Текст книги "Кошмар на улице с вязом"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Валентина Андреева
Кошмар на улице с вязом

Часть первая
Недобрые последствия доброго дела

1

– В каком ухе у меня звенит? – требовательный Наташкин голос выбил меня из колеи раздумий, по которой я брела в поисках твердой почвы под ногами, спотыкаясь и шарахаясь из стороны в сторону от собственных мыслей.

– В левом крайнем, – мгновенно отреагировала я, памятуя, что нельзя проявлять явное неуважение к приятельнице деланным интересом к излагаемым ею прописным истинам на тему морали. Неприятностей не оберешься.

– Блин! Ну что бы тебе ответить – правое! – с досадой заявила подруга.

– Так оно же у тебя не крайнее. Справа я сижу. Зато левое, как локатор, настроено на прослушивание мимолетных уличных новостей.

– А тебе не все равно? Теперь моя мечта точно не сбудется.

– Ну так будет о чем мечтать дальше!

Меня стала бесить нелепая, по моему мнению, ситуация, в которой мы благодаря Наташкиной инициативе оказались. Уже два часа назад я должна была находиться дома, отрабатывая вторую смену у кухонной плиты. Димка мне наверняка обзвонился. Пожалуй, его мечта, в отличие от Наташкиной, сбудется. Устроит «недоступному абоненту» вечер воспоминаний. О моих канувших в вечность добродетелях и пришедшим им на смену черствости, махровом эгоизме и отсутствии малейших проблесков любви к семейному клану. Свято место пусто не бывает.

– Вот он, коз-зел!!! – обрадовалась Наташка и проглотила готовившийся мне достойный ответ. – Два часа проторчал у своей «леди»! У меня фотоаппарат запотел. Блин, даже подташнивает от голода. Ща мы его еще пару разочков «щелкнем»… Вот так… Анфас… Профиль… И еще раз со стороны намечающейся лысины.

Наташка сунула маленькую цифровую штучку мне в руку, наказав продолжать ее благородное дело и, вытащив из сумки мобильник, позвонила коллеге по работе.

– Дашка, мы его засекли. Осторожный, чертяка. Вышел и сразу по сторонам огляделся. Что?… Ну нет! – хохотнула подруга. – Нас он не видел. Сидим в машине под сомнительным прикрытием большого дерева неизвестной породы. Как-то странно у него ветки растут. Можно было оставить машину с другой стороны дома, но там какая-то стройка. Вообще – место ужасное. Дом на выселении, почти все жильцы выехали. Да и тяжело топтаться на своих двоих, не ведая, когда объект освободится. Короче, ты там жди своего ощипанного орла, скоро заявится. Усталый и опустошенный. Эта молодая «леди» уже не одну подушку из его перышек набила. Гони ты своего Дон-Жуана в шею! Что это за мужик, который обожает свою любовницу больше, чем любимую машину. Представь себе, за рулем сидела она! Эта девка ведает, что творит. Шмотки на ней – эксклюзив. Прибавь к ним молодость и наглость. Этакой фифой прикатила к Петухову на фирму, а через пять минут вышла, села в его машину, а самого Петухова подхватила у станции метро. Делай выводы!

То, что произошло дальше, ни в какие рамки не укладывалось. Наташка выронила мобильник, а я споткнулась на очередной умной мысли о причине столь длительной задержки с работы и, открыв рот, что-то промычала. Не очень понятное даже самой себе. Дашкин «ощипанный орел» в обличье лысеющего «козла», уверенно направлявшийся к своей «синей птице» – БМВ, на ходу сунул руку в карман, достал ключи и, взметнув их вверх, неожиданно сел на асфальт прямо посреди проезжей части. Мне показалось, что он подвернул ногу. Его нелепые попытки подняться успехом не увенчались. Тут же рядом с ним притормозил непонятно откуда взявшийся раздолбанный «Москвич» с кузовом «седан». Из него вылетели еще двое «орлов» в масках. Еще не ощипанных, судя по быстроте и ловкости, с какой они, подхватив Дашкиного мужа, закинули его в кузов своей машины. В один миг на асфальте от Петухова Ильи Семеновича осталось только мокрое место и связка ключей.

Не помню, как я ухитрилась сделать пару снимков. Наверное, на автомате. До сих пор мне кажется, что камера сама проявила живое участие в деле. Размышлять было некогда. Один из участников маскарада, кажется, выразил желание познакомиться с главным содержимым нашей «Ставриды». Наташка сочла видавшую виды «Таврию» более подходящим транспортным средством для слежки за неверным мужиком, нежели «Шкоду». Заметив, что «маска» сделала пару неуверенных шагов в нашем направлении, мы, не сговариваясь, улеглись «валетом». О том, что может быть дальше, думать не хотелось. И правильно. Дальше «Москвич» взревел, и я, немного приподняв голову, стараясь при этом держаться в тени могучей ветки, увидела, как машина дала задний ход, свернула налево и была такова.

Мы медленно приходили в себя. Внизу под водительским сиденьем надрывался военным маршем Наташкин мобильник. Подруга молча повернула ко мне лицо, на котором приковывали внимание только глаза, вытаращенные от удивления, замешанного на страхе, и дрожащим указательным пальцем ткнула в сторону исчезнувшей машины. Губы при этом были сжаты, прикрывая сцепленные наглухо зубы.

Я потеснила Наташку, вытянула из-под ее ног мобильник и машинально нажала на красную кнопку: бравурная мелодия жутко действовала на взбудораженные нервы.

– Ты помнишь, как меня зовут? – жалобно спросила подруга, и я утвердительно кивнула головой.

– Наталья Николаевна… Кузнецова.

Наташка слегка оживилась:

– А вот и неправильно. Меня зовут дура набитая. Причем, набитая по уши. Чувством сострадания и еще не соображу чем. Надо было отказаться от этой авантюры. Да покажите мне хоть одного мужика, который от жены не гуляет! А если не гуляет, значит еще не дорос… До женитьбы. Или перерос – нечем гулять. Я имею в виду ноги, – покосилась она на меня.

Наташкин монолог полностью противоречил тому, что подруга излагала пару минут назад. О любви и верности, о чувстве долга и взаиморасчетах в супружеских отношениях. Именно тогда я и отвлеклась от поисков оправдания перед мужем. Ну не нравятся ему мои задержки с работы, да еще без предупреждения. «Его пример – другим наука». Не очень уверенно представила Димкину кандидатуру на соискание звания мужика, который от жены не гуляет. И не потому, что не дорос или гулять нечем.

– Надо взять ключи с дороги, – заявила подруга… – Кажется, на наших глазах Петухова похитили. С целью наживы. Опомнятся ребята, вернутся за ключами – никакого выкупа не надо, заберут «синюю птицу», потом заявятся к Дашке без приглашения и возьмут то, что душа пожелает. Отдай мой телефон и вылезай. Я одна за ключами не пойду. Кретин! Угораздило же найти любовницу в таком глухом дворе! Ни одного свободного пенсионера на выгуле.

Я вернула Наташке мобильник и осторожно выбралась из машины. Сама она тоже хороша! Ухитрилась припарковать машину впритык к бордюру! Бесконтрольно разросшееся дерево мешало распрямиться. В первый раз такое вижу. Высота метров двадцать пять и раскидистое. Крона, как шатер, тонкие свисающие ветки усеяны буровато-пурпурными резными листьями на коротких черешках.

– Ну, скоро ты там? – не отрывая взгляда от ключей, поинтересовалась вылезшая из своей двери Наташка.

– Я не Маугли!

Огрызнуться не получилось. Протискиваясь в узкое пространство между стволом дерева с плотной, буровато-серой корой и машиной, эти слова я едва выдохнула.

– Так бы сразу и сказала. Лезь обратно! – скомандовала Наташка, удостоив меня сочувствия. – Всю шкуру с дерева спустила. Лучше эти несчастные десять метров проедем на машине.

Но я для себя уже решила – только вперед! И с усилием выдернула собственное тело из ловушки.

– Надо же! – нервно восхитилась подруга. – Так в кино показывают процесс вылета пробки из бутылки шампанского. Только не пенишься. Мне всегда больно смотреть на процесс пустого перевода благородного напитка. Как думаешь, что это за лужица осталась от Петухова? Наверное, уходя от «леди», не пописал на дорожку. А тут форс-мажор… Ты иди, только ключи голыми руками не трогай. Я сейчас, на всякий случай возьму пакет. Ничего, если твой хлеб просто так полежит?

Я хотела посоветовать подруге вытряхнуть из пакета ее собственный батон, но горло перехватило – маленькая лужица, рядом с которой лежала связка ключей, была интенсивно красного цвета. Не веря своим глазам, я медленно подходила к месту падения Ильи Семеновича.

– Фига себе! Неужели Петухов так шлепнулся на задницу, что носом кровь пошла?

Подскочившая Наташка нагнулась и, подхватив ключи, быстро отступила.

– Ирка! Тут на мокром месте какая-то маленькая фигня валяется, похожа на резиновую пулю. Я такие у наших охранников видела. А ключи – от машины. Дуем назад! Нет, стой на месте. Дерево повалишь. Лучше сейчас подъеду.

Уговаривать меня стоять не было необходимости. Гораздо труднее далось Наташке стремление усадить меня в машину. Я никак не могла сообразить согнуться, из оцепенения вывела только новая порция военного марша: в руках у подруги, заменяя собой целый оркестр, начал изгаляться мобильник. Я закрыла уши ладонями, нырнула на переднее сиденье и уже оттуда проорала Наташке:

– Петухова не собирались похищать. Его просто хотели убить, но не получилось. – И тихо добавила: – Теперь уже, наверное, получится.

Наташка мигом завела машину и только тогда ответила на звонок:

– Дашка?! Какого черта?! Ефимов? Ефимов, какого черта?!

Было очень хорошо слышно, как Димка, перебив Наталью, интересуется, где находится его жена. Так и видела его пылающую праведным гневом физиономию. Наташка вопросительно посмотрела на меня, как будто я могла подсказать что-нибудь путное. Все возможные для такого случая причины были давно исчерпаны в моих предыдущих задержках.

– Очень плохо, Дима, что ты не знаешь, где твоя жена, – начала Наташка, явно не зная, что соврать. – Что значит, она была со мной? Выбирай выражения! Что ты о ней говоришь в прошедшем времени? Она не была, она есть!

За считанные доли секунды лицо Наташки прояснилось. Подруга с места в карьер принялась объяснять, как я задержалась на двадцать минут на работе потеряв ключи от кабинета. Затем как мне не понравилась ткань, которую она выбрала для дачных штор, именно потому Наташка вынуждена была ее купить, а теперь эта ткань и ей разонравилась, а под конец пожаловалась на то, как лихо я обсчитала кассиршу в универсаме. Получалось так, что при покупке хлеба мне с пятисот рублей дали лишних четыре с половиной тысячи, а я заметила это только через пятнадцать минут. Пришлось разворачиваться и катить назад – возмещать убыток. И вот, когда мы почти подъехали к дому, выяснилось, что в итоге мне вообще забыли дать сдачу с пятисот рублей. Просто я залезла не в тот карман кошелька. Четыре с половиной тысячи, отложенные мною на черный день, бездумно сунуты в совершенно чужой карман. Черный день можно считать наступившим. Деньги возвращать отказались, пока кассирша не «снимет кассу». Ждем-с.

Кажется, Димка возмущался тем, что я ему не позвонила. Хотя бы с Натальиного мобильника. На деньги ему было наплевать. Подруга уверяла, что мое умственное и физическое состояние этого не позволяло – стрессы один за другим. А шницели он и сам в состоянии разогреть.

– Их еще вчера съели! – запоздало подсказала я. – Димка уже доложил об этом печальном факте.

– Ну вот, видишь, тебе даже лишний раз от телевизора отрываться не надо. Легкий разгрузочный вечер…

Я издеваюсь? Да я о таком вечере только и мечтаю! Извини Ефимов, некогда. Ирка рванула держать карман шире. Пойду проверю, как бы не надули. Не о том думает в ответственный момент – все о тебе, любимом.

Наталья сунула мобильник в сумку и тронулась с места, но тут же притормозила. Из единственного подъезда угловатого девятиэтажного дома старой постройки вышла пожилая дама с собачкой. К ней Наташка и обратилась:

– Извините, заблудились… А вы не подскажете, что это за дерево у вас колосится?

– Это вяз. Плакучая форма. Он ровесник века, – гордо пояснила женщина, не замечая, как ее собачка активно «поливает» похожий на урну для мусора цветник у подъезда. – Хотя этот возраст для него юношеский. Вязы живут до трехсот лет. Не поверите, так жалко его оставлять на произвол строителей. А вам куда надо?

– Домой, – с готовностью ответила Наташка. – Большое спасибо.

Мимо «синей птицы» Петухова мы проехали медленно, мысленно прощаясь с ней, так и не успев толком познакомиться.

– Кошмар на улице с вязом, – подвела я итог сегодняшнему мероприятию. – Надо срочно звонить твоей Дарье. Пусть заявляет в милицию о похищении мужа.

– А если его после этого звонка убьют?… Если он, конечно, еще жив. В милицию можем и сами позвонить. Но ты права в одном – сначала позвоним Дашке. Ир, ты прости меня за дурь несусветную. Наверное, когда-то от тебя заразилась. Надо же по собственному почину влипнуть в такую историю. Хорошо, что хоть вдвоем с тобой. Теперь пусть вся Москва перебесится, никому не помогу! Кроме нас с тобой. И то только потому, что наши мужья, как порядочные, после работы дома сидят, блин, съеденные вчера шницели сами не разогреют!

Новый маршевый взрыв мобильника застал нас в очередную недобрую минуту – Наташка, обуреваемая жалостью к себе, намеревалась всплакнуть. Чувство жалости мигом трансформировалось в раздражение:

– Ир, ты хоть соображай немножко, ответь своему Ефимову, у меня для него больше слов нет. Кажется ведь все доступно объяснила…

Увы, звонил не он. По телефону щебетала встревоженная Дарья:

– Наташа, ну что там с Ильей? Наш разговор так неожиданно прекратился, а потом ко мне соседка пришла, неудобно было при ней разговаривать.

Я осторожно доложила Дарье, кто я такая. Дело в том, что Наташкина коллега предпочитала держать факт слежки за своим мужем в тайне. Не хотела злословия. Даже в форме сочувствия. С первым мужем она развелась, обеспечив себя малогабаритной двухкомнатной квартирой, шестисоточным участком с маленьким садовым домиком в ста тридцати километрах от Москвы и подержанными «Жигулями» девятой модели. Все это принадлежало ей еще до замужества. Зато она потеряла всю новую мебель, бытовую технику и деньги, скопленные на новую иномарку. Так было предусмотрено условиями брачного контракта, и Дашка считала, что ей крупно повезло. Бывший супруг – адвокат его не оспаривал, поскольку заранее удачно подобрал Дарье альтернативу и вскоре женился «на выезд» в дальнее зарубежье. Свою часть имущества оставил за собой из принципа и по профессиональной привычке.

Со вторым мужем Дарья Михайловна прожила около полутора лет, и все это время он регулярно и тайно гулял налево – врожденный инстинкт Дон-Жуана. Третий Дашкин муж – Илья Семенович Петухов проявил себя настоящим мужчиной – добытчиком. Был скуп на нежности, но не на деньги. Не обращал внимания на других женщин, постоянно заваливал Дашку подарками и имел только один серьезный недостаток – отсутствие московской регистрации. Чебоксары, увы, другой регион.

Куча доброжелателей советовали Дашке повременить с очередным официальным замужеством и пропиской Ильи в свою квартиру. Но Дарья Сергеевна проявила осторожность в другом: брачный контракт, заключенный между ней и Ильей предусматривал условие, по которому возможный развод оставлял виновную в нем сторону, мягко говоря, без штанов.

Наташка удивлялась, как от такой женщины вообще можно куда-нибудь гулять. Кроме, как на работу. Отличная хозяйка и просто красавица. Правда, очень умная. Но должен же в женщине быть хоть какой шарм. Или, если хотите, изъян. Застав вчера днем зареванную Петухову в туалете, где та трясущимися руками пыталась зажечь сигарету не с того конца, Наташка мгновенно прониклась к ней состраданием. Имеется в виду к сигарете. Зачем вообще терзать результат чужого труда, если до этого никогда не курила? Измученная душевными переживаниями Дарья ответила на вопрос и тут же об этом пожалела. Сунув останки сигареты в карман, попросила Наташку забыть о том, что ей рассказала, и нигде не распространяться на больную тему. Илья загулял. Последние дни мучений привели ее к решению об очередном разводе. Если Дарья докажет в суде, что в разрушении брака виноват Петухов, то по условиям брачного контракта ей можно больше не работать. Примерно месяца три-четыре. А люди такие злые и завистливые. Материальная обеспеченность, конечно, ничто по сравнению со счастливой семейной жизнью, но порок должен быть наказан. Позднее, когда наглая «перехватчица» выгонит Петухова, Дарья с большим удовольствием швырнет ему в лицо все материальные блага, положенные ей по условиям брачного контракта. В том числе и его любимую «синюю птицу» – БМВ. Пусть подавится и убирается вон. Или наоборот – сначала уберется, а потом подавится, неважно.

Наташка, обладающая недюжинным талантом устраивать чужие судьбы, тут же предложила другой вариант: не надо раньше времени бросаться заблудшим бараном – козлом Петуховым. Все, что предусмотрено брачным контрактом, Дашка уже имеет. Просто ко всему этому следует прибавить самого Петухова, оставив «перехватчицу» с носом. Для начала предлагается запечатлеть факты измены Петухова, а там будет видно. Что именно будет видно, подруга рассекретила только мне. Предполагалось отловить любительницу чужого добра где-нибудь на улице. Ковыляя мимо с клюкой в руке и искусственным горбом на спине, кинуть на нее пронизывающий до костей взгляд из-под лохматых бровей и голосом оракула возвестить о грядущих бедах – каре небесной за угон Петухова из семьи. Рецепт спасения прост – пусть вернет этого козла в стойло. После предсказания следует быстренько раствориться в окружающей обстановке любого подошедшего общественного транспорта. Мелкие детали, например, кто из нас с Наташкой будет оракулом и где взять клюку, не обсуждались. Времени не хватило. Тот факт, что в задуманной Натальей операции появилось еще одно осведомленное лицо – я, Дарье не понравился. Наташка поняла это сразу, поэтому и притормозила, свернув в ближайший переулок. Отняв у меня мобильник, включила динамик. С коллегой по работе не церемонилась. Просто рявкнула:

– Ну хватит! Я знаю, что делаю. А твой Петухов теперь и захочет тебе изменить, не изменит. Отбегался! Его похитили.

– И куда вы его спрятали? – растерялась Дарья. – Я что-то плохо понимаю, что ты надумала делать с ним дальше.

– Дальше тебе решать. Либо мы за тобой заедем и покатим в милицию писать соответствующее заявление, либо жди звонка похитителей. Они продиктуют свои условия. Мы предлагаем первый вариант.

– Явку с повинной, что ли? Так это, кажется, называется… Нет, до меня все-таки не доходит. Я-то тут при чем? А-а-а!.. Илью мне сегодня к ужину вообще не ждать! Странно… Он говорил о другом.

– Я поняла, почему от нее мужья уходят, – с тоской процедила Наташка, закрыв мобильник ладонью. – Сдурела от великого ума. Лучше бы она своей гимнастикой занималась, как в детстве. – И снова прижав трубку к уху, рявкнула: – Заткнись!!!

Минут пять, ожесточенно жестикулируя, подруга рассказывала Дарье о недавнем событии, невольными свидетелями которого мы явились. Дашка молчала. То ли выполняла Наташкино требование, то ли валялась в обмороке…

– Алло!!! Дашка! Ты меня слышишь? Что будем делать?

– Слышу… – голос был безжизненным, как у печального автоответчика. – Не надо заявлять в милицию. Меня наверняка арестуют. Вчера Илья заявился пьяный, у нас была безобразная сцена… Мы ссорились. Не следовало мне было лезть на рожон. Он меня чуть не ударил. Приходили соседи… Нервы сдали, и я поклялась его убить. Было стыдно тебе рассказывать. Дай мне время прийти в себя, я подумаю и перезвоню.

Связь прервалась, о чем Наташка не сразу догадалась. С минуту она успокаивала уже отключившуюся Дарью, затем просто алёкала в трубку и наконец безвольно откинулась на своем водительском кресле. Все наши попытки прозвониться к Петуховой тормозились бесстрастным голосом оператора: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Номер ее домашнего телефона Наталья записать не догадалась.

2

Домой я заявилась сама не своя. Димка, считая мое состояние результатом чрезмерного раскаяния, ограничился только коротким вступлением к основной теме нотации. Оно уложилось в одну фразу: «У тебя все, не как у людей».

– «А у людей бывает и похуже», – мысленно огрызнулась я, машинально пытаясь повесить сапожки на вешалку. Раза три и безуспешно. Пока сознательно не отследила ход процесса. Все это время старалась не смотреть на мужа, что давалось с трудом. Его крупная фигура была везде. Во всяком случае, мне так казалось. Поэтому не очень удивилась, когда его голос прозвучал из кухни. Я же говорила, он везде.

– Иришка, я тут без тебя котлеты пожарил. Попробуешь, или сразу выкинуть? Честно говоря, мне они что-то не очень… Но есть можно. Ребята заявились, попробовали и отказались. Не очень голодные, иначе бы нос не воротили. Побежали объедать бабулю. Завтра она на дачу возвращается. Кошки заждались. Ну, словом, сама разберешься. А мне еще поработать нужно.

Обсуждая с заглянувшей в гости свекровью все текущие новости, я не стала отвлекаться на посторонние разговоры и упрекать мужа за перевод фарша, смешанного с сырым рисом в качестве заготовки для «ежиков». Просто взяла и побросала готовые котлеты в кипящую воду, от души надеясь, что они не развалятся на составляющие. Легко отделалась. Пословица «век живи – век учись» по отношению ко мне сегодня дала сбой. Хорошо, что Дмитрий Николаевич в свое время не выбрал профессию педагога. Детей жалко. Впрочем, ко всему привыкаешь.

Около одиннадцати, когда я, устав от одиночества вдвоем (дети еще не вернулись, неужели все отъедаются?), почти уговорила себя заснуть пораньше, явилась Наташка. Димка лишь выглянул из комнаты – завяз во всемирной паутине. Кисло поздравив ее с прибытием, тут же закрыл дверь.

– Привет, Ефимов! – заорала Наташка, очень довольная произведенным эффектом.

– Здоровались уже, – напомнил муж из комнаты.

– Лучше меня один раз увидеть, чем сто раз услышать!

– Только не перед сном!

Наташка обиделась и пообещала, что больше мы ее не только не увидим, но и не услышим. В результате обиделся Димка. На то, что его неправильно поняли. Оказывается, он имел в виду, что на Наташку – красу ненаглядную, право слово, не наглядишься – трудно оторваться. А у него срочная работа. И, несмотря на завтрашний выходной день, ему необходимо явиться к руководству с подборкой материала и хорошо выспавшимся.

– У тебя все, не как у людей! – мстительно посочувствовала ему Наташка.

Итог перепалке подводился уже в мирной кухонной обстановке за очень поздним вечерним чаем с моими «ежиками» и не менее поздним раскаянием подруги в том, что она спровоцировала Димку на этом мероприятии присутствовать. Муж, забыв про срочную работу, любезно развлекал нас рассказом о ходе дневной плановой операции по удалению кому-то чего-то наболевшего. Я с трудом подавляла зевоту, тогда как Наташка была явно оживлена. Судя по тому что без конца ерзала на своей табуретке и волновалась за своевременность выполнения Димкиной домашней работы, у нее были не менее интересные новости, но исключительно для моих ушей. Обсудить их нам так и не удалось. От сегодняшней операции Димка плавно перешел к воспоминаниям о том, как когда-то в ходе другой подобной операции треснуло основание у операционного стола. Выручила табуретка с подложкой и его собственное хладнокровие. Несколько минут мы восхищались этим его качеством. Петь дифирамбы табуретке не решились. Ну разве можно ставить знак равенства между ней и Димкиным хладнокровием? Не вовремя разговорившийся муж вознамерился переворошить еще ряд интересных примеров из своей практики, но Наташка не выдержала и засобиралась домой. Рожи, которые она при этом корчила, говорили об одном: миссия невыполнима. Уже на выходе, Наташка, как бы между прочим, отметила:

– Ой, не забыть бы мне в понедельник оформить Петуховой заявление о десятидневном отпуске за свой счет. Эсэмэску прислала. Вроде бы мама у нее приболела. Не знаю, как на это ее начальство посмотрит. – И выразительно уставилась на плафон коридорного светильника.

Мы с Димкой тоже на него посмотрели. При этом я порадовалась, что пару дней назад плафон помыла – с оказией: лампочка перегорела. Не лазить же наверх дважды.

– А что, маме Петуховой следовало согласовать график болезни с ее начальством?

– Да не мешало бы… Ир, напомни мне о Петуховой в воскресенье вечером. И спокойной ночи.

Будет эта ночь спокойная, как же. Все время старалась выкинуть из головы события сегодняшнего вечера, так нате вам – Наташка прямо носом ткнула в воспоминания. И все для того, чтобы я ткнула ее тем же местом туда же, но только в воскресенье. А сегодня будет беззаботно дрыхнуть.

– А зачем она, собственно, в такое время приходила? – удивился Димка, закрывая за Натальей дверь. – Делать ей нечего?

– В такое время действительно уже делать нечего, – вздохнула я. – Скорее всего, за вашими препирательствами забыла, зачем пришла.

Сон как рукой сняло. Дело принимало совсем плохой оборот. Похоже, Дарья Сергеевна предпочла слинять. Неужели соседи поверили в ее угрозы убить мужа? Да мало ли чего не выдашь «на гора» в ходе семейных разборок! Наташка, например, настолько затуркала мужа своими регулярными «немедленными» отъездами к сыну в Копенгаген, что Борис, ранее опасавшийся за сейсмостойкость столицы Дании, только благодушно выражает желание немедленно смотаться за билетом. В один конец. Правда, потом долго утешает плачущую жену. Но к этому моменту уже, как правило, рождается прописная истина: «нам не жить друг без друга». У меня же действует чисто бесслезный вариант: либо Димка, хлопнув дверью, уходит из дома «на всю жизнь» и быстро возвращается с коробкой конфет (если не прав), либо я, если он прав, устаю тупо тлеть от раздражения, вспыхиваю факелом и принимаюсь за генеральную уборку помещения. Разумеется, с комментариями. Муж серьезно пугается, ибо в такой момент в моих руках все горит. «Пожар» почти мгновенно тушится с помощью другой коробки конфет, вытащенной Димкой из тайника. Ничего не поделаешь, у каждого свой бзик. Лично я бзикую на коробках конфет с ликером. В тот момент, когда их получаю, мне можно говорить любые гадости – все мимо ушей.

Заглянув в комнату к Дмитрию Николаевичу и отметив факт его чрезвычайного интереса к работающему принтеру, я осторожно вышла с намерением немедленно позвонить Наташке и предложить вынести мусор. Ей – свой, мне – тоже ее. О нашем Димка уже позаботился. Но не успела я взять трубку, как за дверью послышался шум борьбы и слабые повизгивания. Дверь несколько раз содрогнулась от существенного приложения к ней кого-то, габаритами похожего на бегемота. Шла активная борьба за право первенства перешагнуть порог квартиры. Я вздохнула и решила не спорить с судьбой: накормленные бабушкой дети возвращались домой, мне оставалось только раскидать их по месту парковки на ночь. Странно только, что сын не остался у бабули – всего-то пара этажей наверх.

– Нормально! – выразила я одобрение деткам, будучи сметенной в сторону «от чувств-с», переполнявших брата и сестру Ефимовых.

– Мамуль, а Славка женится! – пискнула Алена и, извернувшись, вознамерилась угостить жениха легким пинком.

– Ленка, ты забыла у бабули свои туфли. Почешешь на свидание в галошах, я тебе дверь не открою. Ма, смотри, что человек творит!

С пинком Славка сестру опередил. Ценой отвешенного ему подзатыльника.

– Немедленно прекратить! Нашли время!

Димку все-таки вынудили оторваться от работы.

– Вячеслав! Ты в своем уме?

– Ой, папик, он в своем, в своем! Славка впервые во мне человека разглядел! Мамуля сама слышала. Добрый вечер, спокойной ночи, я пошла спать.

– Я насчет женитьбы!

– Слушайте, мне еще два этажа вверх ехать, а время за двенадцать зашкаливает. Позволь напомнить, ты уже женат. И серьезные вопросы на ходу не обсуждаются.

Сын быстро вылетел за дверь.

– Значит, решил жениться, – обреченно вздохнул Димка. – На этом своем Зайчике. Будем радоваться или как?

– А никак, – медленно приходя в себя, я внимательно проводила глазами дочь.

Димка упустил из виду второй, не менее важный момент – завтра у Алены очередное свидание. Последнее время она мне все уши прожужжала о замечательном человеке по имени Дима. Причем, не папике. Папика я лучше нее знаю. Самое хорошее в нем – это я. Интуиция меня никогда не подводила. Все больнее наступало на пятки время великих перемен в нашей общей семейной жизни. Дим-2 (или Дмитрий второй) и Зайчик – Людочка. Растем в количественном отношении, но крепнем ли? Прозрение явилось в три часа ночи в виде простого вывода: в семейных делах, как в медицине. Главное правило – не навреди. Тут уж не до Наташкиного мусора и Дашкиных маневров. В четвертом часу явился со своими сомнениями муж. Они у него были исключительно однобокие – ничего хорошего нам не светит. Под монотонное обоснование им своих умозаключений я и уснула. Забыв про Петуховых. Кажется, Димка обещал мне еще днем какой-то сюрприз. Или это приснилось?

Проснулась с мыслью о том, что Дмитрий первый в корне не прав. Все, чему положено светить в нашей жизни, нам светит. С вечера не задернули шторы в спальне, и солнце воспользовалось этим промахом в полной мере. Разгулялось по всей комнате, создавая эффект знойного летнего дня. Хотя на улице, судя по показаниям термометра, всего десять градусов тепла. Надо переговорить с бабулей. Если сын женится на Зайчике, лучше ей переехать к нам. Освободим для нее комнату Алены, и бабуля сойдет с нами с ума. Господи, о чем это я? Еще толком ничего не известно. И Славке, и Людочке надо закончить учебу в университетах. Как звучит, а? И потом она замечательная девочка. В конце концов, Наташка же женила сына, да еще в Данию, и прекрасно пережила это событие. А мой, если и женится, то всего на пару этажей выше. Надо успокоить Димку, когда он вернется с работы.

Я уже думала о том, как удачно приобрела новый костюм. Очень своевременно. В нем и буду на свадьбе. Наташкин звонок прервал цепь умных рассуждений.

– Ир, Ефимов дома?

– С добрым утром, дорогая. У Димки оно не очень доброе – покатил на работу. Рано, как и грозился. Совершенно не выспался, только под утро лег, жалко его, сил нет.

– Открывай дверь, я тащу тебе свои соображения по поводу Дашки.

Я сразу вспомнила о вчерашнем происшествии и решила, что оно будет похуже грядущей свадьбы. Наташкина озабоченная физиономия лишний раз это подтвердила. С точностью до тютельки. Я приложила палец к губам и глазами указала на приоткрытую дверь Аленкиной комнаты. Подруга, сверкая пятками, прошлепала вперед и осторожно ее прикрыла. На всякий случай заглянула в спальню и в большую комнату, убедилась, что ни Димки, ни меня там нет, и решительно прошла на кухню.

– Кофе даже не предлагай. С шести утра пью. Ты поняла, что я вчера хотела тебе сказать?