Текст книги "Люди и волки (Черная пустошь – 2)"

Автор книги: Вадим Михальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава вторая
Охотники и жертвы

Колония формировала первые три группы охотников. В основном, это были солдаты, но в каждую группу должны были войти добровольцы-охотники из числа гражданских колонистов. Эти люди имели большой опыт охоты на крупного зверя – лосей, оленей. Задание для охотников было простым – заготовка мяса для нужд Колонии. Охотники не должны были удаляться от границ внешнего периметра больше, чем на пятьдесят километров, построить временные жилища в лесу, в которых постоянно должны были находиться двое-трое людей для поддержания постоянной радиосвязи с Колонией. Каждой группе были выданы радиостанции и аккумуляторы Верховина, а также портативные тепловизоры и приборы ночного видения. Охотники были вооружены снайперскими винтовками, солдаты прикрытия – автоматическим оружием с подствольными гранатометами и пулеметами.

«Касперы» – мини-дирижабли наблюдения – были наготове, чтобы предупредить охотничьи партии о приближении волков. Майкл формировал отряд быстрого реагирования, готовый в любой момент прийти на помощь охотникам в лесу.

Адам Фолз прекрасно понимал, что волки вполне могут уничтожить охотников, но на этот риск нужно было пойти – запас продовольствия уже был разделен на нормы суточного рациона для каждого колониста, хотя строгое нормирование продуктов еще не было введено. Начать посевную компанию можно было только весной, а до этого времени охотники должны были подготовить достаточное количество мяса, чтобы зима для населения колонии не оказалась последней зимой на Лимбе.

Майкл, подбирая добровольцев для отряда быстрого реагирования, пока еще не сообщал людям об истинной и главной цели формирования отряда, на этом настояли Адам и Ричард. По этому поводу у них с Майклом вышел серьезный спор за день перед тем, как охотники покинули Колонию.

Торжества благополучно закончились, если не считать множественных случаев тяжелого похмелья среди мужского населения после долгих месяцев практически полного воздержания от употребления спиртного. Майкл нашел Ричарда и Адама на обзорной площадке Башни.

– Страдаем? – ханжески поинтересовался Майкл, глядя на друзей, сидящих в удобных шезлонгах.

В комнате контроля непьющие наблюдатели – Джек Криди и братья Томпсоны – без всяких последствий для своих молодых организмов продолжали свою работу в нормальном режиме. Старшие наблюдатели, в отличие от своих молодых коллег, тихо страдали, нацепив на нос темные очки, чтобы солнце не било им прямо в глаза.

– Тебе, с твоим железным желудком, Майки, не пристало издеваться над братьями по оружию, – простонал Ричард.

Адам промолчал – голова немного потрескивала в затылке.

Майкл с треском подтащил к себе один из пластмассовых стульев, которыми обычно на Земле заполнены летние кафе. И Адам, и Ричард страдальчески поморщились от неприятного скрежета, производимого ножками стула Майкла.

– Ты – садист, Фапгер, – снова простонал Ричард, прикрыв глаза ладонью.

– А у тебя похмелье, Ричи? – усмехнулся Майкл. – Так я и подумал.

Он удобно уселся на стуле, закинул ногу на ногу и закурил.

– Чего тебе, Майки? – спросил Адам, глотая две таблетки аспирина всухую. – Ты вроде бы должен быть в казармах?

– Я только что оттуда, Эйд, – Майкл выпустил дым. – Я, знаешь ли, собирал людей, обдумывал каждую кандидатуру, но одна мысль не давала мне покоя.

– Какая еще мысль?

– Может, тебе пересмотреть свою идею отпустить охотников в лес, Эйд?

– С какой стати?

– С такой стати, что в лесу их могут перебить, как кроликов.

– Но мы же даем всё нужное для работы вооружение и «касперы» завтра будут наготове, – сказал Ричард.

– Нет, я вижу, что похмелье превратило ваши и так высохшие мозги в овсянку, – раздраженно проворчал Майкл. – Что толку от «касперов» ночью? Вы же возвращаете дирижабли на базу каждый вечер с наступлением темноты.

– Короче, Майк. И без тебя голова раскалывается, – сказал Адам.

– Короче так короче, – согласился Майкл. – Я предлагаю, чтобы мы реализовали мой план для войны с сейрами.

В тот же день, когда Майкл предложил свою идею устройства внешнего периметра без изнурительных вырубок в лесу, Майкл также рассказал друзьям о своем плане, как покончить с максимально возможным количеством волков одновременно и без больших потерь со стороны колонистов.

План был прост: отряд тщательно подобранных добровольцев из числа солдат покидает Колонию и отправляется в лес. На расстоянии тридцати километров Майкл выбрал место для строительства защитного сооружения, получившего название – Форт. Место для строительства было идеальным – холм с плоской вершиной высотой около двадцати метров. Природная высота, господствующая над окружающим лесом, была привлекательна еще и наличием естественного родника, бьющего из одинокой скалы на вершине холма. Наличие воды было одним из необходимых условия постройки Форта.

Отряд добровольцев под командованием Майкла должен построить форт – одноэтажный дом из бревен с бойницами и амбразурами для ведения огня непосредственно из здания, а также защитную изгородь – частокол, дополнительно усиленный проволокой профессора Нильсена. После того, как Форт будет построен и в него будут завезены необходимые запасы продовольствия и боеприпасов, дирижабли наносят четыре мощных бомбовых удара по местам расположения обнаруженных наблюдателями племен сейров. Исходя из естественной реакции волков на бомбежку, Майкл предположил, что не позже, чем через неделю вокруг Форта соберется большое количество волков, жаждущих крови. Отряд Форта вступит с волками в схватку и попытается уничтожить максимально большое число волков.

Майкл отдавал себе отчет в опасности, угрожающей отряду, который будет защищать Форт, поэтому он рассчитывал только на добровольцев. Еще Майкл надеялся на то, что дирижабли колонистов нанесут бомбовые удары по волкам, окружившим Форт.

Его план не встретил одобрения у Адама и Ричарда. Адам противился тому, что отряд может понести большие потери, а Ричарду не нравилась идея Майкла насчет бомбежки сейров в непосредственной близости от Форта. В то же время, они понимали, что только план Майкла даст хоть какую-то гарантию того, что война с волками закончится победой колонистов.

Адам дал согласие на формирование отряда, но настоял на том, чтобы добровольцам было сказано, что первоначальной целью отряда будет помощь охотничьим партиям в лесу. Майкл, скрипя сердце, согласился с Адамом.

И теперь Майкл сомневался, что сделал правильно, утаив от людей истинную цель отряда.

– Я не хочу обманывать парней, Эйд. И думаю, что нам нужно повременить с охотой.

– Майк, я прекрасно понимаю тебя, – смог через силу улыбнуться Адам, – я тоже не хочу никого обманывать, но посмотри на это с другой стороны. Ведь вторичная цель правдива на все сто процентов: отряд действительно будет в полной боевой готовности, чтобы оказать помощь охотникам. Волков не было видно уже много месяцев, может быть, они отступили вглубь лесов. Отчасти разведка «шершнями» подтверждает это. Весьма возможно, что волки не захотят ввязываться в бой с превосходящими их по силам и вооружению охотниками. Возможно, нам удастся оттянуть войну на следующий год. За это время мы сможем уверенно встать на ноги и будущей весной отправить отряд на постройку Форта.

– А если волки перебьют охотников еще до того, как мы успеем подойти? – спросил Майкл.

– Надо рискнуть, Майки. Если у нас будет достаточно припасов, чтобы протянуть до весны и посева, у нас будет больше шансов.

– Почему я не могу начать постройку Форта одновременно с началом охоты?

– В лесу будет слишком много людей без прикрытия. Допустим, волки действительно нападут на охотников, когда ты и отряд будете заняты. Тогда и охота, и строительство окажутся под одинаковой угрозой срыва. Палка о двух концах, Майк, – с сожалением ответил Адам.

– Черт, может быть, ты и прав, Эйд, – в руке Майкла дымилась уже четвертая за время разговора сигарета. – А как насчет того, чтобы рассказать парням всё прямо сейчас?

– Рановато, Майк. Зачем заранее говорить людям о том, что все они – возможные и весьма вероятные смертники? Когда мы примем окончательное решение о Форте, ты просто построишь отряд и расскажешь им всё. Тот, кто не захочет, останется, а те, кто пойдет с тобой, останутся с тобой до конца, каким бы страшным он ни был, – сказал Ричард.

– Ладно, Ричи, послушаюсь я вас, – вздохнул Майкл, гася сигарету, – возьму грех на душу.

– Не переживай, Майки, – улыбнулся Ричард, снимая темные очки – солнце спряталось за грядой облаков, – я тоже пойду с тобой к Форту. Засиделся, знаешь ли, на должности.

– Предатели, – негромко проворчал Адам.

– Мы слышали тебя, Фолз, – хором сказали Майкл и Ричард, расхохотавшись.

– Можешь пойти с нами, Эйд. Добровольцы мне ещё как понадобятся, – предложил Майкл.

– Я бы с радостью, Майки, – грустно сказал Адам, – если бы мне не надо было каждый день принимать решения, я бы с радостью пошел бы с тобой. Только на кого мне людей бросить?

– Если война удастся, ты смело можешь оставить все дела на старшего Криди. Он мужик с головой, да и помогут ему, если надо будет.

– Нет, Майки, Джек, конечно, человек хороший, да только командовать ему неохота. Он – человек, который без земли жить не сможет. Он никакой работы не боится, это правда, вот только землю он любит больше, чем принимать решения, от которых, может быть, будет зависеть жизнь всей Колонии.

Они замолчали. На площадку вышел Роджер с пультом дистанционного управления самолетом-разведчиком. К обзорной площадке подлетел один из многочисленных «шершней», Роджер уверенно провел его над Башней и колеса самолета, похожего на плоский блин из фанеры, запрыгали по граниту площадки. Двигатели самолетика остановились, Роджер ловко подхватил «Шершня» и унес в комнату контроля. Через минуту Роджер снова вышел на площадку обзора с новым самолетом в руках. Через несколько секунд жужжание пропеллеров над хрупкими крыльями вспороло воздух и Роджер сильным толчком отправил самолетик в полет.

– Я хочу оттянуть момент начала войны как можно дальше. Мне хочется, чтобы люди пожили спокойно как можно дольше. Этого я хочу больше всего в жизни…

Мечтам Адама Фолза не суждено было осуществиться в полной мере…

…Над северными лесами поднималось солнце. Свежий утренний ветер холодными пальцами ворошил верхушки деревьев. Лес уже проснулся – была слышна суетливая птичья перебранка в густой листве над головами людей, полчаса назад покинувших внешний периметр колонии.

Три охотничьих партии, состоящие из солдат и двух-трех гражданских добровольцев, ждали выхода в лес для охоты на «бизонов» – так люди назвали травоядных парнокопытных, которых волки всегда называли «мойли». За две недели перед тем, как Адам Фолз отдал приказ приступить к заготовкам мяса, Джек Криди-младший и братья Томпсоны, с помощью «касперов» провели разведку в радиусе ста пятидесяти километров к северу от Пустоши. На фотографиях камер наблюдения дирижаблей наблюдатели смогли определить местонахождение как минимум пяти больших стад «бизонов» и их примерную численность.

Результаты разведки с воздуха обнадежили даже такого скептика, как Майкл – по самым скромным прикидкам, люди могли затратить не более двух недель на охоту, вяление мяса прямо в лесу и перевозку припасов обратно в колонию.

Наблюдатели не смогли определить местонахождение волков и Адам решил, что волки, скорее всего, ушли из этих мест. Но, как бы то ни было, расслабляться не следовало и охотничьи партии были укомплектованы автоматическим оружием, в том числе крупнокалиберными пулеметами, гранатометами и аккумуляторами Верховина для термооптики. Охотники подбирались из числа военных, бывших в недалеком прошлом солдатами войск специального назначения, но, так как солдаты были, в большей мере, охотниками на двуногих, в отряды были приглашены желающие из числа гражданских колонистов, имеющие опыт охоты на более беззащитных животных.

Как это не покажется странным, но недостатка в добровольцах, как военных, так и гражданских, не было. Желающих было столько, что Майклу, занимающемуся отбором солдат, и Джеку Криди-старшему, выбранному мэром Колонии, приходилось в буквальном смысле расталкивать желающих поохотиться, столпившихся возле палатки Джека Криди, чтобы приступить к своим обязанностям.

Сразу после того, как внешний периметр был замкнут, Адам Фолз решил разделить свою единоличную власть над всеми колонистами. Теперь Адам, Майкл и Ричард стали официальными советниками колонии. Должность Адама было сложно назвать каким-нибудь одним словом, он был кем-то вроде министра обороны, Ричард стал военным советником, а Майкл – командиром батальона быстрого реагирования.

Командиром гарнизона колонии был назначен Джозеф Ричардсон, командование над батальонами перешло к Жану Дюморье, Киму Ли и Алексу Томпсону. Начальником технического отдела остался Бен Росселини, научным отделом по-прежнему руководил Борис Мазаев, а среди гражданских колонистов прошли первые на Лимбе выборы мэра. Джек Криди-старший настоял, чтобы выборы все-таки состоялись, хотя практически все люди хотели, чтобы мэром стал именно он. Майкл посмеивался над щепетильностью фермера, но Криди был неумолим:

– Люди сами должны решить, кто будет их выборным. Я не собираюсь делать так, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ворчал по темным углам, что меня назначили мэром. Больно оно мне надо – людьми руководить! Никогда этим не занимался и не хочу заниматься!

– Глупости ты говоришь, Джек, – говорил Адам, – все знают, какой ты человек, все люди на тебя надеются, а ты, как девочка-школьница – «не хочу, не хочу».

– Вот пусть люди свою волю и выразят, Адам, – не унимался фермер, – а самолично править и самого себя в должность вводить не буду, хоть убей!

– Ладно, – пожал плечами Адам, – проведем выборы.

Подготовка к выборам заняла три дня. Для облегчения процедуры голосования Дэвид Варшавский составил компьютерную программу подсчета голосов, а электронщики в рекордный срок смонтировали на первом уровне Башни три кабинки для избирателей. Сама процедура голосования была простой: три компьютера, подключенные к локальной сети Башни фиксировали выбор избирателей. Выбор кандидатов осуществлялся простым нажатием кнопок.

Никакой предвыборной компании, как таковой, не было – кандидатур было всего три: Джек Криди-старший, Николай Верховин и Маргарет Аттертон, больше известная, как Мамаша Аттертон. С последним кандидатом, вернее, кандидаткой, было связано несколько скандалов, происходящих из-за сварливого нрава последней. Мамаша Аттертон клялась разоблачить дьявольские планы нечестивого Адама Фолза, разорялась о божественном промысле, о том, что она, Маргарет Аттертон – избранница божья, что ангел смерти простер свои крылья над неразумной паствой и прочий религиозный бред, который никто, кроме неё самой, уже не желал слушать.

Николай Верховин даже не ожидал, что его кандидатуру предложат гражданские колонисты, он всячески пытался избежать этого, но персонал научного и технического отделов настоял на том, чтобы Верховина выдвинули на пост мэра и инженеру пришлось, скрипя сердце, согласиться.

Как и следовало ожидать, люди выбрали мэром Джека Криди. Это было наиболее правильным и мудрым решением. Сразу же после избрания Джек столкнулся с множеством проблем, главной из которых была проблема отбора охотников-добровольцев.

– Парни, да угомонитесь вы! – кричал Джек Криди, сидящий за низеньким столиком, поставленным перед входом в палатку.

С ним одновременно пытались говорить сразу четверо и неудивительно, что Джек испытывал вполне понятное чувство послать всех очень-очень далеко.

Майклу, стоящему за его спиной, было немного смешно, но он всячески сдерживался, чтобы не обижать новоиспеченного мэра.

Между тем гневное восклицание Криди осталось без внимания – гомон не прекращался ни на секунду, а сзади напирали еще человек тридцать, трещащих, как сороки в лесу.

– Молчать! – прогремел над головами бас Майкла, решившего, в конце концов, навести порядок в этом базаре.

Некоторые в толпе вздрогнули – голос Майкла, когда он хотел придать своему голосу командирские интонации, был похож на рычание голодного медведя, разбуженного посреди зимней спячки. Разговоры смолкли, многие стали по стойке «смирно».

– Спасибо, Майк, – облегченно вздохнул Криди, поворачиваясь на стуле.

– Без проблем, Джек.

– Тебе проще, ты человек к порядку привычный, не то, что остальные, – сделал ударение на последнем слове Криди, поворачиваясь к толпе. – Расшумелись, как болтливые бабы, а еще мужиками зоветесь!

Некоторые смущенно уставились на носки своих ботинок, кто-то кашлянул, оглядываясь на соседей с видом «А я что? Я ничего».

– Мне со своими проще, Джек, – улыбнулся Майкл, закладывая большие пальцы за ремень, – разок гаркнул – и тишина, и спокойствие. Разъяснил задачу, сказал «Добровольцы – вперед» и все дела.

Майкл, усмехаясь, оглядел притихших колонистов:

– Подходите по одному, парни.

К столику подошел невысокий мужчина и Джек сразу поморщился:

– Ну, а ты куда, Браун? Тебе не терпится своего Мартина сиротой оставить?

– Семейный? – строго спросил Майкл, пряча в уголках рта улыбку.

– Ага, – кивнул Браун.

– Вам же нормальным языком было сказано – добровольцы подбираются только из числа холостых, чтобы потом жены ваши нас не проклинали до конца жизни! – Джек Криди встал из-за стола, выронив на землю карандаш, который он до этого держал в руках. – Вам же детей надо на ноги ставить! Вам же работать надо!

– Так, Джек, вы же сами говорили: месяц в лесу – и домой, – попытался вставить слово Браун, но Джек тут же его прервал:

– И слушать не желаю, Трой! Даже и рот не раскрывай больше, если не хочешь со мной до конца жизни поссориться!

– Так я ж поохотиться хочу, отдохнуть месячишко, – и тут Трой Браун запнулся, потому что, лицо Джека приобрело какой-то, не очень здоровый, оттенок цвета переспевшей сливы.

Браун, на свое счастье, смог прочитать всё то, что собирался сказать ему Джек Криди по его глазам, молча опустил голову и постарался как можно незаметнее исчезнуть в толпе.

Джек опустил поднятые плечи, выпустил воздух, который он успел набрать в легкие, и взрыва не последовало.

– Я еще раз повторяю, надеюсь, что в последний раз! – Джек суровым взглядом обвел толпу. – В лес пойдут только те, у кого нет семей! К вам это тоже относится, – Джек посмотрел на братьев Аттертон, старшего Роя и младшего Илайджу, спокойно стоящих перед ним.

– Не дело ты говоришь, Джек, – покачал головой Рой Аттертон. – Я выслушал тебя, дай сказать и мне.

Спокойный тон Аттертона заставил Джека молча кивнуть. Криди сделал приглашающий жест рукой и снова сел за свой стол.

– Я в лес не иду, – Джек облегченно вздохнул, – у меня семья и маленькому только полтора годика. Да еще и за мамашей моей нужен глаз да глаз. Я ведь знаю, сколько вреда приносят ее разговоры ненужные и проповеди. Вы уж извините меня за это, люди, да и ты, Джек, прости.

– Незачем тебе извиняться, Рой, – сказал Джек.

– Конечно, Рой, – сказал кто-то в толпе, – не переживай, мы понимаем.

Аттертон упрямо покачал головой и продолжил:

– Понимать-то понимаете, а мне за нее перед всеми вами стыдно. С выборами этими тоже цирк получился, я как узнал, что мамашу так занесло – меня как обухом по голове стукнуло. Я с ней и так, и так, говорю «Ну, куда тебе, ма? Остепенись, не позорься». А она всё не унимается. Не в себе она, понимаете, – Рой извиняющимся взглядом посмотрел на людей и повернулся к Джеку, – с головой у нее…, – он покрутил пальцами у виска.

– Но она моя мать и свекровь моей Дженни и бабушка для маленького, только не хочет она этого понимать и всё тут.

Стоящие за Аттетоном мужчины успокаивающе похлопали его по плечам.

– Так вот, – выпрямился Рой, – я-то привыкший к этому, я за ней присматриваю давно, с тех пор, как отца схоронили. А вот Илайджа, – легкая улыбка тронула губы Аттертона, – ему-то перед людьми стыдно, что у нас мать такая. Вот он и хочет доказать, какие мы, Аттертоны, на деле. Он парень молодой, холостой, вот он и хочет в лес с охотниками пойти. Ты не думай, Джек, – Рой посмотрел на Криди, – нас с Илайджей отец на охоту каждый год водил. Па у нас был мужик ого-го, дай бог каждому, охотник был настоящий и нас чему мог, тому и обучил. Илайджа не подведет, он у меня парень серьезный.

– Да ладно, Рой, – глухо пробасил Илайджа, – чего ты? Я и сам могу сказать за себя, если надо.

Юноша вышел вперед и подошел к столу.

– Я – к охоте человек привычный, мистер Криди, брат правильно говорит. Запишите меня, а я уж постараюсь как надо.

– Ладно, – улыбнулся Джек, – запишем. Пойдешь с отрядом Чеда Ригби.

Парень скупо улыбнулся и молча кивнул.

– Спасибо, Джек, – поблагодарил Рой Аттертон.

– Не за что. Следующий…

Охотничья партия "А", больше известная как отряд Чеда Ригби, была укомплектована личным составом раньше всех. Чед Ригби был бывшим морским пехотинцем, командиром отделения «морских котиков» – одной из элитных групп американских войск. Задача перед ним стояла не совсем обычная – он никогда не был охотником, если не считать войну охотой на двуногих. Поэтому ему нужно было советоваться с опытными охотниками, зачисленными в его отряд – Чаком Норманом, Деймондом Кардом и Стивом Кроуфордом…

В это утро Маргарет, как обычно, возложив на терпеливую жену Роя Аттертона Дженни Аттертон обязанности по приготовлению завтрака для семьи, сидела за столом и читала Библию в истрепанном кожаном переплете. Против обыкновения сосредоточенная на чтении Маргарет заметила, как ее младший сын молча собирает свои вещи – смену одежды, белья и носков – и отложила Библию, заложив страницу, на которой прервалось чтение закладкой – открыткой, на которой был изображен улыбающийся Иисус в окружении сонма ангелов, ярко освещенных лучами света.

– Илайджа Аттертон, чем это ты занимаешься, хотела бы я знать?

Илайджа исподлобья посмотрел на мать:

– Собираю вещи, ма, ты же видишь.

– Я-то вижу, я, слава господу, не слепая! Куда это ты собрался? Отвечай!

– Я иду вместе с охотниками в лес, ма, – ответил Илайджа, застегивая «молнию» ранца.

Стул, на котором сидела Маргарет, отлетел в сторону.

– Нет, нет и нет! – завизжала она, сопровождая каждое «нет» сильными ударами сжатых сухих кулачков о стол. – Я не позволю! Ни за что! Никогда!

Заплакал ребенок, до этого момента молча возившийся на кровати со своими игрушками. Дженни Аттертон сняла с электрической плиты сковороду с тушеным мясом и отставила ее в сторону:

– Мама, ну пожалуйста, не надо, – умоляющим тоном сказала она, подходя к кровати, на которой сидел ее сын Тимоти.

– Ну-ну, маленький, не плачь, не плачь, ш-ш-ш, ш-ш-ш, – она прижала к себе плачущего ребенка, – не плачь.

Мальчик прижался к ней, вздрагивая всем своим маленьким телом. Его ручка указала на Маргарет:

– Ба, ба!

– Да, сынок, бабушка не хотела тебя напугать, не плачь, маленький.

Маргарет, не обратившая ни малейшего внимания на свою невестку и внука, продолжала кричать:

– Ты никуда не пойдешь, Илайджа Аттертон! Нет, ты никуда не пойдешь! Я не для того выкормила тебя, чтобы ты плясал под дудку фарисеев! Нет, не для того я тебя растила! Ты не пойдешь в лес, ты не пойдешь! Там – смерть!

– Успокойся, ма, – хладнокровно сказал привыкший к подобным сценам парень, – тебе нельзя волноваться.

– Господи, где же глас твой трубный, где же перст твой, где голос твой и воля твоя, что позволяешь ты овцам идти в пасть дьявольскую волчью?! – взвыла Маргарет. – Неужели ты позволишь свершиться смерти?! Господи всемогущий, помоги же мне, господи, помоги!

Ребенок заплакал еще громче и Дженни обняла его, укоризненно глядя на свекровь.

– Я – взрослый мужчина, ма, я вправе поступать так, как хочу. Даже в твоей книге, – Илайджа указал на Библию на столе, – сказано «уготована каждому дорога своя».

Маргарет взвизгнула, как кошка, и подлетела к сыну. С сухим треском ладонь ее правой руки врезалась в щеку Илайджи. Левая рука взметнулась для следующего удара, но Илайджа перехватил руку матери. На его щеке отпечатался белый отпечаток ладони, тут же начавший краснеть. Илайджа без всякого видимого усилия прижал руки матери к ее плечам, приподнял ее костлявое тело и поднял его в воздух.

Маргарет вытерпела эту процедуру с терпением аскета-отшельника. Бешенство, охватившее её, проявлялось только в яростном взгляде черных глаз и прерывистом дыхании, с присвистом вырывающееся из раздувающихся ноздрей. Её губы были сжаты так же плотно, как сжимаются створки раковины моллюска.

Илайджа бережно усадил мать за стол. Дженни смотрела на них и в её глазах были боль и страдание. Тимоти перестал плакать и сквозь слезы улыбнулся маме. Дженни машинально улыбнулась в ответ, осторожно вытерла слезы с пухлых щек, также машинально поправив прядь волос сына, упавшую на его вспотевший лоб.

– Надо бы тебя постричь, Тимми, – пробормотала Дженни, сама почти не сознавая того, что она говорит.

Илайджа ласково погладил мать по плечу, отошел от стола и взял со своей койки брезентовый чехол, в котором была приготовленная еще с вечера винтовка – его старый «моссберг». Юноша пристально осмотрел «комнату» военной палатки на шесть человек, проверяя – не забыто ли что-нибудь из вещей. Он подошел к Дженни и небрежно чмокнул её в щеку:

– Увидимся, Джен. Время пролетит быстро – сама не заметишь, как я вернусь.

Женщина хотела что-то сказать, но ее губы дрожали и она только кивнула. Её глаза, наполненные слезами, выдали её, она попыталась сдержаться, но не смогла – две слезы-предательницы выкатились из глаз и побежали по щекам, оставляя мокрые блестящие дорожки. Илайджа погладил ее по щеке, стирая слезу, и приглушенно вздохнул.

– Пока-пока, великан, – юноша улыбнулся малышу, с улыбкой потянувшемуся к нему.

– Дада, – важно сказал маленький Тимоти.

Его пухлые пальчики сжали указательный палец юноши.

– Ага, «дада», – усмехнулся Илайджа, шевеля пальцем в горячей ладошке, – дядя принесет тебе из леса шкуру волка, Тимми, теплую-теплую шкуру только для тебя.

– Во-ок? – голубые глаза – как безоблачное весеннее небо.

– Ага, волк, – выпрямился Илайджа. – Ну, мне пора.

Он подошел к Маргарет, сидевшую в той самой позе, в которой её оставил сын. Сгорбившись над столом, Маргарет напоминала уставшую старую кошку с потускневшими глазами. Ее руки неподвижно лежали, скрещенные на Библии. Губы едва заметно шевелились, но не было слышно ни звука.

– Пока, ма, – Илайджа нежно поцеловал мать, но она резко отстранилась, нервно стирая поцелуй сына со своей щеки.

– Иуда, – прошептала она, не глядя на сына.

Она упрямо продолжала смотреть на Библию, лежащую перед ней. На кожаной обложке книги когда-то золотой краской был выведен крест. От позолоты мало что осталось, краска почти вся облупилась и сошла, от креста остался только темный вдавленный контур распятия.

Юноша пожал плечами, тихо вздохнул, подхватил ранец и чехол с оружием и вышел из палатки, не оглядываясь. Он не любил оглядываться назад.

Дженни, до этого момента сидевшая неподвижно с Тимоти на коленях, бережно, но уверенно, подхватила ребенка и усадила его на колени к притихшей свекрови:

– Подержите Тимми, мама. Я сейчас вернусь.

Старческие руки, сухая кожа которых была покрыта темными коричневыми пятнышками, автоматически, подчиняясь многолетней привычке, поудобнее усадили внука на коленях. Поддерживая окончательно успокоившегося ребенка за спинку, Маргарет начала медленно раскачиваться на стуле – вперед, назад, вперед, назад. Стул едва слышно поскрипывал под не таким уж большим весом стареющего тела. Вторая рука придерживала малыша за плечо, ее пальцы легонько поглаживали вязаную из красной и белой шерсти детскую кофточку в такт покачиванию на стуле. Тихий шепот, такой тихий, что его можно было услышать, только наклонившись вплотную, перемежаясь со скрипом, вырывался из узких темных губ, покрытых в уголках белым налетом:

– Там – смерть, там – смерть, смерть…

Скрип-скрип.

– …и скорпионы с огненным жалом, и саранча в халцедоновой броне…

Скрип-скрип.

– Смерть, смерть.

Скрип-скрип.

– …И имя всаднику белому – смерть…

Дженни догнала Илайджу, успевшего пройти только два десятка шагов. Запыхавшись, она окликнула его. Он обернулся:

– Что случилось, Джен? Опять ма?

– Нет-нет, с ней все нормально, – она остановилась перед ним, переводя дыхание.

Горькая улыбка тенью пробежала по губам юноши.

– «Нормально», – прошептал он. – Какой чертов врач может назвать это «нормальным», а, Джен?

Женщина пожала плечами и протянула ему бумажный сверток.

– Возьми, ты ведь так и не поел с утра. Тут – сэндвичи с ветчиной и сыром, я их сделала, как ты любишь – с салатом и майонезом.

– Спасибо, Джен, – Илайджа с любовью посмотрел на неё.

Он положил сверток с бутербродами в нагрудный карман куртки и несколько секунд они стояли молча. Дженни материнским взглядом осматривала, как он одет – тепло ли ему будет в этой куртке и одел ли он фланелевую рубашку, а Илайджа с жалостью в глазах смотрел на нее.

– Как ты можешь так долго выдерживать её, Джен?

Она улыбнулась, на щеках показались ямочки, из-за которых, не в последнюю очередь, в нее влюбился Рой, и ничего не сказала.

– Ты ведь не обязана терпеть ее выходки, она ведь не твоя мать. Черт, Рою уже давно было пора сделать так, чтобы вы с малышом жили отдельно!

– Не бери в голову, – махнула рукой Дженни и улыбнулась впервые за сегодняшнее утро.

– Нет, ну скажи, разве я не прав?

– Может, ты и прав, Илай, да только я знаю, что Рой ни за что не бросит Маргарет, и что он ее любит, а я люблю Роя. Так что нет тут ничего такого, чего бы я ни смогла вынести. Так, – она с лукавой улыбкой подошла поближе и уверенной рукой застегнула верхнюю пуговицу его куртки, – выбрось все эти мысли из головы. Всё будет нормально.

Она крепко обняла его и легонько толкнула в грудь:

– Иди.

– Я скоро вернусь, Джен. Береги Тимми, – Илайджа улыбнулся и помахал ей рукой, пройдя несколько шагов.

Дженни некоторое время постояла, глядя ему вслед. Она полюбила Роя Аттертона такой сильной, незаметной любовью, которая свойственна некоторым настоящим женщинам. Полюбив Роя, она полюбила его младшего брата так, как, наверное, не смогла бы полюбить даже родная сестра. Иногда ей казалось, что он – её настоящий брат, она гордилась им, пыталась оградить его от сходящей с ума свекрови, заботилась о нем гораздо лучше, чем его родная мать, отстранившаяся от семьи в своей фанатичной религиозности. И теперь какое-то необъяснимое чувство, похожее на материнскую любовь, заставляло её с загадочной полуулыбкой смотреть на то, как ее сводный брат, стройный, сильный, широкоплечий, идет, высоко подняв голову навстречу опасности.