Текст книги "Король Артур. Главная тайна Британии"

Автор книги: Вадим Эрлихман

Глава третья. ИЗ ЖИЗНИ В ЛЕГЕНДУ

Все изложенное выше приводит к выводу – если в начале своей карьеры Артур сражался в основном с внешними врагами, то затем ему пришлось ввязаться в междоусобные раздоры бриттов и проявлять себя то суровым судьей, то жестоким карателем. Быть может, это отразилось в позднейшей кельтской традиции, которая не упоминает реальных войн Артура, заменяя их мифическими сражениями с ведьмами, великанами и котами. Не менее мифический поход на Рим, измышленный Гальфридом, не изменил положения – в европейской артуриане юный победитель при Бадоне очень быстро, почти без промежуточных этапов, превратился в седого патриарха, расслабленно восседающего на троне в Камелоте и посылающего на подвиги своих верных рыцарей. Архетип знакомый – точно так же ведут себя в эпических сказаниях Карл Великий, Приам Троянский, Владимир Красное Солнышко. Доля истины в этой картине была – в середине 530-х годов полководцу перевалило за шестьдесят, по тем временам это была старость. Но судьбе было угодно даровать Артуру еще одну, последнюю войну, которая привела к гибели и его, и созданную им если не в истории, то в легенде Логрию.

Еще один архетип – герои, которых никто не может победить в бою, гибнут в результате предательства. Артур не стал исключением, да и вообще в кельтских землях родичи и соратники предавали друг друга почем зря. Это не означает, что кельты были как-то особенно вероломны, просто большинство их сказаний, да и реальных исторических свидетельств, относится к периоду распада родовой организации, который у этих народов затянулся очень надолго. В такие периоды обостренное сознание личной чести и выгоды рвет с кровью все привычные связи и обязательства. Один из самых ярких примеров этого относится к послеартуровской эпохе и связан с судьбой Уриена Регедского – того самого, что в легендах сделался мужем Морганы и деверем Артура. В 586 году он, уже престарелый, возглавил коалицию бриттских князей, которая обрушилась на англов и едва не освободила весь север Британии. Накануне решительной битвы с захватчиками, осажденными на маленьком острове Линдисфарн, Уриен был заколот в своем шатре убийцей, подосланным его союзником – Морганом, королем Бринейха. Морган не хотел делиться славой и добычей в преддверии неизбежной, как ему казалось, победы. И прогадал – полководческие таланты и авторитет у него были куда меньше, чем у Уриена. В итоге бритты проиграли сражение, а скоро и Бринейх, и Регед оказались затоплены волной англосаксонского нашествия.

История Артура, как ее изображает легенда, оказалась еще драматичнее – его предали не случайные союзники, а жена и племянник. Мордред и Гвиневера – всякий, хотя бы понаслышке знакомый с артуровскими преданиями, слышал эти имена. Поговорим о них подробнее. Мордред впервые появился в уже знакомой нам записи «Анналов Камбрии» за 537 год как Медрауд, павший при Камлане. В сочинении Гальфрида, где его имя дается в бретонской форме «Модред», он назван сыном сестры Артура Моргаузы и короля Лота. Отправляясь в поход на Рим, король поручил ему и своей супруге регентство над Британией, но Модред «самовольно и предательски возложил на себя королевский венец, и королева Геневера, осквернив первый свой брак, вступила с ним в преступную связь»(1)^{131}. Узнав об этом, Артур поспешил с армией домой, но предатель встретил его с войском, набранным из врагов Британии – саксов, пиктов и скоттов. После нескольких сражений соперники встретились в решительном бою у реки Камлан, и там завязалась «жесточайшая сеча, в которой полегли почти все военачальники обеих сторон вместе со своими отрядами».

Та же информация повторялась последующими авторами, дополняясь новыми красочными деталями. В романах Вульгаты изменник (теперь получивший имя Мордред) оказался сыном Артура от кровосмесительной связи с сестрой. Правда, в то время Моргауза и король, совсем еще юный, не знали о своем родстве: по одной версии, она сама соблазнила его, по другой – он, охваченный похотью, тайком пробрался к ней в спальню. В любом случае, жена Лота зачала ребенка, и Мерлин открыл Артуру, что младенец, которому суждено родиться в волшебный день Калан Май, погубит отца и его королевство. Тогда король, как уже говорилось, попытался уничтожить малыша вместе со всеми детьми, рожденными в ближайшие к роковой дате дни. Однако уйти от воли рока, конечно же, не удалось – Мордред спасся и отомстил отцу.

Валлийские источники всех этих подробностей не знают. Для них Медрауд – просто враг Артура, не связанный с ним каким-либо родством (хотя в «Видении Ронабви» он называется приемным сыном короля). Он упомянут в триаде 54 о Трех наихудших разорениях Острова Британии: «Медрауд явился ко двору Артура в Келливике в Керниу и не оставил там ни еды, ни питья. И он сбросил Гвенвивар с ее королевского трона и дал ей пощечину»(2)^{132}. За что же предатель бил женщину, которая якобы добровольно сделалась его любовницей? Ответ дают рыцарские романы, где говорится, что Гвиневера не уступила посягательствам Мордреда – она укрылась в крепости (Мэлори считает, что это был лондонский Тауэр) и храбро отбивала атаки восставших. К тому времени образ королевского племянника так демонизировался, что прекрасной Гвиневере было немыслимо добровольно связать с ним свою судьбу – в преданиях она осталась неверной женой, но изменяла мужу с благородным Ланселотом. Только в кельтских легендах сохранились отголоски того, что на самом деле королева добровольно променяла супруга, немолодого и вечно занятого государственными делами, на юного и, очевидно, красивого принца. Триада 80 прибавляет Гвенвивар к Трем изменницам Острова Британии с ремаркой – «но ее измена была горше, ибо она обманула лучшего мужа, чем трое остальных»(3)^{133}. Более того – оказывается, королева прожила с Медраудом достаточно долго, чтобы родить от него двух сыновей, которые к моменту гибели Артура оказались достаточно взрослыми, чтобы держать оружие.

Откуда же взялась эта изменница, обманувшая того, о ком вздыхали первые красавицы Британии? Впервые она упоминается как супруга Артура в «Килухе и Олвен». Более подробно о ней пишет Гальфрид: «Артур сочетался браком с Гванхумарой, происходившей из знатного римского рода, выросшей во дворце наместника Кадора и превосходившей своей красотой всех женщин острова»(4)^{134}. Guanhumara – древняя форма того же валлийского имени Gwenhwywar, означающего «белый призрак». Как и в случае с Артуром, с XII века это имя стало популярно в Уэльсе (а потом и в Англии как Дженнифер), но до того нигде не встречается. Похоже, оно вообще не принадлежит человеческому существу – кельты, как и другие народы, из суеверия не давали детям имен, в которые входили слова «призрак», «дух», «эльф». При ближайшем рассмотрении «эльфийский» характер Гвенвивар подтверждается – почти все источники называют ее отцом не римлянина, а великана Огиврана или Гогиврана, чье имя означает «злой Вран» и почти наверняка связано с богом преисподней Браном (в Вульгате он превратился в Леодегана из Кармелида, у Мэлори – в Лодегранса, короля Камерлиада). Сама же королева идентична ирландской Финдабайр, дочери коварной королевы Медб – эта дева, владевшая колдовством, тоже стала причиной долгих кровавых распрей между ирландцами. Пророчества Мерлина называют Гвиневеру «змеей Логрии с серебряной головой», эта характеристика тоже связывает королеву с потусторонним миром.

Средневековая традиция по непонятной причине называет Гвиневеру второй женой Артура: возможно, первой считалась мать его сына Ллахеу-Лохольта. Триада 56 из «Белой книги Риддерха» идет еще дальше, сообщая, что у Артура было целых три жены, и всех их звали Гвенвивар: это были дочери Гурита Гвента, Гвитира ап Грейдаула и Огиврана Гаура (Великана). Очевидно, в триаде отразились разные версии происхождения королевы: второй из ее «отцов», Гвитир, упомянут в «Килухе и Олвен» как солнечный герой (имя его отца означает «жар лета), ежегодно сражающийся с владыкой зимы и подземного царства Гвином ап Нуддом. Любопытнее всего первый из отцов, но об этом чуть дальше.

Как уже говорилось, кельтские предания даже реальных исторических деятелей наделяют волшебными женами или возлюбленными, постоянно готовыми погубить своих благоверных за несоблюдение теми магических запретов или просто из вредности. Понятно, что с появлением Гвиневеры (по легендарной хронологии это случилось после первых войн Артура и перед его коронацией) дела в королевстве пошли неважно. Предания намекают, что чары юной королевы отвратили ее супруга от походов и государственных дел, заставив рыцарей на свой страх и риск разбрестись в поисках приключений. Сама же Гвиневера постоянно попадала в двусмысленные ситуации. То, как в истории Персеваля-Передура, ее оскорблял некий заезжий грубиян, выплескивавший ей в лицо вино из кубка. То на охоте она умудрялась заблудиться и оказаться наедине с отыскавшим ее рыцарем Ланвалем, провоцируя его на вольные разговоры и поступки. То, как в уже упомянутом «Житии Гильдаса» Карадока Лланкарванского, ее похищал король Мелвас в зеленых одеждах, классический лесной дух, в романе Кретьена ставший Мелеагантом, а в немецком «Ланцелете» – Валерином из Темного леса.

Согласно Карадоку, Артур разыскивал Гвиневеру целый год, прежде чем узнал, что она находится в Гластонии (Гластонбери). После этого он собрал войска «всей Корнубии и Думнонии» и приготовился к войне, но Гильдас примирил соперников и убедил Мелваса вернуть королеву мужу. Валлийские барды воспевали любовь Мелваса, уверяя, что он влез в окно покоев Гвиневеры в Каэрллеоне и увез ее с собой по взаимному согласию. В поэме XII века «Разговор Артура и его жены Гвенвивар» Мелвас туманно похваляется тем, что был любовником королевы еще до ее замужества, потому и похитил ее. Вопреки названию поэмы, место Артура в ней занимает Кай, что напоминает о его роли в «Ланселоте» Кретьена – именно у него Мелеагант похищает Гвиневеру. В этом романе говорится: «Мелеагант, высокий и сильный рыцарь, сын короля Горреса, схватил ее и увез в свое королевство, откуда не может вернуться ни один чужеземец». Это заставляет считать Мелваса (mael gwas – «юный принц») правителем волшебной страны, с которой ассоциируются и Горрес-Горр, и «Стеклянный город» (Urbs Vitrea), ошибочно принятый Карадоком за Гластонбери. Сами же отношения Гвиневеры и Мелваса-Мелеаганта воспроизводят древнейший миф о похищении королевы, связанной с плодородием (Ситы-Персефоны-Елены-Этайн), владыкой подземного царства.

К трем похитителям, имена которых начинаются на «М», еще одного добавляет необычный памятник – архивольт (наддверная арка) так называемых Рыбных ворот Моденского собора в Италии, где в начале XII века, еще до Гальфрида, неизвестный нормандский мастер высек в камне сцену из артуровских легенд, снабдив ее подписями. Там Артус Британский (Artus de Bretania) со своими рыцарями Галвариуном (Гахерисом), Исдернусом (Идерном) и Ке (Кеем) осаждают башню, в которой некий Мардок держит пленницей Винлоге, то есть Гвиневеру. С другой стороны башни Каррадо (Карадок) – очевидно, союзник Мардока, – сражается с рыцарем Галвагином, в котором нетрудно узнать Гавейна. Идерн или Эдейрн ап Нудд в валлийском «Герайнте» изображен как рыцарь, оскорбивший королеву. В «Передуре» тот же персонаж, хоть и не названный по имени, «выплеснул вино ей в лицо и ударил ее по щеке». Однако есть тексты, где Идерн или Идер тоже становится любовником неуемной Гвиневеры.

В малоизвестном французском романе середины XIII века под названием «Идер» герой влюбляется в жену Артура, королеву Гвенлуа, и совершает ради нее немало подвигов, включая убийство страшного медведя. Артур, изображенный сугубо отрицательно, пытается погубить соперника, но безуспешно: в итоге тот женится на Гвенлуа. Не исключено, что сюжет романа восходит к неизвестной валлийской легенде о Медрауде, убившем ради возлюбленной медведя-Артура. Помимо некоторого сходства имен, Медрауда и Идера связывает незаконнорожденность, хотя отец Идера – не Артур, а простой рыцарь. Валлийский Эдейрн – брат владыки преисподней Гвина, что наводит на мысль о его мифологическом происхождении. Но, возможно, в этом образе отразился и реальный принц Гвента, и его пощечина королеве – та самая, о которой говорят триады.

Начиная с кретьеновского «Ланселота», главный возлюбленный Гвиневеры – Ланселот Озерный. Ланселот не только вызволил королеву из плена, но и трижды спас ее от смерти. В первый раз королеву ложно обвинили в отравлении некоего рыцаря, после этого ее объявил прелюбодейкой обиженный Мелеагант, а потом она уже без всяких смягчающих обстоятельств была застигнута в спальне с Ланселотом и приговорена к сожжению королевским судом. И если для Озерного рыцаря романы находят смягчающие обстоятельства, то Гвиневеру они недвусмысленно осуждают – хотя бы потому, что она женщина, «сосуд греха». И если у большинства авторов «змея Логрии» повинна лишь в безволии, то в некоторых романах она сознательно подталкивает Артура и его королевство к гибели.

Качества Гвиневеры и связанные с ней события так пропитаны волшебством, что возникает резонный вопрос – существовала ли она на самом деле? Мы уже видели, что у Артура не было ни законной супруги, ни наследников. Не будучи королем, он не уделял браку большого внимания, довольствуясь конкубинатом – временным сожительством. Его связь с «белым призраком» – всего лишь отзвук кельтского (и не только кельтского) мифа о женитьбе правителя на богине, олицетворяющей Мать-Землю.

Все это не значит, однако, что у Гвиневеры не было исторического прототипа. История о ее измене, ставшей причиной гибели Артура, имеет глубокие корни в фольклоре. Правда, есть и другая версия – в триаде 84 Камлан именуется одной из Трех битв Острова Британии, возникших из-за пустой причины. Причина эта – пощечина, которую королева Гвенвивар дала своей откуда-то взявшейся сестре Гвенвивах: другая триада включает это событие в число Трех плачевных ударов Британии. Как повествует фольклор, обе дамы не смогли поделить то ли блюдечко орехов, то ли мужчину, что больше похоже на правду – Гвенвивах в рукописи XVI века под названием «Происхождение святых» называется женой Медрауда ап Каурдо и матерью святого Дивнога, покровителя селения Лландивног в долине Клуйда. Ее имя, означающее «белоликая», возможно, и является именем исторической Гвиневеры – изменницы, виновной в гибели Артура.[15]15
  Есть и другая версия, по которой имена Гвенвивар и Гвенвивах переводятся как «Гвенви Большая» и «Гвенви Маленькая». Имя Gwenhwy в этом случае может означать «красивейшая». См. TYP. P. 380.


[Закрыть]

Бледный, почти призрачный облик этой королевы угадывается в любопытном рыцарском романе начала XIII века – так называемом «Первом продолжении» неоконченного «Персеваля» Кретьена де Труа. Повествование в романе прерывается вставными новеллами, одна из которых – история короля Карадока Короткая Рука. Этот король был сыном Карадока Старшего, которому жена изменяла с чародеем Элиавресом. Когда младший Карадок вырос и взошел на трон, он прогнал чародея, за что тот наслал на обидчика громадную змею, которая вцепилась в руку короля так, что никто не мог ее оторвать. На помощь несчастному пришли верная жена Гвеньер и ее брат Кадор, граф Корнуэльса и лучший друг Карадока. Гвеньер, раздевшись, уселась в чан с молоком, и змея, обожавшая, как все волшебные змеи, молоко и женскую красоту, тут же оставила короля и прильнула к груди женщины, после чего Кадор отрубил чудовищу голову. Увы, заодно ему пришлось отсечь Гвеньер левую грудь, которую придворные мастера заменили золотой.[16]16
  Та же история рассказывается в бретонской балладе о святой Энори, но там героиня спасает от змеи не мужа, а отца.


[Закрыть] Карадок же, чья рука навсегда осталась изуродованной, получил упомянутое прозвище.

Вся эта история своей глубокой архаикой выбивается из стиля романа и, вероятно, заимствована из кельтского фольклора. Ее герой – уже известный нам Карадок Сильная Рука, король Гвента, женой которого в поздних валлийских источниках именуется Тегау Золотогрудая (Tegau Eurwron). Его прозвище Freichfras могло быть понято как Briefbras – «Короткая Рука», – и для объяснения этого к нему применили классический сюжет о змееборце. Мифический отец Карадока Ллир Марини при переводе на бретонский, а затем на французский мог превратиться в Элиавреса, но имя Тегау никак не похоже на Гвенвивар – первоначальную форму имени Guignier. Впрочем, Тегау, судя по ее упоминаниям в фольклоре, была не реальной личностью, а древней солнечной богиней, о чем говорит и ее прозвище. Поздний источник именует ее дочерью Нудда, то есть бога Ллуда.

Как упомянутое «Первое продолжение», так и валлийский текст «Тринадцать сокровищ Острова Британии» приписывают жене Карадока (не названной по имени) обладание плащом, который был впору только той женщине, что верна мужу. Состязание при дворе Артура показало, что плащ подходит только одной даме – самой героине, верность которой доказало и испытание чудесным рогом, которое выдержал сам Карадок. Из рога мог пить, не расплескав ни капли, только тот рыцарь, чья жена хранит супружескую верность. В «Лэ о роге» (Lai du Cor) Робера Бикета, написанном между 1150 и 1200 годами, говорится, что после испытания король подарил Карадоку город Циренчестер, где рог хранился еще при жизни автора. Позже история пересказывалась во многих произведениях, рог и мантию иногда заменяли кубок и перчатки, а победителями состязания становились разные герои – Артур, Ланселот, но чаще всего сэр Карадок или Карадин. В балладе немецкого поэта XV века Ганса Сакса сам Артур выстроил волшебный мост, который могли перейти только те женщины, которые не изменяют мужу, и это сделала одна Гвиневера. Однако во всех остальных версиях главный смысл испытания – разоблачение неверности королевы, противопоставленной чистоте жены Карадока. Нигде не говорится, что это одно и то же лицо, но настойчивость сравнения может подсказать нам правду.

В валлийских генеалогиях супругой Карадока и матерью его сыновей названа Энинни, дочь Кинварха Регедского. Эти сыновья – воинственный Мейриг и кроткий Каурдо, – после отца унаследовали соответственно Гвент и Эргинг и, судя по датам их кончины, родились в 480-е годы. Тридцать лет спустя их мать, вероятно, была давно мертва, и пожилой Карадок вполне мог по политическим соображениям жениться на сестре своего союзника. «Первое продолжение» именует Гвеньер сестрой Кадора, у Гальфрида она происходит из «дома Кадора». Ни одна генеалогия не числит ее среди детей Герайнта, но у бриттов дочери далеко не всегда попадали в родословия. К тому же она могла родиться от второго брака, поскольку была лет на 15–20 младше брата.

Невнятный намек на происхождение королевы содержится в уже упомянутой триаде 56 – там одним из трех «отцов» Гвенвивар назван Гурит (Guryt), чье имя, возможно, представляет собой искажение имени Герайнта. Ошибочно присвоенный ему эпитет «Гвентский» может относиться к самой Гвенвивар, ставшей королевой Гвента. Ее союз с Карадоком мог свершиться только после Бадона и череды войн с англами – в 510-е годы, когда невеста достигла брачного возраста.

Не исключено, что Артур играл решающую роль в заключении этого брака, скрепляющего союз Гвента и Думнонии. Возможно, он сопровождал Гвиневеру в Каэрвент и сразу заметил неприязнь девушки к пожилому, покрытому боевыми шрамами мужу. Но не таков был dux bellorum, чтобы обращать внимание на подобные вещи. Брак – всего лишь инструмент политики, а если невеста не желает принимать правила игры, тем хуже для нее. Однако Гвиневера с ее горячей кельтской кровью не желала терпеть принуждения. Повторяя (или предваряя) судьбу Изольды, она нашла при гвентском дворе того, кто оказался ей милее старика-мужа. Его звали Медрауд – генеалогии знают лишь одного человека с таким именем, и это внук короля Карадока и сын Каурдо, родившийся около 500 года (он упоминается и в списках валлийских святых, куда попали многие странные персонажи). Юный, но весьма амбициозный принц рос при дворе деда, проходя военное обучение в его дружине, в то время как его отец уже правил в Эргинге. Сам Карадок почти все время проводил в землях подвластных ему саксов, руководя их войной с ютами. Немудрено, что тоскующая королева обратила свое внимание на юношу, бросавшего на нее влюбленные взоры.

Реконструкция дальнейших событий может быть такой: в скором времени Медрауд покинул Каэрвент и перебрался в Каэрллеон, город Круглого Стола, где был создан своего рода альтернативный двор. Привлекая к себе изгнанников-аллтудов и беженцев из захваченных саксами областей, честолюбец сколотил собственную дружину. Гвиневера открыто жила с ним, против чего Карадок не возражал. Быть может, он просто любил внука, а может, считал, что амбициозный Медрауд будет лучшим правителем, чем его богобоязненный и болезненный отец Каурдо. Возможно, принц участвовал в валлийской кампании, командуя отрядами Гвента. Это принесло ему популярность среди знати, которая втихомолку роптала против короля, обвиняя его в излишней симпатии к саксам. Артура до поры эти коллизии не волновали – прежде всего он имел дело с Карадоком, верным союзником и старшим другом. Все изменилось около 534 года, когда старый король Гвента скончался. В «Англосаксонской хронике» этот год отмечен смертью Кердика, которого сменил Кинрик – по всей видимости, не родственник прежнего правителя, а его воевода из среды саксов.[17]17
  Память об этом отражает один из манускриптов «Англосаксонской хроники», где отцом Кинрика назван не Кердик, а сын последнего Креода. Возможно, впрочем, что здесь имеется в виду сын Карадока – Каурдо, король Эргинга.


[Закрыть]

Сразу же в отношениях Гвента и Думнонии начались трения, причины которых были смутно связаны с королевой Гвиневерой. Возможно, Медрауду надоела постаревшая любовница и он женился на какой-то из валлийских принцесс – например, на Кивиллог, которую одна из генеалогий называет его супругой. Она была сестрой Гильдаса, и, возможно, верность родственному долгу стала одной из причин охлаждения отношений историка с Артуром. По другой версии, жена Медрауда была дочерью не Кау, а короля Уэльса Гаволана – возможно, Кадваллона Гвинеддского.

Женившись, Медрауд в то же время не хотел отпускать на родину Гвиневеру, которая успела родить ему двоих сыновей – романы Вульгаты дают им имена Мелеган и Мелу (характерна связь с именем обольстителя Мелваса-Мелеаганта, того же Медрауда). Возможно, он пытался удержать ее при дворе в качестве заложницы, а может, не хотел ссориться с ее думнонской родней. Но результат оказался обратным – пылкий нрав королевы привел к ссорам и оскорблениям. Быть может, дошло и до рукоприкладства, о котором упоминают триады. Понятно, что Кадо счел своим долгом вступиться за честь родственницы. Артур отнесся к будущему военному походу спокойно, считая его обычной карательной экспедицией, удачный исход которой позволит укрепить слабеющее в отсутствие внешней угрозы единство Логрии. Но вышло иначе – Медрауд неплохо подготовился к нападению, наладив связи с враждебными Артуру валлийскими князьями и получив от них помощь. Возможно, в союз с ним вступили и саксы Хвиссы, преданные его деду. Как бы то ни было, они наверняка не выступили на стороне Артура, у которого остались только дружина и думнонское ополчение.

Согласно «Анналам Камбрии» гражданская война разразилась в 537 году. Если Камлан в самом деле находится в Девоншире, то первым в наступление перешел Медрауд, ободренный превосходством своих сил. Оба автора, подробно пишущих об этой кампании – Гальфрид Монмутский и Томас Мэлори, – упоминают несколько сражений, приведших к большим потерям. Они указывают совершенно фантастическое число сражающихся: 100 и даже 200 тысяч с обеих сторон. Согласно Гальфриду, Модред-Медрауд после поражения при Винтонии (Винчестере) бежал в Корнуолл, к реке Камблан, где и состоялась решающая битва: «С той и другой стороны гибнет такое множество воинов, раздается столько стенаний раненых и умирающих, такие яростные вопли несущихся на врага, что описывать все это горестно и нелегко». «Полегли почти все военачальники обеих сторон вместе со своими отрядами», в том числе Кадор и Модред, которого Артур лично «предал жестокой смерти». Однако «смертельную рану получил и сам прославленный король Артур, который, будучи переправлен для лечения на остров Аваллония, оставил после себя корону Британии Константину, своему родичу и сыну наместника Корнубии Кадора»(5)^{135}.

Мэлори дает иную, романтизированную картину последней войны Артура. Главной причиной гибели Логрии у него становится междоусобная распря, вызванная романом Гвиневеры с Ланселотом. Ее перипетии, заимствованные из романов Вульгаты, многократно повторялись и переосмыслялись в художественной литературе. Кратко их можно изложить так: Артур много лет закрывал глаза на связь королевы с храбрейшим из своих рыцарей (как Карадок – на связь Гвенвивар с принцем Медраудом). «Королев я всегда смогу найти довольно, – говаривал он, – а такую дружину добрых рыцарей не собрать больше никогда на свете». Однако Мордред и его брат Агравейн, ненавидевшие Ланселота, застигли Ланселота в опочивальне Гвиневеры и попытались вломиться туда силой. Озерный рыцарь убил Агравейна и еще дюжину рыцарей, ранил Мордреда и бежал из Камелота. Узнав об этом, лорды вынудили Артура приговорить королеву к сожжению как прелюбодейку, но Ланселот спас ее от костра, убив при этом еще два десятка рыцарей, включая благородных Гахериса и Гарета. Он бежал в свои французские владения, куда вскоре отправился Артур с войском. Началась война, в которой обе стороны совершили множество подвигов, но никто не победил.

В это время Мордред, оставленный править Англией (почему-то вместе с изменницей Гвиневерой), огласил поддельное письмо о гибели Артура и на этом основании заставил лордов признать себя королем. Узнав об этом, Артур срочно вернулся с войском на родину и начал войну с предателем-сыном. После битв при Дувре (где погиб Гавейн) и Бархэме противники сошлись на Солсберийской равнине, но накануне решающего сражения король отправил к Мордреду посланцев и предложил ему Корнуолл и Кент, а после своей смерти – всю Британию. Когда они встретились для переговоров, обоим армиям запретили обнажать оружие, но одного рыцаря укусила змея, и он выхватил меч, чтобы зарубить ее. Увидев блеск стали, оба войска кинулись в атаку: «С тех пор не видел свет ни в одной христианской земле битвы ужаснее, – разили пешие, кололи конные, носились воины по полю, и немало страшных слов было произнесено между врагами, и немало обрушено смертоносных ударов… И продолжалась битва до самой ночи, а к тому времени уже сто тысяч человек полегло мертвыми на холмах»(6)^{136}.

Впечатляющую картину битвы рисуют и более ранние авторы, например автор «Брута» Лайамон: «Сам Артур был ранен смертоносным лезвием меча: пятнадцать тяжких ран получил он, и в последнюю из них можно было вложить две ладони. И никто в том сражении не выжил, все двести тысяч лежали изрубленные, кроме короля Артура и двух его рыцарей»(7)^{137}. Имена этих рыцарей – сэр Бедивер и Лукан-Дворецкий, – сообщает Мэлори. В конце битвы Мордред с королем из последних сил бросились друг на друга, и Артур пронзил вероломного сына копьем, но тот перед смертью «ударил отца своего короля Артура сбоку по голове, и рассек меч преграду шлема и черепную кость. И тогда рухнул сэр Мордред наземь мертвый»(8)^{138}.

Иную версию последнего ранения короля излагает малоизвестная латинская рукопись «Подлинная история смерти Артура» (Vera Historia de Morte Arthuri), написанная около 1300 года в Уэльсе. В ней говорится, что уже после гибели Мордреда израненный, но вполне живой Артур вознес Христу и Деве Марии благодарность за победу, а потом попросил своих соратников снять с него панцирь и обработать раны. В этот момент откуда-то взявшийся красивый юноша подъехал к королю верхом на коне и метнул ему в грудь копье, смазанное гадючьим ядом. Этот юноша, которого Артур из последних сил сумел заколоть тем же копьем, был, по всей видимости, эльфом, выполнявшим важное задание – вынудить отжившего свое полководца покинуть мир людей. Более прозаическая версия бытует в Северном Уэльсе – Артур, преследуя отступающих воинов Мордреда, попал в засаду в горной теснине и был застрелен из лука. Это случилось в графстве Мерионет, в Ущелье стрел (Bwlch y Saethaeu), и ни на какой Авалон героя не увозили, а похоронили тут же неподалеку, под курганом, называемым Карнедд Артур.

Естественно, из всех версий в итоге возобладала самая романтическая, полнее всего изложенная Мэлори. Двое оставшихся в живых рыцарей перенесли умирающего короля в часовню на берегу моря, после чего Лукан отправился на разведку – «и увидел при лунном свете, что вышли на поле хищные грабители и лихие воры и грабят и обирают благородных рыцарей… А кто еще не вовсе испустил дух, они того добивают, ради богатых доспехов и украшений»(9)^{139}. Эта сцена, которую автор, без сомнения, не раз наблюдал лично во время войны Роз, стала символом печальной судьбы Логрии – и реальной, и мифической – после ухода из жизни ее защитника. Века спустя Альфред Теннисон в поэме «Смерть Артура» вложил в уста короля горькие слова:

 
…Бой нынешний расторг
Прекраснейшее рыцарское братство,
Какое видел свет. Они уснули
Навек – друзья любимые. Отныне
Не тешиться им славною беседой
О битвах и турнирах, не гулять
По залам и аллеям Камелота,
Как в прежни дни. Я сам их погубил,
Увы, – и рядом с ними погибаю…(10)^{140}
 

Поэт не упоминает сэра Лукана, который сразу после возвращения к часовне скончался от ран. Бедивер по приказу короля должен был бросить Экскалибур в воду, но долго не решался расстаться с реликвией, и умирающий король честил его лжецом и предателем. Лишь на третий раз рыцарь решился сделать то, что ему велено – «и тогда поднялась из волн рука, поймала меч, сжала пальцами, трижды им потрясла и взмахнула и исчезла вместе с мечом под водою». Владычица озера вернула себе свое достояние. Мэлори считает, что это случилось на морском берегу недалеко от Солсбери, хотя этот город отделяет от моря довольно большое расстояние. Более вероятно, что меч упокоился в озере, из которого когда-то и был извлечен, но это место тоже неизвестно.

В Британии немало озер претендуют на роль могилы чудесного меча. Одно из них – озеро Бошертон в Пемброкшире, недалеко от острова Калди, выдвигаемого местными краеведами на роль Авалона. Другое – Дозмари-Пул в Корнуолле, недалеко от реки Камел. Третье – болото у моста Помперлес (древний Понс-Перлиоз или «Опасный мост) в Гластонбери. Четвертое – озеро Ллин-Ллидау в Гвинедде, близ которого, по местным преданиям, состоялась битва при Камлане. Валлийские патриоты охотно ссылаются на эту версию, хотя в источниках она появляется только в XVIII веке. Претензии остальных водоемов тоже основываются исключительно на их красоте и привлекательности для туристов. Между тем место, где на самом деле покоится чудесный меч, давно известно, и место это – страна легенд.