Текст книги "Н.Ф. (ненаучные фантазии)"

Автор книги: Вадим Астанин

СОДЕРЖАНИЕ:

Несостоявшийся кошмар

Будут сладкими ливни

Собиратель гусениц

Великая Книга Зомби

Первый и последний снег

Караваев и улитка

Жестокая месть Калмыкова

Передержка

Н.Ф.

Поэма огня

Магнитолёт «Никатор»

Вместо предисловия:

Несостоявшийся кошмар
(уж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-асная фантазия)

Как обычно начинается большинство фильмов ужасов? Некие очень-не-очень-добропорядочные граждане, будь то компания подростков или случайных попутчиков, встретившихся на дороге, или семейная пара, или закадычные друзья отправляются в лес на прогулку, пикник, отпуск, чтобы весело провести там время. Либо они отчаянно торопятся и поворачивают не туда. В этих фильмах обязательно присутствует хижина, таинственная книга заклинаний, при помощи которых вызывают злобных духов, оживляют мертвецов, продают душу дьяволу, проклятое место, зачарованная поляна, корабль безжалостных пришельцев, зомби-людоеды, жертвы генетических экспериментов, уродливые изгои, каннибалы, носители смертельных неизлечимых вирусных заболеваний…

Кроме того, среди этих очень-не-очень-добропорядочных граждан, мечтающих отдохнуть на природе всегда найдётся тот, либо та, кто будёт непрестанно ныть, сомневаться и предупреждать остальных об угрожающей им опасности, но, как принято, к его, или её предостережениям никто не прислушается. Итог такой прогулки закономерен и предсказуем.

Так вот. Дано: Некая семейная пара отправляется в путешествие по стране. Он, она и детки. Счастливая семья, не бедная, но и не особо богатая, селф-мейд-класс, живущий пригороде. Едут они, значит, едут и тут на трассе что-то происходит, а они, вы понимаете, невероятно, ну просто зверски куда-нибудь спешат, и ждать они не могут, потому что, в противном случае, обязательно опоздают. Та-дам. И конечно же, здесь сразу обнаруживается объезд, просёлочная дорога, ведущая к цели их путешествия через девственные леса, куда редко ступает нога человека. Проницательный зритель (окажись он на шоссе) мгновенно догадается, чем закончится для счастливой семьи это путешествие. В непролазной глуши их поджидает затаившееся безжалостное зло и вся счастливая семья, неотвратимо, в полном составе: он, она и детки, падёт жертвой разбушевавшейся стихии (в смысле, притаившегося в чащобе лиха). Будет там и хижина, и книга, и пришельцы, и смертельные неизлечимые вирусы, и зомби-людоеды, и просто обычные каннибалы, жертвы генетических мутаций.

Так вот. Угомоните расшалившиеся нервы, вздохните глубоко и задержите дыхание. Выпейте настойку пустырника и расслабьтесь. Счастливая семейка прислушалась к внутреннему голосу, проявила здравую предосторожность, дождалась, когда путь освободится, без всяких происшествий добралась до пункта назначение и жила после этого долго и счастливо и умерла в один день… Последнее – шутка.

Будут сладкими ливни

На рассвете Капитан обнаружил странное поведение местной фауны. Из леса организованно выходили звери и рассаживались рядами на опушке, совсем как зрители в театре: отдельно маленькие зверушки, отдельно средние, отдельно крупные. Травоядные устраивались слева, хищники поворачивали вправо. В центре, на самом удобном месте, располагались большие звери, покрытые коричневой лохматой шерстью. Они усаживались на упитанные зады и махали своими передними лапами, словно приветствуя спустившихся на их землю пришельцев.

– Что происходит? – сильно удивился Капитан и вызвал на мостик Эмпата.

– Взгляни, – сказал Капитан вошедшему в рубку Эмпату, – как необычно ведут себя животные. По-моему, что ими кто-то, или что-то управляет. Есть ли угроза в таком поведении? Скажи мне, Эмпат, может быть, мне впору уже объявлять общий сбор и тревогу?

– Успокойтесь, командир, – ответил Капитану Эмпат, – нет никакой причины волноваться. Эти звери никому не подчиняются. Их разум чист и свободен. Хотя я улавливаю слабые флюиды чужой воли, однако они напоминают скорее прозрачные капли росы, осевшей на зелени мяты, чем серые пятна плесени, гнездящейся в мокрых и затхлых углах. Зверей позвали и они откликнулись на этот таинственный зов, явившись сюда с единственной целью – увидеть чудесное явление, пока оно не исчезло.

– Явление? Какое такое явление? – спросил Капитан у Эмпата.

– Нас, – Эмпат обвёл руками мостик. – Точнее, не нас, как живых существ, не меня и не вас конкретно, и не весь остальной экипаж, Капитан. А наш космический корабль. Они пришли, чтобы любоваться видом нашего звездолёта. Не больше, и не меньше.

– Что интересного в нашем корабле?

– Он, – произнёс Эмпат и замолчал, подбирая слово, наиболее точно передающее смысл возникающих перед его внутренним взором образов, – он такой чужой, холодный и неправильный. До жути завораживающий... и прекрасный. Чудовищное нагромождение геометрических фигур, рёбра, иглы, параллелепипеды, конусы, ромбы, треугольники.

– С точки зрения судостроителя конструкция корабля оптимальна, – объяснил Капитан Эмпату, – внешняя оболочка обшивки представляет собой чисто утилитарное устройство пассивного отвода избыточного тепла из контура накопителей энергии. Тонкие трубки, которые густо пронизывают внешнюю оболочку обшивки, запитаны на охлаждающие решётки маршевых реакторов. Весьма изящное инженерное решение.

– Я говорю не о математически выверенных моделях, – мягко улыбнулся Эмпат, – не о механике, динамике, силе сопротивления, не о давлении истекающих из дюз газов на кубометры безвоздушного пространства, не о материалах, усадках, допусках и прочих научных дефинициях...

– Конечно, – смущенный Капитан машинально застегнул воротник форменной куртки, – ты говорил об искусстве.

– Эстетическое удовольствие. Пиршество духа. Праздник. Наслаждение. Восхищение. Радость.

– Чувства, – добавил Капитан.

– Душа, – уточнил Эмпат.

– Они разумны? – подвёл итог Капитан.

– Нет, – разочаровал Капитана Эмпат. Они – звери. И обладают начатками мышления настолько, насколько обладают разумом все остальные животные Вселенной.

– Но эти вполне осмысленные душевные экзерсисы. Восхищение, радость... и прочее.

– Свойственно всякому живому существу. Возьмём, к примеру, гворку с Дождливых Предгорий Смутной Тракии. Перед тем, как наброситься на выбранную жертву, он выжидает две десятых арты. Абсолютно непозволительная роскошь. Ведь гворки охотятся на лосумов, самых быстроногих животных из всех, известных нам в обитаемой части галактики. Тем не менее, две десятых он не двигается с места.

– Наверно, готовится к броску, выбирает оптимальную траекторию преследования.

– Браво, Капитан, вы повторили самое распространённое среди учёных-биологов утверждение. Распространённое, и то же время в корне ошибочное. Экспериментально доказано, что гворку не требуется лишних единиц отсчёта. Гворка атакует по наитию.

– Так что же заставляет его ждать?

– Он впитывает образ лосума и сострадает тому, что вынужден убивать ради собственного выживания.

– Это официально подтверждённая гипотеза?

– Не совсем. Скорее, принимаемая большинством научного сообщества. Эмпатов, к сожалению, многие считают шарлатанами, а саму способность воспринимать и интерпретировать эмоциональное состояние живых существ выставляют не иначе как бездоказательную и лживую выдумку.

– К счастью, флот придерживается иного мнения относительно дара эмпатии.

– Это официальная точка зрения? – растянув губы в ироничной улыбке, спросил Эмпат.

– Принимаемая большинством ответственных служащих Адмиралтейства – усмехнулся в ответ Капитан.

– Я могу идти?

– Задержитесь, эре, – Капитан шагнул к овальному столу, занимающему центр рубки, жестом пригласив Эмпата следовать за ним.

– Вы раньше не участвовали в исследовательских миссиях, организованных Адмиралтейством?

– Я вообще не участвовал ни в каких исследовательских миссиях, эре Капитан.

Капитан согласно кивнул.

– Специфика нашей работы, эре, помимо непосредственно научных целей, предполагает оценку потенциальной опасности, исходящей от любой, гипотетически существующей инопланетной цивилизации, находящейся на определённой ступени технологического развития, позволяющей ей осуществлять межзвездные перелёты, или иметь такую возможность. Извините за канцелярский стиль, эре. Издержки профессии. Как вам известно, за несколько сотен артов мы открыли семнадцать планет, на которых существуют организованные разумные культуры планетарного масштаба, находящиеся в спектре от раннетехнической до технотронной стадии развития. Только шесть из них способны выходить в космос и только одна из шести сумела основать постоянную базу вне собственной планеты.

– Я изучал астрономию, – напомнил Эмпат.

– Не сомневаюсь, – сказал Капитан. – Так было раньше, эре. Но сейчас всё в корне изменилось. С той тысячной арты, когда наш корабль коснулся поверхности этой планеты, всё кардинально изменилось. Я не знаю, что мне делать. Смотрите, – Капитан раскатал рулон тонкого гибкого пластика, – картографическая съёмка, которую ведут автоматические дроны-разведчики с момента посадки. Смотрите, эре. Развитая инфраструктура, мегаполисы геометрически выверенной планировки, дороги, воздушные и морские порты, поезда на магнитной подушке, курсирующие между городами. Кругом чистота и порядок. За одним исключением, эре. Маленьким, – Капитан, сжал указательный и большой палец, показывая Эмпату насколько мало исключение, – и чертовски огромным исключением. Вокруг нет никого, кто хотя бы отдаленно походил на разумные существа. Пугающее обстоятельство. Как вы считаете, эре?

– Я считаю, что данный вопрос не в моей компетенции, эре Капитан, – вежливо ответил Эмпат.

– Да, конечно, – сказал Капитан, позволяя рулону свернуться. – Вопрос не в вашей компетенции. Тогда же в чьей он компетенции?

– Спросите у ксенобиологов, – посоветовал Капитану Эмпат.

– Представьте, спрашивал, – невесело пошутил Капитан. – Они тоже не знают, но обещали ответить в течении четверти арна. Я жду, жду уже третью четверть.

– И вы решили, что звери, ведущие себя таким непривычным образом...

– А почему бы и нет, эре? – вскричал Капитан. – Что мне делать, к чему быть готовым? Имеет ли такое поведение особенный смысл, или оно обычно для обитателей здешней биосферы. Что они несет – надежду, спасение, или угрозу? Надо ли мне начинать паниковать, или паниковать слишком поздно? Вопросы, вопросы, и ни одного, мало-мальски правдоподобного ответа. Может быть, хоть вы мне чем-нибудь поможете?

– Происходящее за стенами нашего звездолёта ничем нам не угрожает, эре Капитан, – успокоил командира Эмпат. – Как и остальное на этой планете.

– Мне кажется, что вы знаете больше, чем говорите, эре.

– Вы ошибаетесь, – честно глядя в глаза Капитана, сказал Эмпат.

– Не смею дольше задерживать.

– С вашего позволения, – Эмпат слегка поклонился и покинул ходовую рубку.

Эмпат легко соскочил с подножки глайдера. Он посадил летательный аппарат недалеко от широкого пустого шоссе. Угнать глайдер было непростым делом, но Эмпат справился с ним неплохо, чем и гордился. В воздухе он отключил блок контроля и трассировки, чтобы на корабле не смогли отследить, по какому маршруту он летит. К сожалению, электронный механизм был жёстко сцеплен с прибором глобального позиционирования, что лишало Эмпата возможности безошибочно определять своё местоположение и расстояние до цели его полёта. Однако Эмпат не слишком расстраивался. Умение распознавать сигналы чужой мысли, даже самые слабые и едва ощутимые, без труда заменили ему хитроумный цифровой процессор системы навигации, скрытый в недрах пульта управления глайдера. Следы адресно наведённого волевого импульса безошибочно вели Эмпата к начальной точке, откуда был излучён этот концентрированный луч ментальной энергии.

На планете буйствовало лето. Эмпат окунулся по пояс в океан душистой травы и побрел, раздвигая руками высокие суставчатые стебли к недалёкой полосе белоствольный деревьев, скрывающих широкую магистраль, рассекающую океан разнотравья от горизонта до горизонта. Вокруг него порхали, проносились, сухо треща крыльями, пролетали, басовито гудя насекомые, разнообразных форм и расцветок, в вышине, густо напоенной запахами пыльцы, мёда, листвы, горячего, вязкого чернозёма, разливались трелями невидимые с земли птицы. Эмпат ступил на прокалённое, звенящее от крепкой прочности связующего материала покрытие дороги. Шоссе было восьмиполосным – четыре полосы по ходу движения, четыре встречных – разделённый по центру двойной жёлтой линией. Эмпат постучал каблуком ботинка по дорожной укладке, прислушался к чёткому отзвуку. Шоссе было абсолютно, до стерильности пустынно. Ровной прямой пронзало оно, казалось, не только пространство, но и самоё время, и исчезало вдали. Эмпат встал на колено, провёл кончиком пальца по асфальту. Помимо стерильной пустынности, шоссе оказалось, к тому же, до стерильности чистым. Страх просочился в душу Эмпата и в ту же секунду на пределе слышимости родился звук, как бы далёкое стрекотание, перешёптывание и мелодичное позвякивание и вот, из ниоткуда возникла на горизонте маленькая крапинка, и понеслась навстречу вскочившему на ноги Эмпату, увеличиваясь в размерах, пока не оказалась рядом. Затормозила плавно, радушно распахнула дверцу, приглашая в прохладу комфортабельного салона. Оказалась роскошным пассажирским мобилем. Эмпат опасливо заглянул внутрь машины, осторожно переступил через обрезиненный порожек, опустился на мягкую подушку сиденья, готовый в одно мгновение выпрыгнуть наружу. Ничего страшного не случилось. Дверца бесшумно опустилась, машина покатила по шоссе, плавно набирая ход. Похоже, она знала, куда ехать. Эмпат незаметно высвободил из чехла трубку нейтрализатора. На всякий непредвиденный случай.

Город бы огромен, прекрасен и пуст. Эмпат стоял на остановке, дожидаясь прихода электропоезда. Поезда ходили по расписанию, каждые пятнадцать минут. Эмпат пропустил четыре состава и собирался поехать в пятом. Все составы были пусты и все шли к городской библиотеке. Эмпат специально сверялся с расписанием и развёрнутым планом внутригородских путей сообщения. Станция А17 считалась узловой. От неё отходили восемь веток в различных направлениях: к центру города и к окраинам, однако каждый из четырех предыдущих составов, притормаживая на подъезде к станции предупредительно высвечивал на лобовой информационной панели оперативно изменённое название рейса, в котором обязательно имелся пункт «Городская библиотека». Сам город напоминал Эмпату дорогую игрушку, забытую в доме хозяевами. Она лежит без движения до тех пор, пока кто-нибудь живой не появится в комнате. Тогда игрушка начинает двигаться, гудит, жужжит и мигает лампочками. Но, как только живое существо пропадает, игрушка снова впадает в летаргический сон. Подобно этой игрушке, город оживал при проявлении Эмпата и замирал после его ухода. Загоралось освещение, открывались встречающиеся по пути ларьки, киоски, лавки, магазинчики и мегамоллы, бойкие механические зазывалы расхваливали выставленный на витринах товар и бесцеремонно пихали в руки глянцевые рекламные буклеты, хрустящие листовки, образцы парфюмерии и бытовой электроники. Юркие роботы услужливо пылесосили мостовую и обрызгивали серую плитку цветочными дезодорантами. Пустые маршрутки тормозили у обочины, горя желанием подвезти. Карликовые одноместные геликоптеры зависали над головой, ловя оптическими регистраторами малейший намёк на посадку. Эмпат не обращал на эту суету никакого внимания. Он искал тех, кто в течении многих лет, веков, тысячелетий? после исчезновения хозяев ухаживал за их оставленными игрушками. И следы таинственных, неуловимых хранителей вели его в городскую библиотеку.

Погрузившись в размышления, Эмпат не сразу заметил, что стал не единственным пассажиром, ожидающим поезда. Близ него устроился небольшого размера местный зверёк, дымчато-серого окраса. Длинный хвост зверька раздражённо мёл рубчатый пластиковый настил платформы, заострённые уши непрерывно двигались, ловя каждый звук, каждый шорох, непривычный для его слуха. Очередной состав затормозил у платформы. Эмпат деликатно посторонился, пропуская зверька вперёд. С тихим шипение сошлись створки дверей. Представитель аборигенной фауны запрыгнул в кресло напротив Эмпата и уставился на него пристальным немигающим взглядом больших выпуклых жёлтых глаз. Вертикальные щели зрачков создавали зловещее впечатление. Загнутые книзу усы зверька нервно подрагивали. Эмпат инстинктивно прикрыл веки, желая освободиться от гипнотической ауры звериного взгляда.

– Будьте любезны, – раздалось вдруг в тишине вагона, – не подскажите ли, куда направляется сей быстроходный транспорт?

– Что?! – ошарашенно переспросил Эмпат, постепенно осознавая абсурдность возникшей ситуации.

– Э-э-э... Куда мы едем?

– В библиотеку, – подаваясь к зверьку, сказал Эмпат, – Вы разговариваете!?

– С формальной точки зрения, – зверёк принялся натирать лапой мордочку, – с формальной точки зрения, я не разговариваю. Ваш мозг воспринимает и истолковывает картинки, возникающие в моём мозгу. Насколько корректно – я не представляю.

– Вы спросили: «куда направляется этот транспорт?»

– Я спросил, вы ответили, чего же волноваться? Скажу вам без утайки, мне безразлично, куда мы едем. Главное, что не на собственных лапах. А вам зачем в библиотеку?

– Я ищу тех, кто управляет вашим миром. Тех, кто водит поезда, убирает мусор, распределяет электроэнергию...

– Разве нами кто-то управляет?

– Как же? – озадаченно сказал Эмпат, – этот поезд, например. Все-таки, кабина водителя пуста...

– Мусор убирают мелкие неживые создания. Они невоспитанны и крайне надоедливы. Всегда норовят почистить мне шерсть. Приходится спасаться бегством на деревьях, благо, что лазать по стволам они не умеют. А что такое поезд?

– Вообще-то мы в нём находимся, – рефлекторно съязвил Эмпат. – А кроме поездов здесь ещё бывают машины, вертолёты и такие внушительные штуки с крыльями. Аэропланы. Летают на огромной высоте. Насчет последних Эмпат сомневался, однако не отказал себе в удовольствии поразить воображение автохтонного животного.

– Неужели? – отреагировал зверёк на удивление сдержанно. – Никогда не видел чего-либо похожего на гигантские штуки с крыльями.

–Ну, они не гигантские, – сказал Эмпат, – они разные. Внушительные... и не очень.

– И все с крыльями? Скорее всего, ты говоришь о птицах.

– Птицы?

– Они живые и летают по воздуху. Размахивая крыльями.

– Нет, аэропланы не птицы. Аэропланы сделаны из железа и крылья у них неподвижны.

– Как же они летают?

– На крыльях у них стоят моторы, которые создают подъёмную тягу... Хотя, ты же не понимаешь, что такое подъёмная тяга. А остальные штуки тебе не встречались?

– Я путешествую на своих четырёх лапах, – сообщил зверёк. – Это долго, тяжело и утомительно.

– Значит, не встречались.

– Ни разу, – подтвердил зверёк, – За всю свою жизнь. Я думаю, – важно сказал автохтон после непродолжительно молчания, – подобным образом они реагируют исключительно на тебя. Кстати, мы до сих пор не знакомы. Разрешите представиться. Серый Кот. «Серый» потому, что шерсть у меня серого окраса. Можно, конечно, сказать «Дымчатый», но «дымчатый» мне не нравится. И имя получается не слишком гармоничным.

– Весьма рад знакомству, – дружелюбно ответствовал Эмпат. – Эмпат.

– Вот и библиотека, – промыслил Серый Кот. – Ты не будешь возражать, если я составлю тебе компанию?

– Я не против, – сказал Эмпат.

Вечер застал их в придорожном кафе. Уличные фонари горели красивым оранжевым светом. Такси, остановившись у трансформаторной будки, заряжало севшие аккумуляторы. В траве шуршали и попискивали мыши. Эмпат пил ароматный горячий чай из фарфоровой чашки, Серый Кот, вылакавший блюдце свежего парного молока, облизывался и сыто жмурил глаза.

– Молоко кошкам вредно, – предостерёг Серого Кота Эмпат.

– Из-за того, что ты прочёл об этом в книгах? – спросил Серый Кот.

– Из-за лактозы, – сказал Эмпат. – У взрослых особей молоко вызывает колики и понос.

– Зато вкусно, – Серый Кот притворился голодным и блюдце тотчас наполнилось. – Что нас не убивает, то делает сильнее.

– Какими они были? – Эмпат отставил пустую чашку. – Ваши хозяева?

– Разными, – сказал Серый Кот. – Добрыми, ласковыми, отчаянными, злыми, увлекающимися, безучастными. Разными. Ещё они много воевали.

– Воевали?

– Убивали друг друга всевозможными приспособлениями. Вы на них сильно похожи.

– Мы не причиняем вред себе подобным!

– Внешне. Ты же смотрел книги.

– Признаться честно, я мало что запомнил.

– Да, – саркастически напомнил Серый Кот. – Ты искал тех, кто управляет всем этим миром. Нашёл?

– Не нашёл, – мрачно признал Эмпат.

– Потому что их не существует.

– Куда же они исчезли? Хозяева?

– Никто не знает, – равнодушно сказал Серый Кот, нацеливаясь на блюдце. – В моей генетической памяти нет сведений об этом событии. Однажды они просто исчезли, но приказали заботиться о нас.

– Кому?

– Всему, – Серый Кот мысленно изобразил нечто, не имеющее ни форм, ни границ. Бесконечное и всеобъемлющее. – Так говорила моя мама, а ей её мама, а маме моей мамы...

– Её мама...

– Именно. С тех пор это Всё о нас заботится. Между прочим, в данный момент оно заботится также и о тебе.

– Я заметил, – вздохнул Эмпат и пожелал добавку. В тот же миг на столе возникла новая чашка. Эмпат размешал сахар, извлёк чайную ложечку.

– Серый Кот, – позвал он Серого Кота, – напомни, как называется эта штука?

– Чайная ложка, – сказал Серый Кот, – столовый прибор.

– Точно такая же лежит в машине. Интересно, как она туда попала?

– Сама забралась, – предположил Серый Кот.

– Возможно, – задумчиво протянул Эмпат, рассматривая ложку.

Серый Кот коротко мяукнул, спрыгнул со стула, ловко забрался на перила веранды, нацелился и сиганул вниз, в густую траву лужайки. Играть с мышами.

Капитан ждал Эмпата у нижней площадки трапа.

– Мы начали волноваться за вас, эре. Боялись, что вы не вернётесь. Я собирался отправить на ваши поиски спасательную команду.

– И почему не отправили? Ах, да, конечно. Вы за мной следили.

– Вы отключили маячок, – сокрушённо вздохнул Капитан.

– Тогда что это? – в складках чуть согнутой ладони примостился крохотный чёрный паучок.

– К-хм, – Капитан выглядел сконфуженным. – Портативный датчик слежения. Как вы его обнаружили?

– Друг помог. Знакомьтесь. Серый Кот. Местный житель. Он полетит с нами.

– Стало быть, он...

– Увы, Капитан. Обычная кошка.

Звенела в хрустальном эфире последними, медленно угасающими аккордами, прощальная песня:

 
Будут сладкими ливни, будет запах полей,
И полёт с гордым свистом беспечных стрижей;
И лягушки в пруду будут славить ночлег,
И деревья в цветы окунутся, как в снег;
Свой малиновка красный наденет убор,
Запоёт, опустившись на низкий забор;
И никто, ни один, знать не будет о том,
Что случилась война, и что было потом.
Не заметят деревья и птицы вокруг,
Если станет золой человечество вдруг,
И весна, встав под утро на горло зимы,
Вряд ли сможет понять, что исчезли все мы. [1][1]
  «Будут сладкими ливни» – знаменитое стихотворение Сары Тисдейл в переводе Михаила Рахунова.


[Закрыть]
 

Они сели в корабль, задраили люки, и растворились в июльской небесной синеве, оставив за собой неразгаданную тайну. Тайну цивилизации чайных ложечек.