Текст книги "Пересчёт человечества (СИ)"
Автор книги: Вадим Носоленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Глава: «Сквозь трещину»
Погружение не отличалось от предыдущих, если не считать затуманенного алкоголем сознания. Алкоголь, словно тёплый вязкий туман, обволакивал разум, размывая границы реальности. Концентрация давалась с трудом, а выход из погружения отдавался болью. Когда я открыл глаза, первой мыслью было – здесь ничего не меняется. Казалось, что для параллельной вселенной или иного мира здесь слишком обыденно. Слишком статично. Как декорация, застывшая в ожидании спектакля, который разыгрывается снова и снова по одному и тому же сценарию. Сфера, висящая над моей головой, всё так же пульсировала, а безвольные фигуры вокруг меня, которых я мысленно окрестил зомби, продолжали свой молчаливый ритуал. Но, вглядевшись в сферу внимательнее, я вдруг замер.
– Подожди, сфера… – прошептал я. – Такое знакомое слово… Последние дни я только о ней и читал… Сфера… Сфера Дайсона? – едва слышно произнес я.
Озарение пронзило меня, подобно электрическому разряду, пробежавшему от затылка до самых кончиков пальцев. Но как она здесь оказалась? Неужели это она? И как я мог раньше не заметить? Все детали вдруг сложились в моей голове, как фрагменты головоломки, которую я бессознательно собирал всё это время. Лёгкий гул от вибраций, специфическая работа сферы, её масштабы… Эта сфера не была над горой. Она находилась в небе, как солнце, огромная и пульсирующая, словно живое существо.
Только сейчас я начал различать едва проступающие грани её структуры. Она была не такой, как я представлял. В научных статьях сферу Дайсона описывали как гигантскую конструкцию, способную окружать звезду. Но эта… Она казалась её извращённым подобием – меньше, компактнее, будто кто-то взял величественную космическую концепцию и сжал её до размеров, которые можно было бы использовать здесь, в этом искажённом кармане реальности. Она была меньше, компактнее, словно её уменьшенная версия или прототип. И всё же она излучала невероятную энергию, светясь холодным, почти неестественным светом.
Внезапно я ощутил, как неведомая сила поднимает мои руки. Паника заструилась по венам холодным ядом. Я пытался сопротивляться, напрягая каждую мышцу, но тело предало меня, подчиняясь чужой воле. Это было не просто движение – это было подчинение, абсолютное и безоговорочное. Я смотрел на свои ладони, которые медленно, против моей воли, тянулись вверх, к пульсирующей сфере. Меня охватила дрожь от осознания, что это превратилось в ритуал. Древний, жуткий ритуал поклонения неведомому божеству из пульсирующего света и энергии. Но на этот раз всё было иначе. Я оставался в сознании. Осколки моей личности не рассыпались, как обычно, а цеплялись друг за друга, удерживая целостность сознания в этом море чужеродного влияния. Обычно в этот момент меня будто выключали, как машину. Возможно, всё дело было в алкоголе – расслабление и погружение происходили иначе. Или, может быть, я просто стал сильнее. Хотя… сильнее ли?
Спустя мгновение, я ощутил ЭТО. Ощущение было настолько чуждым, настолько противоестественным, что мой разум отказывался принимать его, пытаясь отгородиться от происходящего стеной отрицания. Невидимая сила, холодная и безжалостная, впилась в мой рот, словно пальцы титана проникли в мою гортань сквозь зубы и начали раздвигать её. И не только мне – всем стоящим вокруг людям. Шире. Ещё шире. Казалось, челюсти вот-вот вывихнутся, и я услышу влажный треск рвущихся связок. Я стоял, ожидая услышать хруст ломающейся челюсти, но вместо этого с ужасом осознал, что рот открылся неестественно широко – в два, а то и в три раза больше обычного. Это было не больно – и в этом заключался особый, извращённый ужас происходящего. это было унизительно. Я чувствовал, как мышцы лица растягиваются до предела, как кожа на щеках натягивается, словно вот-вот порвётся. Мысль о том, что над моим телом проводится насильственный эксперимент, что меня используют как сосуд для чего-то чуждого, заставляла сознание метаться, как загнанное животное. Паника захлестывала разум, но тело оставалось неподвижным. Оно больше не было моим. Оно принадлежало ей. Сфере.
И тут началось. Я ощутил, как время вокруг меня изменило свой ход – оно то ускорялось, то замедлялось, словно пульсируя в такт с огромным сердцем сферы. Сфера начала издавать гулкую пульсацию, расширяясь и сужаясь. В её боку появилась едва уловимая грань. Тонкая линия света прочертила её поверхность, постепенно расширяясь, как веко, медленно открывающее нечеловеческий глаз. Словно трещина в реальности – тонкая, почти невидимая линия, из которой в нашу сторону устремились прозрачно-серые кубы со светящимися гранями. Они двигались с математической точностью, каждый куб следовал заданной траектории, образуя в воздухе сложные геометрические узоры, невозможные для случайного движения. Они, как рой пчёл, начали своё движение к толпе. Я почувствовал резкий толчок, и первый куб влетел прямо в моё горло. Он был холодным, как лёд, и тяжёлым, как свинец. Ещё один. И ещё. Каждый куб нёс с собой ощущение чуждой тяжести, словно кусок иной реальности, насильно втиснутый в наш мир. Я хотел закричать, но тело не слушалось. Я продолжал стоять, а кубы влетали в моё горло, один за другим, словно наполняя меня чем-то холодным и чужим. Каждый куб приносил с собой странное ощущение – будто моё сознание растворяется, уступая место чему-то другому. Чему-то, что не должно было находиться внутри меня.
Я чувствовал, как они движутся внутри, как они заполняют меня, вытесняя мою сущность. Это было похоже на цифровое изнасилование – что-то извне бесцеремонно вторгалось в самую интимную часть моего существа, в моё сознание, перестраивая его по своему усмотрению. Мои мысли стали мутными, будто в голову влили густой, чёрный туман. Я пытался сопротивляться, но тщетно. Я был всего лишь марионеткой, куклой, которой управляла неведомая сила.
И тут я увидел их. Людей вокруг. Их рты были широко открыты, их глаза пусты, а лица искажены в гримасах, которые уже не имели ничего человеческого. Они напоминали восковые фигуры, застывшие в момент невыносимого страдания, с той лишь разницей, что их глаза… их глаза продолжали жить. Они стояли, как статуи, и кубы влетали в них, один за другим, наполняя их тем же холодом, той же чуждой энергией. Жуткое зрелище – сотни людей, превращенных в сосуды для непостижимой силы. И я был одним из них.
Внезапно все, как по команде, повернулись в другую сторону. Движение было синхронным, механическим, как у роботов, получивших один и тот же программный код. Передо мной открылось то, что всегда оставалось за моей спиной. Ещё одна сфера. Она парила над землёй, подобно второму извращённому солнцу, но была иной – темнее, хищнее, если подобное можно было сказать о неодушевлённом объекте. Эта была ближе, больше и походила на магический портал.
В следующий момент я ощутил, как в такт пульсации кубы начали вылетать из моего горла обратно. Процесс напоминал рвоту, но вместо желудочного содержимого из меня извергались эти странные артефакты. Они изменили цвет и структуру, став тёмными, почти чёрными, с едва заметными красными прожилками. Они словно напитались чем-то из меня, забрали какую-то часть моей сущности и теперь несли её к своему хозяину. Они, снова как рой, устремились в новую сферу, которая жадно поглощала их. Моё тело застыло в неестественной позе, словно кукла, запрокинув голову вверх и выгнув позвоночник.
И в этот момент я ушёл. Ушёл в смолу.
Погружение было стремительным – не плавный спуск, а падение в бездну. Последней мыслью, промелькнувшей в сознании, была страшная догадка: «Нас используют. Мы – всего лишь фильтры для информации. Или энергии. Или чего-то еще более страшного…»
Я проснулся резко, вскрикнув. Горло саднило, будто я кричал часами, хотя я знал, что в реальности не издал ни звука во время своего 'застывания'. Тело била крупная дрожь, словно после удара током – подняться удалось не сразу. Я огляделся. Дома. На своём диване. – Как… – прошептал я, всё ещё не веря увиденному. – Это было… реально? Или просто воображение? Но как я оказался дома?
Мысли путались, сталкиваясь и разбиваясь друг о друга, как волны о скалистый берег в шторм. Мысли неслись в моей голове, одна за другой. Я не понимал, как такое могло произойти. Я услышал шорох в углу комнаты. Ледяные иглы страха пронзили позвоночник, паника сдавила горло. Кто-то был рядом. Я повернул голову и увидел встающую тень. Человек. Его силуэт словно соткался из сгустившегося мрака, обретая форму и плотность на грани моего восприятия. Она подошла ко мне и наклонилась. В свете тусклого ночника я заметил блики на его силуэте. И тут я осознал: передо мной стоял тот самый человек… Тот жуткий хирург из мира застывших людей и пульсирующих сфер. Мужчина в плаще из другой реальности. Он существовал. И он сейчас стоял прямо передо мной. Здесь.
Зрачки расширились, пульс взлетел до предела. «Они нашли меня. Они узнали», – билось в голове. «Я выбился из шаблона, нарушил протокол, и теперь они пришли исправить ошибку,» – панически стучало в висках. Я хотел вскрикнуть, что-то прокричать, но не мог. Тело словно парализовало. Только глаза могли двигаться. Я смотрел с ужасом, как мужчина медленно наклоняется надо мной и достает тот самый инструмент, которым проникал в тело человека. В тусклом свете ночника металл инструмента блеснул с холодной, клинической жестокостью, как скальпель в руках безумного хирурга. Я онемел. Холодный пот струился по коже. «Не верю. Это не по-настоящему. Не верю…»
И тут он произнес отчётливо: – Следует удалить червя.
Его голос был механическим, лишённым эмоций – не человеческий голос, а нечто, имитирующее его с пугающей точностью. В этих трёх словах заключалась вся беспощадная логика существа, для которого человеческие жизни – лишь игра.
Он взял меня за челюсть, раздвинул её. Его прикосновение было холодным и сухим, как прикосновение мумии. Я ощутил запах озона и чего-то металлического, словно кровь смешалась с машинным маслом. Ужас пожирал сознание. Я был готов умереть. В мгновение, тонкий инструмент вместе с рукой мужчины погрузился в моё горло.
Я вскрикнул и открыл глаза. Реальность резко сменилась, как кадр в фильме, без перехода и подготовки. Я стоял прямо на улице. Внезапно ноги подкосились, и я рухнул. Слёзы, холодные и безликие, полные ужаса, струились по моему лицу, прочерчивая влажные дорожки на коже, словно маркируя меня как жертву чего-то непостижимого, разделяя его на четыре дорожки. Я понимал, что нахожусь в смоле. Я увидел сон. Но это был не просто сон – это было откровение, видение, посланное мне из глубин подсознания, или, что ещё страшнее, из глубин той самой сферы, что пульсировала в небе параллельного мира. Сон, который был реалистичнее всего, что я когда-либо видел и ощущал. Сон, который превратил мой разум в средоточие животного, первобытного ужаса…
Внезапная мысль пронзила меня: «А что, если… что, если я всё ещё сплю? Что, если это не конец, а лишь очередной уровень сна? Что, если моё настоящее тело по-прежнему стоит там, с широко раскрытым ртом, принимая и отдавая эти странные кубы?»
Понемногу придя в себя, я встал и, словно инвалид на костылях, побрел домой.
Глава: «Цифровая лихорадка»
Солнечный свет, бледный и безжизненный, едва просачивался сквозь тяжелые облака, создавая иллюзию вечных сумерек. Наступило утро. Я проснулся и, закончив свой утренний ритуал, открыл местные новости, которые кричали заголовками о скором выходе новой системы искусственного интеллекта высшего порядка. Весь информационный поток был пропитан эйфорией и ликованием. Журналисты захлебывались от восторга, описывая грядущую технологическую революцию. Приводились формулы, графики, возможные расчеты – все были в эйфории, что новая система в десятки, если не сотни раз превосходит старую.
Я пролистал ленту и нашел заголовок: «Зачем на самом деле потребуется интеллект высокого порядка».
Статья была написана настолько сухим, академическим языком, что казалась инородным телом среди бушующего информационного цунами восторгов. В ней говорилось о том, что искусственный интеллект нового поколения, работая на более высоких уровнях вычислений и используя первые интеграции кубитов, сможет приблизиться к мозгу человека, но скорость его вычислений будет «в 10 в степени бесконечности» – фраза, которая заставила меня усмехнуться своей абсурдностью и одновременно напугала неясной тревогой. По сути, мы будем для него застывшими во времени, когда он, имея «бесконечности лет», сможет проводить вычисления методами рассуждений, проб и ошибок. За доли секунды он проживет эпохи – состарится и возродится, словно феникс из пепла. Время для него будет течь иначе – миллионы лет в его субъективной реальности уместятся в миг нашей. Но главные задачи, на которые делали ставки ученые, – это работа с геномом человека и животных, расчеты мутаций, изменений и предугадываний, создание симуляций опытов с бесконечными вариациями расчетов.
В конце статьи стояла подпись: «Майк Рундерг» и риторический вопрос: кто же он на самом деле – тот, кто останется до скончания вселенной, поглотив мир, или инструмент в чьих-то умелых руках?
Строки плясали перед глазами, складываясь в пугающую картину. Я перечитал ключевую фразу: «…время для него будет течь иначе». Где-то в глубине сознания забрезжила страшная догадка, связывающая мои видения, застывших людей и этот новый интеллект.
Перед глазами на мгновение вспыхнуло воспоминание – диаграмма из университетского учебника по нейробиологии. Схема нейронной сети человеческого мозга, которая казалась поразительно похожей на то, что я видел в «смоле» – бесконечные ряды застывших людей, соединенных невидимыми нитями сознания, передающими информацию, как нейроны передают электрические импульсы.
Я выключил свой портативный компьютер и закрыл глаза ладонью, пытаясь вспомнить тот жуткий сон. Был ли это сон на самом деле? Что доставал тот мужчина из горла человека… из моего горла… Существо не было живым, точнее, таким особо не казалось. Особенно после его смерти. Оно было… чем-то иным. Не биологическим, но и не механическим. Чем-то, существующим на грани материального и цифрового миров.
Я вспомнил слова одного из профессоров информатики в университете, который однажды в шутку сказал: «Если вы хотите увидеть настоящих паразитов информационной эпохи, посмотрите на вирусы. Они не живые, но и не мертвые. Они существуют только для того, чтобы размножаться и искажать данные.» Эти «черви», которых извлекали люди в плащах – были ли они своего рода вирусами в системе? Сбоями в грандиозном вычислительном процессе?
Мысли скакали в голове, словно обезумевшие кони, увязая в топком болоте моего страха и паранойи.
Перекусив в местной забегаловке, я проверил телефон, хлопнул крышкой лэптопа и вышел на улицу. Холодный дождь барабанил по асфальту, создавая гипнотический ритм, в котором мерещились закодированные послания. Раскрыв зонтик, я посеменил к метро. Проходя мимо автобусной остановки, я увидел замершего рядом человека. Сердце сжалось от узнавания этого состояния. Вытащив зонт, я кое-как пристроил его к человеку, вставив ручку под мышку замершего, и посеменил далее. – Взаимовыручка по-новому, – подумал я с горькой иронией. Да, случаи начали становиться чаще, притом настолько обыденными и распространенными, что даже воры с сочувствием относились к таким жертвам болезни и редко их трогали.
На стене ближайшего здания я заметил новую граффити-надпись: «ОНИ ПОЖИРАЮТ НАШИ МЫСЛИ». Рядом был изображен стилизованный логотип «ГигаКванта», из которого тянулись щупальца к головам нарисованных людей. Я невольно вздрогнул. Кто-то еще видел связь, или это было просто совпадение?
Зайдя в офис, я стряхнул с пальто мокрые капли, струсил влагу с зонта и повесил все в шкаф. Запустив рабочее пространство, я погрузился в контроль и цифры. Тянулись часы. Я поднял взгляд к окну и с удивлением отметил, что солнце почти не сдвинулось с места – день казался бесконечно растянутым, словно время само стало вязким, как та смола, в которой я тонул во время моих «приступов».
В этот момент, в коридоре, в дверном проеме прошел Джейкоб и замер с кружкой в руках. – Какого черта, – выругался я про себя. – Нужно рассказать все, что я знаю, но кому? Полиции? Отделу кибербезопасности? Но шанс, что они вызовут психиатрическую бригаду и положат меня на обследование, был крайне высок.
Я смотрел на застывшего Джейкоба и представлял, где сейчас находится его сознание. Стоит ли он сейчас там, в горах, с открытым ртом, принимая кубы информации? Или, может быть, его обрабатывают на той фабрике, которую я видел? А что, если прямо сейчас к нему приближается человек в плаще с щипцами, чтобы избавить от какого-то «вируса»? От этих мыслей мне стало не по себе.
Закончив срочные задачи, я потянулся и, постукивая пальцем по столу, достал телефон. На экране всплыло СМС: – Как ты?
– Все ок, – ответил коротко я.
– Я переживаю, ты уже пару дней не звонишь…
– Дел полно, да и стоит ли…
Отправив сообщение, я снова взглянул на имя адресата. Прочитав имя Мира, я отложил телефон. Более полугода как мы расстались и жили порознь, а болезнь только сильней отдалила меня от нее.
Наши отношения разрушились не в одночасье. Сначала были мелкие трещины – моя растущая замкнутость, её непонимание того, что со мной происходило, когда начались первые «застывания». Я не мог объяснить ей, что чувствую, потому что сам не понимал. А потом появилось взаимное раздражение, упрямство с обеих сторон, нежелание уступать. Типичная история – два упрямца, которые слишком сильно любили друг друга, чтобы правильно с этим справиться.
Я любил ее, как никто другой. В моей жизни не было никого, к кому бы я испытывал такие чувства, но мы были одинаковыми – два упертых барана. Я хмыкнул, вспомнив нашу последнюю ссору, где мы чуть не развалили всю кухню. Никто не уступал – ни она, ни я.
Я вспомнил последние брошенные слова перед тем, как хлопнула дверь: «Ты одержим своими теориями! Тебе нужен психиатр, а не я!» Она была права, хотя я не мог тогда этого признать. Я действительно стал одержимым поиском ответов, с тех пор как начал видеть «другую сторону» во время своих застываний. Это стало между нами стеной, которую ни один из нас не смог или не захотел перелезть.
Раздалась вибрация. Я снова достал телефон – сообщение опять от Миры: – Я не хотела говорить, но, по-моему, я тоже заболела этой болезнью. Извини, может, я тебя отвлекаю.
Мир вокруг меня словно застыл. Кровь в жилах превратилась в лед. Мира. Болезнь. Невозможно.
Это было как удар под дых. Все эти месяцы я боялся точно этого – что «Паралич времени» доберется и до Миры. Я ушёл от неё отчасти и потому, что не хотел подвергать её опасности, словно моя болезнь могла быть заразной. Теперь же оказалось, что моя жертва была напрасной. Система, кем бы или чем бы она ни была, добралась и до неё.
Не дочитав СМС, я вскочил из-за стола и направился к шкафу за пальто. Накинув его на плечи и не застегивая, я выбежал на улицу и, написав пару строк начальнику, вызвал такси. Когда машина подъехала, я хлопнул дверью и выпалил адрес.
Дорога казалась бесконечной. Светофоры меняли цвета с мучительной медлительностью, а дворники размазывали капли дождя по стеклу, создавая сюрреалистические узоры. Мысль о том, что Мира теперь тоже стала частью этого кошмара, грызла меня изнутри.
По дороге я проезжал мимо главного офиса «ГигаКванта» – огромного футуристического здания из стекла и стали, блестевшего даже в пасмурный день, словно оно генерировало собственный свет. Над входом красовалась громадная голограмма, рекламирующая новую систему ИИ: «БУДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. ЗАВТРА НАЧИНАЕТСЯ СЕГОДНЯ». Я невольно сжал кулаки, представляя, какие тайны скрывались за этими сверкающими стенами. И какую цену платило человечество за этот «прогресс».
Меня поразила мысль: а что, если здание не было реальным центром операций? Что, если настоящий «ГигаКвант» находился там, в том параллельном измерении, в том месте, куда уходило наше сознание во время «застываний»? Может быть, роскошное здание в центре города было лишь фасадом, прикрытием для операций, происходящих в иной реальности?
Три стука в дверь. Дверь открылась. Я посмотрел в лицо Мире – она стояла бледная и испуганная.
– Как давно? – выпалил я.
– Пару недель…
– Почему молчала?
– А что мы можем сделать?
В ее голосе звучала та же обреченность, с которой врачи говорили «Живи как можешь» мне и тысячам других пациентов.
Я внимательно всмотрелся в неё. Она выглядела осунувшейся, под глазами залегли тени. Но что-то еще изменилось в ней – во взгляде появилась новая глубина, словно она заглянула в бездну и бездна заглянула в неё. Я узнавал этот взгляд, видел его в зеркале каждое утро с тех пор, как начал «видеть».
Я вошел и начал ходить взад и вперед, пытаясь свыкнуться с мыслью, что и Мира теперь стала частью «Паралича времени».
– Черт! – выпалил я и стукнул кулаком о шкафную дверь.
Мира испуганно посмотрела на меня, съёжившись в комок.
– Все хорошо, – попытался успокоить ее я, хотя сам был на грани нервного срыва. Я обнял ее, чувствуя, как она вздрагивает в моих руках.
– Мне страшно, – прошептала она. – Каждый раз, когда я застываю, мне кажется, что я уже не вернусь. Что однажды останусь там… где бы это «там» ни было.
– Я знаю, – сказал я тихо. – Я тоже там бываю.
Она отстранилась и посмотрела мне в глаза с выражением удивления и недоверия.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты видишь что-то во время «застываний»? – спросил я, внимательно наблюдая за её реакцией.
Она заколебалась, словно боясь признаться.
– Иногда… мне кажется, что я вижу сны. Странные сны, Рик. Горы, снег, много людей вокруг… и что-то в небе. Что-то огромное и пугающее.
Мое сердце забилось чаще. Она видела то же, что и я. Это было не субъективное восприятие, не галлюцинация. Это было реально.
Я глубоко вздохнул. Настало время рассказать хоть кому-то о том, что я видел и что узнал.
– Мира, ты не поверишь…, но я знаю, куда уходит наше сознание во время «застывания». И это связано с новой системой ИИ, о которой сейчас трубят все новости.
Мы сели на диван, и я начал рассказывать ей все с самого начала – о горах, о сфере, о человеке в плаще, о кубах и о страшной догадке, которая постепенно формировалась в моем сознании.
– Что-то происходит с нами во время этих… застываний, – закончил я, понизив голос. – Мне кажется, мы оказываемся где-то… в другом месте. И кто-то использует нас.
– Но кто? И зачем? – спросила Мира, и в ее взгляде читалось сомнение.
– «ГигаКвант», – ответил я. – И их новый ИИ высокого порядка. Это не совпадение, что болезнь появилась именно сейчас.
– И что же они делают с нами? – её голос дрогнул.
Я покачал головой, не решаясь произнести то, что казалось слишком безумным даже мне самому.
– Не знаю наверняка…, но это что-то связанное с той сферой. И с тем, что время там течёт иначе, – я потер виски. – Звучит как бред сумасшедшего, да?
– Да, – тихо произнесла она, но в ее глазах я видел ужас узнавания. Часть ее верила мне, потому что она тоже что-то видела там, в смоле.
– Я читала о теории Борхеса, – вдруг сказала Мира. – О Вавилонской библиотеке. Пространстве, где хранятся все возможные комбинации всех возможных слов. Где существуют все возможные книги, которые когда-либо могли быть написаны.
Я вздрогнул, услышав название «Вавилонская библиотека». Почему-то эти слова вызвали во мне странный трепет, словно я должен был о них знать, но что-то блокировало воспоминание.
– Почему ты об этом говоришь? – спросил я.
– Не знаю, – ответила она, нахмурившись. – Просто пришло в голову. Как будто это важно… Мне кажется, в какой-то момент, во время моего последнего «застывания», я почти увидела что-то… какое-то бесконечное хранилище знаний. Но потом всё исчезло.
– Я должен докопаться до правды, – сказал я решительно. – И тебе лучше держаться от меня подальше. Это может быть опасно.
– Нет, – твердо сказала она, – если то, что ты говоришь, правда, то я уже в опасности. И мы должны действовать вместе.
Она взяла меня за руку, и я почувствовал тепло её прикосновения. Сколько месяцев прошло с тех пор, как мы в последний раз были так близко? И сколько вечеров я провел, жалея о своём упрямстве, о словах, которые нельзя вернуть?
– Мы всегда были сильнее вместе, чем поодиночке, – сказала она с тенью прежней решимости в голосе. – Даже когда ссорились, даже когда готовы были разнести всю квартиру. Нас никто не понимал так, как мы понимали друг друга.
Я смотрел на нее – все такую же упрямую, как и раньше. И впервые за долгое время почувствовал, что не одинок в этом кошмаре.
– Хорошо, – кивнул я. – Тогда нам нужен план.
Мира встала и подошла к окну, вглядываясь в силуэт города, где среди множества зданий выделялась башня «ГигаКванта», подсвеченная даже в дневное время, словно маяк прогресса.
– Нам нужно попасть туда, – сказала она, указывая на здание. – Внутрь «ГигаКванта». Найти доказательства.
Я встал рядом с ней, глядя на огромную корпоративную башню. Какая ирония – всё это время я искал ответы в «смоле», в другой реальности, а они, возможно, находились совсем рядом, всего в нескольких километрах, за стеклянными стенами футуристического здания.
– У меня есть контакт, – сказал я, вспомнив Алекса. – Бывший сотрудник «ГигаКванта». Он может нам помочь.
– Тогда действуем, – решительно сказала Мира. – Пора выяснить, что с нами делают.
За окном начался дождь, капли стекали по стеклу, искажая очертания города, делая его более зыбким, нереальным. Я не мог отделаться от мысли, что граница между мирами становилась всё тоньше, что реальность рассыпалась на части, как битое стекло. И что от наших действий будет зависеть, сможем ли мы собрать её обратно.
