, королева пиратов Черного побережья, в гибели которой он долго винил себя. Ни одной другой женщине, даже юной Валерии, не удавалось пробудить в его душе чувства, похожие на любовь. Но, тем не менее, киммериец и сам никогда не обижал никого из женщин и всегда приходил на помощь тем из них, кто в ней нуждался. Вот и сейчас, он ускорил шаг и коню Рашида пришлось даже перейти на легкую рысь, чтобы не отставать от киммерийца.

   Протяжный жалобный женский крик периодически повторялся и по мере того, как расстояние до него сокращалось, звучал все отчетливее. Что-то непередаваемо жуткое слышалось в этом женском голосе, от него веяло смертной тоской. Конан почти перешел на бег и, выскочив на гребень очередного бархана увидел на расстоянии шагов двадцати женщину, нет, скорее юную девушку. Волосы цвета пряного эля струились тяжелыми волнами по ее алебастровым плечам, спадая на тугие обнаженные груди с розовыми сосками. Никакой другой одежды, кроме собственных волос, на ней не было, она сидела прямо на песке, поджав под себя ноги и, монотонно покачивая головой, издавала все тот же протяжный крик. Сдернув на ходу с себя рубашку, Конан устремился к ней и в это время услышал позади себя отчаянный крик Рашида: