Текст книги "На берегу Севана (др. изд.)"

Автор книги: Вахтанг Ананян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

В таинственных пещерах

Арам Михайлович и ребята стояли на карнизе и теперь уже вблизи рассматривали стены Чанчакара. Налево от них была видна пещера, перед которой носилась туча встревоженных пчел. Часть их перелетала на карниз и угрожающе жужжала над головами незваных гостей. Солнечный луч, упавший в Пчелиную пещеру, осветил соты, прилепленные почти у входа к одной из ее стен.

– Каким образом люди могли поднять карасы в эту пещеру? – спросил Камо у Арама Михайловича.

– Да, это и вправду загадка… – покачал головой учитель.

– Жаль, что мы не спустились ко входу на «пасеку».

– Жалеть нечего. Давайте войдем и изучим эту пещеру. Только, ребята, со всем, что бы мы ни нашли, обращайтесь осторожно, – предупредил Арам Михайлович.

– Ну, да здесь, кажется, нет ничего, – вглядываясь в сумрак пещеры, сказал Камо.

– А это что же, по-вашему? – спросил Грикор, извлекая из темного угла глиняный горшок. – Не в нем ли наши деды молоко заквашивали? Посмотрите, какой большой!… А это что? Этим даже можно человека убить! – Грикор с торжеством вынес на свет копье с длинной рукоятью.

Взволнованный Арам Михайлович взял копье в руки.

По одному тому, как ярко загорелись в полутьме пещеры глаза учителя, мальчики поняли, что его уже не уведешь отсюда.

– Да, – сказал Арам Михайлович, – это находка важная. Давайте повнимательнее поглядим, что здесь есть еще.

– В порядке «предварительной разведки», – лукаво подмигнул Камо Грикору.

Учитель расслышал слова Камо, но не обиделся. Неведомая сила влекла его в глубь пещеры.

Вход в пещеру был широк, но чем дальше, тем больше сужался, а потолок становился ниже. Все терялось в полумраке.

– Вот и «пулемет» наших предков! – воскликнул Грикор, найдя громадный лук. – Но где же стрелы?

– Стрелы они, вероятно, выпустили во врага, – ответил учитель, поднимая пустой колчан.

Грикору приходилось ранее бывать в пещерах, и сейчас впотьмах он смело шел вперед, ощупывая стены и выступы. Вот что-то попало под ноги.

– Арам Михайлович, – крикнул он, – поглядите, что я нашел!

Учитель и Камо подошли к Грикору и осветили фонариками его находку. Это был небольшой меч с красивой резной рукоятью.

– Должно быть, княжеский, – заметил Грикор.

– Может быть, это меч сельджуков, – сказал Арам Михайлович. – Сельджуки в тринадцатом веке вторгались в Армению.

– Значит, это военный трофей? – спросил Камо.

– Несомненно. Отняли у врага. Должно быть, отравлен, – предположил Грикор. – В те времена сельджуки отравляли концы своих стрел и мечей.

– А что это за металл? – опять спросил Камо. – Он и не заржавел, но и не блестит!

– Это похоже на бронзу. Те, кто нападал на нас, переживали тогда только бронзовый век, а у нас уже была развита культура. Варвары разрушали нашу древнюю культуру… – задумчиво говорил учитель, вертя в руках меч.

Грикор не дослушал объяснений Арама Михайловича. Сделав одну важную находку, он торопился найти еще что-нибудь не менее ценное.

– Здесь и женщины были! – воскликнул он. – Я нашел серьги.

– Серебряные, – сказал учитель, осматривая серьги. – Почему ты думаешь, что женские? Может быть, и мужские – в древние времена армянские князья носили в ушах серьги… Но какая тонкая работа! Видите, в старину в нашей стране, особенно в древнем городе Ване, было распространено ювелирное мастерство.

– Ох, ох, ох! Посмотрите-ка, какой шашлык ели наши предки! Посмотрите: шампуры, камни, угли, зола… А рядом – кости!… – в восторге выкрикивал Грикор, нашедший в одном из углов остатки разваленного очага. – Погодите-ка, я сейчас по костям скажу вам, какое животное попало на шашлык дедам… Ого, смотрите, это ведь бабка дикого козла!… Должно быть, какой-нибудь охотник Асатур тех времен убил,

В это время Камо нашел у одной из стен пещеры большой и тяжелый медный котел и подтащил его поближе к свету.

Будь это золото, а не ржавые, грубые железные и бронзовые пещи, Арам Михайлович не так был бы возбужден. Каждый предмет, казалось, обретал для него дар речи, рассказывал о своем хозяине, который жил, сражался и умер здесь столетия назад…

– Вот поглядите, ребята, это кольчуга, – показал он мальчикам что-то вроде безрукавки, сделанной из железных колец.

– А это что, Арам Михайлович? – спросил Камо, поднимая большой круг, обтянутый кожей, словно верх турецкого барабана. – Неужели это щит?

– Да, это щит. Видите, у него с внутренней стороны есть что-то вроде ручки.

– Стрела не пробивала кожи? – изумился Камо. – Слабое же оружие было в те времена! Сейчас и броня танка в сорок миллиметров снаряда не выдерживает.

– Кожа быка в натянутом виде и сухая очень крепка, – объяснил учитель, – она могла выдерживать стрелы… В конце девятого века, когда арабы окружили остров на Севане, они были вооружены такими щитами. Остров был занят воинами армянского царя Ашота Железного.

– Он так и погиб в осаде? – спросил Грикор.

– Нет, он сделал вылазку и разбил арабов. В вылазке участвовало всего сто воинов… В прежние времена в войнах большую роль играла погода. В тот момент, когда Ашот Железный со своими воинами плыл к берегу, взошло солнце. Оно слепило глаза арабам, и, стреляя по баркам царя, враги делали промахи. Их стрелы падали в воду… Как все хорошо сохранилось!… Пещера открыта солнцу, сухая. Сейчас мы кое-что отправим вниз… Камо, дай веревку. А ты, Грикор, сложи эти вещи в мешок. Остальное мы оставим до приезда ученых.

Пока ребята возились с мешком, осторожно укладывая в него находки, учитель прошел в глубь пещеры. Вскоре оттуда послышался его голос:

– Нашел внутренний ход. Идите сюда!

Камо и Грикор поспешили к учителю. В глубине пещеры открывался узенький проход. Осветив его карманным фонариком, Камо в удивлении заметил:

– Арам Михайлович, а ведь этот ход людьми сделан. Поглядите – на стенках следы какого-то орудия, вроде кирки или лома. Интересно, куда он ведет?

– Нагнитесь, – сказал учитель, – свод здесь очень низкий. Осторожно!

И, согнувшись, Арам Михайлович пошел вперед. За ним последовали мальчики.

Не успев сделать и нескольких шагов, они остановились: ход раздваивался.

– Куда же нам идти? – задумался Арам Михайлович.

– Пойдем наугад – направо, – предложил Камо. Учитель молча повернул направо.

Ход был низкий, и двигаться вперед им приходилось то на четвереньках, то ползком.

Проход мало-помалу светлел. Еще несколько шагов – и они вышли в новую пещеру.

Ребята не смогли сдержать восторженных восклицаний.

На краю пещеры, над пропастью, сидели две громадные птицы. Это были горные орлы – беркуты, самые крупные и сильные в семье орлов. У них были белые перья с темно-бурой «оборкой» на концах крыльев и черной – на хвосте. Мохнатые ноги были словно в штанах, тоже темно-бурых. Услышав приближение людей, орлы, тяжело расправив крылья, поднялись и слетели в ущелье.

В одном из углов пещеры, на выступе стены, лежали охапки хвороста. Из них, вытягивая горбоносые, на мохнатых шеях головы, выглядывали два орленка. Изумление и испуг отражались в их круглых темно-карих глазах.

– Гнездо орла, – прошептал Камо.

– Что же они не улетают? – спросил Грикор.

– Птенцы… Наверно, еще не могут.

– Постели, постели! Целая горка из тюфяков и одеял! – вскрикнул Камо.

Он бросился туда, но учитель удержал его.

– Не трогайте! – взволнованно крикнул он.

Руки у Арама Михайловича дрожали, а глаза горели необычайным блеском: находка, очевидно, была исключительно важной.

– Не трогайте! – повторил он.

В течение нескольких мгновений учитель стоял неподвижно. Казалось, он боялся, что малейшее движение сразу же нарушит порядок, столетия царящий в этой пещере. «Горка» состояла из тюфяков, одеял, пестротканых покрывал, цветастых ковров. На земле перед ней был разостлан большой, толстый войлок, покрытый сверху ковром, а на ковре лежали подушки и мутаки [Мутаки – подушки типа диванных валиков].Века назад на этом ковре сидели, по-восточному поджав ноги и облокотившись на мутаку. На ней сохранилось даже углубление.

Посреди пещеры Арам Михайлович нашел следы очага: в нем остались зола, угли и кусок обгоревшего бревна, конец которого, выступавший из пещеры, и был виден снизу, из ущелья. Потолок и стены пещеры почернели от дыма.

– И здесь шашлык жарили, – мечтательно пробормотал Грикор, разглядывая очаг. – А шашлык запивали вином, да еще, поглядите, из какой кружки… Ну нет, после этого не называйте меня больше обжорой!

И в самом деле, кружкой, вероятно, пользовались великаны – такой она была громадной. Кружка эта была полна пестрых, блестящих бус.

– Ого, да это они оставили для Асмик! – обрадовался Грикор.

– И как это ты находишь самые интересные вещи! – не без зависти сказал Камо.

– Идите-ка сюда, ребята, – позвал учитель. – Посмотрите на эти кинжалы, большие-пребольшие, грубые. Их ковали местные кузнецы. Вот даже следы, оставленные молотом. Делали эти мечи наскоро, как попало, наверно тогда, когда уже шли сражения…

– Ох, поглядите-ка! – показал Грикор на какой-то предмет, весьма отдаленно напоминавший пистолет.

Это была широкогорлая короткая трубка с деревянной ручкой.

Глаза учителя загорелись:

– Дай сюда!… Подумать только – пистолет, первое огнестрельное оружие!… Армяне научились пользоваться им у арабов.

В то время как учитель был еще занят разглядыванием найденных предметов, Камо и Грикор подошли к гнезду орла. Выступ, на котором находилось гнездо, был довольно высокий. Камо, став у стены, сказал Грикору:

– Влезь мне на спину и попробуй достать из гнезда птенца.

– Укусит… Зачем нам орленок?

– Для уголка живой природы. Будем держать в клетке.

Грикор влез на плечи Камо и сунул руку в гнездо. Орленок раздраженно взглянул на мальчика и пребольно ударил его своим кривым клювом.

Грикор взвыл и скатился вниз.

– Ой, укусил! – кричал он и тряс пальцем, залитым кровью.

– Эх, мужчина! Ну, становись, я влезу. Выдержишь меня?

– С трудом: больно тяжел ты. Да уж лучше твою тяжесть выдержать, чем от этих крылатых разбойников страдать.

Камо влез на спину Грикору, накинул шапку на орленка, схватил его и соскочил на землю. Крепко зажав крылья и клюв птицы, он начал разглядывать ее. Птенец орла был величиной с добрую птицу. Перья у него были такие же, как и у матери, но еще более светлого оттенка. Белыми были и «штаны».

Не успел Камо как следует рассмотреть птенца, как раздался сильный свист и в пещеру, словно буря, ворвалась орлица. Своими мощными крыльями она ударила Грикора и сбила его с ног. Камо успел отскочить в глубину пещеры, не выпуская, однако, из рук взятого в плен птенца. А учитель, размахивая какой-то заржавленной саблей, бросился на орлицу, клевавшую Грикора.

– Ой, съела, съела она меня! – вопил Грикор, уткнувшись лицом в землю, хотя орлица уже оставила его и вылетела из пещеры.

Теперь она в тревоге носилась у входа, а птенцы, Высунув голову из гнезда, отчаянно пищали, по-видимому упрашивая мать не оставлять их без защиты.

Камо так закутал в куртку захваченного им орленка, что тот и голоса подать не мог, а орлица, не зная, что один из ее детенышей в плену, больше не нападала на людей.

– Ну, как дела? – смеясь, спросил Камо у Грикора.

– Ой, эта негодница чуть плечо у меня не вырвала…

– Покажи-ка свое плечо!… Пустяки, поцарапала немного. Увидишь, как все в селе удивятся, когда мы покажем орленка! Такого поймать – не шутка… Из-за него и царапину получить не жаль.

Связав орленку ноги, Камо отнес его в темный угол. Птенец успел, однако, до крови расцарапать руку мальчика и изорвать его рубашку.

– Асмик, Армен, мы поймали орленка! – подойдя к краю пещеры, крикнул Камо в ущелье.

– Покажи, Камо! – донесся снизу радостный голос Асмик.

– Сейчас, сейчас принесу… – пообещал Камо, но, увидев грозно парившую над ущельем орлицу, показать орленка не решился.

Мальчики подошли к учителю, что-то осматривавшему в глубине пещеры.

Здесь Грикор неожиданно увидел скелет человека: он сидел, прислонившись к стене, и казалось, смеялся.

В страхе взмахнув руками, Грикор попятился и нечаянно упал спиной прямо на постели.

Тюфяки и одеяла, не выдержав тяжести мальчика, не смялись под ним, а вдруг рассыпались в пыль – уцелел лишь один угол «горки».

Увидев это, Камо окаменел от изумления, а учитель сердито взглянул на Грикора.

– Предупреждал же я: будьте осторожны! – с досадой проговорил он. Но, посмотрев по направлению взгляда Грикора, тоже вздрогнул всем телом: таким страшным был этот века пробывший здесь скелет. У его колен лежал огромный меч.

Побежали по телу мурашки и у Камо.

Поднявшись на ноги, Грикор стоял в полном смущении

– Как это случилось? Почему они рассыпались? – едва мог выговорить он.

– И все это действительно было постелями? – с удивлением спросил Камо.

– Конечно. Настоящими постелями! – сказал сердито Арам Михайлович. – Это одеяло было покрыто шелком, это – шерстью, это – холстом… Посмотри, как прекрасно сохранились краски – их наши предки добывали из растений. Жаль, что они не передали своим потомкам секрет их изготовления!

– Отчего же постели рассыпались?

– Они рассыпались от времени. Пока их никто не трогал, они оставались внешне целыми. Достаточно было только прикоснуться – и видишь, что получилось… Ах, Грикор, я не могу простить тебе! – вздохнул учитель.

«Нет, братцы, мне тут с вами делать нечего. Пойду-ка я в места медовые», – подумал Грикор.

– Я пойду отсюда, – сказал он и, не ожидая позволения, скрылся в уже знакомом нам проходе.

На «пасеке дэвов»

Дойдя до места, где проход в стене пещеры раздваивался, Грикор повернул в тоннель, который, по его предположению, вел на «пчельник».

В этом проходе было мрачно и сыро. Из его глубин несло холодом. Стены были влажны, покрыты фосфорически поблескивающей слизью. Казалось, что в темноте сверкают глаза каких-то таинственных животных, чудовищ, которые вот-вот спросят, зачем сюда пожаловали люди.

Грикору было страшно, но вернуться он не мог: проход был так узок, что мальчик не мог в нем и повернуться. Оставалось только ползком двигаться вперед. И он, раздирая в кровь локти, медленно пробирался в темноте. Наконец вдали блеснул свет, и Грикор увидел широкое отверстие, вокруг которого носилось множество пчел.

– Ура! Вот и дошел до меда! – сказал Грикор громко, быть может для того, чтобы отогнать охвативший его страх.

Большая пещера была полна пчел.

Пчелы, по-видимому, еще никогда не видели людей. Поэтому они сначала не обратили никакого внимания на мальчика и не тронули его.

Грикор прошел внутрь пещеры и осмотрелся. Здесь стояло несколько больших широкогорлых глиняных кувшинов – карасов, кувшины поменьше, с ручками и без ручек, а, также глиняный, почерневший от сажи горшок, в котором, вероятно, готовили пищу. И все кувшины – большие и малые – были полны пчел и сотов: и золотистых, сочных, и старых, черных.

Это были, в сущности, ульи, жилье целых пчелиных семейств. И, когда Грикор увидел их, бурный восторг охватил его. Мальчик почувствовал потребность сейчас же с кем-нибудь поделиться своими впечатлениями.

Грикор подошел к отверстию пещеры, глянул вниз и обрадовался, увидев Армена и Асмик, стоящих с закинутыми кверху головами. А невдалеке от них синими клубочками поднимался дымок из старенькой трубки деда Асатура.

Наклонившись над пропастью, Грикор крикнул:

– Эгей!… Пчелы здесь все щели и дырки медом наполнили! – и начал радостно выплясывать на карнизе.

Асмик в ужасе закрыла глаза.

– Войди внутрь, упадешь! – крикнула она.

Грикор вернулся к пчелам. Маленькие птички – пчелоеды – носились по пещере и охотились за пчелами, ловя и глотая их на лету.

– Вот так штука! – пробормотал он. – Значит, и здесь у пчел есть враги…

– Он снова подошел к краю обрыва и крикнул вниз:

– Армен, где вы видите лопату кума Мукела? Ну-ка, поглядите и скажите мне.

Асмик засмеялась.

– Не кума Мукела, а охотника Каро! – тоненьким голоском отозвалась она. – Вон справа от тебя, совсем близко.

Грикор сделал еще шаг вперед и поглядел направо. Там действительно виднелась какая-то палка, торчавшая из соседней не то пещеры, не то большой расщелины в скале. От выступа, на котором стоял Грикор, к ней вела узенькая, похожая на морщинку тропка. Грикор ступил на эту тропинку и осторожно, придерживаясь за скалу и стараясь не смотреть вниз, дошел по ней до новой пещеры, со входом, похожим на щель. Из нее-то и торчала ручка лопаты, глубоко воткнутой в соты, казалось наполнявшие всю пещеру. Густо была облеплена медом и вся лопата. Вокруг мальчика тучей носились и угрожающе жужжали пчелы. Хорошо, что он захватил с собой сетку и успел надеть ее на голову.

– Дедушка, – крикнул он, – лови!

Лопата, вся в меду и воске, полетела в ущелье.

– Что там делает этот сумасброд? – возмутился дед. – Сейчас его черти вниз сбросят!

А Грикор уже влез в пещеру и удивлялся этой изумительной «пасеке», должно быть, самой большой и самой дикой во всем мире. Это был целый склад меда, устроенный внутри скалы.

– Дедушка, ведра, ведра нужны! – закричал Грикор, свесив голову в ущелье. – Скорее посылай за ведрами!

Осмотрев «склад меда», Грикор по той же тропке вернулся обратно в первую пещеру.

Арам Михайлович и Камо спускали вниз на толстой длинной веревке свои находки.

Дед Асатур только моргал глазами, рассматривая прибывшие сверху предметы.

Армен многозначительно посмотрел на девочку:

– Помнишь, что я говорил?… Теперь мне все ясно… И я могу продолжить рассказ о том, как в пещерах очутились люди. Итак, когда люди бежали от врагов, может быть от турок – турки не раз разоряли нашу Армению, – они увидели дуб, корни которого мы нашли, и решили им воспользоваться. Переселение людей в пещеры, вероятно, началось до появления врага. Видишь, они захватили с собой все свое добро, даже кувшины.

– Пусть так. Но разве враг не мог подняться вслед за ними по тому же дереву и истребить всех? – спросила Асмик.

– Конечно, мог. Но беглецы ожидали этого, и те из них, кто уходил дальше, срубили дерево. Связь пещер с землей была прервана. Враг нашел беглецов, но они побили его сверху камнями. На вершину скалы турки, может быть, и поднялись, но до пещеры добраться не смогли.

Асмик слушала Армена с увлечением.

– Ну, а потом, потом? – с нетерпением ребенка требовала она продолжения рассказа.

– Когда враг ушел, люди не смогли спуститься – дерева не было. Все страдали от голода и жажды. Умирали дети, и над ними горько плакали матери. А потом начали умирать и взрослые. И пещеры, спасшие беглецов от орд захватчиков, стали теперь их могилами…

– Ребята, – крикнулсверху Грикор, – здесь несколько кувшинов, полных меда! Что мне с ними делать?

– Позови Камо, обмотайте кувшины веревками покрепче и остопожно спускайте вниз. Мы здесь примем.

Отбиваясь от налетавших на него пчел, Грикор кричал:

– Эти негодницы не дают мне медку поесть! Что мне делать?

– Потом поешь, потом! Спустите сначала кувшины.

В этот момент появились Арам Михайлович и Камо.

– Наконец-то пришли! – обрадовался Грикор. – Ну. Камо, помоги, давай спустим кувшины вниз… Знаете, я нашел склад меда охотника Каро, честное слово! И его лопату…

– Расскажи: где, как?…

– Погодите, давайте сначала спустим вниз кувшины, – остановил ребят учитель.

Кувшины были преогромные – в рост двенадцати-четырнадцатилетнего мальчика, – с широкими отверстиями-горлами. В них в старину хранили вино, сыр, зерно, масло и другие продукты. Такие кувшины оказались для пчел прекрасными готовыми ульями. Сейчас их отверстия, словно черными шапками, были покрыты пчелами. Штыками выставив вперед жала, пчелы беспокойно жужжали, готовые к защите своего достояния от грозящей ему опасности.

Пещера, где ютились пчелы, была недосягаемым местом. Пчелам не был страшен здесь ни один любитель меда. Они беспрестанно размножались тут, и не только в кувшинах, но и в углублениях пещеры, и в утесах снаружи…

Мед наконец был готов к отправке.

Наклонившись над пропастью, Камо крикнул:

– Сейчас начнем спускать кувшины! Следите там!

Камо и Грикор, накрепко обвязав веревкой горло большого кувшина, осторожно вынесли его на карниз и начали медленно опускать вниз.

Увидев карас, повисший над ущельем, дед Асатур вскочил, перекрестился и, раскрыв от изумления рот, смотрел вверх.

– Достали! – ахнул он. – И дэвов не побоялись!

– Дедушка, – крикнул ему Камо, – придержи кувшин – разобьется!

Дед опомнился, обнял уже поравнявшийся с ним кувшин и осторожно поставил его на землю.

– Все это мед, мед, дедушка? – вертясь вокруг кувшина, спрашивала Асмик.

– М-мед… д-девочка… – заикаясь ответил старик.

Он был смущен: неужели же эта пещера и на самом деле не была «пасекой дэвов»?…

Дед отвязал веревку от кувшина, и Камо потянул ее наверх: надо было спускать остальные.

Этим делом учитель, Камо и Грикор занимались до самого полудня.

Армена дед Асатур послал в колхоз за транспортом.

– Захвати пять ведер. В складе охотника Каро, должно быть, еще много меда, – сказал он.

Когда Армен вернулся, гоня перед собой нескольких ослов с пустыми ведрами, корзинами и клеткой для орленка, у подножия Чанчакара стояло уже девять карасов, вокруг которых носились пчелы.

Корзины, а за ними и ведра подняли на веревке в пещеру. Извлекая из ее углублений соты с личинками, учитель складывал их в одни корзины, а другие, пустые, опрыскивал внутри сахарной водой. Пчел привлекал сахар, и, чтобы запасти сладкий сок для своего потомства, они массами налетали в корзины. Hо до тех пор пока среди пчел не обнаруживалась матка, Арам Михайлович не успокаивался.

– Матку ищите, матку! Без матки пчелиной семье не быть, – повторял он.

И только когда матка отыскивалась, распоряжался:

– Ну, теперь поплотнее закрывайте корзину – и вниз!

Одна за другой все корзины с сотами и пчелами были спущены в ущелье.

Очистив «пасеку дэвов», ребята по узенькой тропинке пробрались к складу охотника Каро. Меда здесь и в самом деле оказалось много. Им наполняли ведра и на веревках спускали вниз.

Затем вернулись в пещеру. Здесь еще оставалась клетка с орленком. Через минуту и она повисла над ущельем.

– Примите наследника царя птиц! – крикнул вниз Камо.

Асмик запрыгала в порыве радости.

– Почему вы так медленно опускаете? – волновалась она, сгорая от нетерпения.

Когда клетка с маленьким хищником спустилась наконец на землю, Асмик подбежала к ней, чтобы приласкать орленка, но птенец свергнул на нее таким враждебным взглядом, так злобно зашипел, что все добрые слова застыли у девочки на губах.

Армен подвязал клетку к седлу осла.

– Ну, что там у вас? Всё? – крикнул он наверх.

– Всё. Сейчас и мы сойдем, – отозвался Камо.

Работа была окончена. Арам Михайлович, Камо и Грикор присели на минутку отдохнуть у входа в пещеру.

Напротив них, по ту сторону пропасти, мрачной пастью зиял вход в; пещеру, которую называли «Вратами ада».

Черные скалы, подняв к небу острые, зубчатые вершины, глядели хмуро.

В расщелинах скал выл ветер. Угрожающе кричали орлы, обеспокоенные присутствием людей. А когда ветер стихал и наступала тишина, из глубины Черных скал доносился глухой, отдаленный шум.

«Отчего стонет и кряхтит гора?» – думал Арам Михайлович. Как ни прислушивался он сейчас к звукам, доносившимся из глубин таинственной пещеры, определить их причины не мог.

Осматривая пещеру издали, учитель яашел, что она напоминает открытую пасть. Верхняя «губа» пасти – грубая, неровная, словно вся в порезах; нижняя – ровная, гладкая, даже блестящая.

Вглядевшись, Арам Михайлович заметил, что от этой нижней «губы» вниз по скале, до самого дна пропасти, проходит такая же гладкая и блестящая полоса. Будто сказочный Фархад[Фархад – герой узбекского эпоса, разбивавший скалы м строивший каналы в Армении] стал здесь и могучей рукой своей сверху донизу провел эту словно лаком покрытую полосу на отвесной стене скалы…

«Что же это за загадочная полоса такая?» – думал учитель.

* * *

На следующий день дед Асатур сказал деревенским старикам:

– Ясно как божий день: в Чанчакаре никаких дэвов нет!

В селе все только и говорили об изумительных находках, сделанных ребятами. Один завистник Артуш по-прежнему был недоволен и ворчал по адресу Камо: «Заважничал!»

В тот же день учитель послал в Академию наук Армянской ССР следующую телеграмму:

«Профессору Севяну. Из пещер Чанчакара извлечены в большом количестве предметы средневекового вооружения и домашнего обихода. Прошу прислать археологов».

Необыкновенные ульи, привезенные с Чанчакара, были помещены в одном из углов колхозной пасеки.

Председатель Баграт сказал деду Асатуру:

– Язык диких животных лучше всех ты, дедушка, понимаешь. Тебе я и поручаю заботу об этих пчелах. Вреда от них не будет, а польза – безусловно.

Дед Асатур раскрыл корзины и выпустил пчел на волю.

Пчелы вылетели и сейчас же окружили карасы.

– Теперь каждая пчела по запаху найдет свой улей, свою семью, – сказал Арам Михайлович.

У отверстий кувшинов произошло немало боев, пока пчелы размещались в своих гнездах.

– Почему пчелы избрали жильем кувшины? Неужели у наших предков были такие ульи? – спросил Армен у Арама Михайловича.

– Твое предположение, что люди поднялись в пещеры по дереву, а потом не смогли оттуда выбраться, мне кажется верным. Однако думать, что они взяли с собой пчел и держали их в кувшинах, было бы ошибкой. Просто, когда в пещерах не осталось людей, семьи диких пчел, роясь, начали устраиваться в таких удобных квартирах, какими оказались для них эти кувшины.

Через несколько дней пчелы уже принялись за работу и летали в поля за нектаром. Грикор учился у деда Асатура ухаживать за ульями. Изредка, подпрыгивая на здоровой ноге, он подбегал к изгороди фермы и поддразнивал Асмик:

– Вы только поглядите на ее грязных птенцов!… Ты бы лучше пчел разводила, чтобы мед давали, сладкий мед!