Текст книги "Поселок (СИ)"

Автор книги: Валентин Гуржи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

задней двери «Волги». Голый растерялся и не сразу сообразил, что ответить.

– А это зачем? – глупо спросил он, указав глазами на наручники.

– А это для спокойствия души.

– А я и так спокоен, – машинально ответил Голый.

– Залазь в машину, сейчас твое спокойствие сразу испарится.

И как только он сел, лейтенант тут же его пристегнул наручником к верхней ручке над

головой. Сам сел на переднее сидение, повернулся в полуоборот, зажег свет. Теперь Голый

обнаружил рядом своего клиента. Да, это был Босс, с которым они так неудачно провели

время в крутом кабаке, и Голый понял, что вопросов к милиции у него больше не будет.

– Узнаешь? – коротко спросил лейтенант.

Голый уныло кивнул.

– Не слышу.

– Узнаю.

– Еще что ты узнаешь?

10

Голый осмотрелся вокруг. Лежали рубашка, пиджак, брюки, жакет-тройка клиента,

навешенные на спинку переднего сидения… Он даже не сомневался, что и туфли тоже лежат

где-то под сидением.

– Мои вещи.

– Разве? А тогда чьи же вещи на господине Назарове, Владимире Александровиче из

Майами?

– Не знаю.

– Ну, тогда одевайся.

Голый растерялся. Посмотрел на Босса. Он был одет, как полагается аккуратному

джентльмену, даже с галстуком в одежду таксиста и молча, а точнее – с безразличием –

созерцал сцену.

– Я жду, – приказал лейтенант.

Голый, в недоумении пожав плечами, стал одевать все, что принадлежало клиенту,

несколько свободное, чем собственное.

– Хорошо. Вот теперь все правильно. Как и предполагалось. Не хватает только этой вещи,

которую ты небрежно бросил на сидении и не помнишь, как докатил сюда, – лейтенант

положил на колени Голого кейс клиента, – вещь господина Назарова, которого ты двинул по

голове и оставил на произвол в туалете. Вот и все. Я правильно излагаю, товарищ Назаров?

Назаров инертно покивал головой.

– Не волнуйтесь, Владимир Александрович, вор будет наказан, и дадим вам другого

водителя. Нам приказано доставить вас по назначению. Все будет в порядке, – лейтенант

приоткрыл дверь и сделал знак водителю:

– Поехали.

Водитель в свою очередь повторил ту же фразу человеку, стоящему возле «газика», сел в

машину, включил зажигание.

– За ним, – скупо проговорил лейтенант.

Они развернулись и ехали по пустынным дорогам города очень быстро, еще около

получаса, пока не остановились на дороге перед шлагбаумом у переезда железнодорожного

полотна, ведущей к поселку Бавария.

Лейтенант посмотрел на часы. Человек из «газика» зашел в будку дорожников, вскоре он

вышел с человеком в желтом жакете. Они постояли, покурили и ушли в темноту лесополосы.

Чрез несколько минут человек вернулся один, сел в свой «газик» и затих, будто заснул.

Лейтенант снова посмотрел на часы. Некоторое время молча все чего-то ждали. Потом

лейтенант посмотрел в очередной раз на часы и сказал водителю:

– Поехали.

«Волга» медленно тронулась с места, объехала стоящего с погашенными фарами «газик» и

шагом запрыгала по деревянному настилу переезда. На середине полотна вдруг двигатель

заглох, водитель нервно попытался снова завести машину, но попытки одна за другой

оказались тщетными. Лейтенант спокойно открыл свою дверь, вышел, обошел машину,

произнес «давай отсюда» и выдернул за рукав водителя наружу. В то же время из темноты

вырвался локомотив. Тяжело дыша длинным товарным составом, он неумолимой небыстрой

поступью надвигался на переезд, освещая полотно зловещим светом и левый бок «Волги».

Голый вначале взвизгнул как-то неестественно, потом, словно набрав полные легкие воздуху,

издал хриплый разрывающий связки голос. Назаров бессмысленно изо всех сил принялся

бить плечом по двери машины…

Еще несколько секунд, и тревожная прерывистая сирена тепловоза слилась с визжащими

тормозами колес состава, но противный скрежет металла после тупого удара о скорлупу

кузова «Волги» покрыл этот звук. Привычные глазу части машины, сморщенные и сбитые в

11

бесформенную свалку металла локомотив протянул по полотну несколько метров вперед,

теряя по пути искореженные фрагменты, и только оставалось непонятным, почему эта груда

не воспламенилась.

Глава 4

Сила привычки

Телевизор был общим, семейным и стоял в зале трехкомнатной квартиры, куда домочадцы

сходились на просмотр только интересной или важной передачи. Женечка садилась напротив

экрана в кресло, чуть сбоку на тахте устраивалась теща, тесть почти всегда игнорировал

развлекательные программы, зато просиживал на футболе, отодвигая всех с любыми

фильмами и женскими передачами. Роберт присутствовал эпизодически, появляясь во время

фильма в перерыве работы над рукописью, тихо подходил сзади к Женечке, обнимал за плечи,

касаясь подбородком ее короткой прически, аккуратно, чтобы любопытная теща не оценила

его поступок слишком вульгарным, опускал руку в отворот жениной пижамы, нащупывал

желанное место и с независимым видом приобщался к общему созерцанию экрана.

На этот раз, завершив только первую часть своей программы, он успел обнять ее плечи,

коснуться подбородком прически и уже собирался вознаградить любимую женщину своей

лаской – опустить руку к желанным местам – но… вдруг замер от неожиданности. Волосы

милой супружней головки испускали незнакомый запах!.. В следующий момент он

обнаружил, что обнимает не собственную жену, а тещу…

Роберт поворочался с боку на бок, просыпаясь окончательно. Ночная работа в лаборатории

выбили из колеи нормальной жизни и часто отдельные моменты минувших событий,

зафиксированные памятью, долго крутились в догадках, к какому сюжету они могли

принадлежать, пока испытанные временем сами по себе не определялись. Насыщенные

фантазией сюжеты переполняли голову настолько, что утром в просоночном состоянии

Роберт не сразу смог поставить все на свои места и даже не старался это сделать, путая

сновидения с яркими картинами своего воображения, наслаждаясь необыкновенным

превращением текущей жизни в новую реальность, им выдуманную.

Всплывшая сцена была явно не из «текущих» и напоминала обычный идиотский сон

минувшей ночи. Женечки рядом уже не было, она всегда вставала рано, настолько рано,

чтобы к его бодрому состоянию завтрак был бы уже готов. И, конечно же, что это было – явь

или сон – могла разрешить только она, прибавив постскриптум на предмет «что бы это могло

означать?»

– Ничего особенного, – скромненько пискнула Женечка, кладя в тарелку пюре и

приспосабливая сбоку котлету. – Просто ты в силу своего мужского темперамента немного

позаигрывал с моей мамой.

– Фантасмагория в чистом виде! – с досадой заметил Роберт, беря вилку.

– Но главное, что не придуманная тобой, а та, что на самом деле была, – добавила она,

отвернув лицо в сторону, чтобы скрыть улыбку.

– Шутить изволите? – угадав выражение на ее лице, пробубнил себе под нос Роберт.

– Ну почему же… действительно так и было, – сказала она, наталкивая полный рот, чтобы

не выдать себя откровенным смехом.

Роберт перестал жевать и застыл, внимательно рассматривая лицо жены. Женечка

демонстративно повернулась на откровенное обозрение и сделала ироничный

вопросительный взгляд. Теперь стало совершенно ясно, что и на самом деле он подзалетел на

12

«интимных отношениях» с тещей, что это не его бредовая фантазия и даже не сон и как он

будет смотреть теще в глаза – совершенно не понятно. Все ярче осознавая свой позор, он

медленно сгорал от стыда…

– Как же так?!

– Очень просто.

– Так ведь ты же всегда там сидела!

– А когда ты вернулся, уже не сидела. Мы с мамой поменялись местами. Ей там лучше

видно.

– И ты промолчала…

– А мне было интересно, как ты отреагируешь на другую женщину.

– Ну и как? – с досадой спросил он.

– Не адекватно.

– То есть?

– Стал обнимать так же ласково, как и меня.

– И что это означает?

Женечка пропустила вопрос мимо, а минутой позже задала встречный вопрос и в голосе

чувствовалась настороженность:

– Можно тебя спросить?..

– Ты уже спросила.

– Нет, правда. Это для меня имеет большое значение…

– С женой я развелся по самой банальной причине, милая. Тебя это интересует?

– Ты мне говорил, Роберт. Из-за несовместимости взглядов, да?

Роберт вытер салфеткой губы, сказал Женечке «спасибо, дорогая», поцеловал, и устало

отвалил на кушетку.

– Что тебя волнует?

– Просто у меня в последние годы сам по себе стал возникать вопрос: что приводит

супругов, в основном мужчин, к неожиданному беспричинному разрыву? Разлюбил, как

говорят?..

Роберт пожал плечами:

– Можно и так сказать.

– После десяти двадцатилетней любви? – Женечка с презрением взглянула на Роберта,

словно это касалось именно их с Робертом, именно между ними разрыв, и по его вине, и она,

как женщина, перекладывала всю вину на мужчину, своего супруга. В этот момент всплыла

их брачная ночь, когда после безумного соития, во время бесконечных поцелуев он услышал у

своего уха ее шепот, лишенный плоти всех человеческих тормозов: «Ты меня не бросишь, не

бросишь, да?» Получается, что бы ни случилось, а он заранее обязан на всю жизнь «не

бросать» свою жену ни под каким предлогом. Своего рода – пожизненное заключение, точнее,

законное покушение на свободу его творчества. Мысль слабо сказать тяжелая – гнетущая,

уничтожающая.

– Значит, любовь может пройти после стольких лет безукоризненных духовных

отношений? Возможно ли такое?

Роберт задумался. И в самом деле, «возможно ли такое?» Что удерживает человека от

перемены?

– Наверное, в момент выбора – что оказывается сильней.

– Что?

– Свобода творчества или любовь.

13

– Боже! Это же инквизиторство, Роберт! – Женечка грустно покивала головой кому-то за

окном. – И ты об этом так хладнокровно говоришь. Разве для тебя твое творчество не важней

моей любви?

– Почему «твоей»? – Роберт, не замечая, невольно задал обнаженный вопрос. – Я не в счет?

– и вышло действительно хладнокровно, как от пресыщенности жизнью.

Женечка это, наверное, почувствовала, и не ответила. Сам по себе его вопрос уже ответ. Он

неожиданно подтвердил догадку охлаждения чувств, незаметно пришедшего в их жизнь, и

непонятно было, как к этому нужно относиться. Так же, как и он, не придавая особого

значения, видно так бывает во всех семьях, ей не знать, она впервые замужем, а у него опыт и

не волнуется, значит, уверен в том, что так и должно быть. Чувствовалась личная вина в

неопытности, вышла очень поздно, не девочка и не женщина, и Робкерт был у нее первый.

Хотя понимала, что основная вина запоздалого создания семьи лежит на родителях, на

каждом шагу твердящих дочери в расцвете юных ее лет о благоразумии советской

«порядочности» будущей супруги в получении высшего образования, а не в счастливом браке.

Меньшее – позор для советского человека, тем более – для семьи такого авторитетного лица,

как заместителя главного конструктора завода танкостроения. С уходящими годами она сама

себе не признавалась, не допускала мысли, что поезд ушел, и приходилось пользоваться тем,

что осталось. Это и унизительно и так же разумно, как все-таки нужно жить. И определить –

возникшие к каким трудностям нужно причислить – временным или постоянным. Конечно

самые опасные постоянные трудности. И если они появились у нее с Робертом, то оставалось

выяснить причину.

– Так что же удерживает супруга от перемен, если не любовь? – с нескрываемым

интересом спросил Роберт.

– Сила привычки, если не корысть, – подражая Роберту, заверила она.

– Всему есть предел.

– Да, но то и другое, что ты сказал, меняет время. Как говорят, время лечит.

– И изменяет цель, – в унисон добавил Роберт. Ему понравилось направление мысли,

которую невольно затронула Женечка. Это полностью отвечало его убеждению, что причина,

по которой ему не везло в семейной жизни, лежит именно в этом.

Но Женечкины, видно, с его мыслями не совпадали. Она покачала головой:

– Дело не в этом. Ты помнишь, Назаров рассказывал, как еще в ранние годы их с Ниной

супружеской жизни она уходила от него. На каком году их супружества это было?

– А зачем это тебе?

– Говорят, есть роковые числа разводов. На третьем, седьмом, девятом, двенадцатом году

супружества.

– Именно такие числа? Ты не путаешь? Почему?

– Не знаю, может быть, другие. Но говорят.

Роберт встревожено подошел к окну. С высоты четвертого этажа поверх макушек кленов и

каштанов раскрылся, сохранив утреннюю прохладу на росистой траве, школьный стадион, а

за ним – пустырь, обросший редким кустарником чайной розы. Что-то терзало, не давало

спокойного сосредоточения. Может быть, причина крылась в Назарове. Пора бы Володе

позвонить. Руки произвольно тянулись к телефонной трубке.

Женечка примолкла, сзади подошла, охватила его плечи, прижалась к нему.

– Роберт, что-то здесь не так. Позвони ему.

Роберт не удивился ее чувству:

– Не хотелось нарушать договор.

– Наверное, придется. Позвони, не мучайся, дорогой.

– Нет, вначале съезжу, привезу то, что мне приготовили. Я прав?

14

Женечка немного подумала, сказала:

– Да, Роберт, ты прав. Может потом что-то изменится, и он позвонит. Давай, собирайся. И

будь осторожен, как тебе советовали.

Он скривил кислое лицо:

– Не напоминай. Я не слышал, значит, ничего не было, – заявил самоуверенно, надел

футболку и, прихватив сумку, направился к двери.

– Подожди, – Женечка подошла, обвила шею, зашептала, – Возвращайся скорей, дорогой.

Ты на машине? Будь осторожен. Я волнуюсь…

Глава 5

Клиент

Машина завелась сразу. Будто просилась на долгожданную прогулку. Способствовала сухая

теплая погода. Роберт мысленно сказал «спасибо», глянул на количество бензина, стрелка

оставалась почти на нуле, повернул ключом зажигание и, успокоив себя обещанием при

первой же возможности заправиться, тронул машину. Перед шлагбаумом стоянки

остановился, нажал пару раз на тормоз, глянул на реакцию дежурного. Старик недовольно

покачал головой.

– Что?

– Правый моргает, а левый вообще «молчит». Могу не выпустить.

– Опять контакт, – сказал Роберт, выбрался из машины, рассерженно пнул ногой

светильник.

– Посмотри теперь, – кинул раздраженно, сел в машину и нажал на педаль.

– Теперь нормально, – недовольно произнес дежурный. – Ты это вот… Не очень доверяй.

Опасно ведь.

– Знаю. Отъеду, проверю еще. Не боись, Петрович! Я сам боюсь, – шуткой ответил Роберт

и выехал к перкрестку главной дороги.

Время было далеко за час пик и на трассе Академика Павлова движение позволяло без

проблем спокойно выехать в направлении центра города. На перекрестке не успев влиться в

поток, заметил настойчиво махающего рукой клиента. Когда ехал без Женечки, конечно не

отказывался от пассажиров. Исключением была Татьяна. С ней в редких случаях брал

человека и то – одного. А потом, если время позволяло, – проехаться с ней и лишний час

провести вместе, на обратном пути остановиться где-нибудь на окраине, вблизи негустых

насаждений, полежать на травке, поболтать о вещах для обоих интересных. После такой

встречи с трудом расставался, отвозил Татьяну в Поселок домой к ее шумной мамаше,

целовал Наташку и уезжал.

Настойчивый клиент как по заказу явился вовремя. Подъезжая, Роберт отметил на его лице

знакомые черты. Где-то, наверное, встречал или уже не раз подвозил, в последние годы он

часто этим занимался.

Видно систематическое появление машины Роберта в определенное время и в нужном

направлении, обнадеживало пассажиров использовать его автостопом. В этом случае Татьяна

тут же пересаживалась на заднее сидение, как требовал Роберт, опасаясь хулиганских

нападений клиентов. С автоизвозчиками на трассах это случалось не раз – чувство не из

приятных, когда сзади тебя сидит чужой человек, от которого можно ожидать всего.

15

Роберт затормозил, открыл дверь, всмотрелся в лицо клиента, стараясь определить

характер и состояние будущего пассажира. Мужчина показался интеллигентной наружности,

весь гладкий, в светлой безрукавке, трезвый.

Пока мужчина усаживался, с улыбочкой на лице вежливо здороваясь, словно был давно

знаком, Роберт попытался вспомнить поездки их с Татьяной по вечернему Харькову на

заработках по извозу, когда нужны были большие деньги для лечения Наташи… Впрочем, и

сейчас они были нужны… для санаторного оздоровления его любимого ребенка… вот и

приходилось заниматься извозом, так называемыми «нетрудовыми доходами». И может быть,

с тех нескучных времен остался знакомый пассажир, какого он сейчас не может припомнить.

Память на лица у него, он знал, не очень… Татьяна же в этом отношении – феномен. Ей

хватает одного взгляда, чтобы запомнить во всех подробностях нового знакомого или

пассажира, оценить, насколько он миролюбив. Этого клиента, Роберт уверен, она узнала бы

сразу, даже назвала бы имя. Кстати, к ней не мешало бы сегодня завалиться. По ребенку

соскучился… – Роберт внезапно почувствовал тягу к женщине, какая существовала

формально и, наверное, нуждалась в его внимании, хотя повода к этому Татьяна никогда не

давала. Сейчас в определенных чувствах разобраться было просто невозможно, кто из них

двоих – она или Наташа – выбивали его из ритма спокойной жизни, напускали тоску

неустроенности и обязанностей. Последний раз он у них был в воскресенье.

Роберт подумал, что на обратном пути не мешало бы завернуть в Поселок и остаток дня

провести с Татьяной и Наташей.

– Но вы меня не помните, не так ли? – услышал он в наборе любезностей подсевшего

мужчины. При этом пассажир смотрел прямо перед собой, как будто был уверен, что его

непременно должны узнать не только в профиль, но даже в затылок.

Роберт внимательно окинул его.

– Федор Пантелеевич Лоухов, к вашим услугам. Теперь вспомнили?

– Честно говоря, нет. Наверное, когда-то подвозил…

Незнакомец не сбрасывая улыбки, закивал, то ли подтверждая сказанное, то ли сожалея,

что Роберт не угадал.

– Я один был тогда или с подругой? – спросил Роберт, чтобы уточнить подробности

знакомства. Кроме того, Роберт признался самому себе, что клиент почему-то необычный, а

значит, не понравится. И это уже плохо. А раз плохо, значит нужно выдумать причину, по

которой ему следует отказать.

– Вам далеко?

– Не очень. Вы через Центр. Значит нам по пути.

– Да, на «Южный вокзал».

– Это еще лучше. Я тоже.

Роберт замялся, повернув ключ, осветил индикатор, показал на шкалу:

– К сожалению, Федор Пантелеевич, у меня… я не заметил… только что выехал из

стоянки… бензин на нуле. Так что…

– Бензин? Это мы вмиг исправим, – сказал он с живой готовностью. – Езжайте, тут рядом

бензоколонка. Заправляю лично! – выставил он вперед обе руки.

Роберт растерялся. Не столько от предложения бесплатно заправиться, сколько от

неожиданной скользкой ситуации, культурно-наглого напора клиента.

– Заправиться я смогу и без вас, – жестко вымолвил он. – Но, Федор Пантелеевич, я

совершенно забыл, что мне необходимо заехать к любимой женщине.

Федор Пантелеевич оживился.

– Так это же замечательно, Роберт!

– Не понял. Вы мое имя знаете? Скажите прямо, что вам от меня нужно?

16

– Да не волнуйтесь вы. Не меня вам нужно остерегаться. Просто вы меня как-то сразу

забыли. Давайте заправимся и поедем. Я вам мешать не буду. И заранее плачу, чтобы вы не

подумали чего, – он открыл багажничек и положил туда запечатанную пачку десятирублевых

купюр. – Подожду, мне все равно делать нечего.

Роберт замер. Происходящее было похоже скорей на опасную авантюру, чем на

благотворительные жесты сумасшедшего. Нужно было что-то делать, наверное, ехать, чтобы

оттянуть время до более подходящих обстоятельств, например, милицейского поста, ГАИ…

Роберт вышел, открыл багажник, вытащил канистру и шланг, демонстративно выставил

все на дороге позади машины и поднял руку, показывая на канистру приближающемуся

самосвалу.

Привычные жесты сработали сразу. Водитель самосвала остановился, не доезжая

нескольких метров. Роберт взял канистру, подошел:

– Шеф, на одну канистру… выручай.

– Нет проблем, начальник. Только у меня сам понимаешь…

– Знаю, семьдесят шестой.

Водитель кивнул в сторону «Жигулей»:

– Заменил на головке прокладку? – заметил, откручивая крышку бензобака самосвала.

– Да. Давно, – нехотя подтвердил Роберт и протянул заранее приготовленные два рубля.

Водитель благодарно кивнул и машинально сунул деньги в карман.

Роберт перенес наполненную канистру к машине и достал лейку. Подошел Федор

Пантелеевич.

– Я помогу? – сказал он, беря канистру.

– А можно спросить, зачем это вам, Федор Пантелеевич? – Роберт почувствовал, что

сможет выйти на откровенность.

– У меня много лишнего времени.

– А я тут при чем?

– Вы мне симпатичны, – скромно улыбнувшись, отметил Федор Пантелеевич.

– Но я не гей, – сообщил Роберт, с иронией глянул на клиента.

– Я тоже, – ничуть не смутившись, принял шутку Федор Пантелеевич.

– Тогда что же?

– Хочу к вам подлизаться.

– Зачем и каким образом?

– Каким образом, вы уже знаете. Буду пользоваться вашими услугами, если не возражаете,

– скромно пояснил он, ловко укладывая пустую канистру в багажник на место, где она

лежала. Роберт пожал плечами: проскользнула мысль, что эта операция клиенту не впервые.

– Да, пожалуйста. Только я не каждый день на машине.

– И я не каждый день, – усмехнулся Федор Пантелеевич, усаживаясь на свое место.

– Тогда… Зачем такая куча денег?

– Взятка, – не сбавляя шутливого тона, коротко бросил Федор Пантелеевич.

– Взятка? За что и зачем?

– Чтобы не отказал. Плата вперед. Не возражаете, Роберт Иванович? – спросил он

нисколько не наигранно, и добродушно посмотрел на Роберта, ожидая согласия.

– Я не хочу быть обязанным. Заберите деньги, Федор Пантелеевич.

– Не волнуйтесь. У меня еще есть.

Роберт усмехнулся:

– А кому они не нужны? Но это не заработанные мною деньги.

– У вас, Роберт далеко не советские взгляды. За это могут и посадить, – он лукаво

улыбнулся. – В нашей стране не спрашивают, за что дают деньги. Дают – значит бери. У вас,

17

дорогой Роберт, понятия коренного американца. Ничего, пусть лежат, вдруг они вам

пригодятся. А у меня не уцелеют. Считайте, что я их по ветру пустил.

Роберт внимательно окинул лицо клиента. На алкоголика как будто не похож, значит,

безумный игрок на деньги. Сходу внешне не определишь.

– Ну, хорошо, Федор Пантелеевич… что-то крутится у меня ваше лицо. Может быть, когда-

нибудь вспомню. Куда едем? – задал он привычный вопрос, словно несколько минут назад

они не выяснили, что обоим на «Южный вокзал».

– Как договорились. Мне нужно в ящике камеры хранения взять кое-какие вещи. А потом

назад, если не возражаете…

Роберт промолчал. И не только потому, что стал привыкать к странной иронии клиента, что

по непонятному совпадению ему тоже на вокзал и тоже в каме6ру хранения. А еще – не

повторять же, что заедет к Татьяне!

– К любимой женщине? – приветливо улыбнувшись, заметил Федор Пантелеевич. –

Обязательно! Женщинам нельзя отказывать, как и маленьким детям. Особенно – дочке. Но

только не сейчас. Не советую. Назад я буду вас сопровождать прямиком до вашего дома,

Роберт Иванович. И никаких возражений, – мягко добавил он.

Роберт неприятно дернул руль, отчего машина слегка вильнула.

– У меня такое впечатление, словно вы обо мне знаете больше чем я сам о себе.

– Нет, просто я в некотором смысле ясновидец, – и снова улыбнулся, такой хитрой,

скрытной улыбочкой.

– Вы ждете от меня подтверждений?

– Да нет. Но мне кажется, я попал в точку. Можете не признаваться. Я не любопытный.

– Не признаюсь, – добродушно согласился Роберт и, глянув в зеркало заднего вида,

отметил себе, что уже несколько минут едущая за ними милицейская машина бесцеремонно

прибавила газ и пошла в обгон. – И мне кажется, у нас проблемы.

Федор Пантелеевич настороженно обернулся. Из поравнявшейся милицейской машины в

открытое окно старший лейтенант выставил жезл, приказывая Роберту остановиться.

Роберт затормозил.

– Мне кажется, им не понравились мои неисправные стоп-сигналы. Так что приехали…

– Ваши документы, – потребовал инспектор, приблизившись к двери и взяв под козырек, –

старший инспектор…

– Я понял, – прервал его Роберт, – снова светильники?

– Вы говорите «снова»? – поймал его на слове инспектор, перелистывая удостоверение. –

Так если знали, почему не ликвидировали неисправность вовремя?

– Так получилось… – начал оправдываться Роберт.

Инспектор его прервал:

– Товарищ Корнев Роберт Иванович, выходите, снимайте номерной знак. Вам придется

явиться…

– Ничего ему не придется, старший лейтенант, – неожиданно громко произнес Федор

Пантелеевич.

С неторопливой расторопностью он вышел из машины, подошел к старшему лейтенанту и,

бесцеремонно приблизив к глазам инспектора какой-то документ, тихо и жестко сказал:

– Он со мной.

Инспектор слегка выпрямился, отдал честь, что-то ответил, по-военному повернулся и

пошел к своей машине.

Некоторое время ехали без слов.

Молчание нарушил Федор Пантелеевич:

18

– Не люблю выскочек. Это моя сфера, Роберт… Не волнуйся. Следи за дорогой. Это ничего,

что я с перепугу сразу на «ты»?

– Нормально, – Роберт пришел в себя, скептически усмехнулся, добавил, – как раз вовремя.

Только, кто из нас с перепугу…

– Ясно. Но мы, кажется, приехали. Пойдемте. Теперь, надеюсь, вы поняли, какую я

функцию выполняю при вас?

Роберт уныло буркнул:

– Надеюсь. Только деньги все же заберите назад.

– Не заберу. Это деньги ваши. Выделенные вам государством. Используйте в

экстремальной ситуации. Да, и вот еще, – он полез во внутренний карман, достал визитку, – в

случае неприятностей, звоните. И будьте осторожны с документами, какие сейчас возьмете.

Дома положите в надежное место и, если потребуется передислокация объекта, – он

усмехнулся, – как я не люблю эти громыхающие словеса! – лучше позвоните, приеду в любое

время. Это моя работа.

Он открыл дверь, вышел, подождал, пока Роберт закроет машину, и пошел следом.

Они спустились в цокольное помещение хранилища к стальным крашеным шкафам ячеек,

прошлись по рядам, высматривая нужный номер.

– Вот он, – сказал Федор Пантелеевич, приложил ладонь к крышке сейфа, – говорите код.

Роберт секунду притормозил, но, вспомнив, что кроме него самого никто никогда не

сможет воспользоваться их с Назаровым работой, назвал цифры.

Федор Пантелеевич критически усмехнулся, потыкал пальцем в кнопки…

– Считайте, что я у вас очень просто забрал эту вещь, – проговорил он, отдавая Роберту

пакет, завернутый в целлофан и перевязанный тесьмой.

Роберт не остался в долгу, состроил победную улыбку:

– Тут нет главного, без чего это, – он тоже приложил ладонь к поверхности пакета, как

несколькими секундами назад это сделал Федор Пантелеевич – ничего не стоит.

Роберт с удовольствием отметил едва заметное замешательство на лице Федора

Пантелеевича, но не подал вида, чтобы не обидеть человека, почему-то показавшимся

симпатичным располагающей к себе деликатностью.

Глава 6

Исчезновение

Женечка открыла сразу, словно все время, пока Роберт разъезжал с кагебистом, ждала его и

даже не занималась хозяйственными делами. На лице – испуг и воспаленная растерянность.

Роберт коротко спросил:

– Что?

Она махнула слабой рукой и направилась в комнату.

Роберт последовал за ней.

– Так что?

– Я говорила, что твой Голый не к добру?

– Ну и что?

– Нет, я говорила?

– Ну, говорила. А я тут при чем?

– Как это при чем?! Не я же принесла в дом эту черную информацию?

19

– Ну, я. Кстати, он был весь белый от уличного освещения. Так что, по-твоему, я не должен

был смотреть, на что смотрели все?

– На плохое, сам говорил, нельзя смотреть, чтобы не стало твоим.

Взбудораженный какой-то несуразицей, Роберт подступил к Женечке и тихо, почти

шепотом спросил:

– Что случилось?

Она неожиданно припала к Роберту, охватила его шею и, судорожно сдерживая рыдания, с

трудом вымолвила:

– Роберт, твой друг погиб.

Перед глазами вспыхнула жуткая картина – груды искореженного металла, то ли обломков

корпуса самолета, то ли кузова машины, из хаоса металла возникло изувеченное лицо

Назарова. Рядом, сидя прямо на асфальте, осуждающе смотрел на Володю Сабуров, шептал

неслышные слова: «Я же предупреждал…»

– Назаров? – спросил Роберт машинально.

Женечка грустно кивнула.

– Кто сообщил?

– Он.

– Кто? Назаров?!

– Тот же, кто и тот раз. Не сказал кто.

– Если это он, то я только что с ним расстался. Его зовут Федор Пантелеевич. Он, кажется,

присутствовал на моем собеседовании в приемной КГБ. Я заметил его там краем глаза, –

сказал Роберт.

– И ты так спокойно говоришь о чем угодно, словно с Назаровым ничего не случилось?

Роберт, мимо пропустив ее замечания, сказал отрешенно кому-то в пространство:

– Значит, ты знал свой конец, Володя. Знал и предупреждал…

Женечка с нарастающим страхом смотрела на Роберта.

– Предупреждал?.. – слова у нее застряли в горле, когда она еще что-то попыталась сказать.

– По телефону, – добавил он. – Что сказал тебе этот человек? Дословно можешь?

– Да… – она тяжело сглотнула комок, – то есть приблизительно… Роберт, ты от меня

слишком много хочешь! Я потеряла все слова, – она прижала полотенце ко рту, каким-то

образом оказавшееся у нее в руках,– сказал, чтобы я тебя подготовила и не сразу… ну ты

понимаешь, дорогой…

Роберт покивал головой:

– Не волнуйся, милая. Меня подготовил сам Назаров по телефону. Но я как-то

легкомысленно это принял.

– Так вот этот твой Федор Пантелеевич сказал, что его и водителя раздавил паровоз…

Большой состав на переезде. Нашли его одежду и кейс… тело изуродовано до неузнаваемости.

Боже! Что теперь будет с Ниной?! Какой ужас! А каково ребенку, их сыну? Ты представляешь,

Роберт? Что делать, что делать?..

– Что делать… Нужно ехать к ним в Москву. Им, наверное, уже сообщили официальные

органы.

– Не понятно, почему молчал твой Федор Пантелеевич, если знал? Что это значит, Роберт?

– Женечка испугано глянула на Роберта. – Это неспроста, это не случайность, ты понимаешь?

Это не несчастный случай! Твой Федор Пантелеевич знал и не сказал, значит, ему так нужно

было. Это что-то связанное с твоей и Володиной работой. Я теперь поняла… – Она вдруг в

истерике сжала и подняла над головой кулаки, – это ты виноват! Ты! Ты придумал какую-то

гадость, и Володя из-за нее погиб. Ты понимаешь это?!

20

– Женечка, успокойся. Я не один ее придумал. Это и его воля, – проговорил он, прижимая

жену к себе, – тихо, милая. Успокойся. Судьба. Нам теперь нужно подумать, как взять под

контроль Нину и Анатолия, их сына. Окружить заботой, наверное… – Роберт растерянно

подыскивал подходящие слова, но получалось как-то казенно, оскорбительно для близких ему

людей. – Нужно срочно ехать к ним…

– Роберт, что-то здесь не так. Я боюсь. Выходит, настала твоя очередь. Ты это понимаешь?!

– Понимаю, милая, – бессмысленно повторил он, поглаживая ее плечо. – Понимаю,

успокойся. Со мной все будет в порядке. Мы с тобой под охраной. Сегодня мне об этом сказал

Федор Пантелеевич. Так что не волнуйся. Вот его визитка, – он выложил на туалетный столик

синий квадратик.