Текст книги "Люди и волки (Черная пустошь – 2)"

Автор книги: Вадим Михальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Просыпается, закрыв руками рвущийся наружу из перекошенного рта крик. Он открывает глаза и смотрит на свои руки. На них нет порезов, нет крови, ничего. Он испуганно осматривается вокруг. Вокруг – темно, слышно тихое дыхание родителей за брезентовой «стеной». Все спят. Джек устало вздыхает и испуганно вздрагивает от еле слышного шороха.

– Кто здесь? – Джек приподнимается в кровати.

Рядом с кроватью стоит белая фигурка в ночной рубашке до самой земли. У этой фигурки растрепанные черные густые, вьющиеся волосы, карие серьезные глаза и вздернутый нос с едва заметными пятнышками веснушек. Фигурка держит в руке плюшевого медвежонка с тщательно заштопанной правой лапой и глазами-пуговицами.

– Натали, – облегченно вздыхает Джек, – как же ты меня напугала! Ты чего не спишь?

– Ты кричал во сне.

– Я тебя разбудил?

– Нет, я сама проснулась.

– Я громко кричал?

– Да нет же, – раздосадовано шепчет девочка, топая ногой.

Медведь повторяет ее движения, смешно качая головой.

– Ты кричал во сне, такой крик не слышно, – шепчет Натали, забираясь в кровать к брату, упрямо волоча за собой медвежонка.

– Как же ты его услышала? – Джек укрывает ее одеялом и девочка прижимается к нему. – Ой! – вздрагивает Джек.

– Что?

– У тебя ноги холодные.

– Ага, – зевает сестренка, обнимая одновременно и медведя, и брата.

– Ты не ответила.

– Что?

– Как ты услышала меня?

– Глупый, – как взрослая, ворчит Натали, – ты же мой брат. Я спала и видела сон. В этом сне ты видел сон и тебе было страшно, и ты кричал, что-то напало на тебя и ты испугался.

– Что напало?

– Какая-то гадюка, я не помню.

Джек ошеломленно молчит.

– Значит, ты видела сон, в котором я видел сон, в котором за мной гналась гадюка и ты видела её в моем сне?

– Ну да, – довольная догадливостью обычно не слишком сообразительного братца, шепчет сестренка.

– Понятно, – растерянно шепчет ничего не понимающий Джек.

– Ага, – шепчет Натали и через мгновение засыпает, крепко прижавшись к брату.

Какое-то время он лежит рядом, рассеянно, но нежно, гладя буйную гриву вьющихся волос. Какое-то время он лежит, пытаясь понять, но нежное дыхание рядом с его ухом не дает думать и он засыпает, потрясенный способностями своей сестры. Он долго потом вспоминает этот эпизод, но ни о чем не спрашивает сестренку, боясь спугнуть её непонятное великое волшебство…

Адам Фолз лежит на своей кровати, на полу валяются его ботинки. Правая рука сжимает бутылку с коньяком. Перед вами человек, осуществивший свою мечту, так сказать, дорвавшийся до нее и успевший вкусить её почти в полной мере. В его голове, как надоедливое кино, прокручиваются воспоминания: Лимба, Башня, Пустошь, сейры, люди. Мелькают знакомые, до боли знакомые и совсем незнакомые лица. Каждое пытается что-то сказать, поделиться чем-то сокровенным, но таким ненужным в эту минуту. Картинки меняются одна за другой, как в заевшем демонстраторе слайдов.

Высадка, стрельба, сейры, проволока, молнии, Ричард, Майкл, волки, стрельба, огонь, вспышки, взрывы, разорванные тела, кровь, стрельба, кровь, волки, люди, рваные раны, вспышки разрывов, умоляющие, ненавидящие глаза…

– Хватит! – кричит Адам в темноту. – Хватит! – кричит он, мысленно поздравляя себя с тем, что материал, которым покрыт каждый сантиметр его комнаты – звуконепроницаем, что дверь закрывается практически герметично и не пропустит наружу ни звука из его обезумевшего рта.

– Хватит!

Слышится бульканье и сопение. Адам глотает спиртное, так как он и представлял, не чувствуя ни вкуса, ни того, как коньяк обжигает пищевод. Звуки напоминают то, как жадно пьет молоко из бутылочки младенец, только в бутылке совсем не молоко.

– Вот вам всем, – устало отдувается Адам, вытирая рот. – Заткнитесь все, дайте поспать!

Он устало откидывается на подушку, потом решительно хватает бутылку и допивает остатки. Потом он падает на кровать, широкая идиотская клоунская улыбка искажает его лицо. Он закрывает глаза и шепчет:

– А вот и сюрприз, а вот и сюрприз, а вот и …

Его усталый мозг наконец-то отключается от происходящего и Адам засыпает. Всю ночь до утра он спит, не видя снов, чему несказанно будет рад утром. Но до этого утра еще надо дожить…

* * *

…Вожаки вернулись с неутешительными новостями. Дирижабли людей совершили налет на их племена в вечер накануне нападения на племя Велора, племя Сайди подверглось нападению последним. Когда я увидел его, мне всё стало ясно без слов – в огне погибла его семья.

Судьба была жестока к Сайди – он стал вожаком несколько лет назад и в тот же год на его племя обрушился сокрушительный мор, унесший жизни многих сейров, в том числе и его семью. Это поветрие выходит из мертвых земель вблизи отрогов Северных гор в самые жаркие годы. Давным-давно на этом месте произошла одна из последних битв сейров со страшными животными, некогда населявшими наши земли – драконами и василисками. На этом гиблом месте нет никакой растительности, всё живое избегает посещать эту местность, отравленную ядовитой кровью древних гадов. Наверное, этот яд время от времени проникая в верхние слои почвы под действием солнечных лучей, испаряется в воздух, ветер разносит заразу дальше и сейры гибнут. Единственное доступное исцеление – покинуть эти мертвые земли, но иногда ветер оказывается сильным и болезней не удается избежать.

Сайди потерял всю свою семью тогда. Он увел племя на юг и поклялся, что больше ни один сейр и близко не подойдет к Драконовой Пади. Вожак выполнил свое обещание, но не мог предугадать того, что однажды у людей появятся планы и на его счет.

Вернувшись в свое племя, Сайди застал страшную картину, которую я уже неоднократно имел несчастье наблюдать. Треть его соплеменников была сожжена, огонь не пощадил ни стариков, ни ясс, ни детенышей. Пламя поглотило его яссу и двух его детей – старшего сына и младшую дочь.

Он вернулся с таким же выражением в глазах, какое было и у меня: он страдал от своей утраты и жаждал мести. Он хотел убивать людей, убивать до тех пор, пока его собственные призраки погибших не насытятся пролитой кровью, и больше ничего.

С ним в племя Велора пришли сейры его племени, некоторые из них были отцами, потерявшими детей, некоторые потеряли своих подруг, кто-то утратил отца или мать. Теперь я видел, что возврата к прежней жизни нет ни для кого из них. Все они хотели только одного – стереть людское племя с лица земли.

Прибыли племена Каспа и Лоро. Их вожакам повезло сохранить свои семьи, но потери в их племенах были такими же ощутимыми, как и в племени Велора – погибло больше половины сейров. По какому-то жестокому совпадению, погибло много ясс и детенышей, гораздо больше, чем погибло охотников.

Я никогда не видел такого огромного количества сейров в одном месте в одно время, если не считать праздника Весенних Ветров. Я давно не был на всеобщем сборе и немного отвык быть в центре внимания. Наверняка вожаки рассказали сейрам обо мне, о том, что еще весной я предупреждал совет вождей о том, что подобное может произойти, что люди рано или поздно придут в племена, желающие остаться в стороне. К сожалению, я оказался более, чем прав – люди пришли к нам гораздо раньше, чем кто-либо ожидал.

Меня раздирали внутренние противоречия – за короткий срок я неузнаваемо изменился в душе, изменились мои убеждения, я отказался от прошлых стремлений. Я был змеей, которая сбрасывает кожу.

В этот период змея беззащитна и не может вести прежний образ жизни, любое движение причиняет ей боль, солнечные лучи обжигают нежную кожу, на которой еще нет плотной чешуи. В это время змея прячется в какой-нибудь норе и, страдая от голода, терпеливо ждет, когда ее новообразованная чешуя затвердеет.

Я чувствовал себя такой же змеей, как будто бы меня вывернули наизнанку. Раньше я ненавидел, а теперь – нет. Раньше внутри меня горела жажда мести, теперь внутри поселилась пустота и запоздалое раскаяние. Раньше я рвался в бой, я чувствовал дикий восторг, когда мои когти и зубы терзали человеческие тела, а теперь при одной мысли о том, чтобы убивать таких же людей, как Илай, я чувствовал, что меня охватывает ужас и отвращение к самому себе.

Повсюду я видел его глаза, его слова, в которых не было злобы и ненависти, терзали меня, как будто огнем. Я вспоминал его, его чистые помыслы, его полные уважения добрые слова, прощальные слова жертвы, обращенные ко мне, своему убийце, и мне хотелось умереть. Просто закрыть глаза, чтобы не видеть никого и ничего, заснуть и никогда больше не просыпаться.

Собрался общий совет, отличающийся от подобных советов тем, что все остальные сейры могли слышать наши слова – все племена собрались вокруг места совета. В лесу царила непривычная пугающая тишина – не было слышно ни пения птиц, ни перебранок белок в густой листве над головами. Даже маленькие сейры, которые не прожили и одного года, хранили молчание, глядя на своих мрачных родителей. Ветра не было и казалось, что даже деревья прислушиваются к нам, боясь пропустить хоть слово.

– Все вы знаете, что произошло, – сказал Велор.

Его слова, хоть и были сказаны тихо, прозвучали подобно раскату грома.

– Все мы потеряли близких и родных, все наши семьи посетила смерть, смерть, которую принесли нам злобные пришельцы из другого мира – люди.

Рокот прошел по лесу – сейры выли, с бессильной яростью глядя в безоблачное небо или рычали, опустив голову, угрожающе выпуская когти. Велор переждал, пока сейры не успокоятся, и продолжил:

– Я, как и многие из вас, потерял семью. Пусть я облечен властью над своим племенем, пусть я – вожак, но теперь это не так уж и важно. Я – один из вас, все вы мои братья и сестры. Меня, так же, как и вас, терзает боль утраты, так же, как и вы, я охвачен яростью к нашим врагам. Так же, как и вы, я хочу отомстить.

Снова – вой и рёв. Умолкшие было птицы, испуганно крича, взлетают в небо, деревья машут им вслед зелеными руками, как будто пытаясь изловить беглецов.

– Сейчас все мы должны принять очень важное решение, решение, от которого будет зависеть вся дальнейшая судьба северных сейров.

Велор снова замолчал, как будто бы для того, чтобы все успели проникнуться важностью момента.

– Нам навязывают войну. Нас убивают без причины и без объяснений. Мы знаем, что люди способны общаться с нами, вернее, это мы, благодаря своим способностям, можем общаться с их слаборазвитым разумом. Как вы знаете, один из людей, захваченный в плен охотниками нашего брата Белого, предлагал нам мир, но его вожаки там, на Выжженной Пустоши, решили, что только уничтожив нас, они смогут завоевать наш мир. Им проще убить нас всех, чем договориться о мире. Мы можем ответить только одним способом – мы должны уничтожить их раньше, чем они разделаются с нами с помощью своих колдовских вещей и демонического оружия.

Сейры ревут, теперь уже никто не воет – яростные глаза, часто вздымающиеся бока, оскаленные пасти – так мы ревем перед тем, как броситься в битву. Это не вой охотника, это не вой скорби, это вой диких зверей, зверей, которыми мы были раньше. И теперь мы снова превращаемся в зверей…

– И я спрашиваю вас, сейры, согласны ли вы вступить в войну с пришельцами? Пусть говорит тот, кто не согласен с моими словами.

Молчание, слышно только прерывистое дыхание сейров.

– Если кто-нибудь боится того, что, выступив против войны, он или она подвергнутся какому-либо унижению со стороны своих сородичей, то уверяю вас – вы можете говорить совершенно свободно, не опасаясь ни за свою жизнь, ни за жизнь своих близких.

Снова молчание, никто не смотрит по сторонам, все глаза прикованы к Велору. Все ждут.

– Я рад видеть, что мы едины, – в знак уважения склоняет голову Велор. – Теперь еще одно. Победить людей мы сможем лишь в том случае, если объединим наши племена. Людей не так уж и много, без своего оружия и чар они слабее годовалого оленя, но мощь их оружия такова, что нам нужно будет использовать все свои силы, весь свой опыт и мудрость, чтобы победить. Есть ли кто-то против объединения племен?

Снова молчание. Таких похожих друг на друга яростных глаз я не видел уже очень давно.

– Тогда – решено. Теперь – мы одно племя, как было когда-то в старину. Все важные решения принимаются общим советом вождей племен и по решению всего племени. Теперь эти леса – наша общая собственность, которую мы должны сообща защищать от двуногих.

Велор гордо осматривает стоящих плечо к плечу сейров:

– Я рад, что вы проявили такое единодушие, братья и сестры. Теперь мы должны отдохнуть перед грядущими битвами. Охотников я попрошу обеспечить племена мясом. Яссы могут располагаться на отдых, внимательно следите за малышами – теперь они наше единственное по-настоящему ценное богатство. Сегодня же мы отправим разведчиков разузнать то, чем сейчас занимаются люди, чтобы определить, где мы нанесем ответный удар. И еще кое-что, – Велор посмотрел на меня и я опустил глаза.

– В ночь нападения на мое племя я говорил о том, что Белый, которого вы все хорошо знаете, еще весной предупреждал нас о том, что подобное могло случиться. Я не внял его словам, посчитав, что люди останутся в пределах Черной Пустоши и прилегающих землях, что они уже насытили свою жажду уничтожения, истребив племя сейров, первыми обнаруживших людей. Теперь я понимаю, насколько мудр был наш брат и насколько страшным было мое заблуждение. Я снова умоляю Белого простить меня за то, что я отверг его мольбы о помощи. Я умоляю его простить меня – ведь если бы мы еще весной всеми своими силами помогли ему в его войне, то мы могли бы избежать многих смертей. Я хочу, чтобы все вы знали и понимали, какое страшное горе пришлось пережить Белому, и помнили, что среди нас есть воин и мудрый вожак, достойный всяческого уважения. Прости меня, Белый, и прими мою признательность, – Велор склонил голову к самой земле и все сейры, как один, последовали его примеру.

Я обвел взглядом своих сородичей и опустил голову – их уважение мне было уже не нужно. Я оставил свою месть еще задолго до того, как люди напали на наши племена. Я не чувствовал ничего, мне ничего не хотелось, мне было уже всё равно.

Я стоял, опустив голову, а сейры, останавливаясь, говорили мне слова благодарности, которые пустым шумом отражались в моем сознании. Я слушал их слова, не обращая на них никакого внимания. Я не видел их глаз, мои глаза были закрыты, но я продолжал видеть глаза человека, которого мое племя убило за грехи его народа…

* * *

– Ну всё, старик, – сказал Майкл, отложив в сторону микрофон, – теперь назад дороги нет.

– Ну и хорошо, – кивнул Седжвик, – давно пора было. Еще с нападения на Двойку, когда эти твари поубивали наших парней, я хотел поквитаться с ними. Да и ты тоже.

– Да, Донни, я тоже.

– Пойду, скажу ребятам, чтобы были наготове.

– Обязательно, старик. Сделай это, пожалуйста.

Седжвик повернулся, вышел из Форта и Майкл услышал, как он рассказывает столпившимся перед дверью солдатам о бомбардировке с дирижаблей. Майкл, как наяву, видел перед собой юные и не очень лица, видел, как хмурятся ветераны множества негласных войн, как зеленые новички смотрят друг на друга, ощущая под ложечкой холодок страха. Видел их серьезные лица и руки, привычные к тяжести оружия. Видел установленные на крыше Форта гранатометы и пулеметные стволы, хищными осиными жалами нацеленные в сторону леса. Видел ров, заполненный водой и мутное дно, утыканное острыми кольями. Видел растянутые в вытоптанной траве ряды проволоки, присыпанной сухими листьями. Видел проволочные усики радиоуправляемых противопехотных мин, зарытых в землю за рвом.

Теперь им оставалось только ждать, когда лес оживет тысячами светящихся яростных глаз, наполнится шорохами неслышно ступающих лап и звуками чужой речи, больше похожей на волчье рычание и вой.

– Ты уже знаешь? – спросил Майкл у Ричарда, спускающегося с крыши.

– Да.

– Твои ребята готовы?

– Да они с крыши не слазят ни днем, ни ночью, – усмехнулся Ричард.

– Скажи им, что если они будут продолжать мочиться с крыши, я им их причиндалы пообрываю, – пригрозил Майкл. – Черт! Живем тут всего ничего, а уже весь двор мочой провонялся. Пусть ходят в общие ямы – ведь не зря же их рыли.

– Ладно, ладно, – засмеялся Ричард, – я им скажу. Просто они у меня все трудоголики, работу свою любят больше всего.

– «Работу», – проворчал Майкл, – целыми днями таращатся в свои прицелы. У них глаза скоро повылазят.

– Если повылазят, то я нам не завидую – волки нас всех тепленькими возьмут.

– Не преувеличивай, малыш Ричи. Я, конечно, не отрицаю того, что снайперы нам пригодятся о-го-го как, но ты же помнишь план.

– Я-то помню, – обречено вздохнул Ричард, – но уверен, что ты мне его в очередной раз напомнишь. В сотый раз, если быть точным.

– Заткнулся бы ты, Ричи, если быть точным. Таким, как ты, военным советникам, никогда не повредит повторить пройденный материал. Так, – хлопнул ладонью по столу Майкл, – в наказание за пренебрежение к словам командира будешь сам рассказывать план. Не слышу?

– Вряд ли они выйдут днем, – Ричард сел за стол, разумно предполагая что разговор будет долгим.

Он хорошо знал Майкла – у него была привычка повторять всё несколько раз, чтобы дошло до всех, даже до самых тупых, чтобы люди знали, что им делать в любой момент и при любых обстоятельствах. Эта привычка распространялась на всех без исключения, даже на друзей. Ричард был уверен, что сегодня перед отбоем Майкл заставит всех снова и снова слушать план действий. Также он подозревал, что каждый пункт плана уже сегодня ночью заменит солдатам «Отче наш».

– Скорее всего, они навалятся на нас ночью.

– Так, – кивнул Майкл, как будто слыша это всё впервые, как будто бы всё, что говорил Ричард, не было придумано ими самими, – дальше.

– Дадим им приблизиться. Пусть перейдут ров, если смогут.

– Так. Дальше.

– Как только первый из них вступит на территорию Форта, мы подаем напряжение на проволоку. Скорее всего, аккумуляторы долго не выдержат – если на проволоке в земле скопится слишком много тел, никакого запаса энергии не хватит.

– Правильно. Дальше.

– Открываем огонь на поражение. Стреляем из всего, что есть. Если они не будут чертовыми камикадзе, они отступят за ров.

– Где…

– Где мы их и подорвем радиоминами.

– Дальше.

– Открываем огонь из гранатометов. Половина ребят выходит из Форта, чтобы уровень огня остался максимальным. Снова стреляем из всего, что есть, и мои снайперы вступают в игру.

– Задача на этом этапе?

– Не дать им уйти в лес.

– Возможные проблемы?

– Их может быть слишком много и они будут передвигаться слишком быстро, чтобы мы успевали перезарядить.

– Решение проблем?

– Если их будет слишком много, мы пустим в ход бластер с крыши и …

– Поджарим их до румяной корочки. Вспомогательные средства?

– Приборы ночного видения, термовизоры, если понадобится – осветительные ракеты. Будем надеяться, что наши друзья из Башни подсуетятся вовремя и дирижабли смогут предупредить нас о приближении волков.

– А также?

– А также будут готовы по нашему сигналу сбросить бомбы.

– Правильно. Чего мы должны не допустить любым путем?

– Проникновения за пределы замаскированной проволоки и прорыва непосредственно к зданию.

– Если это произойдет?

– В этом случае баррикадируемся внутри и пытаемся всеми силами выбросить их с холма.

– Если они проникнут в здание?

– Драться до последнего.

– Если мы пропадаем?

– Последний оставшийся в живых, скорее всего, кто-нибудь из команды на крыше, вызывает огонь на себя, если, конечно, на дирижаблях останется хоть грамм взрывчатки. Что-то я не пойму, Фапгер, – нахмурился Ричард, – ты серьезно говоришь о том, что они смогут прорваться внутрь? Черт, у нас тут столько оружия, что мы без труда справимся сами. Этот чертов «пылесос» Мазаева, проволока под током, гранатометы, пулеметы, куча мин, ров с водой и кольями, нас тут прорва – и ты думаешь, что они смогут хотя бы подойти к зданию?

– Я ничего не думаю, Ричи. Я просто готовлюсь к худшему. Да, я, как и ты, хочу думать, что мы сможем завалить их всех без помощи дирижаблей, что у нас хватит нашей огневой мощи и бластера, чтобы уничтожить их всех до единого. Но я помню, как они смогли прорваться к Двойке, и то, как они смогли незаметно для нас завалить на ограждения два чертовых дерева в разных секторах. Я помню, как быстро двигаются эти твари. Я видел, как парни просто не успевали поднять винтовку, а не то чтобы просто открыть огонь. Я помню, как они накололи нашу хваленую технику, причем не один раз.

– Но сейчас мы сами нарисовали все декорации, Майки, – не унимался Ричард, – мы выбрали идеальное место. Может быть, начать валить их в тот момент, когда они будут взбираться на холм?

– Так мы их только отпугнем. Убьем десяток, а сотня растворится в лесу и всё начнется сначала. Я хочу, чтобы они подумали, что мы – очередные охотники, как отряд Ригби. Я хочу, чтобы они думали, что нас мало и мы слабы. Они увидят этот сарай, – Майкл похлопал ладонью по бревенчатой стене, – эту кособокую уродину, как будто бы сделанную наспех, как попало – и обхохочутся, если они способны смеяться. Увидят сарай на холме, ров, который они, скорее всего, перепрыгнут не напрягаясь, почуют сотню людей внутри. Подумают – «А, сотня! В лесу их было столько же, а мы зарезали их, как кроликов». Они подумают – "Нас много, много больше, чем было в лесу. Эти твари " – мы – «снова на нас напали, напали ночью, исподтишка. Нас опять убивают и жгут. Но теперь они» – мы – «совершили ошибку – поселились в лесу, на отшибе. Нет ни проволоки, нет яркого света, до Башни три дня пешком – так какого черта! Навалимся всем скопом, растаскаем этот сарай по бревнышку, перережем всех и рванем к Башне».

– Ты прямо как медиум какой-то, – ухмыльнулся Ричард, – провел телепатический сеанс. «Доктор Спок, вас вызывает капитан Керк», так что ли?

– Глупый ты, Ричи, – с сожалением сказал Майкл, – надо было тебе вместе со мной к Сергею Дубинину походить. Мы с ним целое море кофе выпили, пока насчет волков разговаривали.

– Не утонули хоть?

– Не язви, Вейно, – покачал кулаком Майкл. – Я ему шаг за шагом рассказал, что произошло в первый день, а потом мы стали вспоминать, как они поступали в разных ситуациях. Сергей почти с самого начала был уверен, что они разумны. Я тоже так думал, и Адам тоже был в этом уверен.

– Был?

– Ну и сейчас уверен, не цепляйся к словам. Мы попытались поставить себя на их место. И получилось так, как мы и предполагали. По крайней мере, их попытки нападать на рабочих в лесу подтвердили нашу правоту – и я, и Сергей были уверены, что волки именно так тогда и поступят.

– А теперь?

– Теперь ситуация другая. При Высадке мы почти уничтожили их племя, но только одно. Оставшиеся в живых попросили помощи.

– И что?

– А то, что получилось так же, как у нас на Земле. Что происходит с какой-нибудь страной, когда правительство просит о помощи против повстанцев каких-нибудь, как в Африке, или если переворот какой-нибудь генералишко в той же самой Африке, устроит?

– Ну, вводят ограниченный контингент. Если в этой стране нефти нет, как в Ираке, то наши генералы и не почешутся, и всё спихнут на ООН.

– Правильно, введут миротворческие подразделения, чтобы те совместили функции военной полиции с наведением порядка. Но войска, которые на войну настроены и обучены, никто вводить не будет. Тогда произошло то же самое – к тем волкам, что остались, на помощь примчалась сотня волков, а остальные продолжали заниматься своими делами. Но сейчас ситуация изменилась – нападению подверглись все племена. Никто из них не останется в стороне. Как ты думаешь, сколько времени им понадобиться, что собраться кучей, оставить в стороне волчат и волчиц и на всех парах помчаться мстить нам?

– Думаю, немного.

– Вот и я так думаю. Они соберутся вместе и первым делом проведут разведку. К Башне они не сунутся – теперь ограду преодолеть невозможно или практически невозможно – наши патрулируют внешний периметр и днем, и ночью. Завалить ограду им не удастся. Они проверят лес и найдут нас – сотню идиотов в кособокой избушке. Как ты думаешь, куда они навалятся всем скопом?

– Ответ понятен – они придут к нам.

– А здесь их будет ждать маленький, но очень неприятный сюрприз…

Адам не страдал от похмелья так, как опасался. Он просто не мог смотреть на еду и литрами поглощал зеленый чай. На обзорной площадке Башни Дэвид и Джек готовили к вылету «Титан» и «Каспер-1». Братьям Томпсонам Адам дал целый выходной, но особо расслабляться им не было причины – теперь на них была возложена разведка вблизи внешнего периметра. Задача не была особенно трудной, они уже поработали в паре и вполне могли справиться с двумя дирижаблями в светлое время суток. К тому же Адам, как и Майкл, был уверен, что волки не будут штурмовать периметр – для них это было равносильно самоубийству.

Адам ждал, когда дирижабли будут готовы к вылету, чтобы Густафсон снарядил «Титан» и «Каспер-1» новой партией бомб. Он размышлял над тем, что же случилось с несработавшей бомбой, когда в комнату контроля вошел Швед.

– Только подумал о тебе, – усмехнулся Адам.

– Синхронно, – проворчал Арнольд, – я как раз собирался спросить, когда твои ребята закончат возиться с вашими надувными шариками.

– Они уже почти закончили. Ты разобрался, что произошло с той бомбой?

– Устройством, Фолз, – проворчал, как потревоженный медведь, Густафсон, – устройством. Я не собираюсь спокойно выслушивать от таких лохов, как ты, слова на букву "Б".

– Ладно, ладно, «устройством». Так что?

– Ничего. Это не моя вина – просто не сработал захват. Такое впечатление, что его заклинило.

– Что-нибудь с электричеством?

– Не знаю, спроси своих орлов.

– Ладно, – Адам включил рацию. – Дэвид?

– Да?

– Ты не посмотрел бомбосбрасыватель на «Каспере-2»?

– Да, я проверил. Это чисто механическая неполадка – кто-то из техников слишком туго закрутил болт крепления, захват свело, как в тисках.

– Понятно. Проверь, чтобы подобного не случилось в этот раз – если мы облажаемся, парням в лесу придется несладко.

– Сделаем.

– Ну вот, – повернулся к Густафсону Адам, – ты доволен?

– Более чем.

– Устройства, – Адам не сдержал улыбку, – готовы?

– Готовы и проверены. Я посижу тут у тебя, пока твои не закончат?

– Пожалуйста. Я не хочу тут бросать командирскими словечками, но как идут дела по минированию полосы за внешним периметром?

– Нормально идут, – Швед виновато посмотрел на Адама, – если ты намекаешь, что мне нужно быть там, то я готов.

– Да нет, что ты!

– Ребята у меня грамотные, – как бы извиняясь объяснил Швед, – я новичков натаскал будь здоров. Да и зам мой, Рейнольдс – один из самых лучших специалистов. Справятся.

Адам отхлебнул чай из кружки и спохватился:

– Выпьешь чего-нибудь?

– Кофейку – с удовольствием, – кивнул Густафсон.

Адам налил кофе в чашку и протянул гостю.

– Ты не думай, Фолз, – сказал Арнольд, виновато крутя в руках чашку, – я знаю, что мое место – с моим взводом. Только у меня душа не на месте.

Адам спокойно посмотрел на него.

– Я за Майка и ребят переживаю. Как они там, Адам?

– Нормально. Окопались, укрепление построили быстро, заминировали всё вокруг.

– Радиоминами?

– Да. Сидят, ждут гостей.

Густафсон молча кивнул.

– Надо было мне с ними пойти.

– Ну да, – сказал Адам, отставляя кружку в сторону, – тебе нужно было с ними пойти. А с кем я тут останусь? Кто мне помогать будет? У меня и так сердце обрывается, что я их туда на верную смерть отправил, еще и ты туда же!

– Чего – «на смерть»? У них же полно оружия, да и Мазаев им этот, как его, бластер подкинул. Чего «на смерть»? Они же не в лесу будут спина к спине сидеть!

– Да знаю я, – вздохнул Адам, – и что они из укрепления будут стрелять, и что проволоку они приготовили, по земле растянули, чтобы волкам ловушку устроить. Знаю я, что и мин у них много, и боезапас приличный, и что снайперы у них самые лучшие, и мазаевский аппарат – вещь в бою страшная…

– Ну, еще бы! Я как увидел, как те деревья загорелись и рухнули – чуть в штаны не навалил с испуга, хотя повидал в жизни немало.

Адам промолчал, угрюмо глядя на чашку с недопитым чаем.

– Чего ты, Адам?

– Предчувствие у меня поганое, – с болью в глазах посмотрел на сапера Фолз, – самое поганое, что у меня было. Перед Высадкой у меня такое же предчувствие было и сбылось ведь.

– Знаешь что, Фолз, – со стуком ставя чашку на стол сказал Густафсон, – если у тебя предчувствия такие ненормальные, то пойди к доктору нашему, пусть он тебе пилюльки успокаивающие пропишет и клизму лечебную закатает в задницу. А я его попрошу, чтобы клизма была не меньше, чем три ведра – чтобы тебе мозги с черного хода прочистить.

– Комик, – улыбнулся Адам, хотя улыбка получилась невеселой.

– Стараемся, работаем над собой.

– А сам-то – «я за Майка и ребят переживаю», – Адам спародировал слова Густафсона, – сам-то хорош.

– Да я так, – смутился Швед и снова, как за спасительный круг, схватился за чашку с кофе, – просто не привык я, чтобы другие за меня воевали, а я в тылу отсиживался.

– Ты и не отсиживаешься. Кто на внешнем периметре мины ставит? Ты и твои парни. Кто нам эти б-ха-хе…, – притворно закашлялся Адам, – устройства соорудил? Ты. Так что не надо комедию разводить – «я в тылу, а парни в бою». Каждый делает свое дело, как знает, как умеет, делает изо всех сил.

– Не мое это дело, Адам, – грустно посмотрел Швед, – я-то сюда ехал как сапер, всё правильно, а сам надеялся на то, что будет у меня свой участок земли, свой сад, огород – как у всех моих на Земле было. Думал, осяду здесь, буду овощи разводить, чем черт не шутит, может быть, семью заведу – в Колонии, сам знаешь, есть женщины свободные, очередь за ними, правда, до небес, но – мало ли как судьба обернется. Думал, буду в земле ковыряться и забуду ремесло свое взрывное. Ведь не мое это дело, я его делать умею, но не люблю.

– А ты думаешь мои «беспилотчики» своим делом занимаются? – спросил Адам. – Ты думаешь, это их дело – каждый день за экраном сидеть и глаза портить, чтобы волков обнаружить? Ты думаешь, что это их дело – смерть нести? Им бы в школу бегать, учиться, книжки читать, в футбол играть или за девчонками, слава богу, бегать, а не этим всем, – Адам обвел рукой комнату, – заниматься.

– Чего ты завелся, Адам?

– Извини. Я не завелся, просто сам такой же, как и ты, Арни, – усмехнулся Адам. – Я бы с удовольствием скинул бы с себя эту лямку и с радостью бы больше никогда в жизни никому никаких приказов не отдавал. Я тоже хотел, как ты – прилететь сюда, в мир чистый, без войн, без порушенной экологии, без сумасшедших политиканов и фанатиков, без всего того дерьма, которым мы все и бесчисленные поколения до нас загадили нашу планету до неузнаваемости. Я тоже с радостью эти вот железяки, – Адам похлопал по кобуре пистолета, – забросил бы подальше – все равно пользы от них никакой. Ты думаешь, почему я сюда прилетел и почему людей с собой позвал?