Текст книги "Поселок (СИ)"

Автор книги: Валентин Гуржи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

никто и ничто не угрожает. Все, все, – говорил он, поглаживая вздрагивающую спину

любимой женщины. – Давай садись и рассказывай. Только коротко, времени мало.

– Федя, – начала она, судорожно успокаивая голос. – Он даже не отметил поступление

ребенка.

– Кто «он»?

– Лейтенант Сапрыкин. Сменился. Я слышала, как он договаривался по телефону о цене за

ребенка. Вскоре приехал покупатель. Сапрыкин должен был уйти домой, но не ушел. Я не

показывалась. Следила из окон. Вскоре приехал мужик в куртке грузинской или чеченской

национальности. Куда делась девочка так и не поняла. Только потом, перед самым их

отъездом видела, как она забралась в «Москвич», на котором приехал мужик, наверное, по

приказу Сапрыкина и они уехали. Повезли… Ну, сам понимаешь куда. Такая хорошенькая

полненькая девочка. Мерзавец. Я раньше не понимала… не придавала этому значения.

Думала, зарабатывает на доставке потерявшегося ребенка родителям. А потом однажды он

мне предложил. Он решил, что мне это по барабану, а деньги не помешают. Сказал, что его

«покупатели» перепродают органы детей за рубеж богатым семьям. Таким образом, он продал

уже второго ребенка, – она в ужасе отморожено смотрела на Федора. Во взгляде таился

испуганный вопрос, не зря ли она так с маху открылась, в чем и сама была замешана, за что

теперь придется ответить. Федор ее понял и успокоил:

– Не волнуйся, ты не виновата. За тобой нет никакого криминала. Сейчас сделаем вот что…

Подойдем вместе к дежурному, и ты в моем присутствии отдашь мое же распоряжение срочно

вызвать сюда сменщика Сапрыкина. Информацию пусть зафиксирует во всех отделениях

области. Пошли.

Но выйти из комнаты им не пришлось. В окно увидели въезжающую во двор машину. Из

кабины вышел Сапрыкин и направился в помещение. Что должен был здесь делать старший

лейтенант после отработанной своей смены, не понятно.

– На ловца и зверь, – проговорил Федор. – Оставайся здесь, пока не позову, – произнес он,

расстегивая кобуру.

Федор не спешил. Из темноты коридора проследил, пока Сапрыкин подошел к дежурному.

– Чего это ты, Андрей не спишь, – встретил его дежурный.

50

– Не спится, Леша. Забыл сделать запись на поступление потерявшегося ребенка. Девочки.

Дай журнал.

– Какого ребенка? А о нем спрашивал майор из комитета госбезопасности…

– Какой майор? – встревожено переспросил Сапрыкин. – А знаю!.. – опомнился он. – Знаю.

Вот потому и пришел. Могут быть неприятности. Дай журнал.

Дежурный протянул в окошко тетрадь:

– Так ведь девочки-то у нас нет…

– Верно. Сбежала. Нужно сделать соответствующую запись, – говорил он, прикладывая

ручку к бумаге, – вот так. Какое сейчас число? – сказал, расписываясь под новой записью.

– Несчастливое для тебя число, Сапрыкин. Тринадцатое, – произнес Федор, подойдя сзади

и приставив к виску старшего лейтенанта пистолет. – Руки за голову. И замри. Дежурный

старший лейтенант, подойдите к задержанному и выложите все из одежды на стол. Младший

лейтенант Шеврова! – громко окликнул Екатерину Федор.

Она незамедлительно пришла, остановилась за его спиной, держа возле груди стиснутые

кисти рук.

– Шеврова, возьмите изъятые у задержанного вещи и передайте дежурному в сейф. Так.

Правильно. Дежурный… извини, как тебя, старшой?

– Кузьмичев, товарищ майор!

– Сложите все в пакет, Кузьмичев, опечатайте. И приступайте к обязанностям по охране

задержанного, как особо опасного преступника. Открывайте камеру. Отведи заключенного,

старшой, а точней эту сволочь, и не подходи к нему ближе, чем на пол метра. Екатерина,

прекрати дрожать, дорогая. Все прошло. Бери бумагу, будешь записывать показания.

– А если он не скажет, – она бросила косой взгляд на арестованного.

– Скажет, если не захочет получить отягчающее по полной программе. Правильно я

излагаю, Сапрыкин?

Сапрыкин молчал, понуро сидел за решеткой на стуле.

– Так, вопрос простой. У тебя есть время, пока с ребенком еще ничего не успели сделать,

сообщить мне, где искать преступника номер один. Ты у меня пока что преступник номер два.

Ты меня понял, Сапрыкин? Пока что… Но если ты поможешь следствию… в общем, сам

понимаешь на что можешь рассчитывать, Сапрыкин. Надеюсь, понял?

– Понял, – уныло проговорил задержанный, глядя себе под ноги.

– Так, слушаю.

– Я точно не знаю, товарищ майор. Но думаю в одном из филиалов неотложной хирургии.

Честно.

– Филиалов?! Ты соображаешь, что нам подсовываешь? Эти филиалы нам за сутки не

объездить.

– Но она сбежала.

– Не сбежала. Шеврова!

– Я слушаю, товарищ майор.

– Это я слушаю. Что видела?

– Я видела, как девочка села в машину заказчика. Он открыл дверь, посмотрел вовнутрь,

закрыл на запор и уехал.

– Теперь понятно? Но информацию твою учтем, Сапрыкин. А пока посиди. Я сказал

«пока». Пока не найдем девочку. А если не успеем… Стоп. Номер телефона! Быстро!

– У меня есть номер, но если вы позвоните ему, он поймет, ускорит задуманное и скроется,

товарищ майор. А мне это не выгодно, как сами же сказали.

– Не позвоню, умник. Номер нужен для ориентировки, где искать.

– 47-97-96, фамилия Саркисян. Больше ничего о нем не знаю.

51

– Ладно. Старший лейтенант, слышал?

– Так точно, товарищ майор, – отозвался Кузьмичев.

– Займись. Узнай, чей телефон. Где живет. Где постоянно обитает. Словом – точки

соприкосновения. И еще. Пожалуй, это самое главное. Хорошая мысль, к сожалению, всегда

приходит не вовремя! Разошли распоряжение по всем районным точкам: любую информацию

о пропаже ребенка немедленно сообщать тебе на пост. А ты в свою очередь тут же свяжешься

со мной на радиоволне… так, смотри, пишу, – майор вывел несколько цифр на обрывке бумаги

и положил перед старшим лейтенантом. Все понятно? Кузьмичев? Отнесись к этому очень

внимательно, дружище. Вся надежда на тебя.

– Понял. Не беспокойтесь, товарищ майор. Будет сделано.

– Очень надеюсь. Теперь дай трубку.

Кузьмичев выдвинул на подлокотник телефонный аппарат. Федор набрал номер.

– Это майор Лоухов. Мне срочно в отделение Коминтерновского района машину и сыскаря

с собакой. Срочно. Жду.

Глава 14

Неопытные узники

Покупатель вел ее вниз по сырой подвальной лестнице, тускло освещенной лампочками в

грязных колпаках, висящих над головой, потом по длинному, с черным кафелем на полу и

стенами, выкрашенными зеленой краской коридору. Два раза завернули за угол, и после этого

неожиданно открылся освещенный лампами дневного света холл. Здесь стояли несколько

мягких стульев и, смотрящих друг на друга, обнаружились две двери без каких-либо

опознавательных знаков. Покупатель ввел ее в маленькую без окон комнату. Стояли, широкая,

застланная байковым одеялом, кровать с двумя подушками, стол и два стула, похожих на те,

которые стояли в холле. У стены возле входной двери платяной шкаф. На одном из стульев

сидел совершенно голый мальчик ее возраста.

Покупатель подвел Наташу за руку к стулу, сам сел на него и принялся, не спеша, раздевать

ее догола.

– Я не хочу! Зачем? – запротестовала она.

– А ты не знаешь? – спросил он, приторно улыбаясь.

– Нет, – у нее сами по себе покатились слезы.

Она посмотрела на мальчика и увидела, что и он плакал только без звука. Он даже не сопел

и не вздрагивал, как всегда бывает у детей. Мальчик был красивый, красивей, чем Борька с

Костиком. Весь беленький, даже не загорелый. Наверное, из избалованной семьи, как

выражалась бабушка, говоря о Борьке.

– Это так. Ты не убежал, как тогда. Понял? – заметил покупатель, словно оправдывался в

том, что раздевал ее перед мальчишкой.

Он сгреб одежду в узел и положил в кулек, который достал из шкафа. Наташа заметила,

что в шкафу никакой одежды, кроме кульков, не было.

– Я не мальчик.

– Знаю, – сказал он и звонко похлопал ее по животу.

– Мне стыдно перед мальчиком, дядя!

– Ничего. Терпеть надо скоро не будешь. Понял? Сиди пока. Вот приду, тогда терпеть уже

не будешь. Совсем. Писать, какать там, – он показал на дверь в стене. Затем поднялся и

вышел, говоря кому-то в сторону:

52

– Только себя хорошо вести. А то приду, а тут уже трое! – засмеялся он.

Его голос смолк и шаги, удаляясь вглубь коридора, тоже затихли.

Она сидела спиной к мальчику. Мальчик наоборот – не отворачивался. Он не хотел

стыдиться, как будто был девчонкой. Потом она поняла, что стыдиться бессмысленно, а

значит, напрасно: все равно будут продавать не в одежде, чтобы видеть ее всю, как есть. И при

всех посторонних. Покупатель, наверное, на стыд и рассчитывал, чтобы они с мальчиком не

убежали в людное место.

– Меня зовут Толиком, – вдруг сказал мальчик, вытирая кулаком глаза.

– А меня Наташей. Ты не плачь. Ты мужчина. А мужчины не плачут.

– Ты не знаешь, что со мной будет?

– Я слышала, как первый дядька говорил второму, что я товар. Значит, и ты товар.

– Какой товар? Как на базаре? – обнадеживающе спросил Толик.

– Ну да.

– А как они будут торговать?

– Ну, понятно как. Нами будут торговать. Ты разве не видел, как на крючках висит мясо?

Приходят всякие покупатели, и им отрезают от большого куска меленький, который

покупают. Понял?

Толик не ответил. Может быть, он очень ярко представил то, что обрисовала Наташа.

Настолько ярко, что язык одеревенел и не поворачивался, чтобы уточнить непонятные

подробности, чтобы определить, сможет ли он выдержать. Потом решился:

– Значит, нас сперва порежут на большие куски, да?

– Ну да.

– А кровь куда?

– Ну, куда? – Наташа задумалась, потому что сама не ожидала такого вопроса и не была

готова ответить на него, – добавят тому, у кого мало, – придумала она первое, что пришло

логичное. – Продадут в больницу.

– Нет, Наташа. Покупатели узнают, что это мы, и заявят в милицию, – включился в злую

игру Толик.

– Ничего не заявят. Милиции нужно продать нас. А разрезанное мясо неизвестно чье.

Может коровье, а может собачье. Никто не догадается, что это мы.

Он подумал и решил:

– Нет, скорей всего, тебя продадут в зарубеж какому-нибудь дядьке, потому что ты девочка.

Иностранные дядьки любят чужих девочек.

– А тебя? – спросила Наташа, надеясь узнать от умного мальчишки что-то, чего еще не

знала.

– А меня камни долбить для дорог.

– Кто тебе такое сказал?! – Борькиными словами заявила она.

– По телевизору в кино, и потом мне рассказывал папа.

– Это вранье, – категорически отвергла она по взрослому нежелательную версию,

догадавшись, что имел в виду Толик.

– Почему?

Наташа помедлила, спешно придумывая правильную причину.

– Потому что никакой пользы. А так много денег заработают, если продадут по кусочкам.

Понял?

После такой версии Толик окончательно потерял любую фантастическую надежду и

опустил голову, чтобы Наташа не заметила навалившуюся на глаза грусть.

– Понял, – повторил он тихо, чтобы оправдать свое замешательство.

53

Прошло много времени. Им приносили обед – вкусный борщ, котлету с тушеной

картошкой, бананы, апельсины и красивые большие яблоки. Во время еды Наташа

неожиданно для себя спросила:

– Толик, а ты как оказался тут?

Толик испуганно посмотрел на нее и обиделся.

– А что я такого сказала? Вот я, например, сама виновата. Ушла от мамы, когда на нее

обиделась. А ты?

– Я потерялся на вокзале.

– А ты бы пошел в детскую комнату на втором этаже. Мы с папой там были, когда ездили

на море.

Толик махнул рукой:

– Я там был. Мама сказала никуда не уходить, пока не придет. Она ушла позвонить папе,

чтобы он приехал за нами на машине. Но мне захотелось посмотреть на поезда, и я решил

выйти на минуточку. А когда вернулся, комната оказалась совсем другая. Там сидели с

вещами взрослые и цыгане.

– А ты бы пошел в окошко, где дают объявление. Тогда о тебе объявили бы, что ты

пропал… то есть потерялся.

– Я так и сделал. Но ко мне подошел этот дядька, который тебя и меня раздел, сказал мое

имя, назвал имя моей мамы и сказал еще, что пока я ходил смотреть на поезда, он уже отвез

маму домой на своей машине и обещал ей привезти меня.

– И ты сказал адрес?

– Да. Но он привез сюда. Чтобы я побыл, пока в машину зальют бензин.

– И ты, дурачок, поверил.

Толик стыдливо опустил голову.

Приближался вечер, и Наташа, чтобы немного приободрить Толика, стала придумывать

всякие правильные истории, в которых можно было бы остаться живыми и здоровыми и

вернуться домой. Она даже дала себе обещание никогда не бросать родителей и не уходить из

дому в мир, где тебя не знают. Но вдруг открылась дверь, в комнату въехала кровать-каталка

на колесиках, и за нею появились два санитара в белых халатах – женщина и мужчина. У

мужчины на лбу торчал узкий фонарик с зеркальцем.

– Кто из них печень? – негромко спросил мужчина.

– Мальчик, – коротко ответила женщина.

– Хорошо, – сказал он, и аккуратно подхватив Толика под спину большими волосатыми

руками, положил его на каталку. Толик даже ничего не успел сообразить, как его руки и ноги

были притянуты широкими ремнями к боковым трубкам каталки. Он только тихо попросил:

– Натаня, скажи им, пожалуйста. Скажи…

Наташа застыла в ужасе и не могла пошевелить языком. Тогда Толик попросил мужчину с

зеркальцем на лбу:

– Дядя, не нужно меня разрезать. Лучше продайте меня целым! Продайте целым, дядя!

Толик еще и еще повторял одни и те же слова, надеясь, что дядя с зеркальцем услышит его

и поймет, что он хотел сказать, и его голос, как недавно голос и шаги Покупателя, удалялись и

затихали в глубине коридора.

Глава 15

Надежда

54

Федор Пантелеевич нервничал. Время тянулось на измор. Всем нутром он чувствовал

надвигающуюся катастрофу. Срабатывала интуиция сыщика. Наконец, во двор въехала

оперативная машина. С проема распахнувшихся дверей кузова спрыгнул оперативник с

овчаркой на длинном поводке. Екатерина бросилась к Федору. Он обнял ее, поцеловал.

– Все в порядке, дорогая. Я люблю тебя. Встретимся.

– Да, Федя. Я тоже. Очень люблю тебя! Будь осторожен, любимый. Не лезь на рожон.

Звони, хорошо?

– Позвоню, – он выскочил навстречу оперативнику, на ходу поприветствовал жестом руки.

– Залазь назад, Володя. Поехали. Опаздываем, – кинул он коренастому седоватому

мужчине и нырнул в кабину. Коротко обменялся рукопожатием с водителем, молодым парнем

с острым, как у щуки, лицом.

– Гони, дорогой. И включи маяк, – так по привычке называл Федор Пантелеевич

милицейскую мигалку. – Едем в Поселок на улицу Базарная. Это недалеко возле восьмого

хлебозавода. Разобрался?

– Усвоил, – утвердил парень, загадочно улыбаясь. У него всегда получалась такая улыбка,

сколько ни помнил его майор. Некоторых она сбивала с толку, а тех, кто с ним часто работал,

приятно забавляла.

Не останавливаясь ни перед каким светофором, ровно и быстро машина за пятнадцать

минут покрыла расстояние и подъехала к дому Татьяны. Федор Пантелеевич не успел выйти

из кабины и пройти несколько шагов к калитке с уютной старой от дождей лавочкой возле

забора и в двух шагах от нее кучей яркого желтого песка, как тотчас калитка распахнулась, и

из нее вырвалась навстречу майору растрепанная, вся в слезах, Татьяна. Она бросилась под

ноги растерявшемуся майору, упала на колени и, буддистски сложив ладони возле груди,

склонила голову. Он неуклюже поднял ее за локти.

– Татьяна Ивановна?

Она закивала.

– Давайте пройдем в дом. Вашу дочь мы нашли, не волнуйтесь. За ней срочно нужно ехать,

иначе… В общем, мне нужно посмотреть детскую комнату, если таковая у вас существует, и

взять для сыскной собаки вещь, с которой ваша дочь больше всего соприкасалась. Вы поняли

меня, Таня? – отечески спросил он и пожал ее плечо.

– Да, да…

– Меня Федор Пантелеевич.

– Поняла. Пойдемте.

Татьяна ввела майора в Наташину половину спальни и показала на огромную картонную

коробку, в которой громоздилось друг на друге все богатство дочери – мебель для комнаты,

обеденный и кухонный столы, посуда разного калибра и формы, несколько кукол и даже

нарезанные помидоры и огурцы из пластмассы и дерева. Все было редкое и дорогое –

ассортимент детских игрушек, привезенных ей из Америки Робертом. И все это давно

требовало расширения «жилплощади».

Показав на игрушки майору, она не выдержала и разревелась.

– Ну-ну, Таня. Я же сказал, что все будет в порядке, милая, – промолвил ободряюще он,

хотя сам был не очень уверен в своих словах. – Такая красавица не должна портить свое

личико, и нужно верить мне.

Он внимательно осматривал игрушки.

– У меня разбежались глаза, – улыбнулся он. – Да, это тебе дураки-капиталисты, небось,

сделали для деток! Знаете, мне пришла мысль. Возьму для работы игрушку самую раннюю, с

которой она долго играла, хорошо?

55

Татьяна подумала, и вытащила из глубины ящика куклу, искусно сшитую из тряпичных

цветных фрагментов.

– Эту. Она ее очень любит. И всегда ее сажает первую за стол.

– Прекрасно. А теперь я должен срочно отбыть, – Федор Пантелеевич в придачу взял из

ящика байковую простыню, завернул в нее куклу, одарил Татьяну дежурной улыбкой и пошел

на выход.

Она последовала за ним, на ходу сложив ладони у подбородка, провожая майора

поклонами.

Водитель взял темп с места. Теперь нужно было спешить сначала на улицу Байрона,

чтобы, во-первых, убедиться в отсутствии или наличии Наташи у бабушки Нелли, куда, по

словам инспектора ГАИ, направлялась беглянка, а во-вторых, предупредить бабушку пока не

говорить Роберту о случившемся. Кроме того, там же, в полуостановке от дома, обнесенная

огромным блочным ограждением в объятиях микропарка, располагалась Инфекционная

больница где, возможно, было и хирургическое отделение.

У бабушки Нелли, как и предполагалось, Наташи не оказалось. Тогда, наскоро объяснив

все и извинившись перед старым человеком за шоковую терапию, которую он был вынужден

свалить на голову бедной женщины, Федор Пантелеевич выскочил на площадку, нажал

кнопку лифта. Лифт не работал, и не дожидаясь его, рванул марафонскими прыжками вниз по

лестнице. На ходу жестом приказал дрессировщику вывести собаку. После знакомства с

запахом Наташиных вещей собаку повели по асфальту возле дома. Никакой реакции. На удачу

в зоне подъезда к медцентру рассчитывать не приходилось. Они въехали во двор

Инфекционной больницы и с целью маскировки остановились глубоко на задворках. Вывели

собаку. Отсюда можно было начинать работу.

Глава 16

Встреча

Дверь осталась открытой и соблазняла на решительный шаг. Покупатель почему-то не

приходил. Может быть, получив не баки, а советские рубли, как требовал по телефону, уже

ушел домой. Наташа медленно приходила в себя. Грудь сдавила холодная тяжесть

безнадежности.Неотвратимо надвигался неосознанный смутный ужас. Но, пережив первые

впечатления людской жестокости, она подумала, что пока еще свободна, ее никто не хватает,

и, значит, можно себе позволить всякие вольности по спасению души и тела.

Дверь была брошена открытой, можно было уходить на все четыре стороны, пока женщина

и мужчина не опомнились и не вернулись, вспомнив о ней. Она осторожно подошла к двери,

прильнула к наличнику, чтобы посмотреть, нет ли посторонних, но тут же обожиглась

холодной железной накладкой для замка. Она опустила голову и в отражении палировнной

стали увидела себя всю голую. Теперь понятно, почему ее лишили одежды, даже трусиков.

Особенно трусиков! Без них стыдно появляться не только на улице, но даже в больнице! Она

посмотрела на свой живот, по которому Покупатель с такой насмешкой похлопал, и ей

показалось, что щеки и особенно шея и плечи вспыхнули огнем. Она прижала ладони ко

всему, что находилось внизу живота, и подошла к шкафному зеркалу. Какой ужас! Идти в

таком виде?! Она отвела ладони и обнаружила, что безобразная картина от этого не

изменилась. Под ладонями ничего не было, не то, что у мальчишек. Так что, прикрывай, не

прикрывай… Она открыла дверцу шкафа в надежде найти хоть какую-нибудь тряпку. Но

кроме пустых кульков, один из каторых Покупатель взял, завернул ее одежду и унес с собой,

56

ничего не было. Она приложила к себе кулек и посмотрела в зеркало. Самой себе показалась

смешной. В таком виде напоминила маму, когда однажды та примеряла папин подарок из

Америки. Трусики были настолько прозрачные, что когда сняла, ничего не изменилось, точно

так, как только что получилось у Наташи с ладонями. И тут вдруг ее осенило. Она обернулась

и увидела краешек простыни, высовывающийся из-под одеяла. Не раздумывая, она

подскочила к кровати и вытянула свежую, отутюженную простыню.

Счастью не было границ! Через минуту, укутав себя в белый балахон и завязав спереди

концы, она осторожно двигалась к выходу. Наташа хорошо запомнила два поворота и

лестницу, по которой спускалась в подвал, вышла на площадку и сразу увидела яркий свет от

приоткрытой дряхлой двери во двор.

Некоторое время пришлось привыкать к яркому солнечному свету в кустах напротив входа.

Недавно прошел дождь, и ее ноги превратились в ноги в черных носках. Когда глаза

привыкли, она осмотрелась. Вокруг, как в ухоженном парке, росли молодые клены и березки,

за ними стояли двухэтажные дома больницы, и только дальше, откуда доносился шум машин,

был заметен белый высокий забор из плит. Она посмотрела на себя в луже, и сама себе

показалась привидением из какой-то сказки. На самом деле, взрослому напоминала бы ни

больше ни меньше, затерявшегося ребенка после ритуального сборища «Белого братства».

Осторожно перебегая от кустов к кустам, достигла, наконец, высокого забора. К счастью,

пройдя немного, она обнаружила с получеловеческий рост пробитую дыру. Не колеблясь, она

выбралась на пешеходную дорожку, где шли редкие прохожие, и пошла прямо к высоким

домам, возвышавшимся сразу после конца забора. На нее никто не обращал внимания, и она

подумала – мало ли откуда она прибыла сюда, из какой страны, может, из Америки, в которую

папка ездит, кого это должно интересовать!

Вскоре первый дом, очень похожий на бабушкин, навис над Наташиной головой. С

крайнего подъезда вышла девочка, и Наташе сразу стало страшно за нее. Вот так и к ней

может подойти Покупатель, обмануть, например, что в машине, которая сейчас стоит у края

дороги, ждет ее мама, и увезет ее туда, откуда Наташа только что вырвалась. Но

фантастический вариант не удался: следом за малышкой появилась сама мама. Она взяла

девочку за руку, и они пошли навстречу Наташе. Тогда Наташа решилась:

– Тетя, извините.

– Что, деточка? Но у меня с собой ничего нет, дорогая.

– Нет, тетя. Я Наташа. Я потерялась, тетя.

Тетины глаза, кстати, черные и большие, сделались совсем большие и круглые. Она от

удивления даже отпустила руку дочери и присела перед Наташей.

– Ты это серьезно, девочка?

– Наташа, – поправила Наташа.

– Наташа.

– Очень серьезно. Она не знает, как найти улицу Байрона, где живет ее бабушка Нелли.

От такого сообщения женщина удивленно развела руками и показала на дом, из которого

только что вышла:

– Так это же и есть улица Байрона. А почему ты так одета?

– А у меня одежду украл плохой дядя. Его звать Покупатель.

Тетя совсем ничего не поняла, растерянно развела руками и поднялась на ноги.

– Так что же я могу сделать, девочка?

– Наташа, – напомнила Наташа.

– Наташа, – поправилась женщина.

– Отведите меня, пожалуйста, к бабушке Нелле.

Женщина задумалась и стояла в нерешительности.

57

– Мама! – возмущенно почти крикнула малышка и дернула маму за руку. – Ты чего? Она

же потерялась! Отведи ее к бабушке. Мама! – голосом строгого начальника приказала

девочка.

Женщина словно опомнилась и посмотрела на дочь.

– Мама, ну ты что?! А если бы я потерялась, что тогда?

– Да знаю я, доченька. Знаю. Я просто думаю, где искать ее бабушку.

– А вы не беспокойтесь. Я знаю где. Вы только пойдите со мной. А то нехороший дядька…

его зовут Покупатель… снова меня заберет и разрежет на части.

– О боже! Деточка…

– Наташа.

– Да, Наташа. Ты такие ужасы говоришь! Это правда?

– Не сомневайтесь, – по взрослому заверила Наташа. – Он моего друга сейчас повез на

каталке, чтобы порезать на кусочки.

Женщина так испугалась, что Наташа побоялась, как бы она со страху не бросила ее здесь

на дороге. Но побоялась напрасно. Женщина снова присела и сказала:

– Так. Я вижу, дело серьезное. Давай подумаем, как нам найти дом твоей бабушки. Какие

там примечательности? Ты знаешь, что это такое?

– Примечательности?

– Да. Ты это слово знаешь?

– Знаю. Меня папа учит всяким сложным словам.

– Замечательно. Тогда?..

– Напротив ее дома большой детский садик, тетя.

– Валя, – добавила малышка обижено.

– Извините. Валя.

– Тогда я знаю, где этот дом. В этот детсадик ходит…

– Хожу я, – с гордостью вставила девочка. – Нина.

– Очень приятно, – Наташа протянула ей руку.

Нина взяла ее руку и встряхнула.

– Ну что ж, тогда пошли, – сказала женщина, и они строем двинулись вниз по улице

Байрона.

Дом нашелся очень легко. Потому, что Наташа хорошо запомнила, когда приезжала с папой

сюда, все дома, – как они были окрашены, сколько было этажей, какие балконы красивые,

какие – нет. А рядом с бабушкиным подъездом стоял хлебный павильон.

Они поднялись на четвертый этаж пешком. Лифт награжден был досточкой на шнурках с

надписью «На ремонте».

Квартиру она узнала сразу, хоть номера она не знала. Тетя Валя позвонила. И только

прозвучал знакомый звонок, Наташа почувствовала, как громко забилось у нее в груди. Она

сильно сдерживалась, чтобы преждевременно не разреветься. Но когда открылась дверь и на

пороге, ничего не понимающая стояла растерянная бабушка Нелли, Наташа не выдержала.

Кинулась к ней, обняла ее ноги и безудержно просто зарыдала.

– Это ваша девочка? – спросила женщина на всякий случай. Наташа перестала плакать,

обернулась и тихо уточнила, растирая по щекам слезы:

– Наташа.

– Да, – исправилась женщина, – Наташа.

– Боже мой, женщина! Заходите, что же вы стоите?! Ее похитили. Приезжала милиция.

Совсем недавно. Ищут везде, а она тут, – счастливо обнимая Наташу, приговаривала бабушка

Нелли.

Женщина снова испугалась и, наверное, еще больше:

58

– Так это правда то, что она рассказывала? Какой ужас! – она растерянно посмотрела на

свою дочь. – Какое зверство! Мне даже никогда не приходило в голову, что такое может быть.

Какой ужас… И она говорит, что у нее там… Я не знаю где «там»… остался друг, мальчик ее

возраста, которого повезли разрезать на части… Какой ужас. Это же надо как-то остановить!

– Да, – сказала бабушка, что-то вспомнив. – Сейчас срочно позвоню. Мне Федор

Пантелеевич, майор милиции, просил позвонить и дал номер… Сейчас… – она бросилась к

телефону.

– Это милиция? Мне срочно Федора Пантелеевича. Это по поводу девочки, которая…

– Я понял. Не бросайте трубку, – ответили на том конце провода, – Я с ним свяжусь. Будете

говорить…

В телефоне зашуршало, и через секунду она услышала мужской голос:

– Это бабушка Наташи? Слушаю, говорите.

– Хорошо, что сразу попала на вас. Моя внучка нашлась, товарищ майор. Но она… –

Наташа ей не дала договорить и вырвала трубку, – дядя Федор, – закричала она в микрофон, –

спасите моего друга, Толика. Его только что повезли на каталке разрезать на части. Это здесь

в больнице, недалеко. Скорее, пожалуйста! – она отдала трубку бабушке и, опустившись на

пол, снова разревелась.

– Спасибо, Нелли Ильинична. Не волнуйтесь. Все будет в порядке, – услышала бабушка

последние слова, и в трубке снова зашуршало.

Бабушка о чем-то подумала и сказала:

– Вы заходите…

– Валя, – представилась женщина.

– Мои все на работе и в школе. Валечка, сейчас мы для знакомства устроим чаепитие. У

меня, кстати, есть киевский торт. И утром испекла пироги с капустой и яблоками с вишней –

любимые пирожки моего сына Роберта. Вы, я вижу, так расстроились… впрочем, как и я, что

нам теперь долго нужно будет успокаиваться. Но вначале я позвоню сыну, хорошо?

Валя улыбнулась:

– Да, конечно! Такое случилось!..

Бабушка набрала номер рабочего телефона Роберта, услышала родной голос и

взволнованно закричала в трубку:

– Роберт! Сынок, твоя Наташа у меня. Срочно приезжай. Да! И ребенок просит, вот тут

стоит, чтобы ты сообщил ее маме, что Наташа жива-здорова. Ты меня понял, сын? Что? Когда

приедешь, она тебе все расскажет. Вот хорошо. Все, пока. А у меня тут гости…

Глава 17

След в след

Собака сразу, как только дрессировщик дал занюхать Наташину куклу, и, приняв команду

«ищи», натянула поводок в сторону хозяйского корпуса больницы. Бежала бодро, опустив

морду, выискивая запах, поминутно останавливаясь возле кустов и только напротив

«черного» входа, дряхлой шатающейся двери, остановилась, тщательно вынюхивая участок

возле большой лужи после недавно прошедшего дождя. Володя подошел, приблизил к морде

овчарки байковую игрушечную простынку.

– Ищи, Милка! Ищи! – приказал дрессировщик.

Милка скульнула тихим жалобным голосом и уверенно направилась по следу в

противоположную сторону от двери.

59

– Нет, Володя, на сто восемьдесят градусов. Давай, – произнес Федор Пантелеевич.

Володя натянул поводок, сказал «место». Милка обошла дрессировщика и села слева от

него. Несколько секунд паузы для успокоения собаки Федору Пантелеевичу показались

вечностью. Теперь Володя выставил руку вниз ладонью, показал на дверь. Милка

среагировала сразу. Она просто уже знала заранее, что хотел хозяин. Рванула поводок и,

контролируя запах, быстро направилась к входу. Федор Пантелеевич, расстегивая кобуру,

бежал за Володей след в след.

Внутри на площадке след уверено вел вниз в подвал. Там по длинному коридору они

быстро нашли комнату, в которой находилась Наташа, и на этом поиски закончились. Федор

Пантелеевич минуту пребывал в растерянности, но, вспомнив о телефонном звонке, с

досадой на свою тупость, яростно сплюнул:

– Володя, я совсем стал плохой, черт возьми! Да ведь она вышла через те двери, в которые

мы вошли. Дай занюхать другой стул. Который собака игнорировала. Давай.

Володя взял Милку за ошейник и подвел к мягкому сидению стула.

– Нюхай! – скомандовал Володя и жестом руки показал на выход. Милка, сильно дернув

поводок, кинулась по коридору. На полпути возле тусклой на стене лампочки «кососветки»

остановилась, по периметру обнюхала выкрашенной со стеной заодно щит в зеленую краску.

Щит имел форму параллелепипеда в человеческий рост. Напоминал дверь без ручки. Милка

заскулила. Федор Пантелеевич сделал успокаивающий жест рукой и приложил палец к губам.

Показал ладонью Володе отойти с собакой в сторону. Зажег фонарь. Провел белым кругом

света по стене. Увидел металлическую дверцу распределительного щита освещения. На ней

был краской отштампован черный зловещий череп и наискось пересекающая молниеносная

стрела.

Федор злорадно усмехнулся:

– Так. А теперь держитесь, суки. Выкурю я вас, – вынул из кармана перочинный нож и

вставил лезвие в щель. Дверца, спружинив, мгновенно открылась. Не раздумывая, он рванул

главный выключатель вниз. Свет погас. Зажатый в зубах фонарик, он тут же погасил. В

полной темноте улыбнулся самому себе еще раз: «Гробовая тишина бесовской преисподней».