Текст книги "В мире исканий(изд.1952)"

Автор книги: Вадим Охотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Ни в коем случае! Не разрешит! – запротестовал он, хватая практиканта за рукав. – Я его знаю… Не разрешит вам нырять, да и только. Не разрешит никому. А что, собственно говоря, может случиться?.. Я ведь видел, как вы ныряете! Превосходно! Возьмите с собой разводной ключ и быстренько-быстренько – гайки в сторону! Я осторожненько потяну провод и вытяну гидрофон Тут мы проверим соединительную муфту, исправим что надо – и обратно все это устройство в воду. Работы всего на двадцать минут, и никто не заметит. Будем купаться, а все это как бы между делом…

Миша направился решительным шагом к капитанской рубке. За ним с видом заговорщика последовал Женя.

– Товарищ капитан! – обратился Миша к моряку с седыми волосами и шрамом через всю левую щеку – капитану белого катера. – Разрешите спустить веревочный трап и искупаться? Нет никаких сил – очень жарко!

– А вы, собственно говоря, молодой человек, на работе тут находитесь или на гулянке? – ворчливо спросил моряк.

– Сейчас, по не зависящим от меня обстоятельствам, небольшой перерыв в работе, – отрапортовал Миша, стараясь подражать заправскому матросу: он знал, что это нравится «морскому волку», как в шутку называли капитана.

Купанье с катера во время перерыва в работе не было новостью для капитана. Пришлось разрешить. Правда, при одном условии: чтобы на борту возле спасательного круга стоял матрос и зорко следил за купающимися. Этому же матросу давалось право при малейшем подозрении, что кто-либо плавает плохо, немедленно извлекать купальщика из воды.

– Одному купаться не дело, – заворчал старик. Что ж, из-за вас одного матрос будет дежурить? Надо еще пригласить желающих. Сейчас схожу вниз и спрошу.

Появилась угроза полного провала намеченного плана. Но Женя не растерялся.

– Уже оповещены, товарищ капитан, – проговорил он вкрадчивым голосом. – Вот я, например, буду купаться, еще подойдут люди.

– Ну-ну… – проворчал капитан и, откашлявшись, позвал зычным голосом дежурного матроса.

Пряча подмышкой разводной ключ, чтобы его не заметил матрос, Миша спустился по веревочной лестнице на несколько ступенек и бултыхнулся спиной в воду. Затем, чтобы не вызывать подозрения у матроса, он выплыл на поверхность и крикнул Жене, что собирается нырнуть на дальнее расстояние.

Быстро работая руками и ногами, Миша стал опускаться вглубь, одновременно приближаясь к днищу катера. Вода в этом месте отличалась необыкновенной прозрачностью. Был хорошо виден борт судна, покрытый зеленоватым мхом и серыми ракушками. А вот и временный кабель, идущий вдоль борта вниз, к гидрофону. Миша зажал разводной ключ между ног и, ухватившись обеими руками за кабель, начал быстро спускаться вниз.

«Успею или не успею? Хватит ли времени, в течение которого я смогу не дышать, чтобы отвинтить гидрофон, прикрепленный, как известно, тремя болтами?» сверлила голову навязчивая мысль.

Гидрофон оказался укрепленным на меньшей глубине, чем ожидал Миша. Быстро заработал разводной ключ. Гайка подалась легко: она только вчера была завинчена и еще не успела ни заржаветь, ни обрасти водорослями. Вторая и третья гайки также подались легко. Теперь их можно будет отвинтить руками, но… Миша почувствовал, что задыхается. Нужно было быстро всплывать на поверхность. Снова зажав разводной ключ между ног, Миша принялся работать руками, хватаясь ими за кабель, что значительно ускорило подъем.

Голова Миши появилась на поверхности у самого борта. Держась за кабель, Миша вздохнул несколько раз как можно глубже и, чтобы не возбуждать подозрения дежурившего матроса, крикнул:

– Женя, вот где я вынырнул! Ты засек продолжительность моего пребывания под водой?

– Засек! – ответил механик.

Вслед за этим сверху послышался негодующий голос матроса:

– Что же вы делаете, товарищ! Разве можно так долго находиться под водой? Это вам не шутки! Вылезайте. Я не разрешаю вам больше купаться.

Положение становилось серьезным. Миша быстро соображал, что нужно предпринять в этом случае. Попробовать уговорить матроса? Судя по его голосу, он настойчив и не пойдет на уступки.

– Сейчас! Только одну минуточку – и вылезу! – прокричал Миша и снова скрылся под водой.

На этот раз спуск оказался более трудным, чем в первый раз: сказывалась усталость. Руки заметно дрожали и работали не так проворно, как хотелось бы.

Вот Миша уже у гидрофона. Гайки, которые, казалось, при первом нырянии вертелись совсем легко, теперь поддавались с трудом. Первая гайка в руке. Куда ее девать? Она будет мешать отвинчивать остальные. Миша сунул ее под трусы и завернул их возле резинки в трубочку. Вторая гайка. Хочется дышать. Перед глазами плывут красные круги… Третья гайка… Рывком Миша снял гидрофон с болтов и ухватился руками за кабель. Теперь подъем. Лишь бы как можно скорее добраться до поверхности…

Когда Миша вздохнул полной грудью и посмотрел вверх, то увидел совершенно неожиданную картину. На палубе, наклонившись через перила, стояли чуть ли не все сотрудники плавучей испытательной станции. Держась за веревочную лестницу одной рукой, в плавках, по пояс в воде, висел дежурный матрос, показывавший Мише свободной рукой огромный кулак. Видно, он только что собирался нырнуть, чтобы спасать исчезнувшего под водой практиканта.

– Что это значит, товарищ Савин? – раздался сверху грозный голос начальника лаборатории. – Вы нарушаете порядок! Не подчиняетесь распоряжению капитана! Прошу вас ко мне…

Миша подплыл к веревочной лестнице и начал подниматься вверх.

– Топить таких мало… – тихо прошипел матрос, пропуская Мишу.

– Простите… я не из-за озорства, – также шепотом ответил Миша.

– Объясните ваш поступок, чтобы я мог более точно сформулировать выговор в приказе, – обратился к Мише начальник лаборатории.

– Э-э-э! Да что это у него подмышкой? Никак, разводной ключ? – проговорил кто-то.

В это время выскочили из-под резинки мокрых трусов две гайки и со стуком покатились по палубе, гладкой и тщательно надраенной.

– Вам удалось отвинтить только две гайки? – сухо спросил Василий Иванович.

– Нет. Все три. Третья – вот… – ответил Миша, тяжело дыша. – И гидрофон снят с болтов. Его можно вытянуть из воды за кабель, – добавил он передохнув.

– Понятно, – все так же сухо продолжал начальник лаборатории. – Выговор будет сформулирован следующим образом: «За самовольные действия во время работы, связанные с риском для собственной жизни, и отказ подчиниться представителю капитана, практиканту третьей лаборатории Савину объявляется строгий выговор. О взыскании сообщить дирекции втуза, откуда студент прибыл на практику».

– Василий Иванович! Василий Иванович! – раздался взволнованный голос Жени. – Выговор придется разделить пополам, на равные части! Я тоже виноват. Это мы вместе придумали! Водолаз-то, вероятно, у сестры на свадьбе. Если даже его срочно сюда доставить, так он все равно в скафандр не влезет! Известно почему – ему сейчас море по колено!

Кто-то начал было смеяться, но сразу же осекся. Все продолжали стоять молча.

– Василий Иванович! – вдруг раздался голос Погончука. – Василий Иванович! Независимо от проступка этих двух юношей, разрешите вытянуть гидрофон из воды, раз он, по словам человека, совершившего проступок, уже отвинчен.

– И дальше что? – как-то машинально спросил начальник лаборатории.

– Разберем муфту и исправим повреждение.

– А дальше что?

– Очень несложное дело, Василий Иванович! Установим гидрофон обратно под воду без водолазов.

– Кто установит? – все так же машинально, видно находясь в глубоком раздумье, спросил начальник.

– Известно кто! Конечно – я! Разве вы забыли, что я отличаюсь в области ныряния?

– Придется ждать водолаза, – сухо отчеканил начальник.

– Василий Иванович, ну что вы! Он, вероятно, в самом деле сейчас на свадьбе. Ведь выходной день ему дали! Заявок-то на водолазные работы на сегодняшний день ни от кого не было. Я считаю, Василий Иванович, что выговор придется делить не на две части, а на три. Так, чтобы и на мою долю досталось. Как это я не сообразил сам полезть в воду? Только из-за моей несообразительности появился проступок со стороны практиканта!

– Разрешите спросить, товарищ начальник? – степенно пробасил дежурный матрос, собиравшийся спасать Мишу.

– Что у вас? – все так же строго осведомился Буранов.

– Не мог бы я попробовать прикрутить обратно чего там нужно под водой? В данный момент нахожусь в соответствующей форме – одежду еще не надевал.

– Товарищ Коцубейко – опытный матрос. Доверить ему можно, – охарактеризовал дежурного капитан катера.

– Даже смешно говорить, – не унимался матрос: – если этот сухопутный студент, – при этом он протянул руку и указал на Мишу, – в состоянии был отвинтить гайку, так неужели я не смогу завинтить!

– Под вашу ответственность, капитан, – проговорил Буранов и медленно зашагал по направлению к дверям, ведущим внутрь катера.

За ним молча пошли остальные сотрудники.

– Не унывайте, – шепнул лаборант Погончук, подходя к Мише, – уговорим Василия Ивановича…

Через час неисправность в соединительной муфте была устранена и гидрофон установлен под воду. Правда, для матроса, вызвавшегося нырять под воду, это оказалось более тяжелой задачей, чем он предполагал. Пять раз ему пришлось подниматься из воды, чтобы передохнуть. После этого авторитет Миши как замечательного ныряльщика, поднимавшегося из воды всего один раз, возрос в глазах Жени до необычайной высоты. Он с гордостью оглядывал своего друга, подмигивая при этом капитану.

Одевшись, Миша опустился в полукруглую каюту, в которой находился телевизионный экран. При входе он заметил почтительные взгляды, которыми провожали его сотрудники.

– Принесите товарищу Савину стул, – распорядился начальник лаборатории, заметив, что студенту не на что сесть.

Снова загудели умформеры, вспыхнули сигнальные лампочки, и каюта погрузилась в полумрак. На матовом экране начало появляться светлое пятно. Все четче и четче стало вырисовываться изображение. Это было дно моря – далекое дно, находящееся от поверхности на расстоянии нескольких километров.

Послышался одобрительный шепот. Затем возгласы:

– Замечательно! Василий Иванович, победа! Победа, товарищи!

Миша сидел в углу и наблюдал за выражением лица инженера Буранова. Полуслепой инженер, волнуясь, силился рассмотреть экран, но, конечно, не видел его так четко, как остальные.

«Даже результат своей многолетней работы, из-за которой он терял свое зрение, не может увидеть! Какая злая ирония!» с грустью подумал Миша.

Застучал дизель, и катер пошел гулять по морю на полном ходу. Быстро, словно в кино, когда показывается научно-популярный фильм, поползла по экрану сказочная картина далекого морского дна. Люди видели сквозь толщу воды, куда совсем не достигал свет дня, каждый камешек, каждую расщелину.

Когда белый катер уже подходил к берегу, возвращаясь с рейса, Мише сообщили, что его зовет в свой кабинет начальник лаборатории.

– Садитесь… Миша, – проговорил Буранов, когда студент притворил за собой дверь.

«Он назвал меня по имени», промелькнуло в голове практиканта.

– Сегодня радостный день, – начал Буранов. – Радостный для меня и всех сотрудников. Вы помогли, Миша, приблизить этот радостный день благодаря своему самоотверженному поступку… Скажите, что я должен делать с вами? Наряду с героизмом и самоотверженностью, налицо нарушение трудовой дисциплины! Мне тяжело решать этот вопрос одному. Помогите.

– Пусть будет так, как вы решили раньше: выговор в приказе с сообщением во втуз, – тихо ответил Миша, стараясь не выдавать волнения.

– Вы говорите это искренне?

– Да, искренне. Трудовую дисциплину я нарушил и должен нести за это наказание.

Наступило молчание.

– Может быть… – начал неуверенно Буранов, – может быть, в приказе указать одновременно, что в результате вашего проступка… ну, как бы это выразиться… работа продвинулась…

– Не надо, Василий Иванович, – проговорил Миша, пользуясь паузой. – Предлагаемая вами новая форма приказа будет неточна… Получится так: с одной стороны, человек плохой – нарушил дисциплину, а с другой – он хороший, помог своим проступком общему делу. Пусть приказ останется прежним, как вы его предложили.

Буранов поднялся из-за стола и, подойдя вплотную к студенту, взял его за обе руки:

– Сейчас я хочу сказать вам несколько слов не как начальник лаборатории своему подчиненному, а как человек человеку… Спасибо вам за то, что вы сделали. Еще один отложенный день испытания значил бы для меня очень многое. Было столько неудач, разочарований, что, быть может, совершенно пустяковый толчок – например, отсрочка испытания на один день – свалил бы меня. Я имею в виду свое зрение… Спасибо!

* * *

– Рассказывайте подробно, – тоном, не допускающим возражений, проговорила Люда, за руку увлекая Мишу в глубину парка.

– Все в полном порядке, представьте себе! – весело отвечал Миша. – С сегодняшнего дня можно считать, что разработка аппаратуры закончена. Потрясающие результаты!

– А как было дело?

– Очень просто. Отплыли в море. Буранов отдал распоряжение готовиться к испытанию. Ну… тут произошла небольшая задержка: кабель, соединяющий гидрофон с новым анализатором, оказался испорченным. Устранили. А затем, когда снова включили аппарат, то все увидели на экране отчетливый рисунок морского дна. Вот и все.

– А выговор в приказе по институту кому готовится? – вдруг негодующе спросила Люда.

– Так это же к результатам сегодняшнего испытания никакого отношения не имеет! Насколько я понимаю, вы интересуетесь главным образом испытаниями? – спокойно ответил Миша.

– Скажите, Миша… вы очень обиделись на Буранова за то, что он… одним словом, я имею в виду выговор, – теперь уже тихо проговорила Люда, останавливаясь возле скамейки.

– Нисколько! Я ведь действительно нарушил дисциплину. Полез в воду помогать ремонтировать кабель без разрешения начальника.

– Помогать?

– Да.

– Понятно, – сказала Люда, опускаясь на скамейку. – Все ясно… – Она жестом пригласила Мишу сесть. – Теперь рассказывайте подробно, как было дело.

– Четкость изображения – потрясающая! Виден мельчайший камешек! А ведь глубина, где остановился катер, – огромная! Смотрю я на Буранова и думаю: ведь ему-то не виден так отчетливо, как нам, победный результат своей многолетней работы, – начал Миша, все более увлекаясь.

Но девушка перебила его.

– Миша! – проговорила она. – А ведь я, признаться, ожидала, что вы первым делом начнете хвастаться своей самоотверженностью и геройством! Думала, что будете жаловаться на несправедливость начальника… Мне ведь уже известно, что происходило сегодня на белом катере. До мельчайших подробностей известно.

Миша улыбнулся и промолчал.

– Было время, когда мне казалось, что вы думаете главным образом о себе, о своем геройстве и своих обидах, – тихо продолжала девушка. – А теперь… может быть, вы действительно хороший… настоящий?..

– Возможно, – буркнул Миша, вычерчивая на песке каблуком своего ботинка замысловатую кривую линию.

– Чем вы недовольны? Может быть, вас все-таки омрачает будущий приказ?

– Вообще неприятно, конечно…

– В таком случае, могу сообщить под большим секретом: директор института решил ограничиться словесным внушением, учитывая, возможно, вашу молодость. Завтра вызовет и будет отчитывать. Приготовьтесь к этому.

– Ладно, – равнодушно ответил Миша.

– Что «ладно»! – вдруг вспылила Люда. – Как вы смеете говорить таким тоном: «ладно»! Значит, вы не рады, что все обошлось так просто?

Неизвестно, чем бы кончилась вновь вспыхнувшая ссора, если бы не подошел Женя и не сообщил:

– Василий Иванович приглашает всех сотрудников третьей лаборатории собраться вечером у него на квартире. Завтра он уезжает в санаторий лечиться.

* * *

Удивительное дело творит широкая, все время переливающаяся серебристой рябью дорога, та, что в лунную ночь пополам рассекает море и тянется от берега до самого горизонта. Она властно приковывает к себе взгляд человека и заставляет его мечтать.

Спустя месяц после описанных событий у берега, на плоском камне, до которого временами докатывались посеребренные лунным светом волны прибоя, сидели Миша и Люда. Пришли проститься с морем. Закончилась практика. Завтра утром они уезжали.

Рядом стоял Женя и хмуро поглядывал на волны. Словно для того, чтобы еще больше подчеркнуть свое отношение к морю и к лунной дорожке, Женя время от времени швырял в волны мелкие камни. На самом же деле он просто хотел скрыть досаду оттого, что Миша уезжает.

– Люда! Давай поклянемся, что по окончании института мы обязательно будем продолжать дело Буранова! Давай? – говорил Миша.

– Нет, несогласна! – ответила Люда. – Василий Иванович выздоравливает, зрение к нему возвращается. Он будет жить еще много лет и работать в полную силу. Давай лучше поклянемся знаешь в чем? Что по окончании института мы будем работать над каким-нибудь новым изобретением, которое придумаем сами. Большим изобретением! Изобретением, помогающим как можно скорее завершить построение коммунизма! И поклянемся еще, что работать будем над этим изобретением так же самоотверженно, как Буранов.

– Согласен, – ответил Миша.

– В таком случае… и я поклянусь, – начал Женя. – И поклянусь вот в чем: какое бы ни было изобретение, маленькое или большое, все равно буду осуществлять его быстро и точно вот этими руками…

При этом он разжал кулак, и маленький камешек, подпрыгивая, покатился по берегу прямо к морю.

Тайна карстовой пещеры

1. Исчезнувшая река

– Представьте себе, что восемь веков назад тут был плодородный и цветущий край… – проговорила девушка, делая широкое движение рукой.

– Трудно поверить… Никак не могу представить… – задумчиво ответил юноша.

Они стояли на маленькой площадке, на самом верху каменных руин. Перед ними расстилалась безжизненная песчаная пустыня, освещенная чуть красноватым светом только что взошедшей луны.

– В каком веке жил этот поэт? – спросил юноша.

– В двенадцатом.

– Ну-ка, повторите его слова.

Девушка медленно присела на корточки и, облокотившись спиной на каменный выступ, начала торжественно:

– …Нет на земле страны прекрасней… Она цветет круглый год, зимой там ветер весенний… Словно Кауеар – самый светлый из райских источников, – омывает ее золотою водою река Янгиер… В тени кипарисов и мускусных ив радуют глаз фазаны и белые куропатки… Вся она – как Ирем, волшебный, зачарованный сад. Светел и радостен становится каждый, кто ступает на ароматную зелень ее лугов и долин…

– И все это было именно тут? Это известно достоверно? – тихо спросил юноша, вглядываясь в лицо девушки.

– Достоверно. И каменные развалины, на которых мы сейчас находимся, – это остатки древнего города… А вон, если присмотреться внимательно, русло исчезнувшей реки. – Девушка протянула руку, указывая на широкую темную ложбину, хорошо выделявшуюся среди бугристого песчаного поля благодаря скользящему свету. – Послышался страшный подземный гул… – тихо продолжала она. – Закачалась земля и стала опускаться вместе с жилищами, дворцами, храмами и людьми, находившимися в них. Воды реки покинули разрушенный край. Подули знойные ветры, исчезло плодородие земли, и наступило царство смерти, царство песка…

Юноша молчал. Он также осторожно присел и, прислонившись спиной к стенке, вытянул ноги. Вниз полетело несколько мелких камней, и тишина нарушилась шуршащими и цокающими звуками.

– Скажите, Люда, – произнес юноша, – я слышал, как Мария Ивановна говорила, что реки, исчезнувшие под землею, – явление нередкое. А может быть так, что река благодаря землетрясению снова появится на поверхности?

– Не предложите ли вы, Костя, ждать нового землетрясения? – немного насмешливо спросила девушка.

– Этого еще нехватало! Может быть, вы думаете, что я боюсь предстоящей экспедиции?

– Вы говорите таким тоном, будто в задачу вашей экспедиции входит возвращение реки на поверхность! Должна вас разочаровать… Затее, в которой вы будете принимать участие, придают очень малое значение. Едва ли она поможет нашей разведывательной партии найти воду в пустыне. Профессора Полозова больше интересует подтверждение собственной теории относительно подземных рек. Это всем известно… Ведь подземных рек очень много. Некоторые из них текут под землей сотни километров. И не думайте, что все они очутились под землей благодаря землетрясению. Река Янгиер, которую вам предстоит обследовать, – это частный случай. Так вот, ваш профессор думает, что…

Люда не договорила фразы. Внизу послышался шум сползавших камней.

– Ну-ка, помолчим… Найдет или нет? – прошептала девушка, хватая своего собеседника за руку.

Вслед за тем оба замерли, прислушиваясь к приближающимся шорохам. На лице Кости, молодого человека лет двадцати пяти, с черными немного вьющимися волосами, застыла добродушная, чуть озорная улыбка. Такая же улыбка, неизменная спутница далеких детских шалостей, появилась и на лице Люды, маленькой девушки с черными, широко открытыми глазами.

– Кажется, удаляется…

– Найдет… Она меня всюду найдет, – также шепотом ответил Костя, наклоняясь, чтобы заглянуть вниз.

– Нет… вы не выглядывайте… Скажите, она действительно вас очень любит?

– Конечно, очень. А как же!

– И вы ее?

– И я ее… Вы, наверное, слышали, что на фронте, при самых необыкновенных обстоятельствах, она спасла мне жизнь. С тех пор не могу с ней расстаться и, признаюсь, очень много времени трачу на ее дрессировку.

Люда улыбнулась и, обхватив руками свои поджатые колени, принялась внимательно осматривать горизонт, почти сливающийся с небом, усеянным крупными звездами.

– Посмотрите, – проговорила она вполголоса: – вон та звездочка, кажется, движется.

– Совершенно верно! – радостно прошептал Костя. – Очень похоже на автомобильные фары.

В это время, теперь уже совсем близко, послышались шорох и учащенное дыхание, а через секунду над площадкой появилась черная лохматая голова собаки.

– Вот видите, нашла! – громко проговорил Костя приподнимаясь. – Назад, Джульбарс! Сейчас мы тоже идем, – продолжал он, обращаясь к собаке.

Спускались медленно. Каждую минуту нога могла попасть в одну из бесчисленных расщелин, перерезавших развалины. То и дело вниз валились оторвавшиеся камни и мелкий щебень. Впереди, поджимая хвост и скользя вниз на всех четырех лапах, спускалась собака.

Иногда собака останавливалась и начинала что-нибудь обнюхивать. Особенно долго она задержалась у широкой расщелины, уже совсем недалеко от земли.

– Идем, идем, Джульбарс! – позвал Костя, поравнявшись с собакой. – Что ты тут нашла?

Но собака только на одно мгновение повернула голову к своему хозяину и снова принялась нюхать, опустившись на передние лапы.

– Непослушная она у вас, – заметила Люда:

– Джульбарс! За мной! – сердито крикнул Костя останавливаясь. – Это что еще такое!

Собака коротко тявкнула и осталась на месте. В ночной тиши послышалось еще более учащенное ее дыхание.

– Тут что-то неладно… – пробормотал Костя, жестом предлагая Люде вернуться назад. – Давайте посмотрим.

Подойдя к отверстию, Костя стал на колени рядом с собакой и, включив электрический фонарик, направил тонкий пучок света в чернеющую глубину.

– Ого!.. Вы только взгляните! – сказал он, наклоняясь еще ниже.

Рядом на колени опустилась Люда.

Из отверстия тянуло затхлым и немного сырым воздухом. Каменные стены провала, изрезанные трещинами, наклонно уходили вниз. Луч электрического фонарика не достигал дна и терялся по пути, рассеиваясь широким молочным пятном.

– А если бросить камень… – тихо сказала Люда. Костя молча стал шарить рукой и, нащупав подходящий кусок, осторожно опустил его вниз.

– Раз… два… три… четыре… – принялась считать Люда.

Наконец где-то совсем далеко послышался отдаленный стук.

– Очень глубоко, – проговорил Костя.

Он хотел сказать что-то еще, но глухое ворчанье собаки привлекло его внимание. Одновременно внизу послышалось тихое шипение.

– Змея… – прошептала Люда. – Идемте!

– Неужели мы ее не увидим? – не унимался Костя, шаря лучом своего фонарика по стенам.

Люда неохотно снова склонилась над щелью.

Поиски были непродолжительны. Вскоре световое пятно остановилось на выступе в стене, на котором лежало огромное желтое кольцо. Голова змеи медленно раскачивалась. Из широкого открытого рта был ясно виден острый язык. Напуганное ярким светом, пресмыкающееся начало двигаться, сползая по стене вниз.

– Замечательный экземпляр, – проговорил Костя, сопровождая уползающую гадину лучом своего фонарика.

– Он, оказывается, любит не только собак, но и змей, – насмешливо сказала Люда, поднимаясь с колен. – Идете или нет? – Еще одну минутку!

– Ни одной секунды. Я ухожу.

Снова луч фонарика нащупал уползавшую змею.

Одновременно в свет фонаря попало маленькое, медленно менявшее свою форму и так же медленно поднимавшееся вверх белое облако.

– Тут какие-то испарения, – проговорил Костя поднимаясь.

Много позже Косте неоднократно приходилось вспоминать об этих испарениях, сыгравших большую роль в тех необычайных приключениях, которые пришлось испытать ему и его товарищам.