Текст книги "Золотой цверг"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Вот и сейчас настал один из этих постыдных моментов, постыдных потому, что истинно просветленному не подобает испытывать такое низкое чувство, как гнев. Только что позвонила Аривасаца Беймарал, младший менеджер из его отдела, она сообщила, что Абубакар Сингх, начальник пиар-отдела, хочет забронировать целых шесть мест на грузовом поезде и, более того, отказывается сообщить имена тех, кто должен отправиться на Деметру. Самое наглое и беззастенчивое нарушение всех мыслимых инструкций и распоряжений. Да, в экстренной ситуации сотрудника можно отправить грузовым поездом, как, например, отправили курьера из «Истерн Дивайд». Но то, что сын Хируки Мусусимару поехал тем же поездом, уже не лезет ни в какие ворота. Существуют правила, утвержденные руководством компании, эти правила могут казаться неадекватными и даже нелепыми, но это не отменяет необходимость их соблюдения, ведь если не соблюдать правила, это обязательно приведет к печальным последствиям. Долг руководителя состоит в том, чтобы добиваться неукоснительного соблюдения всех правил, которые относятся к компетенции данного руководителя. А если руководитель не способен обеспечить порядок в своем ведомстве, он никуда не годится. А когда разные безответственные личности пытаются навязать свою безответственность хорошему руководителю, таким попыткам надо давать самый решительный отпор.

Вот и сейчас Сяо Ван был намерен дать самый решительный отпор наглым поползновениям господина Сингха. Получив официальное письмо, Сяо Ван начертал резолюцию «отказать» и сейчас ждал дальнейших событий. Первые полчаса Сяо Ван нервничал, ему хотелось даже не медитировать, а включить на полную громкость что-нибудь из классиков хип-хопа и прыгать по кабинету, подобно молодой обезьяне. Но Сяо Ван отогнал от себя это желание, недостойное хорошего руководителя, который обязан поддерживать на должном уровне репутацию не только лично себя, но и всей компании. Когда Абубакар Сингх вошел в кабинет, Сяо Ван был спокоен и сосредоточен или, по крайней мере, казался таковым.

Сингх начал с того, что вежливо поздоровался и, повинуясь вежливому жесту Сяо Вана, сел на стул для посетителей. А дальше все пошло не так, как надо.

Сингх расстегнул защелки на кожаной сумке от «Гуччи», вытащил из нее маленькую металлическую коробку с двумя кнопками (черной и красной) и тремя лампочками (красной, желтой и зеленой), поставил коробку на стол и нажал черную кнопку. Загорелась зеленая лампочка.

– Что вы делаете? – удивился Сяо Ван. – Вы думаете, нас здесь подслушивают?

– Береженого боги берегут, – спокойно ответил Сингх. – Я хочу сказать вам кое-что важное и я не хочу, чтобы нас подслушали. А для начала я вам кое-что покажу.

Сингх снова открыл сумку, вытащил оттуда еще одну маленькую пластмассовую коробочку и протянул ее Сяо Вану. Сяо Ван открыл коробочку и его сердце дало сбой, он даже забыл про «Ом мани падме хум». В коробочке лежало отрезанное человеческое ухо.

– Что это? – спросил Сяо Ван.

– Ухо, – ответил Сингх.

– Человеческое ухо?

– Да.

Сяо Ван искал на лице Сингха не то улыбку глупого шутника, не то признаки сумасшествия, но не видел ничего, кроме спокойного сосредоточенного выражения, точно такого же, как то, что секундой назад было на лице самого Сяо Вана. Сингх спокойно смотрел на Сяо Вана, как будто ему приходилось выдавать коллегам отрезанные человеческие уши по два раза на дню.

– Откуда вы его взяли? – спросил Сяо Ван.

– Отрезал.

– У кого?

– Вы его не знаете.

– Но… зачем?

– Он слишком много знал.

– Что вы имеете ввиду?

– То, что сказал. Этот человек слишком много знал.

Сяо Ван ощутил приступ страха. Абубакар Сингх открылся ему с новой стороны, не как квалифицированный и дисциплинированный менеджер, и не как замечательный человек с хорошим чувством юмора, а как… даже непонятно, как кто… или что.

– Что вам от меня нужно? – спросил Сяо Ван, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и уверенно.

– Виза.

– Какая еще виза?

– Что вы разрешаете отправку шести пассажиров на грузовом поезде на Деметру.

– А ухо тут при чем?

– Ни при чем.

– Тогда зачем вы его сюда принесли? – Сяо Ван уже знал ответ, но ему хотелось, чтобы эти слова произнес Сингх. Когда-то давно Сяо Ван читал, что лучший способ защититься от шантажа – не поддаваться на угрозы.

– А вы хорошо держитесь. Давно медитируете?

– С детства.

– Завидую вам. У меня никогда не хватало выдержки, чтобы серьезно заняться этим делом. Так вы поставите визу?

– Зачем?

– Мне это нужно.

– Я не могу позволить использовать грузовые капсулы для неподобающих целей.

– Но курьеру «Истерн Дивайд» вы разрешили уехать грузовым поездом.

– Тогда это было необходимо.

– Сейчас это тоже необходимо.

– Я этого не вижу.

– Посмотрите вниз.

Сяо Ван посмотрел вниз и увидел человеческое ухо, которое все еще держал в руках. Он передернулся и положил ухо на стол. От среза отвалилась крошечная чешуйка запекшейся крови.

– Вы намекаете, – спросил Сяо Ван, – что если я не соглашусь, вы отрежете у меня ухо?

– Нет, – интонация Сингха ничуть не изменилась, – я не буду отрезать у вас ухо. Вы просто бесследно исчезнете. А потом окажется, что перед этим вы успели поставить визу.

– Я не поставлю эту визу!

– Вы – нет. Я сам поставлю ее.

– Для этого нужно иметь мою личную карту.

– Трупу не нужна личная карта.

– Еще нужно иметь PIN-код.

– Вы его назовете.

– Почему?

– Потому что когда Абубакар Сингх что-то спрашивает, ему отвечают. Иногда не сразу, но отвечают. Всегда.

– Вы что, мафиози?

– Да.

– Не понял.

– Я мафиози. Я крестный отец «Уйгурского Палладия».

– Но… Кажется, теперь я слишком много знаю.

– Да. Только отрезание уха вам не грозит.

– Почему?

– Потому что одним из пассажиров буду я. Я, знаете ли, покидаю Гефест навсегда и меня больше не волнует, что вы знаете, кто я такой на самом деле. Я полагаю, вы не настолько глупы, чтобы посылать запрос в «Интерпол». Вы ведь не думаете, что в мафии нашей компании нет никого, кроме меня?

– Не думаю. Ладно, допустим, вы действительно наш крестный отец. Но тогда зачем вы покидаете планету? Что происходит?

– Много чего происходит. Вы все скоро узнаете.

– Но… Нет, я все равно не могу поставить эту визу!

– Жаль, – сказал Сингх и снова открыл сумку.

Он вытащил пузырек с таблетками и стал их жрать, жутко морщась.

– Что это? – спросил Сяо Ван.

– Противоядие, – прошепелявил Сингх, не прекращая пережевывать очередную таблетку. – Сейчас я достану ампулу и плесну вам в лицо одну органическую жидкость. После этого вы поставите визу. Эта жидкость, знаете ли, подавляет волю.

– А потом?

– Потом паралич дыхания и смерть.

– А если я вызову секретаршу?

– Будет два трупа.

Сяо Ван не знал, как дальше вести себя с этим бандитом. Сингх не угрожал, он просто информировал собеседника о том, что собирается делать. Можно было не поддаваться на угрозы, собственно, на них нельзя было поддаться, потому что их не было, но… Сяо Ван ясно чувствовал, что если он будет упираться и дальше, Сингх не будет ни угрожать, ни умолять. Он просто достанет из сумки ампулу, откроет ее и плеснет яд в лицо Сяо Вану. Это недопустимо. Сяо Ван убедился, что его лицо выглядит достаточно невозмутимо и сказал:

– Получается, что у меня нет другого выхода, кроме как поставить визу.

– Совершенно верно.

– Что со мной будет потом?

– Ничего. Я же говорил, я покидаю Деметру, меня больше не интересует, что вы знаете, кто я такой.

– Ваших товарищей это тоже не интересует?

– Я не собираюсь никому рассказывать о нашем разговоре. Я, знаете ли, уезжаю тайно.

– Бросаете компанию на произвол судьбы?

– Можно и так сказать.

– Не самое достойное решение.

– В данном случае это единственно верное решение.

– Вам виднее. Хорошо, сейчас я поставлю визу. Вот.

– Спасибо. Извините за беспокойство. Всего доброго.

Сингх взял со стола глушилку и нажал красную кнопку. Зеленая лампочка погасла.

– Вы забыли ухо, – напомнил Сяо Ван.

– Да, вы правы, – Сингх взял ухо у Сяо Вана, – еще раз прошу простить меня, что отвлек вас от дел. Всего доброго.

Сингх коротко поклонился и направился к двери. Сяо Ван смотрел ему вслед и тихо бормотал про себя «Ом мани падме хум».

Выйдя из кабинета Сяо Вана и пройдя через его приемную, Сингх вытащил из кармана пластиковое ухо, тщательно стер с него засохшую кровь и выкинул ухо в ближайшую урну. Бедняга Сяо Ван, подумал Сингх, он ведь и вправду поверил, что это ухо принадлежит одной из многочисленных жертв могущественной мафии.

8

Сингх был прав, Дзимбээ Дуо подтвердил свою репутацию толкового оперативника.

– Здравствуйте, отец, – сказал Дзимбээ, стоя на пороге купе.

– Здравствуй, консильеро, – кивнул Сингх, – рад тебя видеть живым и здоровым.

Брови Дзимбээ поползли вверх от удивления.

– Я был неправ, – сказал Сингх. – То мое решение было ошибкой. Теперь тебе больше ничего не грозит.

– Ты говоришь это, чтобы я не убил тебя на месте? – спросил Дзимбээ.

– Нет, – ответил Сингх, тщательно следя за невозмутимостью собственного голоса. – Я говорю правду. Я покидаю планету, покидаю навсегда, меня больше не волнует, что здесь происходит и какая информация куда утекает.

– Вы думаете, выступление начнется вот-вот?

– Я думаю, выступление начнется, как только мы прибудем на Деметру. Я не вижу причин тянуть дальше. Проходи, садись, не стой в дверях.

– Если я выйду из капсулы, ты не отдашь приказ уничтожить меня и моих друзей?

– Не отдам.

– Я даже знаю, почему. Потому что у нас при себе двести тонн в тротиловом эквиваленте. Одно неосторожное действие, и от терминала останется одна большая воронка.

Сингх улыбнулся.

– Я так и думал, – сказал он, – что ты захочешь поиграть в шахида. Это самый надежный способ пробраться в транспортную капсулу. Твои друзья с тобой?

– Да, все пятеро.

– Хорошо. Ты можешь выйти и привести их сюда, я не буду препятствовать.

– Слово чести?

– Слово чести.

Дзимбээ задумался. Он думал о том, как много стоит слово чести в ситуации, когда давший слово поспешно убегает с планеты. Пожалуй, слово чести в данных условиях не стоит вообще ничего. Но других гарантий от Сингха все равно не получишь.

– Я вернусь, – сказал Дзимбээ и вышел из купе.

9

Наутро Якадзуно пришлось заказать в номер «Зеленого дракона». Вчерашние посиделки не прошли бесследно, Якадзуно так и не смог полностью вспомнить, чем они с Рональдом занимались после того, как мероприятие из общего зала переместилось в отдельный номер. Помнится, там было три гейши… или четыре… а потом Рон откуда-то приволок черепаху и стал приклеивать ей на брюхо колесики от детской машинки. Пить надо меньше.

Вкус зеленых таблеток оказался еще более гадким, чем Якадзуно мог предположить, глядя на то, как корчился Роджер в последний день межзвездной поездки. Но, несмотря на омерзительный вкус, таблетки подействовали. Якадзуно пошевелил головой и решил, что теперь способен связно соображать. Все-таки хорошая вещь этот «Зеленый дракон».

Запищала мобила. Якадзуно протянул руку и посмотрел на экранчик. Звонил Дэйн, причем по шифрованному каналу.

– Слушаю, – сказал Якадзуно. – Что случилось, Рон?

Дэйн не стал тратить время на приветствия.

– Статуи нет на складе, – сказал он.

– Как это нет?

– Вот так. Мой агент просмотрел всю базу данных, там нет ничего похожего.

– Ее могли оформить как золотой слиток или как геологическую пробу.

– Он все проверил. В базе нет ни одной записи, которая хоть как-то могла относиться к нашему объекту.

– Может, твоему агенту запрещен доступ к этой записи?

– Он пробовал делать логические выводы, у них в базе данных нет запретов на статистическую идентификацию. Статуи нет, это совершенно точно.

– Нет в базе данных или нет на таможне?

– Нет в базе данных. Со склада ее вряд ли успели вывезти, сейчас склад практически пуст, любая операция с хранящимися объектами будет привлекать внимание. Я полагаю, ее вывезут, как только с Гефеста придет первый пассажирский поезд. Приедет около сотни пассажиров, и у каждого десятого в багаже найдется что-нибудь запрещенное, и тогда со склада можно будет вывезти хоть статую Церетели, и никто ничего не заметит.

– Надо проверить, что статуя все еще на складе. Ситуация начинает меня тревожить.

– Почему?

– Зачем было удалять статую из базы данных? Зачем было ликвидировать фирму «Ифрит Плюс»? Если это просто контрабандное произведение искусства, к чему столько сложностей? Сколько эта штука может стоить, по-твоему?

– Тысяч двести, самое большее, миллион. Вряд ли больше. Да, ты прав, сложностей слишком много. Что будем делать?

– Для начала надо узнать, что это за штука. В базе данных таможни ее больше нет, если… слушай, у вас на Деметре коммерческие разведслужбы принимают заказы на ограбление?

– Это очень дорого.

– Очень – это сколько?

– Тысяч сто.

– Пойдет.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– А если ты ошибся? Если эта статуя того не стоит?

– Тогда я отвечу за свои ошибки.

– Харакири?

Якадзуно передернулся. Во-первых, этот обряд правильно называется «сеппуку», а во-вторых, культурные люди уже давно перестали его практиковать.

– Тебе нужно письменное подтверждение? – спросил Якадзуно.

– Да, – сказал Дэйн, – нужно. Извини, Якадзуно, но это особый случай, так что…

– Хорошо, сейчас вышлю по факсу. Как ты после вчерашнего?

– Нормально. А что? Мы же совсем чуть-чуть посидели. А тебе что, поплохело?

– Нет, – покривил душой Якадзуно, – со мной все в порядке. Сейчас вышлю тебе бумажку, и сразу начинай действовать. Как что появится, держи меня в курсе. Ага, счастливо.

10

– Приветствую вас, – сказал Сингх. – Здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

– Как же, здорово, – пробурчал Рамирес, – можно подумать, что граната в Колизее взорвалась сама собой.

– Нет, – покачал головой Сингх, – граната в Колизее взорвалась не сама собой. Я приказал провести расследование по поводу той телепередачи, первые результаты показали, что источником утечки информации, вероятнее всего, является кто-то из вас. Я принял решение и, к сожалению, это было неправильное решение. Через час после того, что случилось в Колизее, я получил точную информацию, через кого прошла утечка.

– И через кого? – заинтересовался Рамирес.

– Какая разница? Главное то, что вы здесь ни при чем. Я сожалею, что принял неверное решение. Я готов искупить свою вину.

Сингх вытащил из кармана маленькую ампулу из очень толстого стекла.

– Это цианид, – сказал он. – Если вы скажете мне, что я должен умереть, я умру. Сам.

Воцарилась тишина. Она длилась примерно минуту, но присутствующим эта минута показалась вечностью. Наконец, Рамирес открыл рот, чтобы высказать свое мнение, но его опередил Иван.

– Давай, – сказал он, – это будет справедливо. Должен же ты хоть раз принять правильное решение.

– Иван! – возмутилась Дева. – Как ты можешь? Ты что, забыл, что входишь в братство?

– Я-то помню, а вот этот тип давно все забыл. К нему больше нельзя применять нормы братства.

– Ты не прав, Иван, – сказала Дева, – ты не должен ему уподобляться. Абубакар допустил ошибку, но он признал ее. Он ошибся под влиянием момента, ведь так?

– Так, – кивнул Сингх. – Эта передача произвела большое впечатление… Да что я говорю, вы же ее видели. Мне показалось, что времени не осталось, и я решил сделать… вы знаете что. Вы знаете, я никогда не мог решить, существуют ли во вселенной боги, но сейчас я думаю, что того офицера послал Брахма. Я действительно верю, что это божий знак. И еще, я хочу, чтобы вы знали – когда я приеду на Деметру, я сложу свои полномочия.

– Какие полномочия? – спросил Рамирес. – Разве твои полномочия распространяются и на Деметру?

– Пока нет, – ответил Сингх. – И я думаю, что так и будет. У меня сильно расшатаны нервы, мне нужно отдохнуть, я не могу подвергать опасности жизни братьев и сестер из-за того, что не всегда могу принять правильное решение. Я не собираюсь участвовать в выступлении.

– Как, совсем? – удивился Рамирес. – Но нам будет не хватать вашего опыта!

– Сейчас мой опыт ничего не стоит, – сказал Сингх. – Я очень устал. Знали бы вы, как я устал…

– Догадываюсь, – пробурчал Дзимбээ. – Я голосую за.

– За что? – спросил Иван.

– За жизнь. За то, чтобы дать ему еще один шанс.

– Я против, – сказал Иван.

– За, – сказала Дева.

– За, – подтвердила Ши Хо.

Воцарилась тишина.

– Что скажешь, Джон? – спросил Дзимбээ.

– А что от меня теперь зависит? – пожал плечами Рамирес. – Допустим, за.

Сингх тяжело вздохнул и убрал ампулу обратно в карман.

– Вы не возражаете, если я напьюсь? – спросил он.

– По-моему, нам всем надо напиться, – сказал Дзимбээ.

Рамирес машинально кивнул, но он не хотел напиваться. Что-то казалось ему неправильным, как-то не так вел себя Сингх, да и Дзимбээ, Рамирес был абсолютно убежден, должен был проголосовать против. Что-то здесь было не так, за произнесенными словами явственно ощущалось что-то скрытое. Ничего, поездка будет долгой, еще будет время во всем разобраться.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Межзвездный грузовик отправился в путешествие, пассажиры начали разбредаться по купе. Вначале к Рамиресу подселилась Ши Хо, но потом оказалось, что Иван, как обычно, все протормозил, и получилось, что ему не остается другого варианта, кроме как провести ближайшую неделю в одной комнатушке с человеком, которого он только что предлагал убить. Это было нехорошо и Рамиресу пришлось, скрепя сердце, поменяться с Иваном местами. Это было тоже нехорошо, но не настолько. Неприятно, конечно, провести все время путешествия с тем, кто только вчера тебя заказал, но кто-то ведь должен разделить купе с Сингхом. В конце концов, братья должны прощать друг другу невольные ошибки, и не четыреста девяносто раз, как христиане, а без ограничений.

Сингх был мрачен. Он неподвижно сидел, глядя в одну точку, как сыч, и сосредоточенно напивался синтетической водкой. Несмотря ни на что, Рамирес ему сочувствовал, очень тяжело, наверное, когда твои нервы расшатаны настолько, что одно только подозрение, пусть даже, на первый взгляд, и обоснованное, заставляет отдать приказ на убийство собственных братьев и сестер. Пусть это братья и сестры не по крови, а по вере, но это еще тяжелее, потому что общая вера сближает людей гораздо сильнее, чем родственная кровь. Рамирес состроил мрачную гримасу и откупорил синтетическое пиво.

– Не печальтесь, – сказал Рамирес, – ваша печаль ничего не изменит. Все прошло хорошо, бог не допустил братоубийства. Все хорошо.

– Кстати, – оживился Сингх, – все время хотел тебя спросить, ты ведь христианин?

– Да, а что?

– Мне всегда было интересно, как в твоей душе уживаются вера в Христа и вера в братство.

– А в чем проблема? Наши идеи не противоречат божьим заветам. Тот, кто дал миру шанс, тоже был христианином.

– Да, я знаю. Только он отрекся от Христа.

– Эти слова нельзя считать настоящим отречением. Говоря, что не верит в Иисуса, он имел ввиду совсем не то. Это был просто кусок потока сознания, к отдельным словам поэтов нельзя относиться слишком серьезно. В другой песне он обещал убить свою девушку, если она ему изменит, но он же на самом деле не собирался это делать. Это была… не то чтобы шутка, но…

– Я понял, – кивнул Сингх, – я тоже думаю примерно так же. Но христианство не признает веротерпимости. Как ты можешь исповедовать две веры одновременно?

– Братство – не вера, – сказал Рамирес. – Это комплекс этических норм, правил поведения и нравственных ценностей. Любовь, свобода, красота, единство, разве это противоречит тому, что говорил Христос?

– По-твоему, Леннон – это Христос сегодня?

– Нет, – возмутился Рамирес, – говорить так – кощунство. Леннон – вождь и учитель, но он не сын божий. Нельзя смешивать одно и другое. Ты же не думаешь, что Леннон стоит в одном ряду с Буддой и Кришной?

– Я думаю именно так, – сказал Сингх. – Воистину удивительно, какими разными путями разные люди приходят к единой правде. Чем больше я думаю об этом, тем яснее понимаю, что единство мира, которое наступит, когда власть перейдет к народу, не означает однообразия. В едином мире каждый сможет быть собой и каждый сможет быть вместе со всеми.

– За это стоит выпить, – улыбнулся Рамирес.

Пожалуй, Сингх был прав, корень всех проблем состоит в том, что за последнее время все ужасно переутомились. Теперь, когда проблемы и беды позади, Сингх на глазах снова становился тем гуру, который четыре года назад в одночасье изменил судьбу разочаровавшегося в жизни доктора физики по имени Джон Рамирес.

Отправляясь на Гефест, Джон завербовался для работы в Новокузбасском университете. Он планировал заняться научными исследованиями, он хотел экспериментально проверить свою гипотезу, которая могла бы перевернуть мир и которая, благодаря помощи Сингха, очень скоро перевернет мир. Рамирес предположил, что обилие тория в нижних слоях коры Гефеста не может быть объяснено обычными геологическими процессами, такими же, как на любой другой земноподобной планете. Диссертация Рамиреса была посвящена тому, как, по его мнению, два-три миллиарда лет назад на Гефесте сформировались залежи тяжелых металлов. Все известные данные укладывались в разработанную теорию, метод Рамиреса позволял находить палладиевые месторождения гораздо быстрее и с гораздо меньшими затратами, чем это практиковалось до сих пор, и Рамирес был буквально переполнен мечтаниями о том, как его открытие принесет богатство и счастье... тогда он не задумывался, кому именно.

Все было замечательно, Рамиресу казалось, что еще год-два, и он станет одним из самых знаменитых ученых не только Гефеста, но и всего человечества, что у него будет все, начиная от девятизначного счета в банке и заканчивая чем-то таким, что он пока еще не мог сформулировать. Но мечты наивного молодого человека оказались страшно далеки от суровой правды жизни.

Все началось с того, что Рамирес едва не умер от прививки, которая должна была предохранить его организм от гигантского количества сернистых соединений в атмосфере чужой планеты. Вначале Рамирес думал, что так проявились индивидуальные особенности организма, но потом он узнал, что почти все переносят прививку так же тяжело.

Потом выяснилось, что руководство университета имеет свои планы на молодого ученого. Едва Рамиреса выписали из госпиталя, его пригласил к себе сам ректор, почтенный профессор Гарневич, и заявил, что если Рамирес хочет получить от своих исследований какие-то осязаемые бонусы, то ему придется делиться. И когда Рамирес ознакомился с тем, в каких масштабах ему предлагалось поделиться, в его мозгу отчетливо всплыло слово, которое характеризовало ситуацию лучше всего. Слово «рабство».

Контракт, который Рамирес подписал еще на Земле, был составлен очень грамотно. В случае конфликта работника с работодателем права работника фактически сводились к одному – выплатить все неустойки и вернуться на Землю. Но на практике поступить так не мог никто и никогда, потому что для этого нужна пятизначная сумма в кармане, а у тех ученых, кто отправляется на Гефест, таких денег никогда не бывает.

Рамирес отказался делиться, он зашифровал все свои труды и сказал, что не сообщит ключ до тех пор, пока не подпишет новое соглашение, достойное его таланта. Позже Сингх сказал, что тогда Рамиресу повезло, Гарневич подумал, что молодой ученый просто набивает себе цену, а реально не представляет из себя ничего достойного. Гарневич не стал применять жестких мер и Рамирес отделался тем, что его направили в третьестепенную лабораторию на бумажную работу, не имеющую никакого отношения к его научным трудам. Там он провел почти год, и к концу этого года деградация личности стала очевидна. Если человека заставлять восемь часов в день перекладывать бумажки с места на место, а культурная программа на вечер ограничивается выбором между телевизором, баром и борделем, личность не может не деградировать в таких условиях.

Все изменилось, когда в одном баре к Джону Рамиресу подсел маленький немолодой индус с необычно длинными черными усами. Сначала Рамирес подумал, что это гомосексуалист, Рамирес был готов грубо отослать случайного знакомого, но что-то удержало Рамиреса от необдуманного шага. Нет, он не думал, что это была рука божья, так думать кощунственно, но эта кощунственная мысль так и лезла в голову Рамиреса, когда он думал о тех временах.

Абубакар Сингх не был гомосексуалистом. Он был хорошим собеседником и очень умным и обаятельным человеком. Он сразу произвел на Рамиреса хорошее впечатление, в первую очередь из-за того, что не воспринимал свое бытие в вонючей помойке Гефеста как черную полосу в жизни, которую нужно побыстрее пересечь. Сингх говорил, что в жизни всегда можно найти что-то хорошее, и истинно мудрый человек, в какой бы дыре он ни оказался, всегда найдет в жизни счастье. Сингх всегда сохранял доброжелательное спокойствие, казалось, его не волновали никакие проблемы. Это все суета, говорил он, оно пройдет, оно уже проходит, главное всегда остается внутри и это главное всегда в твоей власти, самое важное – то, чтобы ты понял, что оно в твоей власти.

Сингх рассказал Рамиресу про Джона Леннона. Нет, Рамирес и раньше знал, что давным-давно на Земле жил гениальный поэт и философ, который в возрасте сорока лет принял мученическую смерть за свои убеждения. Но Рамирес не знал, что философия годится не только для того, чтобы скрасить однообразный досуг умной беседой, но и для того, чтобы изменить восприятие мира, превратить гадкую помойку в место, не то чтобы совсем хорошее, но хотя бы приемлемое для бытия культурного человека. Через пару месяцев Джон Рамирес вступил в братство.

С этого момента его жизнь круто переменилась. Сингх предложил Рамиресу перейти на работу в «Уйгурский палладий». Рамирес сказал, что это невозможно, что университет ни за что не отпустит сотрудника до окончания срока контракта, да и потом вряд ли отпустит. Но Сингх сказал, чтобы Рамирес не волновался, что все будет устроено, что член братства должен жить в условиях, достойных полноценной развитой личности. И все получилось, Рамирес стал сотрудником научно-исследовательской лаборатории «Уйгурского палладия». Поначалу он занимался не теми вещами, которыми хотел заниматься, прибыв на Гефест, но, несмотря ни на что, это была нормальная работа. И, что самое главное, на этой работе Рамиреса окружали нормальные люди, а не тупые рабы и безнравственные рабовладельцы, как в университете.

Прошло совсем немного времени, и Рамирес расшифровал свои файлы и показал их Сингху. Хотя Сингх и не был по образованию ни геологом, ни, тем более, физиком, он сразу оценил все значение этих трудов. Рамирес был немедленно назначен начальником новой лаборатории НИЛ-3 и его мечта сбылась – он занимался любимым делом в окружении замечательных людей, большинство из которых входили в братство. Уже через полгода Рамирес, торжествуя, продемонстрировал Сингху кусок тяжелого камня, который, согласно всей физической науке, не мог существовать в природе.

Рамирес никогда не питал иллюзий в отношении существующего общественного порядка. Он твердо знал, что миром правит зло, и так же твердо он знал, что это неисправимо. Многие пробовали создать на земле божье царство, но всегда и везде это приводило только к тому, что зло многократно умножалось. Сингху стоило больших усилий убедить Рамиреса в том, что на этот раз все может быть по-другому.

И вот теперь вот-вот все закончится, поезд везет Рамиреса на Деметру и, когда он достигнет точки назначения, придет момент истины. Мир станет един, и кого волнует, сколько крови нужно пролить для того, чтобы мир стал един? Великая цель оправдывает любые средства, это абсолютная истина, и любая ирония здесь неуместна. Если вдуматься, глупо обижаться на Сингха за то, что он принял неверное решение и пятеро его ближайших сподвижников едва избежали гибели. Великая цель оправдывает любые средства, и эти в том числе.

2

– После этого я решил отправиться к вам и все рассказать, – закончил свою речь Сяо Ван.

Хируки Мусусимару задумчиво пошевелил губами и выдвинул ящик стола. Сердце Сяо Вана екнуло – Хируки вытащил из стола отрезанное человеческое ухо.

– Это то самое ухо? – спросил он.

– Наверное. А где вы его нашли?

– Его нашел не я, его нашел дежурный охранник. В урне, в двадцати метрах от вашего кабинета. Это пластмассовое ухо, такие предметы продаются в ларьках для шутников.

– Но на том ухе была запекшаяся кровь!

– На этом тоже. Я распорядился провести лабораторный анализ, кровь человеческая, первой группы. В крови обнаружены частицы слизи.

– Какой слизи?

– Вероятнее всего, из носа. Видите ли, это ухо не отрезали от человеческого тела, это обычная дурацкая игрушка. Скорее всего, у Сингха потекла кровь из носа и он решил добавить к этому предмету последний штрих. Для правдоподобия.

– Значит, он никого не убивал?

– Он убивал. Самое интересное в том, что вы рассказали – то, что Сингх сказал вам чистую правду, он действительно наш крестный отец. Вы не обращались в планетарную полицию?

– Что я, идиот? Я же понимаю, что на этой планете нельзя без мафии.

– Вы правильно понимаете. У вас есть какие-нибудь соображения, почему на Деметру отправилась именно такая компания?

Сяо Ван недоуменно пожал плечами.

– Ну, Рамирес явно из той же мафии, – сказал он. – Я же говорил, он переправлял на Деметру цвергскую статую. А остальные… начальник цеха, бухгалтер, врач, простой рабочий… ничего не могу предположить. Может, они тоже все члены мафии? Какие-нибудь междоусобные разборки, им пришлось срочно уехать…

– Непохоже, – покачал головой Хируки. – Мафиозные разборки сопровождаются большой стрельбой только в фильмах. Я здесь не первый год и на моей памяти никаких кровавых разборок еще не было. Здесь все не так просто, насчет Дзимбээ Дуо кое-какие мысли у меня есть, а вот остальные… Вы не знаете, какая у Рамиреса сексуальная ориентация?

– Не знаю. Честно говоря, и знать не хочу. Не мое это дело, кто кого трахает.

– Ваши сотрудники не делятся с вами сплетнями?

– Как это не делятся? Я не такой плохой руководитель, как вам кажется!

– Вам никогда не рассказывали про сексуальные приключения других людей?

– Ну что вы! Люди только об этом и треплются… кажется, я понял, к чему вы клоните – если бы Рамирес был геем, слухи бы распространились. Нет, я не думаю, что он гей.

– Я тоже так не думаю. Тогда что может связывать его с Иваном Мастерковым, простым рабочим с палладиевого карьера? С одной стороны начальник научной лаборатории, доктор физики, а с другой стороны простой необразованный рабочий. Что у них общего? Непонятно. А как насчет Девы Бхаватти и Ши Хо? Вам что-нибудь известно про их отношения с остальными беглецами?

– Ничего.

– Жаль. Ничего, разберемся. Большое вам спасибо, господин Сяо Ван, вы пришли по адресу и вовремя. Если потребуется что-то уточнить, я с вами свяжусь. И еще. Пожалуйста, никому не говорите о том, что произошло. Никто не должен знать, что целых пять сотрудников компании сбежали с планеты, пусть все думают, что они уехали в командировку.