Текст книги "Ас Третьего рейха"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

В ходе знакомства выяснилось, что этот толстяк и был гросс-адмиралом Шпеером, командующим флотом рейха. Я внимательно присмотрелся к этому человеку и был поражен тем, что гросс-адмирал представлял собой точную копию Зигфрида Ругге, только старше, копию лет на сорок старше. Шпеер своей внешностью и телосложением мало чем отличался от меня: он был такого же высокого роста, как я, у нас были широкие плечи, узкая талия и сильные руки. Только живот гросс-адмирала угрожающе нависал над брючным ремнем, а у меня с этим пока было все в порядке, живота не наблюдалось. Гросс-адмирал тоже обратил внимание на наше сходство, он внимательно осмотрел меня с головы до ног, почему-то потрогал свой живот, недовольно посмотрел на то, что у меня было выше ремня, а затем отошел к открытому окну, чтобы раскуривать гаванскую сигару. Приятный аромат «Кэпстена» поплыл по адмиральскому кабинету. Гросс-адмирал, отрываясь от сигары, кивнул нам головой в сторону чайного столика, спрятавшегося в дальнем углу кабинета. На столике уже стояла бутылка виски и несколько идеально чистых бокалов с утяжеленным дном, а также вазочка со льдом. Дураку было понятно, что нам предложили усаживаться за столик и угощаться. Но не успели мы с Цигевартеном сделать и шага к этому столику, как внезапно распахнулась дверь адмиральского кабинета и в него стремительно, словно вихрь, ворвался молодой контр-адмирал флота.

Этот новый адмирал был не старше тридцати лет, очень энергичен и подвижен. Быстрыми шагами он пересек гросс-адмиральский кабинет, за руку поздоровался со Шпеером, долго тряс руку Арнольду Цигевартену, а затем и мою. Когда этот вихрь-молодец жал наши руки, то не отрывал своих глаз от наших лиц, одновременно произнося слова благодарности в связи с нашим своевременным появлением в зоне, куда британцы загоняли линкор «Бисмарк», чтобы его потопить. Затем он вежливо взял меня и Цигевартена под локоть и потащил к чайному столику, где быстро и умело разлил янтарный виски по бокалам. Шпеер, не выпуская сигары из рук, присоединился к нашей компании.

– Прозит, друзья! – сказал контр-адмирал и глотком перелил содержимое бокала в свое горло, не закусив и не поморщившись при этом. Рукавом контр-адмиральского мундира небрежно вытер выступившие на глазах слезы, дружески улыбнулся и терпеливо стал ожидать, когда гросс-адмирал, я и Арнольд повторим его манипуляцию с бокалом виски, а затем начал говорить:

– Здравствуйте, парни! Позвольте мне на время забыть и отставить в сторону офицерский и джентльменский набор любезностей или паркетный протокол. Сейчас здесь встречаются друзья, товарищи и братья по оружию. Я попросил гросс-адмирала Шпеера пригласить вас, чтобы встретиться и познакомиться с теми, кто спас меня и мой экипаж от гибели, а также чтобы вручить вам высшие награды рейха за смелость и мужество, проявленные в бою против превосходящих сил противника. От имени офицеров и матросов линкора «Бисмарк» позвольте мне поблагодарить вас, подполковник Арнольд Цигевартен, и вас, капитан Зигфрид Ругге, за то, что вы спасли от неминуемой гибели более восьмисот немецких моряков, готовых сражаться до конца, но не спустить свой флаг перед врагом. Я, контр-адмирал флота Герман Менцель и одновременно командир линкора «Бисмарк», имел удовольствие лично наблюдать за тем, как эти два офицера Люфтваффе геройски сражались с превосходящими силами британцев и вывели «Бисмарк» из окружения вражеской флотилией. Британцы сумели обмануть нас и лукавством заманить линкор в заранее заготовленную ловушку, где лишили нас связи со штабом флота. В таких условиях и без связи с командованием флота не было даже надежды вырваться из окружения и вернуться домой, оставалось только сражаться до последней капли крови. Но тут в небе появились две маленькие стальные птички, которые на своих крыльях несли кресты древних тевтонов, и тогда надежда снова вернулась в наши сердца, а время словно повернуло вспять. – Тут он прервался и обратился к гросс-адмиралу Шпееру, который к этому моменту вернулся к окну, чтобы докурить свою сигару: – Слушайте, господин гросс-адмирал, а почему бы вам не присоединиться к нашей компании, чтобы вместе выпить по бокалу этого отменного виски, затем вешайте на грудь этим парнем кресты, которые они заслужили, а по окончании церемонии предлагаю рвануть в какой-либо ресторан, чтобы хорошенько там оттянуться сегодня вечерком и чтобы вместе с парнями отметить это событие. Ведь это так замечательно – жить, наслаждаться каждой минутой этой жизни и полной грудью вдыхать свежий воздух! Война рано или поздно окончится, мы победим, и весь мир будет жить по нашим законам! Да, ребята, вы можете обращаться ко мне просто по имени. Меня зовут Герман, между прочим, а как вас зовут?

4

Наступил второй осенний месяц 1943 года, который ничем не отличался от других месяцев военных лет, правда, день ото дня воевать становилось сложнее, постоянно росла нагрузка, возлагаемая на плечи пилотов Люфтваффе. Все чаще и чаще летчики-истребители поднимались на перехват британских бомбардировщиков в ночное время. До настоящего момента мы имели дело с одной только королевской бомбардировочной и истребительной авиацией Великобритании. Североамериканские ВВС взяли на себя воздушное прикрытие трансатлантических конвоев и поставок по ленд-лизу в Британию и Русинию, и до официального объявления войны [5]5
  США официально вступили в войну с рейхом 9 декабря 1943 года.


[Закрыть] рейху особо не лезли в прямые столкновения с нами. Правда, время от времени североамериканские бомбардировщики вторгались в воздушное пространство рейха, осуществляя разведывательные полеты, или небольшими группами и с британскими опознавательными знаками подключались к группам британских бомбардировщиков, направляющихся на бомбометание по гражданским и военным объектам рейха. Силуэты североамериканских бомбардировщиков А26 «Либерейтор» или А20 «Бостон» многими деталями своего внешнего вида отличались от силуэтов британских бомбардировщиков «Галифакс» и «Ланкастер», поэтому любой, даже самый молодой и неопытный немецкий летчик-истребитель, по этим силуэтам легко распознавал их. Среди наших летчиков считалось за высокую честь найти в ночном небе, повредить или сбить североамериканский бомбардировщик, сделавшие подобное дело летчики пользовались уважением своих товарищей.

За время своего пребывания на Западном фронте и участия в боевых вылетах мне пока еще не встречались эти хваленые североамериканские бомбардировщики, поэтому на моем счету не было их сбитых самолетов. Что касается североамериканских истребителей, то я уже несколько раз встречался с ними в боях, и на моем счету насчитывалось около восьми истребителей Р-47. Следует также заметить, что их истребители вступали с нами в бой только в том случае, когда оказывались в безвыходном положении или чувствовали свою безнаказанность, имея численное превосходство или считая, что легко разберутся со своим противником.

Народ и фюрер рейха отлично знали, что Североамериканские Соединенные Штаты рано или поздно объявят нам войну и что воевать они будут на стороне Британии и Русинии, но не знали времени, когда именно это случится. На стол высшему руководству рейха регулярно ложилась секретная разведывательная информация, в которой прямо говорилось, что первые североамериканские полки и эскадрильи уже передислоцированы на Остров, где их пилоты и экипажи осваивали новую авиационную технику и знакомились с новым для них театром военных действий.

В 1939–1940 годах британцам с большим трудом удалось отстоять свой Остров, не позволить немецким войскам высадиться на побережье и оккупировать его. В то время военная инициатива всецело принадлежала немецкой стороне, и с того времени британцы неоднократно предпринимали различные шаги на Западном фронте, чтобы перехватить эту инициативу, начать диктовать другой стороне свои условия. Но это им плохо удавалось, сначала не хватало силенок, но к концу 1943 года они оживились и своей бомбардировочной авиацией стали наносить по рейху сильные удары. При явной поддержке североамериканской стороны британцы все чаще и чаще стали осуществлять массированные налеты авиацией и бомбардировку гражданских, промышленных и военных объектов рейха. Следует особо отметить, что как в то время, так и сейчас, когда упоминается Западный фронт, то и речи не идет о боях на сухопутном фронте, а разговор ведется только о воздушных боях.

Но и в этот раз истребительная авиация рейха – Люфтваффе – сумела найти достойный ответ своему противнику. С Восточного на Западный фронт Люфтваффе перебросила несколько эскадрилий истребителей, чтобы в летние месяцы 1943 года эти эскадрильи своей активностью свели на нет наметившийся было весенний успех британцев. Они вынудили противника перенести акцент боевых действий в воздухе на ночное время суток, чтобы в дальнейшем избегать больших потерь, которые британская авиация начала нести днем.

Но принимая во внимание то обстоятельство, что рано или поздно ССШа объявят войну рейху, в ранние осенние месяцы британская авиация начала осуществлять новую эскалацию своих действий в форме организации и осуществления массированных налетов на города, промышленные и военные объекты рейха. Сначала небольшие группы британских бомбардировщиков, количеством от десяти до двадцати машин, атаковали и прорывали воздушные границы рейха в сотне различных мест, тем самым распыляя силы Люфтваффе. Затем британцы занялись количественным увеличением этих бомбардировочных групп, они планировали к концу 1944 года количество бомбардировщиков в таких группах увеличить до ста – ста пятидесяти.

* * *

Таким образом, в полку именно на мои плечи свалилась основная работа по организации переобучения летчиков летать и воевать в темное время суток. Немецкая система обучения и профессиональной подготовки летчиков этими двумя годами войны убедительно доказала, что она является одной из лучших в мире. Молодые немецкие летчики за штурвалы истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков садились подготовленными пилотами, имея за плечами до тысячи часов учебных и тренировочных полетов. Они хорошо и уверенно пилотировали, отлично стреляли и в трудных ситуациях воздушных боев проявляли характер выдержанных бойцов, могли на равных сразиться с британскими, североамериканскими и русскими летчиками.

Основная трудность переучивания летчиков на полеты в новых для них условиях лежала не в получении ими новых технических навыков пилотирования боевых машин, а в преодолении психологического барьера. Пилот должен был за короткое время осознать необходимость и привыкнуть к полетам темной ночью, когда ничего не видно. Ночью все кошки серы, и ни один человек не может невооруженным глазом ориентироваться в абсолютно черном пространстве, в котором невозможно определить, где низ или верх, где право или лево, так же как невозможно без ориентира отыскать противника в черном небе. Вначале такая учеба продвигалось с большими трудностями, пилоты плохо ориентировались ночью, слабо взаимодействовали друг с другом или в групповых полетах. Мне пришлось освоить истребитель-двойку, чтобы на нем по одному поднимать парней в черное небо, давать им штурвал в руки, а затем наблюдать, как они с каждым полетом все больше полагаются на показания приборов, и давать советы по управлению машиной. И когда наступал момент преодоления психологического барьера, пилотирование истребителя ночью для этих ребят становилось столь же привычным, как пилотирование в светлое время суток, я передавал ученику штурвал боевой машины и благословлял его на полеты в любое время дня и ночи.

Мне приходилось работать с разными по своему характеру пилотами. Одни спокойно воспринимали мои советы и быстро преодолевали психологический барьер, другие много нервничали и с большими трудностями решали свои психологические проблемы. Но в конце концов и эта работа была успешно завершена, вскоре полк был готов во всеоружии встречать противника и ночью и днем, и я снова перешел в распоряжение подполковника Арнольда Цигевартена.

Командир полка не раз говорил окружающим его людям, что капитаны Ругге и Динго, мой ведомый, – сегодня лучшая пара истребителей на всем северо-западном направлении, общий счет сбитых нами самолетов противника перевалил за цифру в двести вражеских самолетов. Британская разведка, неизвестно каким образом узнавшая имена немецких пилотов, которые наиболее эффективно прореживали ряды их летчиков-истребительной и бомбардировочной авиации, поставила нас на первое место в своем списке лучших немецких пилотов Западного фронта. Из открытых источников британцы собрали на нас подробные досье и своим «маки» приказали найти и уничтожить этих офицеров Люфтваффе. Между тем однажды служба безопасности полка случайно обмолвилась на людях, что плененная нами во время рыбалки группа «оборванцев» была одной из таких групп вражеских диверсантов, которая охотилась за мной и Динго.

* * *

Таким образом, сами не желая этого, мы с Динго превратились в нечто вроде «чудо-оружия» рейха, вылетали на выполнение специальных или секретных заданий только по специальному разрешению службы безопасности полка. Ночами, когда мы никуда не летали и проводили время дома в офицерском общежитии, меня охранять взялась обер-ефрейтор службы безопасности полка Смугляночка.

С некоторых пор она постоянно находилась в моей комнате, прибиралась в ней, кое-что из имеющейся мебели переставила по-своему и, укладываясь спать в мою постель, стыдливо говорила мне, что вынуждена так поступать по приказу своего командования, которое требовало, чтобы служба безопасности рейха ни на мгновение не спускала с меня глаз. Иногда мне трудно было поверить в то, что эта стальная женщина и настоящий боец службы безопасности имела слабое женское начало. Когда наступало время отхода ко сну, девушка исполняла вечерний танец с раздеванием, во время его исполнения она демонстрировала свою беззащитность и готовность беззаветно служить мне.

Предметы военного туалета обер-ефрейтор службы безопасности снимала с таким изяществом и одновременно с такой наивностью, что это меня сильно волновало. Когда на Смугляночке оставались только стандартные армейские трусики цвета хаки, то я уже находился в состоянии полной боевой готовности и готов был бороться с ней в любом положении. Она же предпочитала бороться лицом к лицу со мной, крепко прижимая меня к себе ногами, и громко кричать, что хочет ребенка от меня. Вначале из-за этих ее криков ко мне в комнату сбегались все офицеры-соседи по этажу. Парни думали, что у меня включен радиоприемник, транслировавший очередную речь фюрера перед союзом немецких женщин, и бежали ко мне, чтобы вместе послушать радиотрансляцию, но со временем привыкли и перестали обращать на эти крики внимание. Однажды обер-ефрейтор Смугляночка во время своего коронного переворота на спину умудрилась сорвать с моего боевого коня резиновый намордник, а я не ощутил этого действия и с обер-ефрейтором поступил так, как мужья каждый день поступают со своими женами.

Обер-ефрейтору Смугляночке очень нравилось охранять меня и участвовать в наших ночных и утренних играх. Без предварительного согласования со мной и своим начальством она взяла и переехала ко мне на постоянное жительство. Забросила работу и все время проводила со мной, готовя завтраки, обеды и ужины, при первой же возможности затаскивая меня в семейную постель. Командование полка попыталось воздействовать на обер-ефрейтора и вернуть ее на службу, но Смугляночка продемонстрировала свой железный характер и свою служебную винтовку МП.44 Шмайсер, после чего проблема отпала сама собой, а девушка, как я это почувствовал нутром, навсегда осталась жить у меня. Что касается моего отношения к Смугляночке, то, в принципе, я был не против такого альянса, после полетов было приятно возвращаться домой, где тебя с нетерпением ожидали горячий ужин и девушка-красавица в чине обер-ефрейтора службы безопасности полка, которая всегда была готова принять участие в паре постельных сцен. Причем, следует признаться, что Смугляночке и мне эта семейная жизнь нравилась, и я почувствовал себя нужным и востребованным мужчиной.

Но, к сожалению, безответственное манкирование обер-ефрейтором Смугляночкой своими служебными обязанностями было замечено руководством всей службы безопасности рейха. Ведь оно перестало получать важнейшую, по их мнению, информацию о положении дел в десятом истребительном полку: о чем говорит и думает командование и рядовые летчики полка, как воюет секретное «чудо-оружие» рейха. К тому же руководство службы безопасности рейха не было уверено в том, как в дальнейшем поведет себя этот стальной обер-ефрейтор в юбке, который неожиданно для всех оказался «слабой женщиной». К тому же обер-ефрейтор не была «стукачом» в истинном смысле понимания этого слова.

До переезда ко мне на постоянное жительство обер-ефрейтор Смугляночка пунктуально исполняла свои служебные обязанности, вовремя заполняя и отправляя обратно поступавшие по линии службы безопасности в штаб полка документы. Когда документы перестали поступать и руководство службы безопасности рейха убедилось, что время невозможно повернуть назад и что «жену» «чудо-оружия» нельзя превратить в простую шпионку, то оно попыталось завербовать в агенты моего лучшего друга. Но капитан Динго проявил характер боевого офицера, набил морду вербовщику, выбил ему пару зубов и переломал ему ноги, спуская того по лестнице со второго этажа офицерского общежития. После этих попыток была сделана пауза, а в нашем штабе полка внезапно объявился белобрысый лейтенантик, который сразу же стал проявлять необычайно высокий интерес к моей личности и к капитану Динго.

Глава 5

1

Ночь была безоблачной, но с утра натянуло облаков и заморосил мелкий и нудный дождь, который продолжался до середины дня. Когда дождь прекратился, солнце так и не показалось на небосклоне, а мощные дождевые облака сплошной стеной обложили небо. В штабе полка уже с утра обсуждался вопрос, будем или не будем сегодня летать. Утром пара истребителей поднималась в воздух, но тут же вернулась обратно, потому что облачность на высоте оказалась весьма плотной и дальше своего носа ничего нельзя было увидеть. Чтобы как-то провести время, я с ребятами из третьей эскадрильи резался в покер, одновременно сражаясь со своей совестью. Карта не шла, и к этому времени я проиграл триста рейхсмарок, но если бы захотел, то мог бы выиграть тысячу рейхсмарок. В то же время я чувствовал себя не в своей тарелке, мне следовало бы бросить эту игру в покер и валить отсюда куда глаза глядят.

Дело было в том, что у всех игроков я прекрасно знал весь их расклад карт, знал кто, когда и какой картой сделает следующий ход. У меня была отличная память, одного взгляда на рубашку карты было достаточно, чтобы узнать ее номинал. Поэтому в покер или в любую другую карточную игру я мог играть с закрытыми глазами. А сейчас все время мне приходилось делать вид, что я, как и все игроки в покер, полный дурак и не знаю, с какой карты делать ход. Я нарочно и часто ошибался, делал неверные ходы, чтобы партнеры поверили в то, что я такой же человек, как и они. В таком положении дел ощущался определенный дискомфорт, и мне это совершенно не нравилось. Правда, пока я не знал, как выбраться из этого положения. Проблема игры в покер разрешилась сама собой: в комнату вбежал белобрысый лейтенантик, наш новый помощник дежурного офицера по штабу полка, который прямо с порога громко прокричал:

– Капитаны Ругге и Динго на вылет! Капитан Ругге – ведущий, капитан Динго – ведомый. Контрольный облет зоны ответственности полка. Вылет по готовности.

Чтобы добежать до истребителей и не промокнуть под дождем, мы с Динго накинули дождевики на летные комбинезоны и выскочили на улицу. Снова шел дождь, на этот раз это была не утренняя изморось, а настоящий дождь с крупными каплями. Когда мы добежали до истребителей, то почувствовали сладковатый аромат, тянувшийся из-под крыла истребителя Динго, где от дождя укрылись оба наших инженера-техника. Парни, чтобы согреться, потягивали «травку» и так увлеклись беседой, что не заметили нашего появления. В нескольких шагах от истребителей я наморщил лоб, мысленно связался с их Искусственными Разумами, разработку которых я недавно завершил, а обер-ефрейтор Шульце вчера установил их на обе машины. Мне очень хотелось проверить, функционируют или нет эти наши новинки. Я установил с ними ментальный контакт и, когда они подтвердили получение вызова, приказал им начать прогревать двигатели истребителей. Через небольшой промежуток времени начал вращаться главный вал двигателя с тяговым винтом первого истребителя, а за ним заработал двигатель второго истребителя.

Видимо, услышав звук заработавших двигателей, оба наши инженера-техника, словно ошпаренные кипятком, выскочили из-под крыла истребителя. Они стояли и вытаращенными от изумления глазами смотрели на вращающиеся винты обеих машин. В этот момент капитан Динго дружески ткнул одного из инженеров-техников кулаком в бок, хотел так поздороваться с ним, но тот не понял шутки и чуть не упал в обморок.

Быстро пришедший в себя обер-ефрейтор Шульце понимающе посмотрел на меня и поднял вверх большой палец, этим он хотел сказать, что мы все сделали правильно и ИРы работают. Но я не стал особо панибратствовать со своим инженером-техником, а сбросив ему на руки дождевик, полез в кабину пилота. Уже в кабине я первым делом опустил фонарь, чтобы капли дождя не залетали в кабину. Затем принялся внимательно изучать показания приборов на передней панели, на которой горел один только зеленый свет и не было видно ни одного красного огонька. Все было в порядке, истребитель готов к полету. Но прежде чем отпустить тормоза и выруливать на взлет, я откинулся на бронеспинку кресла и, закрыв глаза, прислушался к ночи, чтобы магическим зрением и слухом просканировать небо над головой. Воздушное пространство в радиусе пятидесяти километров было пустынным. Правда, наблюдалась активность британских истребителей в семидесяти километрах на северо-востоке.

– Зигфрид, – послышался в шлемофоне голос Динго, – экран бортового РЛС пуст, но по краям его наблюдаются засветки.

Капитан Динго информировал меня о том, что его бортовой радар захватывает какие-то цели далеко в стороне от нашей авиабазы, но радар эти цели не может захватить и вывести на экран монитора РЛС. Иными словами, бортовая РЛС истребителя Динго подтвердила мои наблюдения, что над нашими головами противника нет. Включив мощную подкрыльевую фару, чтобы ее светом немного отогнать эту неприятную и некомфортную дождевую темноту, я порулил истребитель на стартовую площадку ВПП, где несколько раз прогазовал двигатель, чтобы еще раз убедиться, что с ним все в порядке и он не подведет меня во время полета. Истребитель капитана Динго встал чуть сзади и влево от моей машины. Оба истребителя одновременно тронулись в разбег по ВПП.

А я в этот момент размышлял над тем, на какую высоту подниматься и в какой стороне вести поиск противника. До 1943 года британские истребители и бомбардировщики в основном работали на высотах в четыре и пять тысяч метров над уровнем моря. К тому же сегодня был пасмурный осенний день с дождем и никакой видимостью. В такие дни британские офицеры-джентльмены предпочитали не летать, а время проводить перед камином с бокалом виски в руках. Так что у нас было мало надежды встретиться с британцами в эту пасмурную ночь. Но вот их коллеги и будущие союзники-североамериканцы наверняка воспользуются непогодой и попробуют пошпионить за нами. Поэтому сегодня есть вероятность встречи с нашим будущим противником. Тяжело вздохнув, я пытался хоть что-нибудь разглядеть через тонированное остекление фонаря кабины, но ничего, кроме капель дождя на стекле, не увидел. А приборы показывали, что истребитель продолжал набирать высоту, пока не поднялся на шесть тысяч метров над уровнем моря. Еще перед взлетом мне пришлось немного потрястись в «лихорадке» магии, в результате чего оба наших истребителя сейчас имели герметичные кабины пилотов с отдельной системой поддержания нормального давления и подачи кислорода.

Вот уже больше часа мы с Динго болтались в темноте ночи. Вокруг простиралась сплошная темень, ни единой звездочки на небе не было видно, дождевые тучи плотно обложили нас как с боков, так сверху и снизу. В этом бутерброде тьмы простому человеку было невозможно ориентироваться, а иногда у него пропадало ощущение низа и верха, земли и неба, как это случается в полетах над морем. Я еще мог кое-что разглядеть своим магическим зрением, но капитан Динго вынужден был все это время ориентироваться только по показаниям приборов передней панели и бортового радара боевой машины.

Истребители черными тенями скользили от одной грозо-дождевой тучи к другой, не менее грозной и страшной дождевой пирамиде. Я уже говорил, что такие полеты в ночной черноте приносили мне много приятных минут, так как мне очень нравилось парить в облаках, вспоминая безбрежность и бескрайность космоса, вселенной. А ночные полеты мало чем отличались от полетов во вселенной, когда космос со всех сторон охватывает твой космический истребитель и ты несешься в нем со скоростью, в тысячу раз превышающей скорость света. Когда истребитель приближался к какой-либо звездной системе, то сначала появлялась белая точка центрального светила, спектр который начинал увеличиваться и изменяться по мере приближения к светилу. И когда эта точка распадается на составляющие эту звездную систему компоненты: на центральное светило и планеты, вращающиеся вокруг него, – то уже видишь такую красочную игру света, что дух захватывает и сердце начинает быстрее пульсировать от мощного потока адреналина. Подобные полеты в темноте ночи позволяли мне становиться самим собой, вспоминать целые фрагменты или слои своей прошлой жизни, вспоминать утерянных друзей и товарищей, – поэтому я и дорожил каждой минутой ночных полетов.

А сегодняшний полет мне доставлял особое наслаждение. Впервые за месяцы своего пребывания на Земле я пилотировал истребитель, физически не касаясь его педалей и штурвала. Сегодня всем этим занимался Искусственный Разум истребителя, процессор исполнял роль автопилота, который к этому времени пока еще не был создан. Автопилот появится на свет, когда один из двух наших истребителей по недосмотру попадет в инженерно-техническую службу полка. Инженерно-техническая служба полка капитана Фромма, проводя обычный профилактический ремонт истребителя, обратит внимание на некоторые незнакомые узлы и устройства, установленные в машине. Чтобы разобраться в их функциях, подчиненные капитана Фромма разберут истребитель по винтику, в результате чего на свет появятся три академика и четыре профессора. Службу капитана Фромма и его самого засекретят и передадут в ведение службы безопасности рейха. Но это произойдет несколькими месяцами позднее, а сейчас мне было хорошо и одновременно любопытно наблюдать за тем, как под влиянием моих мыслей движутся штурвал и педали управления истребителем.

Я, по всей очевидности, сильно расслабился и размечтался, когда пушечная трасса откуда-то сверху скользнула перед носом моего истребителя, чтобы раствориться в темноте ночи. Обстрел оказался таким неожиданным, что я от испуга втянул голову в плечи, оглядываясь по сторонам в поисках противника. Через малую долю секунды я уже оправился от неожиданности, чтобы мысленно проинформировать Динго о появлении противника. А мой BF109E уже уходил в левый вираж, а затем в боевой разворот, чтобы больше не подставляться и осмотреться.

Две тени скользнули чуть в стороне и тут же пропали в тени грозовой тучи, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы я разглядел, что этими тенями были североамериканские истребители Р-47 «Тандерболт». По всей вероятности, пара североамериканцев возвращалась из разведывательного полета и по чистой случайности нарвалась на наш патруль. Когда на обратном пути они увидели два «мессера», беспечно болтающихся в ночном небе, то решили проучить этих олухов «фрицев». Пилоты североамериканских истребителей были самоуверенными людьми, они обстреляли нас с дальнего расстояния и, разумеется, промахнулись, тем самым потеряв свой единственный шанс уцелеть и вернуться домой.

Пара Р-47 снова черканула небосклон справа от меня, она завершала боевой разворот, чтобы оказаться в точке, откуда можно было бы снова стрелять по нашим истребителям. С небольшим скольжением вправо я начал выводить свой BF109E в лобовую атаку на североамериканцев. Ведущий вражеской пары охотно пошел на обострение обстановки и, словно соскучившийся по играм ребенок, принял мой вызов на поединок. Видимо, встретившийся мне ковбой хорошо изучил тактико-технические данные истребителя BF109E и знал рабочие высоты этой машины, но, разумеется, он не мог догадаться о том, что совершенно случайно встретился с непростым противником и модернизированным истребителем.

Поэтому только сейчас североамериканец обратил внимание на то, что атакованный им противник занимает один и тот же эшелон высоты, что и его хваленый истребитель Р-47. К тому же мы с Динго даже попытались вскарабкаться на еще большую высоту, но нас подвел двигатель, который оказался слабоват и уже плохо тянул на новый эшелон высоты. А ковбой удивленно наблюдал за тем, как мы его медленно, но верно обставляем по высоте. Если нам удалось бы быстро осуществить этот маневр, то мы могли бы атаковать североамериканскую пару с верхней полусферы. Когда начали входить в пикирование, то этот дикарь прерий начал выполнять фигуру высшего пилотажа «Кобра», а я, как деревенский мальчишка, попался на его уловку и проскочил его истребитель, подставив себя и Динго под его пушки. Хорошо, что мой оппонент слишком завалил свой Р-47 на спину и не смог ковырнуться вперед носом, чтобы расстрелять в упор обе наши машины. Североамериканский истребитель слишком заваливался на истребитель ведомого, и его пилоту было также не до атак на мой истребитель. Истребитель ведущего слишком просел по высоте, и, чтобы выйти из «Кобры», его пилот начал заваливать Р-47 на крыло, затем падал к земле. Таким образом, мы оба сильно потеряли в высоте и были вынуждены разойтись в стороны, чтобы тактически улучшить свое положение. Мой североамериканский ковбой хотел перейти в набор высоты, но сверху его прижал Динго, а на Динго в свою очередь пикировал истребитель ведомого ковбоя. Эта лесенка из истребителей стремительно неслась к земле, чтобы разойтись по вертикалям для последующего набора высоты в каких-то метрах от земли.