Текст книги "Мифриловый крест"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Разве дело обстоит не так?

– Так. Но почему истинна именно еврейская трактовка изгнания из рая, а не какая-то другая? Если считать, что эти события действительно имели место, то до нас они дошли в сильно искаженном виде, и, скорее всего, разные мифы одинаково удалены от истины.

– Ты знаешь греческую мифологию?

– Чуть-чуть.

– Про сотворение мира по-гречески знаешь?

– Там вроде Сатурн ел своих детей...

– Уран.

– Один хрен. Зевса он случайно отрыгнул, Зевс вырос и съел папашу...

Зина засмеялась:

– Все было совсем не так. Но это не важно. Значит, ты считаешь, что библейская история сотворения мира не больше имеет отношения к истине, чем любая языческая трактовка?

– Да.

– Ты прав. А откуда все-таки взялся змей?

– Никакого змея не было. Это метафора.

– Как же все было на самом деле?

– На самом деле не было никакого рая. Люди возникли из обезьян в результате естественного отбора. Зина снова засмеялась.

– С тобой даже неинтересно, – сказала она, – все-то ты знаешь. Какое отношение имел Бог к превращению обезьяны в человека?

– Никакого.

– А вот тут ты ошибаешься. Возникновение разума на Земле было одной из основных частей божьего замысла. Вначале Бог сотворил мир. Потом он населил его живыми существами. Потом создал разум. Какая ступень будет следующей?

– Сверхразум какой-нибудь?

– Какой-нибудь? Или какой-то определенный?

– Что значит, определенный? Как мы можем определить сверхразум? Он на то и сверхразум, чтобы быть непостижимым.

– Логично. А если попытаться?

– Не знаю.

– Подумай. И приходи завтра.

– Хорошо. А это... заклинания мы сегодня изучать не будем?

– А что мы, по-твоему, делаем?

– Хочешь честный ответ?

– Естественно.

– Дурью маемся. Зина тонко хихикнула:

– Все ученики вначале так считают. Иди, Алексей, тебе надо подумать.

10

Вернувшись в келью, я обнаружил в гостиной незнакомого коротко стриженного, мускулистого парня лет двадцати в черной футболке и черных джинсах. Татьяна, одетая в легкий цветастый халатик, полулежала на диване, глупо хихикала и неуверенно отбивалась от напористых приставаний наглого гостя. Судя по всему, через пару минут он своего добьется.

Я сделал неосторожное движение, и случайный шорох привлек внимание парочки. Парень увидел меня и широко улыбнулся, нимало не смутившись. Татьяна сделала серьезное выражение лица, неуловимым движением выскользнула из-под мощного торса, толкнула парня в бок и прошипела:

– Не пялься! Он из моногамного мира!

Молодой человек резко смутился и вскочил на ноги.

– Примите мои извинения, брат Алексей, – сказал он, – я не знал, что это может вас обидеть.

Я водрузил нижнюю челюсть на место и растерянно проговорил:

– Ничего страшного. С кем имею честь?

– Меня зовут Агафон, – отрекомендовался незваный гость, – меня направил к вам владыка Дмитрий.

– Что ему надо?

– Он просил передать вам, что если вы уже оправились от потрясений и достаточно отдохнули, то мы с вами можем приступить к написанию отчета.

– Какого отчета?

– Вы прибыли из параллельного мира, правильно?

– Правильно.

– Владыка хочет получить отчет о вашем мире. Он благословил меня помочь вам в этом труде.

– Что вас интересует?

– Для начала история. Насколько я понимаю, география в обоих мирах совпадает. Правильно?

– Правильно.

– Прежде всего нам надлежит установить точку развилки и определить, что послужило толчком к разделению миров.

– Это я могу сразу сказать. В моем мире нет магии. Точка разделения находится в тринадцатом веке.

– Замечательно! Тогда дальнейшая работа упрощается. Давайте начнем! Я тут притащил кое-что... – Агафон подхватил с пола объемистый баул и выложил на стол целую гору увесистых томов. Я тяжело вздохнул.

11

Мы с Агафоном просидели над книгами до глубокой ночи и успели дойти до Ивана Святого (Грозного). Я попросил Татьяну разбудить меня пораньше – не хотел прерывать занятий у Зины из-за этой работы. Утром с удивлением и стыдом обнаружил, что не только не знаю, как делать домашнее задание, но и не помню, в чем оно заключается.

– Ну что? – спросила Зина, когда я удрученно приперся к ней получать заслуженную выволочку. – Что-нибудь придумал?

– Ты извини, – смущенно пробормотал я, – но я все забыл.

– Что все?

– То, над чем ты просила меня подумать. Зина расхохоталась.

– Такого в моей практике еще не было! – провозгласила она. – Пьянствовал или от Таньки не смог отбиться?

– Нет, не в этом дело, – возразил я, – владыка Дмитрий попросил меня сделать одну работу... Зина мгновенно стала серьезной.

– Во-первых, не попросил, а повелел. А во-вторых, пока не сделаешь работу, ко мне не возвращайся. То, чем мы занимаемся, – игрушки, а то, чем занимается владыка, – серьезно. И никогда больше не отвлекайся от работы ради личных интересов – такие вещи добром не кончаются.

– Меня накажут?

– Если будешь регулярно так поступать, то когда-нибудь, несомненно, накажут. Лучше не злоупотребляй. Иди отсюда.

– А какое задание ты мне задавала?

– Думаешь, я помню? Не грузись, сделаешь работу – приходи, поговорим.

12

Прошла неделя. Наш с Агафоном отчет вырос до пятидесяти страниц и продолжает расти. Я закончил описывать историю, теперь Агафон расспрашивает меня о религии. Почему в моем мире монахам запрещается заниматься сексом? Ведь это нарушает естественный отбор, а потому неразумно! Да, соглашаюсь я, это неразумно, но разве мало неразумных вещей в вашем мире, спрашиваю я. Это мы еще успеем обсудить, говорит Агафон, и мы углубляемся в дебри религии.

Агафона удивляют самые очевидные вещи – что в моей бывшей России церковь отделена от государства, что грамоте обучены все взрослые люди, что молиться разрешается каждому, но такие явно устаревшие обряды, как посты и причастия, до сих пор не отменены. Агафон говорит, что из нашего отчета может получиться хороший роман в стиле фэнтези.

Мы с Татьяной и Агафоном стали ходить в общую монастырскую столовую, которая здесь называется трапезной. Раньше молодые монахини приносили мне обед прямо в номер, но, оказывается, здесь это не принято. Владыка Дмитрий распорядился, чтобы мое привыкание к новому миру было постепенным, чтобы поначалу меня оберегали от излишних потрясений, но я решил, что уже в достаточной степени привык к окружающей обстановке и больше не нуждаюсь в особых милостях.

Трапезная представляет собой огромный зал, оформленный в стиле, который мне кажется древнерусским, но здесь это совершенно обычный интерьер. Пол из простых некрашеных досок, стены и потолок из вагонки, никаких украшений на стенах, кроме простенькой резьбы. Простые деревянные столы из толстых досок, оструганные, но некрашеные, простые деревянные лавки. Еду разносят официантки, это считается послушанием – вроде как в нашей армии наряд по кухне, только от послушания можно отказаться, если имеешь веские причины. На самом деле можно отказаться и не имея веских причин, но если так поступать слишком часто, испортишь отношения с окружающими и наживешь неприятности.

Обстановка в трапезной предельно демократична. Нет никакого генеральского зала, нет даже генеральского стола. Сам митрополит обедает вместе с подчиненными, причем каждый раз за другим столом, чтобы никого не лишать возможности пообщаться лицом к лицу с высшим иерархом православной веры. Интересно, что мирское имя Филарета – Григорий Новых. Да-да, тот самый Гришка Распутин.

Я еще раз посетил Дмитрия, попросил у него денег и отправился на вещевой рынок на Красной площади, где купил себе черный джинсовый костюм. Теперь я практически не выделяюсь из общей массы обитателей монастыря, на меня больше не смотрят как на человека, едущего на дачу в отглаженном костюме и белоснежной сорочке.

Оказывается, Татьяна старше, чем я предполагал: ей целых пятьдесят семь лет! Ее возраст никак не проявляется ни во внешности, ни в общении, и если бы она не сказала о нем, я ни за что не дал бы ей больше тридцати пяти. История ее жизни более чем оригинальна.

Ольга Веденеева, так ее раньше звали, родилась в 1859 году в каком-то отдаленном уезде Рязанской губернии. Ее отец был мелким дьячком в локальном подразделении какого-то приказа – она и не помнит, какого именно. Ольга была младшей дочерью, и по всем понятиям ей ничего не светило, кроме как выйти замуж за такого же дьячка, наплодить кучу детей и помочь колесу судьбы совершить еще один оборот. Но вышло совсем по-другому.

Все началось с того, что ее изнасиловали. Среди крестьян это обычное дело, но Пафнутий Веденеев был дворянином. Причем не просто дворянином, но обедневшим дворянином, а это, если кто не знает, гораздо опаснее для окружающих. Богатый или высокопоставленный дворянин относится к своему происхождению с некоторой долей иронии. Он может себе это позволить, потому что занимаемым положением в обществе обязан не только благородным предкам, но и личным качествам. А если у человека нет ничего, кроме покосившейся избы, десятка полуголодных ртов, никчемной должности и облупившегося герба, то он ничего и не ждет от жизни и, если не уходит в мир алкоголя или какого-то иного безумия, он с радостью хватается за любой шанс хоть как-нибудь проявить себя, хоть как-нибудь обратить на себя внимание окружающих. Пусть даже посмертно.

Если бы Ольгу изнасиловали купцы, дело ограничилось бы извинениями, подкрепленными весомым штрафом. Если бы виновниками были крестьяне, их трупы достались бы собакам и воронам. Если священники – не случилось бы ничего, потому что в этом случае не было бы состава преступления. Но четверо мужчин, изнасиловавших юную девицу, были конными мечниками, гусарами, как они называли сами себя на новомодный манер. Дворянские традиции предусматривали для подобных случаев дуэль со смертельным исходом. Но отец Ольги, обсудив вопрос со старшими сыновьями, пришел к выводу, что не следует слепо следовать традициям, потому что исход дуэли между дьяком и профессиональным военным сомнений не вызывает – независимо от того, кто прав, а кто виноват. Очень кстати Пафнутий вспомнил, что существует и другой обычай, еще более древний, и называется он «кровная месть».

События той недели позже проходили в губернском отчете как бунт, подавленный силами губернского отделения разбойного приказа. Девичья честь Ольги была отомщена, обидчиков убили вместе еще с шестью гусарами, пострадавшими только за то, что у мстителей не оказалось времени вглядываться в лица. Ответный удар не заставил себя ждать. Товарищи убитых гусар сожгли родной дом Ольги, а до кучи и три соседних, но в доме Веденеевых уже никого не было – вся семья ударилась в бега.

Чем закончилась одиссея новоявленного донкихота, Ольга так и не узнала, потому что отбилась от семейства и осталась одна без денег, пищи и иных припасов. Она даже не могла попросить помощи: озверевшие кавалеристы Рязанского полка платили тысячу рублей наличными за любую информацию о семье, осмелившейся объявить кровную месть государевым слугам. Ольге ничего не оставалось, кроме как прибиться к купеческому каравану и начать осваивать древнейшую профессию.

Дальше некоторое время все у нее шло по накатанной колее – улица, бордель, затем другой бордель классом повыше. Короткая карьера блудницы стремительно приближалась к пику, за которым должно было последовать столь же стремительное падение. Но в жизни Ольги случилось событие, изменившее все. Ольга стала монахиней и приняла имя Татьяна. В монастыре она работала по специальности, зато здесь клиенты не относились к ней как к человеку второго сорта, и Татьяна нашла свое счастье. Она сказала, что отчетливо поняла это, когда забеременела и никто не предложил ей вытравить плод. Наоборот, окружающие заботились о ней, и она ощутила любовь не только телом, но и душой. Она счастлива, у нее есть дети, есть любимое дело, она любит весь мир, и мир отвечает ей взаимностью. Что еще нужно для женщины?

Непонятно только, что привело ее в монастырь. Когда я спросил об этом, она наотрез отказалась отвечать. С чего бы?

13

Одним ничем не примечательным утром на тумбочке рядом с моей кроватью появился мифриловый крест. Это был мой крест, а под ним лежала записка, собственноручно написанная владыкой Дмитрием. В ней говорилось, что эксперименты над крестом ни к чему не привели, ученые сделали вывод, что крест успел окончательно настроиться на владельца, и следующая серия экспериментов будет происходить уже с моим участием. А пока мне следует надеть крест и носить его не снимая, дабы настройка восстановилась. Если, конечно, не слишком поздно.

Я надел крест на шею и сразу же ощутил поток каких-то неоформленных мыслей и чувств, идущих от него: он как будто жаловался, что ему было плохо без меня, он сообщал, что рад окончанию разлуки и нашему воссоединению. Я сосредоточился и попытался обратиться к кресту с мысленной речью.

Что с тобой делали? – спросил я.

Пытались установить контроль. Безуспешно. Я настроен только на тебя.

Что означает – установить контроль?

Воспользоваться моей силой по своему усмотрению.

А я могу пользоваться твоей силой?

Можешь. В рамках своего разумения.

То есть?

Я не имею свободы воли. Я делаю только то, что меня попросят.

Я не просил тебя перемещать меня в этот мир.

Не всегда просьба осознанна.

Ты можешь переместить меня обратно?

Могу.

Так перемести.

Не могу.

Почему?

Ты этого не хочешь.

Но я же приказал тебе!

Мне нельзя приказать, меня можно только попросить.

Перемести меня в мой родной мир, пожалуйста.

Это не поможет. Ты должен захотеть этого всем сердцем.

Разве я этого не хочу?

Не хочешь. Ты думаешь, что желаешь этого, но на самом деле ты боишься возвращаться.

Ты... Пожалуй, я и вправду боюсь. Что меня ждет в родном мире? Разбитая «газель», Гурген Владиленович, который на самом деле наверняка какой-нибудь Шамиль Дудаевич, менты... Да, крест прав, возвращаться на родину страшно. А что ждет меня здесь? Загадочный владыка Дмитрий, который считает допустимым превращать людей в вампиров и планов которого в отношении себя я никак не могу понять? Безумное общество, в котором построен коммунизм для избранных, а народ прозябает в грязи и невежестве? Мой статус в этом мире совершенно не определен, и никто не может сказать, что случится со мной через год. Что делать?

Ты должен принять решение.

Какое решение?

Какое-нибудь.

Замечательно! Я должен принять решение! Откровение, блин! Я должен решить, что милее моей душе – нырнуть с головой в водоворот террористических разборок или надеяться на милосердие местного церковного начальства. Великолепный выбор!

Из каждого безвыходного положения есть хотя бы два выхода.

А если меня не устраивает ни один?

Придумай третий. Или выбери меньшее зло.

Ты сам как считаешь, какое зло меньшее?

Я не могу сделать выбор, у меня нет свободы воли.

Я тоже не могу сделать выбор, потому что оба варианта представляются мне одинаково неприемлемыми. Вернуться в родной двадцать первый век? И куда я пойду? Домой? Там меня ждут либо чеченцы, либо менты, либо и те и другие вместе. Уехать в другой город и начать новую жизнь? Но где взять деньги?

Я не могу изготовлять материальные предметы. И я не могу заставлять других людей помогать тебе бесплатно. Магическое вмешательство в душу другого человека возможно, но не очень сложное. Можно заставить человека испугаться, или заснуть, или закричать, но нельзя заставить его сделать сложное действие. Душа человека – штука хрупкая, любое вмешательство в нее, кроме самого простейшего, приводит к непредсказуемым последствиям. Тебе не следует слишком полагаться на мои возможности.

Ты читаешь все мои мысли?

Да.

М-да... И как они тебе?

Я не могу оценивать твои мысли, у меня нет свободы воли.. Ты научишь меня колдовать?

Я не могу учить тебя.

Я знаю – у тебя нет свободы воли.

Ты понял.

Но ты можешь отвечать на мои вопросы?

Да.

Выполнять мои просьбы?

Да.

Так я прошу научить меня магии.

Эта просьба выходит за рамки моих возможностей.

Не понимаю.

Я не могу учить тебя, ты можешь учиться только самостоятельно.

Ты можешь помочь мне научиться колдовать?

Могу.

Так помоги!

Не могу.

Я грязно выругался. Эта глупая железяка надо мной издевается! Или я чего-то не понимаю? Складывается впечатление, что крест готов помогать мне, я только не знаю, как правильно его попросить. Может, попробовать начать с малого?

Я хочу подняться в воздух, – обратился я к кресту.

Хорошо.

Что хорошо?

Поднимись.

Помоги мне подняться в воздух.

Ты можешь сделать это и без меня.

Как?

Подпрыгни.

Я хочу зависнуть в воздухе!

Возьми веревку и зависни.

Я хочу зависнуть в воздухе без веревки!

Возьми цепь.

Твою мать! Я хочу висеть в воздухе без всяких подручных средств, используя только силу магии!

Ты извращенец.

Ну, е-мое, что за ерунда! У меня на шее болтается могущественный артефакт, способный перебросить человека из одного мира в другой, наслать на человека безумие, почувствовать и нейтрализовать вражеское колдовство, совершить черт знает сколько других полезных действий, а я никак не могу заставить его сделать то, что мне от него нужно! Странно, что он вообще проявлял себя раньше. Стоп! Раньше он себя проявлял. Но ведь я даже не обращался к нему! Это что получается, он реагирует только на неосознанные просьбы?

Мне не важно, как сформулирована просьба, словами или мыслеобразом.

Тогда почему ты не выполняешь мои просьбы, сформулированные словами?

Познать самого себя невозможно.

Не понял.

Познать самого себя невозможно.

Ты имеешь в виду, что не понимаешь, почему не выполняешь мои просьбы?

Вот именно.

Как я могу получить от тебя какую-нибудь ценную информацию?

Ты должен задать вопрос.

Я задаю вопрос: как мне подняться в воздух силой магии?

Очень просто. Ты вникаешь в вещь и в то, что от нее хочешь.

В какую вещь я должен вникнуть?

В ту, состояние которой хочешь изменить.

Если я хочу подняться в воздух, состояние какой вещи я должен изменить?

Если ты хочешь подняться в воздух, нет необходимости менять состояние вещей, возьми веревку...

Я еще раз выругался.

Ты что, не понимаешь подразумеваемых вещей?

Чаще всего понимаю, но не всегда. Я же не полностью разумен.

Знаю, у тебя нет свободы воли. Попробуем еще раз, с самого начала. Я хочу подняться в воздух силой магии. Я должен изменить состояние какой-то вещи. Правильно?

Правильно.

Какой вещи?

Какой угодно. Главное, чтобы в результате ты смог подняться в воздух.

Если я изменю состояние, например, вот этого стола, это поможет мне подняться в воздух?

Не знаю... А как ты собираешься изменить его состояние?

Так, чтобы подняться в воздух!

Разве это возможно?

Я тебя об этом и спрашиваю!

Я не знаю.

Чего не знаешь?

Не знаю, как изменить состояние этого стола, чтобы ты смог подняться в воздух.

Тогда давай попробуем по-другому. Назови какую-нибудь вещь, изменив состояние которой я смог бы подняться в воздух.

Кровать.

Замечательно. Как я должен изменить ее состояние, чтобы подняться в воздух силой магии?

Возможно несколько вариантов...

Назови хотя бы один.

Ты можешь вызвать цепную деполимеризацию материалов, из которых состоит кровать.

И к чему это приведет?

Ты поднимешься в воздух силой магии.

Замечательно! Я хочу произвести цепную деполимеризацию.

Следует ли нейтрализовать побочные эффекты?

Какие побочные эффекты?

Есть вероятность механического повреждения наших тел.

Нейтрализуй.

Кроме того, будут некоторые изменения в составе окружающей среды, как то...

Они мне повредят?

Если нейтрализовать главный побочный эффект, то нет.

Тогда остальное меня не интересует. Давай делай эту... деполимеризацию.

14

Вокруг было темно, тихо и холодно. Пахло пылью и каменной крошкой. Я протянул руку и нащупал под собой битую щебенку. Попытался встать и врезался головой в камень.

Осторожнее! Нас может засыпать.

Чем засыпать?

Битым кирпичом.

Каким кирпичом? Что, вообще, происходит?

Я провел цепную деполимеризацию твоей кровати. Ты сам просил, помнишь?

И что? Почему я не вишу в воздухе?

Ты висел, но упал. В момент взрыва ты потерял сознание, я нейтрализовал механические повреждения, но не стал вмешиваться в твое сознание.

И на том спасибо. Стоп... какого еще взрыва?

В результате деполимеризации кровать взорвалась.

Почему?

Так было задумано.

Кем?

Тобой.

Мной?!

Да.

Кажется, я начал понимать, что натворил.

Что такое деполимеризация?

Распад полимерных молекул на элементарные составляющие.

Она всегда приводит к взрыву?

Нет.

Почему в этот раз она привела к взрыву?

Только так ты мог подняться в воздух силой магии.

Так ты с самого начала предлагал взорвать подо мной кровать?

Ты понял.

Твою мать! Взрыв был сильным?

Разрушено десять помещений на четырех этажах.

Я надеюсь, никто не погиб?

Зря.

Что зря?

Зря надеешься. Погибло два человека – сестра Анна из отдела внешних сношений и ее сын. Четыре человека ранено.

Охренетъ! В следующий раз предупреждай, когда посоветуешь что-то подобное.

Хорошо, я буду предупреждать о действиях, которые могут привести к человеческим жертвам.

Не только к жертвам, но и к любым разрушениям!

Хорошо.

Я перевел дыхание.

Как отсюда выбраться?

Не знаю.

Я встал на четвереньки и ощупал потолок. А ведь монастырь сложен из кирпича... меня должно было раздавить!

Почему я остался жив?

Ты просил нейтрализовать главный побочный эффект.

Какой еще главный эффект?

Механическое разрушение твоего тела.

Как ты это сделал?

Я изменил траектории полета кирпичей, летящих в твоем направлении.

Ты заставил их сложиться в купол?

Нет, я просто отклонил их в стороны.

Но наверху тоже кирпичи!

Это не кирпичи, это детали крыши.

Я могу выбраться наверх?

Можешь.

Я осторожно поднялся на ноги и стал ощупывать перекрытие над головой. Странно, но я не ощущал ни ушибов, ни каких-либо иных повреждений – крест хорошо нейтрализовал побочный эффект взрыва. Побочный эффект... тьфу!

Сверху посыпалась битая черепица. Вот, кажется... А, точно, это толстое бревно, очевидно, одна из балок, на которых держится крыша... Сюда бы свету еще...

Перед глазами вспыхнул огонек. Вначале тусклый, он быстро разгорелся и стал нормально освещать окружающие предметы. Огонек тлел прямо на боку толстенного мокрого бревна. Магия, блин!

Я огляделся по сторонам. Узкий колодец размерами метр на два и высотой метров шесть. Стенки его были сложены из отдельных кирпичей, ничем не скрепленных друг с другом, некоторые из них шатались. Над головой наблюдалось сложное переплетение деревянных балок, пересыпанных битым кирпичом и черепицей. Сооружение выглядело весьма хлипко, только самоубийца решился бы разгребать этот завал изнутри. Я обратился к кресту:

Вытащи меня отсюда!

Секунд на десять крест задумался. Наверное, размышлял: есть ли необходимость в магическом вмешательстве – или я могу справиться сам? А потом мир покачнулся, перевернулся, к горлу подступила дурнота, стенки колодца опасно задрожали и начали осыпаться. Я попытался присесть, но не смог, потому что сила тяжести больше не действовала на мое тело – оно медленно поднималось вверх. Движение плавно ускорялось, еще пять секунд, и я ощутимо стукнусь головой о потолочные балки. Но нет, они зашевелились, задрожало все здание, и каменный колодец рассыпался. Два кирпича больно ударили меня – один по руке, другой по спине. А потом балки взметнулись вверх, будто выдернутые невидимой исполинской рукой, в глаза ударил солнечный свет, и я оказался снаружи, неподвижно висящим в воздухе метрах в трех над развороченной крышей. Далеко внизу суетились люди, показывая на меня пальцами.

Вот, значит, как можно подняться в воздух силой магии...

15

Следующий час я провел в кабинете владыки Дмитрия. Я рассказывал, что со мной случилось, а Дмитрий слушал и изредка задавал наводящие вопросы. Кроме владыки в кабинете присутствовали еще трое незнакомых мне молодых людей. Нельзя сказать, что их лица мне совсем незнакомы, – наверняка видел в трапезной, но близко мы не общались.

Молодые люди внимательно слушали мой рассказ, наводящих вопросов не задавали, старательно записывали все. Чем дальше я говорил, тем более странно себя чувствовал: складывалось впечатление, что никто не собирается меня ни в чем обвинять, что все четверо считают произошедшее несчастливой случайностью, что они не только не раздосадованы, но, напротив, обрадованы деятельностью загадочного креста, все-таки не потерявшего магической силы.

– Своеобразное чувство юмора у этого чернокнижника, – заявил владыка Дмитрий, когда я закончил. – Создать амулет, обладающий предсознанием, и не вложить в него никаких предохранителей, даже самых очевидных, – мягко говоря, странно.

– Это говорит в пользу гипотезы о нечеловеческом происхождении артефакта, – произнес скрипучим голосом один из молодых людей – маленький и с жиденькими усиками.

– Старуха, которая выдала Алексею амулет, была вполне человеком, – возразил Дмитрий. – Я не исключаю маскировки, но может быть и не маскировка. Кроме того, мы почти ничего не знаем о том, как должны вести себя предразумные артефакты: вдруг тут нет ничего странного, вдруг такое поведение как раз естественно для данного класса субъектов?

– Каковы возможности креста? – задал вопрос второй из молодых людей – совсем мальчишка, рослый розовощекий блондин с затуманенным взглядом, то ли от вечной задумчивости, то ли с похмелья. – Телепатия, телекинез, пирокинез, предразумное поведение... что еще?

– Ты разве не читал отчет отца Феанора? – удивился Дмитрий. – Там все описано.

– Не тормози, Ленька, – высказался усатый, – все ты читал. Пределы возможностей этого артефакта пока не установлены, а те проявления, что уже отмечены, перекрывают почти всю классификацию элементарной магии.

– Не будем спорить, – сказал Дмитрий, – частности обсудим потом. Как видите, крест сохранил свою силу, ты, Константин, был неправ, – Дмитрий указал кивком на усатого. – Все дело в том, что крест каким-то образом настроился на брата Алексея.

– Понятно, каким образом, – перебил его Ленька, – он предназначен для личного пользования – так же как рубиновый усилитель.

Дмитрий строго посмотрел на него, и Ленька умолк.

– Итак, – продолжил Дмитрий, – крест окончательно настроился на брата Алексея. Поэтому дальнейшие опыты будут проводиться только с его участием.

– Допуск... – буркнул Константин.

– Предоставишь. Случай уникальный.

– Как его оформлять, как сотрудника или...

– Никаких или! Только как сотрудника. Алексей, ты жениться не собираешься?

– Чего? – Мне показалось, что я ослышался. – Да нет вроде.

– Вот и хорошо. Примешь постриг. Давай прямо сейчас, чтобы время не тянуть.

Дмитрий порылся в столе, вполголоса выматерился, вытащил канцелярские ножницы, встал из-за стола, подошел ко мне сзади и положил руки на плечи. Он начал то ли молиться, то ли читать заклинание, и молитва была долгой – куда дольше, чем при рукоположении. На этот раз Дмитрий говорил не по-церковнославянски, а то ли по-латыни, то ли на каком-то другом похожем языке. «Квинди тераре ла карта пьян-пьяно кон уно мано...» Хотел бы я знать, что сие означает. Надеюсь, это не превратит меня в лягушку.

Молитва закончилась, Дмитрий щелкнул ножницами и остриг прядь волос с моей макушки. Отрезанные волосы он упаковал в маленький бумажный пакетик, который спрятал в столе, и на этом церемония закончилась. Константин, Ленька и третий молодой человек стали меня поздравлять, скорчив радостные гримасы, но было видно, что они вовсе не рады моему новому статусу.

Дмитрий обратился ко мне:

– Теперь ты понимаешь, Алексей, на что способен этот крест? Насколько он опасен? Насколько осторожно надо с ним обращаться? И запомни: в будущем, перед тем как колдовать, убедись, что это не приведет к нежелательным последствиям. Есть хорошее правило, которое годится на все случаи жизни: не уверен – не колдуй.

– Хоть колдуй, хоть не колдуй... – пробормотал Ленька, но мгновенно заткнулся под взглядом владыки.

– Так вот, – продолжал Дмитрий, – мы убедились, что Алексей настроен на крест, и теперь можем приступить к программе исследований, будучи уверенными, что из этого что-то получится.

– Уверенными? – недоверчиво переспросил Константин.

– Надеюсь, что да. Короче, приступайте.

– Прямо сейчас?

– Как считаешь нужным. Если Алексей нуждается в отдыхе, значит, дашь ему отдохнуть, а если нет... Короче, не хочу лишний раз вмешиваться в твои дела. Все, ступайте, а то мне еще к митрополиту на доклад идти.

16

– Ну как ты, Алексей? – спросил Константин, когда мы вышли из кабинета владыки. – Делом заниматься в состоянии? Я пожал плечами:

– Вроде в состоянии. А что?

– Тогда давай прямо сейчас и приступим.

– А что надо?

– Прежде всего мы попробуем подключиться к твоему кресту.

– Подключиться?

– Научиться его ощущать, понимать, что он делает и думает. Если мы сумеем выйти на него непосредственно, а не через тебя, это ускорит дальнейшую работу.

– Что от меня требуется?

– Ничего особенного. Ты будешь устанавливать с ним контакт и передавать то, что тебе скажут. А мы будем пытаться подключиться к каналу связи между вами.

– Это может быть опасно, – подал голос третий молодой человек – тощий юноша ботанического вида, похожий на Билла Гейтса в юности, только без очков. В кабинете Дмитрия он не произнес ни слова. – До самого взрыва Алексей не передавал кресту потенциально опасных инструкций, крест решил взорвать эту кровать по собственной инициативе.

– Он несколько раз выдавал предупреждения, – возразил Константин.

– Но Алексей их не понял.

– А при чем здесь крест?

– При том, что Алексей не мог их понять. Крест знал, что его предупреждения будут проигнорированы.

– Тогда получается, что он не предразумен, а вполне разумен.

– Вот именно.

– Полагаешь? Истинно разумный артефакт?.. Нет, не верю! Более вероятно, что этому кресту передалось странное чувство юмора его создателя. Ладно, Поликарп, не будем водить вилами по воде, давай лучше займемся делом.

17

Гм... А ведь он прав. Зачем мне предоставлять этим ребятам доступ к мыслям моего креста? Если они получат желаемое, какова станет моя роль? Просто передатчик информации, в лучшем случае – усилитель. А вот если у них ничего не получится, тогда передо мной откроются более интересные перспективы...

Ученые вернулись с иконой Казанской Божьей Матери. Я усмехнулся про себя, зная, что у них ничего не получится.

Магическая лаборатория напоминала иллюстрацию из мистического триллера. Просторное, круглое, полутемное помещение, в центре зала большая пурпурная пентаграмма, вокруг множество всяких печей, пробирок, подсвечников, повсюду висят сушеные травы – в общем, сцена то ли из «Фауста», то ли из «Властелина Колец».

Мы занялись делом. Я уселся в деревянное кресло, изукрашенное затейливой резьбой, откинулся на спинку и постарался сосредоточиться. Далее брат Леонид (то есть Ленька) и брат Поликарп попеременно предлагали мне задавать кресту разные вопросы, а брат Константин с помощью специальных амулетов и заклинаний пытался перехватить наш с крестом бессловесный разговор. Как он ни старался, ничего у него не получалось. В конце концов, ученые братья прекратили бессмысленное занятие и стали обсуждать, какой усилитель магии лучше применить: притащить какую-нибудь святую икону или сразу начать с перевернутой пентаграммы? Мне пришла в голову интересная мысль.