Текст книги "За того парня… (СИ)"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

В ответ услышал знакомый голос, который начал рапортовать:

– Товарищ капитан, как только вы с санинструктором оставили месторасположение отделения, противник проявил активность и начал отделение обстреливать из винтовок. Потерь и раненых от этого обстрела пока нет, монастырские стены нас спасают от вражеских стрелков. Трое бойцов, которых я отправил на разведку той группы, которую вы с санинструктором заметили, – на этот раз Молоков не выдержал и с некоторой хитрецой посмотрел на капитана, – пока еще не вернулись с задания. Сейчас выставим ночных дежурных и отойдем ко сну. В случае тревоги, к кому мне обращаться, товарищ капитан, будить же вас несколько неудобно.

Артур, молча, протянул тяжелый микрофон сержанту Молокову и тот продолжил разговор. Правда, перед этим Алексей и так, и эдак повертел и поворачивал корпус рации:

– Андрей, привет это я. Завтра, как только проснешься, соберешься и позавтракаешь с людьми, после этого сразу же отправляйся в село Лосиная Голова, там вся рота будет дислоцироваться. С этого момента эта рация получает позывной "Дежурная", постоянно будет находиться в штабе роты, так что можешь вызывать ее и днем и ночью. Если у тебя нечего добавить, то пока и до нового сеанса.

Сержант отключил рацию и вопросительно посмотрел на Любимова, тот засуетился, почему-то покраснел, а потом сказал, что к завтрашнему утру починит три-пять рации, а уже к следующему утру будут работать восемь таких раций. Начштаба с большим удовольствием потер руками, еще одна проблема решается, теперь вся рота будет радиофицирована и проблем с передачей приказов по подразделениям не будет.

Когда Артур поднялся на ноги, чтобы отправится в свою комнату, то начштаба поинтересовался, а когда он поедет на встречу к полковнику Иванову?

– А кто это такой? – В свою очередь поинтересовался Артур.

– Да, этот полковник командует 523-м полком 188-й стрелковой дивизии. Сегодня утром его боец утром появлялся и просьбу полковника передал, что тот желает, как можно скорее с тобой увидеться.

– Ну, завтра с утра и поеду. На мотоцикле и в сопровождение возьму пару бронетранспортеров Б-11 разведвзвода, а то, кто знает, что в дороге может случиться? Да, между прочим, Алексей, ты мне какого-либо бойца подобрал бы, а то, когда я за рулем мотоцикла, ну ни как не могу стрелять из МГ-34, а последнее время часто приходится это делать.

– Значит, Дарью ты побоку в качестве пулеметчика. Ну и правильно делаешь! Девка на загляденье, она тебе со временем таких красивых малышей нарожает, что только радоваться и будешь. А насчет пулеметчика, есть у меня один паренек на примете. Я с ним переговорю и, если он согласится, то завтра и встретитесь, тогда и начнете друг к другу притираться.

Глава 8

1

Дорога Холм – Локня на перегоне до деревни Власково была спокойной, незагруженной войсками и гражданскими населением, но после этой деревни Власково снова начались то, что два сержанта Любимов и Карпухин видели в первые дни войны, когда от западной границы по вражеским тылам прорывались к линии фронта. Сразу же после Власково дорога оказалась забита войсками и гражданским населением, одни шли навстречу с врагом, а другие бежали от этого страшного врага. Машин на дороге практически не было, в первые месяцы войны Красная армия довольствовалась в основном лошадьми, которыми были запряжены телеги и двуколки, доверху загруженные амуницией и снарядами. Гражданское же население в основном всю свою поклажу тащило на собственно горбу, для них ни лошадей, ни машин не хватало.

Кого бы ты на дороге не спросил бы о том, что происходит на фронте или что это сейчас творится на дороге, ответ всегда получал один "немцы" наступают". Причем, люди верили в то, что немцы сейчас находятся повсюду, не только сзади, но и спереди. Толпа абсолютно ничего не знала ни о фронте, ни о том, где в данную минуту находятся немецкие войска, она была готова бежать в любую сторону, куда бы ей не махнули рукой. Одним словом, в любую минуту на дороге могла вспыхнуть паника, и тогда гражданская лица могли напрочь закупорить движение по дороге, а во время вражеских авианалетов превратить дорогу в братскую могилу.

Капитан Любимов и рядовой Борис Нефедов ехали на мотоцикле в сторону фронта, а за ними вплотную следовали два пушечных бронеавтомобили БА-11. Уже на третьем часу следования по дороге выяснилось, что немецкие танки только что взяли Локню. В одном из бронеавтомобилей была установлена восстановленная Любимовым рация "Север", по которой поддерживалась связь со штабом роты. Именно оттуда пришла информация о захвате немцами этого города. Каким-то чудом начштаба Молоков связался с полковником Петром Ивановым, тот ему и сообщил, что остатки его полка ведут бой с превосходящими силами противниками на развилке дорог под Ямами. В ответ на это сообщение капитан Любимов приказал по тревоге поднять второй и третий взводы роты, посадить бойцов на грузовики и, чтобы они находились бы од Осиновкой через три часа. Там они должны построить оборонительный рубеж, и ждать его появления или дополнительной информации по наступающему противнику.

Скоро шоссе совершенно опустело, а впереди слышалась пулеметно-винтовочная перестрелка. Оставив мотоцикл рядом с бронеавтомобилями, которые укрылись в низине рядом с шоссе, подальше от наблюдателей противника, капитан Любимов вместе с Борисом Нефедовым отправился разыскивать 523-й полк. Вскоре они наткнулись на группу красноармейцев, которые окапывались по обе стороны шоссе и вели перестрелку с невидимым противником. Эти красноармейцы и были 523-м стрелковым полком.

Полковник Иванов, как и бойцы его полка, выглядел страшно уставшим, не выспавшимся и совершенно разбитым человеком. Он не мог долго оставаться на одном месте, постоянно переходил с места на место, время от времени посмотрев в бинокль туда, где должен был располагаться противник. Разговор с капитаном Любимовым полковник Иванов сразу повел на повышенных тонах, срочно требуя передать в его полк всех не прошедших трибунал или гражданский суд бойцов штрафной роты.

Несмотря на активные действия противника и свой полуразбитый полк, полковник, видимо, специально подготовился к разговору с капитаном Любимовым, командиром штрафной роты. Он нашел время и даже познакомился с советским законодательством, согласно которому прошедшие суды и трибуналы люди, получившие по ним приговоры, не имеют права ни в каком качестве участвовать в боевых действиях. Поэтому даже не попытался требовать, чтобы вся штрафная рота перешла бы в его полк. Пришлось капитану Любимову пояснять Петр Ивановичу, что только четыре средних командира не имеют судимости, а все остальные бойцы штрафной роты прошли суды и трибуналы.

В этот момент их разговора на шоссе появилось шесть немецких средних танка, за которыми следовала моторизованная пехота на бронетранспортерах. Немцы поленились отойти в сторону от шоссе и свою атаку на позиции 523-го полка осуществляли прямо по полотну дороги. Уже прыгая в траншею, полковник Иванов повернулся к капитану Любимову и ему крикнул:

– Капитан, продолжим наш разговор после того, как мы отобьем атаку противника?!

В этом бою немцы потеряли два танка, один из которых сгорел, а у второго были сбиты катки гусениц, в результате внезапного пушечного огня двух бронеавтомобилей БА-11, которые вышли на пригорок и в течение пятнадцати минут из своих тридцати семи миллиметровых зенитных пушек обстреливали немецкую наступающую танковую колонну. Появление бронеавтомобилей и открытый ими огонь оказался неожиданным, как для немцев, так и для пехотинцев 523-го полка. Немецкие танки и бронетранспортеры развернулись и тут же покинули поле боя. А красноармейцы 523-го полка раскрыли глаза и, сидя в своих одиночных окопчиках, пытались разобраться в том, что же происходит на поле боя, откуда появились эти бронеавтомобили и почему немцы отходят?!

Появился полковник Иванов, командир полка и, сердито швырнув на землю свою каску, хриплым голосом прорычал:

– Это твои штрафники, что ли балуются на бронеавтомобилях?

– Да, – твердо ответил капитан Любимов, – это первый бой штрафной роты Северо-Западного фронта. Но еще до этого боя бойцы штрафной роты сбили 4 вражеских бомбардировщика и уничтожили до роты живой силы противника, а также одну диверсионную группу полка "Бранденбург".

– Ничего себе, а нам все это время приходится в окопах сидеть или в атаку на врага ходить. Что теперь делать собираешься, капитан? Я только что приказ получил, на Холм отходить.

– Петр Иванович, давайте мы будем с вами бок-о-бок сражаться. Немцев сначала до Холма будем сдерживать, потом, может быть, и дальше. Сейчас мы устойчивую радиосвязь наладили со штабом Северо-Западного фронта и со штабом 37-й армии. Но им некогда нами заниматься, слишком далеко мы от них находимся, а им сейчас только и приходится дыры на фронте латать. Ну а мы с вами постараемся воевать так, чтобы немцы не подумали, что Восточный фронт это место, где можно отдыхать. А теперь я полагаю, что вам пора своих бойцов до Осиновки отводить, там сейчас мои два взвода оборонительные позиции разворачивают, траншеи роют.

Три дня и три ночи два взвода штрафной роты вместе с 523-м полком сдерживали продвижение вражеских танков по шоссе Локня – Холм, они отходили только по приказу и только в том случае, когда удерживать свои позиции уже не было сил или смысла. В течение трех дней было безвозвратно потеряно двадцать два бойца и ранено двадцать восемь бойцов штрафной роты. Это были первые серьезные и большие потери штрафной роты, капитан Любимов сильно переживал по этому поводу. Он все время находился рядом с бойцами, снова и снова проходил с ними основные положения, как укрываться от огня вражеских пулеметов, артиллерии и воздушного нападения. Он никогда не бросал бойцов в лобовые атаки на пулеметы, если же требовалось контратаковать врага, то старался такие атаки проводить в темное время суток, когда вражеские артиллеристы и пулеметчики мало чего видели в ночной темноте.

Особое внимание Артур Любимов вместе с Петром Ивановичем уделял отражению воздушных налетов. Он научил расчеты зенитных орудий и водителей грузовиков, в кузовах которых были установлении зенитные пушки, действовать совместно и в унисон. Как только зенитки отстреливались с одной огневой позиции, то водитель грузовика тут же переезжал на другую позицию, а старую огневую позицию уже через несколько минут начинала обрабатывать вражеская артиллерия или бомбить "Юнкерсы-88" с большой высоты. Вражеские истребители и штурмовики мгновенно научились уважать эти малокалиберные, но очень злые автоматические зенитные пушки, они уже больше не носились прямо над головами людей или бойцов, а старались держаться на приличной высоте.

Не смотря на все предосторожности к концу второго дня одно зенитное орудие было повреждено, расчет погиб от прямого попадания пятидесятикилограммовой бомбы, а грузовик ЯГ-6 сгорел. Но Артур не спал все ночь, пытаясь исправить повреждение этой зенитки, к слову признать ему это удалось сделать. Только это орудие, когда установили его в кузов другого грузовика и сформировали новый расчет, начал странно стрелять: три снаряда – пауза, три снаряда – пауза. Но немецкие истребители и штурмовики это орудие начали бояться больше всего, как только оно давало свой первый залп, то считай бой на этом и заканчивался, немцы удирали во все лопатки с поля боя. Может быть, это случилось потому, что, когда это орудие стреляло нормальными длинными очередями, то из него было сбит один только немецкий истребитель. А после ремонта, что ни бой, то сбитый штурмовик "Юнкерс – 87" или истребитель "Мессершмидт".

Первый взвод лейтенанта Гаврилова, по просьбе оперативного отдела Северо-Западного штаба фронта, три дня назад был отправлен на разведку под Сольцы и Задорожье. Уже в конце первого дня разведки лейтенант Гаврилов по рации связался и с капитаном Любимовым и сообщил, что по шоссе Порхов – Дно – Сольцы – Задорожье на Юрьев и Новгород движутся большие бронетанковые вражеские колонны. Целый день после этого сообщения никакой связи с взводом не удавалось восстановить, бойцы штрафной роты начали серьезно волноваться за судьбу своих товарищей из первого взвода.

А продвижение танковых колонн немцев по шоссе Локня – Холм было практически прекращено, но немцы особенно сильно не волновались по этому поводу. Они усилили продвижение своих войск по направлению Порхов – Дно – Старая Русса, чтобы выйти за спину советским войском, 188 и 266 стрелковым дивизиям, оборонявшим Холм. Двадцать девятого июля 1942 года моторизованный полк дивизии СС "Мертвая голова" вышел к селу Чекуново, чтобы затем по мосту переправиться через реку Ловать и захватить город Холм. Они хотели этим маневром окружить советские войска, оборонявшиеся к западу от Холма, отрезать их от линии фронта.

2

Именно первый взвод лейтенанта Николая Гаврилова обнаружил эсэсовский полк, который батальонными колоннами совершенно привольно катил к городу Холм по шоссе Старая Русса – Холм. Осуществив разведку противника в Сольцах и Задорожье, первый взвод уже возвращался в Холм, следуя через Старую Руссу. У лейтенанта Немчинова, начальника Особого отдела штрафной роты, по старой службе оставались кое-какие дела в поселке Парфино, который располагался в паре десятков километров от Старой Руссы. Поэтому лейтенант в предварительном порядке договорился с начальником штаба роты сержантом Молоковым по возвращения взвода из разведки заглянуть в Парфино. Проверить, нет ли там противника и заодно решить вопросы по линии НКВД, а чтобы взвод не гонять по ночным дорогам, то там он и заночует. Так оно и произошло, взвод без проблем сошел с шоссе и выдвинулся на Парфино, где спокойно переночевал.

Утром 29 июля 1942 года первый взвод снова выдвинулся на шоссе Старая Русса – Холм, чтобы продолжить марш на Холм. При возврате на шоссе взвод столкнулся с группой возбужденных беженцев, которые что-то яростно и возбужденно обсуждали. Из их расспросов выяснилось, что примерно за час до появления взвода, по шоссе проследовали несколько автомобильных колонн немцев. Проведенной разведкой вскоре было установлено, что по шоссе Старая Русса – Холм прошел моторизованный полк СС "Мертвая голова", который явно следует по направлению города Холм. Даже человеку не сведущему в военных делах становилось ясным и понятным задумка немецкого командования, они хотели захватить Холм и перекрыть дорогу отступления 22-й армии Западного фронта.

Лейтенант Николай Гаврилов немедленно проинформировал капитана Любимова, командира роты, о создавшейся на шоссе ситуации. Из-за близости взвода к полку СС лейтенант Гаврилов после этого сообщения больше не выходил на связь, так как боялся, что немцы могут запеленговать его радиопередатчик, найдут и уничтожат взвод.

Немецкие войска и на втором месяце войны с Советским Союзом продолжали воевать так, как и воевали в пограничных боях в первые дни этой проклятой войны. Массировали силы по направлениям, а затем ударами своих танковых и моторизованных корпусов и армий рвали и кромсали тонкую оборону Рабоче-крестьянской Красной Армии. После прорыва обороны мобильными частями и танками преследовали, окружали, после чего уничтожали или брали в плен отступающие подразделения красноармейцев. Причем, во время преследования использовали все имевшиеся в их распоряжении возможности, вплоть до психологических, чтобы создать эффект своего одновременного присутствия на всем протяжении советско-германского фронта.

Тем самым, они заставляли командование РККА держать свои дивизии в постоянном напряжении, вытянутыми в тонкие оборонительные линии, пытаясь прикрыть фронт на всем его протяжении. А в это время немцы массировали танковые армии, чтобы их ударами можно было бы легко прорывать фронт на отдельно взятом небольшом участке. А затем стремительными маневрами танковых и моторизованных корпусов и армий старались захватить, как можно большую территорию Советского Союза.

Вот и в конце июля 1942 года 56-й танковый корпус Манштейна вместе с 41-танковым корпусом Вальтера Крюгера танковой группы генерала Гепнера, оправившись после встречных боев под Великими Луками, Сольцами и Лугой, перешли в новое наступление. Но на этот раз цели эти двух корпусов несколько разделились, 41 танковый корпус продолжил наступление по направлению на Ленинград, а танковый корпус Манштейна – на Москву. В этой связи третьей танковой дивизии СС "Мертвая голова" было приказано зачистить тыл 56-го танкового корпуса и захватить Холм. В рамках выполнения этого приказа был выделен один из моторизованных полков этой дивизии СС, третий моторизованный полк СС, который и должен был захватить Холм.

Рано утром 29 июля 1942 года третий моторизованный полк СС покинул Сольцы и, обходя стороной все еще оборонявшуюся Старую Руссу, выскочил на практически пустое шоссе Старая Русса – Холм, на котором кроме беженцев и маленьких красноармейских подразделений не было. Практически беспрепятственно этот полк проскочил до железнодорожной станции Чекуново, которая находилась всего в шести с половиной километров от окраин города Холм, и остановился там на ночевку. Видимо, командир этого полка буквально выполнял приказ своего командира дивизии. Приказано, взять город Холм тридцатого июля, значит так и будет исполнено, утром 30 июля третий полк 3-й танковой дивизии СС "Мертвая голова" войдет и займет Холм.

В результате этого прорыва немцев создалась необычайно сложная и напряженная ситуация, ведь, если позволить эсэсовцам переправиться и захватить город, то красноармейские дивизии, 188 и 266 стрелковые дивизии, а также многие другие дивизии и вспомогательные части 22-й и 27-й армий попадают во вражеское окружение. Тогда, для того, чтобы вырваться из окружения красноармейцам придется бросить тяжелое вооружение и автотранспорт, а возможно, и раненых, болотами и лесными тропками пробираться к линии фронта.

После недолгого совещания со своими командирами корпусов и дивизий командующий 22-й армией генерал Ершаков приказал, штрафная рота не находилась в его прямом подчинении, полковнику Иванову переговорить с капитаном Любимовым. И, объяснив серьезность положения, попросить его бойцами штрафной роты взорвать мост через Ловать и не позволить эсэсовскому полку переправиться через реку и захватить город, пока его армия не пройдет на Марево. Для этих целей командующий армией пообещал выделить штрафной роте саперный взвод с взрывчаткой и артбатарею полковых пушек с полным боезапасом.

К этому времени и капитан Любимов от лейтенанта Гаврилова получил информацию о внезапном выдвижении полка СС к Холму. При простом взгляде на карту сразу же становилось понятным, чем это грозило обороняющимся за Холмом советским войскам.

Поэтому, когда Петр Иванович нашел капитана, то разведвзвод ефрейтора Бове, который пока еще не потерял ни одного своего бронеавтомобиля БА– 11, уже в полном составе начал выдвигаться на шоссе Верхние Луки, чтобы отправиться в Холм. Когда полковник Иванов входил в ротный блиндаж, то Любимов только что завершил разговор с Николаем Гавриловым, которому приказал в районе Чекуново найти хорошую позицию для организации засады на шоссе Старая Русса – Холм, хорошо замаскироваться и постараться не обнаруживать свои позиции раньше времени. Как только Петр Иванович поднял вопрос о внезапном появлении эсэсовцев в тылу 22-й армии, то капитан Любимов рассказал ему о своих последних приказах и о том, что хотел переговорить с ним, чтобы проинформировать о принятом решении, не позволить полку СС переправиться через Ловать.

В этот момент триста двадцать бойцов двух взводов штрафной роты загружались по машинам ЯГ-6 и по готовности взводными колоннами под прикрытием зенитных малокалиберных орудий отправлялись в Холм. Капитану Любимову очень хотелось под покровом ночи всей штрафной ротой по мосту переправиться через Ловать и на противоположном берегу реки приступить к строительству огневых позиций для пулеметов, зенитных орудий, которые могли вести огонь и по вражеским танкам. Он очень обрадовался информации, переданной полковником Ивановым, командиром 523-го полка, о том, что командарм Ершаков для усиления штрафной роты выделил полковую батарею 76 миллиметровых пушек и взвод саперов. Он тут же по рации связался с лейтенантом Худяковым и приказал ему срочно найти и связаться с командиром артбатареи и на своих грузовиках доставить ее в Холм. А Бориса Нефедова отправил найти и доставить к нему командира саперного взвода.

До войны дорога из Холма, всего полтора километров длиной, к шоссе Старая Русса – Великие луки проходила по деревянному мосту через реку Ловать, который был построен еще в царские времена. Но в советские годы этот мост был усилен, сегодня по нему могли пройти бронеавтомобили и грузовики с пехотой, но танки этот мост, наверняка не мог бы выдержать. Может быть, именно поэтому в бой за Холм немецкое командование бросило моторизованный полк, а не танки.

Капитан Любимов вместе с лейтенантом Аркадием Худяковым стояли у съезда с шоссе, в самом начале улицы Карла Маркса и при слабом свете фонарика изучали карту. А бойцы взвода тем временем обходили дома людей, проживающих на этой улице, предупреждая их о том, что вскоре в городе Холм начнутся бои, которые затронут Татиловскую и Клинскую части города, а чуть позже перебросятся и на Никольскую часть города. Вскоре на улице появились первые горожане, которые с небольшими рюкзаками за спинами слабым ручейком потекли в центр города. Но по мере того, как информация о появлении немцев под Холмом, достигала все большего количества людей, рос и увеличивался этот ручеек. Все большее количество городских жителей покидали свои дома и через мост уходили на Никольскую сторону. Многие, оставляя свои дома, не запирали двери на ключ, но находились и такие, которые запирали входную дверь, выставляя напоказ громадные амбарные замки, надеясь этим предотвратить свои дома от якобы военных грабежей.

Лейтенант Худяков предложил, на протяжении всей улицы Карла Маркса до моста, постоянно жалить эсэсовцев, нанося им, то артиллерийский обстрел, то обстрел из малокалиберных зенитных пушек, то внезапную атаку пехотой. Все это совершается с одной определенной целью, задержать немцев, не дать им свободно поступить к мосту через Ловать. Взвод Худякова окопался. Вырыл несколько траншей, перекрывавшие съезд с шоссе на Холм. Выставил в передней линии два станковых пулемета Дегтярева и четыре армейских РПД. Четырехорудийная батарея 76-миллиметровых пушек построила свои огневые позиции чуть в глубине улицы, где она прикрылась от немцев домами городских обывателей.

Капитан Евлампиев, командир этой артбатареи, оказался ловким и сообразительным парнем. Пока батарея устраивала свои огневые позиции в различных местах улицы Маркса и на правом берегу Ловати, он переговорил с ефрейтором Бове и с помощью разведчиков реквизировал для армии четыре полуторки, которые тут же прикрепил к своим орудиям.

Взвод младшего лейтенанта Добродеева непосредственно прикрывал двухсотметровый мост через реку Ловать. Но последнее время Добродеев не уходил со связи с капитаном Любимовым, сообщая о том, что во взводе у него нет ни грамма взрывчатки, чтобы заминировать и взорвать этот мост. Убедившись, что со вторым взводом все нормально, еще немного, и он будет полностью готов к тому, чтобы во всеоружии встретить врага, Артуру Любимову оседлал мотоцикл и с Нефедовым помчался к мосту, чтобы навести там порядок.

По дороге капитан Любимов размышлял о том, почему Добродеев так интересуется взрывом моста, ведь у его взвода был только один приказ, до последней капли крови оборонять этот мост. В приказе ни слова не говорилось о подготовке моста к взрыву. Взорвать мост должен был саперный взвод лейтенанта Шашлина, который высадился из грузовиков вместе с взводом лейтенанта Худякова, продвигался по улице Карла Маркса к мосту, минирую эту улицу. Проскочив мост, капитан увидел бестолку мечущихся взад и обратно бойцов, второго взвода, ледяным голосом Любимов попросил Добродеева показать ему огневые позиции, которые его взвод должен был подготовить сразу для двух взводов, для себя и взвода лейтенанта Худякова. Когда второй взвод перейдет реку, то у него не будет времени на подготовку своих огневых позиций. Но вместо показа позиций Добродеев все время разговор с капитаном пытался перевести на отсутствие у него во взводе взрывчатки и на взрыв моста, постоянно твердя, о том, что у него для этого случая выделено целое отделение опытных в этом деле бойцов.

Нутром, ощущая какую-то каверзу, а также то, что происходят непонятные с третьим взводом вещи, а времени у него нет на то, чтобы в них разбираться, Артур Любимов решил, наконец-то, поступить так, о чем уже не раз подумывал. Подняв тяжелый взгляд своих глаз на младшего лейтенанта Добродеева, он твердо сказал, что освобождает его от командования третьим взводом и переводит на должность заместителя начальника штаба роты. Затем он повернулся к бойцам третьего взвода и, взглядом отыскав Андрея Снегирева, ровным голосом приказал:

– Рядовой Снегирев, примите в командование третий взвод, подготовьте оборонительные позиции для своего и второго взвода.

3

Затем он повернулся к Борису Нефедову, который, словно тень, повсюду его сопровождал, и приказал:

– Возьми мотоцикл, разыщи лейтенанта Шашлина, командира саперов, и срочно доставь его ко мне.

Из темноты вынырнул и направился к нему ефрейтор Бове:

– Что, все-таки решился отстранить от командования младшего лейтенанта Добродеева?! Ну, так вот, я хочу тебя проинформировать о том, что Добродеев счастлив, ты понимаешь, эта хрень счастлива от того, что не будет принимать прямого участия в бою, да еще на главном направлении немецкого удара. Но должен тебе также доложить о том, что Добродеев умеет хорошо воевать, когда захочет. У тебя, наверняка, для этого не было времени, но мы с Немчиновым немного по архивам НКВД прошлись. Так вот, в начале войны некий подполковник Добродеев служил в оперативном отделе штаба 8-й армии, по информации начальника Особого отдела 6-й стрелковой дивизии этой армии капитана НКВД Лазарева его арестовывают по подозрению в предательстве…

Как только Бове произнес имя Мишки Лазарева, голова Любимова заполнилась воспоминаниями о перестрелке на городском вокзале, разговоре о "большом предателе" в штабе армии, о боях, о Брестской крепости и о Мишке Лазареве с ногами, почти сгоревшими до колен. С большим трудом Артур прервал эти внезапные воспоминания времен начала войны и усилием воли сконцентрировался, чтобы дослушать рассказ ефрейтора Бове. А тот сейчас что-то говорил о первом отделении третьего взвода:

– Так вот, эти друзья друг за дружку крепко держатся, никуда по одному не ходят. Все делают только вдвоем или втроем. Представляешь, они даже в сортир вдвоем ходят, один делом занимается, а второй его охраняет…

Нетерпеливым жестом руки, времени до рассвета и до боя оставалось совсем нечего, Артур прервал Жорку и на ухо ему прошептал:

– Мне срочно в течение пяти минут нужны десять – пятнадцать твоих бойцов, лучше набери их из убийц уголовников, которые знают, что это такое нож и, возможно, ножами уже резали людей. Я буду ждать их здесь, они должны прийти только с ножами и не брать с собой никакого другого оружия.

Ефрейтор Бове даже в ночной темноте было заметно, как побелел лицом, он был слишком сообразительным парнем, чтобы не понять, зачем командиру роты потребовались профессиональные убийцы. Но через секунду его уже не было, только Боря Нефедов начал проверять свой МГ-34. Но Артур Любимов тихо прошептал:

– Ты не пойдешь, еще мал возрастом!

– Я буду вас только прикрывать, а вдруг кто попытается убежать, пуля догонит любого, а человек может и опоздать?!

– Хорошо! Ни один человек этого отделения не должен уйти живым в город или к немцам.

Вскоре капитан Любимов был окружен двенадцать разведчиками, которые были бойцы, как бойцы. Одинаковые гимнастерки, перепоясанные ремнями с бляхами, брюки, практически все в сапогах, на некоторых были пилотки и даже буденовки. Все пришли без огнестрельного оружия, многие из разведчиков были навеселе. Они еще не знали о сути приказа.

Тогда Артур Любимов, стоя перед бойцами и строго глядя им в лицо, расстегнул портупею и снял гимнастерку. Бойцы перестали смеяться и один за другим начали снимать свои гимнастерки… Вскоре в темноте ночи белым исподнем и босыми на ногу белели тринадцать человек. За редким исключением, большинство бойцов свои ножи держали в правых руках, острием вниз. Артур объяснил задачу. Даже в темноте ночи он хорошо видел, как у некоторых бойцов побелели лица и руки, а по губам пробежали кривые улыбки, когда они узнали, что убивать-то им придется своих красноармейцев.

– Всего рассказать вам я не имею права, но вы, парни, должны понять, если не мы их, то сегодня утром могут погибнуть много невинных парней, бойцов нашей штрафной роты. Чтобы вы не подумали о том, что я вас обманываю, я пойду вместе с вами.

Первое отделение третьего взвода отдыхало.

Когда третье отделение этого же взвода подготовило для себя позицию и ушло копать траншею для второго взвода, то первое отделение завалилось на эту позицию и расположилось на отдых. Разведчики, бесшумно ступая босыми ногами по траве, окружили позицию и были готовы с ножами в руках броситься в траншею, но ожидали только сигнала подтверждения готовности пулеметчика, Борис Нефедов устраивал свою огневую позицию. Когда позиция была оборудована, Боря закрыл глаза и мысленно передал Артуру о том, что он готов.

Артур поднял руку кверху, привлекая внимание разведчиков, а затем начал спокойно спускаться в траншею первого отделения. В этот момент он уже знал о том, что внезапного нападения не будет. Первое отделение третьего взвода пробудилось, оно в полном составе было готово к отражению ножевой атаки. Огромным напряжением воли, эту информацию Артур довел до сведения всех своих разведчиков, одновременно предупреждая их о том, что враг в ответ может применить огнестрельное оружие. Ни один разведчик не остановился и не вышел из боя. Как только нож капитана Любимова скрестился с ножом красноармейца Семена, командира первого отделения, в то в траншею один за другим посыпались и все остальные разведчики с ножами в руках.

Ножевой бой никогда долго не продолжается, два-три выпада и побеждает сильнейший или умнейший. Но Семен, несмотря на свою большую и, якобы, неповоротливую фигуру, дрался на хорошем профессиональном уровне, уходил из-под всех выпадов и даже сам успевал нападать. Если бы он не увлекался бы своими выпадами, то смог бы долго продержаться, но тщеславие погубило многих людей. Когда его нож пронзил левое предплечье капитана Любимова, то Семен на малую долю секунды задержал взгляд на своем ноже в ране врага, он погиб, так и не успев заметить, как капитанский нож на всю глубину раскроил его кадык. Второй бой Артур Любимов выиграл мгновенно, его нож просто вошел под левую лопатку какого-то красноармейца, склонившегося над трупом только что погибшего разведчика.