Текст книги "Похоть"

Автор книги: Валерий Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

4

Ебучая пустота снова наполнила эту субботу, она обволакивает меня и поглощает. Я не хочу даже вставать с кровати. Нет, сегодня не будет ни утренней пробежки, ни бассейна, ни прогулки. Сегодня я не буду писать эту свою повесть, такую же безнадежную и убогую, как и я сам. Нет, я не хочу сегодня снова углубиться в какую-нибудь мировую классику и целый день провести с книгой. Не хочу смотреть сериал. Не будет сегодня поисков травы по закладкам или лирики и «Трилептала» в аптеке, случайного секса после выпитого или выкуренного. Ничего. Наверное, через несколько лет, когда все это – то, что вы называете жизнью – мне надоест, когда осточертеет эта нелепая оболочка, которую вы называете телом, я найду в себе силы и смелость пренебречь тем, что вы называете венцом природы и высшей ценностью. Вот совершенно не в качестве протеста и не в качестве доказательства собственной силы, как в «Бесах». Но и не от слабости, скорее, это будет единственный логический акт в этой нелепой и случайной пьесе, которую вы называете божьим даром. Вот только проблема – как? «Для чего» можно и не объяснять, никто же не объяснил, для чего мы рождаемся – все великие умы пытаются это сделать на протяжении всей истории человечества, но ни одно объяснение мне не показалось хоть немного убедительным. Проблема – как?

Ну, повеситься на суку в лесу – это очень, конечно, интересная мысль. Я даже представляю этот осенний лес, желтые листья, запах грибов и тело, которое качается на осине. Но я боюсь, что когда начну задыхаться – то могу кончить, и тогда криминалисты решат, что я долбанный извращенец. Повеситься – это значит выбрать российский путь, и так это безнадежно. Да и сложно все это, придется гуглить: как связать надежную петлю, для чего использовать мыло, какую лучше выбрать веревку, как закрепить ее на ветке, а потом как все это совершить. Блин, я слишком криворук для всех этих манипуляций.

Да и я не хикикомори, чтобы выкрасить волосы в красный цвет, раздеться догола и повеситься в своей захламленной квартире на накрепко вмонтированном в потолок крюке.

Поэтому я все-таки стремлюсь к европейскому пути развития – вскрыть вены ненадежно да и медленно, а я хочу быстро. Прыгнуть с моста или с крыши очень заманчиво. Но куда интереснее выстрелить себе в рот, я именно так и сделаю. И тут можно найти ружье или напроситься с мужиками на охоту, у директора моего есть «Сайга», и эта мысль не дает мне покоя. Если ее использовать, точно можно будет с Кобейном выкурить косяк сразу после выстрела.

А есть еще мысль: напасть на полицейского около метро и забрать у него пистолет, потом вернуться в свою квартиру в Кузьминках и украсить обои своими мозгами.

5

Я лежу на верхней полке и пристально смотрю на свою соседку, которая сидит на нижней боковой. Она недавно вошла в вагон на какой-то захолустной станции. Она сидит в коротенькой голубой юбочке, и я вижу, какие у нее упругие, гладко выбритые ножки, покрытые кожей с бронзовым загаром. Она повернулась, слегка раздвинула ножки и начала что-то искать в дорожной сумке, стоящей рядом на полу. На долю секунды я увидел тонкую полоску ее белых трусиков и в этот момент понял, что не смогу спокойно уснуть сегодня. Девушка закинула ногу на ногу, повернулась вполоборота: профиль груди обтянут белой футболкой. Пристально смотрю на контуры лифчика, думаю о том, что это лишняя деталь. Ясно представляю, какие у нее маленькие соски, как приятно облизывать их языком и чувствовать, как они напрягаются у меня во рту.

Я изучающе смотрю на девушку и жду, когда она начнет заправлять постель, представляю, как она будет нагибаться, как встанет на цыпочки, чтобы достать матрас и подушку. Если она будет это делать в своей юбочке, я точно замечу округлости ее попы. Даже в одежде я вижу, какая она неприлично сексуальная и как, переваливаясь во время ходьбы, попа откровенно просит наклонить ее хозяйку прямо в туалете, спустить трусики и ублажать ее все восемь часов до самого Санкт– Петербурга. Книжка в моих руках превратилась в ненужную декорацию: ожидание Годо меня не интересует, у меня ожидание поинтересней. Я смотрю на то, как она нервно что-то перекладывает в сумочке, убирает ее, достает вновь, проводит рукой по коленке, поглаживает волосы на голове, поглядывает по сторонам. Эти жесты выдают желание, но не обязательно сексуальное, возможно, она хочет курить, возможно, ей нужно в туалет. Теперь я замечаю, что она почти незаметным движением гладит большим пальцем зажигалку в правой руке. Она хочет курить и трахаться, и я могу удовлетворить оба ее желания.

Я собираюсь встать, подойти к ней, предложить ей покурить. С тех пор, как запретили курить в поездах, многие стали делать это не в тамбуре, а между вагонами. А страх, что тебя застукают, заставляет большинство вот так сидеть и в нерешительности теребить в руке зажигалку. Сейчас я жду, когда у меня перестанет стоять. Если я начну спускаться со своего места сейчас, всем будет видно, как бесстыдно торчит член в моих легких шортах. Но у этой красотки такой томный взгляд, такие красивые ножки, что я не могу успокоиться. Вся ее сущность выдает, что она нуждается в долгом и жестком сексе. Я пытаюсь не думать об этом, мне нужно подойти к ней, пока она не решилась пойти одна. Думаю о том, как меня, лежащего на асфальте школьной спортплощадки, били ногами старшеклассники. О тех чувствах, когда врач сказал, что у меня гонорея и нам предстоит долгое и малоприятное лечение. Я вспоминал, как мерзко искажается лицо бабки с соседней полки, когда она жует копченую курицу и запивает ее какой-то вонючей жидкостью. Вспоминал, как муж Дашки долбил в дверь своей квартиры, когда я на его кровати долбил его жену. Вспомнил взгляд матери, когда она вошла в комнату, где я валялся на полу в блевоте после недельного дембельского запоя. От этих воспоминаний я готов был расплакаться, но он продолжал стоять, как каменный. Пока я упражнялся мысленным калейдоскопом, объект моего внимания достала из сумочки сигарету, спрятала ее в ладони, поднялась и пошла в сторону тамбура. Я вновь обратил внимание на то, как эротично переваливаются ее бедра, подыгрывая движению поезда, слегка покачиваясь по сторонам.

Я больно ущипнул свои яйца и резко начал спускаться, спрашивая у мерзких бабок, сколько мы будем стоять в Нижнем. Я достал сигареты, надел тапочки и пошел курить. Когда я открыл дверь тамбура, мне навстречу шли парень и девушка, они мило улыбались. Парень сказал девушке: «Ну, давайте посмотрим, что там у Вас с настройками, я с удовольствием помогу справиться с этой проблемой». Херов волонтер, блядь, тимуровец, помощник Санта-Клауса, нарисовался. Такой еще красивый – наверное дрочит на свое отражение в зеркале.

Я смотрю на ее губы, испачканные красной помадой, нижняя губа чуть-чуть выдается вперед, и я думаю, как бы слегка прикусывал ее во время поцелуя. Поезд возбуждающе стучал колесами, вагон покачивало из стороны в сторону, наступил вечер, включили тусклый свет, в окне лишь чернота и отражения силуэтов пассажиров. Незаметным движением Она облизнулась, на секунду я увидел кончик ее красного языка, который мгновенно спрятался за белоснежными зубами. Все мои мысли занял этот горячий кусочек тела, который должен во что бы то ни стало оказаться у меня во рту. Она сидела вполоборота и что-то искала в своем планшете, я лежал на спине и ворочался, пытаясь найти наилучший ракурс. Взглядом я пытался проникнуть в те места, которые она тщательно скрывала, лишь изредка приоткрывая случайными движениями какие-то части тела, которые я обязательно замечу. И эти части потом заполнят все мои мысли, разбудят похоть и будут держать в постоянном напряжении, не давая покоя. Я представлял, как она постанывает, когда я медленно языком спускаюсь по ее телу. Я хочу знать, какой она издаст звук, когда я резко и глубоко войду в нее. Как она будет сжимать мою голову, когда я буду языком проникать между ее ног, вылизывая все ее тело. Хочу почувствовать, как ее ноги будут дрожать, как она будет извиваться подо мной. В вагоне жарко, и я жду, когда она будет переодеваться в дорожную одежду. Как она это сделает: пойдет в туалет и выйдет оттуда в шортах и майке или накроет себя покрывалом, натянет шорты, а потом снимет юбку? Снимет ли она лифчик, увижу ли я, как ее соски упрутся в тоненькую ткань майки? Может, она наденет рубашку, тогда я многое увижу в промежутках между пуговиц, опытным взглядом наискосок. Я лежал, накрытый покрывалом, думал об этом и чувствовал, как моя левая рука все сильнее сжимает мой бессовестно отвердевший член…

Я лежу на верхней полке и не могу уснуть, объект моего наблюдения пропал из поля зрения. Как я понял, она не собирается застилать постель, не собирается переодеваться и вообще выходит на ближайшей станции. А я поеду один в Санкт-Петербург. Поезд остановился в Твери, девушка вышла, я отвернулся к стене и весь сжался в маленький комок. На душе было тошно, противно от самого себя. Долбаная похоть не даст мне уснуть, пока я тупо не спущу себе в трусы. Я буду лежать, испачканный спермой между двумя столицами, и видеть, как тараканы ползают по чемоданам на третьей полке. А внизу будет сидеть сумасшедшая старуха и причитать то ли молитву, то ли проклятье. Я самое мерзкое тридцатилетнее создание на этой планете. За каким чертом я оказался в этом поезде? От кого я снова убегаю, соглашаясь на эту дурацкую командировку? Я полстраны объездил, всех вижу насквозь. Я знаю, что будет. Мне нахуй не нужны все эти Исаакиевские соборы да Александрийские столпы. Мне вообще ничего не надо: жизнь – неинтересная, бессмысленная вещь, ежедневное умножение страданий миллионов. Серое, убогое существование в мире, где люди пожирают друг друга. Придумывать, как бы поинтереснее провести это время от рождения до смерти. Может, кто-то придумал что-то новое? Вы уехали жить в Индию, вы взяли ипотеку в городе Асбест – а разницы нет никакой. Вы только думаете, что она есть. Вы ветеран труда, а Вы в окошко выпрыгнули в двадцать семь – все одно. Планета медленно приближает свой последний оборот.

6

– Тут есть кто-нибудь большой и сильный, кто может помочь мне закинуть эту сумку наверх?

Внизу стояла Анна Керн в свитере и джинсах, с челкой, падающей на восхитительное лицо, с невообразимо красивыми глазами, подведенными черной тушью – просто мечта художника.

– Давайте я помогу!

Снова я не успел спуститься, все тот же чертов пикапер меня опередил. Сука, я сейчас спущусь и сломаю твой хлебальник. Как ты собрался помогать, ты же не дотянешься до третьей полки, у тебя все части тела, как у лилипута. Посмотри на свои холеные ручки, эти мышцы вообще не напрягались, ты вряд ли поднимешь эту сумку. Сейчас я ноги вытру о тебя, чучело. Девушка вышла на перрон. Я спустился и пошел за ней. Она стояла и нервно вдыхала в себя дым сигареты. Я встал в небольшом отдалении и тоже закурил, стараясь принимать такие же, позы как она. Сейчас нужно, чтобы она меня заметила, хотя бы на секунду на меня взглянула. Она возвращалась в вагон, и наши взгляды пересеклись. Эта малышка смотрела оценивающе, с интересом. Это был взгляд человека, открытого к новым знакомствам и новым приключениям, это не какой-нибудь айфоновский взгляд, когда человек полностью поглощен лишь виртуальной реальностью, увлекаясь лишь интернет-общением. Я мельком оценил ее фигуру: красивая, но не вульгарная попа, средняя грудь, элегантная талия, вся она такая гармоничная, словно Одри Хепберн сошла с экрана и стала слушать Нирвану, читать Чака Паланика, пить вискарь и курить траву, словно Мария вернулась ко мне. Я оживаю, мне хочется жить, я могу действовать активно и радоваться каждому часу, проведенному на этой планете.

Значит так: обращаю на себя внимание, знакомлюсь, вечером встречаемся, тащу ее в гостиницу, трахаю пять часов, утром уезжаю довольный и опустошенный, ибо не ее желаю наполнить, а себя желаю опустошить, или как там написано. Потом муки совести, осознание собственной никчемности и зависимости от животных инстинктов, буду гулять по дворам-колодцам и вспоминать героев Достоевского, ну или героев фильмов Балабанова. Посмотрю, где повесился Есенин, в какое окно выбросился Башлачев, где Хармс сходил с ума, где Герман шептал: «Тройка, семерка, туз!». Я буду размышлять о высших материях, о бренности нашего существования, рассуждать о морали, долге, чувстве справедливости, об ответственности за свои поступки. А самое важное то, что где-то рядом со свои мужем будет спать Мария, а я даже не буду думать о ней и мечтать о случайной или не очень встрече.

Не могу сомкнуть глаз, хожу курить в тамбур каждые пятнадцать минут. Моя попутчица крепко спит, хотя в начале она вела себя несколько нервозно, поспорила с проводницей, выказала недовольство соседям по поводу расставленной на полу клади. За два часа до прибытия в северную столицу я уже сидел готовый к выходу. Потеряв надежду поспать хоть немного, я собрал белье, умылся, почистил зубы, переоделся, налил себе кофе и сел на боковой полке, готовый ко всему. В вагоне воняло грязными телами и туалетом, стук колес смешивался с храпом и какими-то причитаниями. Свет от фонарей освещал ее лицо – природа точно приготовила эти черты, чтобы сводить с ума художников и поэтов. Такой красоты вы не увидите на подиуме, в такой красоте есть некий изъян, но ты не можешь понять, в чем именно, и только такая красота может свести с ума. Так не может выглядеть Мисс Мира-2008, так выглядела Полина Виардо или Лиля Брик.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Похоть"