Текст книги "Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1"

Автор книги: Вацлав Павел Боровичка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

КОРОЛЬ ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКОВ

В отеле «Клэридж» на Елисейских Полях долгое время жил известный англичанин, имя которого по некоторым причинам в деловых бумагах указывалось лишь инициалами G. В. S. Было известно, что у него влиятельные связи в правительственных кругах и значительные финансовые возможности. В Париже поговаривали, что он прибыл во Францию с секретной миссией.

Между рождественскими праздниками и Новым годом кассир филиала банка, в который ежедневно передавали всю выручку из отеля «Клэридж», обнаружил среди прочих купюр подозрительный стофранковый банкнот. Его подвергли тщательному анализу и пришли к выводу, что он фальшивый. Когда через неделю был обнаружен еще один точно такой же банкнот, стало ясно, что ими расплачивается кто-то из постоянных посетителей отеля. Парижский банк «Сюретэ насьональ» направил в первоклассный отель двух секретных агентов. Через три дня они обнаружили источник фальшивых денег: сэр G. В. S. снова расплатился фальшивой стрфранковой купюрой.

Ему нанесли визит прямо в номер и задали несколько неприятных вопросов. Полиция подозревала англичанина в преступлении и готова была арестовать его. Но не сделала этого, поскольку у сэра G. В. S. оказались на руках дорожные чеки «Америкен экспресс», а часть из них он обменял в банке на наличные. Утверждал, что все стофранковые банкноты ему выдали там. Это оказалось правдой. Перед G…В. S. извинились, мол, служба есть служба.

Приблизительно через пять месяцев стофранковыми фальшивыми банкнотами расплатилась известная кинозвезда. Полиция установила за актрисой слежку. Знаменитая кинозвезда зарабатывала миллионы, она не попадала под подозрение как изгото-вительница фальшивых денег, но реальность есть реальность. Агенты установили, что она недавно снималась в фильме одного французского продюссера и деньги получила от него. Откуда они попали к продюссеру? Из банка.

Третий след привел сыщиков сначала в круг безупречных бизнесменов, через руки которых ежедневно проходили значительные суммы, а затем снова в банк, где были выплачены фальшивые деньги. Шеф отдела по борьбе с фальшивомонетчиками Эмиль Бенаму уже стал подумывать о том, что преступник проник в банковские службы и сидит за кассой пункта обмена валюты, словно медведь на пасеке.

Следствие не продвигалось. Тем временем мастерски изготовленные фальшивые банкноты объявились в «Банко юнион Сюисс» в Цюрихе, об их поступлении заявил каирский «Мистр бэнк», в Берлине фальшивки были обнаружены в «Дойче нотен-банк». Комиссар Бенаму был доведен до отчаяния: где-то с размахом действовал гениальный фальшивомонетчик, которому удавалось изготовить столь высококачественные фальшивые банкноты, что они выявлялись довольно редко и то по чистой случайности. Чтобы изъять все фальшивые купюры, пришлось бы исследовать под микроскопом каждый стофранковый банкнот.

О комиссаре Бенаму говорили, что выявив множество фальшивомонетчиков, он сохранил Французской Республике как минимум десять миллиардов франков. Теперь же ему представилась возможность вновь проявить свои способности. Статистики Интерпола утверждают, что во Франции фальшивомонетчиков больше, чем в любой другой стране, за исключением Соединённых Штатов и Италии, в которых печатается большая часть денег в мире.

У преступников есть и свои центры. Столицей фальшивомонетчиков во Франции считается Марсель. Вероятно потому, что на Лазурном Берегу и вообще на французской и итальянской Ривьерах для богачей имеется больше всего возможностей незаметно избавиться от фальшивых денег. Казино владельцы фальшивых денег избегают как черт ладана. Дело в том, что в них агенты Интерпола появляются в первую очередь. Если, конечно, у них там еще нет своего резидента.

Комиссар Бенаму нашел нужного ему человека после тринадцатилетних поисков, и помог ему в этом случай. Точнее сказать, необыкновенная наблюдательность Жана Кольбера, кассира «Банк де Франс». Кольбер служил в филиале банка в Леваллуа под Парижем. Однажды вечером он, подсчитав прибыль, упаковывал стофранковые банкноты в пакет и вдруг замер с одной из них в руке. Внешне она была такая же, как остальные, но на ощупь несколько отличалась. Он внимательно осмотрел ее под лампой с помощью лупы, однако не обнаружил никаких типичных знаков, которые оставляют на своих подделках фальшивомонетчики-дилетанты. И все же Жана Кольбера не покидало странное ощущение, возможно, некое шестое чувство человека, через руки которого прошли горы денег: с этим банкнотом не все в порядке.

Управляющий филиалом банка, которому Кольбер принес банкнот, внимательно осмотрел его и укоризненно посмотрел на кассира:

– Не утруждайте себя лишними заботами, месье Кольбер. Этот банкнот настоящий!

Кассир не успокоился и продолжал его исследовать. Он еще раз старательно и с большим вниманием осмотрел все стофранковые банкноты с портретом Бонапарта. Кольбер ощупывал их, на свет просматривал водяные знаки, долго сидел с лупой и вдруг понял, в чем тут дело. Теперь он был уверен в своей правоте. Твердым шагом Кольбер направился к управляющему и положил ему на стол результаты своего анализа. Шеф признал, что его подчиненный прав. У него в руках была гениально выполненная, но все же фальшивка.

Затем все пошло обычным чередом: местный полицейский участок, короткий протокол и беседа с Парижем. Дело попало к самому большому врагу фальшивомонетчиков – комиссару Бенаму. За последние пятнадцать лет, в течение которых он возглавлял свой отдел, ему было чем похвастаться. Его люди позаботились о том, чтобы за решеткой оказалось более ста пятидесяти фальшивомонетчиков, пятьдесят чеканщиков поддельных монет. Они раскрыли около сорока подпольных типографий и цехов фальшивомонетчиков. Только в последние несколько лет конфисковали более тридцати миллионов фальшивых долларов, двадцати миллионов фальшивых франков и двадцати пяти миллионов фальшивых фунтов.

Удивительный отдел, прекрасный шеф. Но сейчас даже он не знает, как быть с последним делом. У него уже целое собрание произведений мастера, изготавливающего «бонапарты» высочайшего качества. Комиссар обследует и, проверяет их, однако не может найти ни малейшей зацепки, хоть какого-то следа, который привел бы к дверям типографии, где изготавливаются эти фальшивки. Здесь ему помог кассир «Банк де Франс» из Левал-луа, который первый установил характерные признаки подделок.

У первой звезды в левом верхнем углу фальшивой банкноты отсутствовала очень тонкая и почти незаметная линия. Под единичкой цифры 100 был несколько изменен узор. Волосы на лбу Наполеона выделялись более четко, чем на оригинале, а цифра 100 располагалась на четыре десятых миллиметра ближе к краю, чем на государственных купюрах. Это были типичные признаки фальшивок, а также улики против все еще разыскиваемого преступника. Дело лежало на столе комиссара, и генеральный директор «Банк де Франс», господин Гаржам, вполне полагался на его профессионализм.

Тем временем кассир Кольбер пошел по следу. Никому ничего не сообщая, он целыми днями следил за оборотом стофранковых купюр. Через несколько недель в его руках оказалась еще одна улика, затем еще одна. Когда он получил четвертый фальшивый банкнот, то обнаружил и закономерность. Фальшивомонетчик появлялся в банке всегда в Один и тот же день недели. У стойки Кольбера останавливался элегантный сорокалетний мужчина и покупал валюту и золотые монеты.

В четверг 5 ноября 1963 года комиссару Бенаму позвонил управляющий филиала «Банк де Франс» в Леваллуа, после чего комиссар приказал, чтобы в конторе филиала расположились два сыщика и ожидали очередного посещения подозреваемого.

Как это нередко бывает, преступник словно предчувствовал ловушку. Он не появился ни через неделю, ни через месяц, ни через два. И тут позвонил другой кассир, на этот раз филиала банка в Коломбэ, что также находится недалеко от Парижа: на фальшивые стофранковые банкноты элегантный сорокалетний мужчина покупает ценные бумаги.

Они дождались. Месье, в темном плаще, в шляпе фасона «дипломат», желтых перчатках из оленьей кожи явился в банк, сообщил, что он желает купить, получил государственные облигации, расплатился и ушел. С той лишь разницей, что на этот раз он уходил не один.

Агенты записали номер его машины, проследили за незнакомцем до его дома и установили, что его зовут Алексис Шувалофф. Он родился в 1927 году в Ницце, а его семья эмигрировала в свое время из России.

У каждой игры есть свои правила. Агенты комиссара Бенаму следили за каждым шагом подозреваемого Шувалоффа, выяснили мельчайшие подробности его биографии. Они наблюдали, как он снова отправился в Леваллуа, чтобы купить в банке очередную партию валюты, а еще через четырнадцать дней – в Коломбэ, чтобы приобрести очередной пакет ценных бумаг. Среди банкнотов, которыми он расплачивался, всегда было несколько фальшивок.

Агенты следили за ним в барах, записывая, сколько раз он заплатил за два мартини стофранковыми банкнотами. Они находились за витриной, когда он выбирал у ювелира бриллиантовую брошь. Но Шувалоффа не арестовывали, так как полицейские надеялись через него выйти на изготовителей фальшивых денег. Они были убеждены, что Шувалофф не печатает их сам.

Даже самый осторожный преступник однажды оступается. Прошло более двух месяцев, 17 февраля 1964 года Шувалофф вошел в здание почтового управления и купил государственные облигации.

– На тысячу франков, – сказал он служащей.

– Пожалуйста, господин.

Именно здесь он совершил ошибку, которую ждали полицейские. Уверовав в свою безнаказанность, он забыл об основных правилах осторожности и заплатил десятью стофранковыми банкнотами с портретом Наполеона Бонапарта. Все они были фальшивые.

Но и на этот раз Шувалоффа не задержали. Полицейские выждали, когда он снова осмелеет. Через два дня Шувалофф опять купил на тысячу франков ценных бумаг, а поскольку предыдущая сделка ему показалась удачной, то он вновь рассчитался только фальшивками.

Он отвернулся от стойки в банке, положил облигации в портфель и заметил, что с двух сторон от него находятся неизвестные. Он стал испуганно озираться, но тут же опомнился.

– Что вам угодно? – самоуверенно спросил он. – Идите своей дорогой, а то я вызову полицию.

Ему предъявили удостоверения.

– Господин Шувалофф, именем закона вы арестованы по подозрению в распространении фальшивых денег. Следуйте за нами!

У него было такое выражение лица, словно он вот-вот упадет в обморок. По дороге в Париж он не отрываясь смотрел на пол, ожидая, когда его вызовут на допрос, – разглядывал носки своих ботинок. Он не поднял взгляд даже тогда, когда комиссар Бенаму спросил его:

– Где вы взяли эти деньги?

– У свояка, – не раздумывая ответил Шувалофф.

– Как его зовут?

– Антуан Довгерд.

Через час свояк, который был лет на десять старше Шувалоффа, сидел на том же стуле и отвечал на аналогичные вопросы комиссара Бенаму. Он был не так спокоен, как его родственник. Как только свояк Шувалоффа понял, что отговорками ему не отделаться, то закричал, что не виновен, что он здесь не причем, что не заработал на этом ни франка. Это, мол, шеф принуждал его заниматься грязным делом. В свое время он задолжал две тысячи франков, а когда не смог вернуть… Что ему оставалось делать?

– И кто ваш шеф?

– Присягаю, что это не какой-нибудь преступник. У него вообще не было ничего дурного на уме. Он сделал это только из любви к своей красивой жене. Только ради нее и семьи.

– Имя!

– Чеслав Боярски.

– Адрес!

– Монтрегон. Живет на авеню Де-Сенар, 33.

Если и существует среди преступников кодекс нравственных качеств, то из всех троих наибольшим мерзавцем был именно Довгерд. Как позднее установил комиссар Бенаму, никто его не принуждал участвовать в афере с фальшивыми деньгами. Наоборот, он втерся в доверие к старому приятелю, с которым случайно встретился после долгой разлуки. Довгерд скулил и плакался, что ему нечего есть, а у Боярски было доброе сердце, он позволил уговорить себя и решил по-своему помочь Довгерду и его свояку.

Боярски продавал им стофранковый банкнот за шестьдесят два франка пятьдесят сантимов, но они должны были платить настоящими государственными ценными бумагами. Это было единственное условие, кроме жесткого закона, действующего в среде фальшивомонетчиков: всегда давать только один фальшивый банкнот среди нескольких настоящих. Это правило было нарушено. Преступники поленились ходить из банка в банк, от одного почтового учреждения к другому и поплатились за легкомыслие.

Монтрегон находится между Парижем и Фонтенбло. Из полицейской машины выжимается все, колеса визжат на поворотах. Комиссар Бенаму и три человека из его отдела вглядываются в зимний пейзаж. Площадь, костел, старый заводик, универсальный магазин. Машина останавливается перед домом номер тридцать три на авеню Де-Сенар. Суббота, 17 января 1964 года, четырнадцать часов сорок минут.

Он был похож на кого угодно, но только не на гениального короля фальшивомонетчиков. Невысокий пятидесятилетний господин с дешевыми очками на носу, худой и, на первый взгляд, больной, измученный, вероятно, невыспавшийся. Говорит тихо, как очень уставший старик. Боится. Видно, что боится. Виздтеры представились ему, показали удостоверения, однако он на них даже не взглянул, только осмотрел по очереди всех вошедших, словно хотел прочитать их мысли. С опаской спросил, что господам угодно, затем, вероятно, понял, зачем они приехали, и несколько минут разыгрывал обиженного – как позволяет себе полиция врываться к нему в дом! По-видимому, это ошибка! Имеется ли у полицейских разрешение заходить в дом к уважаемому архитектору! Однако за плечами комиссара Бенаму огромный опыт работы в полиции, и он лишь усмехнулся в ответ.

События развивались так, как обычно бывает в подобных случаях. Подозреваемый ничего не понимает, смотрит удивленно на полицейских, затем на помощь ему приходит его жена, еще более удивленная приходом полицейских, ведь ее муж – уважаемый человек, прекрасный семьянин! Пусть господа спросят у кого угодно – он архитектор и зарабатывает своими проектами. Бенаму идет ва-банк. У него не было разрешения на обыск квартиры, и он пустил в ход старый прием.

– Хорошо. Допустим, что вы действительно правы. Тогда вы не будете возражать, если мы немного осмотрим вашу квартиру. Согласны?

– Но послушайте, господа. Совесть у меня чиста. Хоть вверх дном здесь все переверните.

Бенаму ходит, сложив руки за спиной, и наблюдает за работой своих инспекторов. У людей из его отдела большой опыт, они обычно сразу же определяют, где у фальшивомонетчика может находиться тайник. Однако в этой квартире нет и намека на потайные двери, двойные ящики, замаскированные перегородки. Наоборот, посреди кабинета инженера у всех на виду стоит довольно большой сейф. Пожалуй, даже слишком большой для архитектора. Планы проектируемых вилл обычно не прячут в несгораемые шкафы. Комиссар Бенаму понимает, что должен что-то предпринять, иначе без разрешения прокурора сейф ему не откроют. Поэтому он пытается прежде всего шокировать подозреваемого. Комиссар сообщает Боярски, что он подозревается в изготовлении фальшивых денег, а это опасное преступление, значит преступника ожидает солидный срок. Вряд ли полиция ошиблась адресом, хотя и это возможно, поэтому инженер может убедить их в том, что произошла ошибка.

– Что вы храните в этом сейфе? – неожиданно громко спросил комиссар.

– Ничего из того, что вы ищете. Всего лишь свои сбережения.

– Откройте его!

Какое-то мгновение архитектор колебался, переминался с ноги на ногу, затем взглянул на жену. Та только пожала плечами. В конце концов, почему бы им не показать свои сбережения? Вероятно, полицейские успокоились бы и оставили их в покое.

– Вот ключи, – решительно сказал архитектор.

Они стояли у сейфа. Брали мешочки с деньгами и просматривали их. Три запечатанные мешочка. Солидный вес. Несколько килограммов золотых монет. А также шестьсот пятнадцать тысяч франков новенькими купюрами.

– Господа могут убедиться, что они не фальшивые. Подозрение было ложным. Откуда у меня возьмутся фальшивые франки? Надеюсь, что теперь вы покинете нашу квартиру. Вам придется побеспокоить кого-нибудь другого.

– Именем закона вы арестованы, господин Боярски, и я предупреждаю вас, что все произнесенное вами, с этой минуты может быть использовано против вас, – вместо ответа сказал комиссар Бенаму.

Чеслав Боярски замер как вкопанный.

Следующие события напоминают классическую басню о кошке и мышке. Комиссар Бенаму сыплет комплиментами в адрес Боярски, подчеркивает его гениальность, заявляет, что Он мастер, которого еще не знала история криминалистики, что, как полицейский, осуждает его деятельность, но принимает во внимание то совершенное искусство, с каким еще никому не удавалось изготовить фальшивые банкноты. Боярски недоуменно смотрит на комиссара, делая вид, что не понимает, о чем идет речь. Несколько дней допросов, проходивших в таком ключе, не принесли результатов.

Тогда комиссар изменил тактику и стал беседовать с Боярски о том, что вроде бы не имело никакого отношения к преступлению. Так он выяснил, что подозреваемый живет на вилле, построенной по его собственному проекту. Ведь он архитектор и не станет обращаться к конкурентам. И тут у комиссара возникла идея: ведь создавая проект своей виллы на авеню Де-Сенар, Боярски уже тогда мог предусмотреть тайник для подпольной типографии. Она, должно быть, замаскирована так умело, что им не удалось обнаружить ее во время обыска.

Полицейские вернулись на виллу. Метр за метром они простукивали стены, затем принялись за пол. В кабинете Боярски стоял письменный стол, под которым удары звучали не так, как везде. Полицейские откинули ковер, и вскоре обнаружили едва приметную щель. Оказалось, что это створ двух половинок раскрывающихся вверх дверей. Темный лаз. Деревянные ступеньки. Нащупав выключатель, комиссар включил свет. Он находился в комнатушке, занимающей всего около трех квадратных метров площади.

Подпольный цех был маленьким чудом техники в данной области. Самое дорогое и совершенное репродукционное оборудование, современнейшие проекционные аппараты, электрические смесители для производства бумаги.

Боярски понял, что больше нет смысла запираться. Комиссар использовал момент капитуляции и вновь засыпал его комплиментами. Фальшивомонетчику была приятна лесть, в конце концов, речь шла о работе, за которую его никто никогда не хвалил. И Боярски заговорил.

Бумагу фальшивомонетчик изготавливал сам по рецепту, который искал долгие годы. Она почти такая же, как и та, на которой печатаются настоящие купюры, только исходное сырье другое: копировальная и папиросная бумага. Водяные знаки наносились перед самым высыханием. Комиссара заинтересовал еще один странный станок. Боярски уже охотно рассказывал, словно экскурсовод в музее.

– На нем изготавливались «старые» банкноты. В барабане – мусор и пыль. Туда же вкладывались новые купюры. Затем станок включался. Через полчаса деньги выглядели так, словно их годами носили в кармане.

Чеслава Боярски приговорили к двадцати годам принудительных работ. Гениальный человек, которого называли королем фальшивомонетчиков двадцатого века, был побежден. Приговор присяжных поставил точку в деле, взволновавшем Европу. Однако комиссар Бенаму на свой страх и риск продолжал вести расследование. Его интересовал мотив преступления, так как он установил, что Боярски ничего не имел от подделки денег для себя лично. Он работал в среднем по десять часов ежедневно в подземном душном помещении, а все остальное время, если оно у него вообще оставалось, должен был заботиться о распространении своей продукции. Что же его привело к преступлению?

Как оказалось, Довгерд сказал правду. У Боярски была молодая красивая жена. Она любила деньги. А Боярски не мог честным путем зарабатывать столько, сколько ей требовалось, поэтому стал печатать деньги сам. Вероятно, он очень любил свою жену, потому что достиг в этом деле совершенства.

СЛУЧАЙ С САМОЛЕТОМ DC – 3

Человек бежал по шпалам железной дороги «Канадиан нортерн рейлуэйз» уже добрых тридцать минут и тяжело дышал. Прыгая со шпалы на шпалу, он думал, что у него, наверное, отвалятся ноги. Бежал со стороны мыса Кап-Турмант, изредка останавливался, вытирал пот и смотрел в даль – может быть увидит тех, кого искал. Он знал, что они ремонтируют железнодорожное полотно, но понятия не имел, куда они дошли. Затем увидел на рельсах дрезину, остановился, стал кричать и размахивать руками. К нему подъехали.

– Что случилось, Патрик? – спросил его сидевший впереди человек.

– Ужас! Самолет! Он упал, и разбился!

– Какой самолет?

– Тот, что пролетает здесь в одиннадцать сорок пять– следуя из Монреаля через Квебек-Сити в Бе-Комо. Компании «Квебек эйруэйз». Я ловил лососей и услышал гул. Как всегда, взглянул на пролетавший самолет. Затем посмотрел на часы. Он опаздывал на пять минут. Вдруг послышался треск, что-то в нем разорвалось. Он раскололся и стал падать.

– Где он упал?

– На Кап-Турмант. Это ужасно. Все мертвы.

– Ты был там?

– Да. Прибежали и лесорубы. Мы долго не могли подойти близко, потому что там густые заросли, но все же добрались до места катастрофы. Там стояла страшная вонь. Садись на дрезину и поезжай за помощью.

Патрик Симар был рыбаком из поселка Сол-о-Кошон, на северном берегу залива Святого Лаврентия. Стояла осень. Было 9 сентября 1949 года. Дул сильный ветер, поэтому рыбак еще до обеда вытянул сеть и отправился домой. Тогда он и увидел катастрофу. Самолет летел в безоблачном синем небе так же, как и в любую другую пятницу. Вспышка, белое облачко, самолет повернул в сторону, словно на что-то натолкнулся. Только после этого раздался взрыв, и самолет врезался в холм на Кап-Турманте. Патрик Симар знал, что самолет направлялся в Бе-Комо, откуда затем должен был следовать в Сет-Иль. Но он упал где-то в лесу. Патрик бросился к месту катастрофы. Около часа он продирался сквозь густые заросли, пока не отыскал обломки. Куски дюраля, открытые чемоданы с высыпавшейся одеждой, разбитые сиденья. И всюду мертвые: мужчины, женщины, дети, три пилота в форме и стюардесса. Он понял, что уже не сможет никому помочь, и побежал назад по склону, а затем по железнодорожному полотну к бригаде ремонтных рабочих. Когда он рассказал им, в чем дело, они вскочили на дрезину и, работая рычагами, помчались в сторону поселка Святого Иоахима, находящегося в пятнадцати милях. Старший позвонил в Квебек в аэропорт «Ансьян Лоретт», откуда специальная служба передала сообщение дирекции компании «Канадиен Пасифик эйр-лайнз», которой принадлежала фирма «Квебек эйруэйз».

Президент фирмы Грант Макконанчи сидел за огромным письменным столом, смотрел в бумаги, но не воспринимал их содержания, а тихо уже в который раз повторял:

– Ведь «Дуглас-3» надежная машина, и капитан Лорен был одним из самых опытных пилотов. Что могло произойти? Почему на борту самолета произошел взрыв? Гидравлика, запасные батареи, огнетушитель – больше ничего. Очевидно, причиной взрыва стало нечто, не принадлежавшее к техническому оснащению самолета. Комиссию возглавит Фрэнк М. Фрэнсис. Это лучший специалист, который есть в нашем распоряжении. А следственное управление «Канадиен Пасифик» пусть направит инспекторов Беланжера, Перроля и Гастона Делорме. А вы, господин Мартен, позвоните следователю Марсо. Пусть все приступают к делу. Я выезжаю в Святой Иоахим немедленно.

Место, где произошла катастрофа, не очень удалено от Квебека – всего около четырехсот километров. Члены комиссии добрались до станции Святой Иоахим уже около пяти часов вечера, сели на дрезину и отправились в горы той же дорогой, которой бежал рыбак Патрик Симар. Уже стемнело, и, приступая к осмотру места трагедии, они вынуждены были зажечь факелы.

Идентификация трупов не составила труда. После падения самолет не загорелся, поэтому остались невредимыми чемоданы, документы пассажиров и бортжурнал, в котором об аварии не было ни слова. По. тому, как винты самолета врезались в землю, с самого начала было ясно, что моторы работали нормально. Винты вращались до тех пор, пока лопасти не врылись в глину. Батареи были в порядке, огнетушитель не взорвался. Взрыв не мог быть вызван какой-либо технической неполадкой.

У Фрэнка Фрэнсиса было несложное задание. Когда утром взошло солнце, и полицейские осмотрели обломки самолета, стало ясно, что взрыв произошел в грузовом отсеке и не был результатом технической неполадки. Таким образом, причины аварии самолета DC-3 – D280/CP-CUA должна была расследовать полиция. Члены комиссии вернулись в Квебек, следствие повели сотрудники Королевской канадской дорожной (конной) полиции. Эта уголовная полиция имела хорошую репутацию и считалось, что она принадлежит к числу лучших полицейских служб мира. В 1949 году все служащие садились на лошадей только по праздникам, надев красные мундиры и широкополые шляпы, и придавали тем самым колорит, исторический фон массовым гуляньям. Королевская канадская дорожная полиция располагала современными лабораториями, а криминалисты из Квебека, Монреаля, Торонто или Ванкувера могли потягаться знаниями и умением с мировой элитой в своей области. Расследование аварии самолета DC-3 вошло в историю мировой криминалистики.

Не только в Соединенных Штатах Америки, но и в Канаде следователи порой вынуждены продираться сквозь густую сеть предписаний, осложняющих их работу. Покушение на самолет – преступление, наказуемое по федеральным законам. Однако им занималась Королевская канадская дорожная полиция. Кроме того, существовало немало инструкций, уполномачивавших полицию города и провинции также принять участие в расследовании. Поскольку следствие не могли вести три конкурирующие группы, то была создана специальная следственная комиссия. Ее шефом был назначен инспектор Рене Белек. В его распоряжение поступили сержант Жерар Удэ, прекрасный детектив, начальник уголовного отделения из Квебека Эме Гуйеметт и капитан Альфонс Матт. Все они без промедления приступили к расследованию.

– Напомню вам еще одну существенную деталь, господа, – начал Рене Белек. – Однако вовсе не потому, что недооцениваю ваш опыт. Взрыв произошел в грузовом отсеке самолета, а точнее – в багажном отделении, в котором находились чемоданы и часть груза из Монреаля. Это было сделано для того, чтобы ускорить разгрузку. Все чемоданы и приготовленный груз предназначались для Квебека. Там все багажное отделение сначала освободили, а затем погрузили чемоданы пассажиров, летевших в Бё-Комо, и какой-то груз. А это означает…

– Это означает, господа, – перебил его инспектор Гуйеметт, – что взрывное устройство попало на борт самолета в аэропорту «Ансьон Лоретт» в Квебек-Сити.

– Это всего лишь догадка, – подчеркнул Рене Белек.

– Но это след, по которому можно пойти.

Естественно, полицейские изучили список пассажиров. Десятки опытных детективов отправились туда, где жили погибшие. Расспрашивали соседей, проверяли полученную информацию, пытались найти мотив преступления. Почему кто-то неизвестный подложил в самолет бомбу замедленного действия? Какая для этого была причина? Речь шла о политическом покушении или изощренном убийстве?

Аэропорт «Ансьон Лоретт» находится в западном пригороде Квебека, неподалеку от берега Святого Лаврентия.4 Уилли Ля-монд работал у весов в зале отправления.

– Господин Лямонд, вы дежурили девятого числа во второй половине дня? – спросил инспектор Гуйеметт.

– Да.

– Отправляли багаж?

– Взвешивал его и выдавал номерки.

– Вы помните пассажиров?

– Почти не помню. Я больше смотрю на чемоданы. Иногда, правда, перебросишься с пассажирами парой слов, но как правило, здесь приходится работать очень быстро.

– Не показался ли вам кто-нибудь из пассажиров подозрительным?

– Нет.

– Что еще грузили? Кажется, какой-то груз?

– Посылки, как обычно. На северное побережье посылают много товаров авиапочтой.

Полицейским предстояло трудное дело. Они должны были проверить все отправленные посылки. Нелегко оказалось установить получателей и отправителей, однако это принесло результаты. Один из следователей группы капитана Матта позвонил из Сен-Симеона – городка, расположенного в ста милях от Квебека. Дело в том, что оттуда была отправлена одна из посылок. На ней был адрес отправителя, и служащий аэропорта Лямонд записал в журнал: «Дельфи Бушар. Сен-Симеон».

– Вы хорошо меня слышите, капитан? – кричал в телефонную трубку следователь. – Представьте себе, что в Сен-Симеоне никогда никакой Дельфи Бушар не проживал и не проживает. Тут вообще такого имени не слышали.

Фиктивный отправитель. Посылка предназначалась для отдаленного Бе-Комо. Сержант Удэ сел в первый же самолет и вскоре после приземления выяснил, что получателя посылки Альфреда Пиуффа тоже никогда в Бе-Комо не существовало. Инспектор Белек вновь отправился в квебекский аэропорт и еще раз допросил служащего «Квебек эйруэйз» Лямонда.

– Так-так, подождите, – вспоминал тот, – кажется, это была увесистая посылка.

– Согласно записи она весила немногим более восемнадцати фунтов.

– Да, теперь я вспомнил очень хорошо. Женщина, сдавшая посылку, должна была заплатить два доллара семьдесят два цента. Посылку ей помог донести таксист. Она дала мне три доллара, получила квитанцию и ушла.

– Как она выглядела?

– Обыкновенная женщина. Толстая баба.

– Пожилая?

– Не очень.

– Волосы?

– Если не ошибаюсь, то очень темные, возможно, даже черные.

– Какие-нибудь особые приметы?

– Абсолютно никаких. Серая мышь, женщина, на которую никто не обернется.

– А таксист?

– Таксиста я не запомнил. Он положил посылку на весы и ушел. Да, желтое такси фирмы «Йеллоу кэбе», но это все, что я заметил.

Целая бригада полицейских в гражданском бросилась разыскивать таксиста. Было довольно непросто отыскать среди тысячи таксистов нужного им человека. Но инспектору Гуйеметту сопутствовала удача. Один из таксистов, по фамилии Грабовски, сообщил, что коллега рассказывал ему о толстой клиентке, которую он возил с тяжелым грузом в аэропорт, а потом обратно в город. Она еще была немного чокнутая.

– Как зовут таксиста?

– Поль Анри Пелетье. Это мой приятель. Если хотите, я дам его адрес.

К нему немедленно поехали, и Поль Анри Пелетье рассказал следующее:

– Она точно была чокнутая. Поэтому мне и запомнилась. Ей было примерно тридцать, может, сорок лет. Темные волосы. Глаза тоже. Я подобрал ее у вокзала Пале. Она тащила коробку, села и за всю дорогу рта не раскрыла.

– Куда вы ее отвезли?

– В аэропорт.

– Почему вы помогли ей нести посылку до самых весов?