Текст книги "За того парня… (СИ)"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава 3

1

Артур Любимов хорошо понимал, что человек может ко всему привыкнуть, что армии и курсы военной подготовки создаются для того, чтобы любого нормального человека выдрессировать для несения военной службы в любых условиях. После нескольких месяцев тюремного заключения в одиночной камере он физически и морально был готов нести армейскую службу где угодно, хоть на Крайнем Севере или где-нибудь высоко в горах Таджикистана. Но ему повезло, его отправили служить в нормальный стрелковый полк, в 125-й стрелковый полк 6-й стрелковой дивизии, которая дислоцировалась в Брестской крепости на западной границе Советского Союза.

Зима в одна тысяча сорок втором году в Белоруссии была не особо морозной, но прибывшая в полк группа из десяти молодых бойцов по приказу майора Александра Дулькейта, командира полка, тотчас же была распределена в третий батальон его полка. Когда эта же группа новобранцев грузовиком была доставлена к капитану Владимиру Камышину, командиру третьего батальона, то он в одной гимнастерке вышел к бойцам и лично поинтересовался кто и какую воинскую специальность хотел бы получить. Но перед этим сказал, что в ротах его батальона остались одни только вакансии стрелков, а ему лично в батальон нужен был снайпер. Девять новобранцев были селянами и капитан Камышин тут же распределил их по ротам своего батальона.

Когда в строю остался один Артур Любимов, который на фоне своих товарищей новобранцев выглядел совсем молодым, да и к тому же был горожанином, то командир батальона долго ходил вокруг него, поглядывая на парня то с одной, то с другой стороны. В конце концов, капитан Камышин поинтересовался, знакома ли Артуру самозарядная винтовка Токарева?

– Вы, какую имеете в виду самозарядную винтовку Токарева, СВТ-38 или СВТ-40, товарищ капитан? – Негромко поинтересовался рядовой Любимов.

От неожиданности вопроса столь необычно молодого рядового капитан Камышин чуть не отпрыгнул от него в сторону, но несколько лет службы в рабоче-крестьянской армии дали себя знать. Капитан только глубокомысленно посмотрел на бойца и поинтересовался:

– Рядовой Любимов, а ты вообще какое-либо оружие держал в руках или из него когда-либо стрелял?

– Так точно, товарищ капитан! Могут разобрать и собрать с закрытыми глазами пистолеты-пулеметы ППШ и Шпагина, винтовку Мосина, автоматическую винтовку Симонова, самозарядные винтовки Токарева СВТ38 и СВТ40, пулеметы Дегтярева, Владимирова, Горюнова и Максима, а также вражеское оружие – пистолеты-пулеметы МР38 и МР40, винтовку "Маузер", пулемет МГ-34 и МГ-42.

От такова ответа капитан пришел в уныние, но Камышин сразу же поверил в то, что этот рядовой боец не врет и действительно владеет и в случае необходимости может отремонтировать оружие, о котором только что упоминал. Чтобы скрыть свое смущение капитан Камышин нырнул в здание, где располагался штаб батальона, что вскоре вернуться с длинным свертком, замотанным в промасленную оружейным маслом белую тряпку. Протянул сверток рядовому Любимову и приказал:

– Снять заводскую смазку, проверить винтовку к стрельбе и завтра вместе сходим в полковой тир, чтобы пристрелять винтовку.

Уже снова возвращаясь в теплое помещение штаба, он вдруг вспомнил, повернулся лицом к рядовому и добавил:

– Приписан будешь связным к штабу батальона, но я буду лично готовить из тебя батальонного снайпера. Поэтому, найди командира взвода батальонной разведки, младшего лейтенанта Ямщикова и передай ему мой приказ о том, чтобы он тебя поставил на довольствие, но чтобы рот на тебя не раскрывал… Нет, этого ты ему не говори, а при встречи с ним я ему это сам скажу.

Всю ночь Артур провозился с СВТ40, чтобы еще убедиться в том, что самозарядная винтовка Токарева была весьма удачной системой, правда, она была несколько излишне сложновата и несколько нежна для использования в полевых условиях. Небольшая пыль, попавшая в пусковой механизм или в ствольную коробку этой винтовки, тут же приводит ее к отказу в стрельбе.

С раннего утра Артур с нетерпением ожидал появления капитана Камышина, чтобы вместе с ним сходить в полковой тир, но тот объявился только после обеда. Войдя в помещение, где размещались батальонные разведчики, и, увидев рядового Любимова, махом руки он пригласил его следовать за собой. Полковым тиром оказался небольшой сарайчик и с мишенями, вывешенными на противоположной от входа каменной стене на расстоянии около пятидесяти метров. Уже в тире капитан первым делом выслушал мысли рядового Любимова по оружию и качеству его изготовления. Артур сразу же обратил внимание на то, что Камышину не понравилась его критика СВТ40.

Но, когда Камышин сделал первые два выстрела, а на третьем винтовка Токарева дала осечку, то капитан лично ее разобрал, почистил и собрал. После этой чистки винтовка стреляла без осечек, но процент попаданий был не очень высоким и не таким кучным, как хотелось бы. Капитан стрелял и стрелял, но точность стрельбы не повышалась. Артур уже начал думать о том, что капитан Камышин взял его к себе в основном для того, чтобы таскать его винтовку, Но на десятой обойме Камышин все же вспомнил о нем и предложил ему расстрелять обойму из пяти выстрелов. Рядовой Любимов довольно-таки быстро прицелился и выстрелы произвел одной короткой очередью в пять патронов. Все это время капитан Камышин мишень рассматривал в бинокль, но то, что он увидел на мишени, ему явно не понравилось. Он вылез из траншеи и сам сходил к дальней стене за мишенью.

Когда капитан вернулся обратно, то на его лице опять-таки играла смущенная улыбка. Камышин посмотрел на бойца и пробормотал о том, что не знает и не понимает того, что происходит. Из пяти возможных выстрелов, пять попаданий в десятку. Тогда Артур немного осмелел и, получив разрешение на обращение к капитану, тихо сказал:

– Товарищ капитан, если вы разрешите мне три денька повозится с этой винтовкой, то я сделаю из нее настоящее боевое оружие. Настоящую и безотказную снайперскую винтовку. Но в этом случае, мне нужно разрешение на работу в полковых артиллерийских мастерских.

В ответ на эту просьбу капитан рассмеялся, но тут же отправился к телефону, чтобы переговорить с полковым инженером.

Разумеется, три дня и три ночи рядовой Любимов провел в артиллерийских мастерских и добился-таки своего. СВТ40 перестала давать сбои и осечки, повела кучную, снайперскую стрельбу. Капитан Камышин был дико рад и начал поговаривать о скором присвоении рядовому званий ефрейтор. По батальону, который на деле оказался самой настоящей деревней, мгновенно разнесся слух о том, что горожанин малец и без году неделя служит в армии обходит бывалых сельчан армейцев. А бывалые армейцы давно стоят в очереди на звание ефрейтор, а этот горожанин собирается его получить без положенного стояния в этой очереди. В российских же деревнях все такие вопросы всегда решались дракой на кулаках.

Однажды поздно вечером возвращаясь на постой и на ужин к разведчикам, рядовой Артур Любимов в прибрежных ивовых зарослях был встречен небольшой группой деревенских активистов за равномерность распределения солдатских званий в количестве семи человек, пятерых рядовых и двух ефрейторов. Парни недвусмысленно заявили городскому мальчишке рядовому, чтобы тот не лез, куда не надо. Артур не понял, чего хотят эти лоботрясы и вежливо попросил их разъяснить ситуацию и говорить более прямо о том, чего они хотят. Сельские ребята последнее заявление своего друга, рядового бойца горожанина, восприняли, как прямое оскорбление. И пошла потеха, деревенская драка, когда дилетанты машут кулаками. Но проблема заключалась в том, что рядовой Любимов не был дилетантом и более полугода тренировал волю и тело к дракам при подавляющем большинстве противника.

Когда капитан Камышин утром прочитал рапорт об имевшем месте прошлой ночью маханию кулаками между старослужащими и молодым бойцов, то при виде списка жертв он аж схватился за голову. Ведь не может быть такого, чтобы один мальчишка горожанин смог бы побить семерых тяжеловозов крестьян. Крикнув писарю штаба батальона, чтобы срочно подготовил приказ на присвоение рядовому Любимову очередное звание ефрейтор, капитан Камышин с этим приказом понесся в штаб полка к майору Александру Дулькейт, чтобы приостановить донесение комиссара батальона Ужицкого о подготовке контрреволюционного заговора в третьем батальоне 125-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии.

Прибыв на КПП полка, капитан Камышин присоединился к майору Дулькейту, командиру полка, и с громадным удовольствием стал наблюдать за тем, как какой там майор НКВД Воробьев по телефону имеет батальонного комиссара Ярослава Ужицкого. Ярослав был хорошим их другом, но имел слабость немного фантазировать, пописывая донесения наверх. Поэтому Дулькейт с громадным удовольствие рядовому Любимову присвоил звание сержант, а не ефрейтора. Камышин же был прямо-таки ошеломлен таким перегибам в командовании полком. Но Ужицкого вскоре перестали ругать и столица начала говорить с батальонным комиссаров уже в более спокойном тоне, а это уже было не так интересно. Поэтому командиры полка и батальона решили заглянуть в вокзальный буфет, кто-то сказал, что туда завезли свеже пиво.

Но до железнодорожного вокзала в Бресте было далековато добираться, а в гараже полка на ходу оставался один только мотоцикл с коляской. Но батальонные шофера, деревенские трактористы, которые уже давно все полковые грузовики поставили на прикол, это ж вам не трактора. А до мотоцикла они побоялись даже дотрагиваться.

2

Артур никогда в жизни не сидел за рулем мотоцикла и его не водил, но когда капитан Камышин ему приказал ему оседлать тяжелый армейский мотоцикл К-72, то рядовой боец не рассуждая и послушно, сел за руль этой тяжелой машины. В тот момент, когда трое здоровых мужиков пытались разместиться на тех местах, на которых должны были разместиться два и не очень дюжих бойца, Артур прикладывал невероятные усилия, чтобы завести это чудо современной мотоциклетной техники. Самое удивительное заключалось в том, что этим мужикам удалось-таки рассесться, двое из них улеглись в коляске мотоцикла в обнимку, а третий восседал на высоком заднем сиденье и, отставив зад далеко назад, обеими руками крепко держался за рядового мальчишку. А рядовому Любимову удалось-таки завести эту дрыну и тронуть ее с места.

В шесть вечера они прибыли на центральный вокзал в Бресте, командиры тут же поперлись в буфет, пробовать пиво, а рядовой-сержант Любимов, которому еще не зачитали приказа о присвоении очередного звания сержант, как и полагается, остался на привокзальной площади для охраны военного имущества. От нечего делать он залез в двигатель и, выбросив многие не нужные детали двигателя, добился стабильной и мощной работы двигателя К-72.

Но командиров, по-прежнему, не было видно, видимо, пиво завезли очень свежее и прохладное, будущий сержант удобно устроился в коляске мотоцикла и начал подремывать. А мысль его расплылась по всей привокзальной площади, она начала присматриваться и прислушиваться ко всему, что на площади происходило. Артур дремал, но он одновременно слышал и даже видел каждого человека, чем этот человек занимается и о чем он думает, находясь на привокзальной площади областного городка Бреста.

Никогда и ничего подобного раньше с Артуром Любимовым не случалось. Первые несколько минут такой усиленной работы головного мозга рядового солдата вылилась в определенное напряжение и небольшую головную боль. Но вскоре головная боль ушла, а работа головного мозга стала осуществляться как бы сама собой, без малейшего усилия с его стороны. В какой-то момент неподалеку от него мимо мотоцикла с дремлющим солдатиком промелькнула симпатичная, но совсем молоденькая белоруска и Артур сразу же услышал:

– Какой молоденький и симпатичный мальчик, а уже в военной форме. Так все ребята вскоре уйдут в армию, а за кого же мне тогда выходить замуж?

Вот в этот-то момент Артур догадался о том, что сейчас он слышит не только слова, но сокровенные мысли некоторых девчонок. Причем эти слова и мысли других людей он слышит не только поблизости от себя, но и на другом конце привокзальной площади. Тогда Артур решил проделать небольшой эксперимент, определить расстояние, на котором он может слышать мысли других людей. Он начал мысленное путешествие по площади от одного человека к другому, но и этого ему показалось мало. Незаметно для себя, он углубился в здание городского вокзала.

К этому времени оно заметно опустело.

Рабочие часы закончились и люди разошлись по домам.

Только в буфете, по-прежнему, толклось много народа, да и в зале ожидания сидели две – три молодых пары. Оказывается, железнодорожный вокзал был удобным местом для свиданий влюбленных. Но эти пары привычно молчали и только посматривали друг на друга, а в мыслях у них было одно только одно, а что она "скажет, если я ее поцелую".

Артур решил вернуться в буфет и подслушать, о чем говорят его командиры. Но и что было интересного в том, что командира полка очень беспокоила обстановка, сложившаяся на полковом складе?! Да, ничего интересного, и Артур снова принялся путешествовать по буфету.

Когда он коснулся сознания буфетчицы, то эта бесстыдница думала только о том, как бы ей переспать с этим молодым мужиком, который у нее интересовался расписанием поездов. Артур совсем уже собирался покинуть эту пару, как вдруг четко и ясно услышал в мозгах этого парня, что его интересует расписание прибытия эшелонов 43-й стрелковой дивизии. Честно говоря, Артур не знал, его совершенно не интересовало, прибывает ли в Брест или не прибывает эта стрелковая дивизия, но откуда тогда этот гражданский мог бы об этом знать?

Артур насторожился и начал тщательно обследовать вокзальный буфет. Оказывается, этот мужик, который интересовался ни тем, чем надо, находился в буфете в компании с тремя другими мужиками, которые в это время подслушивали то, о чем говорят его командиры. Причем, у них в головах вертелась подлая мыслишка о том, как бы сделать так незаметно, чтобы убить капитана и комиссара, но можно было бы пленить майора. Майор, по их мнению, должен был бы все знать об организации системы связи и оповещения в Брестской крепости и на брестском железнодорожном узле.

Вот тут-то Артур понял, что он нашел приключение на свою…, ни у него и ни у командиров не было никакого оружия. А эти четверо парней слишком серьезно и профессионально говорили о делах, чтобы не иметь оружия. На всякий случай он еще раз прошелся по сознанию мужика, который продолжал сюсюкаться с буфетчицей, но тот в этот момент думал о том, что с большим удовольствием пристрелил бы эту стерву из своего безотказного "Вальтера Пк38". Таким образом, парню стало ясно, что вражеские агенты вооружены и имеют профессиональную подготовку диверсантов. А это в свою очередь означало, что Артур не может рассчитывать на помощь своих командиров, которые минимум десять лет не ходили на утреннюю зарядку.

К этому времени Артур давно находился на своих ногах и нервно расхаживал вокруг своего мотоцикла. Прошло уже четыре часа, а его командиры все продолжали потреблять пиво в вокзальном буфете.

Краем глаза Артур успел заметить промелькнувшую тень крупного мужика, это один из подслушивающей тройки вышел на улицу, посмотреть все ли там спокойно. Артур немедленно побрел за ним. Переступая порог вокзала, он увидел, как подозрительный мужик нырнул в вокзальный сортир. Уже не рассуждая и действуя на уровне инстинктов, Артур скользнул в сортир и чуть не задохся от сильного и смрадного запаха. Его мужик стоял прямо перед ним и писал на пол. Одним прыжком Артур пересек разделяющее их расстояние и кончиком мыска солдатского ботинка достал по мужской писульке. Мужик от внезапной и сильной боли в паху, согнулся в три погибели, и тогда стальным ребром своей ладони Артур перерубил его шейные позвонки.

Мужик больше не кричал и не дышал. Артур распахнул его пиджак и сразу же увидел плечевую кобуру с "Вальтером Пк38" в кобуре. Одним движением он расстегнул кобуру и на божий свет вытащил красавец "Вальтер Пк38", снял его с предохранителя и, передернув затвор, дослав пулю в ствол пистолета. Затем быстро, но тщательно обследовал пиджак и брюки диверсанта. Кроме двух обойм к пистолету ничего не нашел и, спрятав "Вальтер" за пазуху гимнастерки, вышел из сортира. В зале ожидания вокзала парочки продолжали, молча, миловаться, а вот в буфете назревала настоящая драма, все три Артурова командира стояли на коленях под стволами чужих пистолетов, ожидая своей участи.

Буфетчица в этот момент в истерике билась на полу за стойкой буфета, а ее "ухажер", вместо того, чтобы обойти стойку и заткнуть ей глотку, перегнулся через стойку и пытался ее достать руками. И на старуху бывает проруха, разумеется, ему этого никак не удавалось сделать. В этот момент Артур тихо появился в буфете, двумя одновременно прозвучавшими выстрелами в затылок прикончил мужиков, которые держали его командиров под прицелом своих пистолетов. Затем он подошел к стойке и, дулом пистолета ткнув "ухажеру" прямо в задницу, сказал:

– Сдавайся, чудак на букву "м", а не то прикончу!

Первым опомнился капитан Камышин, у которого шевиотовые брюки почему-то были мокрыми между ног, видимо, кружку пива пролил на это место. Он поднялся на ноги, взял первый попавшийся ему стул в руки и, после широкого и богатырски мощного размаха, этот стул обрушил на задницу немецкого диверсанта.

3

Когда появился армейский караул, и началось разбирательство произошедшего случая, то майора Дулькейта, капитана Камышина и батальонного комиссара Ужицкого не арестовывали. Арестовали одного только рядового Любимова за превышение уровня самообороны, это надо же было одному какому-то там рядовому завалить трех диверсантов и обезоружить четвертого диверсанта. Лейтенант караула особо не интересовался деталями стычки, а только требовал от рядового представить ему пистолет, из которого он стрелял. Но Артур уже наслышался о таких расследованиях и сумел свой «Вальтер Пк38» с двумя обоймами запрятать так, чтобы его никто не нашел. Таким же непонятным образом исчезли и три других пистолета.

Но когда прибыл патруль НКВД, то арестовали всех, кто участвовал в пьяной драке, это по выражению одного из патрульных, и даже буфетчицу. Диверсанта, с переломанным тазом, по которому ударил стулом капитан Камышин, осторожно положили на колени капитана, и всех скопом тюремной повозкой отправили в расположение Особого отдела. Больше все страдал батальонный комиссар Ужицкий, которому почему-то не понравился пистолет "Вальтер Пк38", так он у майора Дулькейта потребовал, чтобы его срочно заменили стареньким "Маузером" с деревянной кобурой. До Особого отдела они ехали и постоянно переругивались по этому поводу, а раненый диверсант постоянно стонал, это когда его капитан Камышин за больную задницу крепкими рабоче-крестьянскими пальцами щипал.

Начальник Особого отдела капитан НКВД Лазарев почему-то начал заигрывать с рядовым Любимовым и освободил его из-под стражи, как героя и отличного солдата, а на армейских офицеров не обращал ни малейшего внимания. Правда, он обратил внимание на мокрые галифе капитана Камышина. Одним словом, следствие продолжалось пять минут, травмированного диверсанта отправили в Брест на лечение, а всю армейскую шваль, это выражение капитана НКВД Лазарева, снова вернули на вокзал к мотоциклу. Но мотоцикла на месте не оказалось и майор Дулькейт, смеясь, правда, объявил порицание рядовому Любимову за неправильную охрану армейского имущества.

Мужики тут же нашли попрятанные "Вальтеры", чтобы переложить их в пустые кобуры, болтавшиеся на поясных ремнях, а рядовому Любимову свой "Вальтер Пк38" пришлось снова засовывать за пазуху гимнастерки. Только они собрались покинуть железнодорожный вокзал и идти пешком до расположения своей воинской части, как вдали послушался мотоциклетный треск. Артур сделал стойку и тут скрылся за углом здания вокзала. Там двое чумазых мальчугана лет тринадцати пытались, развинтить боевой мотоцикл на запчасти, а затем эти запчасти продать на привокзальном рынке. Но, по всей очевидности, эти парнишки ФЗУ еще не оканчивали, поэтому в технике разбирались плохо, мотоцикл до сих пор оставался не разобранным.

Артур, не вдаваясь в детали, за кражу армейского имущества хорошенько накостылял подрастающим партизанам, и на довольно урчащем мотоцикле подъехал к своим командирам, чтобы доставить их домой, к семьям.

Но возникла новая проблема, комиссар Ужицкий по политическим вопросам не умещались в одной коляске с майором Дулькейтом, а с капитаном Камышином, боевым офицером, почему-то никто из них обоих эту коляску не хотел делить. Тогда Артур предложил командирам совершить две ездки, чтобы развести их по домам, но вдруг оказалось, что никто из троих не спешит домой к женам, а всем троим захотелось продолжить знакомство с буфетчицей и ее пивом. Капитан Камышин сделал строгий вид и приказал рядовому Любимову смотаться в полк и пригнать для них какую-нибудь тележку с трактором.

Отправив грузовик в город за командирами, Артур отправился к разведчикам спать. Когда он совсем уже пристроился спать, то ему в голову вдруг пришла мысль о том, что не зря вдруг немецкие диверсанты объявились в Бресте. Что сегодня десятое мая, воскресение 1942 года, что через какие-то три дня начнется Великая отечественная война.

Сон сразу же и навсегда пропал.

Артур взял свою СВТ 40, вышел на улицу и при лунном свете ее разобрал и начал медленно собирать, прилагая немалые волевые усилия, что каждая деталь этой винтовки отлично подгонялась бы по месту. Находясь в загруженном состоянии по отлаживанию взаимодействия частей и механизмов СВТ40, Артур слышал, как в районе штаба полка прогудел работающий двигатель грузовика.

– Наверное, командиры вернулись в полк. – Подумал Артур. – Хорошо бы, капитан Камышин проходил бы мимо, тогда с ним можно было бы переговорить о скором начале войны с немцами.

Через пару минут Артура послышались легкие шаги человека, обернувшись через плечо, он увидел поднимающегося по дороге капитана Камышина, явно его разыскивающего. Капитан Камышин подошел к нему и тяжело опустился рядом с Артуром на завалинку. Он взял СВТ40 с колен парня и тщательно ее осмотрел, затем снял чехол с прицела и через него посмотрел на Луну.

– Откуда? – Поинтересовался капитан новым прицелом.

– Сам сделал. – Так же односложно ответил Артур.

– Ну, ты чего хотел, когда позвал меня сюда?

– Я вас не звал, но поговорить очень хотел. – Ответил Артур и совершенно неожиданно для себя рассказал своему капитану немного о себе и о том, что война с немцами начнется 14 мая 1942 года, что в три часа пятнадцать минуть немцы произведут артобстрел Брестской крепости и перейдут границу.

Некоторое время, когда Артур закончил свой рассказ, они посидели, молча, а затем Камышин, словно только для себя произнес:

– Вот оно, как получается, как войны-то начинаются?! Ты уже трех гадов на тот свет отправил и свой вклад в эту войну сделал, а я, вон, совсем обоссался, когда еще не стреляли, а мне одним только пистолетом угрожали. Ну, что нам теперь делать? Наше государство, вон оно, какая махина. Попробуй, убеди кого-нибудь в том, что в четверг война с немцами начнется. Да, нас просто на смех поднимут. Мне один друг рассказывал, что у них в подразделение один немецкий лейтенант выступал по обмену опытом. Так он все говорил о том, что российский пролетариат очень похож на немецкий пролетариат, а последний никогда в своего товарища по трудовому классу стрелять не будет.

Снова установилась тишина, Луну потихоньку начало затягивать облаками. Видимо, собирался дождик. Артуру вдруг очень захотелось закурить, но он пока еще не курил в своей жизни и сейчас сдержался, а только сплюнул по столичному сквозь зубы.

– Ну, вот что, Артур! В верха я лезть не буду, слишком уж маленькое у меня для этого армейское звание. Единственное, что я могу тебе точно обещать, так это то, что всех своих друзей и приятелей обзвоню и их заранее предупрежу о том, что война четырнадцатого мая начнется. По крайней мере, у меня будет совесть чиста, так как ничего другого я сделать, не способен. Ту уж меня извини, но я не могу тревоги по всему государству объявить.

С этими словами капитан Камышин поднялся с завалинки и поплелся к своему дому, пока он был не женат и дома его никто еще не ждал.

В понедельник 11 мая 1942 года майор Дулькейт, командир 125-го стрелкового полка принял неожиданное решение о том, что часть полковых подразделений перевести в летний полковой лагерь, который находился за железной дорогой Брест – Ковель. Первой в летний лагерь отправилась колонна машин с бойцами стрелковых рот батальона капитана Камышина. По прибытию на место они должны были произвести срочный ремонт летних служебных строений, а также установить взводные палатки для подразделений двух других батальонов полка.

Сержант Любимов в этот летний лагерь попал одним из самых первых и два дня, не разгибаясь, работал топором. А затем капитан Камышин лично ему поручил отобрать себе тройку молодых бойцов, вооружить их автоматическими винтовками Токарева и заняться прочесыванием окрестностей лагеря, уж очень часто постовые и караульные стали видеть подозрительных селян, которые при окрике убегали в леса и дубравы. Первый день такой работы, 12 мая 1942 года, прошел практические впустую. Обходя окрестности лагеря, они видели несколько крестьян, проверили у них документы и отпусти восвояси.

Но утро 13 мая опять-таки началось с приключения, только Артур и трое его бойцов покинули этот летний лагерь, как на телефонном столбе, торчащем на другой стороне речки, увидел человека, который при помощи специальных кошек забрался на вершину столба и что-то делал с телефонными проводами. Сержант Любимов через мощный прицел своей СВТ40 хорошо видел, как он зачищал концы телефонных проводов, какое-то устройство хотел к ним подключить. Артура прямо-таки убило чувство безнаказанности действий этого диверсанта, своим грязным делом он занимался у всех на виду и никого при этом не боялся. Артур еще раз осмотрелся кругом, добежать до столба с диверсантом они явно не успевали. Река в этом месте была глубокой и илистой, а мост через реку находился в полутора километрах от этого места.

Тогда Артур Любимов снял свою СВТ 40 с плеча и тщательно прицелился. Прогремел выстрел, и диверсант кубарем слетел с телефонного столба и неподвижно растянулся рядом со столбом. Из ближайших кустов выскочил еще один селянин и ловко начал взбираться на телефонный столб. Снова прогремел выстрел СВТ40 и еще один диверсант отправился к праотцам. Тогда в ответ на два результативных выстрела Артура прогремела очередь пуль на десять из пистолета-пулемета МР38. Но стрелять из автомата, который рассчитан для стрельбы на 300–400 метров, на полтора километров было настоящим идиотизмом. На всякий случай, Артур произвел неприцельный выстрел по кустам, откуда выскочил третий селянин связист, в ответ послышался вопль-крик и проклятия на немецком языке.

Бойцам группы Артура больше не пришлось стрелять по врагу, хотя они часто издали могли наблюдать каких-то людей и целые группы людей. Наоборот, вечером, когда группа возвращалась в лагерь и проходила нижней частью глубокого оврага, то бойцы группы были обстреляны из автоматического оружия. С того времени Артур больше не повторял своей такой ошибки, позволяя группе без дополнительного охранения проходить дном оврага или лощины.

Заканчивался последний мирный день, его друзья однополчане еще не знали о том, что завтра многие из них уже не проснуться и станут первыми жертвами войны, которую немцы принесут на территорию Советского Союза. Горн пропел сигнал отбоя. В солдатских палатках погас свет и тогда Артур увидел счастливое лицо Георгия Жукова, студента второго курса факультета журналистики. Жорка чуть повернул свою голову вправо и, когда увидел лицо Артура, его лицо напряглось и окаменело. Жорка долго всматривался в глаза друга и вдруг произнес:

– Катенька Воробьева только что вышла за меня замуж. Она думает, что ты давно погиб. По крайней мере, так говорит ей папа, Александр Николаевич, и так говорю ей я. Сегодня меня призвали в войска НКВД, я буду служить на западной границе в пограничных войсках вблизи Брестской крепости.

Тогда Артур Любимов поднялся во весь рост так, чтобы друг видел сержантские нашивки, и просто сказал:

– Завтра, 14 мая 1942 года, войска нацистской Германии вторгнется на территорию Советского Союза, начнется Великая отечественная война. Легким усилием воли сержант Артур Любимов прервал телепатический контакт с Жорой Жуковым, не обмолвившись ни словом о его супруге Кате Воробьевой.