Текст книги "Люди и волки (Черная пустошь – 2)"

Автор книги: Вадим Михальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Дженни три раза быстро перекрестила его вдогонку и прошептала:

– С богом.

В отличие от своей свекрови, она не была слишком религиозной, но она знала, что каждую ночь, перед тем, как заснуть, она будет говорить про себя слова «Спаси и сохрани»…

Совещание перед выходом партии в лес проходило в палатке так называемых «казарм» бывшего батальона Ричардсона. Илайджа Аттертон, выдержавший бурное столкновение со своей взбалмошной матерью, вошел в палатку командира отряда "А" с армейским ранцем за плечами и винтовкой «моссберг» в чехле в руках как раз в тот момент, когда охотники изучали подробную карту того лесного района, куда завтра должен был направиться отряд.

Ригби поднял глаза на вошедшего высокого темноволосого парня. Илайджа подошел к столу из гладко обструганных сосновых досок:

– Добрый день. Мне нужен Чед Ригби.

– Это я, – командир встал из-за стола.

Аттертон выпрямился:

– Сэр, меня направил к вам Джек Криди. Меня зачислили в ваш отряд сегодня утром.

– Охотник?

– Точно так, сэр.

– На кого ходил?

– В основном, на оленей, сэр. Четыре раза ходили на лося, еще там, дома.

– Удачно ходили? – улыбнулся Ригби.

– Последний раз – да, сэр.

– Имя?

– Илайджа Аттертон, сэр.

– Можно без «сэр», Аттертон, мы не плацу. Присаживайся, – Ригби сел за стол, устеленный картами и фотографиями большого формата – данными последней аэрофотосъемки.

– Слушай, парень, а кем тебе приходится Мамаша Аттертон? – спросил Чак Норман.

Норман в обычной жизни был обыкновенным, не слишком удачливым фермером, спокойным, слегка замкнутым мужчиной сорока лет. Джек Криди рекомендовал Нормана, зная его еще по Земле. Чак был опытным охотником, охотившимся в лесах северных штатов и Канады, где еще вполне можно встретить крупных хищников – медведей, волков, а также оленей и лосей. Как только начинался охотничий сезон, спокойный фермер уступал место неистовому охотнику, в чем-то похожего на далеких предков человека – кроманьонцев. Различие состояло только в том, что этот далекий потомок первобытных охотников был одет не в шкуры убитых животных, а в куртку и штаны из плотной ткани, свитер грубой вязки и высокие сапоги из телячьей кожи, а вместо копья с каменным наконечником он использовал винтовку «маузер» с оптическим прицелом.

– Она – моя мама, – с вызовом посмотрел на него Илайджа. – А что?

– Ничего, – спокойно ответил Норман, – просто я надеюсь на то, что ты не будешь забивать нам уши трепотней про ангелов смерти и дьяволов в образе волков.

Илайджа смутился и разозлился одновременно, но постарался ничем не выразить своих чувств. Смутился он потому, что его мать действительно буквально сегодня поминала дьяволов-волков. А рассердился он по той простой причине, что он, все-таки любил свою мать, кем бы она ни была и какой бы ни стала.

Он исподлобья посмотрел на Нормана:

– Вы можете не волноваться, мистер…

– Норман, – Чак уверенно встретил его угрюмый взгляд.

– Норман. Я не собираюсь попусту трепать языком, как вы.

Было заметно, как на щеках охотника заходили желваки мускулов.

В палатке паутиной повисла тишина.

– Давайте так, мистер Норман, – Илайджа подошел к столу, – я ничего не буду говорить о вашей матери, а вы – ничего о моей, – он скупо улыбнулся и протянул руку:

– Идет?

Норман кивнул и крепко пожал протянутую ему руку.

– Идет.

Ригби невозмутимо наблюдал за происходящим и ему понравилось уверенность молодого охотника и то, как он повел себя с Норманом, зачастую несдержанным на язык. «Парень неглуп, смог нормально разрядить ситуацию», подумал командир, «посмотрим, как он покажет себя в деле».

– Присаживайся, Аттертон. Я буду называть тебя «Аттертон», я так привык на службе, – усмехнулся Ригби. – У нас никогда не было имен, сплошные фамилии, насколько я помню.

– Можно узнать, почему, сэр? – Илайджа сбросил с плеч ранец и бережно прислонил винтовку в чехле к ножке стола.

– Субординация.

Парень усмехнулся:

– Дистанция между начальником и подчиненным, так что ли?

– Что-то вроде, – улыбнулся Ригби.

Илайджа сел на деревянную скамью и внимательно посмотрел на карту.

– Мы тут как раз план кампании разрабатываем, – сказал долговязый мужчина с острым носом, чем-то похожий на журавля. – Деймонд Кард, – он протянул руку Илайдже.

Юноша пожал ему руку.

– Это – Стив Кроуфорд, – Кард кивнул на своего соседа – мужчину с черными усами и бородой.

Кроуфорд молча кивнул.

– Ну, теперь когда все со всеми знакомы, продолжим, – сказал Ригби.

– «Беспилотчики» подыскали для нас добычу, – карандаш в руке Ригби постучал по фотографиям на столе, – примерно в этом районе, – карандаш переместился на карту, очертив несколько окружностей.

– Недалеко вроде бы, – посмотрел на карту молодой охотник.

– Разбираешься в топографии? – цепкий взгляд Ригби задержался на Илайдже.

– Карту читать умею.

– Молодец, вещь нужная. Так вот, придется сделать один длинный дневной переход. Сразу предупреждаю – по такой местности путь неблизкий и опасный. Хотя разведка волков не заметила, я все-таки сомневаюсь, что эти твари ушли далеко. К тому же они не раз обманывали наши приборы наблюдения. Так что на технику надежды мало, хотя полностью отказываться от нее мы не будем. Нам выдали на отряд две коротковолновые рации, в случае чего мы сможем вызвать помощь – на базе будет в постоянной боевой готовности отряд Фапгера. Хотя, честно говоря, и на него надежды маловато – они могут просто-напросто не успеть. Нам нужно будет рассчитывать только на самих себя.

– Короче, мы уходим в автономное плавание, – подал голос Стив Кроуфорд, в прошлом – военный моряк, отслуживший на флоте пять лет по контракту.

Охота для него была скорее не слишком серьезным увлечением, чем страстью, как для Нормана и Карда.

Кард долгое время провел на Аляске и не понаслышке знал, что такое – охотиться ради пропитания.

– Точно так, мистер Кроуфорд, – кивнул Ригби, – мгновенную поддержку нам могут оказать только морально – в виде радиопереговоров. Мы будем практически полностью отрезаны от Колонии. Адам Фолз просил меня серьезно поговорить с вами насчет опасности нашего предприятия. Сам я полностью разделяю его точку зрения, я тоже солдат, как и он, и так же, как и он, я полностью осознаю все те последствия, к которым может привести наше «автономное плавание» в лесах. Мы все здесь добровольно, но все же, я хочу еще раз попросить каждого из вас подумать – стоит ли ему участвовать или нет?

– Я думаю, мистер Ригби, что выражу наше общее мнение, если скажу, что нам не нужно время для раздумий, – уверенно сказал Норман. – Мы – с вами.

– Хорошо, – кивнул командир, – мне важно было знать ваше мнение, джентльмены, и я рад, что вы будете в моей команде. Теперь – перейдем к делу. План очень прост – мы выходим в лес завтра, совершаем переход к месту, выбранному заранее. Место назначения – высота, обозначенная на карте как «12-20». Двадцать – это высота над уровнем моря, приблизительная, конечно.

– Да, все-таки жаль, что мы никогда не увидим море. А мне так бы этого хотелось, – задумчиво протянул Кроуфорд.

– Как знать, мистер Кроуфорд, может быть, ваша мечта осуществится. Итак, мы должны в течение последующих суток с момента прибытия построить временные жилища на высоте «12-20», скорее всего, это будут шалаши. Палаток мы брать не будем – лишний груз. Затем нам нужно приступить к охоте и тут – ваша епархия, джентльмены. За всю свою жизнь я не убил ни одного животного крупнее крыс в доме моей матушки. Что вы можете предложить, мистер Норман?

Чак еще раз внимательно рассмотрел фотографии с большим увеличением, на которых было сфотографировано стадо «бизонов», и задумчиво потер подбородок.

– Думаю, тут нужно работать всем сразу. Окружить стадо и постараться подстрелить как можно больше «бизонов» за один раз – гоняться за ними мы не сможем. Поэтому я бы рекомендовал использовать пулеметы.

– Принимается, – сказал Ригби. – Что вы можете сказать по поводу животных?

– Череп у этих зверюг крепкий, его не всякой пулей пробьешь. Нужно стрелять в область шеи и в бок – там у настоящих бизонов самое уязвимое место. Снайперы, конечно, могут попытаться попасть в глаза, но я-то по себе знаю – когда в азарте лупишь, стараешься лишь бы попасть, а куда – дело десятое.

– Учтем. Что-нибудь еще?

– Как говорил Чак, и я с ним согласен, нам нужно захватить стадо врасплох, – сказал Кард. – Нужно как можно меньше шуметь, соблюдать осторожность и навалиться всем скопом. Я тут прикинул – «бизоны» весом килограммов семьсот, это, скорее всего, быки, коровы чуть поменьше. В стаде – примерно голов семьдесят-восемьдесят. Если положить сразу всех – будет неплохая добыча.

– Кстати, насчет добычи, – сказал Илайджа. – Допустим, перебьем мы «бизонов», а как же с тушами быть? Семьсот кило – это не куриная ножка, такую тушу в сумке не унесешь.

– Придется с мясом разбираться сразу на месте, – подумав, сказал Норман. – Свежевать, сразу обрабатывать, вялить или солить. Нужно будет прямо там же шалаши строить, мясо охранять от стервятников, тушами заниматься. Аттертон правильно заметил. Молодец, парень, – кивнул Чак. – Как нам быть в этом случае, мистер Ригби?

– Все продумано, – невозмутимо ответил командир, – сразу же после удачной охоты мы вызываем по рации батальон Ли и приступаем к обработке мяса. Батальон уносит столько, сколько может унести, а мы остаемся на месте с оставшейся частью добычи. Я думаю, что четыреста человек смогут справиться с переноской груза.

– Тогда – да, конечно, – сказал Кард, – а если солдаты смогут сразу забрать всю добычу, то мы сможем продолжить охоту.

– Совершенно верно, мистер Кард, мы будем охотиться столько, сколько потребуется, пусть хоть и до самой зимы.

– Да, это я хорошо знаю – что такое голодать во время зимы, – в глазах Деймонда Карда Илайджа заметил грусть, как будто бы пожилой охотник вспомнил что-то.

– В этом и заключается наша миссия, мистер Кард, – сказал командир, – не допустить голода. Итак, джентльмены, мы выходим завтра с рассветом…

Отряд Чеда Ригби, все сто двадцать два человека, стоял у ворот внешнего периметра. Еще не рассвело, у самой земли стелился холодный утренний туман. Тяжелые стебли травы пригибались под тяжестью густо выпавшей росы, деревья роняли с ветвей крупные холодные капли.

Солдаты проверяли оружие и снаряжение, наблюдатели с термовизорами занимали места на флангах. Чед Ригби переключил рацию на волну диспетчерской службы Башни:

– Это – отряд "А", ждем разрешения на выход. Как слышите меня? Прием.

Рация заскрипела в ответ голосом Адама Фолза:

– Это – Башня, Чед. Слышим тебя хорошо. Выход разрешаем.

– Понял, сэр, – ответил Ригби. – Открыть ворота!

Четверо солдат открыли ворота. Командир проследил за тем, как последний солдат покинул периметр, и приказал закрыть ворота.

– Сэр, мы прошли внешний периметр. Ворота закрыты. Приступаем к выполнению задания.

– Вас понял, командир. Удачи! Возвращайтесь скорей.

– Спасибо, сэр. Следующий радиосеанс – через четыре часа. Конец связи.

– Понял. Конец связи.

…Через четыре часа перехода отряд остановился для пятиминутного отдыха. Еще ни один человек не заходил так далеко в лес. Ригби не рисковал отправлять в лес разведчиков с термовизорами, ограничиваясь только постоянным наблюдением во время движения. Никакой посторонней активности не было, за все четыре часа, за которые отряд всё дальше и дальше углублялся в лес, не было замечено ни одного животного, больше белки. Перед самым привалом солдаты, шедшие впереди основной группы охотников, вспугнули оленя, стремительными плавными прыжками скрывшегося в лесу. Деймонд Кард с каким-то чувством ностальгии проследил за взмахами белого хвоста. Здешний олень был очень похож на своего земного собрата, и Карда охватило чувство тоски и грусти. Он побоялся признаться самому себе, что ему захотелось домой, на Землю.

– Знаешь, Деймонд, – сказал приятелю Чак Норман, – я не хочу показаться параноиком, но наши солдаты производят больше шума, чем воскресная экскурсия школьников.

– Чего ты злишься, Чак? – раздраженно спросил Джимми Ортега, солдат двадцати лет, смуглый цвет кожи которого ясно указывал на его латиноамериканское происхождение.

– Чего я злюсь?! – закипая, поинтересовался Норманн. – Так ты, Ортега, спрашиваешь, почему я злюсь? Да вы топаете, как слоны! Зверь услышит вас за пять миль так же легко, как обезьяна снимает шкурку с банана!

– Не горячись, Чак, – сказал Тим Рэнделл, бывший «зеленый» берет, когда-то служивший под командованием Адама Фолза. – До охоты еще далеко. Нам еще целый день, как ты сказал, топать до «точки». А там мы еще наверняка целый день убьем на то, чтобы устроиться на месте.

– Все равно, – упрямо мотнул головой Норманн, – мы могли бы завалить оленя по дороге, если бы вы, раздолбаи, двигались хоть чуточку ловчей.

– Что за шум? – подошел к группе спорщиков Чед Ригби.

– Да вот Норманн корчит из себя Чингачгука – Большого Змея, – фыркнул Ортега.

– Тебя назначили командиром, Ортега? – спокойно парировал Норманн. – Что-то я пропустил этот момент.

Ответом было молчание, только Ригби удивленно приподнял брови.

– То-то и оно, – довольно сказал Норманн, поворачиваясь к командиру. – А вы, Ригби, могли бы приказать своим парням ходить по лесу так, как надо.

– Успокойтесь, Норманн, – спокойно сказал Ригби. – Лично я не нахожу, что мои подчиненные производят слишком много шума. До места назначения еще идти и идти, а если ваши охотничьи инстинкты берут верх над чувством здравого смысла, то я могу порекомендовать вам успокаивающее из моей походной аптечки.

Чак Норман раздраженно засопел и Кард, по природе своей всегда бывший миротворцем, сказал:

– Командир прав, Чак. Если бы мы выстрелили раньше времени, то мы обнаружили себя.

– А еще, мистер Норман, – в разговор вступил Илайджа, – олень замедлил бы наш темп движения.

– Ладно, ладно, – проворчал Норман, – сдаюсь.

Он отошел вперед и демонстративно заложил руки за спину.

– Как тебе нравится этот тип, Джимми? – усмехаясь, спросил Рэнделл.

– Никак, – буркнул Ортега. – По-моему, он нарывается на неприятности. И потом, разве мы так шумим? Идем, как обычно, ни слова не говорим, а он «топают», «топают», – передразнил Нормана солдат.

Действительно, солдаты, в своем большинстве, бывшие спецназовцы, передвигались практически бесшумно, выбирая участки земли, поросшие травой, избегая наступать на сухие ветви, опавшие с деревьев. Норман просто сильно нервничал, а в возбужденном состоянии даже малейший шум или едва слышный шорох превращается в оглушительный шум и треск.

– Вперед! – Ригби махнул рукой, сверившись с картой местности.

Отряд продолжил движение. Чак Норман шел впереди, рядом с Ригби. Рэнделл затоптал окурок сигареты:

– Пошли, Джимми. Только не слишком топай.

– Да ну тебя, – усмехнулся Ортега, поправляя ремень автоматической винтовки на плече…

Через двадцать минут спустя на узкую поляну, на которой еще совсем недавно стояли люди, вышел поджарый волк. Он шел неторопливо, опустив голову к самой земле. Ноздри хищника щекотали чужие запахи, шерсть на загривке топорщилась, желтые глаза пристально всматривались в лес. Волк остановился на том самом месте, на котором Тим Рэнделл втоптал в землю недокуренную сигарету. Верхняя губа поползла вверх, обнажив белые зубы, приглушенное рычание вырвалось из пасти волка. Запах гари раздражал его, он фыркнул, и, повернувшись на месте, исчез в лесу.

Его путь лежал на северо-восток, к своему новому племени. Волк бежал, торопясь принести известие, которого так ждал Белый: «Люди снова появились в лесу»…

Высота «12-20» была высоким холмом с плоской вершиной, поросшей колючим кустарником. Подъем занял некоторое время, Норман и Кард с непривычки запыхались, поднимаясь наверх. Дыхание Илайджи оставалось таким размеренным и спокойным, как во время спокойной неторопливой ходьбы. Он первым достиг вершины холма и внимательно осмотрелся.

Он подошел к крутому обрыву с северной стороны холма и встал на колени, опираясь на ствол винтовки.

Охотники присели на корточки рядом с ним, за ними встал в полный рост Чед Ригби. Он вытащил из футляра на поясе мощный бинокль и поднес его к глазам.

– Вам бы лучше присесть, сэр, – сказал Илайджа, – чтобы вас не было видно.

– Да, мистер Ригби, – подтвердил Деймонд, – на холме мы как на ладони.

– Как скажете, господа, – Ригби сел на землю, подобрав под себя ноги.

Взгляд молодого охотника остановился на черных точках, похожих на маленьких жуков, копошащихся в глубине леса среди редко растущих деревьев.

– Вот, – Илайджа указал направление и Ригби подкорректировал дальность.

– Точно, – выдохнул Норман, – парень прав. Вот наши «бизоны».

– Да, действительно, – пробормотал командир, – нам везет.

Многократно увеличенные мощными оптическими линзами лесные великаны казались большими, как автомобили. Казалось, что до них можно добросить камнем.

– Завтра начнем охоту, господа. Есть возражения?

Все промолчали, даже Норман: солнце должно было вот-вот сесть за горизонт. Подножие холма уже заволокли сумерки, из низин поднимался туман, скрывая от глаз людей стволы деревьев и бесформенные массы кустарника, густыми зарослями окружающими холм…

Переночевали в спальных мешках, оружие все время было под руками – липкий страх темноты, вечный спутник человека со времен каменного века, заставлял быть настороже. Огонь не зажигали, поужинали сухим пайком, выпили несколько глотков воды из фляг. Часовые в приборах ночного видения окружили отряд, устроившийся у подножия холма с противоположной от «бизонов» стороны. Ночь прошла без происшествий, люди спали пусть не так безмятежно, как дома, но всё же их сон был спокоен.

Люди вряд ли бы смогли сохранить спокойствие, если бы они знали, что племя Белого уже совсем близко, на расстоянии трех часов бега от высоты «12-20». Волк-одиночка, следивший за мойли на протяжении двух дней, наткнулся на следы людей и тут же поспешил известить своих сородичей. Ноги не подвели его – тревожная весть о людях в лесу подоспела вовремя…

* * *

…Я все-таки дождался своего часа! Наше время пришло – люди покинули кокон смертельной для сейров паутины. Весть принес Риз, разведчик, он бежал весь остаток дня, чтобы успеть известить нас.

Мы выступили сразу же. Когда вторая луна уже наполовину проделала свой путь по ночному небу, мы обнаружили следы людей. Запах чужаков, запах человеческой кожи и пота, показался нам самым сладким ароматом из всего многообразия запахов леса. Мы снова почувствовали себя охотниками.

Я не знал, зачем люди снова осмелились выйти в лес. Они что-то искали, разведчик предположил, что люди вышли на охоту. Это показалось нам правдоподобным – стадо мойли расположилось на пастбище совсем недалеко в лесу. Мне стало смешно оттого, что люди, намеревающиеся стать охотниками, уже превратились в добычу, сами об этом не подозревая…

* * *

Оставив большую часть оборудования – аккумуляторы, мощную коротковолновую рацию, ящики с патронами и гранатами, и оставив в лагере десять человек для охраны груза, охотники вышли на охоту. До восхода солнца осталось немногим больше двух часов. В лесу слышались крики ночных птиц, уханье сов, вылетевших на ночную охоту и пронзительный писк летучих мышей, стремительными тенями неслышно рассекающими ночное небо, преследующих насекомых. Ветер стих и солдаты, неслышно ступающие по влажной от густой росы земле, напоминали призраков, окутанных белесыми клочьями предрассветного тумана.

Солдаты передвигались так тихо, что довольным остался даже Норман. Две партии охотников, двигающие параллельно на расстоянии полутора километров друг от друга, захватывали стадо спящих «бизонов» в импровизированные «клещи», чтобы вскорости отрезать возможные пути бегства для лесных великанов. Пулеметчики занимали свои места в сотне метров от стада, чтобы по сигналу загонщиков, обрушить шквал огня на определенные заранее с помощью приборов ночного видения секторы обстрела. Разведчики с термовизорами ясно видели отсвечивающие красным цветом массивные тела лежащих на земле животных, поэтому особых проблем с определением целей ни у кого не возникло.

Ригби приказал соблюдать абсолютное молчание, охотники переговаривались друг с другом с помощью условных сигналов. Огонь было решено открыть только тогда, когда взойдет солнце и отпадет надобность использовать приборы ночного видения.

Наушник в левом ухе командира периодически попискивал сериями из двойных и тройных щелчков. Это группы загонщиков давали знать, что все в порядке, движение продолжается. С загонщиками ушли Деймонд Кард и Стив Кроуфорд, с командиром остались Норман и Илайджа. Они располагались выше по холму, следя по экранам термовизоров, как передвигаются группы охотников, окружающие стадо. В десяти метрах под ними занимали места пулеметные расчеты. Вскоре красные точки, изображающие людей на экранах потускнели и стали расплывчатыми – сказывалось расстояние. Ригби отложил термовизор и поднес к глазам инфракрасный бинокль.

Командир услышал, как Норман осторожно взвел затвор своего «маузера» и посмотрел на Илайджу, неподвижно лежащего рядом с ним. Можно было подумать, что молодой охотник просто спит, но это было не так: Чед видел, как блестят его глаза. Взгляд Илайджи был прикован к ничего не подозревающим животным, чье громкое сопение доносилось даже сюда, к подножию холма. «Бизоны» явно не чувствовали никакой опасности.

Ригби оставил возле себя Нормана, испытывая вполне понятные сомнения насчет выдержки вспыльчивого охотника. Илайджу он попросил остаться, потому что симпатизировал спокойному и рассудительному юноше и хотел, чтобы в трудную минуту с ним оказался настоящий специалист, а не азартный охотник.

Ригби осмотрел лес в бинокль и отложил его в сторону: с каждой минутой становилось светлей, солнце должно было уже скоро взойти.

В наушнике пискнуло три раза и после небольшой паузы – пять раз.

Ригби коснулся плеча Илайджи и тот придвинулся поближе.

– Загонщики уже вышли на позицию, – прошептал командир.

Юноша кивнул и знаками показал Норману, чтобы он приготовился. Чак кивнул и поудобнее прижал приклад к плечу. Ждать оставалось совсем недолго…

Между тем в лесу происходили странные вещи. Птицы умолкали, но не потому, что скоро должно было взойти солнце, а потому что к ночным теням спящих предрассветным сном деревьев присоединилось множество теней, сверкающих желтыми глазами. Лес наполнился неслышными для людского уха шорохами, не сулившими ничего хорошего для тех, кто осмелился потревожить тишину спящего леса звуками взводимых затворов и шорохом осторожно ступающих десантных ботинок…

Шесть щелчков – кольцо окружения замкнуто. До восхода солнца – пятнадцать минут…

Люди напоминают гномов, вышедших из своих пещер на просторы леса. Горбы их ранцев кажутся уродливыми в расступающихся сумерках, стволы их винтовок и пулеметов кажутся жалким вызовом могуществу вечного леса. Их запахи легко уловить – запахи металла и кожи, пота и страха, нетерпения и напряжения. Они еще не знают о черных тенях, окружающих их со всех сторон, подобно черному туману. Когда люди понимают, что они не одни здесь являются охотниками – уже слишком поздно.

Тяжесть двухсоткилограммовых тел придавливает людей к земле, сильные лапы, мощь которых можно сравнить лишь с силой сжатия мощного гидравлического пресса, в одно мгновение выбивают весь воздух из легких, не дают дышать, душат. Убивают. Тени с желтыми глазами внезапно появляются из-под неподвижных теней предательских деревьев. Когти вспарывают податливую мягкость теплых человеческих тел, удары мускулистых лап ломают шейные позвонки загонщиков. Горячая кровь в один миг окрашивает темную землю, не привыкшую к подобной щедрости со стороны захватчиков.

Никто не успевает вскрикнуть – нападение слишком внезапно. Оружие бесполезно, зачастую его просто не успевают поднять, а не то чтобы нажать на спусковой крючок. Бесполезный и холодный металл равнодушно принимает капли и струи крови своих еще секунду назад живых владельцев. Металлу все равно, он мертвый. Так же, как и люди, не успевшие увидеть свет наступающего дня. Ни выстрела, ни крика. Только предсмертные хрипы и прерывающиеся стоны.

Волки не издают ни звука, люди тоже, но совсем по другой причине. Волки торжествуют, запах победы опьяняет их лучше любого вина. Запах умирающих людей – прекрасная приправа к их начавшемуся торжеству.

Лесные гиганты, оскалившие свои пасти в торжествующем вое, безнаказанно попирают темные тела, теперь уже окончательно и бесповоротно остывающие и мертвые. Пришло время волков…

Чед Ригби вздрагивает, но совсем не от холода. Волчий вой, вырывающийся из сотни звериных глоток, разрывает тишину и рвет ее на части. Эхо многократно усиливает этот нечеловеческий вопль, издеваясь над уже обреченными пришельцами. Этот вой сводит с ума, услышав этот вой, многие чувствуют, как мороз бежит по спине ледяными иглами. Сердца дают сбой, чтобы тут же забиться в ускоренном темпе, напоминающем гром боевых африканских барабанов. Мощный впрыск адреналина в кровь заставляет людские зрачки расшириться в ужасе, заставляет пальцы конвульсивно сжаться подобно пыточным тискам, завернутым до предела нетерпеливой рукой палача.

Командир вскакивает на ноги, выхватывая рацию из футляра на поясе:

– Загонщики, загонщики! Доложить обстановку!

Индивидуальные приборы связи, напоминающие наушники с тонким стебельком микрофона, пищат, подобно сверчкам, в уши своих мертвых хозяев. Оживают несколько раций, оставшихся настроенными на волну переговоров отряда. Голос командира снова и снова бесполезно повторяет:

– Загонщики, загонщики! – как навязчивую мантру, потерявшую силу.

Ему некому ответить: цепи охотников смяты, как трава под катком бетоноукладчика. Волки бегут плотными группами по трое, ежесекундно расправляясь с оставшимися в живых солдатами.

Мойли, чей сон так внезапно прервался от так хорошо знакомого им воя охотников планеты, названной людьми Лимбой, вскакивают с земли, как один хорошо слаженный организм. Инстинкт подсказывает только одно – бежать, бежать без оглядки, прочь от когтей и клыков, несущих смерть. Бежать, бежать!…

Ригби видит, как стадо «бизонов», еще секунду назад бывшее грубыми темными пятнами, усеявшими низину, поросшую густой травой, теперь становится сплошной черной ревущей стеной, летящей со скоростью пассажирского экспресса. Стена эта растет с каждой секундой, с каждым ударом замирающего сердца она приближается к нему и его отряду.

Впереди несутся быки, они ревут, как паровозы, с их губ слетают хлопья белой пены, позади – коровы и телята, хотя ни у кого сейчас не повернется язык назвать эту стремительную животную силу отдельными словами – «быки», «коровы», «телята». Эти понятия здесь так же неприемлемы, как курение во время молебна в храме. Нет «быков», «коров» и «телят» – есть черные торпеды на четырех мощных, как греческие колонны, ногах с раздвоенными копытами, из-под которых летят комки взрытой земли. Просто одни торпеды больше размером, а другие поменьше – вот и вся разница.

Топот копыт сотрясает землю, как будто начинается землетрясение. Уже никто ничего не слышит, все происходит, как в немом кино. Ригби видит, как беззвучно стреляет по «бизонам» Норман, раз за разом четко передергивая затвор, как хладнокровно целится и стреляет молодой охотник, нежно, как к щеке любимой девушки, прижимаясь щекой к прикладу. Командир трясет парня за плечо и кричит в самое ухо:

– Отходим на вершину холма! Бежим!

Парень энергично кивает несколько раз, забрасывая винтовку за плечи – «понял, выполняю»! Его жилистые руки трясут Нормана, по-прежнему лежащему на земле. Норман проворно вскакивает на ноги, его глаза уже все поняли.

Через несколько секунд стадо перепуганных животных сметет охотников у подножия холма так же легко, как перьевая метелка заботливой хозяйки сметает пыль с мебели. Ригби кричит в микрофон рации:

– Пулеметчикам – отступать! Всем отступать на холм, на вершину! Немедленно отходить!

Его не слышит никто – ни живые, ни мертвые, ни те, кто вот-вот исчезнет под многотонной массой обезумевшего от страха стада. Пулеметчики стреляют по «бизонам», трассирующие пули огненными пунктирами расчеркивают черную стену. В стене появляются прорехи и дыры – мертвые животные, сраженные пулями на бегу, падают на землю, но это – секундная задержка и не более того. Оставшиеся в живых «бизоны» перепрыгивают через мертвые тела и продолжают на бешеной скорости нестись вперед. Их невозможно остановить. Огонь достигает ураганной плотности и тут же стихает, не слышно даже одиночных выстрелов.

Стадо сносит линию пулеметных расчетов за долю секунды. Вот только что Илайджа видел лежащих на земле пулеметчиков – а теперь их нет. Вместо них на земле – темные бесформенные пятна, напоминающие темные чернильные кляксы. «Бизоны» втоптали солдат в землю. Это – конец.

Стадо разделяется надвое – как река, огибающая утес посредине течения. Животные огибают холм с двух сторон и продолжают свой бег, оставив за собой пробитые пулями тела сородичей и растоптанные тела людей.

Все происходит в течение тридцати-сорока секунд, всё настолько стремительно, что люди, взбежавшие на вершину, останавливаются на бегу и оглядываются назад, чтобы убедиться, что это не приснилось им в страшном сне. К сожалению, гибель людей под копытами «бизонов» – правда и правда ужасная. Но на этом кошмар не заканчивается.

Люди снова слышат волчий вой, теперь это уже не победный вой, в нем слышатся иные нотки. Вой переходит в громкое рычание с повторяющимися фразами, похожими на собачий лай. Снова слышится вой, ему отвечают слева и справа от холма, через несколько секунд вой слышится уже за спинами людей у подножия холма. Чак Норман, Илайджа Аттертон и Чед Ригби с ужасом смотрят друг на друга, понимая, что они окружены и им не уйти.

А над всем этим поднимается солнце, безжалостно и равнодушно освещая тела погибших солдат. Над засыхающими лужицами крови лениво кружат мухи. Для них жизнь еще продолжается…

* * *

…Все прошло как нельзя лучше. Приблизившись к людям, покинувшим место своего ночлега, мы поняли, что они окружают стадо мойли. Дав им растянуться двумя длинными цепочками, мы бесшумно следовали за ними в тумане, скрытые мраком.

Лес приветствовал нас. Ветра не было, но деревья все же шептали на своем древнем языке слова приветствия и одобрения. Травы стелились к нашим ногам, как льнут дети к теплому телу матери. Травы скрывали наши следы, деревья прятали нас в своей тени, даже птицы умолкли, не желая выдавать нас криками. Солнце как будто замедлило свой неумолимый ход, чтобы дать нам время. Туман обнимал нас мягкими влажными лапами, застилая людям взгляд.