Текст книги "В мире исканий(изд.1952)"

Автор книги: Вадим Охотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

2. Афанасий Кондратьевич находит влажный песок

Поднявшаяся высоко над горизонтом луна хорошо освещала брезентовые палатки и несколько автомашин на широких гусеницах, обычно применяемых в сыпучих песках.

У входа в одну из палаток стоял Афанасий Кондратьевич Горшков, грузный, не в меру полный мужчина с угрюмым выражением лица. Он пристально всматривался в горизонт, что-то бормоча себе под нос Из открытого полога палатки доносились тихие звуки патефонной музыки.

Вскоре человек повернул голову в противоположную сторону и проговорил громко и раздраженно:

– Ползете?

Это слово, произнесенное в тоне вопроса и укора, относилось и к Косте и к Люде, медленно приближавшимся к палатке.

– Что, Афанасий Кондратьевич? – весело крикнула Люда.

– А то, что прогуливаетесь, товарищ Кудинова, а радиосвязь бездействует… Вон машина идет, а какая – так и не выяснено.

Костя и Люда ускорили шаг.

– И вы тоже хороши, товарищ Уточкин, – продолжал брюзжать Афанасий Кондратьевич, обращаясь к Косте. – Инженер Дорохов уже три раза вас спрашивал…

К Афанасию Кондратьевичу, размахивая хвостом, подбежала собака.

– Уйди, бездельница, – тихо пробурчал Афанасий Кондратьевич. – Тоже, ходишь неизвестно где…

Палатка, куда зашли Костя и Люда, ничем не отличалась от обычной палатки геологической поисковой партии в пустыне. Под низким брезентовым потолком горела маленькая электрическая лампочка. На узких походных постелях сидели и лежали люди. На большом ящике, перевернутом вверх дном и покрытом, словно скатертью, географической картой, стоял играющий патефон. Возле него сидел человек лет тридцати, широкоплечий, с угловатым подбородком, придававшим его лицу упрямое выражение, и перебирал пластинки.

Это был инженер Андрей Леонидович Дорохов.

– Вы спрашивали меня? – обратился к нему Костя. Дорохов поднялся навстречу вошедшему и заговорил тревожно:

– Во время твоего отсутствия мне в голову пришла простая, но очень полезная мысль: не защитить ли нам винт еще дополнительной сеткой? Как ты на это смотришь?

– Когда же мы успеем это сделать? Кажется, приближается машина профессора, – ответил Костя.

– А может быть, это не он. Тут ожидается машина с водой. У нас найдутся десятимиллиметровые железные прутья?

– Подождите минутку, товарищ Дорохов, – вмешалась в разговор Люда. – Сейчас я узнаю, что за машина.

Люда быстро подошла к маленькому полевому радиопередатчику, стоявшему прямо на полу, и, опустившись перед ним на колени, принялась вертеть ручки настройки.

В дверях появился Афанасий Кондратьевич.

– Давно бы пора… – пробурчал он, остановив свой взгляд на работающей радистке. – Музыку-то прекратите… Мешать будет, – добавил Афанасий Кондратьевич, обращаясь неизвестно к кому.

– Не надо, пусть играет. Слышимость хорошая, – проговорила Люда, надевая наушники.

Горшков неодобрительно посмотрел на пластинку. Бодрая музыка явно не соответствовала его мрачному настроению.

– Пить хочу… просто умираю… Хоть немного воды осталось? – произнес он через некоторое время, косясь на большую бутыль для воды, стоявшую в углу палатки.

– Только на самом дне. Не больше чем по одному стакану на брата, – сухо заметил один из сотрудников экспедиции, отрываясь от книги.

– Может быть, сейчас и разделим, а? Как вы думаете? – продолжал Афанасий Кондратьевич. – Машина уже подходит. Будет через час. Разделим?

Несколько голосов неопределенным тоном высказало одобрение, и бутыль с остатком воды была извлечена из угла. На ящике-столе появились стаканы. Получив порцию воды, Афанасий Кондратьевич залпом осушил стакан и принялся вытирать платком свое красное лицо, лоснящееся от пота.

– Уфф!.. – произнес он, с жадностью поглядывая на стаканы, в которых некоторые присутствующие сочли нужным оставить немного воды. Особенно его привлекал один стакан, совершенно нетронутый.

В это время в палатке раздался удивленный возглас. Все оглянулись на Люду, сидевшую на корточках у радиоприемника.

– Что случилось, товарищ Кудинова? – грозно спросил Афанасий Кондратьевич.

– База ответила мне, что машина с цистерной воды испортилась.

– А почему вы улыбаетесь? – Механик подозрительно посмотрел на Люду.

– Что вы, Афанасий Кондратьевич, вам показалось! – ответила девушка, теперь уже действительно улыбнувшись.

– Безобразие! – громко провозгласил Афанасий Кондратьевич. – Нашли чему смеяться! Радиаторы у моторов пустые. Бурильные установки простаивают, сами без воды сидим – а вам весело? Первый раз вижу такой состав экспедиции. Больше никогда не буду с вами работать!

– Что вы, Афанасий Кондратьевич! Уж и улыбнуться нельзя, – пробовал кто-то успокоить Горшкова.

Но Афанасий Кондратьевич и не думал успокаиваться.

– Тоже поисковая партия! – продолжал он брюзжать. – Воду ищем, а сами сидим без воды… Не то что умыться, а даже пить нечего… Бурили, бурили, целую неделю бурили, а воды так и нет. Значит, не в том месте ведем разведку… А может быть, в этой проклятой пустыне и вообще воды нет, зря работаем.

С постели медленно приподнялась фигура в синем рабочем комбинезоне.

– Я не позволю! – решительно и твердо произнес мягкий, грудной голос.

Голос принадлежал женщине средних лет с вьющимися светлыми волосами – начальнику поисковой партии Марии Ивановне Александровой. Она подошла к столу и остановила патефон. Музыка резко оборвалась.

– Я не позволю, – продолжала Мария Ивановна, нервно шаря свободной рукой в кармане своего комбинезона, – не позволю вам, Афанасий Кондратьевич, называть эту пустыню «проклятой». Вы думаете, что говорите? В этом месте трудами наших товарищей обнаружены месторождения ценнейших ископаемых. Тут должна вырасти новая добывающая промышленность, необходимая нашей стране…

– Как же, без воды вырастет… – глухо и словно оправдываясь, произнес Горшков.

– Вода нужна – значит, мы ее найдем. Найдем во что бы то ни стало. А пока я отдаю вам свой стакан. Пейте.

– Нет, нет, не надо…

Внезапно радистка подняла руку, призывая к тишине; она напряженно вслушивалась в наушники, по-видимому с трудом разбирая радиотелеграфные сигналы.

– Что нового? – тихо спросила Мария Ивановна, когда Люда принялась осторожно стаскивать наушники с головы.

– Плохи наши дела.

– Что такое?

– Совсем воды не будет! – испуганно произнес Афанасий Кондратьевич.

– Еще хуже, – ответила Люда, печально и в то же время хитро улыбаясь.

– Говорите, Люда, толком, – проговорила Мария Ивановна.

Лицо Афанасия Кондратьевича стало еще более серьезным. Он медленно приблизился к столу и сурово уставился на радистку.

Афанасий Кондратьевич Горшков, механик, заведующий буровыми машинами поисковой партии, был вечно чем-либо недоволен. Его всегда мучили мысли о том, что все делается как-то не так, и всюду он видел, как он часто любил выражаться, «непорядок».

На нового человека брюзжанье Афанасия Кондратьевича производило удручающее впечатление. Однако сотрудники геологической партии, которым пришлось долго работать с Горшковым, настолько привыкли к его вечному недовольству, что совершенно перестали обращать на это внимание. Наоборот, когда случалось, что Афанасий Кондратьевич по каким-либо делам отлучался из лагеря, многие находили, что без него становится скучно.

Инженер Дорохов и механик Константин Уточкин, прибывшие в лагерь всего два дня назад, с удивлением смотрели то на Горшкова, то на радистку. Они также с нетерпением ждали сообщения новости, полученной по радио.

Если машина везет профессора Полозова, прибытие которого ожидается со дня на день, то, значит, не останется времени, чтобы приладить дополнительную защитную сетку к винту автомобиля-амфибии, предназначенного для путешествия по тоннелям подземной реки.

Между тем Люда поступала, как опытный актер на сцене, томящий публику в ожидании какого-либо решительного слова, от которого зависит разворот дальнейших событий.

– Плохи наши дела, – наконец проговорила она. – Теперь воду для пустыни найдут они, а не мы. – При этом девушка кивнула на инженера Дорохова и Костю, стоявших рядом.

– Едет профессор Полозов?! – радостно воскликнул Костя.

– Совершенно верно.

– Безобразие… – проворчал Горшков. – Я думал, действительно что-либо случилось.

Он машинально схватил стакан с водой, от которого ранее отказался, и осушил его залпом.

В палатке снова раздался смех.

Афанасий Кондратьевич обвел присутствующих ничего не понимающим взглядом и наконец, сообразив, что произошло, махнул рукой и вышел из палатки, что-то бормоча себе под нос.

– Ну, поздравляю вас, – проговорила Мария Ивановна, обращаясь к Дорохову и Косте. – Значит, завтра отправитесь.

Но инженер, обеспокоенный намеченным усовершенствованием защитной сетки у автомобиля-амфибии, принял поздравление холодно.

– Да… Конечно… Вот винт бы еще защитить… – ответил он, рассеянно глядя на Костю.

Присутствующие принялись оживленно обсуждать перспективу предстоящей экспедиции по подземному руслу реки.

Река Янгиер, ранее обильно орошавшая край, теперь превратившийся в пустыню, прекращала свое течение всего в двухстах километрах от места стоянки поисковой партии. Река уходила вначале в каменное ущелье, а затем скрывалась в узкий подземный тоннель. Нескольким смельчакам с помощью лодок удалось проникнуть на расстояние всего лишь нескольких километров в глубь этого тоннеля, но дальнейшее продвижение оказалось опасным из-за бурного течения и каменных гряд, грозивших опрокинуть лодку. Между тем проследить русло подземной реки сейчас было крайне необходимо. Это значительно помогло бы найти место, где с помощью бурения можно было бы получить воду, необходимую в большом количестве для промывки и флотации руд.

Увлеченные спором, люди не заметили, как в палатке снова появился Горшков.

– Вот что это значит… – глухо проговорил он, стараясь знаками обратить на себя внимание. – Вот посмотрите!..

– Чем вы еще недовольны, Афанасий Кондратьевич? – весело проговорила Люда.

– Да вот… в руке…

– Что в руке?

– Песок.

– Вам не нравится, что в пустыне – песок? – не унималась Люда.

– Это вы мне не нравитесь! – вспыхнул Афанасий Кондратьевич. – А песок… вот посмотрите…

С этими словами он показал начальнику поисковой партии открытую горсть.

– Где вы нашли? – обеспокоенно спросила Мария Ивановна, ощупывая пальцами слипшийся комочек.

– Рядом с буровой скважиной номер три… Пошел посмотреть, убрали ли трубы, а ноги, чувствую, вязнут иначе…

– Странно… – проговорила Мария Ивановна среди наступившей тишины.

– То-то и дело, что странно! Бурили, бурили в этом месте на полную глубину – и никакой воды нет, а тут – вон какое дело…

– И большая площадь?

– Да, в радиусе метров в десять от скважины песок весь такой.

– Посмотрите, какая сейчас влажность воздуха, – отрывисто произнесла Мария Ивановна, обращаясь к одному из сотрудников.

– Очень и очень небольшая, – последовал через несколько секунд ответ человека, склонившегося над гидрометром – прибором, измеряющим влажность воздуха.

– Ничего не понимаю! – продолжала Мария Ивановна. – Влага не могла в таком количестве поступить из воздуха. Что же это значит?

Сгруппировавшиеся вокруг Афанасия Кондратьевича сотрудники с удивлением щупали песок, неожиданно, по неизвестной причине ставший мокрым в этой совершенно безводной пустыне.

3. Профессор ненавидит собак

Раннее утро, когда ласковые солнечные лучи только начинают золотить волнистое песчаное поле, даже в пустыне прекрасно. Пройдет совсем немного времени, и свет солнца превратится в нестерпимый, палящий поток, беспокойный и жестокий.

Может быть, поэтому Костя так рано вышел из палатки и направился к своей машине. Сегодня она должна была покинуть лагерь и, преодолев по пустыне значительное расстояние, отправиться в путешествие по руслу подземной реки.

Рядом с Костей шел Джульбарс. Собака часто забегала вперед и с грустью заглядывала в глаза своему хозяину.

Можно было подумать, что собака понимала человеческую речь и уже знала о категорическом решении, вынесенном вчера: не брать ее в экспедицию.

Возможно, именно от этого настроение у Кости было грустное. Однако причина плохого настроения могла быть и другая. Дело в том, что ему не понравился профессор Полозов, прибывший вчера в лагерь.

Безукоризненно одетый, стройный старик, подтянутый и, как показалось Косте, гордый, производил впечатление кабинетного ученого.

Это впечатление значительно усилилось после небольшого скандала с Джульбарсом.

Выйдя из машины, профессор направился к встречавшим твердым шагом много исходившего геолога, опираясь на красивую палку с серебряным набалдашником. Именно она и вызвала неудовольствие Джульбарса, подвернувшегося под ноги профессору. Собака злобно зарычала. Полозов замахнулся палкой. Последовала обычная сцена: крики хозяина, лай собаки, возгласы перепуганного человека.

– Безобразие! – вмешался Афанасий Кондратьевич.

– Да… да… Вот именно безобразие! Разве вы не могли бы, молодой человек, держать свою собаку привязанной? – волновался Полозов. – Я вообще не терплю собак, а тут – извольте…

Вот почему робкий намек Кости на то, чтобы взять собаку в путешествие, вызвал грозный и решительный отпор профессора. Костя обратился к механику Горшкову, первому человеку, с которым он встретился по окончании совещания, с просьбой присмотреть за собакой во время его отсутствия и неожиданно получил положительный ответ.

– Это не дело возиться с собакой, – угрюмо сказал Афанасий Кондратьевич. – Да уж ладно… Вот пить нечего. Язык-то, небось, она уже высунула?

– В нашей машине имеется неприкосновенный запас воды, приготовленный для экспедиции. Я вам дам немного, – пробовал Костя задобрить Афанасия Кондратьевича.

Но результат получился совсем обратный.

– Что? – грозно произнес Горшков. – Неприкосновенным запасом поить собаку? Да провались она под землю!

– Так не возьмете собаку?

– А кто вам говорит, что не возьму? Чего вы волнуетесь! Известно – возьму. И будьте спокойны. Говорю вам, как механик механику, – понизив голос, гордо закончил Горшков.

Поздно вечером, перед тем как лечь спать, Костя повстречался с радисткой Людой. Они остановились недалеко от входа в палатку и разговаривали вполголоса. Серебряный круг луны находился уже почти посредине неба. Звезды вокруг на большом пространстве совершенно потонули в ярком свете, и только некоторым из них удавалось пробиться в виде слабых, мерцающих точек.

– А отсюда развалины кажутся маленькими, – тихо произнесла Люда. – Вон посмотрите, где мы были.

– Да, действительно, маленькими, – неопределенно ответил Костя.

В соседней палатке кто-то снова завел патефон.

 
Мы не опустим паруса… —
 

под аккомпанемент оркестра запел звонкий голос популярную морскую песенку, зовущую к борьбе с бурей, к смелости и упорству.

– Все одну и ту же пластинку заводят, – проговорила Люда, качая головой в такт мелодии. – Вы любите музыку?

– Очень. Мне кажется, что музыка часто помогает человеку. А эту песню я люблю в особенности.

Послышался чей-то степенный голос:

– Профессор Полозов просит остановить патефон. Он ложится спать.

Мелодия сразу оборвалась. Но она еще долго звучала в голове Люды. Много дней спустя, когда эту же мелодию ей пришлось услышать при самых необычайных обстоятельствах, Люда часто вспоминала эти последние минуты, проведенные с Костей в лагере.

– Собак боится… Музыку не любит… Видно, он всего боится и ничего не любит, – прошептал Костя. – И вот с таким человеком приходится отправляться в опасное путешествие!

– Вы уверены, что профессор Полозов трус?

– Уверен. Кабинетные ученые, вероятно, все такие. И почему это ему взбрело в голову самому отправиться путешествовать по подземной реке!.. Представляете, как с ним будет трудно!

– А вы, Костя, ничего не боитесь?

– Ничего, – хмуро ответил Костя, отвернувшись в сторону, словно стесняясь своего ответа.

Наступило молчание.

– Во всяком опасном деле прежде всего – это товарищи. Если товарищи надежные – бояться нечего, – проговорил Костя. – Вот я помню, как нам приходилось вылезать под обстрелом из горящего танка…

И Костя рассказал о том, как самоотверженный поступок одного из его товарищей спас жизнь всему экипажу.

Заговорившись, Костя и Люда расстались далеко за полночь.

* * *

Несколько месяцев назад известный геолог, специалист по так называемым «подземным» рекам профессор Полозов обратился в научно-исследовательский институт, в котором работал инженер Дорохов, с просьбой оборудовать ему гусеничный и в то же время плавающий, как лодка, автомобиль-амфибию для путешествия по подземной реке.

Эту работу поручили инженеру Дорохову.

Собственно говоря, ничего сложного в ней не было. Автомобили-амфибии, ползающие на гусеницах и плавающие на воде, существуют очень давно в самых разнообразных вариантах. Можно было взять один из них и, приспособив к нему герметически закрывающуюся кабину, снабженную кислородной установкой, смело отправиться на ней в путешествие.

Но не таков был Андрей Леонидович Дорохов.

Он отнесся к поставленной задаче, как и ко всякой, которую ему доводилось решать, с преувеличенной страстью. В самый короткий срок плавающий автомобиль был снабжен не только бронированной кабиной с удобными отделениями, но и целым рядом сложных и, может быть, даже излишних приборов, которые, по мнению Дорохова, могли пригодиться во время исследования русла подземной реки.

Ко всему примешалось еще упорное стремление Андрея Леонидовича без конца переделывать уже построенный механизм. Инженер Дорохов никогда не был удовлетворен своей работой, и это причиняло много мучений не только ему самому, но и окружающим.

Больше всего доставалось его постоянному механику Косте Уточкину, также отправлявшемуся в путешествие по подземной реке. Механик не имел покоя даже туг, в пустыне, куда машина-амфибия была доставлена несколько дней назад. Дорохову беспрерывно приходили в голову какие-то доделки и переделки, без которых, по его мнению, отправиться в подземное путешествие было нельзя.

С большим трудом, пользуясь взятыми с собой инструментами, Костя мастерил новые детали или переделывал старые.

Машина, как уже говорилось, не представляла какой-либо оригинальной конструкции. Это был обыкновенный вездеход на широких гусеницах, похожий на танк, снабженный герметически закрывающейся стальной кабиной.

Впереди танка, словно короткое дуло орудия, выдавалось бурильное приспособление. Единственно, что было в машине необычным, так это двигатель, приводящий механизм в движение. Двигатель был электрический и питался от специальных легких аккумуляторов, запасавших большое количество электроэнергии. Инженер Дорохов, предполагая, что в подземных галереях может встретиться воздух, негодный для дыхания, а следовательно, и для работы обычного бензинового мотора, который, как известно, тоже «дышит», построил свою машину с электрической тягой. Такое решение давало много преимуществ. Прежде всего, не нужно было везти с собой тяжелые стальные баллоны с сжатым воздухом, необходимые для «дыхания» бензинового мотора, а затем, как известно, электрическая тяга всегда отличается способностью хорошо преодолевать крутые подъемы.

Кроме того, амфибия, снабженная электрической тягой, могла, полностью погрузившись в воду, ползать по дну реки. Правда, получить специальные аккумуляторы, лишь недавно разработанные, было очень трудно, но инженер Дорохов проявил необыкновенное упорство и настоял на своем.

* * *

И вот теперь Костя занимался тем, что тщательно осматривал машину, стоявшую на песке.

– Готовитесь отбыть? – услышал он голос Афанасия Кондратьевича, неожиданно очутившегося рядом.

Костя вздрогнул и начал воровато прятать какие-то инструменты в люк машины.

– Да… конечно… – пробормотал он смущенно.

– Волнуетесь, что ли?

– Да… немного…

– Это не годится. Это непорядок, – уныло произнес Афанасий Кондратьевич. – В такое серьезное дело с волнением отправляться нельзя… А чего прячете от меня?

– Да так… ничего…

– Ну-ну… – протянул Афанасий Кондратьевич и замолк, выжидательно глядя на Костю.

– А я вот от буровой вышки номер три, – продолжал он через некоторое время. – Опять песок сухой, а вчера ночью влажным был… Небось, видели? Вот она, загадка какая. Бурим – нет воды. А вчера – пожалуйста! Возле скважины будто кто ведер триста вылил.

Горшков постоял еще некоторое время и, угрюмо произнеся:

– Ну-ну… – побрел, щурясь от солнца, светившего ему в лицо.

Проходя мимо одной из палаток, Афанасий Кондратьевич степенно и с чувством собственного достоинства поклонился профессору, стоявшему у открытого полога.

– Здравствуйте, – ответил профессор, застегивая синий комбинезон, в котором он собирался совершать путешествие.

– Чем скорее отсюда уедете, тем будет лучше, – произнес Горшков остановившись.

– Это почему же? – спросил удивленный Полозов, еще не привыкший к манере Горшкова разговаривать с людьми.

– Солнце не так будет печь.

– Ах да… конечно… А я подумал, что вы меня прогоняете… Вы, кажется, механик?

– Механик.

Полозов подошел к Афанасию Кондратьевичу вплотную и заговорил тихо:

– Скажите, пожалуйста: вы знакомились с вездеходом, в котором мне придется путешествовать? Как вы находите: надежная машина? Не случится с ней… чего-либо такого… вы понимаете?

– Авария возможна со всякой машиной.

– Да… – вздохнув, согласился Полозов.

– А еще… взрыв какой-нибудь может произойти. Ну, а больше ничего такого случиться не может.

– То есть, как взрыв? Какой взрыв?

– Обыкновенный взрыв, – лениво ответил Горшков. – Если, предположим, запас взрывчатки в машине взорвется, то это и будет взрыв.

– Позвольте… Отчего взорвется? Я не понимаю… Горшков насупился и принялся мучительно думать.

– Действительно, с чего бы ей взорваться?.. – наконец проговорил он угрюмо, словно недовольный своим умозаключением. – Вот хуже другое… – добавил он через некоторое время.

– Что хуже? – растерянно спросил Полозов.

– Механик ваш, Уточкин, волнуется. Сам видел… Боится ехать, что ли. Неуверенно себя как-то чувствует.

– Это плохо, – грустно заметил Полозов, опять глубоко вздохнув.

Постепенно лагерь поисковой партии стал оживать. Из палаток уже выходили люди, готовые приняться за свое обычное дело.

У входа в одну из палаток стояла Люда.

Она издали наблюдала за Костей, продолжавшим хлопотать у своего вездехода.

Поведение Кости казалось ей странным. Он суетливо возился с каким-то ящиком, поминутно озираясь по сторонам, словно боялся, что его кто-либо увидит.