Текст книги "Н.Ф. (ненаучные фантазии)"
Автор книги: Вадим Астанин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Великая Книга Зомби
Вы спросите – как погибла «грандиозная», «колоссальная», «титаническая», «эпохальная», «достославная» цивилизация зомби? То, что это была по-настоящему организованная культура, со своими вождями и подданными, со своими государствами и племенными объединениями, со своей внутренней и внешней политикой, войнами, экономикой, наукой и промышленностью, образованием и письменностью – сомневаться не приходится. Тому есть множество фактов, неоспоримо подтверждающих существование подлинной зомболизации: от величественных развалин, обломков механизмов неясного предназначения, нерасшифрованных граффити и обрывков печатной продукции, до многочисленных мемуаров обратно обращённых, пытавшихся по горячим следам запечатлеть на бумаге угасающие воспоминания преждепамяти.
Отвечаю. Так же как и началась. От укуса. Пожалуй, это единственная, не требующая специальных доказательств истина, потому что в остальном, касательном человечества до его практически тотальной гибели в результате охватившей планету пандемии мы вынуждены балансировать на зыбкой почве догадок и теоретических реконструкций, мало что дающих в понимании конкретных реалий жизни людей «до» катастрофической пертурбации и глобального катаклизма. Всё, что нам доподлинно известно, что в период «до» человеческая цивилизация находилась в стадии подъёма и несомненно процветала. Отрывочные сведения дают нам следующую картину: численность людей на момент начала пандемии достигала восьми с четвертью миллиардов единиц, развитая индустрия позволяла им не только обустроить собственную планету, но и приступить к освоению ближайших к Земле планет, в первую очередь, конечно Луны, а вслед за естественным спутником Земли и Марса, как перспективной, в недалёком будущем, колонии и второго дома разрастающегося рода людского. Природа постигшего людей несчастья нам неизвестна. На этот счет выдвигались разнообразные, в некоторых случаях, весьма изящные гипотезы, которые, в силу известных причин, не могли быть точно верифицированы с научной точки зрения и остались, к сожалению, всего лишь примерами элегантного спекулятивного мышления.
Мы не знаем, где, когда, как и отчего началась пандемия, насколько затянулась агония прежнего мироустройства и кто был первым носителем заразы. Зато мы точно знаем, кем был последний выживший на планете нормальный (по выражению биографов – «допотопный») человек. Он был Освободителем.
Вот так, ни много, ни мало, с большой буквы – Освободитель. И хотя мы верим в благого, единосущного и всемогущего Бога, творца Неба и Земной тверди, однако с той самой минуты, как он (последний человек), не жалея жизни, в порыве безумного отчаяния, набросился на кровожадных преследователей и тем самым обернул ход истории вспять, с того самого мгновения для миллионов и миллиардов восставших из мрачных глубин тартаровых он и никто иной – наш Освободитель.
В остальном же он остаётся для нас безымянным. Нам неизвестны ни его возраст, ни его имя, ни его фамилия, ни его физические данные (рост, вес, цвет волос, цвет глаз, форма носа и ушей) ни кем он работал, ни где он жил, был ли он женат, имел ли он детей. С уверенностью можно утверждать только о том, что он на самом деле был, он – мужчина, и он это сделал.
Само деяние описано в семи канонических книгах, свидетельствах семи первовозвращённых, записанных собственноручно и оттого обладающих непререкаемой ценностью. Свидетельства эти, различные в частностях, едины в воссоздании ключевого события, кардинально изменившего ход истории.
В кратком изложении суть произошедшего такова. Единственного оставшегося в живых смертного толпа неистовствующей нежити, жаждущей свежего мяса, загнала в тупик, откуда не было иного выхода, кроме как сквозь ряды ожившей смердящей плоти. Толпа напирала, гниющие конечности тянулись к нему, многоголосый вой, хрип и бормотание сотрясал стены и громким эхом далеко разносился по тоннелям, заставляя ко всему привычных крыс разбегаться в страхе по тёмным углам и закоулкам. Человек отчаянно отбивался, он изо всех своих сил боролся за свою жизнь, но силы были неравны, и вот, он уже почти прижат к стене... И тогда человек бросился вперёд и вцепился зубами в ближайшего преследователя, а затем во второго и в третьего и так он рвал их зубами до тех пор, пока его самого не разорвали на множество кусков. Толпа отхлынула, однако на том месте, где умер последний человек, осталось семь распростёршихся тел, семь покусанных человеком живых мертвяков. Никто не обратил на них внимания, да и некому было обращать на них внимание. Толпа убралась, стихли вопли и завывания, а семеро продолжали лежать и тела их менялись. Они становились людьми. Заживали гнойные раны и плоть прирастала к костям, восстанавливались мышцы и сухожилия, глаза обретали смысл и блеск, зубы покрывались перламутром эмали, из горла вырвались первые членораздельные звуки. Семеро встали, божественные в своей наготе, и поднялись наверх, к свету и солнцу. В тот день в глухих подземельях канализационных тоннелей родилась надежда на возрождение. Семеро поднялись к открытому небу и мерзкие твари, заполонившие землю пали... фигурально выражаясь, ибо все они вновь превратились в людей.
Относительно так называемой «Великой книги зомби». Несколько десятилетий назад от жителей одного из районов города стали поступать жалобы на кражу в их отсутствие полуфабрикатов из морозильных камер холодильников. Снаряжённое следствие установило, что следы неведомого грабителя ведут в канализацию. Спустившаяся вниз группа, составленная из полицейских и работников городского коммунального хозяйства после длительных поисков обнаружила в канализационном коллекторе последнего зомби, скрывающегося от неизбежной участи обратного превращения. Судя по количеству крысиных скелетов, он жил в темноте, среди нечистот и отбросов довольно продолжительное время. Питаясь крысами, он мог бы пребывать незамеченным до сих пор, если бы только не недостаток кормовой базы, заставивший его выбраться на поверхность. К сожалению, нам не удалось сохранить ценный экземпляр для обстоятельного изучения. По вине офицера полиции, при виде мертвяка не сумевшего удержать в узде инстинктивное желание напасть, доставшееся нам в наследство от Спасителя, мы смогли лишь детально зафиксировать процесс обратного метаморфоза зомби в человека и опросить новорождённого о годах, проведённых в зомбоипостасти.
Кроме всего прочего, поисковой командой в его логове был найден толстенный фолиант, многостраничная книга, скорее даже не книга, а инкунабула, изготовленная явно типографическим способом, содержащая текст на незнакомом языке и множество чертежей и рисунков, изображающих различные механизмы, приспособления и самодвижущиеся машины. Часть пустых страниц в конце инкунабулы была заполнена от руки. По предположению исследователей она (означенная часть) является своего рода дневником, который год за годом вёл последний живой мертвяк вплоть до своей поимки.
Именно этот артефакт и был назван неким учёным-остряком «Великой книгой зомби», имея в виду то, что в ней хранятся все знания, накопленные за весь период существования зомболизации, от момента возникновения и до момента полного исчезновения. Так ли это на самом деле – судить не мне. Пусть каждый решает эту дилемму для себя самостоятельно.
А нам же, в заключение, остаётся добавить, что саму «Великую книгу зомби» любой желающий, интересующийся нашим трагическим прошлым, может увидеть в музеуме Института прикладной антропологии, в Отделе биогенных катастроф и приобрести, по желанию и за умеренную плату, копию артефакта в печатном, либо в электронном виде.
Первый и последний снег
В самой середине лета, в июле месяце, невесть откуда взявшийся ледяной ветер притащил с севера холодную серую тучу. Серая туча заволокла небо, от края до края, от горизонта до горизонта и не было в ней ни разрыва, ни просвета, будто пепельноцветный саван (нет, про саван, пожалуй, ещё говорить рано), будто серую кисейную накидку набросили на зеркало. Ветер стих, лазоревки больше не пели в зарослях сирени, бабочки упали в траву и там затаились, сложив крылья, муравьи скрывшись в муравейниках, принялись закрывать ходы и лазы, как делали это обычно перед наступлением зимней поры, кошки разбежались по чердакам, собаки забились под крыльцо. Люди выходили из домов на улицы, всматривались в серое небо и спрашивали друг у друга, что случилось с погодой. Никто из них не мог точно ответить на этот вопрос, поэтому они стояли и ждали, что случиться дальше, но вокруг ничего не происходило, ни страшного, ни нестрашного. Люди успокоились и разошлись по домам, говоря: «мало ли что твориться в природе». И как только двери за ними закрылись, с неба посыпался снег.
В самой середине лета, в июле месяце, невесть откуда взявшийся ледяной ветер притащил с севера холодную серую тучу. Серая туча заволокла небо, от края до края, от горизонта до горизонта и не было в ней ни разрыва, ни просвета, будто пепельноцветный саван (нет, про саван, пожалуй, ещё говорить рано), будто серую кисейную накидку набросили на зеркало. Ветер стих, лазоревки больше не пели в зарослях сирени, бабочки упали в траву и там затаились, сложив крылья, муравьи скрывшись в муравейниках, принялись закрывать ходы и лазы, как делали это обычно перед наступлением зимней поры, кошки разбежались по чердакам, собаки забились под крыльцо. Люди выходили из домов на улицы, всматривались в серое небо и спрашивали друг у друга, что случилось с погодой. Никто из них не мог точно ответить на этот вопрос, поэтому они стояли и ждали, что случиться дальше, но вокруг ничего не происходило, ни страшного, ни нестрашного. Люди успокоились и разошлись по домам, говоря: «мало ли что твориться в природе». И как только двери за ними закрылись, с неба посыпался снег.
– Удивительное дело, – ворчали хозяйки, – снег в середине лета. Что станется с нашим урожаем?
– Ракеты, – авторитетно заявляли мужья – всё зло от ракет. Ракеты дырявят небо, пробивают озоновый слой, защищающий землю от ультрафиолетового излучения и губят природу.
– Тогда не забудьте про самолёты, дизельные локомотивы, автомобили, трактора, мотоциклы, скутеры и мопеды, – напоминали отцам их взрослые дети.
– Полезные ископаемые, добыча нефти и газа, вырубка лесов в Амазонии, – вторили сыновьям соседи.
– Ракеты, главное – ракеты, – кричали мужья, – всё зло от ракет!
– Самолёты, выхлопные газы, синтетические масла, химия, – перечисляли взрослые сыновья.
– Атомные станции, – перебивали их соседи.
– Наши цветы, наш урожай, – причитали жёны, – наша клубника, наша малина!
– Не волнуйтесь, – говорили свояки, – это обычная атмосферная аномалия. Иногда даже в Сахаре идёт проливной дождь.
– Верно, верно, – щебетали свояченицы, – разве мелкие неприятности могут испортить нам праздник? Давайте купим вино, достанем из холодильников мороженое, напечём разных вкусностей и устроим праздник.
– Нам надо работать, – бурчали мужья, собираясь. Представляете, одевать летом пальто и калоши?
– Какие калоши? – злились жёны, – вы никогда не носили калош.
– Ну, тяжелые зимние ботинки, – говорили мужья, – тяжелые зимние ботинки на толстой рельефной подошве, с меховым подкладом. Или зимние полусапожки и толстые шерстяные носки. В самой середине лета?
– А что делать нам? – причитали хозяйки, – если наш урожай погибнет. Что будем закатывать в банки мы по осени? Что будем мы шинковать, чистить, резать и посыпать солью? Что будем мы варить, смешивая с сахаром, если яблоки, груши в наших садах так и не созреют?
– В крайнем случае, купите их в магазине, – отвечали мужья, вытаскивая из стоек для зонтов консервативные английские зонты.
– Мы ушли, – предупреждали мужья, громко хлопая дверями.
Они выходили на улицы и цепочка следов отмечала их путь от дома до работы, или от дома до автобусной остановки, или от дома до гаража.
Снег всё сыпал и сыпал из серой тучи, то мелкой сухой крупой, то мокрыми большими хлопьями, устилая землю, мостовые, крыши домов ровным белым слоем и не собирался таять.
Так продолжалось не день и не два: сутки за сутками, неделю за неделей, месяц за месяцем шёл снег и не только над городом, снег шёл во всём мире: серая туча нависала над Сахарой, Гоби, Каракумами, Ордосом, Мохаве, снегом покрывалась Азия, Африка, Австралия, Европа и Америка. Снег был везде и его становилось всё больше и больше и люди уже не справлялись с его уборкой, люди прятались по домам, а дома заносило снегом и дома превращались в ловушки, в которых люди медленно умирали от голода.
А снег всё падал и падал, белым смертным саваном застилая пространства вокруг... Первый и последний снег.– Удивительное дело, – ворчали хозяйки, – снег в середине лета. Что станется с нашим урожаем?
– Ракеты, – авторитетно заявляли мужья – всё зло от ракет. Ракеты дырявят небо, пробивают озоновый слой, защищающий землю от ультрафиолетового излучения и губят природу.
– Тогда не забудьте про самолёты, дизельные локомотивы, автомобили, трактора, мотоциклы, скутеры и мопеды, – напоминали отцам их взрослые дети.
– Полезные ископаемые, добыча нефти и газа, вырубка лесов в Амазонии, – вторили сыновьям соседи.
– Ракеты, главное – ракеты, – кричали мужья, – всё зло от ракет!
– Самолёты, выхлопные газы, синтетические масла, химия, – перечисляли взрослые сыновья.
– Атомные станции, – перебивали их соседи.
– Наши цветы, наш урожай, – причитали жёны, – наша клубника, наша малина!
– Не волнуйтесь, – говорили свояки, – это обычная атмосферная аномалия. Иногда даже в Сахаре идёт проливной дождь.
– Верно, верно, – щебетали свояченицы, – разве мелкие неприятности могут испортить нам праздник? Давайте купим вино, достанем из холодильников мороженое, напечём разных вкусностей и устроим праздник.
– Нам надо работать, – бурчали мужья, собираясь. Представляете, одевать летом пальто и калоши?
– Какие калоши? – злились жёны, – вы никогда не носили калош.
– Ну, тяжелые зимние ботинки, – говорили мужья, – тяжелые зимние ботинки на толстой рельефной подошве, с меховым подкладом. Или зимние полусапожки и толстые шерстяные носки. В самой середине лета?
– А что делать нам? – причитали хозяйки, – если наш урожай погибнет. Что будем закатывать в банки мы по осени? Что будем мы шинковать, чистить, резать и посыпать солью? Что будем мы варить, смешивая с сахаром, если яблоки, груши в наших садах так и не созреют?
– В крайнем случае, купите их в магазине, – отвечали мужья, вытаскивая из стоек для зонтов консервативные английские зонты.
– Мы ушли, – предупреждали мужья, громко хлопая дверями.
Они выходили на улицы и цепочка следов отмечала их путь от дома до работы, или от дома до автобусной остановки, или от дома до гаража.
Снег всё сыпал и сыпал из серой тучи, то мелкой сухой крупой, то мокрыми большими хлопьями, устилая землю, мостовые, крыши домов ровным белым слоем и не собирался таять.
Так продолжалось не день и не два: сутки за сутками, неделю за неделей, месяц за месяцем шёл снег и не только над городом, снег шёл во всём мире: серая туча нависала над Сахарой, Гоби, Каракумами, Ордосом, Мохаве, снегом покрывалась Азия, Африка, Австралия, Европа и Америка. Снег был везде и его становилось всё больше и больше и люди уже не справлялись с его уборкой, люди прятались по домам, а дома заносило снегом и дома превращались в ловушки, в которых люди медленно умирали от голода.
А снег всё падал и падал, белым смертным саваном застилая пространства вокруг... Первый и последний снег.
Караваев и улитка
На стене одиноко висело объявление: «Продаётся улитка. Большая. Не ахатина африканская (гигантская)». И номер домашнего телефона на надрезанных гребёнкой лоскутках бумаги. Караваев развеселился. Улиток он видел с детства, а повзрослев и занявшись бизнесом, даже попробовал. Во французском ресторанчике и не дома, а в самой что ни на есть Франции. С видом на Эйфелеву башню. Конечно, улиток можно было попробовать и дома, благо в его родном городе с начала нулевых имелся свой французский ресторан, в который виноградных улиток привозили самолетами в живом виде прямо с их исторической родины, потому что это были французские виноградные улитки, собранные на виноградниках Прованса, как дежурно шутил шеф-повар ресторана месье Пьер, лично вынося счастливчику дежурное блюдо от шефа. В действительности же, улиток завозили из Калинградской области, где их разводили в промышленных масштабах специально для продажи в рестораны и на нужды фармацевтической промышленности. Таким образом, настоящие французские улитки были фальшивы насколько, насколько был французом месье Пьер. Правда, знали об этом немногие, но Караваев относился к числе тех, кто был приобщён к тайне, через друга лучшего друга зятя сестры Караваева Андроники, который, друг друга лучшего друга зятя сестры, непосредственно занимался поставками этих самых калининградских виноградных улиток во все рестораны французской кухни родной караваевской и примыкающей к ней области.
– Что значит гигантская? – задался вопросом Караваев, машинально отрывая бумажный лоскут с телефонным номером. Улитки, которых он видел, размерами никогда не превышали трёх-четырех сантиметров. – Надо бы поискать в интернете эту самую, как там её? – Караваев перечитал объявление, – африканскую ахатину. Он черканул в записную книжку название улитки и заложил страницу сорванным бумажным лоскутом для памяти.
– На работу, Виталий Константинович? – водитель Жора предупредительно распахнул заднюю дверцу лимузина.
– На работу, Георгий, – сказал Караваев, обречённо бросая сумку на сиденье. Куда ещё, кроме как на работу?
Жора индифферентно промолчал.
Вечером, после двадцати одного ноль ноль, Караваев отпустил водителя Жору домой, а сам поехал к сестре «вечерять». «Вечерять» означало ужинать в семейном кругу. Сам Караваев был холост и жениться в обозримом будущем не собирался. В прошлом он был неудачно женат. Брак продлился полтора года и расстались они с женой по взаимному согласию, без обид и сожалений, благо, что детей в этом кратковременном союзе не нажили. Бывшая жена вскоре благополучно связала себя повторным браком, а Караваев уехал на «севера», чтобы заработать «большие» деньги или за «длинным рублём». «Длинный рубль» или «большие» деньги, мыслились ему тугими новенькими пачками купюр, туго перетянутых крест-накрест бумажными банковскими ленточками, оттягивающие карманы брюк и хруско шелестящие при пересчёте. В пачках были исключительно пятитысячные купюры, общей суммой не меньше миллиона рублей. Караваев заранее планировал купить хорошую машину, а оставшиеся от покупки деньги без сожаления просадить на курортах Черноморского побережья, куда намеревался отправиться на своём свежеприобретённом автомобиле. Да простит меня внимательный читатель, если таковой найдется, обнаруживший ненароком гнетущее однообразие в личной судьбе главных героев. Все они холостые, да разведённые, все с неустроенной личной жизнью, все бездетные, пусть и порой вполне успешные внешне. Объясняется такое унылое постоянство достаточно просто. Женатого мужчину труднее отправить в далекое путешествие, заставить ввязаться в сомнительную авантюру с неясным результатом, отказаться от выгодного места и рисковать деньгами, карьерой и здоровьем. Нет, конечно, в жизни встречается множество мужчин, отцов семейства, по роду своей деятельности или в силу характера и сложившихся обстоятельств вынужденных длительное время находиться вдали от семьи (в широком спектре от космонавтов, моряков, дальнобойщиков до банальных алиментщиков, то есть особей мужского пола, скрывающихся от уплаты обязательных выплат на содержание ребенка, иначе – алиментов), но жизнь настоящая и жизнь выдуманная соотносятся также, как натуральная осетровая икра и икра искусственная, изготовленная из куриных яиц, молока, желатина, мяса ценных пород рыб, соответствующего органического красителя, красного или чёрного и соевых добавок. В том смысле, что... ну, вы меня, надеюсь поняли.
Посему, будет у нас Караваев одинокий холостяк. Одинокий и богатый. Опять же, почему богатый? Он мог бы быть одиноким и небогатым, и даже не небогатым, а попросту нищим, перебивающимся случайными заработками или живущим скромно на маленькую зарплату, едва хватающую от выплаты до выплаты, отчего ему приходилось часто, давя в душе закипающую злобу и переступая через попранную гордость, столоваться у родной младшей сестры, стойко вынося иронические взгляды и насмешливые реплики сестриного мужа относительно его, караваевского, хронического безденежья, помноженного на неспособность устроить своё неприкаянное бытие. Потому что социальная опция «быть богатым» есть необходимое (настоятельное) условие в рамках конструируемого и постулируемого рассказчиком сюжета. Проще говоря – для исполнения задуманного Караваев должен быть богатым. Не Крезом каким-нибудь, входящим в топ-сто миллиардеров по версии журнала Форбс, а обычным таким, среднестатическим середнячком, с чистым доходом в один-пять миллионов (мало?), ладно в пять-десять миллионов американской валюты в год.
Дверь открыл Аркадий, муж сестры Караваева Андроники, в роскошном белом махровом халате, с гостиничным логотипом, шитым золотой нитью на бархатной синей подложке. Гостиница была европейская, дорогая, из сети дорогих европейских гостиниц, отличающихся изысканностью обстановки и заботливым, почти домашним сервисом. Аркадий не занимался бизнесом, и жена его, сестра Караваева, не была бизнес-вумен, а гостиничный сертификат, с недельным проживанием в королевском люксе был подарком Караваева к свадьбе, и халат не был захвачен постояльцами по случаю при отъезде (читай, украден), а подарен ви-ай-пи клиентам официально (вручён с пожеланиями счастья и поздравлениями по поводу бракосочетания), в количестве семь штук (комплектом, семь штук уютных, легких, мягких, воздушных халатов, отдельно мужским, отдельно женским), упакованным в удобную сумку на застёжке-молнии и с непременным логотипом гостиничной сети на выпуклых сумочных боках. Волосы у Аркадия были мокрыми и взъерошенными, на шее дремлющим питоном висело махровое полотенце, неблагонадёжной радужной окраски.
– Сева, – сказал Аркадий, энергично улыбаясь, – заходи!
Аркадий практиковал североамериканский подход к жизненным реалиям, перипетиям и невзгодам, состоящий из двух нехитрых аксиоматических частей: у меня «всё o'kay» и «всё all right», сопровождаемый направленной вовне зверской аффектированной (насквозь лживой, определял про себя Караваев) улыбкой, от которой на улице в панике разбегались кто куда домашние и бесхозные собаки и злобно шипели в спину сидящие на скамейках у подъездов старушки-пенсионерки.
– Я в душе, – сообщил Аркадий, набрасывая на волосы полотенце и по дуге отклоняясь вправо по коридорчику к полуоткрытой ванной комнате. – Не скучайте без меня!
– Вот ещё! – из кухни выплыла сестра Караваева Андроника, получившая имя в честь басилевса империи Ромеев (восточной римской империи, Византийской империи) Андроника I Комнина [2][2]
Андроник I Комнин, греч. Ανδρόνικος Α’ Κομνηνός, (ок.1120 – 1185, император с 1183) – сын севастократора[a] Исаака. Воспитывался вместо со своим двоюродным братом Мануилом, отличался силой, ловкостью, красноречием, внешним видом и умением владеть оружием, что в те неспокойные времена ценилось весьма и весьма высоко. Обладая этими неоспоримыми качествами, заслужил прочные симпатии столичного общества. «При прекрасном телосложении он имел завидную наружность. Стан у него был пышный, рост величественный, лицо, даже в глубокой старости, моложавое. Он был необычайно здоровый человек, потому что чуждался изысканных лакомств, не был ни обжора, ни пьяница» (Хониат, [59, т. I, с. 445]).
Андроник был чрезмерно любвеобильным типом, выказывая на этом поприще ни с чем несравнимые успехи. Любовные похождения и политические интриги стали причиной его опалы и ареста. Связь с племянницей императора Мануила Комнина и подозрительные шашни с венграми привели Андроника к смещению с поста сербского наместника и заключению в башню Анемы – самую страшную по тем временам тюрьму Константинополя.
Проведя в тюрьме несколько лет Андроник умудряется из нее бежать, благодаря своей смелости и исключительной сообразительности. Он совершал свой побег дважды. В первый раз его опознали и схватили, но он бежал повторно, сумел добраться до Галицкой Руси, где стал приближённым Ярослава Осмомысла Галицкого. В 1165 году по Р.Х., получив гарантии безопасности, Андроник возвратился в империю, участвуя в осаде Землина, заслужил признательность Мануила и вернул себе его расположение, но ненадолго.
Причиной ссылки стали яростные протесты против назначения венгерского королевича Белы наследником ромейского трона и непрекращающиеся козни против царственного кузена. Андроника назначают наместником далёкой Киликии. В следующем, 1166 году по Р.Х., Андроник был разбит турками-сельджуками, и, опасаясь обвинений в предательстве (скорее всего, не лишённых оснований), вторично покинул пределы империи, укрывшись, на этот раз, в Антиохии, владении крестоносцев.
Пребывание его в Антиохии было непродолжительным. Скандальная история, связанная с дочерью князя Раймунда, которую Андроник соблазнил и бросил, заставила его перебраться в Иерусалим, столицу королевства Иерусалимского. Король Иерусалимский Альмарих отнесся к опальному византийскому принцу благосклонно, отписав ему в лен город Верит.
Оказавшись в Верите, Андроник немедля ввязался в новую любовную интригу, не менее скандальную, чем предыдущая. Он совратил знатную даму, вдову короля Иерусалимского Балдуина III и вместе с ней оставил город, вновь отправившись скитаться, теперь уже с безумно влюблённой в него женщиной. Их путь лежал к мусульманам, потому что император Мануил потребовал от Амальриха ослепить и выдать беглого родственника. Следующие десять лет Андроник провёл в Багдаде, Иконии, Дамаске, прежде чем обосновался в пограничном с империей замке Колонии.
Здесь мятежный кузен ромейского императора набрал наёмную дружину и занялся разбоем, сделавшись в короткий срок грозой купеческих караванов. За свою преступную деятельность он был отлучён от Церкви Константинопольским патриархом. Регулярно посылаемые против Андроника карательные экспедиции заканчивались безрезультатно (мятежный кузен при приближении ромейских войск прятался в неприступных горах, либо наносил ромеям чувствительные поражения).
Так продолжалось ровно до тех пор, пока ромейский стратиг Никифор Палеолог не захватил в одном из походов Феодору и её детей от Андроника. Эта потеря заставила Андроника сдаться. Он со слезами на глазах валялся в ногах императора, вымаливая прощения. Император был снисходителен к непутёвому родственнику.
В Константинополе Андроника не оставили, но дали ему в управление богатый город Эней в Пафлагонии. Там его восторженно встретили все, недовольные правлением Мануила. Андроник в одночасье стал вождём греческой оппозиции. Мануил терпеливо сносил рост влияния Андроника, ограничившись требованием клятвенного признания верности наследнику престола Алексею. Андроник без колебаний поклялся.
После смерти Мануила трон империи занял его сын Алексей. Смерть Мануила I Комнина вызвала ожесточённую борьбу между двумя партиями: западной и патриотической. Первую возглавляла супруга покойного императора Мария Антиохийская и её любовник, протосеваст[b] Алексей Комнин (не император), вторую – наш герой, Андроник. Западников поддерживала латинская община Константинополя, патриотов – знать, императорская семья и духовенство.
Весной 1182 года по Р.Х. Пафлагонские войска начинают движение к столице. По пути мятежники увеличивают свои силы за счёт жителей провинций, считавших Андроника освободителем от засилья «латинян». Посланный на подавление мятежа константинопольский сановник Андроник Ангел перешёл на сторону восставших. В марте войска Андроника подходят к столице. В самом городе его люди распространяют слухи о том, что якобы Мария Антиохийская со своим любовником достигла соглашения с «латинянами» и в обмен на их помощь готова отдать им столицу.
В ответ варяжская гвардия схватила протосеваста Алексея и выдала его Андронику, который приказал ослепить соперника. Одновременно с этим в Константинополе началось избиение «латинян». Из шестидесяти тысяч итальянских купцов, священников и членов их семей лишь немногим удалось добраться до кораблей.
Вступив в Константинополь, Андроник присягнул на верность малолетнему императору. Став регентом, он поселился во Влахернском дворце. Император с матерью переехали в Манганский дворец, расположенный в пригороде столицы Филопатионе. Вслед за этим Андроник развязал репрессии против родовой знати, жертвами которых стали Мария Антиохийская, Мария Порфирородная, Рене Монферратский.
Вдову Мануила I заточили в монастырь, где держали впроголодь, а несколько дней спустя, когда регент добился от императора смертного приговора, задушили в присутствии слуги Андроника – этериарха[c] Константина Трипсиха.
В сентябре 1183 года по Р.Х. Андроник короновался как соправитель Алексея II Комнина. Месяц спустя молодого императора привели во дворец и, пока Андроник занимался государственными делами, умертвили в соседней комнате. Алексея II задушили тетивой от лука Константин Трипсих и Феодор Дадибрин. Сторонники Андроника, принимая решение об убийстве Алексея, лицемерно вспоминали стих Гомера: «Нехорошо многовластье, единый да будет властитель».
Убив Алексея, Андроник женился на его одиннадцатилетней вдове – французской принцессе Анне. В начале правления Андроник принялся ревностно искоренять злоупотребления чиновников и знати, ограничил расходы двора, провел ряд насущных реформ, покровительствовал учёным, поэтам и юристам. Недовольство знати вылилось в вооружённое сопротивление.
Зимой 1184 года по Р.Х. восстали Филадельфия, Никея, Лопадий. Во главе восставших встали Андроник Лопарда, Ангелы и другие. Андроник лично возглавил поход против мятежных городов и начал неслыханный террор против знати, в котором пострадал и бывший подручный Андроника – этериарх Константин Трипсих, подвергшийся ослеплению. Вскоре репрессии распространились и на простой люд. В империи расплодились доносчики и граждане не могли быть спокойны нигде: ни дома, ни на улице. Ненависть граждан по отношению к императору возрастала и оттого, что он не стеснялся затаскивать к себе на ложе любую понравившуюся ему женщину.
Народ прозывал венценосного сластолюбца Приапом. Тирания, установленная Андроником отвратила от него последних приверженцев, а скорому падению способствовала внешняя агрессия.
Осенью 1185 года по Р.Х. Норманны, под начальством графа Танкреда, племянника короля Сицилии Вильгельма II, захватив Фессалоники, устроили в городе резню, перебили множество Греков и осквернили православные святыни. Андроник же, не почувствовав перемены мнения, в момент подготовки войска к войне, покинул столицу, отправившись развлекаться.
12 сентября 1185 года по Р.Х. в Константинополе произошёл стихийный переворот, в результате которого власть захватил Исаак Ангел. Вернувшийся Андроник во главе варяжской гвардии прорвался во дворец, но восставший народ перебил немногочисленную дружину императора. Андронику пришлось бежать из города, переодевшись русским купцом.
Сев на корабль вместе с наложницей-флейтисткой Агнессой, смещённый император отплыл в Малую Азию. Поднявшаяся буря задержала беглецов и посланной в погоню эскадре удалось их захватить. Победители выкололи Комнину глаза, отрубили кисти рук, после чего бросили в темницу, лишив пищи и воды. Затем он был посажен голым на облезлого верблюда и под крики и улюлюканье толпы доставлен на ипподром, где его подвесили за ноги к перекладине и принялись нещадно избивать.
Некие латинские наёмники кололи бывшего императора кинжалами в пах и и рубили мечами, демонстрируя своё искусство нанесения ударов. Андроник держался стойко. Не теряя сознание, он повторял: «Господи, помилуй! Зачем же вы ломаете сломанный тростник!». Когда наступила агония и поверженный император поднёс к лицу изуродованную палачом руку, на которой открылась рана, кто-то закричал: «Смотрите, он и перед смертью хочет напиться крови!».
Правление Андроника I Комнина, тем не менее, было последней попыткой спасти хиреющую империю. Нарастающий процесс упадка Византии завершился в 1453 году по Р.Х. падением Константинополя и окончательной гибелью Византийской империи. (см. С.Б. Дашков. Императоры Византии. Андроник I Комнин).
[a] Севатократор (греч. Σεβαστοκράτωρ) – «Почтенный правитель». Титул, учреждённый императором Алексеем I Комнином. Происходит от совмещения титулатуры «автократор» и «севаст». Относится к числу «парадных» титулов, не имеющих практического наполнения. По сути, единственно означает лишь то, что носитель его достаточно близок к священной особе императора. Первым севастократором был Исаак Комнин, брат Алексея I Комнина. Титул севастократора присваивался также иностранным должностным лицам.
[б] Протосеваст – «первопочтенный». Особый титул, был учреждён для Адриана, второго брата императора Алексея I Комнина. В течении XII века по Р.Х. Титул присваивался детям императоров, севастократоров и высшим должностным лицам иностранных государств
[c] Этериарх – начальник личной императорской гвардии, обладал также судейскими функциями. Впервые должность этериарха появилась при императоре Михаиле III (840 – 867 гг.). Этерия – «товарищество по оружию»; личная гвардия императора. Этерию возглавлял этериарх, с XI века по Р.Х. – великий этериарх. В Х веке по Р.Х. делилась на великую, среднюю и третью этерии во главе с соответствующими этериархами. Этерия исчезла на рубеже XIII – XIV веков по Р.Х., а звание великого этериарха превратилось в церемониальную придворную должность, занимавшую двадцать шестое место в имперской иерархии.
[Закрыть], правившего с империей с 1118 по 12 сентября 1185 года (см. Википедия, статья «Андроник I Комнин»), последнего из рода Комнинов и предка династии Великих Комнинов, императоров Трапезундской империи.
– Похристосимся, братишка, – ласково сказала Андроника и близкие кровные родственники, по старому русскому обычаю трижды поцеловались в щёчки, обнявшись, опять же по-братски или по-сестрински, смотря с какой точки зрения глядеть на эти традиционные объятья-поцелуи.
– Снимай ботинки, тапочки под вешалкой.
– Я помню, сестрёнка.
– В этом и заключается шарм хлебосольной хозяйки – вежливо напоминать гостям о правилах приличия.
– Так я не гость, сестрёнка, если ты не забыла.
– А на тебе я тренируюсь, братик.
– Коварная. Где племяшки?
– Младшая смотрит мультики наверху. Старшая читает.
– Читает? Ух ты!
– Дети, бывает, тоже читают.
– Не представляю. Разве только смски.
– Ты удивишься, братик. Книги. Бумажные, – и сестра изобразила руками как перелистывают страницы бумажных книг.
– Надо это посмотреть, – немедленно загорелся желанием увидеть процесс чтения молодежью проверенного веками информационного гаджета.
– Только после ужина, – строго обрезала порыв Караваева Андроника. – Мой руки и иди к столу.
– Куда? В ванной твой ненаглядный зависает.
– Вымой здесь. Или подожди.
– Здесь так здесь, – сказал Караваев. – Мыло одолжите?
– Посмотри справа, рядом со средством для мытья посуды.
– Жидкое? «Васильковое»? В такой изогнутой бутылочке? С жёлтенькой кнопочкой наверху?
– Да, да, да. В бутылочке и с кнопочкой. Жидкое. Ничего страшнее «Биолана» на раковине мы не держим. Всё страшное внизу. «Доместос», «Мистер Мускул», жидкий аммиак...
– Боже, Ника, жидкий аммиак! Его в стальных баллонах перевозят. Жёлтого цвета.
– Братик, ты не волнуйся, – сказала Андроника, – я пошутила.
– Хороша шуточка, – сказал Караваев, тщательно вытирая ладони и каждый палец в отдельности. – Я до сих пор помню, как дедушка...
– Мыл суповую кастрюлю средством для очистки унитазов.
– Вот! Ты тоже помнишь! Это же практически оружие массового поражения!
– Во-первых, он отмывал кастрюлю снаружи. После того, как ты решил помочь сварить бабушке обед. И, во-вторых, бабушка эту кастрюлю выкинула на помойку.
– Важен не итог, важен прецедент. Мне нанесли тяжёлую психологическую травму, наиболее опасную в столь юном возрасте!
– Хватит, балабол! – сестренка отвесила Караваеву шутливый подзатыльник. – Садись.
– Слушаюсь, ваше превосходительство!
– Братик, – сказала Андроника чрезвычайно деловым тоном.
– Опять, – простонал Караваев, – Начинается...
– Ничего не начинается, – укоризненно сказала сестра, – я хочу тебе кое-что показать. И положила на стол цветную фотографию. На снимке была изображена счастливая загорелая курортница в полный рост. Курортница поправляла волосы и смеялась в объектив фотокамеры. Она была облачена в весьма смелое бикини (вариант «бразильский карнавал»).
– Моя лучшая подруга, – сказала Андроника.
Караваев неопределенно хмыкнул.
– Вот куда ты смотришь?! – возмущённо воскликнула сестра.
– А что?! – весело парировал Караваев. – Ты сама подсунула мне эту фоту, где твоя лучшая подруга буквально в неглиже, да ещё и топлесс! Ответь мне, сестра, как можно носить этакое бикини? Тонкая верёвочка и узкая полоска ткани? Она же не на карнавале.
– Она на отдыхе, – сказала Андроника, – в Бразилии. В Бразилии так все загорают. И никого это не смущает.
– Мужчины тоже? – спросил Караваев.
– Дурак, – сказала сестра. – Ей тридцать два года, не замужем. И у нее дочка. Прелестная девочка восьми лет.
– Сочувствую, – проникновенно сказал Караваев.
– Сочувствую..?!, – сказала Андроника. – Остряк-самоучка.
– Какой есть, – Караваев поднял руки. – Сдаюсь. Она красивая женщина средних лет, да ещё и с такой грудью, мешающей мне рассмотреть её богатый внутренний мир. Хотя нет, признаю. Тридцать два года и такая роскошная упругая грудь. Скажи мне, сестра, она не делала подтяжку груди?
– Подтяжку груди не делают, грудь увеличивают, вставляя силиконовые импланты, – ответила сестра, с сомнением разглядываю пляжную фотографию своей лучшей подруги. – Хотя нет, смотри, – храбро разрешила она, оставляя снимок на столе. – У мужчины должен быть здоровый инстинкт самца. Смотри внимательно, братик. Тридцать два года, ни капли лишнего жира и никакого целлюлита, роскошная силиконовая грудь (когда успела, стерва этакая? И мне ничего не сказала!), узкая талия, плоский живот, широкие бёдра, пропорционально правильное лицо, соболиные брови, жемчужно-белые зубы, пухлые губы...
– Ну, ты, сестра жжёшь, – ребячливо прокомментировал речь Андроники Караваев, – словно породистую лошадь рекламируешь.
– А с тобой по другому никак не получается, – парировала сестра, – знойная женщина, мечта поэта, козлороги всякие вокруг неё табунами вьются, а ты, как неживой буквально.
– Ещё скажи, импотент, – серьёзно уточнил Караваев.
– А что? Это мысль, – изрекла глубокомысленно Андроника, – надо показать тебя, братик, андрологу.
– Но, но, – предостерегающе обрубил полет сестриной фантазии Караваев. – Свободу угнетённым народам Азии, Африки и Латинской Америки!
– Да ну тебя! – отмахнулась сестра.
– Сдаюсь, сдаюсь, – сказал Караваев. – Твоя лучшая подруга выше всяких похвал и мой здоровый мужской инстинкт этой неземной красотой сражён наповал. Но я пока не готов к серьёзным отношениям, а к несерьёзным, судя по взгляду твоей лучшей подруги, уже не готова она.
– Караваев, – обвиняющим голосом прокурора сказала Андроника, – тебе уже сорок три года!
– Вот видишь! – воодушевленно сказал Караваев. – Разница в возрасте и мне уже сорок три года. Гормоны мои поуспокоились, а уровень тестестерона упал почти вдвое.
– Нет, – сказала сестра твёрдо, – я тебя положительно с ней познакомлю. И не отвертишься!
– А кстати, – сказал Караваев, отодвигая фото, – как зовут твою лучшую подругу... и... мою потенциальную супругу?
– Даша. Дарья Ефимовна Кромова.
– Буду иметь в виду.
– Учти, она о тебе знает.
– Теперь и я о ней осведомлен.
– Шут, – сказала сестра.
– И красавица дочь, – негромко пропел Караваев.
– Арсений! – громко сказала Андроника, – выходи, ужин стынет!
– О чём спор? – бодро поинтересовался Арсений, возникая в кухне. – О-па, – сказал он, замечая снимок.
– Грабли убери, – Андроника проворно спрятала фото.
– Ну, ясно, – сказал Арсений, усаживаясь напротив Караваева, – всё как обычно. Слушай, мать, тебе не надоело каждый раз устраивать смотрины своим непристроенным подружкам?
– Заткнись, – мрачно посоветовала мужу Андроника.
– Молчу, молчу, – сказал Арсений ухмыляясь.
– Однако.., – сказал Караваев.
– Выбесил меня всю, буквально, – пожаловалась брату Андроника.
– Давайте ужинать, – сказал Арсений, жалобно сложив ладони лодочкой и глядя на жену покорными глазами снизу-вверх. – А?
– Вот, – тоном прокурора в уголовном процессе сказала Андроника. – Сатир!
– Брэк! – сказал Караваев, – давайте и вправду что-нибудь скушаем!
На ужин была горячая рассыпчата картошка, заправленная подсолнечным маслом, с зеленью и укропом, консервированные пупырчатые огурчики (новый скороспелый сорт, выведенный отечественными селекционерами в Ново-Григорьевском сельскохозяйственном институте, семена рассылаются заинтересовавшимся гражданам садоводам наложенным платежом, запрос посылать в адрес Рубановской опытно-селекционной сельхоз станции письмом, или на адрес электронной почты, или звонить по телефону: 222-777-33-555, выход на межгород через телефонистку N-ской областной телефонной станции, дополнительный 12), маринованные опята в оливковом масле, солёная капуста с тмином и клюквой, горячие шаньги с брусникой, картошкой и гречневой кашей, рыбники с зубаткой, сур – традиционный хмельной напиток коми. [3][3]
Основные компоненты коми пива – солод, соложеное тесто и хмель. Важная составляющая солода – ржаное зерно. Для изготовления коми пива (сура) брали деревянный чан объёмом в десять и больше вёдер. В выбранный чан засыпали мелко нарезанный солод, исходя из того расчета, что солода требуется много, как минимум до четверти планируемого объёма пива, потому как коми не использовали иные сбраживающие продукты. Солод заливали кипятком. Когда кипяток остывал, в образовавшееся сусло вливали настой хмеля и сусло, очищенное от сора, переливали в бочонки (лагуны). После чего в сусло, разлитое по бочонкам, снова добавляли настой хмеля и воду, в результате получалось нечто, похожее на хлебный квас (ырoш). Бочонки ставили на тёплую печь и бдительно следили, чтобы забродившее пиво не выбило деревянные пробки и вылилось. Летом сур варили во дворе, зимой в доме. Для изготовления сура даже строили специальное помещение: поварню. В ней находился печной очаг, чан и прочий нужный инвентарь. После варки сур доходил от одного-двух дней до одной-полутора недели. Крепость сура не превышала трёх-четырех градусов. Готовое пиво хранилось в погребе на леднике.
[Закрыть]
