Текст книги "Бахтияра (СИ)"

Автор книги: Валентина Ad

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

   София никогда и ни с кем не делилась чудесами происходящими с нею, ей не хотелось, чтобы окружающие посчитали ее больной на голову. Ведь скажи ей кто-нибудь несколько лет назад, что он общается с живущим лишь в голове и во снах человеком, она бы точно подумала, что это бред. Да и кому нужны ее личные переживания и эмоции кроме нее самой? Пусть во снах и фантазиях, но ее Ваня все же был рядом, как и обещал.

   Так, София продолжала жить за двоих, целиком и полностью придерживаясь завета Ивана. Еще, имея право выбора, она не стала рассказывать Бахтияре истинную историю ее спасения. Софие не один раз хотелось поведать дочке, каким отцовским поступком та может гордиться до конца своих дней, но она не была до конца уверена, что Бахтияра сможет сейчас это понять. Иван был прав, раньше шестнадцати, когда их девочка станет взрослой, не стоит лишний раз травмировать ее и без того израненную душу. Узнав, что ее любимый папочка ушел в другой мир, все лечение чуть не пошло прахом. А если бы Бахтияра узнала всю правду до конца, вряд ли захотела бы принять последний отцовский «подарок». София даже боялась подумать, чем правда могла обернуться в этот период для них обеих, и уж точно не могла допустить чего-то подобного.

   После всего, что произошло в ее жизни, Бахтияра стала слишком чувствительной и впечатлительной. Иногда Софие казалось, что виной всему большое сердце в ее груди, которое умеет любить как никто другой. А еще, София стала замечать и узнавать некоторые повадки своего мужа в своей Бахтияре. Да, скорее всего это гены, но что-то подсказывало ей, что дело не всегда в этом.

   Ее девочка иногда могла вспылить на ровном месте, хотя прежде никогда не устраивала абсолютно никаких сцен. Возможно это отцовская молдавская кровь, но София склонна была верить в вину другого органа.  Бахтияра теперь днями напролет могла пялиться в телевизор, который, казалось, имеет лишь один канал – «Охота и рыбалка», совсем как Иван, когда не был занят работой или семьей. Из «совы» она превратилась в «жаворонка», хотя когда-то ей было всегда тяжело оторвать себя ранним утром от теплой постели. Это Иван любим с утра пораньше на рыбалку сгонять, или просто на утреннюю пробежку, да ему было неважно по какой причине проснуться с первыми лучами солнца, он просто любил именно это время суток. А еще, Бахтияра твердо решила стать милиционером. А ведь каких-то пару лет назад, даже месяцев, она просто восхищалась отцом, но никогда не заикалась о желании пойти по его стопам.

   Гены или веление нового сердца подсказывали Бахтияре поступать так, а не иначе, София с легкостью принимала все ее решения. Она обожала свою принцессу. Она любила в ней как личные, так и Ванины качества, и неустанно благодарила Господа за свою крошку с частичкой мужа.

   День за днем, месяц за месяцем, год за годом, София и Бахтияра продолжали жить, наслаждаясь каждой минутой дарованной им, не забывая ни на секунду об Иване. Как и обещал, он всегда был рядом, и каждая из них по-своему это ощущала.

АВГУСТ 2019

   С тех пор как не стало ее Вани прошло почти шесть лет. Все эти годы София старательно пыталась наслаждаться жизнью, как могла. Но без Ивана все было не таким красочным и прекрасным. В ее жизни многое изменилось, и ко многому она давно привыкла, но к походам на могилку любимого мужа, привыкнуть было не возможно.

   Иван был похоронен в городе, где они когда-то, кажется, слишком давно, были безумно счастливы, и который она оставила по его наставлению, да и по собственному желанию. Перебравшись в городок на крымском побережье, морской воздух которого был безумно полезен для  Бахтияры, София начала жизнь с чистого листа. Но каждое последнее воскресенье очередного месяца, София брала свою малышку, садилась на поезд, и мчала к своему мужу. И ей было совсем не важно шел ли в этот день град или мороз переваливал за двадцать, она мчала к своему любимому.

   Могилу Ивана, словно ярко-желтое одеяло, летом укрывали его любимые одуванчики, разросшиеся на ней почти сразу. В далеком детстве Бахтияры Иван любил плести для своей принцессы из подобного золота короны, теперь золото цветов будет вечно рядом с ним. А георгины, которые Ваня любил, София лично посадила вокруг. Цветы пестрели разнообразнейшими красками от белого, до малинового, всякий раз как на землю приходила осень, такое прекрасное и одновременно невыносимое для Софии время. Когда-то Иван задаривал Софию охапками этих превосходных красок, но это было давно. Теперь же она тщательно следила за тем, чтобы в конце лета и до первых морозов, ее Ваня был окружен именно ими.

   Ежемесячно София навещала мужа, а ежедневно работала за двоих. Вторую операцию Бахтияры оплатили не безразличные к чужой беде люди, но дальнейшая жизнь взаймы была не для Софии. Так, на берегу Черного моря появился еще один кабинет юридической консультации, один из десятков, но единственный в котором работала София.

   Практика, которую несколько лет подряд София проходила за гроши в своем родном городе, оказалась как нельзя кстати. Тогда, она бралась за интересные ей случаи и чисто символическую оплату. Теперь, ее услуги стоили прилично, и люди готовы были платить, так как Багдасарова София Владимировна стала одним из успешнейших юристов крымского побережья, пользуясь репутацией профессионала в своем деле.

   Постепенно жизнь налаживалась и иногда София даже ощущала себя счастливой, но как же ей хотелось разделить это счастье со своим Ваней!.. Она безумно по нему скучала, хотя он часто радовал ее своим присутствием в самых сказочных снах. Этого было слишком мало, а ведь они могли вместе наслаждаться закатами и рассветами на берегу моря, прогуливаясь рука в руке…

   Правду люди говорят – все плохое, как и хорошее, рано или поздно заканчивается, и, похоже, для Софии настало время хорошего, за шесть лет она все же научилась жить без своего Вани и радоваться тому, что имеет.

– Бахтяра, милая, с днем рождения. Думаю ты знаешь, чего я тебе хочу пожелать, как год назад, и два, и десять – здоровья. А остальное у нас и так все есть.

– Спасибо, мамочка.

– Но здоровье, к сожалению, не купишь ни за какие деньги… – Лишь на мгновенье София позволила себе грусть, а продолжила уже с улыбкой. – Так что у меня все-же есть для тебя парочка материальных подарков, один из которых от меня, а второй… – София замолчала, чтобы правильно сформулировать, чтобы не шокировать Бахтияру посланием с того света, она старательно подбирала слова.

   Целых шесть лет София ждала этого дня, но за все время так и не смогла найти правильные слова для этого момента.

– Второй от папы. Я знаю. – Выпалила прекрасная курчавая особа с сияющими от счастья глазами цвета ночи.

– Ааа?.. – У Софии рот открылся сам по себе и все никак не мог склеить полноценного слова, не то что предложения, а сердце то ли остановилось, то ли наоборот взорвалось.

   Глядя растерянный и озадаченный вид матери, которой вызвал у нее добрую улыбку, Бахтияра моментально принялась пояснять свою осведомленность.

– Сегодня ночью я видела папу, во сне, конечно, и он предупредил, что меня ждет подарок и что я должна достойно его принять. Странно, конечно, получить подарок с того света. Но я так рада! Мамочка, это будет самый необычный и дорогой моему сердцу подарок!

   Бахтияра хотела было обнять приходившую в себя маму, как в их разговор вмешался маленький вихрь.

– И я рад! А еще, я тоже хочу подарок! Мамочка, а мне кто-нибудь сегодня подарит подарок или это только Бахтияре?

   Зеленоглазый мужчина лет шести, напряженно всматривался сквозь линзы своих очков в мамино лицо, с надеждой услышать желанный ответ.

– Милый, но ведь день, когда все подарки ложатся лишь к твоим ногам – зимой. А сейчас день Бахтияры. Тебе не кажется, что будет справедливым, если сегодня подарками будет завалена только Бахтияра?

– Ага, зимой это ведь не скоро. А я тоже хочу подарок! – заныл кроха. – Так не честно…

– Вань, я обещаю, что поделюсь всеми моими подарками с тобой, только не нужно расстраиваться, – попыталась унять мальчугана Бахтияра.

– Ага, а если тебе подарят куклы там разные или платья, зачем они мне? – смешно и деловито, одним указательным пальчиком поправляя очки, продолжал маленький Ваня.

– Ванечка, я обещаю, что поделюсь с тобой всем, даже куклами. А ты сам разберешься, что тебе нужно, а что нет, и не понравившиеся и не интересные тебе  экспонаты вернешь мне.

– Обещаешь? – Ваня продолжал недоверчиво поглядывать на сестру.

– Обещаю. – С едва заметной улыбкой, но очень серьезным лицом, подтвердила Бахтияра.

– Ма, ты слышала?

– Конечно родной. Я все слышала. Но в таком случае тебе придется и своими подарками делиться, когда время придет. Ты к этому готов? – зная особую слабость своего малыша – собственничество и огромное нежелание делиться ни с кем своими вещами, поддернула его София.

– Маа, так не честно.

– Как это «не честно»? По-моему все очень даже правильно.

– Маааа… – маленький Ваня был близок к тому, чтобы расплакаться, а София готова была рассмеяться, она так любила этого мальчугана и его забавную мордашку в моменты детского отчаяния!

– Да ну брось, Ванька, – София притянула малыша к себе. – Я пошутила, а ты ведь не должен так реагировать, ты ведь мужчина! А настоящий мужчина всегда получает то, чего хочет. Так что не расстраивайся. Бахтияра обязательно поделится с тобой. А я обязательно прослежу, чтобы она тебя не обманула.

   Маленькие ручонки ловко обвились вокруг шеи:

– Спасибо мамочка, ты у меня самая лучшая!– горячий поцелуй обжег щеку Софии и целиком и полностью удовлетворенный исходом ситуации, маленький Ваня моментально исчез из комнаты Бахтияры.

– А ты вот никогда такой не была. – Все еще глядя в пустоту прошептала София с некой теплотой и горечью в голосе. – Скорее всего потому, что тебе отец не позволял распускать нюни, а я вот сейчас очень даже позволяю это делать твоему братишке.  Я ведь его так сильно люблю…

– И я его тоже очень люблю. Да и как можно не любить такое чудо-чудовище-чудище, – рассмеялась Бахтияра.

   Только Бахтияра закончила, как в комнату вновь влетел Ваня.

– Вот, этим можешь не делиться. С днем рождения. – Малыш протянул Бахтияре что-то похожее на рамку для фотографий, но из-за плотного слоя подарочной бумаги, именинница могла лишь догадываться об этом. – Я люблю тебя. И это я сделал сам. Почти.

   «Сделал сам» – так горделиво прозвучало с уст совсем еще маленького мальчика, который всегда любил похвалу в любом ее виде. Любил хвастать, любил ябедничать, любил жаловаться, любил притворяться, любил быть в центре внимания, он был полон многих не самых лучших качеств, но именно за все это, его просто обожали мама и сестра. Он был таким взрослым в свои шесть и таким ребенком одновременно. Он был душой их семьи и бесконечной радостью.

– Ого! Ванечка, ты сам? Ничего себе подарочек, – откровенно начала восхищаться Бахтияра. – Мамочка, спасибо тебе за такого братишку. Надо же – САМ. Да ты САМ для меня самый большой подарочек.

   Бахтияра все сильнее прижимала к себе Ваню, который таял в ее объятиях, словно сливочное масло на солнце.

– Я знаю, – довольно прошептал Ванька.

   Руки Бахтияры спустя несколько минут отпустили брата и принялись распаковывать первый полученный на сегодня подарок. «Раздевая» один за другим слои красочной бумаги, Бахтияра, казалось, поняла, что скрывается под всем этим слоем красоты – рамка для фотографий. Но как только этой «рамки» коснулись ее глаза, она вынуждена была признать ошибку. Это была миниатюрная аппликация из листьев в форме сердца, помещенная под стекло. И это было так прекрасно!

   В самом центре красовался нереальных размеров липовый листочек нежно желтого цвета, который был закован в красные рябиновые. В свою очередь миниатюрные рябиновые листочки обрамляла нить из ягод самой рябины. Всю эту красоту окружали маленькие сердечки из березовых листочков. Получалось так, что одно огромное сердце было в окружении десятка меньших, которые Ваня просто обвел красным фломастером, видимо, решив больше не заморачиваться с рябиновыми ягодами. Картинка была не идеальной, кое-где проглядывался клей, но от нее исходило такое теплооо… Бахтияра была уверена, ее братишка вложил в эту поделку всю свою душу, от чего ее собственную просто переполняли самые приятные эмоции и чувства.

   Еще с тех времен когда рядом был папа, Бахтияре нравились прогулки на природе. Да собственно, именно он и привил в ней эту бескрайнюю любовь ко всему живому. Сейчас же она охотно бродила парками с братом, которого любила не меньше отца. Бахтияра любила гулять с Ваней на улице и никогда не могла пройти мимо прекрасных, возможно редкостных или замысловатых растений. Это занятие полюбилось ею еще в далеком детстве и всегда напоминало об отце. Она из года в год разбавляла свою коллекцию всё новыми и новыми экземплярами, в то время как Ванька собирал все подряд, и радовался своим находкам так, как умеют радоваться только его ровесники.

   Из тех листьев, которые мама ей отдала еще в больнице, Бахтияра практически сразу сделала прекрасную аппликацию. В период собственной реабилитации, это занятие как нельзя лучше успокаивало, расслабляло, приближало к папе. Теперь же, по истечению не одного года, из ватмана висящего у изголовья ее кровати, на нее ежедневно смотрел красно-золотой ангел. Этот ангел радовал, согревал, оберегал, и ежесекундно напоминал о том, кто смог найти так много прекрасных листьев для этой картины. Она всегда представляла, что этот ангел – ее отец. По крайней мере создавая его, она думала только о своем любимом папочке, который совершенно неожиданно исчез из ее жизни.

– Спасибо, Ванечка. – Бесконечно растроганная Бахтияра принялась зацеловывать брата. – Я уже сейчас могу смело заявить, что это самый лучший подарок. Честно.

   На глазах Бахтияры заблестели слезы счастья. Как же она обожала этого белобрысого карапуза такого не похожего не нее! Ваня, стремясь ни в чем не уступать старшей сестре, повторял за ней практически все, как она когда-то за отцом... Это, пожалуй, единственное в чем они были схожи – им обоим требовался наглядный пример для подражания.

– Я знал, что мой подарок будет лучше всех! – горделиво заявил Ваня. – Я подарил тебе свое сердце, и оно тебя очень сильно любит, поэтому ты просто не можешь не любить меня!

   Малыш, совершенно не задумываясь над словами, заставил Софию поежиться. Когда-то ее любимый мужчина уже подарил сердце Бахтияре и вот все вновь повторилось. Мурашки от прошлого, сменились сладостью от настоящего. Как же все-таки здорово, что сердце можно подарить вот так, без намека на горечь, боль, потерю.

– Всезнайка мой любимый. – София нежно взъерошила густую Ванькину шевелюру. – Ну конечно Бахтияра тебя любит, а как иначе! Ты ведь у нас самый-самый! Котенок, а не мог бы ты нас с сестрой оставить ненадолго? – Ей безумно приятно было наблюдать за взаимоотношениями между детьми, но еще больше в этот момент хотелось поскорее отдать Бахтияре письмо, которое протомилось в ее столе целых шесть лет. София прекрасно понимала, что дочке, чтобы его прочесть, потребуется полное одиночество и тишина, а с их шаловливым мужчинкой, надеяться на тишину все равно что ждать грома среди ясного неба.

– Ага! – Недовольно и недоверчиво начал возмущаться Ваня. – А что это вы тут без меня хотите делать? Мама, ты что, хочешь Бахтияре подарить конфеты? И съесть хотите без меня!

   София и Бахтияра весело рассмеялись. Ну как можно не любить такого милого жадину?

– Нет, мой хороший. Я не буду дарить твоей сестре ничего съедобного и ничего, что она могла бы разделить с тобой. Можешь сам убедиться в этом. – София медленно сунула руку в карман своей кенгурушки. – Вот, это мой тебе подарок. Знаю, ты давно хотела.

   На ладони у Софии появилась небольшая коробочка, а с губ Бахтияры, растянутых в искреннейшую улыбку, уже слетали слова благодарности.

– Мамочка, но ведь это iPod!!! Это ведь не дешевое удовольствие, могла бы просто подарить какой-нибудь mp3-плеер. – Глаза Бахтияры светились от счастья, а руки уже тянулись к маминой шее. – Спасибо тебе мамочка! Ванька прав, ты  у нас самая лучшая!

– Это вы у меня самые. – Целуя дочь, затем сынишку, согретая волшебными словами и детскими объятиями прошептала София.

– Ну ладно, уговорили. Я, так и быть, оставлю вас. – Совершенно неожиданно заявил Ваня и практически молнией убежал из комнаты.

– Странно. Обычно его приходится уговаривать долго и не без помощи бонусов, а он даже на шоколадку меня не развел? – удивленно смотрела в распахнутую дверь София.

– Ага, но не сейчас, когда у него в руках оказалась такая игрушка, как новенький iPod. С которым, непременно, нужно разобраться раньше сестры.

– И успел ведь! Вот засранец маленький. Подумать только, какой шустрый у нас Ванька, прям метиор! – София постепенно отвела глаза от двери. – Ну, пусть играется, если ты не возражаешь?

– Нет, конечно. Он ведь все равно не дал бы мне покоя, пока не получил то, что ему хочется. Тем более я пообещала, что поделюсь с ним всеми подарками, кроме того, который ты мне еще не вручила. Но Ваньке об этом знать не обязательно.

– Да, Бахтияра, ты права. Мой следующий «подарок», для него точно не будет иметь такой ценности, как, надеюсь, для тебя.

   София еще раз нырнула в карман своей кофты и протянула руку с чуть пожелтевшим от времени конвертом сложенным вдвое.

– Ма, это лучший для меня подарок. Он бесценен. Спасибо.

   София удалилась, оставив практически взрослую дочь, которую, скорее всего, Иван до сих пор называл бы своей крошкой, наедине с «отцом». Бахтияра, как две капли воды была похожа на своего ангела-хранителя. Те же бездонные глаза, та же курчавая шевелюра черных волос, та же добрая душа и одно на двоих любящее сердце.

   Прикрыв за собой дверь, София еще несколько минут не  могла двинуться с места. Она за все эти годы так и не сказала дочке всей правды, просто не забывала в любом их разговоре упомянуть о ее отце и о том, как сильно он ее любил и любит. София всегда опасалась, что дочь не поймет поступка отца, так, как первое время не понимала она сама. Ей было безумно трудно смириться с реальностью, в которой один любимый ею человек пожертвовал собой ради другого. Это в кино и книжках все так легко и прекрасно, а в жизни слишком, иногда чересчур, невыносимо.

   Когда дочь является точной копией мужа, которого больше никогда в своей жизни не обнять и не поцеловать, это невыносимо. Но в то же время, глядя на свое сокровище, София ни на секунду не прекращала благодарить своего Ивана за смелость. Она знала с первого дня их знакомства, что он настоящий мужчина – сильный, смелый, решительный, которых в наше время часто не хватает. Вот и сейчас, все эти годы, ей его так не хватает…

   Стоя у дочкиной комнаты София продолжала бояться момента истины, который вот-вот наступит для их Бахтияры. Больше всего на свете эта сильная, повидавшая жизнь женщина, сейчас боялась одного – чтобы ее дочь не возненавидела себя за то, что она причастна к смерти любимого папы. До дрожи в коленях София боялась никогда больше не увидеть в дочкиных глазах огоньков любви и доверия. Любви к маме и папе. Доверия – ко всему миру.

   Несколько раз перекрестившись и попросив у Господа и Ивана помощи, София отпустила свои мысли. Она целенаправленно зашагала в другую комнату, в которой юный Ваня, совершенно ничем не напоминающий ей ее Ивана, окончательно поможет ей унять тревогу. У малого непоседы это всегда получалось великолепно. Рядом с белобрысым мальчуганом с зелеными глазами София легко могла отвлечься от любых непрошенных мыслей. Это было еще одно маленькое солнышко в ее жизни – ее Ванька.

      Когда она вошла в комнату сына, он смирно сидел на своей кровати и тщательно изучал новенький iPod. Любознательный малыш был полностью погружен в изучение неизученного доселе предмета. Он не заметил, как на пороге появилась мама и замерев, опиревшись спиной о стену, с глазами полными любви, тихонечко за ним наблюдала.

   София нежно смотрела на мальчишку, к появлению на свет которого она совершенно не причастна. Она усыновила его четыре с половиной года назад. И ни разу не пожалела об этом своем решении.

   Строго выполняя завещание мужа, она познакомилась с той самой Ириной Васильевной Карпышевой, которой он завещал свои почки. Как выяснилось впоследствии, ей никто не разрешил делать никаких операций по пересадке, в период беременности. Почки Ивана оказались ей бесполезны, но София не отказалась от желания мужа спасти чью-то жизнь. Все органы своего Ивана, которые срочно требовались нескольким больным, она им подарила. А вот с Ириной, которая некогда пыталась спасти их дочь, они стали лучшими подругами.

   Спустя несколько месяцев их дружбы на свет появился маленький Ванька, названный в честь человека, который пытался спасти жизнь его маме. После родов Ира прожила еще полтора года. Гемодиализ, процедура во время которой происходило удаление из организма токсических продуктов обмена веществ, нормализация нарушений водного и электролитного балансов, поддерживал жизнеспособность ее единственной почки сколько это было возможным. И все бы ничего, она никогда не жаловалась, целиком и полностью счастливая утопала в своем втором материнстве. Ира совершенно не ожидала другого удара судьбы. Рак – то, против чего ей было не выстоять в отчаянной борьбе за жизнь.

   Ее единственную практически отказавшуюся выполнять все свои функции почку, было уже не спасти, как и саму Ирину, когда ей поставили страшный диагноз. Все случилось быстро, но не настолько, чтобы женщина не успела достойно попрощаться и все порешать.

   Так, тоже по «завещанию», которое было сравнимо только с Ивановым, Ира оставляла своего сынишку Софие. Свое тело – медицинским учреждениям, нуждающимся в новых поступлениях. Хотя, Ирина шутила, что кроме костей, вряд ли что-то из ее внутренностей кому-то принесет пользу – «То, что не съели болезни, уничтожено лекарствами».

   Ира болезненно, но спокойно покидала эту землю. Она знала – ее сын будет в надежных руках, а большего ей и не нужно.

   Так, окружающими ее смертями за довольно не долгий период, София измеряла жестокость и несправедливость всей жизни. Она вдоволь насмотрелась на то, как люди умирают еще в те времена, когда вместе с Иваном боролась за жизнь собственного ребенка. Но то, что она неоднократно видела смерть, совершенно не означало, что ей этот процесс стал понятным и привычным. К этому нельзя привыкнуть. А вопрос «за что», просто не выходил из головы.

   С начала это «за ЧТО?», звучало после гибели Ивана. Она не могла понять, почем Господь не смог сохранить жизнь обоим дорогим ей людям. Затем, этот же вопрос разрывал ее мозг после смерти Иры. Сколько раз она пыталась понять – почему столько бед свалилось на голову одной хрупкой, но такой доброй и жизнелюбивой девушки? Но ответа найти так и не смогла. Видно судьба у Иры такая, как и у ее Ивана. Других объяснений у нее не было.

   Так, не принимая прямого участия в рождении ребенка, в один миг София стала матерью, что было лишь в радость. Она все еще хранила верность своему единственному супругу и не собиралась больше замуж – никогда. А вот против детей ничего не имела, жаль от святого духа не рождаются. «Ванька, это, пожалуй, последний мужчина которого сможет по-настоящему любить мое сердце» – часто ловила себя на мысли София, когда ее душа наполнялась теплом глядя на несмышленого карапуза. Как сейчас, когда ее Ванюша был так сосредоточен на новой игрушке.

  Руки Бахтияры пробирала дрожь, как, собственно, и все тело. Она всегда чувствовала, что уход папы не был банален. С первой минуты своего прихода в сознание после последней операции, будучи ребенком, она чувствовала сильнейшую связь с отцом. Бахтияра любила папу так сильно, что отказывалась верить в его смерть очень долго. Она изредка фантазировала, что ее папа стал моряком и вот-вот возвратится к ней на белоснежном теплоходе, уверенно рассекая морскую гладь, спеша к своей принцессе. Но, это только в сказках бывают чудеса воскрешения, а в жизни…

   Первое время из ее глаз невольно текли слезы. Бесконечные потоки воды которые, казалось, никогда не исчерпаются. Она не понимала с чем это связано, но ей все время хотелось плакать, а еще сильнее увидеть отца, который ни с того ни с сего исчез. Мама все время твердила что у папы срочная командировка, ведь нужно оплачивать огромное количество счетов, а для этого нужно зарабатывать деньги. И Бахтияра первый месяц верила. Но все равно не прекращала плакать.

   Сначала это были слезы обиды. Затем – слезы страха. По выписке из больницы, когда мама сообщила что отца не стало – слезы боли и гнева. Она не верила в то, что папа, пообещав ей однажды никогда ее не покидать, впервые в жизни не сдержал слова. Бахтияра отказывалась верить, что ее папочка мог оставить свою маленькую принцессу вот так, без «прости» и «прощай». Но изо дня в день рядом была мама, которая делала все, чтобы развеять боль и тоску своей малышки и спустя какое-то время ей это удалось. Но не до конца.

   Бахтияра ежедневно и ежесекундно была окутана любовью сполна. Мама просто растворилась в ней, и она не могла не отплатить ей тем же. Мама любила ее за двоих, а она подарила всю свою любовь ей. Не было и дня, чтобы они не признались друг другу в своих чувствах. А еще, мама всегда проговаривала Бахтияре на ушко и слова любви за папу. Она ни на миг не позволяла дочери забыть того, кто подарил ей жизнь. Хотя, даже если бы случилось так, что мама не напоминала о нем, Бахтияра все равно никогда бы не смогла забыть того, кого ежедневно видела в собственных отражениях зеркал.

   После того, как Бахтияра вновь твердо встала на ноги и не нуждалась в ежедневном медицинском осмотре, они с мамой покинули столицу, променяв ее на небольшой город на крымском побережье. Да, какое-то время они еще наведывались в институт Амосова, но сначала пару раз в месяц. Потом обходились одним. А сейчас раз в полгода. Но ездили они на все эти осмотры уже не со своего прежнего города, а с другого, ставшего для них родным очень быстро. Мама решила переехать – чтобы избавить себя от излишнего груза воспоминаний. В их городе всё и все напоминали ей о трагедии. А в другом, она могла жить спокойно, не ловя на себе сочувствующие взгляды. По крайней мере, она так объяснила Бахтияре их стремительный переезд, хотя и каждое последнее воскресенье очередного прожитого без отца месяца, они отправлялись на встречу с ним.

   Возможно, маме этот переезд и помог уйти от прошлого, но не Бахтияре, которая везде продолжала видеть отца. Прогуливаясь в парке, играя в снежки, проходя мимо спортивных секций, и даже милицейский участок не был исключением – все ассоциировалось у Бахтияры с папой.

   С каждым прожитым без него годом ощущения притуплялись, но не на столько, чтобы в незнакомом милиционере не увидеть отца. Его сильных рук и понимающего взгляда ей не хватало до сих пор. Скорее всего, так будет всегда, ведь никто на свете не сможет с такой гордостью радоваться ее победам. Больше никому не под силу заставлять Бахтияру стремиться к идеалу лишь одним добрым взглядом или словом. Она всегда старалась быть лучшей для него. Она и сейчас старается но… Как бы она не старалась, ей больше никогда в жизни не увидеть блеска в любимых глазах и не утонуть в свинцовых объятиях. Не услышать сказку на ночь и не полакомиться самым вкусным в мире завтраком, приготовленным в то время как она еще видела сны. Ничего этого больше не будет. Больше нет.

   Сейчас, когда в руках у нее оказалось это послание, Бахтияра, как когда-то, ощущала на своих плечах отцовские руки – нежные, тяжелые, горячие. Она постепенно погружалась в какое-то нереальное состояние. Едва начав читать первые строки, ей стало казаться что она их слышит. А затем Бахтияра увидела ЕГО, точно такого, как помнила, и ей не нужно было больше читать, она слушала:

         «Милая моя, Бахтияра. Если ты сейчас читаешь это письмо, значит у меня все получилось. У НАС, все получилось.

       Я помню, как впервые обнял тебя, словно это было вчера. Помню, как пахло твое крохотное тельце, и как меня напугала твоя чрезмерная синюшность в те, первые секунды твоей жизни. Ты не спешила появляться на это свет, оставаясь дольше чем нужно в комфортном, теплом, безопасном месте – мамином животе, но специалисты не оставили тебе выбора. Спустя восемь длительных и болезненных часов для твоей мамы, ты появилась на этом свете, чтобы спустя десять лет поспешить покинуть этот неизведанный мир. Но, как и много лет назад, тебе не дали возможности с ним распрощаться. В этот раз Я взял на себя право решать за тебя и подарил  новую жизнь. Так же, как десять лет назад это сделала твоя мать.

   Для тебя не секрет, что имя твое я выбрал еще в собственном далеком молдавском детстве. Почему-то я всегда знал, что у меня обязательно будет дочь. А еще я знал, мою крошку будут звать непременно так и никак иначе – Бахтияра.

   Бахтияра – разве не прекрасно?.. Твоей маме мой выбор очень понравился. Она не сопротивлялась и не предлагала другие более привычные варианты. Ей наоборот очень нравилось его экзотичность и необычность. А еще, твоя мать даже не ревновала меня к истории появления его в моей жизни. За что я всегда был ей благодарен.

   Это прекрасное имя носила моя первая учительница – Бахтияра Салимовна. Помню, будучи совсем мальчишкой, я обожал школу лишь за то, что в ней мог сколько угодно видеть эту прекрасную юную женщину. Ее огромные черные глаза, волшебный мелодичный голосок и самая добрая улыбка, сводили с ума почти всех моих одноклассников, хоть нам-то всего и было по семь-восемь лет. Мы обожали эту очаровательную «картинку», ежеминутно радовавшую детский глаз. Она была заботлива, добра, мила, и ей никогда не приходилось быть строгой или требовательной, так как все ребята в классе слушались ее беспрекословно. А девочки, скорее всего, девочки мечтали быть на нее похожими, и тоже, раскрыв рты впитывали все произнесенное прекрасными алыми губами, без права что-то упустить.

   Помню, спустя несколько месяцев учебы мама задал мне вопрос – «Милый, нравится ли тебе ходить в школу? Как к тебе относится учительница, хороша ли она?». На что я, совершенно открыто и воодушевленно заявил – «Мамочка, пока моей учительницей будет Бахтияра Салимовна, я готов ходить в школу даже на каникулах! Она такая хорошая, такая красивая…». Конечно мама, задавая своей вопрос, ожидала несколько другого ответа, это я потом понял, но мои детские горящие глазенки были красноречивее всяких слов. Уже тогда твоя бабушка поняла – ее сына не обошла стороной влюбленность в свою первую учительницу. Но она не корила меня за это, а просто обняла и крепко поцеловала. Как сейчас помню тепло ее губ на моей щеке – «Милый, это очень даже хорошо, что она такая замечательная. Чтобы ты вырос хорошим человеком первый учитель и должен вызывать в тебе самые нежные чувства».