Текст книги "Петербург таинственный. История. Легенды. Предания"

Автор книги: Вадим Бурлак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Забытые тени

«Приятель дорогой, здорово! Где ты был?» —

«В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил.

Все видел, высмотрел; от удивленья,

Поверишь ли, не станет ни уменья

Пересказать тебе, ни сил.

Уж подлинно, что там чудес палата!

Куда на выдумки природа таровата!

Каких зверей, каких там птиц я не видал!»…

Иван Крылов

«Кабинет редкостей»

В 1714 году Петр I, когда по его инициативе создавалась Кунсткамера, писал: «Наука вращается около света наподобие крови в человеческом теле. Я предчувствую, что россияне когда-нибудь удивят самые просвещенные народы успехами своими в науках, неутомимостью в трудах и величием твердой и громкой славы».

Кунсткамеру, пожалуй, можно назвать первым в Санкт-Петербурге научным учреждением.

Сохранилось несколько преданий о том, как Петр I создавал свой «кабинет редкостей».

Там, где впоследствии построено здание Академии наук, был дремучий сосновый лес. Однажды, во время осмотра окрестностей зарождающегося города, забрел в этот лес государь. Внимание его привлекла необычная сосна.

Как отмечали современники, необычность заключалась в том, что сук на этом дереве «толщиною в изрядную человеческую руку, который выросши из одного места, и нагибаясь постепенно полукружием, врос в другое место, расстоянием на аршин и 10 вершков от своего исхода».

Царь якобы лично срубил сосну и произнес:

– Где нашел я это любопытное дерево, тут да будет со временем построена Кунсткамера…

Обрубок сосны был затем передан лично Петром I в «кабинет редкостей» как первый экспонат.

Описание экспонатов

Петербургский литератор и издатель XVIII века Василий Рубан подробно сообщал в своей книге об еще одном детище Петра Великого: «Императорская Кунсткамера началась собиратися с 1714 году, а во Академию наук соединена в 1724 году, которая чрез 33 года в большую силу и величество всяких любопытных вещей приумножена…

…Вещи в ней суть следующия:

1. Большой Готторпский глобус, который в 1716 году Государю Императору Петру Великому, во время путешествия в чужих краях, подарен от владеющаго Шлейзвиг-Голстинскаго Герцога.

…Сей глобус, 1) снаружи изображает земной глобус, 2) внутри небесной, 3) посреди его стол круглой, а на сем 12 зодий, 4) посреди того стола в половину Деаметра маленький земной глобус, 5) весь оной глобус движение свое имеет чрез машину, 6) внутрь его вмещается 12 человек, и сей глобус во всем свете славен есть отменною величиною.

2. Камера, в которой хранятся всякия математическия инструменты, модели, корабельныя машины, сферы, зрительныя трубки, и протчее.

3. Камера, в которой стоят токарныя машины и к ним принадлежащие инструменты…

4. Камера, в которой находится портрет из воску зделанной по величине возраста Государя Петра Перваго, а при том и платье Полтавское.

5. Камера, в которой хранятся животная четвероногая, птицы, травы и семена.

6. Камера, где имеются всякия скелеты человеческия, кита рыбы и других, кости слоновыя, Львовы, и протчих зверей…

7. Зал, в котором хранятся всякия Анатомическия изъявления…

8. Минеральный кабинет, в котором хранятся разного роду земли…

9. Минц-кабинет, в котором хранятся всякия древния разных государств монеты…

Есть тут же всякия дорогия вещи, сосуды, кинжалы, короны, скипетры…

И сея Императорская Кунсткамера и библиотека Декабря 5 числа, 1747 году погорела…»

Василий Рубан упомянул в своей книге лишь об одном пожаре. Но во времена Петра I, да и после него, Кунсткамера горела несколько раз. А попыток ее поджечь было и того больше.

«Бесовское скопище»

Как и многие начинания Петра I, его коллекция «редкостных предметов» вызывала недовольство в стране.

Еще в 1698 году, когда он приобрел в Голландии первые экспонаты, в Первопрестольной начался ропот: «Везет царь из-за границы безделушки всякие, чтобы создать бесовское скопище и смущать православную Русь…»

Нашептывали враги Петра Алексеевича, будто все, что он привез из-за границы – картины, оружие, инструменты, чучела животных, книги, – «мечены антихристом», и что эти предметы не держат свою тень. Как только попадает на них свет от солнца или свечи – так тень отделяется от хозяина и начинает самостоятельную жизнь.

Возможно, оттого в первые годы существования Кунсткамеры народ боялся туда заглядывать. Царь приказал вход сделать бесплатным. Мало того, велел каждого посетителя музея угощать водкой, вином и кофе. Допускались в необычное для Руси заведение все, кроме крестьян.

На водку и вино находились желающие. По нескольку раз в день приходили они в Кунсткамеру «просвещаться». Водку выпивали, кофе сплевывали тут же на музейный пол и, немного постояв в одной из комнат Кунсткамеры, мчались в церковь замаливать грех. А потом снова возвращались за очередной рюмкой водки в музей.

Особенно всполошил народ государев указ «Опринесении родившихся уродов». Противники Петра порой сурово расправлялись с теми, кто не хоронил умерших уродов, а согласно этому указу собирался отвезти их в царскую научную коллекцию.

Находились среди врагов императора смельчаки, собиравшиеся и вовсе разгромить Кунсткамеру, сжечь «бесовское скопище». Но таких смельчаков усмиряли кнутами и виселицами, плахой и галерами, а задуманное Петром Алексеевичем дело, хоть и с трудностями, развивалось.

В 1718 году первый в России общедоступный музей, по указу Петра, перевели в просторные палаты адмиралтейств-советника Александра Кикина. Сюда же перевели и первую в стране государственную библиотеку.

Месть бывшего царского любимца

Александр Васильевич Кикин долгие годы был верным сподвижником Петра I. В 1708 году государь назначил его главой Адмиралтейства.

Судя по количеству домов, которыми тот владел в новой столице, Петр Алексеевич благоволил к нему и многое позволял. Все шло хорошо у Кикина: и чины, и награды, и богатство не обходили его стороной. Вот только с фаворитом царя Александром Даниловичем Меншиковым отношения становились все хуже и хуже.

И Кикин, и Меншиков постоянно жаловались друг на друга Петру I, выжидая, когда же удастся сделать «смертельную подножку» сопернику.

В этом противостоянии повезло Александру Даниловичу. В 1718 году глава Адмиралтейства, недавний царский любимец, был арестован за участие в заговоре сына Петра I – Алексея. Несколько дней Кикина безжалостно пытали, а затем казнили.

Перед смертью «через колесование» Александр Васильевич будто бы успел прокричать, что в бывших своих домах не даст никому покоя и станет являться тенью к царю, к его приближенным и особенно – к Алексашке Меншикову.

Насколько досаждала тень казненного Кикина Петру Великому – неизвестно. А вот светлейшего князя не раз она пугала. Говорят, Меншиков даже отказывался появляться в домах, которые принадлежали его пожизненному врагу. Конечно, не переступал он и порог Кунсткамеры.

Зато служители музея жаловались, что по ночам донимала их неугомонная тень Александра Васильевича. Якобы витала она по комнатам с дуновением ветра и зловещими шорохами. Кого касалась тень Кикина – с тем случались какие-нибудь напасти. А в Кунсткамере от нее гасли свечи, но воск продолжал плавиться, и в наступившей темноте при этом оживали человеческие уродцы и чучела животных.

Кикины палаты

Но особенно пугало служивых, когда тень Александра Васильевича выводила кровью на стене: «Государь Алексей I».

На рассвете надпись поспешно соскребали со стены, а вот докладывать о том императору Петру опасались.

Ходила по столице молва, будто за несколько дней до своего ареста светлейший князь Александр Данилович жаловался своим близким, что стала посещать его по ночам тень Кикина. Она грозила пальцем и предвещала: «Скоро сам в железо будешь закован и околеешь от лютой стужи, а богатство твое часть в казну уйдет, часть в земле навсегда останется…»

Являлась или не являлась тень казненного главы Адмиралтейства к Меншикову – неизвестно. Но грозное предсказание светлейшему князю сбылось. Арест, полная конфискация имущества, смерть в северных землях… И о том уже свидетельствует не городская молва и мистические байки, а неопровержимые исторические документы.

В новом здании

Конечно, не тень казненного Кикина заставила очередных властителей империи завершить постройку специального помещения для Кунсткамеры. Такова была воля Петра Великого.

Музей переехал из Кикиных палат у Смольного двора в новое здание на Васильевский остров.

В 1727 году туда перевезли коллекции Петра I, а 25 ноября 1728 года состоялось торжественное открытие Кунсткамеры.

Многие жители Петербурга сошлись во мнении, что место для постройки музея выбрано удачно. Здание Кунсткамеры было видно издалека из разных концов города.

Вид на здание Кунсткамеры

Михаил Ломоносов даже заметил по этому поводу, что Петр Великий хотел, чтобы на Кунсткамеру все «взирали среди своих упражнений, о науках помышляли и к ним бы любовию склонялись».

Однако как ни старались музейные служители, чтобы из старого помещения в новое не попала «зловредная нечисть» – не получилось… Взбунтовавшиеся, покинувшие своих владельцев тени экспонатов продолжали свое зловредство и в здании на Васильевском острове.

5 декабря 1747 года Кунсткамера внезапно загорелась. Пожар быстро уничтожил два верхних этажа и башню музея.

Работавшие в этом здании Михаил Ломоносов и знаменитый механик и изобретатель Андрей Нартов одними из первых кинулись спасать музейные ценности.

Увы – многие экспонаты погибли в огне.

Служители Кунсткамеры объясняли вспыхнувший пожар кознями «зловредной нечисти», но Ломоносов и Нартов не очень-то в это верили. Тем более, что они сами видели, как музейные сторожа распивали у себя в помещении водку. Но обрекать на каторгу служивых ни Михаил Ломоносов, ни Алексей Нартов не стали.

Набедокурила нечисть – ну, так с нее и спрос…

А. К. Нартов

Лишь спустя семь лет, в 1754 году, по приказу императрицы Елизаветы Петровны начались работы по восстановлению Кунсткамеры. Но довести работу до конца не удалось.

Одни говорили, что у государства не хватило средств, другие намекали на козни «зловредной нечисти». Как бы то ни было, когда в 1759 году восстановительные работы завершились, башня осталась недостроенной.

Многие петербуржцы не раз видели, как в лунные ночи над той башней появляются неясные тени. Покружив над зданием Кунсткамеры, они разлетались по разным уголкам Северной столицы, чтобы с первыми лучами солнца собраться на недостроенной башне Кунсткамеры.

Часы, идущие назад

В XIX веке появилось особенно много анекдотов, баек, легенд, связанных с Кунсткамерой. Любили потешить, удивить и попугать честной народ, особенно приезжих, музейные сторожа, истопники, полотеры.

Собирались они в «Красном Василии» – трактире, что находился неподалеку от Кунсткамеры, и отводили душу «волнительными историями». Конечно, каждый из них старался рассказать были и небылицы так, чтобы побольше привлечь людей к себе. Больше слушателей – больше шансов получить от них бесплатное угощение.

Рассказчики немало привирали да приукрашивали свои истории. А между собой служители Кунсткамеры нередко спорили: так или эдак было на самом деле. И порой доходило у них дело до иной потехи в «Красном Василии». Споры музейных работников перерастали в потасовки.

Чаще всего вспоминали служители Кунсткамеры историю с «часами, идущими назад».

Вернулся в Петербург из военного похода один офицер. В какие времена, где он воевал, в каких побывал странах – о том у рассказчиков не было единого мнения. Но соглашались в одном: из всех заграничных вещиц, привезенных тем офицером, самой замечательной являлись дорогие часы в корпусе из красного дерева.

Обустроившись после долгого отсутствия в своей квартире на Васильевском, офицер приказал слуге достать эти часы из баула, завести их и поставить в гостиной, на видном месте.

Повозился слуга с дорогим механизмом: не заводится. Видно, в дальней дороге до Петербурга что-то разладилось или сломалось. Вызвали часовщика.

Пришел старичок-мастер, увидел замечательную вещицу и почему-то нахмурился. Покопался он в механизме, устранил поломку и быстренько стал собираться восвояси. Даже о положенной ему оплате позабыл.

Остановил его офицер уже на пороге. Сунул старичку деньги, а тот, не глядя в глаза, поблагодарил и поспешно удалился.

Хозяин часов вначале даже не посмотрел на циферблат. Ну, идут себе часы: цокают-тикают… Что еще надо?

А через какое-то время решил он проверить, верно ли заграничное приобретение часы и минуты указывает. Взглянул офицер на циферблат и обомлел. Стрелки-то в обратном направлении двигались!

Выругался хозяин и решил завтра же отыскать часовщика и наказать шельмеца за такую нерадивую работу.

Странное совпадение

На следующее утро часы вдруг и вовсе остановились. Показывали стрелки 9 часов 45 минут. Еще крепче ругнулся офицер по адресу нерасторопного мастера.

А тут вдруг слуга доложил:

– Пришел письмоносец, бумагу в конверте из губернии доставил.

– Ну, так живо неси послание! – сердито приказал хозяин.

Распечатал тут же офицер конверт и чуть не выронил письмо. А в нем сообщал сосед по имению в далекой губернии, что брат офицера свалился с лошади, попал под копыта и от удара в голову скончался.

А случилось это несчастье в 9 часов 45 минут утра.

Долго стоял в растерянности хозяин квартиры. Дело в том, что эта смерть могла наступить ровно три года назад. Именно тогда они с братом отправились вдвоем на верховую прогулку.

Брат скакал впереди и вдруг без всякой видимой причины свалился на землю. Конское копыто лишь скользнуло по виску незадачливого всадника. Каких-нибудь полсантиметра уберегли от смертельного удара.

Офицер ясно помнил, как он помог брату подняться на ноги, а потом взглянул на карманные часы. Время было 9 часов 45 минут.

После поездки в далекое имение на похороны офицер вернулся в Петербург. Сразу обратил внимание, что часы преспокойно идут, но стрелки снова движутся в обратном направлении.

Кликнул хозяин слугу узнать, вызывал ли тот часовщика.

Но слуга доложил:

– Никак нет… Звать никого не звали, механизм сам по себе заработал.

А на следующее утро стрелки на циферблатах снова замерли на 9 часах 45 минутах. Только заметил это офицер, как явился письмоносец. И опять было извещение о смерти. На сей раз пришло сообщение о гибели на дуэли друга. Пуля противника поразила его в самое сердце.

Тут уж офицер не на шутку разволновался. Ведь ровно два года назад его друг тоже дрался на дуэли. Пуля во время поединка лишь слегка оцарапала кожу в области сердца приятеля.

И в тот раз карманные часы показывали 9 часов 45 минут.

Погоревал офицер, но не стал долго ломать голову над этим мистическим случаем. Велел он слуге выкинуть странные часы.

А лакей не дурак был. Смекнул: зачем же бросать, хоть и с причудами, но дорогую вещь, когда можно ее продать.

Потолкался слуга среди торгового люда, стал предлагать часы по неброской цене. Да никто не польстился на его товар. Все приценивались, трогали, стучали пальцем по циферблату, а покупать почему-то опасались. Наконец кто-то надоумил слугу снести часы в Кунсткамеру.

Лакей так и сделал. Поглядели в музее на дорогую вещь, подивились, что стрелки в обратном направлении движутся, да и приобрели товар за бесценок.

За черной дверью

Часы, идущие назад, не стали выставлять на всеобщее обозрение. Отправили их сразу в кладовую за черной дверью.

Была в те годы в Кунсткамере огромная кладовая, где хранились загадочные предметы, изготовленные неизвестно когда и неизвестно где.

Конечно, лакей офицера ничего не рассказал покупателям о мистической истории с часами. Но служивых Кунсткамеры не проведешь. Среди чудес работают – чудесами и живут. Казалось, вести о таинственных явлениях и случаях со всех концов света сами летят к ним.

Вскоре пошел тревожный слух среди музейных работников. Кто-то поведал им, что как только стрелки часов в футляре красного дерева остановятся на 9 часах 45 минутах, так один из них помрет.

И в самом деле, случилось подобное раз… другой…

И тут уж самые неверующие, отвергавшие мистику и фатализм, поверили.

Кто-то из служащих Кунсткамеры перевел стрелки подальше от цифр 9 и 45, остановил механизм, а сами часы задвинул на самую дальнюю полку кладовой за черной дверью.

Казалось бы, на том и закончилась эта мистическая история. Но, как утверждали завсегдатаи «Красного Василия», стоило только помереть кому-то из работников Кунсткамеры, как часы опять показывали 9 часов 45 минут.

Снова музейные служащие переводили стрелки на другое время и останавливали механизм. Но, повинуясь неведомым законам, стрелки опять начинали скользить по циферблату непостижимым образом, замирая на 9 часах 45 минутах.

Моргающая кошка

По-разному относились в «Красном Василии» к рассказам служителей музея. Одни таращили глаза от изумления, другие посмеивались, третьи вовсе не слушали.

Иногда в тот трактир захаживали студенты, хоть и было это строжайше запрещено начальством. Но дешевая выпивка и закуска толкали их на подобное нарушение.

Однажды, услышав очередную историю от служителей Кунсткамеры о загадочном экспонате – бронзовой кошке «из неизвестных времен и земель», которая к тому же моргает как живая и губит взглядом людей, – студенты заспорили между собой.

– Только неисправимые идеалисты могут поверить в эту моргающую кошку и прочие чудеса в кладовой за черной дверью! – убеждал один из студентов своих товарищей.

– В Кунсткамере совершаются и не такие чудеса, – с усмешкой отвечали ему приятели. – Ну, раз ты убежденный материалист, подкрепи свои выводы собственным опытом. А иначе твои речи – пустое ниспровергательство и необоснованное критиканство…

Призывающий не верить россказням служителей Кунсткамеры от их слов распалялся все больше.

– Неужели вы в самом деле считаете, что в кладовой за черной дверью хранятся какие-то мистические предметы, неизвестно кем, когда и где изготовленные? Неужели нужны доказательства, что кошки бронзовой, которая моргает и тем самым убивает людей, просто не может существовать? Опомнитесь! Ведь не в темном средневековье живем! Девятнадцатый век на дворе!..

Но студентов не убедили слова товарища.

И тогда кто-то из них предложил пари.

Молодой человек, утверждавший, что рассказы служителей Кунсткамеры – сплошной вздор, тут же согласился в одиночку провести ночь в кладовой за черной дверью.

Поздним вечером компания студентов отправилась в музей. Как проникли они в помещение – неизвестно. Скорее всего, молодые люди подкупили сторожей.

Когда испытуемый спорщик решительно вошел в кладовую, за ним закрыли на засов черную дверь. Другого выхода из кладовой не было. По крайней мере, так утверждали сторожа.

Договорились, что вернутся студенты утром и освободят товарища.

Сказано – сделано.

Пришла утром задорная компания. Отодвинули засов, распахнули дверь. Никто не выходит. Молодые люди окликнули товарища… Может, задремал или трясется от страха и не верит в свое освобождение?

Никто не отозвался. Позвали студенты сторожей, объяснили, в чем дело. Те зажгли фонари и, крестясь и ругаясь, зашли в кладовую. Обшарили все закоулки, шкафы и сундуки.

Нет студента!..

Бронзовая кошка из неизвестных времен и земель – на месте, а человек пропал…

Всполошились не на шутку и студенты и сторожа. Перевернули в кладовой все вверх дном. Безрезультатно.

Кто-то принялся разглядывать бронзовую кошку, будто надеялся найти в ней разгадку исчезновения человека.

Но, как и положено древнему изваянию, кошка не раскрывала тайн и, конечно же, не моргала. Лишь на морде ее застыла какая-то презрительно-зловещая ухмылка.

И студенты, и сторожа побоялись сообщать о загадочном исчезновении начальству и полиции. Все они какое-то время еще надеялись, что вдруг волшебным образом пропавший студент объявится. Но тот не появился ни на квартире, которую снимал, ни в университете. В общем, волшебство не состоялось…

Или все же состоялось?

Наверное, ответить на вопрос могут лишь старинные стены Кунсткамеры, повидавшие и хранящие множество чудес и загадок.

Ну и шуточки!

Как у нас то было, братцы, на святой Руси,

Во той ли во палате государевой

Почестей пир идет на вечере,

Беседушка идет навеселе.

Тут на пиру да напивалися,

Тут на пиру да наедалися,

Тут на пиру да порасхвастались:

Еще кто-то хвалится своей силою могучею,

Еще кто-то хвалится да саблей острою,

Еще кто-то хвалится да золотой казной,

Еще кто-то хвалится да молодой женой,

Еще кто-то хвалится да платьем цветным…

Народная песня времен Петра I

Через праздники и веселье

Современники Петра Великого вспоминали, что государь придавал праздникам и различным увеселительным действам большое значение. Они были для него не просто отдыхом и приятным времяпрепровождением. С их помощью он зарождал новые традиции на Руси, отчасти менял жизненный уклад своих подданных, «приближал Русь к Европе».

Царь знал, как выгодно использовать праздники и веселье, превращать их в политическое оружие, с их помощью выяснять потаенные мысли приближенных, подданных и иноземных гостей.

Умел Петр Алексеевич казаться пьянее, чем был на самом деле. Умел зорко видеть, цепко слушать: кто как ведет себя во хмелю, о чем говорят гости, запоминал их жесты и выражения лиц.

Северная столица была как раз тем местом, в котором поспешно рождались новые праздники, традиции, увеселительные действа. Но и от старых – вековечных – в Петербурге не отказывались. Разве можно было обойтись в новый праздник без исконного русского обильного застолья?

Неизвестные на Руси до той поры праздники Петр Алексеевич стал вводить в первые же годы своего царствования, еще до основания Санкт-Петербурга.

19 декабря 1699 года государь издал указ «Описании впредь генваря с 1 числа от рождества Христова, а не от сотворения мира».

Отныне, согласно указу, впервые на Руси Новый год надо было отмечать не 1 сентября, а 1 января.

Петр Алексеевич требовал, чтобы «по большим и проезжим знатным улицам, знатным людям и у домов нарочитых духовного и мирского чину перед вороты учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых…»

Царь также распорядился, чтобы описание новогоднего праздника было отражено в газете «Ведомости».

Эта информация начиналась так: «7208-й [1699] год не окончился, начался 1700-й год.

При первом начинании Нового года счислять от Рождества Христова, какия церемонии были и где была литургия в присутствии государеве и было ль казание и кто отправлял оное и была ль пушечная стрельба и фейрверк и где.

При окончании сего 1699 году повелением царского величества и советом духовных и мирских знатнейших особ установлено торжествовати Новому году 1 генваря месяца и числить, и писать годы во всех государственных указах… и письмах от Рождества Христова по обычаю других европейских христианских областей… как то действительно начало свое восприняло с 1700-го году и для того торжества в Москве была литургия в соборной Успенской церкви и предика чрез архиерея Рязанского – благодарение Богу, и потом была троекратная пушечная стрельба и фейрверк на Красной площади…»

В те дни для создания праздничного настроения на улицах Первопрестольной пылало множество костров и смоляных бочек на шестах. Праздник продолжался семь дней. Непривычная потеха пугала привыкших к стародавним традициям людей.

Роптали противники Петра:

– Опять царь-государь немчуровы порядки заводит, бесовским игрищам потакает!.. Отзовется ему вскорости это богохульство!..

Но молодой царь был неуклонен и все последующие годы своего правления следил, чтобы им объявленные праздники отмечались не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и по всей стране.

А дней веселья и торжеств в начале XVIII века появлялось все больше и больше. Отмечались военные победы, церковные праздники, дни рождения и ангела покровителя, начало и завершение строительств каких-либо значимых объектов и многое другое. Словом, всё, что нередко отмечается и в наши дни.