355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вацлав Павел Боровичка » Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1 » Текст книги (страница 5)
Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 18:17

Текст книги "Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1"


Автор книги: Вацлав Павел Боровичка



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

В свои тридцать два года адвокат Ли Бейли сделал столь головокружительную карьеру, которую, вероятно, можно сделать только в Соединенных Штатах. Беспринципный и хитрый, он прекрасно ориентировался в дебрях запутанных американских судебных предписаний и законов, умел выбирать беспроигрышные дела и делать им соответствующую рекламу. В результате через несколько лет он. поднялся на весьма высокую ступень социальной лестницы. Бейли заработал кучу денег, жил так, как позволяли ему его доходы, и общественность постоянно находилась в курсе его успехов.

Бейли родился в Уолтеме, уже в шестнадцать лет стал посещать лекции в Гарвардскрм университете, затем изучал юриспруденцию в Бостонском университете, служил летчиком в одной из частей американских военно-морских сил. Он был элегантен, со вкусом одевался, обладал немалым актерским талантом и прекрасно разыгрывал свой спектакль перед присяжными. К тому же Бейли умел делать себе рекламу. В 1961 году он с успехом прошел специальный курс в Лос-Анджелесе, где слушателям предлагались такие предметы, как гипноз и самоанализ, гипно-анестезия, искусство допроса, работа на «детекторе лжи», тактика убеждения, психиатрия и некоторые другие курсы из области медицины.

Бейли был женат, воспитывал сына. Вместе с семьей он жил на ранчо в тридцати милях от Бостона в доме из четырнадцати комнат. На вилле было установлено четырнадцать телефонов, а также радиотелефон, который позволял ему в любой момент соединиться с автомобилем, его личным самолетом или шикарной прогулочной яхтой.

Узнав от своего клиента Нассара о признании Де-Салво, Бейли стал докапываться, что здесь правда, а что – вымысел. Он хотел понять, что толкнуло пациента клиники в Бриджуотере признаться в зверских преступлениях, если полиция оказалась бессильной отыскать убийцу.

– Я не верю, что это сделал мой муж, – заявила адвокату госпожа Де-Салво. – У него для этого просто не нашлось бы времени. Из тюрьмы он вернулся 9 апреля 1962 года. Именно в этом году произошли первые убийства. Но ведь он каждую минуту проводил со мной! Он ходил на работу, а поскольку первое время у него не было водительских прав, то на работу и с работы приходилось возить его мне. Я постоянно была рядом с ним. Затем ему выдали разрешение на вождение машины с семи утра до семи вечера. Он никогда не возвращался домой позднее четырех – половины пятого вечера. Когда же ему было посещать всех этих женщин? Я бы знала обо всем. О нескольких мелких кражах и абсурдных визитах в роли представителя дома моделей он мне рассказал. Пришел однажды домой, я посмотрела ему в глаза и все в них прочитала. У него была аномальная потребность в сексуальной жизни, но убить он был не способен. Я не верю, что он мог мучать, издеваться или надругаться над женщиной.

В бриджуотерской лечебнице было известно и о других попытках Де-Салво убедить ее пациентов в том, что Зеленый человек и Бостонский Душегуб – это он сам. Никто не обращал на это внимания: в психиатрических лечебницах полно Наполеонов, Линкольнов и Джефферсонов. Но первому адвокату Де-Салво Джону Азгерсону все же запомнилась одна из бесед со своим клиентом, состоявшаяся накануне перевода Де-Салво из тюрьмы в Кеймбридже в Бриджу отер.

– Что бы вы сказали, если бы кто-нибудь сообщил вам о преступлении века? – спросил Де-Салво своего адвоката.

– Что вы имеете в виду, Алберт? О чем речь?

– О том, что бывает раз на миллион. О случае, подобном делу лондонского Джека Потрошителя.

– А вы не преувеличиваете?

– Нет. Зеленый человек – это я. Обо мне писали в газетах как о человеке-змее, неком фантоме, приведении. Но Бостонский Душегуб – это тоже я.

– Вы хотите сказать, что все эти убийства на сексуальной почве совершены вами? Или только некоторые?

– Всё Я готов признаться в этом и засвидетельствовать сказанное при условии, что меня не отправят на электрический стул. Я сделаю это только ради жены и детей. Когда я продам историю своих преступлений, то получу от редакции много денег. Целую кучу денег. Моей семье будет на что жить.

Адвокату Азгерсону было над чем задуматься. Он понимал, что не в праве публично заявлять о признании своего клиента, которое тот сделал в. трудный для себя момент. Азгерсон медлил, долго не мог решиться. А тем временем за дело взялся его более решительный и опытный коллега Ли Бейли. Он получил разрешение встретиться с Зеленым человеком в четверт 4 марта. Их разговор был записан на магнитофон.

Алберт Де-Салво сознался в убийстве женщин и ответил на все контрольные вопросы, специально подготовленные адвокатом. Ли Бейли был искушен в подобных делах и поэтому, решив заняться делом Де-Салво, посетил лейтенанта Донована из уголовной полиции, не называя имен, намекнул ему, о чем идет речь, и попросил его приготовить несколько вопросов для проверки показаний. Де-Салво ответил на все эти вопросы, поставленные таким образом, что правильный ответ могли знать только причастные к расследованию полицейские или сам убийца.

'Казалось, с этим делом все ясно. Убийца сознался. Но почему? С какой целью? Хотя кое-кто его и подозревал, но ни единой улики против него не было. Может быть, преступника мучили угрызения совести? Или в результате какого-либо очередного потрясения у него появилась потребность снять груз со своей души? А может, действительно думал подобным образом обеспечить будущее своей семьи? Ни один из подобных аргументов не мог быть серьезно воспринят судом. Здесь были важны только прямые улики, например, знание Де-Салво деталей интерьера квартир, где были убиты женщины, а также показания свидетелей, которые бы могли опознать в Зеленом человеке убийцу.

Алберт Де-Салво сделал рисунки всех тринадцати квартир, в которых были убиты женщины. Большинство из них соответствовало действительности. Если бы он не был убийцей, то откуда же он мог знать, что, например, дверь в квартире Патриции Биссетт открывалась наружу, что на соседней кровати лежали рождественские подарки, а на секретере стояла черная шкатулка? Он утверждал, что пил с Патрицией кофе, а полицейские действительно обнаружили в ее квартире две чашки с остатками кофе.

Ему были хорошо известны подробности дела Софи Кларк. Он заявил, что после убийства Мэри Салливан оставил на постели нож. Все совпадало. Но когда он нарисовал нож, то рисунок не имел ничего общего с внешним видом настоящего орудия убийства. Ошибся он и в отношении этажа, на котором жила Анна Слезерс. Но самое главное, что свидетели, которые видели Зеленого человека, во время очнь/х ставок не узнавали его. Загадка так и оставалась загадкой. И кроме записанного на магнитофон адвокатом Ли Бейли признания, иными вескими доказательствами вины Де-Салво следствие не располагало. Правда, это не смущало Бейли. У него в отношении подозреваемого были свои планы. Но тут в дело вмешался уже знакомый читателю прокурор Джон Боттомли.

В американской следственной и правовой практике есть такой отрицательный фактор, как внутриведомственная разобщенность, что нередко приводит к несогласованности действий правоохранительных органов и различным конфликтам. Каждый штат располагает своей полицией, каждый город – тоже. Как правило, преступление расследуется тем управлением полиции, которое отвечает за территорию, на которой оно произошло. Бостонский Душегуб совершал убийства и другие преступления на территории нескольких городов и трех американских штатов. Множество полицейских управлений работало по их раскрытию по собственному плану. Чтобы хоть как-то направить их усилия в единое русло и обобщить раздробленную информацию, была учреждена центральная следственная комиссия. Возглавил ее прокурор Джон Боттомли. Он взялся за расследование вместе с бригадой опытных криминалистов и судебных специалистов в области психиатрии, и у него было собственное представление о том, что представляет из себя убийца.

Алберт Де-Салво был душевнобольным и сексуально аномальным человеком. Он испытывал значительные трудности с удовлетворением своих непомерных желаний, а его жена к тому же пыталась ограничивать свои интимные отношения с ним из-за боязни забеременеть: у них уже родилась больная девочка, и теперь она любой ценой стремилась избежать риска. Ее муж вынужден был искать себе женщин на стороне. Одних он обмеривал, получая от этого определенное удовлетворение, другие сами были не против вступить с ним в интимную связь, третьих Де-Салво насиловал. Он отнюдь не испытывал недостатка потенции и тем более не страдал оидиповским комплексом. Боттомли не верил признаниям Де-Салво. Но если он не является разыскиваемым убийцей, то откуда же ему известны многочисленные подробности?

Поразмыслив, прокурор выдвинул довольно правдоподобную версию. Многое из того, что рассказал Де-Салво, он мог прочитать в газетах. Газетчики описывали все, даже самые незначительные детали того или иного, дела, помещали многочисленные интервью с соседями потерпевших, дотошно выспрашивали их мнение и впечатления. Это было первым объяснением. Вторая Версия была более смелой: Бостонский Душегуб – это Джордж Иассар, однажды уже судимый за убийство и в настоящее время обвиненный в совершении следующего. Он познакомился в психиатрической лечебнице с Де-Салво, рассказал ему подробности Преступлений и, используя психическую неустойчивость последнего, внушил Де-Салво, что все это совершил именно он.

Джордж Нассар вполне соответствовал представлению Боттомли о том, что представляет из себя убийца. Он был умен, хитер, страдал психическим расстройством (врачебная экспертиза подтвердила наличие устойчивых признаков шизофрении и паранойи), был крайне агрессивен и ненавидел все и вся. К тому же Нассар был бисексуален и вступал в интимные отношения как с женщинами, так и с мужчинами. И именно он пришел с разоблачением и сообщил адвокату Ли Бейли, что знает убийцу. Но зачем Алберту Де-Салво понадобилось брать на себя чужие грехи? У прокурора Боттомли был ответ и на этот вопрос. Де-Салво прекрасно понимал, что остаток жизни проведет за решеткой или в клинике для душевнобольных. Он легко мог поверить Нассару, что у него есть единственная возможность обеспечить будущее своей семьи – продать историю «своих» преступлений какому-нибудь издательству. Себе он уже не поможет.

Прокурор Боттомли распорядился доставить Алберта Де-Салво и начал его допрос.

– Видите ли, Алберт, мне не верится, что все это совершено вами, – заявил прокурор. – Никак не могу в это поверить. Однако я готов поговорить с вами. Хотите?

Де-Салво долго колебался. Он не был общительным по натуре. Однако прокурор был опытным и терпеливым человеком и сумел добиться своего. Де-Салво разговорился. Боттомли внимательно выслушивал все, что рассказывал ему собеседник. И то, что зеленый «шевроле» пятьдесят четвертого года выпуска принадлежит его женег что большинство убийств было совершено им в выходные или праздничные дни, когда он был свободен, и что он маскировался под водопроводчика и потому мог свободно проникать в ту или иную квартиру, и что к преступлениям он-специально не готовился, а просто разъезжал на автомобиле, останавливался перед первым попавшимся домом и входил в него.

– И в случае с Анной Слезерс тоже? – спросил Боттомли.

– У меня был выходной, и я отправился на рыбалку. В багажнике у меня всегда лежали сеть, утяжеленная грузилами, удочки. Я выехал из дома, переехал мост через Мистик-ривер и оказался в Бостоне на Сейнт-Стефанс-стрит. Я припарковался перед костелом Святой Анны, завернул за угол на Гейнсборо-стрит и наугад вошел в пятиэтажку из красного кирпича? Поднялся наверх.

– Как вы были одеты? – уточнил прокурор.

– Непромокаемый плащ, темно-серый пиджак и зеленые брюки. Я постучал в дверь квартиры номер три. Мне открыла женщина в халате, кажется, фланелевом. Я сказал, что должен кое-что починить у нее в квартире и вошел.

– Не могли бы вы описать эту квартиру? Поподробнее. Самым тщательным образом.

– Попытаюсь. Налево была кухня, примерно в трех метрах от нее – ванная комната. Свет в квартире был включен. Там стояла швейная машина, на окнах висели шторы… Красиво обставленная светло-коричневой мебелью спальня, диван, проигрыватель с темными рычажками… Она повела меня в ванную, хотела показать, что следует отремонтировать. Я ударил ее сзади одним из свинцовых грузил от рыболовной сети. Она упала, я в это время схватил ее за шею, мы оказались на полу.

Без какого-либо видимого волнения он рассказывал о том, как его жертва истекала кровью, как он перепачкался в ее крови. Рассказывал спокойно, словно это были сцены из просмотренного им накануне кинофильма.

– Вы хотели услышать подробности, – продолжал он. – Так вот, ванная комната, если не ошибаюсь, была окрашена в желтый цвет, там стояла белая ванна. Вероятно, она собиралась купаться, поскольку в ванне было набрано сантиметров десять воды. Когда я вошел в квартиру, там звучала симфоническая музыка. Я нажал на кнопку, и музыка смолкла.

– Вы убавили громкость или выключили проигрыватель?

– Этого я уже не помню. Точно не скажу. Помню только, что весь был в крови: пиджак, рубашка. Поэтому подошел к шкафу и взял плащ.

– Как выглядел шкаф? Где стоял?

– Металлический, примерно два метра десять сантиметров высотой.

– Где он стоял?

– В спальне.

– Что было потом?

– Кое-что еще. Роясь в одном из ящиков шкафа, я нашел там двадцатидолларовую бумажку. Сунул ее в карман. Это был единственный случай, когда я что-либо украл.

– Этот плащ, по всей видимости, был женский. Он вам подошел?

– Рукава оказались коротки, но ненамного. Я сбежал вниз и сел в машину. Затем бесцельно колесил по улицам. Остановился у магазина, где продавались списанные воинские вещи. Перед этим я снял пиджак и рубашку. Пиджак разрезал ножом на куски, завернул вместе с рубашкой в плащ и бросил узел на заднее сиденье. Затем зашел в магазин и купил себе белую рубашку. Там же ее и надел.

– Вы вошли в магазин без рубашки?

– Да. А что?

– Ив магазине не удивились?

– Почем я знаю. Я вернулся в машину и поехал к заливу Линн-Марш. Как раз начинался отлив. Я остановился и выбросил все в воду. Сначала куски пиджака, затем остальное. Волны все унесли в море. Я уже собирался уезжать, когда заметил, что за мной наблюдает какой-то парень.

– И что вы сделали?

– Ничего. Сел в машину и уехал.

– Это случилось 14 июня 1962 года? – спросил прокурор Боттомли.

– Да.

– Выходит, вы находились на свободе всего несколько недель. Из тюрьмы вас выпустили примерно за два месяца до этого. Какой был день?

– Когда меня выпустили?

– Нет, когда вы убили Анну Слезерс.

– Четверг.

– А через два дня, кажется, это случилось в субботу, вы снова отправились куда-то.

– Да, но это было еще через четырнадцать дней. Тридцатого. В субботу утром. Дома я сказал, что у меня работа в Суомпскот-те. Я сел в машину и катался по улицам. Потом вдруг остановился перед домом номер 73 на Ньюхолл-стрит, Когда-то я там уже бывал.

– Что вами руководило?

– Откуда я знаю? Случай. Как и всегда. Но там я не совершил убийства. В тот, первый, раз. Я собирался поразвлечься с одной красивой бабенкой лет тридцати пяти. Но у меня ничего не получилось, и я ушел. Не знаю, почему. Просто взял и ушел.

– Ну а во второй раз?

– Во второй? Постучал в одну из дверей.

– В квартиру Хелены Блейк?

– Да, но тогда я этого еще не знал. Я позвонил, и она мне открыла. Она были в пижаме. Кажется, хлопчатобумажной, в цветочек. Застегнутая по самый подбородок. Я сказал, что должен сделать небольшой ремонт, но она ответила, что ничего об этом не знает. Тогда я сказал, что должен осмотреть окна, выяснить в порядке ли прокладки и покрасить их. Она ответила, что давно пора сделать это. Я увидел, что возле двери стоят две бутылки молока. Осторожно, чтобы не оставить отпечатков пальцев, я взял их и подал хозяйке. Она меня впустила. Очевидно, она как раз делала уборку: окна были раскрыты настежь, с одного из них свешивался ковер. В гостиной, был камин, какие-то картинки на его карнизе, старый телевизор, фотография красивой девушки. Может быть, это была ее дочь или племянница. Она была очень милой дамой. Мы немного поговорили. Затем я сказал, что потолки также нуждаются в побелке и что надо еще осмотреть оконную раму в спальне…

Дальнейший рассказ был всего лишь повторением той ужасной действительности, которая уже известна читателю. Главным во всем этом было то, что Де-Салво действительно в деталях описывал совершенные Бостонским Душегубом преступления. Жуткие подробности его ничуть не смущали. Он не стыдился рассказывать, как совершал надругательства над трупами своих жертв, как завязывал у них на шеях банты из нейлоновых чулок. Прокурор Боттомли попросил принести пару дамских чулок, и Де-Салво завязал их точно таким же бантом, который был на задушенных им женщинах.

Когда прокурор пытался узнать подробности, которые Де-Салво не мог вспомнить, тот хватался за голову и возмущенно протестовал:

– Как я могу все это помнить? Я забирался в тысячи квартир. Я не хочу лгать. Я просто не помню. Забыл…

Он легко чертил планы квартир, точно указывал расположение трупов. И делал все это так старательно, словно хотел и себя, и следователя убедить в том, что у него отличная память. Это была необычная исповедь убийцы, который каждым своим последующим признанием ухудшал свое положение. И по сей день этот случай в истории мировой криминалистики является своего рода исключением. Но с какой же целью он это делал? Почему любой ценой пытался доказать, что все эти страшные преступления совершены им? Может быть, делая эти признания, он получал какое-то необъяснимое своеобразное шизофреническое наслаждение? Или во всем этом был некий умысел? Найти точный ответ на эти вопросы так никогда и не удалось.

– Постарайтесь объяснить, что вами руководило, Алберт? Что вы чувствовали? Что вас толкало на преступления? – спросил подследственного прокурор Боттомли.

– Имеете в виду, какие чувства при этом у меня возникали?

– Чувства и все остальное. Что вы думали, что чувствовали, когда, например, хватали сзади Нину Николз?

– Как это, что чувствовал? Трудно сказать… Она повернулась ко мне спиной, я взглянул на ее затылок… Мне вдруг стало жарко. Неожиданно я почувствовал такую головную боль, словно башка моя вот-вот треснет. Страшную боль. Страшную!

– И у вас появилось чувство, что вы должны что-то сделать?

– Да, да, как бы это сказать… как бы объяснить… Что-то во мне взорвалось. Внутри. И прежде чем я осознал что происходит, уже напал сзади. Тогда все и произошло. А что было потом, я не знаю, ничего не помню. Не могу вспомнить… Зачем я это сделал? Не знаю. Я действительно не могу объяснить это.

– Что было дальше?

– Зазвонил телефон. Я потел как поросенок, а телефон звонил. Я собрался и ушел. Даже в коридоре слышал, как звонит телефон. Какое-то мгновение я задержался на лестнице – внизу в лифт входила какая-то женщина. Потом направился к машине. Было около шести часов.

– Это было в субботу 30 июня?

– Да, Тот самый день, когда утром умерла Блейк.

Спокойный, отрешенный голос. Казалось, что все то, о чем он говорил, не имело к нему никакого отношения. Действительно ли он был настолько психически ненормален, что не осознавал творимого им? Понимал ли он в ходе допросов, о чем идет речь? Психиатры обследовали его и ответили однозначно: «В настоящее время, когда идет следствие, Де-Салво полностью контролирует себя и способен отвечать за свои поступки». Но был ли он способен отвечать за свои поступки в момент совершения преступлений?

Дело Зеленого человека долгие годы находилось в центре внимания не только Бостона, но и всей американской общественности. Все, кто вел его или принимал активное участие в поисках преступника, пользовались признанием, добились популярности среди американцев, что в Соединенных Штатах является одним из краеугольных камней успешной карьеры. Прокурор Боттомли, который был не только юристом, но и политиком, не мог не рассчитывать, что успешное завершение дела Зеленого человека поможет ему склонить симпатии избирателей на свою сторону. Цель адвоката Ли Бейли уже известна читателю – слава и богатство. Имя адвоката не сходило с первых страниц периодических изданий, и его звезда поднималась все выше и выше на небосклоне американской юриспруденции.

Ли Бейли достиг полного взаимопонимания с прокурором Боттомли, и они, как могли, помогали друг другу. Но 8 апреля 1966 года адвокат был неприятно удивлен, узнав, что прокурор Боттомли, не поладив со своим шефом, федеральным прокурором Бруком, ушел со службы. Сложил он с себя и полномочия начальника следственного управления, которым незадолго до этого был назначен, и председателя координационной комиссии, руководившей расследованием дела Бостонского Душегуба. Боттомли вернулся в свою адвокатскую контору, а Бейли лишился солидной поддержки. Это несколько поколебало его уверенность в успехе.

Однако ненадолго. 6 июня 1966 года Верховный суд Соединенных Штатов признал невиновным его клиента из Кливленда Сэма Шеппарда, и имя адвоката Бейли вновь оказалось на первых страницах газет. Буквально через день – новый успех: Верховный суд штата Массачусетс рассмотрел кассационную жалобу и отменил вынесенный ранее бостонским судом обвинительный приговор по делу убийцы Джорджа Нассара. Это была серьезная победа, но Ли Бейли стремился добавить к ней новые.

Адвокат вновь отправился в психиатрическую лечебницу в Бриджуотере, где находился его клиент Де-Салво. И там ему удалось значительно продвинуться в изучении психического состояния Зеленого человека, утверждавшего, что он также является и многократным убийцей.

Алберт Де-Салво охотно поведал адвокату о своей жизни. Это была своего рода исповедь человека, впервые решившегося раскрыть другому человеку все, что накопилось у него на душе.

– Собственно говоря, я всегда был одинок, – начал Де-Салво. – Не входил ни в одну компанию. Возможно, свою роль сыграло то, что я был не таким, как все. Я никогда не пил и не курил. Мой отец был алкоголиком и, вероятно, домашние скандалы, учиняемые пьяным отцом, стали для меня наукой на всю жизнь. В детстве я был трусом. Избегал любой драки. Я не доверял не только себе, но и вообще, никому. Поэтому я был очень удивлен, когда из меня получился хороший солдат. Я всегда заботился о своей физической форме. И сейчас делаю гимнастику, трижды на день по тридцать раз приседаю и отжимаюсь. Занимался я и боксом. Не знаю, рассказывал ли я вам об этом, доктор, но я был чемпионом Европы в средней весовой категории. И целых два года удерживал первенство.

– А как у вас, Берт, шли дела в школе?

– Нечем похвастаться. Десять месяцев, когда я был в Лаймен-скул, все еще шло нормально. Но в школе Уилльямса у меня никогда не было хороших оценок. Правда, учителя меня любили. Вероятно потому, что я был у них мальчиком на побегушках. Например, я бегал для них за вторым завтраком. Я любил плавать, ездил верхом, если кто-нибудь из соседних фермеров соглашался одолжить мне своего коня. Затем увлекся стрельбой из лука. Стрелял в кошек…

Алберт Де-Салво во многом был похож на взрослого ребенка. Ему была неведома ненависть. Он стрелял в кошек и в то же время любил их. Не испытывал он ненависти и к тем женщинам, которых, как сам утверждал, убивал, поддавшись какому-то импульсу. Он воровал с раннего детства, но не считал, что поступает плохо. Ведь этому его научил отец, едва малыш научился ходить. В их семье крали все братья.

Рассказал Де-Салво и о своем первом любовном приключении. Когда Берту было пятнадцать лет, его завлекла в свою Постель женщина, которая была гораздо старше его, и научила всему, что умела. Тогда он впервые узнал о своих сексуальных возможностях. А со временем оказалось, что его потребности в этой области почти безграничны.

– Котда мне исполнилось шестнадцать, я окончил школу и пошел мыть посуду в мотеле на Кейп-Код. Большую часть свободного времени я проводил на крыше, заглядывая в комнаты и наблюдая за парочками, когда они занимались любовью. Собственно, я еще мальчиком ходил наблюдать это. Увиденное всегда приносило мне удовлетворение…

Адвокат Ли Бейли узнал намного больше, чем врачи клиники, которым ничего этого Де-Салво не рассказывал. Постепенно перед ним вырисовывался подлинный облик Де-Салво. Адвокат начинал понимать, как его клиент оказался на скользкой дорожке, которую умные люди пытаются обойти, как он покатился по наклонной. Семья, общество, среда обитания и, естественно, наследственность, сыграли свою роль в его падении.

– Я пошел служить в сентябре 1948 года. И всегда был образцовым солдатом. Затем меня взял к себе в денщики один полковник. Поэтому у меня было достаточно времени ухаживать за женщинами. Больше всего я приударял за женами военнослужащих. С юных лет я научился обманывать и умел «замылить» дамам глаза. И они мне всегда верили.

– Сколько времени вы находились на службе? – спросил Ли Бейли.

– С семнадцати до двадцати шести лет.

Когда в 1956 году Де-Салво уволился с военной службы, то был уже женат и воспитывал дочь. И именно в Форт-Диксе, где он служил перед увольнением, он оказался не в ладах с законом. Его обвинили в приставании к девятилетней девочке. Два месяца спустя его вновь уличили в попытке совращения несовершеннолетней. Оба обвинения суд отклонил за отсутствием улик, но Де-Салво был вынужден снять военную форму. Он переехал в Молден, где работал у штамповочного пресса на фабрике резиновых изделий «Билтмор раббер компани» в Челси. Купил подержанную машину, дом на Флоренц-стрит, 11. Он ходил на работу, по вечерам сидел дома. У него постоянно возникали затруднения с удовлетворением своих мужских потребностей, но от жены он это пытался скрыть.

– Однажды вечером, сидя дома, я смотрел телевизор. Шла программа с Биллом Каммингсом. Там был один фотограф, у которого было много красивых натурщиц. В одной из сцен он измерял их портновским сантиметром. Тогда мне это и запало в голову…

Так родился Зеленый человек. Однако у истоков его появления стояла и жена Де-Салво, Ирма. Ее вина не осталась не замеченной адвокатом-психологом.

Они познакомились в Западной Германии, где одно время служил Алберт. Воспитанная в строгости, она до восемнадцати лет не осмеливалась выходить на улицу одна. Однажды они встретились, и он влюбился. Ирма ответила ему взаимностью. Но она была умнее его, начитаннее. И к тому же никто из ее родственников не сидел в тюрьме. А в семье Де-Салво, кроме матери, тюремную школу прошли все. Он безумно любил ее, а она над ним насмехалась. Она унижала его перед родственниками, друзьями и тем самым поддерживала в нем комплекс неполноценности. Если ей что-то в нем не нравилось, она распекала его, заявляла, что он faкoй же, как и вся его семейка. А он ее любил. Ведь именно забота о жене и детях, как считали многие специалисты, стала основным мотивом того, что он полностью признался в своих преступлениях.

Де-Салво предстал перед судом в Мидлсексе (Ист-Кеймбридж) 30 июня 1966 года. Прежде всего суд первой инстанции должен был решить, может ли Алберт Де-Салво нести ответственность за свои поступки. Естественно, за действия, совершенные им как Зеленым человеком. Он подлежал суду за вооруженные нападения, преступления против нравственности, за оскорбление личности, но не за убийства. Ведь никаких веских доказательств того, что Де-Салвх) и Бостонский Душегуб – одно и то же лицо, кроме заявления самого подсудимого, не было.

Судебные специалисты в области психиатрии еще раз тщательно обследовали Де-Салво и представили следующее заключение: «Де-Салво страдает хронической шизофренией в специфической форме, является асоциальным субъектом с опасными для окружающих наклонностями, психически не уравновешен и не способен отвечать за свои поступки, совершенные во время обострения болезни».

И вот Зеленый человек перед судом присяжных. Никто из присутствующих не знает, кто он: всего лишь ненормальный, который обмеривал женщинам бедра, талию и грудь, получая при этом сексуальное удовлетворение, или убийца бостонских женщин. Этого никто не мог доказать стопроцентно. Поэтому на процессе запрещено любое упоминание об убийствах. К тому же неизвестно, будет ли Де-Салво вообще осужден. Разыгрывается первое действие. Режиссер – адвокат подсудимого Ли Бейли.

– Алберт, вы способны следить за слушанием дела?

– Да, сэр.

– Вы понимаете, почему предстали перед судом?

– Я об этом не думал. Но я всегда делал лишь то, что считал правильным. Несмотря на последствия. Я все понимаю.

– Хорошо, Алберт. Вы хотите пройти курс психиатрического лечения?

– Я уже Давно просил оказать мне такую помощь. Но пока… пока никто мне не помог.

– Вы боитесь возможного наказания?

– Нет, сэр. Я не хочу ничего, кроме помощи. Какой смысл в моей жизни, если вы мне не поможете?

– Что бы вы предпочли – тюрьму Уолпул или лечебницу в Бриджуотере?

– Я не хочу в тюрьму. Я хочу в клинику, где меня могли бы лечить.

И его вернули в Бриджу отер.

Второй раз Алберт Де-Салво предстал перед судом в феврале 1967 года. Но и на этот раз ему не было предъявлено обвинение в убийстве бостонских женщин. Суд принял решение оставить его пожизненно в заведении для душевнобольных. Однако еще до этого слушания дела в Соединенных Штатах увидела свет объемистая книга, в которой доказывалось, что Зеленый человек и является Бостонским Душегубом. Ее автором был некий Джеролд Франк. Однако поговаривали, что это всего лишь псевдоним, за которым укрылась целая группа профессиональных литераторов, написавших эту книгу на основе материалов, представленных адвокатом Ли Бейли. Книга имела успех. За короткое время было продано более четырех с половиной миллионов экземпляров. Книгу ожидали все новые и новые переиздания. Адвокат Ли Бейли заработал на ней новые миллионы, а его звезда юриста первой величины засверкала еще ярче. Дело Зеленого человека вошло в историю криминалистики как своего рода исключение и в то же время как иллюстрация того, какой странный путь выбирает иногда американское судопроизводство.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю