Текст книги "Пришельцы с планеты Земля"

Автор книги: Вадим Чирков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Чирков Вадим Алексеевич
Пришельцы с планеты Земля

КУКУРУЗНЫЕ ЧЕЛОВЕЧКИ

Книга вторая

ПРИШЕЛЬЦЫ С ПЛАНЕТЫ ЗЕМЛЯ

Художник Кубик переезжал к себе, в город, когда со старой липы, росшей перед домом Евдокимовны слетал последний желтый лист. Если лист задерживался на дереве и начинался октябрьский холодный и нудный дождь, Кубик, кряхтя и что-то нехорошее на себя наговаривая, влезал на липу (ствол был мокрый и скользкий, а сверху капало за воротник), и лист все-таки срывал. Нинка в этот ответственный момент непременно торчала внизу, надев на босу ногу резиновые желтые сапоги и накрывшись красным, как июньский мухомор, зонтом.

–Вот где язычник-то! – вопила она Кубику из-под зонта не очень понятное ей, но такое подходящее к случаю слово. Его как-то произнес при Нинке художник, слово Нинке понравилось и она применяла его там и сям по своему, конечно, усмотрению.

–Ну почему язычник, Нин? – спрашивал художник, раскачиваясь на нижней ветке и держа в зубах лимонно-желтый лист.

–Язычник, – убежденно повторяла Нинка, – кто же еще! Говорить мастер, а когда дошло до дела, когда собираться пора, на дерево, как мальчишка, полез! Ясно, что язычник! А ну прыгай вниз, а то еще простынешь.

Нинка никогда не пропускала такого важного для себя события, как осенние сборы художника в город. Тогда ей доставались огрызки карандашей, полысевшие кисти, остатки краски, бракованные холсты, банки с консервами, конфеты, завалившиеся под холсты на полу, а то и полкулька печенья.

–Если б не моя Мурка, – говорила Нинка, шелестя кульком и грызя печенье, – давно бы тебя, Кубик, мыши съели вместе с картинами. Они ведь у тебя, говоришь, с маслом.

–С маслом, с маслом, – соглашался художник, складывая холсты, разглядывая каждый, будто рассуждая про себя, брать его с собой или нет. Мурка была тут же, она следила за каждым движением Кубика, словно хозяйкой дома была она и боялась, что постоялец унесет не свое.

Собрав и упаковав все, художник нес поклажу на половину Eвдокимовны, оставлял в сенях и шел прощаться с хозяйкой. У нее к этому времени был готов самовар.

–Ну, – спрашивала Евдокимовна, оборачиваясь к печи, где у нее подходили ватрушки с картофельным пюре, – надышался за лето свежим воздухом?

Художник тянул носом.

–Ну и пахнут! – говорил он. – Прямо звери, а не ватрушки!

–Это тебе не ваша духовка! – радовалась Евдокимовна. – Это наша деревенская матушка-печь! Из нее все, как живое, выходит. – Открывала гремящую летним громом заслонку – а за окном уже было серо, серо... и доставала первую ватрушку. – На-ка, погрей руки!

Чаепитие однако длилось недолго: вот-вот должен был подойти автобус.

Кубик благодарил Евдокимовну за заботу, та обещала хранить Кубикову половину, как свою. Потом художник накидывал на плечи плащ, а на голову натягивал берет и выходил на улицу. Обе его руки были заняты, он вытягивал голову, целовал в морщинистую щеку вышедшую проводить Евдокимовну, а Нинку, нырнув под ее зонтик, в соломенные волосы.

–Умру, наверно, за зиму-то, – горько обещала Евдокимовна и подносила кончик платка к глазам, – так что прощай, Алексаныч, на всякий случай.

–Даст бог, Елизавета Евдокимовна, на будущий год свидимся, – тоже обещал художник. – Мы с этого света еще никуда не денемся, нас дела не отпустят.

–Ох уж и дела у тебя, – откликалась на это уважаемое в их доме слово Нинка. – Сказала бы, какие у тебя дела, да на прощание не выговаривается.

Подходил, колыхаясь, как дед в валенках и резиновых калошах, разбитый автобус (ему только палки недоставало), со скрипом, и не сразу отворялись двери. Кубик с трудом втаскивал свернутые в толстую трубу холсты и чемодан, исчезал в нем, кого-то уже успокаивая, перед кем-то уже извиняясь за беспокойство. Потом махал рукой обеим провожающим сквозь забрызганное грязью стекло, пока автобус не трогался и не начинал ковылять по ухабистой дороге.

Славик

Хотя пятиклассники никогда обещанных писем не пишут, Славик Кубику написал. Это случилось 1 января, в первый день зимних каникул, в день настолько слякотный и мерзкий, что не сесть за письмо кому-нибудь было невозможно. Кроме того, Славику нужно было позарез поговорить о пришельцах – до сих пор о семерых маленьких космонавтах он никому не сказал ни слова. Это, во-первых, была только их с Кубиком тайна. А еще – если б он рассказал о них в классе, его бы подняли на смех, как тогда, когда он во втором классе собрался на остров Пасхи сначала на плоте, а потом на катере. Подняли бы на смех: маленькие пришельцы? Ха! Вылезли из тыквы? Ха-ха! Летал вместе с ними на остров Пасхи! Три ха-ха! Смотрите на него!..

Итак, Славик написал письмо (номер телефона художника он, конечно, забыл, а бумажка с адресом неожиданно нашлась) и через два дня получил ответ. Кубик Славикиному письму страшно обрадовался и – может, ему тоже хотелось поговорить о пришельцах – пригласил пятиклассника в гости, подробно рассказав, каким троллейбусом и автобусом можно до него добраться. Напомнил и номер телефона. Даже нарисовал схему перекрестка и улицы, на которой стоял его дом. С верхнего этажа на рисунке выглядывал бородатый улыбающийся Кубик.

Славику оставалось только позвонить маме и сказать, что он идет в кино (кинотеатр напротив дома), и выйти, чтобы через триста метров сесть на троллейбус. Дождь за время поездки вдруг кончился и пошел мягкий пушистый снег, который на асфальте, к сожалению, превращался все-таки в слякоть. Если бы Славик знал, чем завершится его поход через снег к художнику, если б только он знал...

Новый дом, еле видный из-за густого снега. Лифт, одиннадцатый этаж.

Кубик был в том самом джинсовом костюме, и борода его не изменилась, только, кажется, добавилось седых волосков.

Он обнял Славика, исколов бородой, – знакомо пахнуло красками, и усадил пить с холода чай. На низеньком столике была ваза с яблоками вперемешку с печеньем. Яблоки были уже чуть-чуть сморщенные.

Пока художник кипятил в кухне чайник, Славик оглядывал полуторакомнатную (гостиная и спаленка) его квартиру. Егоровка на стене: речка, ива на берегу, их с Кубиком луг. Четыре лимонно-желтых листа липы в раме...

Чайник закипел, чай заварен, налит в чашки, начался разговор:

–Слушай, неужели это с нами было? Подтверди, пожалуйста, дай самое честное слово!

–Самое-самое, дядя Витя! Разве вы это не помните? – Славик вытащил из кармана молстар.

Кубик взял коробочку молстара, будто никогда его не видел.

–Так он у тебя? – удивился. – Подарили? Еще действет?

–У нас во дворе пес был – жуткий доходяга. Старый, хромой, его все жалели. Ветеран, говорили, ему надо юбилейную медаль. Спал всегда в подъездах или на крышке отопления во дворе. В эту зиму умер бы, наверно. Я его омолодил, он носился по двору как бешеный. Старики удивлялись, говорили, что на нем, должно быть, кто-то новое лекарство испробовал и не признается. Нам бы, говорили, такое. Узнать бы кто. Я, конечно, помалкивал. Потом он исчез, унесся куда-то.

–А больше ты ни на ком, не дай бог, прибор не пробовал?

–Пока боюсь. Мало ли что может получиться.

–Что ж, правильно. – Кубик осторожно положил молстар на стол. – Так, значит, мы их видели? Питю, Молека, Грипу...

–Щипана, Вьюру, Пигоря, Садима...

–Вуслана, Кромана... И ты был на острове Пасхи?

–Честное слово, дядя Витя! Только недолго. Но каменную голову видел и даже потрогал. Шершавая и вся в зеленых лишаях.

–Да-а... – только и сказал Кубик. – А увидим ли мы их еще раз?

–Ребят больше ни за что не отпустят. Вы что, взрослых не знаете?

–Знаю, Славик. Эта, не лучшая половина человечества, мне хорошо известна. Главное ее качество – предсказуемость действий. В отличие от вас. Тебя, кстати, как ко мне отпустили?

–Я сказал, что в кино иду. У нас кинотеатр напротив дома.

–Все мужики вруны, сказала бы Нинка.

–И оммащики, – добавил Славик.

–И тот, кто им поверит, – ну прямо полоумный, – закончил Кубик.

–Рази можно им доверять, мужикам-то?

Оба, сыграв Нинку, дружно посмеялись. Славик почувствовал, что стало теплее – и не только от чая.

Такие наступают времена

В этот момент раздался стук в окно. Кубик даже не обернулся.

–Голубь, – сказал он. – Повадился ко мне один, стучит в стекло. Я открываю окно, а он не влетает пока. Может, приручу в конце концов? Всё думаю – вдруг чья-то знакомая душа?

–Это не голубь, дядя Витя, – возразил Славик, сидевший лицом к окну. – Это не голубь, это совсем другое...

Кубик глянул на Славика. Тот был бледен.

Тогда обернулся к окну художник. Все окно был густо падающий снег, но перед самым стеклом раскачивалась гибкая лестница, на которой стоял маленький человечек в костюме астронавта. Он махал рукой и что-то кричал сидящим в комнате.

Кубик бросился к окну, открыл его, впустил холодную волну и втянул лестницу. Астронавт спрыгнул на подоконник, стянул шлем и сказал:

–Привет! Мы снова к вам!

Это был Питя!

–Привет! – заорал Славик. – Как...

Питя поднял руку.

–Ни слова больше. – Голос его был суров, а тон – непререкаем. – Одевайтесь, собирайтесь – летим!

–Но... – начал было Кубик.

–Я же сказал, – так же сурово оборвал его малыш, – ни слова! Вы ведь наши друзья?

–Друзья! – за обоих ответил Славик.

–Тогда – собирайтесь! На нашей планете беда. Мы все можем погибнуть!

Славик бросился в прихожую.

Кубик же растерялся. Он сунулся было, сам не зная зачем, в один угол комнаты, в другой, потом спросил:

–Э-э... как именно собираться?

–Оружие у тебя есть?

–Оружие? – удивился Кубик. – Удивился-то удивился, но взгляд его сам собой поднялся к ковру над диваном, на котором висела парадная, скорее всего, (роскошная) шпага какого-то древнего генерала и два дуэльных пистолета. Кубик когда-то начал коллекционировать старое оружие, но на этом, подаренном друзьями, остановился.

–Только это, – сказал он, показывая рукой на ковер. – Шпага и пистолеты. .

–Прекрасно! – одобрил Питя. – Оно боеспособно?

–Хм, – ответил художник. – Это оружие использовалось сто и более лет назад. Им воевали наши предки.

–Но какое-то из них можно еще пустить в ход?

Кубик снял с гвоздя пистолет. Погладил ствол, зачем-то дунул в него.

–Не думаю. Эта штука, если из нее выстрелить, может разлететься у меня в руках.

–Все равно заряжай! – скомандовал Питя. – Там посмотрим.

–Мне нечем! – воскликнул Кубик. – Я давно уже не охотник, ни жаканов, ни дроби у меня нет. Впрочем, где-то, по-моему, еще валяются два-три патрона, насколько я помню, без дроби.

–Так найди их, – сухо распорядился Питя.

Кубик, ошарашенный всем происходящим, подчинился. Он пошел в кухню и стал там, в нише, передвигать кастрюли и крышки.

–Что у вас случилось? – крикнул из прихожей Славик.

–На нас напали, – коротко ответил Питя. – С соседней планеты. Наслали на нас огромных, с Кубика, роботов. Они крушат наши города и сжигают леса и поля. И никакое наше оружие их не берет. Все наши люди убежали в горы и попрятались там в пещеры...

–Говори громче! – крикнул из кухни художник.

–Если этих роботов не остановить, планета превратится в пустыню. Тогда соседи засеют ее своими злаками и семенами лесов, заселят своими людьми.

Из кухни появился Кубик с двумя патронами в руках.

–Вот все, что у меня есть против этих роботов, – сказал он. – Патроны без дроби, только с порохом.

–А кто они, ваши соседи? – спросил Славик. Он надел уже кроссовки, в его руках была куртка. Пятиклассник, судя по всему, был готов к полету на Кукурбиту.

–Они выше нас ростом. Ну... – Питя посмотрел вокруг, подыскивая предмет для сравнения. – Ну... Кубику чуть выше пояса. А их роботы – с него. Что ты медлишь? – прикрикнул он на художника. – Заряжай пистолеты порохом!

–Как прикажешь, – покорно вымолвил Кубик и принялся за дело. То, что происходило в его квартире, ему, наверно, все еще казалось чем-то несерьезным, игрой, которая вот-вот прекратится. Ладно, он поиграет немного, но потом остановится.

Художник прочистил ствол пистолета от пыли, намотав на кончик кисти вату. Проверил курки и кремни в них. Откупорил патроны, засыпал порох в дула. Заткнул свежей ватой и уплотнил пыжи, насколько это было возможно сделать кистью. Часть пороха он оставил в патроне на затравку и тоже заткнул его ватой.

На то время, пока художник заряжал пистолеты, Питя замолчал, глазея на Кубикову мужскую работу, потом вдруг вспомнил, что не окончил рассказ.

–..Но сами они – я имею в виду наших соседей – в бой не пошли, потому что боятся наших снолучей и другого оружия, рассчитанного на живых существ, а послали роботов, которых сделали специально, чтобы захватить нашу планету...

Кубик, слушая Питю, расхаживал по комнате, по-ковбойски поигрывая пистолетами, – игра продолжается! Пусть, пусть потешатся мальчишки.

Питя вдруг показал на шпагу.

–Возьми и это.

–Против роботов? Она сломается при первом же ударе!

–Дядя Витя, они могут подумать, что это действует иначе, – сказал Славик. – Что из нее, например, вылетают молнии.

Кубик и тут послушался. Он снял шпагу с ковра и засунул за пояс. Сунул за пояс и пистолеты – один справа, другой слева.

–На кого я теперь похож? – спросил он, кладя руки на эфес шпаги и на рукоятку пистолета.. – По-моему, на пирата. Мне остается только накрыть один глаз черной повязкой.

Питя все еще стоял на подоконнике. У ног его натекла лужица от растаявшего снега. Лестница за окном закачалась, как от ветра, в проеме окна показался второй космонавт.

–Они готовы? – спросил он, и земляне узнали голос Садима.

–Ребята, вы это серьезно? – почти испуганно спросил Кубик. – Нужно воевать с роботами? Вот этим? – он показал на свое оружие.

–А на что тебе голова? – подал голос Питя.

Только сейчас до художника стало доходить, что пришельцы не шутят.

–Постойте, постойте, – сказал он и потер лоб. – Роботы, ты говоришь? Крушат ваши города и сжигают леса? И вам нечем от них защититься? Они с меня ростом? – Кубик повторял все, как школьник. – И во всей вселенной нет никого, кто бы вам помог?

–Никого, – ответил Садим с лестницы. – Только вы.

–Ну что ж, – ответил художник. – В таких случаях я, бывший моряк, привык не рассуждать. Я готов.

–И я готов, – сказал вслед за ним Славик. Он надевал куртку.

–А ты-то тут при чем? – удивился Кубик. – Это дело касается только меня, .взрослого. Ваш транспорт рассчитан на мой вес? – обернулся он к Садиму.

–Он рассчитан на вас обоих. Разве Славик...

–Славик останется дома, – твердо (тверже не бывает) ответил Кубик.и обратился к нему: – Ты забыл, что в данном случае я отвечаю перед твоими родителями? Ты даже не думай и не помышляй... – Кубик недоговорил и неожиданно стал оседать на пол. Сел. Свалился на бок, брякнулся несильно головой об пол. Один из пистолетов, стуча, покатился по паркету.

–Все равно бы его не уговорить, – услышал испуганный Славик голос Пити и увидел у него в руке трубочку снолуча. – Знаю я этих взрослых, как упрутся... Нечего с ними чикаться!

Садим откачнулся на лестнице и что-то крикнул наверх. Окно тут же стало темнеть, на него сверху медленно опускался какой-то предмет. Славик успел подумать, как они с Кубиком поместятся в тот отсек, в котором он летел на остров Пасхи, но увидел в окне блестящую от воды часть купола большого космического корабля. Он завис на уровне одиннадцатого этажа. Снег, попадая на его металлическую крышу, тут же таял В окно спустя минуту-две въехало то, что скорее всего можно было назвать транспортером.

Славику пришлось втаскивать тяжелого Кубика на него, на что ушло немало сил. Художник не пошевельнулся, не произнес ни слова, он только похрапывал, как и полагается во время крепкого сна.

Транспортер бесшумно двинулся назад, увозя храпевшего художника. Питя забрался на него и сел на грудь, словно боясь, что Кубик сбежит по дороге. Вот оба исчезли в корабле.

–По-моему, ты должен предупредить родителей, – сказал Садим, – некоторое время вас здесь не будет.

–Как ты думаешь, на сколько мы исчезаем?

–Не знаю, – признался Садим. – Если б ты видел, что сейчас творится на нашей планете...

Славик подошел к телефону и набрал папин рабочий номер. Гудки, потом папин голос ответил:

–Я буду на месте через полчаса. Назовитесь, пожалуйста, и скажите, по какому вопросу я вам нужен.

–Папа, – как можно спокойнее проговорил Славик, – я исчезаю на несколько дней. Умоляю: не беспокойтесь, я в надежных руках. Главное – меня не украли, не похитили. Не ищите меня – я далеко. Очень-очень далеко.. – Славик оглянулся на Садима. Тот стоял на подоконнике, не делая ни одного движения, не пытаясь что-то подсказать. – Вернусь, – закончил Славик, – и все-все расскажу. – Помолчал и все-таки добавил: – Такие, папа, наступают времена. Пока. Ты поймешь, о чем я говорил.

Положил трубку, огляделся. Увидел пистолет на полу, сунул его за пояс. Пошел в прихожую, проверил дверь, на кухне посмотрел, не включен ли газ. Погасил в гостиной свет.

–Я готов, – еще раз сказал он и почувствовал себя так же, как однажды, когда он ради проверки своей смелости сидел на перилах балкона седьмого этажа у себя дома.

–Пошли, – ответил на это Садим, – мы стартуем немедленно. – И забрался на въехавший снова в окно транспортер.

Славик влез на подоконник, утвердился на транспортере коленями, схватился за него обеими руками, успев потянуть за собой раму окна. Вниз, куда валил снег, смотреть он боялся. Так, глядя вперед, он и въехал в освещенный изнутри корабль. Здесь, на полу, храпел, как ни в чем ни бывало, ни о чем не подозревавший художник Кубик. За поясом его была фельдмаршальская шпага и дуэльный пистолет.

Транспортер ушел под пол, Славик оказался на полу. Наружная дверца прошелестела, закрываясь, и в то же мгновение отсек, где находились Кубик и Славик, осветился сильнее. Славик увидел над собой чуть серебрящийся купольный потолок, на полу стояли два сооружения, которые можно было принять за удобнейшие в мире кресла, и овальный столик между ними с какими-то предметами на нем.. Кресла и столик своими размерами были как раз для земных гостей. Славик встал и убедился, что может стоять и ходить под серебрившимся потолком, Кубику же придется здесь нагибаться.

Садим стоял возле лежавшего неподвижно художника и ждал, когда Славик немного освоится. Питя, наверно, нырнул в люк, ведущий вниз, в "рабочее" помещение.

–Кубика нужно уложить в кресло и пристегнуть, – сказал Садим, – будут большие перегрузки. Кроме того, – он вытянул руку к столику, – здесь таблетки, которые необходимо принять вам обоим. Кубик скоро проснется, но ему придется опять уснуть. Тебе тоже.

Славику снова пришлось поднимать и тащить в кресло тяжеленного мужчину. Шпагу по дороге к креслу он успел из-за его пояса вытащить. Вот Кубик лежит на возвышении, он пристегнут, в открытый рот, на язык положена розовая таблетка. Она, видимо, художнику понравилась, он проглотил ее не просыпаясь.

Уселся в кресло и Славик и тоже проглотил таблетку, сладкую на вкус.

–Когда проснетесь, будем уже на месте, – сказал Садим. – Пока.

В это время из люка высунулась голова Пити.

–Я бы с тобой побыл, – кинул он Славику, – да ты будешь через минуту спать. Неинтересно! Так что будь здоров и не кашляй. Так, кажется, Нинка говорит?

–Нинка, – начал было Славик и ясно-ясно увидел девчонку, которая из-за забора показывала ему язык.

Славик хотел было что-то сказать, но не смог, а веки его стали тяжелыми и сами собой накрыли глаза. "Завтра я опять с ней не разгова..." – решил Славик, и Нинку проглотила темнота.

Есть такое выражение "провалиться в сон". Славик почувствовал, что проваливается куда-то, проваливается, летит вниз, но он не испугался этого, подумав последней мыслью, что просто засыпает. А на самом деле это корабль пришельцев взмыл вверх, навстречу все гуще падающему снегу, который укутывал январский город, как одеялом.

Пробуждение

Кубику во сне мешал какой-то твердый предмет, лежащий на нем. Ему казалось, что это книга, с которой он обычно засыпает. Художник хотел повернуться на другой бок, но не смог – и тут что-то мешало ему. Тогда он открыл глаза. Увидел над собой купольный серебристый потолок. Потряс головой. Рядом с ним стоял овальный столик, а за ним – низкое кресло, в кресле спал Славик, привязанный к нему широким поясом. Слышалось негромкое гудение близкого механизма.

–Так, так, – сказал самому себе Кубик. – Что-то с нами обоими случилось. И мы сейчас то ли в реанимации, то ли даже в барокамере... Отравились газом? Или еще чем-то?

Кубик принялся размышлять. "Так, так...". Твердый предмет продолжал мешать ему, и художник решил отодвинуть его. Рука художника наткнулась на рукоятку дуэльного пистолета. Он вытащил его из-за пояса и поднес к глазам. Снова посмотрел на потолок. На Славика через столик. Послушал гудение механизма. Загадка не разгадывалась.

Мысли сразу после сна часто бывают очень странными – все перепутано последним сновидением, – и художник неожиданно подумал, что если он в реанимации и снабжен старинным пистолетом, то это, конечно, против Смерти, которая может войти сюда в любую минуту.

Он стал осматривать помещение в поисках двери, чтобы хотя бы знать, откуда Она придет, но ничего похожего на дверь не обнаружил. Зато увидел на полу рядом с собой знакомую шпагу, которая совсем уж озадачила его.

В конце концов Кубик расслабил широкий пояс на себе и сел. Кресло тотчас приняло удобное для него положение.

–Так, так... – снова произнес художник, убеждая себя в том, что раз он существует, то, наверное, и мыслит. Но вдруг еще одна мысль пришла в голову: вдруг на нем страшные раны! Ожоги! Он осторожно стал ощупывать себя: голову, плечи, грудь, живот, ноги, потрогал поясницу... Нет, ни ран, ни ожогов не было, нигде ничего не болело. Разве что чуть-чуть голова. Тогда, конечно, он был отравлен! Ядом? Да нет же – газом из кухни! И Славка тоже. Как же он так оплошал?

Постепенно ум Кубика яснел, и самая первая мысль – о пистолете против Смерти, которая вот-вот должна прийти сюда, показалась ему нелепой и смешной. Но тогда зачем ему это оружие? Иесли они в реанимации, где врачи?

А что если они в барокамере? Ну понятно – в барокамере. Здесь стерильно чисто, какой-то незнакомый запах, они со Славиком либо были в беспамятстве, либо спали. Славик и сейчас спит. А вдруг он умер?! Кубик присмотрелся к мальчику – грудь того поднималась и опускалась. Спит... Кубик негромко позвал:

–Славик!

Тот не шевельнулся.

–Славик!

Мальчик открыл глаза.

–Привет, больной! Что с нами случилось? Газ?

Славик заморгал.

–Какой газ?

–Ну из кухни!

–Ничего не понимаю.

–Ты знаешь, где мы?

–Знаю.

–Уф! Тогда говори скорей. В барокамере, конечно?

–Дядя Витя, вы все-все забыли! Мы в космическом корабле!

Кубик откинулся в кресле, оно тут же приняло новое положение. Художник лежал долго, глядя в потолок. Лоб его был наморщен. После нескольких минут молчания он повернулся к Славику.

–Я стал кое-что вспоминать, – сказал он наконец. – Постой, постой! – Снова сел, сложил руки на животе. – Все вспомнил! И вспомнил даже, зачем мне оружие. Есть только один пробел: как я сюда попал?

–Вас ввезли на транспортере.

–А почему я не забрался сюда сам?

–Потому что вас уложили снолучом.

–Для чего?

–Вы, дядя Витя, были против того, чтобы я тоже летел на Кукурбиту, и Питя свалил вас. Он сказал, что вас все равно не уговорить.

–Питя был прав: не уговорить. Но сейчас, кажется, уже ничего не поделаешь. Сколько мы летим? – Он глянул на часы. – Стоят. Значит, долго. Как связаться с твоими друзьями? С этими похитителями...

Только тут он заметил на столике небольшую коробочку с кнопками.

–Где звонок на кухню? – спросил Кубик. – Страшно хочу есть! – И нажал на первую попавшую под палец кнопку.

В полутора метрах от них открылся люк, из ответстия хлынул яркий свет, показалась чья-то голова.

–Проснулись? – услышали они голос Грипы. – Привет, друзья!

Кубик откашлялся.

–Привет, старина. Мы, значит, летим?

–Да. Через два часа посадка. Нужно приготовиться. Нас может ожидать всякое, но мы на вас очень надеемся.

–Кхм! – ответил на это Кубик. – Конечно, я, как бывший комендор и бывший фехтовальщик и как теперешний ваш друг, готов сразиться с любым врагом. Но, Грипа, расскажи мне толком – я еще не совсем проснулся после вашего снолуча – расскажи мне, что у вас происходит и кто предстанет передо мной в виде неприятеля?

Грипа оттолкнулся от края люка и подплыл по воздуху к художнику.

–Я расскажу коротко, – сказал он, располагаясь возле Кубика. как земной йог – скрестив ноги и сложив руки на груди. – У нас есть соседи– планета Нырех. После посещения Земли и знакомством с вашим языком мы стали называть ее планетой нерях. Сейчас вы поймете, почему. Ее населяют люди, во всем похожие на нас, только больше ростом. Мы с ними никогда не враждовали, всегда жили мирно, по-соседски. Но они отличаются от нас не только ростом, но и еще одним качеством – они жуткие неряхи и запакостили свою планету до такой степени, что им понадобилсь другая – наша. Они засорили и отравили реки, срубили да так и оставили гнить леса, везде у них горы мусора и дым, который уже застлал все небо над Нырехом. Ржавые машины валяются, куда только ни посмотришь, повсюду грязь, хлам, разрушение...

Нырех – шестая по счету планета, которую они должны оставить. И если раньше они занимали незаселенные, то сейчас хотят захватить заселенную. До сих пор у них не было серьезного оружия, но для захвата нашей планеты неряхи понаделали огромных – с тебя – роботов-разрушителей и послали к нам. В руках у них огнеметы, а на ногах – тяжеленные металлические сапоги, которыми роботы сокрушают дома – они ведь все равно малы нырехцам. Огнеметами разрушители сжигают наши низкорослые, нам под стать, леса – и то, и другое им не подходит. После того, как все будет сровнено с землей, неряхи прилетят на Кукурбиту, построят свои города, посадят свои леса и травы, посеют свои хлеба. Насчет наших людей вам уже говорили – они сейчас прячутся в горах, ущельях и пещерах. Нам пока не известно, что собираются сделать с нами неряхи, может быть, тоже сжигать огнеметами...

–Неужели у вас не оказалось никакого оружия против чужеземцев? -удивился Кубик.

–Мы были уверены в дружбе наших соседей, и не тратились на оружие. Оно планете обходится дороже всех технических новинок. Да и кто знал, кто думал, что они решат послать к нам не людей. а роботов-громадин, от которых все отскакивает, как камешек от скалы?

–Теперь скажи мне, как вы додумались до того, чтобы пригласить (такое слово подобрал Кубик для этой фразы) пригласить нас для борьбы с роботами?

–Насколько мы знаем, на вашей планете всегда войны, война у вас, что называется, в крови; вы читаете о ней книги, смотрите кино – это любимое ваше зрелище. Вот мы и подумали: неужели ты, житель одной из самых воинственных планет во Вселенной, не справишься с несколькими тупыми роботами-разрушителями?

–Кхм! – решительно откашлялся Кубик. – Во мне даже взыграла моя солдатская, вернее, матросская кровь. А моряки, должен тебе сказать, не какие-нибудь солдаты. Мы...

–Так я и думал, – перебил его Грипа, – и не ошибся. Теперь я рассказал тебе все.

–Вот какие, значит, дела... – начал размышлять вслух художник. – Роботы-разрушители... Огнеметы... Это не шутка. Ни снолучи, ни молстары на этих громил, конечно, не действуют...

–У них нет мозгов. Только, кажется, некий центр, управляющий их движениями, и несколько примитивных рефлексов.

–А здорово было бы, – подал голос Славик, – направил на робота молстар – и он начал молодеть: развинчиваться, разваливаться на детали, из которых его собрали, а после и вообще превратился бы в груду металлолома. А после и в руду!

–Наши ученые сейчас думают, как справиться с роботами, но им пришлось оставить лаборатории, так что ничего, наверно, не получится. Короче говоря, нужно спешить, пока что-то еще осталось нетронутым.

–Командир, – послышалось снизу. – Здесь требуется твое присутствие!

Кубик догадался протянуть руку к Грипе, тот оттолкнулся от нее и полетел к люку. Исчез в нем, но люк через секунду "выстрелил" Питей, полетевшим к потолку. Пружинистый толчок, и Питя ласточкой, раскинув руки, пролетел над художником и плавно опустился на колени Славика.

–Ну как, освоились?

–С нами все уже в порядке, – ответил Кубик. – Можно мне отстегнуться?

–Хочешь испытать на себе невесомость? Попробуй.

Кубик расстегнул широкий ремень, которым был привязан к креслу, оттолкнулся от подлокотника и воспарил. Поколыхался в воздухе, остановился наконец и подложил руку под голову, словно лежал на кушетке.

–Как я выгляжу, Славик? – спросил сверху.

–Как волк из "Ну, погоди!", – прыснув, ответил второй землянин. – Помните сеанс гипноза?

Кубик дернулся и постарался изменить позу, но вместо этого медленно кувыркнулся в воздухе, потом его поднесло к потолку и прилепило к нему. Потолок, однако, помог художнику – он оттолкнулся от него и через секунду торчал из своего кресла вверх ногами. Еле-еле смог сесть и с облегчением пристегнул ремень. Вздохнул.

–В несвободе есть, оказывается, смысл, – сказал он, похлопывая себя по ремню. – А от свободы кружится голова. – И повернул голову к Славику. – Я, конечно, освоюсь с невесомостью, но не с первого же раза.

Славик, чуть знакомый уже с нею по полету на остров Пасхи, тоже отстегнул ремень и попарил в воздухе. Отталкиваясь то от потолка, то от стен, чтобы попасть в кресло, он все время промахивался, впрочем, этому помогал Питя, который вертел Славиком, как хотел, кувыркался сам и тоненько, по-птичьи при этом хохотал. Кубик в конце концов протянул руку, поймал Славика за штанину и притянул к сидению, за которое тот ухватился, как утопающий за случайную доску.

Земляне некоторое время еще тяжело дышали после необычных этих упражнений, смеялись, но больше их смеялся Питя, который видел, как неуклюжи были земляне в воздухе.

–Дядя Витя, – Славик сделался вдруг серьезным, – знаете, о чем я сейчас думаю?

–Ну-ну, дружище?

–Я думаю, как же мы будем драться с роботами.

Кубик в секунду стал серьезным.

–Ну и как, по-твоему?

–Можно сделать ловушку, – предложил Славик. – Вырыть глубокую яму, прикрыть ветками, травой...

–Раз, – сказал Кубик. – А еще?

–Подкрасться к ним сзади и...

–А если у них есть глаз и сзади? Кто-то из них обернется и как полоснет из огнемета! Предлагай дальше.

–Ну тогда... – но третьего способа пока не было. Как справиться с ордой роботов-разрушителей, Славик не знал. – Может, все-таки ловушкой?

–Сколько ям ты собираешься вырыть и где? И все-таки предположим, что один-два робота туда упадут, хотя это маловероятно. Знаешь, что они сделают? Встанут друг другу на плечи, вылезут и станут искать того, кто вырыл яму на их пути. Тебя устраивает такой переплет?

Славик поежился.

–Нет... Что же нам делать?

–Я тоже пока не знаю. Придется определяться на месте... Опа! Меня начало прижимать к креслу! .Кажется, мы садимся.