Текст книги "Девушка, которую не помнят."

Автор книги: Валентина Елисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21. Гениальные прозрения ира Хальера

Явившись вечером в свой столичный особняк, чтобы перекусить на скорую руку и скорее бежать проверять свою гениальную идею «латания дыр» в древнем портале, Хальер был неприятно удивлен тем, что в его спальне вольготно разместилась Луиза Боруар.

– Не припоминаю, чтобы приглашал тебя сегодня, – сухо бросил он любовнице.

– Разве я не могу прийти сама, потому что очень соскучилась? – томно ответила Луиза, принимая эффектную позу на черном покрывале кровати. – Мы не встречались почти месяц, дорогой!

– У меня дела! – раздраженно рявкнул Хальер, неприязненно осматривая стол, накрытый в маленькой личной гостиной к ужину на две персоны, причем накрытый по всем правилам, с множеством столовых приборов и перемен блюд, тогда как он чётко приказал слугам: бутерброды с мясом и крепкий чай – частично на тарелке, частично упакованными для того, чтобы унести с собой. – Тебе кто позволил распоряжаться в моем доме?!

От его злого рыка любовница вдруг глубоко задышала, раскраснелась и потянулась к нему, смотря широко раскрытыми шальными глазами, а Хальер ощутил тонкие струйки тянущейся к нему слабенькой магии… Не может быть! Потрясенный до глубины души тупым бабьим безрассудством, он подскочил к женщине и схватил ее за руку: на правом запястье отсутствовал защитный амулет!

Неимоверным усилием воли задавив в себе чувство ярости и прервав магический обмен, Хальер ледяным тоном обронил:

– Ты лишилась рассудка?

Лицо Луизы вспыхнуло злостью, она вскочила и крикнула:

– Наверное, может и так! Мне надоела эта вечная бесстрастность, я хочу бурления чувств, хочу подпасть под действие твоей магии, испытать эти невероятные головокружительные ощущения!

– Выражайся точнее: ты хочешь испытать наркотическое упоение от переполнения резерва, а потом умереть от истощения жизненной энергии, – холодно поправил Хальер.

Женщина очнулась, взяла себя в руки, возразила нежно:

– Я хочу твоей неподдельной страсти.

«Звучит красиво, но флюиды лжи сильно портят впечатление», – усмехнулся Хальер и жестко сказал:

– Если я в самом деле воспылаю к тебе неимоверной страстью, то никакой защитный амулет не спасет тебя от смерти, Луиза, и даже сотня амулетов не спасет. К счастью, ничего подобного тебе не грозит, особенно теперь: я не желаю больше тебя видеть. Сумму денежной компенсации за разрыв можешь сообщить мне завтра, а сейчас – освободи комнату от своего присутствия: терпеть не могу глупцов, знаешь ли, а еще – у меня нет времени на праздное времяпрепровождение.

Утром выходного дня Адис нашел главу тайной канцелярии в его личных покоях, но отнюдь не в спальне, как было велено. Помимо рабочего кабинета, имевшего отдельный вход из коридора и не сообщавшегося с другими комнатами, иру Хальеру были выделены во дворце еще три комнаты. Одну из них он превратил в библиотеку, вторую – еще в один рабочий кабинет, но кабинет личный, куда допускался лишь очень малый круг доверенных лиц, – здесь Коул Хальер предавался своему излюбленному занятию: теоретической магии. Самая маленькая комнатка была отведена под спальню, но она редко использовалась по назначению: на покрывале большой кровати обычно были разложены схемы и разбросаны листки с уравнениями и поясняющими их рисунками.

Собственно, такая картина и сейчас предстала перед глазами императора: в кабинете за столом сидел Хальер, с отрешенным видом складывая детский конструктор, а от стола к кровати в смежной комнате вела белая дорожка из вороха исписанных листков.

– Ты опять не спал, – Адис обвиняюще ткнул пальцем в товарища. Потом вспомнил о своем даре стихийника и потратил невеликий резерв своей магии на удаление пыли со всех поверхностей и из всех углов: в эти комнаты было запрещено являться служанкам, а сам Хальер такими неважными делами, как уборка, голову себе не забивал.

Ир очнулся:

– А? Уже утро?

– И чем ты всю ночь опять занимался? – грозно вопросил император, складывая руки на груди.

– Жизнь и магию из девушек не выпивал, оставил это развлечение на сегодняшний день: поедем в твое имение, устроим на девиц совместную охоту…

– Не смешно. Колдуешь над проблемой портала? Как вчерашний эксперимент, не удался? Все без изменений?

– Ага. Течёт, гад. Сколько ни вливаю магию – вся уходит без толку. Адис, посмотри – видишь общие черты во всех заклинаниях?

Хальер вскочил, схватил с кровати листки, быстро их перебрал, вытащив штук десять, потом еще десяток набрал с пола. Разложив все на своем большущем столе, сказал нетерпеливо:

– Ну, что скажешь?

– А что я могу сказать? Я в Греблине не учился, во мне никогда не было зачатков гениальности, которые стоило бы развивать. Вижу, что это формулы, описывающие разные заклинания. Вот эти – точно стихийные, эти похожи на целительские, но то совсем не моя тема. Откуда ты их наскрёб?

– Я не наскрёб, я восстановил их по структуре портала. Раньше вязь этих двадцати заклинаний опоясывала портал, удерживая в нем магию. Не только межмировой портал – на транспортных такая же структура. Если соединить эти клочки в единую сеть вокруг портала – магия перестанет уходить, это абсолютно точно.

– Ух, ты! Так в чем проблема?

– В конструктор такой играл в детстве?

Хальер указал на набор деревянных деталек, которые Алеся сочла бы рассыпавшимися фигурками от Тетриса: они все имели разные выступы и выпуклости, ровные углубления и вогнутости, но при правильной сборке идеально подходили друг к другу: выпуклости ложились в вогнутости, образуя в итоге ровную призму. Трехмерный пазл, как сказали бы земляне, знакомые с похожими игрушками.

– Само собой – в школе всех стихийников учат управлять стихией воздуха, собирая конструктор без помощи рук. К чему ведешь?

– К тому, что я долго не мог понять, почему все выписанные мною заклинания такие разные и как их подвести под общий знаменатель, а вчера ночью понял: они и должны быть разные, как детали этого конструктора! Общие черты, которые я в них видел, нужны не для того, чтобы соединить их логической цепочкой и прийти к конечной итоговой формуле – совсем нет! Эти схожие черты позволяют им цепляться друг за друга, образуя объемную сетку. В этой теории нет промежуточных этапов – все эти формулы одинаково важны, как важен каждый камень в кладке стены, понимаешь?

– Смутно, – признался император.

– Это и есть моя новая гениальная идея: нужно воссоздать все эти заклинания и «сложить» их друг на друга, а не стремиться получить одно-единственное сложное заклинание из всех этих простых – так яснее?

– Да. И в чем проблема, раз ты такой мрачный?

– Проблема в том, что они не желают удерживаться вместе – рассыпаются, когда я дохожу всего до середины «стопки», – недовольно объяснил Хальер, – всю ночь на это пропащее дело угробил!

– Хм… цементируй?

– Ценный совет, но в магии не существует аналогов цемента, – хмуро ответил Хальер.

– Так, на сегодня ты закончил научные труды и поехал отдыхать: Клари и сыновья уже ждут нас на стоянке скреблов, а нехорошо заставлять императрицу и двух наследников престола ждать.

Как назло, у Хальера затрещал амулет связи. С притворным сожалением разведя руками, он ответил на звонок:

– Слушаю, Эльтар. Человек не из нашего мира? Точно уверен, что это был иномирец, ошибки быть не может? Не сомневаюсь, не сомневаюсь, просто твой ответ добавил мне груду вопросов, вместо того, чтобы разрешить одну нетривиальную загадку. Говоришь, есть любопытные моменты, продолжишь исследования? А в чем суть этих моментов? Как – не маг?! Иномирец, но НЕ маг?! Вот этого точно быть не может! Эльтар, ты ошибся, перепроверь. Чьи останки, спрашиваешь? Пожалуй, это лучше обсудить при личной встрече. Да. Да, как только выкрою полдня. Да, держи в курсе, полную эксгумацию разрешаю, позвони Лоуресу – он выдаст тебе официальную бумагу. Спасибо, до встречи.

Император хотел было расспросить, о чем шла речь, но тут вспомнил собственные увещевания отложить все деловые вопросы до рабочих дней и молча, решительно потащил друга на выход.

Загородное поместье императорской семьи не было помпезным, как столичный дворец, – сердцем родового имения Ламокков был небольшой, уютный дом, увитый зеленью от крыльца до крыши над вторым этажом, окруженный цветами и плодовыми деревьями, с которых свисали пока еще маленькие и зеленые, но уже ароматные фрукты, обещавшие к осени богатый урожай. Под этими деревьями установили стол, накрытый для завтрака – семья императора, как и глава тайной канцелярии, еще не успела перекусить. Императрица Кларисса Ламокк вызвалась сама обслужить сегодня своих мужчин и друга семьи.

– Я устала во дворце от бесконечных слуг вокруг. Что ни говори, а это все-таки чужие люди и их постоянное присутствие рядом утомляет, – сказала она, накладывая всем полные тарелки снеди. С улыбкой посмотрела, как дружно все уплетают за обе щеки и сказала с ностальгией: – Не поверите, но я порой скучаю по тем временам, когда мы завтракали и обедали в гордом одиночестве, только мы с Адисом, Коул и маленький Имир, сидя на траве и поедая пойманную дичь без всяких столовых приборов и церемоний.

– Дичь обычно ловил я, – гордо заявил Адис, выпячивая грудь, Хальер хмыкнул, а сыновья императора рассмеялись – они частенько слышали такие перепалки, когда отец и его друг доказывали, что именно на их плечи легли все тягости того давнего времени, и именно благодаря им все бывали сыты и здоровы.

– Дядя Коул, неужели ты ни словом не возразишь? – весело спросил двадцатишестилетний Имир.

– Ему некогда возражать – он ломает голову, как маньяка с магиней поймать, ни на миг не может расслабиться и ни о чем не думать, – укоризненно посматривая на отрешенного друга, заметил император. – Коул, ау, ты еще здесь?

– Да-да, я вас слышу, – так рассеянно ответил Хальер, что императорское семейство снова дружно рассмеялось.

– Надо не насмешничать, а помочь, – подавив смех, серьезно заявил Имир. – В газетах уже пишут, что трудится только дядя Коул, а мы все прохлаждаемся, как пни на поле.

– Тот, кто старался вас поссорить таким образом, явно не подозревает, насколько вы дружны, – покачала головой императрица. – И что работы в управлении империей всем с избытком хватает. Коул, рассказывай, о чем думаешь: один ум – хорошо, но пять умов – лучше.

– Я действительно думаю о маньяке, – признал Хальер. – Зачем он начал так часто выходить на охоту? Десять лет назад убийства девушек были единичными случаями, я даже могу предположить, что они вообще совершались не им, но сейчас их число растет лавинообразно.

– Это же маньяк! Они входят во вкус, им требуется все больше и больше жертв для удовлетворения своих низменных страстей, так в учебниках по сыску пишут, – ответил Имир, сосредоточенно сведя ровные смоляные брови. Имир знал, о чем говорит, он старательно вникал во все дела и проблемы империи, всячески помогая в делах своему отцу, хоть приоритетным направлением деятельности старшего принца были внешнеполитические сообщения. – Тебе этот довод не кажется убедительным?

Хальер отодвинул кружку чая, сложил ладони вместе, тарабаня пальцами, как часто делал в минуты задумчивости.

– Я могу допустить, что ему просто нравится убивать, но магию он куда девает? – задал вопрос глава ищеек. – Жизненная энергия человека – это уйма магии, а в последнее время убийства так участились, что маг-стихийник уже светился бы, как солнце, если бы не использовал, не сливал магию. Однако нет сведений ни о пожарах, ни о потопах, ни о прочих стихийных бедствиях в империи, так что он вряд ли стихийник, а это подталкивает к более мрачным предположениям.

– Возможно, он заполняет амулеты-накопители?

– Вопрос прежний – зачем? Для чего ему огромный запас магии? Черный рынок стабилен, всплесков продаж подпольной магии нет, так что он ее не продает. Скажу больше – производство и продажа пустых накопителей тоже негласно контролируются тайной канцелярией. Крупных сторонних заказчиков у производителей амулетов не было и нет, их основные потребители – это магоёмкие производства и государственные структуры, в первую очередь – мои ведомства. Лоурес отрапортовал вчера вечером, что ищейки проследили судьбу каждой партии амулетов за последние два года и все прозрачно, пропаж нет. А ведь речь может идти о сотне крупных накопителей в последний год! Нет, он точно тратит магию, но на что, если делает это так незаметно? В последние дни я часто думаю о магах-менталистах…

– Неужели! – закатив глаза, насмешливо фыркнул Адис. – С чего бы это?

– Ты не задумывался, что кто-то из них мог приложить руку к последнему бунту? Уж больно внезапно он вспыхнул, причем не на периферии империи, где жизнь людей менее устроена, а в благополучных и богатых пристоличных районах.

Младший принц Леван возмущенно высказал свое видение ситуации:

– Благополучно лишь у рейтов, а крестьяне и рабочие трудятся от зари до зари!

Адис, пожав плечами, заметил:

– Мы с Коулом частенько и по ночам работаем, как тебе известно, и ответственности на нас лежит куда больше, чем на любом крестьянине. Леван, пора повзрослеть и видеть все многообразие палитры цветов, а не только черное и белое. Пора бы приобщить тебя к трудам тайной канцелярии: Имир занимается внешними делами страны, а ты начнешь заниматься внутренними не только в части социальной политики. К слову, о трудах до зари: только перед бунтом рабочий день во всех цехах и на мануфактурах, во всех сельскохозяйственных предприятиях был официально уменьшен с двенадцати часов до десяти.

– Надо было сразу уменьшать его до восьми часов, а не ограничиваться полумерами! – ответил Леван.

– Сейчас он уменьшен до этих восьми часов, так что же – теперь для бунта нет причин? – задумчиво смотря на младшего принца, спросил Хальер.

– Пока существует неравенство в распределении материальных благ, для бунта всегда есть причины, – эмоционально ответил принц. – Но конкретно по этому вопросу ситуация удовлетворительная.

– Любопытно, что в архивах тайной канцелярии сохранились доклады многих старших смен, руководителей цехов, утверждавших, что и тогда напряженность удалось снять, – заметил Хальер. – Мой предшественник на посту главы тайной канцелярии переживал об отдаленных районах, а вблизи столицы жизнь крестьянства и рабочих описывалась, как стабильная.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, Коул, но это сколько ж надо менталистов, чтобы поднять в штыки четыре центральных провинции?! – воскликнул император.

– Один.

– Один?!

– Увы. Ты стихийник и наверняка не помнишь о способностях сильных менталистов. Подчеркиваю: очень сильных. Так вот: они могут внушить человеку что-то сделать не прямо сейчас, а через час, день, год – и такая установка будет незаметно храниться в голове человека вплоть до наступления определенного события или некого сигнала. Эти приказы менталист постепенно вложит в тысячи голов, как пороховые заряды в землю, а потом достаточно поднести фитиль – и целый город взлетит на воздух. Ментальная установка перестаёт действовать через сутки, но начавшийся после взрыва пожар уже не остановишь: когда обезглавливают империю, слишком многие желают воспользоваться шансом занять освободившийся трон.

– Маньяк-убийца тратит магию на отложенные во времени ментальные внушения?!

– Эта гипотеза не кажется тебе правдоподобной?

– В том и беда, что кажется. Прошлый бунт начался именно как вспышка: бальный зал во дворце вдруг превратился в окровавленное поле, в личные покои членов императорской семьи ворвались убийцы – все произошло в считанные часы. Коул, нельзя как-то выяснить, что за установки закладывает нынешний менталист и когда «рванет»?

– Не вижу ни единой возможности это выяснить, тем более что воздействие иномирной беглянки вообще не оставляет следов в разуме человека и, увы, есть основания предполагать, что убийца-маньяк настолько же силен. К слову, процесс «считывания памяти» вообще всегда не оставляет следов. Как правило, заметны только следы внушения, управления сознанием, стирания памяти. Я регулярно проверяю только вас и никаких ментальных установок не вижу, но проверить все население империи я не способен, а менталистов необходимого для этого среднего уровня силы у нас слишком мало для качественных массовых проверок. Но если уничтожить того, кто задал установки, то «взрыва» можно не опасаться – в момент смерти менталиста они просто выгорят.

Выходной день пошел своим чередом. После завтрака императорское семейство играло в шахматы – эту игру завезли в Велейскую империю в самом начале межмировых сообщений, шахматы были распространены повсеместно в прогрессивных мирах, как и карты, нарды, многие другие сложные стратегические игры. Абсолютным победителем неизменно выходил Хальер, так что основная борьба разворачивалась за второе место, на которое в равной мере претендовали все остальные участники семейного турнира. После обеда ездили на охоту в лес, а вечером дружной компанией собрались в гостиной послушать игру Клариссы на пианино. Ир Хальер явился с детским конструктором и рассеянно складывал его на столе под дивные звуки музыки.

Когда музыкальное выступление императрицы закончилось, к столу мага подошли принцы и император с предложением сыграть партию в карты.

– Чуть позже, мне надо подумать, – отказался Хальер, порывом ветра разбрасывая детали конструктора по столу и снова складывая их друг на друга прямо в воздухе.

– Над загадкой детского конструктора? – весело улыбнулся Имир. – Дядя Коул, ау, выходной, мы отдыхаем! Я могу похвастаться более сложной головоломкой, чем у тебя: мне ее на днях подарили – кто-то из кузнецов придумал и так выполнил затейливо, посмотрите.

Имир присел за стол, вытащил из кармана металлический шарик, нажал одновременно на две небольшие выпуклости с противоположных сторон – и шарик распался на три части.

– Попробуйте теперь собрать! – торжественно воскликнул Имир, протягивая родным ладонь с тремя металлическими лепестками.

Первым за головоломку ухватился Леван. Пока родители принцев мирно беседовали, не особо заинтересовавшись детской игрушкой, он быстро сложил две части, потом так и эдак пытался пристроить к ним третью, но она ни в какую не входила в свободное пространство. Леван пробовал изменить порядок сборки, но безуспешно. Императрица, разлив всем вечерний чай, дала несколько советов, попыталась сама соединить все части, но тоже безуспешно. Ко времени исчезновения десерта эстафета перешла к императору, но и он скоро сдался, сказав:

– Если бы своими глазами не видел этот шарик в собранном виде, то поклялся бы, что его невозможно собрать. Не понимаю, почему защелки никак не войдут в пазы, они же подходят по размеру, если сначала соединить здесь… но потом не соединяются в другом месте, где только что отлично совмещались, что за ерунда?

Вдруг император ахнул, болезненно сморщился. Его взгляд стал рассеянным и пустым, в жестах появилась резкость. Неловко выбросив руку в сторону Хальера, он скинул ему на ладонь детали головоломки и шумно выдохнул, сжав руками виски. Во взгляд его вернулась осмысленность, и Адис гневно воскликнул:

– Коул, что за черт?! Ты сделал мне ментальное внушение отдать тебе эту игрушку?! Совсем умом тронулся? На кой она тебе так сдалась, что не изволил просто попросить, а?

Хальер не ответил. Он расположил на своей широкой ладони все три детали и резко сдвинул их вместе. Все три детали одновременно… Раздался звонкий щелчок и цельный шарик покатился по столу.

– Их невозможно сложить по очереди, только все одновременно, – глухим, механическим голосом сказал Хальер и сорвался с места, умчавшись из гостиной в магическом вихре.

В саду мелькнула его темная фигура, перелетающая через ограду, а в комнате повисла ошеломленная тишина. Имир подхватил подкатившийся к краю стола шарик.

– Кто-нибудь что-нибудь понял? – спросила императрица.

– А что тут понимать? – ответил ее младший сын. – У нашего великого ученого опять случился приступ гениального прозрения. Хорошо, что дядя Коул хоть поужинать успел.

– Мне кажется, он разгадал тайну портала, – вспомнив утренний разговор с другом, сказал император.

Глава 22. Иномирянка на отдыхе

У Алеси выходной день выдался насыщенным. Ник Дирас перестал проверять ее на благонадежность и моральную устойчивость, а вовсю засыпал вопросами о ее мире. Особенно сильно его интересовали технические устройства и виды энергии, питающей эти устройства. Он внимательнейшим образом выслушивал и конспектировал рассказы Алеси о машинах, самолетах, поездах, кораблях, метро, мобильной связи и телевидении, и в бархатных карих глазах его разгоралось восхищение и нетерпеливое желание немедленно создать нечто подобное в собственном мире. Ник допытывался у Алеси, как устроены все эти механизмы и приборы, на что та лишь разводила руками:

– Я не инженер, не механик и даже не физик, чтобы объяснить вам принцип их действия. Увы, я не технарь, у меня гуманитарное образование, но абсолютно уверена в том, что и физик-ядерщик не смог бы построить у вас атомную электростанцию. Пойми, технологии развиваются постепенно, прежде чем протягивать электрические сети надо научиться лить сталь, вытягивать проволоку, создавать электроизоляционные материалы, а это обычно искусственные резины и пластики, которых у вас опять-таки нет. Главное же – нужно развитие соответствующих разделов науки, а у вас про физику и химию слыхом не слыхивали, так что о земных высоких технологиях мечтать бесполезно.

– Ты рассуждаешь в точности, как профессор Каллинг, когда я требовал узнавать у иномирных магов про технические достижения их миров, – разочарованно сказал Ник. – Он всегда приходил к выводу, что у нас из всех наук лучше всего развиты практическая и теоретическая магия разных подразделов, так что на нее нам и нужно опираться.

– В чем-то он прав, хотя с учетом истощения собственных магических ресурсов стоит позаботиться об альтернативе магии, – сказала Алеся.

– Весь Греблин занят проблемой возрождения магических источников и запуска межмирового портала, – сообщил Ник. – Но я слишком насел на тебя, а сегодня выходной. Чем бы ты хотела заняться?

– Если честно, то больше всего хотела бы спокойно пройтись по городу, посмотреть центральную площадь, не опасаясь быть схваченной ищейками и не вздрагивая от каждого шага за спиной, – призналась Алеся. – Я ни разу не добралась до фонтана на центральной площади, все кралась мышкой по задворкам.

– Это организовать не сложно, – улыбнулся Ник. – Хочешь, в столицу тебя на глайдере с ребятами отправлю – там фонтан роскошней нашего и на императорский дворец посмотришь. У меня есть дом в столице – оставите там глайдер и вольетесь в толпы отдыхающего люда.

Кто ж откажется полетать на магическом суперкаре и посмотреть на столицу иномирной империи?

Спустя пару часов по дворцовой площади столицы вышагивала компания из четверых молодых рабочих парней, наряженных по случаю выходного дня в белые рубахи и блестящие кожаные жилетки. Компания весело гомонила, заигрывала со встречающимися девушками, чинно вышагивавшими в сопровождении мамок и нянек, одобрительно свистела вослед девицам легкого поведения, дефилировавшим по тротуарам в ожидании более богатых клиентов, чем рабочая молодежь. Словом, эта группа ничем не отличалась от сотни подобных и никакого интереса у стражников и ищеек не вызывала.

Рис, Алеся, Малик и Слэн несколько раз обошли вокруг фонтана, струи которого взмывали вверх метров на десять и играли всеми цветами радуги, плавно сменявшими друг друга. Послушали музыку городского оркестра, поглазели на смену конного караула у дверей императорского дворца: кони красиво гарцевали и выделывали забавные па под звуки оркестра, пока не замерли на страже до следующей смены. Сам дворец был роскошен, пестрел витражами и красовался витыми беломраморными колоннами. По сторонам дворца стояли здания, выполненные в едином с ним стиле и соединявшиеся с ним широкими крытыми переходами.

– Столичное управление тайной канцелярии и палаты рейтната, – просветил Рис. – В этом управлении и сидит в своем кабинете ир Хальер, а в его подвальных этажах расположена императорская тюрьма для самых важных и опасных арестантов.

На крыльцо второго здания вышла большая группа важных надутых мужчин в богатых одеждах, впереди которой сбежал по ступеням серьезный черноволосый молодой человек в более строгом одеянии. К этому молодому человеку мигом подскочили два широкоплечих мужчины в форме и по их сигналу подъехал серебристый глайдер. Молодой человек уселся на переднее сиденье, мужчины (очевидно, телохранители) примостились сзади, и машина на магической тяге без пыли и шума заскользила прочь с центральной площади, плавно несясь над дорогой.

– О, сегодня кронпринц возглавлял заседание рейтната. Что-то не сильно довольный выскочил, опять какой-то новый закон рейты на корню зарубили, – присвистнул Слэн.

– Или велели ему дать отставку любовнице и ехать свататься к принцессе, – хохотнул Малик.

– Неужели рейты в самом деле могут указывать принцу, как ему распоряжаться своей личной жизнью? – не поверила Алеся.

– Конечно, это же политический вопрос. Никто не позволит Имиру злить правителя Лирмийской империи наличием любовницы в момент официального сватовства. Его фаворитку выдадут замуж и отправят в дальнее поместье с глаз долой еще до отъезда кронпринца в Лирмийскую империю. – На Алесю недоуменно посмотрели все парни, и она невольно пожалела принца.

– Вот глава тайной канцелярии может творить что угодно. Поговаривают, он тоже намерен вскоре жениться, чтобы наследником обзавестись, но трёх его любовниц точно никто прогнать не потребует, – сказал Рис, – у родителей невесты духу на это не хватит.

Хальер женится? Алеся от всего сердца посочувствовала несчастной девушке. Бедняжка, такого жуткого супруга: холодного, жестокого, обезображенного и совершенно бесчувственного, никому не пожелаешь. Парни обсуждали сплетню, что ир присматривает себе среди девушек высшего света не просто мага-пустышку, а девицу, от рождения имевшую полный резерв.

– И обязательно отлично учившуюся в магической школе! – восклицал Рис, подняв вверх указательный палец. – Великий ученый и маг не хочет портить своим детям наследственность, так-то.

– Представляю, сколько девиц сейчас горюют над своими отличными школьными аттестатами, – хохотнул Слэн.

– Ник говорил, что сильные маги всегда стараются вступать в браки с теми, кто близок им по уровню силы, только тогда можно не бояться несчастных случаев при магическом обмене, – вспомнила Алеся.

– В этом плане Хальеру ничего не светит – в империи нет никого, кто был бы достаточно близок к его уровню, разве что профессор Каллинг – ректор университета магии, но на нем он вряд ли женится, тем паче, что профессор уже женат! – расхохотались парни.

Они потащили Алесю на дальнейшую экскурсию по столице, потом в таверну, потом свернули в сквер, где за столами сидели на лавочках молодые и старые, сражаясь в различные настольные игры. Алеся поразилась, что больше половины этих игр были ей хорошо известны.

– Так это ж всемирно распространенные игры, они есть везде, где хоть когда-то действовали межмировые порталы и хоть раз появлялись гости из прогрессивных миров, – пожали плечами парни в ответ на высказанное ею недоумение. – Во что сыграешь?

В шахматы здесь многие играли на деньги и, присмотрелась Алеся, играли не слишком профессионально. Жаль, что она раньше не рискнула зайти в центр Кресси и оглядеться как следует, а то знала бы, где можно разжиться лишней монеткой в голодные времена – ребята заверили, что в их городке тоже играют в центральных скверах.

Позвенев грохами в кармане, она присела на освободившееся место. На нее с насмешкой уставился пожилой бородатый мужик в добротной одежде. Он пригладил полуседую бороду, спросил:

– Тебе мамка-то разрешает на деньги играть, малец?

– Я взрослый, – с показной обидой заявила Алеся, а Рис с товарищами горячо поддержал ее, заявляя, что их друг смены в цеху отстаивает не хуже прочих и вообще – на отличном счету у мастера.

Вся троица столпилась у нее за спиной, предвкушая зрелище того, как справится гражданин их империи с иномирной девицей и справится ли. Бородатый мужик оценил хитрые глаза компании парней и более серьезно отнесся к новому противнику.

– Значит так: ходить той фигурой, за которую взялся, перехаживать запрещено, незамеченный шах – техническое поражение, ясно? – сурово озвучил он основные условия.

– А то, – потерла ручки Алеся, с удовольствиям берясь за лакированные фигурки и расставляя их на доске. Играть ей выпало белыми. – Сколько ставим?

– Пять тогрохов.

– Чего мелочиться? Давай по гроху.

– Ого, молодой, да ранний, – загудел услышавший ее слова окружающий народ и подтянулся к их столику.

Бородатый мужик нахмурился, но протестовать против резкого повышения ставок не стал.

Партия началась под советы и толки толпы. Стандартные первые ходы игроков, белые выводят вперед слона и двух коней, черные отвечают тем же, но второго коня вывести не успевают, поскольку на пятом ходу белые совершают грубейший промах: открывают своего ферзя для удара черного слона!

– Ты что?!! – завопил Рис и протянул руку, чтобы сдвинуть фигуру обратно, но столпившиеся рядом мужики его оттолкнули от доски и обматерили на чём свет стоит.

– Брось, Рис, один грох – не все деньги на свете, – расстроено успокоил товарища Малик.

Бородатый противник Алеси с торжествующим видом снял с доски белого ферзя. Зрители фыркнули и согласились с тем, что молодой незнакомый парень горяч, но не шибко умен.

Алеся невозмутимо сдвинула слона:

– Шах.

Бородатый отвел короля в сторону, но его тут же настиг белый конь.

– Мат, – оповестила Алеся.

Мгновения ошеломленной тишины. Звяканье сдвигаемых Алесей выигранных монет. И бурные овации зрителей:

– Ого-го-го!!!

– Ах, твою ж… На седьмом ходу!!!

– Ты, видел, видел – на седьмом ходу Кузьму под орех разделал!

– Вот это паренек!

– Со мной сыграй, со мной!

«Да, мат Легаля всегда зрелищен, и счастье, что соперник совершил все классические грубые ошибки и позарился на ферзя», – радовалась Алеся, готовясь к новой партии с другим соперником.

В тот вечер только одна ее партия закончилась вничью, а остальные принесли полновесный доход. Впрочем, Алеся твердо намеревалась в следующий свой приезд в столицу обыграть того, с кем сложилась ничья: он-то ее не вспомнит, а она хорошо запомнила его тактику, обратила внимание на слабые места, учла встретившиеся огрехи. Со знакомым противником играть проще (а она для своих соперников всегда будет незнакомкой!), она знала это еще по Петербургскому шахматному кружку и своим сражениям с Колей Корольковым. Да, пользоваться своим преимуществом в опыте совместных игр нехорошо, но… пусть от родового проклятья хоть какая-то польза будет.