Текст книги "Стратегия. Русский Союз"

Автор книги: Вадим Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

   – Второй ДШК из этого же резерва перегоняем в Южный Форт, раз там такие движения намечаются, куда и как ставить, разберётесь. Ты вот, Руслан, и разберёшься вместе с Фокиным и Костоевым, пока Гриша не в деле. Все, всё, больше их у меня нет, просто зажал как-то из приза, – Главный, как заправский телекинетик, дланью дистанционно майора прапора к стулу. – До поры. Вот она и настаёт, как вижу. Сталкеры с вояками что-то перестали снабжать нас автоматическим оружием, товарищи, ленятся они, понимаешь…

   Рядом с ним возмущённо дёрнулся главсталк.

   – Ещё. Казакам задача – укрепляйте Базу ВПП у Сены, Туголуков, делай там на какое-тот время постоянное поселение, придётся. Бероев продолжает заниматься подготовкой операции "Рассвет", не отвлекаясь. Демченко, на тебе, кроме вечного грузинского вопроса, дипломатия с вождями на Пакистанке, задачи никто не снимал, будем приручать хотя бы этих трёх. Трёх, да, с новыми ещё не познакомился? Жаль. Главы поселений, тем не менее, готовьте резерв, и не на всякий случай, это вообще полезно. С авиацией там что?

   – Пока гаруды не снимутся в перелёт, рисковать лётчиком мы не можем, – заявил Демченко. – Опасный район, клюнут, я против.

   – Хорошо, это принял. Теперь Потапов, – Сотников строго глянул на Спасателя. – Противник новый, необычный. "Клевер" ставим к Замку па перевооружение. Вам с Бодсингхом придётся задержаться в Промзоне. Будете обучать ребят Фокина, в том числе, и новых, тонкостям противодействия подобным "индейским разведгруппам", передавать опыт, не знаю, может, методичку какую-то составите – сами разберётесь. Как положено, графики, расписания занятий, экзамены-зачёты. Пока что подготовка "зелёных" оказалась явно недостаточной, и не надо на меня обижаться, товарищ командир погранотряда, я всё понимаю и претензий не высказываю, все мы узнаём и учимся новому. Всё понятно?

   Федя молча кивнул, не выказав недовольства. Ну, тут тебя никто особо и спрашивать не будет, умеешь – научи товарища, пусть и не до своего уровня, это обязательный к исполнению новый закон анклава.

   – Через какое-то время буду связываться с канадцами для переговоров, если они сами первыми не проявятся, – Сотников вздохнул так, чтобы все поняли: не доводите до такого президентского позора, канадцы первыми должны запросит передышки с базарами, расшибитесь, но такое устройте. – Границу по берегу проводим, таблички ставим от предгорий до берега. Вон, Гоблина попросите, он вам напишет лучше Жванецкого. Самое действенное. Шучу.

   А шутит ли.

   Поговорили мы ещё немного, уже на излёте, и начали выходить на улицу.

   Я посмотрел на часы. В принципе, вполне можно успеть, Самохин ждёт, катер стоит под парами. А что! Загляну в "Гавану", быстро попью кофе, потом в офис, и можно собираться.

   Нет, ну какая погода, а! А в лесу тихо, ни ветерка, комар уже спал, а мошки там немного, это в Болотах проблема. Новые удочки у меня давно собраны, снасти скомплектованы, но ещё не опробованы. И вообще, холостяку собираться недолго, почти всё своё и так с собой.

   Линяй, шериф, линяй!

   Почти у ворот я остановился, отошёл в сторону, услышав позади предупреждающий сигнал, белая «шестёрка» Албасова выезжала за ворота.

   Мне совершенно не улыбалось втягиваться в текучку – утром туда заходил, смотрел, всё спокойно в анклаве, – поэтому я тихой поступью прошёл мимо диспетчерской к воротам крепости, кофе действительно хочется. Утром попытался сварить – сбежал напиток, никак не могу научиться. Зенгер права, хорошо бы обзавестись семьёй, да всё не получается. Злой Рок, что ли? Пару раз пробовал сойтись: не выходит, не клеится святой союз. Почему, сам не знаю. Я и в быту тихий, всегда спокойный. И ведь претензий особых нет, чтобы такая была, да этакая. Можно сказать, что вообще никаких нет. Просто, знаете… не умеет Уксусников приватно с женщинами знакомиться. А меня многие сторонятся, шериф слово грозное, чего говорить, мент есть мент, как его не обзови.

   Слушай, шериф, а не обратиться ли тебе с таким важным делом к старостам? По-свойски так, вечерком за чарочкой, вроде как мельком, да… Они-то точно подберут – простую деревенскую деваху, за которой ты будешь, как за каменной стеной. Мне не надо, чтобы она стреляла, как снайпер, летала на дельтаплане или умела оживлять высохшее бревно прямым массажем сердца. Мне бы… чтоб наливочку поставила, гусей завела, молочка налила. А то ни кола ни двора, ни мягкого женского. Сталкеры, бригада Хвостова, Туголуков… да кто только не предлагал: "За неделю тебе домину поставим, говори где!" А на что мне домина, я и одну комнату освоить не успеваю. Зато денег – девать некуда, почти не трачу.

   Красивая? Так я не мальчик. В своё время услышал гениальное: "У женщин есть лицо, фигура и характер. Женись на фигуре и характере"… А вот чтобы с удочкой любила, это бы к сердцу прилегло, согрело бы ментяру. Да вечером вдвоём на лодочке, по протокам извилистым, да с песнями, протяжными, честными, посидеть у костерка малого, неискрящего, как в настоящей тайге. А потом и карапузов пару-тройку на плечи посадить можно.

   Что-то так мне понравилась заветная перспектива, что я даже остановился, прямо перед воротами. Тут меня и настигло возмездие за праздные мечтания, да.

   Пш-шш…

   – "Маккену" вызывает "Контур".

   – Слушаю, Вика.

   – Пётр Игнатьевич, вижу, вы что-то мимо идёте. А тут вас посетительница дожидается… – не стала она говорить, кто, ещё одна плохая примета.

   – Понял, сейчас зайду.

   По брусчатке звонкими мелкими осколками разлетелись все светлые мечты.

   И погода что-то стала портиться, похоже, начинается обычный рабочий день. Кому там неймётся, чтоб тебя. Нормальные люди в офисе ждут, тем более, что там помощник сегодня дежурит. Соколова в больнице лежит, и ещё долго будет. Хамзина? Не похоже, там мы все версии отработали, дело ясное. Неужели Курва, не приведи господи. Но Господь один раз уже пошутил, присвоив особую фамилию этой особе, и это ведь девичья, без обмана. Есть желающие предположить, какой мужик такую выдержит? Два раза Курва уже развелась, и всё с приключениями.

   Осторожно толкнув хорошо смазанную дверь, я медленно зашёл в тёмное прохладное помещение, наполненное шипением раций и гудением насоса, сутками пузырящего аквариум.

   Точно, Курва. Хоть топись. Худосочная бледная мымра с тощими волосами луковицей и блеклыми до поры глазами алчно глядела на меня из Тьмы. Я мгновенно подобрался.

   – Драсьте, уважаемый наш Пётр Игнатьевич! – елейно начала подход самая известная склочница анклава. – Мы вас ждём, ждём… А вы всё в делах, заботах великих, государственных, оно конечно. Выделите время для простого человека или опять пошлёте подальше?

   На публику работает, стерва молодая. Хотя тут народу: я и оперативный дежурный.

   – Что у тебя, Алевтина – привычно изрёк, можно было и не спрашивать.

   – Заявление вот принесла на безобразие, принимай заявление, Уксусников.

   Весь дальнейший спектакль давно отработан. Сколько не пытаюсь переписать либретто, никак не получается, не справляюсь я с ролью режиссёра, с Курвой в тексте, во всяком случае.

   – А чего не в офис?

   Алевтина многому научилась за месяцы нашего… взаимодействия. Словарный запас тщательно подобран.

   – Сама логика наших отношений, товарищ шериф, не позволяет доверять их какому-то там помощнику. Он недостаточно квалифицирован, а дело сложное. Принимай, принимай, не тяни резину, всё по закону.

   В каждом посёлке, в каждом поселении всегда найдётся подобный тип, страдающий от Злых Козней. Так было в Нижнерыбном и Россохе, Обойме и Верхнем Волоке. Да и на моём участке в Жиганске имелись две таких особы. Думал, что на Земле-5 сей компоненты удастся избежать, но не тут-то было, и тут полный комплект. И всю свою разрушительную энергию они направляют на меня. Дальше – какой характер у мента, насколько сильна внутренняя броня. Знавал таких, что из органов увольнялись, не выдержав нагрузки от действий подобных баб.

   Я тяжко присел на стул, попросил у Вики воды. Дежурная спешно подняла голову, как бы искренне удивляясь, откуда тут эта… взялась. Типа не видит и не слышит. К вечеру на Доске Приколов будет висеть новый листок.

   – Давай, что ли, свою бумагу, посмотрю, гражданка Курва, – никогда не отказывай себе в мелких удовольствиях. Алевтина мысленно зашипела, но вытерпела, ей это даже приятно, заводит. Потому и фамилию упорно не меняет, и кто с этой звездой будет жить? Мамаша была такая же, Алевтина как-то сама мне хвасталась: вся в вечных разводах, не плаченых алиментах и обосраных детях.

   – А это теперь твоя бумага, Пётр Игнатьевич, – не упустила момента стерва, поудобней устраиваясь в ступе.

   Так, что ты тут накарякала… Вот, несчастный Степан опять оказался в негодяях. Она вспомнила, что, когда тот, в страшный час разлуки, сломя голову, убегал из кошмарной избёнки навсегда, то прихватил куртку кожаную мужскую коричневую, купленную, между прочим, на кровные курвинские деньги. А это есть воровство, караемое уголовно.

   – Он же скажет, что это был подарок, Алевтина, – опять дежурно.

   – Все мужики брешут! Всегда, – радостно просветила меня заявительница. – У них одно на уме, лишь бы ноги нам, девушкам, раздвинуть.

   Бр-р… Хорошо, что я даже представлять не стал, сила воли.

   – Добро, взял, номер проставлю, зайдёшь, узнаешь. С Семёном поговорю.

   – Может, его сразу посадить? – облизнулась Курва. – К уголовнику этому, на уголь?

   – Тебя не забудут спросить, как правосудию поступать. В том числе, и с клеветниками. Укараулю я тебя, Курва, брошу все дела, и укараулю.

   – Опять посадишь бедную девушку в темницу? Ай-я-яй… А ещё золотую звезду нацепил! – Аля показала пальцем без признаков маникюра мне на грудь. – Я к Сотникову сейчас пойду, жалобу на тебя напишу. И в Женком.

   Один раз я её уже сажал на трое суток, за неуважение к представителю власти, помогло на два месяца.

   Кто у меня только не сидел на коротком сроке. Недавно Гоблина закрыл на трое суток после памятной драки в берлинском клубе "U-Bahn", где он уронил двух бойцов из Патруля. Берлинцы были в восторге, стулья растащили, площадку расчистили для драки, даже ставки успели сделать. Гоблин первого снёс сразу, хайкиком, а второго чуть позже, проносным боковым по краю челюсти, тот сознание и потерял. Пострадавшие от заявления отказались, Бранко тоже не выступил, но Мишу нужно было немного воспитать. И я воспитал, решил, пусть на шконке молодость вспомнит, феню освежит. Ещё и штраф сталкеры платили, в складчину.

   Но никогда я не чувствовал такой радости от закрытия пациента, как в случае с Алевтиной, даже после поимки Цимбалова, который хладнокровно убил сначала одного, а потом ещё двух человек, в том числе, старуху и ребёнка, – из-за денег, будь они и тут прокляты. С ним было просто, скоренько приговорили, вышла группа добровольцев, выстроились они и охотно шлёпнули гада у стены Замка. А вот с такой как быть?

   – Сказал же, что взял. Всё, иди по своим делам.

   Однако сутяжница уходить не собиралась.

   – А у меня ещё одно заявление имеется, так что, тикать не торопися! – глаза блестели.

   Это уже что-то новенькое, надо же, свежим ветром с курвятника подуло. Твою беду, ранний день, а я уже устал – все они интроверты. Однако, гражданское это дело, уголовное, и есть ли оно вообще, не важно, тут всё идёт через меня, только шериф имеет право вести следственные действия и определять суть дела, вплоть до передачи в суд.

   В общем, общения с Курвой мне не избежать.

   – Нарушение авторских прав!

   – Че-его? – есть в этом дне своя новизна, есть.

   – Завклубом слепила частушки, в которых был нагло использован мой личный куплет, собственнотворчески сочинённый, в муках, – страдальчески сообщила заявительница. – Теперь их исполняют в "Гаване", через что владелица извлекает крупные прибыля, а делиться не хочет.

   Фу ты… отпустило, от сердца отлегло! Тут мы быстро разберёмся!

   – Алевтина, а ты доказать можешь, что куплет именно твой?

   – Да все ж знают! – возмутилась Алевтина моему сомнению.

   – Знать-то, может, они и знают, но ровно до момента начала расследования, – грустно констатировал я, – Ты девка опытная, должна понимать: как только начну расспрашивать, так сразу и открестятся, скажут, что понятия не имеют о твоём авторстве. Устал от тебя народ, Аля, устал.

   Редко я вижу, как Курва задумывается, обычно она тренируется заранее, вопрос готовит скрупулёзно. Поторопилась. Погрустнела.

   Нормальная работница, кстати, оператор свекольного минизаводика и ещё кто-то там по сезону. Специалист, на работе не кочевряжится, не отлынивает, никаких претензий у руководства. А после работы… сносит крышу. И ни одной подруги.

   – Так что заявление своё можешь и не доставать, пока документальные подтверждения не предоставишь, дело явно гражданское, тебе и доказывать.

   В "Гавану" я не пошёл. Может, это проклятые частушки отвернули меня с намеченного пути? Таверна "Две стрелы" в плане спокойного уединения даже предпочтительней, да и кофе здесь не хуже сварят. А серьёзное меню позволит ещё и подкрепиться. В зале было пусто, до обеда ещё есть время. Максим, хозяин "Двух стрел", а заодно фанатичный поклонник блочного лука и организатор стрелковой секции, вышел сам – персонал вызвал, заметив меня.

   – Редко заходите, уважаемый Пётр Игнатьевич, в "Гавану" чаще, – ревниво заметил Максим, подсаживаясь рядом.

   – Да я всё больше в общественной питаюсь. Нельзя мне к тебе часто заходить, Макс, ты человек добрый, тарелку побольше подставишь, борща со дна зачерпнёшь. Раз-два, и люди коситься начнут, мол, глядите, шерифа прикармливают.

   – Ну и пусть косятся, – не испугался хозяин таверны. – Что есть будете?

   Я кофе хотел, не убежавшего. Потом подумал о лёгком перекусе. Но запахи с кухни заставляли пересмотреть программу, тут кто угодно сломается. А неподалёку от входа на широком столе стоит огромный поднос с маленькими булочками, свежими, румяными. Сверху чесночком присыпаны.

   – Что предложишь? Ещё не обед вроде.

   – Борщ в меню неплохой, уха крепкая, но прозрачная, в меру жирненькая, ну, и солянка грибная, вчерашняя, уже терпкая, настоялась до кондиции.

   "Вот тебе и бутербродики под кофе", – подумал я, сглатывая слюну.

   – Давай солянку, – я к борщам спокоен, детство без них прошло, а уху надо самому "ловить".

   – Второе?

   – Второго не надо, не встану.

   Максим жестом подозвал официанта, коротко распорядился и опять повернулся ко мне.

   – Пётр Игнатьевич…

   – Что, вопрос есть? – почти всегда есть вопрос, если такой взгляд.

   – Небольшой. Даже не знаю, как претензию обозначить… Да и не претензия это.

   – Давай, давай, раз уж я тут.

   – Пацанва повадилась забегать, понимаешь. Похватают с подноса булки, и дёру. Ничего страшного, в общем-то, – неуверенно начал он. – Не убирать же мне поднос, и красиво, да и посетителям удобно, бери сколько хочешь. Тут ведь дело в другом…

   Это нехорошо, товарищи.

   Тут дело действительно в другом. Начнут с булочек детишки, а привыкнут быстро. Плохое начало, тем более, если это уже система.

   – К Хромову мне обращаться по такой мелочи не хочется, как и ссориться из-за детей с посадскими. В принципе, убытки на копейку. Что посоветуете?

   – Хорошо, что ты сказал. Я разберусь, дело не в копейках… Ладно, принял. Говорю же, что часто к тебе заходить нельзя, – пошутил я, но Макс расстроился.

   А вот тут я помочь не могу.

   Перед двухэтажным зданием размером с диспетчерскую Аэропорта, из которой меня вытурили, стоял серо-серебристый джип «Тойота-Ками», с недавних пор основная машина службы. На борту – большая золотая звезда, мелко «шериф» на русском и «POLICIA» для первоначальной дружбы народов, потому перепишу по-нашенски. Над зданием красуется флаг Союза, на крыше джипа – мигалка с мегафонами.

   В маленьком новом офисе шерифа, что пока замыкает главную улицу Посада, чаще всего тихо и спокойно. Мой помощник сидел за своим столом, где, старательно сопя, составлял очередную оперативную сводку. Эти сводки – единственный, по сути, документальный след нашей правоохранительной деятельности, выходящий наверх. Сотников их регулярно видит у себя на столешнице, особо не изучая, так, косым разрезом, ему нужна лишь общая картина, тенденции, тренды, как сейчас говорят. Иногда такое верхоглядство меня бесит: я один варюсь в этой каше. Потом успокаиваюсь: ведь это правильно, зачем оно всем остальным, у них свои дела, свои задачи, свои бесы и курвы. Свои представления о происходящем.

   Поздоровавшись с Витей Минкиным, я пошёл к себе, на второй этаж.

   – Игнатич, а чё, с рыбалкой не вышло? – бросил он мне в спину.

   – Да есть шанс, сейчас прикину… А Дима где?

   – На Кордон покатил, по своим делам.

   "Урал" с коляской у нас в патрулировании. Второй помощник, Дмитрий Потехин, по своей гражданской работе развозит по посёлкам мелкую "текучку", медицинскую, техническую и прочую, заодно и патрулирует. Показывает людям, что служба шерифа рядом, бдит, баловаться не надо. И за рулём пить не надо, стрелять где попало, излишествам нехорошим предаваться.

   Когда шло строительство, Ковтонюк предложил мне сделать тут же и личное жильё – отказался. Надо быть совсем ненормальным, чтобы и после работы дышать казённым воздухом. Я же пока держусь, рассудок в норме. Вите с Димой хорошо, живут себе в Посаде, в самом центре, в двух шагах от офиса, отсюда, как правило, и выезжают на происшествия, со мной или без меня, полномочия у них есть, серебряные звёзды-жетоны помшеров знают все.

   В кабинете сел за стол, откинулся, машинально посмотрел бумаги, перекинув пару папок, глянул в окно на тихую улицу. Ага… тихую. Многие удивятся, узнав, что Посад – самое неспокойное место анклава, так сводки и говорят. В станице тоже происшествия случаются, но там атаман быстро мозги вправляет, редко езжу. В маленьких посёлках всё ровно, а на Кордоне вообще ни одного случая. В Берлине бывает, но реже, чем тут, центр есть центр, в Посаде магазин, лавка и клуб Замка, две коммерческие точки общепита, вечернее гульбище – Бродвей. Вот вечерами всё и случается.

   Ещё в Белой Церкви бывает лёгкий криминал или административка, после футбольных матчей, но мы там всегда дежурим. "Надо ехать, – уже как-то лениво подумалось, – всё собрано, готово". А кресло какое удобное… да… всё как-то стало расплываться, прятаться в туман. Эха, чуть не уснул! Вот тебе и соляночка, разморило-то как, хорошо, что встрепенулся. Прислушался: внизу помощник с кем-то громко говорит по рации, часто приговаривая "понял-понял". О чём он? Я потянулся.

   – Пётр Игнатьевич!

   С меня словно простыню сдёрнули.

   – Пётр Игнатьевич!!

   Да что такое…

   – Чё ж ты так орёшь, что там случилось? – крикнул и я, неловко вываливаясь из-за стола. Осторожней бы нужно, медленней, организм всё-таки успел провалиться в сон, свалюсь с лестницы кубарем.

   – Происшествие! В Медовой!

   Накаркал, вышло почти кубарем.

   – Кто, что!

   Сбиваясь, Минкин быстро прочитал запись в журнале.

   – Коротко: двое братьев, Галеевы, из новых потеряшек, захватили в чужом доме женщину с двумя детьми, стреляют, никого не подпускают. Закир Албасов пытается договориться, собрал мужиков с ружьями. Я сразу передал им, чтобы отскочили на безопасное и не лезли ни при каких. Димка туда уже мчится, но будет поздно, он далеко. "Контур" в курсе, время в журнале проставил, я к машине!

   С этими словами Виктор захлопнул журнал и, на ходу затягивая ремень с кобурой, ловко подхватил своего "колчака", выскочил на улицу. Тощий, жилистый, резкий.

   Что было бы, если бы я уехал…

   Сердце болезненно сжалось от острой боли. На улице тихо затарахтел прогревающийся двигатель. Так, дверь на замок, погнали!

   – Накати, Витёк, – скомандовал я, падая на сиденье. Проверил, карабин на месте, "помпа" на потолке.

   – Не сомневайтесь, прижмём!

   Наверху завыла сирена, "камушка" стрелой полетела по грунтовке.

   Пш-шш…

   – "Демон" вызывает "Маккену"!

   – В канале шериф.

   – Петя, справляешься пока? – быстро спросил Демченко.

   – Мы только на трассу выехали.

   – Щас побежим в гараж, машину выгоним, скоро будем догонять, вчетвером!

   – Понял тебя.

   Пш-шш…

   – Может, подождёшь?

   – Девушки ждут, Сергей, как Гоблин говорит. Ладно, давай, до связи.

   Мангруппа орудует на Пакистанке, патрули все в разъездах, на окраинах. Сталкеры действительно могут помочь, особенно Монгол с его точной стрельбой. Ладно, посмотрим на месте, что там за ситуация в реальности, мне бы вообще стрельба не нужна. Вашу Машу, господа Смотрящие, ну и кадры вы нам начали подкидывать! Что это, новое испытание? И ведь проверяли же, тестировали. Что им не жилось, в Медовой всё есть: работа, условия, люди хорошие. Так, оба не семейные, это точно помню, работают вроде плотниками, в сводках ни разу не были, на карандаш не брал. Чего башни повело?

   Лишь бы медовеи стрелять не начали, там же дети. А мужики поселковые в ярости.

   Минкин, как и обещал, гнал джип вовсю, притормозив один раз, прямо перед бродом через Звонкую, тут резкий поворот, и сразу подъём, уже не одна авария случалась. Дальше дорога была без проблем, хоть гонки устраивай. Мы и устроили.

   На подъезде к Медовой возле КПП стоял напуганный часовой. Один.

   – Шериф, пост бросить не могу! – заорал мужик.

   Армейцы не так давно отсюда ушли, теперь охрана участка на Албасове, он дежурство устанавливает.

   – Вот и не бросай, спрячься там и не высовывайся. Где они?

   – Третий дом с левой стороны. Ну, суки…

   – Спокойно, здесь будь. Подробности есть?

   – По обкурке они творят, доигрались. А соседи молчали.

   Вот как. Я кулаки сжал… до хруста пальцев.

   Только поехали по просёлку, как опять зашипела рация.

   – Шериф, осторожно подъезжай!

   Это Закир. Ну, Албасов… Молчали соседи. А ты, что, не знал, тебе почему не сказали?

   – Они меня ждут, Закир. Отбой всем вам, не лезьте, держи своих.

   Минкин уже готовился на развороте выскочить на небольшой пятачок поселковой площади.

   – Высаживаешь меня, Витя, и сразу в сторону, сам за машину и смотри по обстоятельствам, на связи будем. Никого не подпускай!

   – Понял.

   "Колчак" у него с оптикой, но стреляет Витёк без наград, так что… Выскочил я быстро, выпрямился, отряхнулся.

   Один стою, как перст.

   ТТ в кобуре за спиной, лишь мегафон в руке. Медовая словно вымерла, никого не видно. Впрочем, сейчас сюда куча злых глаз и мушек нацелена, из бывшей двухэтажной "ментовки", в частности.

   Я оглянулся. Два стекла в здании разбиты, понятно, войнушка уже была.

   Пш-шш…

   – Игнатич, короче, пока все целы, стреляли с обеих сторон, но никого не задели, – сообщил мне Минкин. – Всех блокирую, сам готов.

   – Хорошо. Витя, скажи Албасову, что бы машину готовил, заправил, проверил.

   – Пш-шш… Понял, сделаю.

   Ладно, чего тут тянуть, это моя работа. Такие дела лучше делать как можно быстрей, пока они очередную дозу не дунули, потом не разгребёшь без трупов.

   – Здесь шериф!! – заорал я через мегафон жестяным голосом. – Готов к переговорам! Никто не будет стрелять!

   В темноте одного из окон избы мелькнуло бледное лицо.

   – А, Уксус! Чё долго ехал, мент? Разленился ты!

   – Давайте по делу, будем работать.

   – Давай, но не виляй ничем, ты на мушке, придурок!

   – Я подхожу!

   – Дуй в сени! И без балды, не хитри, шериф, всех положим, и тебя первого!

   Наклонившись, я достал ТТ из кобуры и положил пистолет на землю, нечего им ещё один ствол давать. Выпрямился, колени чуть дрожат. Что ж мне так страшно-то сегодня, а? Не из-за рыбалки несостоявшейся ли? Нет, наверное, это мечтания повиляли. Как мне старосты невесту найдут на зависть. Расклеился, дурачина…

   Быстро надо, быстро, скоро сталкеры примчатся, и их хрен остановишь, будут брать. А мне тут сейчас никто не нужен, наркоши – это особое, таких и пулей-то не просто взять. Я заранее закрыл один глаз, пусть остынет – Федя Потапов недавно научил этому способу входить в темноту, так и пошёл, словно пират в трюм на абордаже. Со скрипом открылась тяжёлая дверь в сумрак. Метод помог, обстановку вижу сразу.

   В сенях стоял типичный обкурок – нервный, дёрганый, лицо злое, глаза бешеные. В руках "ремингтон".

   – Ринат? – спросил я по памяти.

   – Смотри-ка, помнит меня, сука! – обрадовано крикнул Галеев-старший в комнату. – Повернись в танце.

   Я повернулся, показав ему пустую кобуру.

   – Знач, так, Уксус, два раза повторять я не буду, торговаться тоже. Машину нам давай заправленную, и мы валим. Чтобы не преследовали, одного уродца берём с собой. Видишь, как просто! – ощерился захватчик.

   Нет, ну как же я их раньше не раскусил?

   Прокол, шериф, прокол… Слишком тихо сидели, даже в Посаде не появлялись. А зачем им появляться на людях, им и тут хорошо было. Ну, Албасов, спрошу я с тебя. Если живым останусь.

   – Чё коленки-то трясутся! Ха-ха! Не мандражируй, правильно себя поведёшь, не трону.

   Не тронет он. Мразь…

   – Так страшно же, живой человек, а вы парни крутые, серьёзные, – просто сказал я, разводя руки в стороны. – Машину уже готовят, сейчас выкатят на площадь. Только вот…

   – Никаких условий! – заорал обкурок. – Порежем всех!

   Я наконец выдохнул, да и присел на корточки, действительно, коленки ходят ходуном, аж стоять тяжело. Ещё вздохнул, чуть успокоился.

   – Ты че?

   – Условие будет, Ринат. Всего одно, это по-честному, ты же в понятиях живёшь.

   В каких, нахрен, понятиях, гопота босотная. Но польстить надо. Быстрей, быстрей, пока братья не чухнулись по раздумию!

   – Всех оставляешь, никого не берёшь. Иначе вам не уйти, Ринат. Я-то вас отпущу со всей охотой, я же всё понимаю, вы тут без вины, довели руководители и соседи тупые, позже разберусь с ними. Но вот сталкеры… эти не отвяжутся, ты ведь про Гоблина слышал, достанет по-лютому… Оно вам надо, Ринат?

   Обкурок сморщился, стараясь собрать новые мысли в решение.

   – Ты где, там, братан! – хрипло рявкнули из комнаты. – Давай быстрей три, я уже "трубу" собрал!

   – Хорошо, – наконец, решился бандит. – Только машина будет твоей, ментовской, её и заберём. Там у вас и карабины есть, и рация. Ты хотел дураков найти? Ха-ха! А мы хитрые!

   – Добро, – быстро согласился я. – Делаем так, как договорились, даю команду.

   – Ступай.

   Выпав из сеней на белый свет, я сразу в мегафон отдал Вите команду – подгонять машину, а остальным – не стрелять. Через минуту наш серебристый джип рокотал двигателем возле дверей. А пустая белая "шестёрка", которую медовеи подогнали по первому варианту, подальше стоит, у главного здания.

   – Выходите, ребята, тачка ждёт. Заложников давайте перед собой, мы видим, что они целые, и расходимся краями, никто не умирает. Езжайте с богом, я без обид.

   Вся рубашка мокрая, липкая. Останусь целым – отходняк будет капитальным.

   Из двери показалась серая от пережитого ужаса пожилая женщина с двумя онемевшими детьми детсадовского возраста, которых она вела за руки. Я кивнул ей в сторону, она сразу поняла, спотыкаясь, побежала за угол. Ещё чуть-чуть, и меня свалит. Ствол "помпы" смотрел прямо в живот. А карабин-то мой, действительно, стоит в салоне, на защёлке.

   – Всё, садитесь.

   – Ништяк. Живи пока, Уксусников… И моли своего бога! Ха-ха! Гони!

   Ба-бах! Ба-бах!

   Два выстрела по колёсам "шестёрки", этого следовало ожидать, на очевидное ума у обкурков хватило. Двигатель взревел, машина дёрнулась, вильнула – ездуны экстренно привыкали к правому рулю и коробке-автомату, медленно поползла по проселку, два ствола в форточках.

   Люди от здания кинулись к дому, искать заложников, Албасов мчался первым.

   – За мной, бегом! – крикнул я помощнику и наперерез помчался следом, на КПП, сразу же споткнувшись, плохо организм работает.

   Ба-бах! Ба-бах! Когда мы туда подбежали, наша штатная единица автотехники только что медленно прокатила мимо, и начала удаляться в сторону Дровянки.

   – Пулемёт где! – заорал я на ошалевшего мужика, вылезающего из-за порванных крупной дробью мешков с песком. Он ткнул дрожащим пальцем.

   Шерифская звезда сияла золотом на пластиковом чехле запаски, хорошо целиться.

   – Машину же жалка-а! – заорал караульщик.

   – Брысь!

   Ба-бах!

   Это Витёк из "колчака" садит, по родной своей "камушке". А ты чего медлишь, шериф?

   Дугу-дугу-дум!

   Пулемёт затрясся, прошивая точками попаданий блестящий лаком кузов. Джип накренился, чуть протянул дальше, съехал на обочину и свалился в кювет.

   Ба-бах!

   – Пусть там сидят, если живые, – пояснил Витёк.

   Позади зарычал дизельный двигатель тяжёлого джипа, "Хайлюкс" сталкеров подлетел к КПП, парни ссыпались на землю. Демченко сразу же сменил меня у пулемёта. Я сел.

   – Все целы? – прокричал Кастет, сверкая веселыми глазами.

   – Живы пока…

   – Где они? – нехорошо спросил Гоблин, присаживаясь на корточки рядом.

   Я только вяло махнул рукой, начинает колотить. Со стороны поселка бежали люди.

   – Ясно, в канаве, ща завинтим чертей, если ещё дышат, вражины, – Мишка полез в нагрудный карман и достал плоскую блестящую флажку. – Глотни-ка вот, коньячка на полфляги, Пётр Игнатьевич, самое время, нужно… Сам себя-то на кичу не посадишь, да и не за рулём ты.

   – Машину починим, – успокоил Витьку Кастет. – Неделя работы.

   – Ну, что, пошли по бокам, – спокойно предложил Демченко и встал из-за бруствера, сразу скатываясь налево.

   – Пошли, возьмём козлов, – ответил Монгол, и они как-то мгновенно исчезли.

   Нарастал шум голосов, ругань, крики – это Минкин не пускает поселковых ближе, вот энергии в человеке… Хороший мент.

   – Берите, ребята, берите, – прошептал я, чувствуя, как противный тёплый коньяк уже вытесняет из головы стрессовый удар.

   Всё, завтра же еду на рыбалку, пусть хоть метеорит тут упадёт, а после отдыха сразу пойду по старостам. За заветным.

   Укатало меня что-то.