Текст книги "Женщины-чекистки"

Автор книги: В. Бережков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Известный писатель Максим Горький, живший в то время в Петрограде, предпринимал активные меры для освобождения заключенных и арестованных во время красного террора. Он нередко обращался за содействием и к председателям ПЧК. В беседе с журналистом газеты «Речь» Фурсиным Горький охарактеризовал нового председателя Комиссии так: «Лобов – это животное. Я с ним никаких дел иметь не могу. Скороходов (он тоже некоторое время был председателем ПЧК – авт.) ушел. Только с ним я мог разговаривать».

Стоит проанализировать стожившуюся ситуацию. Вмешательство партийных комитетов в оперативную деятельность вплоть до определения меры наказания подозреваемым было абсолютным произволом. Вот что по этому поводу отмечал М. Н. Петров в своей работе «Проблемы истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии»: «Постижение азов специфики секретной службы исключительно на практике, без теоретической подготовки, при отсутствии кодифицированного законодательства и обилии правительственных декретов о местном нормотворчестве приводило к неквалифицированному расследованию и определению степени виновного». Многие члены РКП(б) не имели не то, что юридического образования (как обязательного условия при выполнении «судейских» обязанностей), но и какого-либо образования вообще. При этом получалось, что органы госбезопасности включались в систему управления страной.

Агентурная сеть была достаточно широко развита. Агенты не получали какой-либо зарплаты за свою работу. Считалось, что слежка за спекулянтами, доносы на организации эсеров, черносотенцев и других, сбор данных по бандитизму – прямое указание партии. В феврале 1919 года ЦК РКП(б) выступил с Обращением к коммунистам-чекистам: «ЧК созданы, существуют и работают лишь как прямые органы партии, под ее директивами и под ее контролем».

Елена Дмитриевна Стасова, работая в органах госбезопасности имела и другие обязанности. Ее всегда привлекала агитационная и просветительская работа. И поэтому агитаторский опыт, наработанный еще во времена преподавания в школе, пришелся как нельзя кстати.

До отъезда в Москву Стасова занималась политическим просвещением и устройством быта бывших военнопленных австрийцев, венгров, немцев. Результатом ее деятельности стало массовое вливание этих военнопленных в красноармейские отряды. Особое внимание Елены Дмитриевны привлекли финские красногвардейцы, оказавшиеся в Петрограде. Следует сказать, что попытка установить власть красных в Финляндии, ленинская авантюра, потерпела неудачу. Представители большевиков в этой стране были разгромлены войсками под командованием генерала Маннергейма. После поражения финские красногвардейцы перебрались в Петроград в надежде быть полезными советской власти. (Один из них – Отто Вильгельмович Куусинен. В 1939 году КПСС планировала выдвинуть его в президенты Финляндии, сняв с этой должности Маннергейма. Во время правления Хрущева Отто Куусинен работал в Политбюро ЦК КПСС).

1919 год для партии был очень тяжелым. Положение усугублялось наступлением четырнадцати держав на молодую Советскую республику. Создавалась угроза для власти, которая была бы вынуждена снова уйти в подполье. Большевики обезопасили себя: напечатали деньги царской России – сторублевки с портретом Екатерины. Яков Михайлович Свердлов позаботился о подготовке кадров для руководства партии на местах. На специальных курсах Елена Дмитриевна Стасова читала лекции о работе партии в подполье. В марте 1919 года она занялась подготовкой VIII съезда РКП(б). Как его делегат, Стасова (единственная женщина!) была избрана членом ЦК партии, вошедшим в Оргбюро. Елена Дмитриевна занималась переработкой партийного устава и кадровой работой. До апреля 1920 года Стасова находилась в Москве, принимая участие во всех кадровых изменениях ЦК. Затем она вернулась в Петроградский комитет на организационную работу.

В июне 1920 года Елену Дмитриевну назначили секретарем Кавказского бюро ЦК партии. Вместе с Орджоникидзе Стасова возглавила подготовку съезда народов Востока, состоявшегося в Баку в первых числах сентября того же года. Заседание Компартии Азербайджана не прошло без скандала. Накануне чекисты совершили ряд обысков в домах богатых людей с целью конфискации обуви для снабжения Красной Армии. Естественно, у многих это вызвало возмущение. Но руководящие работники партии вступились за чекистов, объясняя их действия необходимостью поддержки красноармейцев. А. И. Микоян выступил с речью, смысл которой заключался в том, что «советская власть должна покончить с азербайджанскими богатеями». Стасова одобрила его позицию. По собственному признанию, она являлась «сторонницей военного коммунизма».

Поле деятельности известной коммунистки стремительно расширялось. Стасова выходила на международную политическую арену. Она присутствовала на II конгрессе Коминтерна, состоявшегося в Москве в 1920 году. До мая 1921 года Стасова занималась организационными делами в аппарате Коминтерна, где весьма пригодилось ее знание иностранных языков (английский, немецкий и французский), а потом уехала в Германию на подпольную партийную работу. Пять лет Елена Дмитриенко вела пропагандистскую деятельность в рядах компартии Германии под псевдонимом «Герда». Действовала как бесстрашная героиня сказки Андерсена. Главной задачей ее было увеличение числа сторонников победы коммунизма.

Как одна из первых членов партии, совершенно безвредная для Иосифа Виссарионовича Сталина, Стасова использовалась пропагандой для создания образа преемника и последователя Ленина. Еще в начале становления партийного руководства между Сталиным и Лениным возникали разногласия. Владимир Ильич считал, что должность генерального секретаря исключительно «секретарская», номинативная. Сталин стремился к превращению этого поста чуть ли не в титул. По его мнению, необходимо было сосредоточить власть в руках одного человека генерального секретаря партии. И видел на этой должности себя. В нескольких последних статьях («Как нам реорганизовать Рабкрин», «Письмо другу») Ленин требовал недопущения Сталина к руководству партии. Но будущий вождь уже тщательно отбирал людей для поддержания собственной власти. Его основными помощниками стали Каменев и Зиновьев. Крупной помехой на тернистом пути Сталина к руководящей должности являлся Лев Давыдович Троцкий, написавший в 1923 году книгу «Уроки Октября». В ней Троцкий рассказал всю правду о революционной деятельности, за что был объявлен злейшим врагом Сталина. Кроме того, со стороны Иосифа Виссарионовича был установлен строжайший контроль над больным Лениным. Ленин пытался выходить к партийным деятелям через Крупскую. Но к Надежде Константиновне была «приставлена» агент Сталина, секретарь Фотиева. Крупская пыталась облегчить политическое положение своего супруга, обращаясь за помощью к Сталину. Но тот однажды грубо резюмировал: «Спать с вождем – не значит его понимать». Естественно, Ленин потребовал от него извинений за эти слова. С тех пор Сталин невзлюбил Крупскую. Все мемуары Надежды Константиновны подлежали жесткой цензуре. Известно даже, что однажды в тяжелом разговоре с Крупской «отец народов» обронил: «Если Вы, Надежда Константиновна, не перестанете меня критиковать, то партия объявит, что не Вы, а старая большевичка Елена Дмитриевна Стасова была женой Ленина. Да-да, партия все может». Доверие к Стасовой со стороны и Ленина, и Сталина было бесконечным.

В 1927–1937 гг. Елена Дмитриевна являлась заместителем председателя, а потом и председателем исполкома МОПР (Международной организации помощи борцам революции) СССР. Эта организация под видом благотворительности занималась распространением коммунистического влияния за рубежом. Секция МОПР в СССР к началу 1933 года насчитывала более 10 млн. активистов.

Особое место в работе МОПР занимали политэмигранты. В 20‑е годы XX века были лишь отдельные случаи пребывания в СССР революционно настроенных иностранцев (граждан из Испании, Китая, Германии, Венгрии), получавших, как правило, статус политэмигрантов. Понять советскую политику в отношении этих лиц помогают «Тезисы к вопросу о политэмигрантской работе МОПР», составленные В. Лепешинским в феврале 1926 года. Они сводились к необходимости отсеивания эмигрантов политических от экономических, с проверкой подлинной причины их пребывания в Советском Союзе и установлением легитимности. Поражение республиканцев в революции и установление диктатуры Франко в Испании привели к массовой эмиграции испанских коммунистов. А как же работа зарубежных секций Коминтерна? Показателен в этом отношении доклад Стасовой на IV Всесоюзном съезде МОПР в 1934 году:

«Мы сплошь и рядом встречаемся с такой линией наших секций, что человек совсем не должен сидеть в тюрьме. Это далеко не верно. Мне уже пришлось выступать по данному поводу <…>. Многие наши зарубежные секции восторгаются нами, старыми большевиками, говорят, что мы – железная когорта. А откуда взялась наша закаленность? Именно оттуда, что нам часто некуда было деваться и совершенно нельзя было больше работать. Мы сидели в тюрьме, тюрьма нас закаляла. Недаром Таганку сама полиция считала социальным университетом. Почему же зарубежным товарищам при малейшей опасности ареста нужно бежать?..»

Многих революционно настроенных испанцев как и других политэмигрантов, члены МОПР склоняли к обязательному приему советского гражданства. Этому благоприятствовали не только победные шаги коммунистической партии Советского Союза, но и забота ее видных деятелей о пребывании испанцев на неродной территории. Для политэмигрантов даже устраивались поездки по крупным городам СССР с предоставлением гостиниц для дружественных делегаций.

Свидетельством заботы может служить секретное письмо Елены Дмитриевны Стасовой Западносибирскому Крайкому ВКП(б) тов. Эйхе, Сталинскому горкому ВКП(б) и Магнитогорскому окружному ВКП(б) тов. Хитарову от 29 февраля 1936 года:

«Дорогой товарищ! Центральный Комитет МОПР СССР организует для группы испанских товарищей (в составе 25 человек) – участников октябрьских событий в Испании – поездку по некоторым городам Советского Союза. Товарищи эти в ближайшее время возвращаются в свою страну, и посещение отдельных промышленных центров будет иметь большое значение для дальнейшей работы по популяризации достижений Советского Союза, по укреплению единого фронта против фашизма и войны. Я дала указания о приеме и обслуживании испанских товарищей, а к Вам обращаюсь с просьбой оказать всяческую помощь и содействие местной МОПР организации в выполнении возложенной на нее задачи».

Далее в письме были указаны маршруты следования «экскурсии».

Влияние на коммунистов других стран оказывалось весьма интенсивно. Более того, один из заметных политэмигрантов, Санчес Гарсия, в своей книге. «Революция 1934 года в Астурии» цитировал Маурика, который говорил о формировании Иберийского союза – базы для объединения Австрии, Германии, Италии, Польши и СССР: «Мы находимся перед исторически значимым фактом: формированием Соединенных Социалистических Штатов Европы».

26 ноября 1936 года на приеме испанской делегации в ЦК МОПР СССР Елена Дмитриевна Стасова в своем выступлении сказала: «Можно выделить три этапа мирового революционного движения: Парижская коммуна, Великая Октябрьская социалистическая революция и Испанская революция».

Звезда Стасовой горела все ярче: в 1932 году на Амстердамском антивоенном конгрессе Стасова избиралась членом Всемирного антивоенного и антифашистского женского комитета, с 1935 по 1943 гт. Елена Дмитриевна – член интернациональной контрольной комиссии Коминтерна.

Наряду с политической деятельностью Елена Дмитриевна занималась литературной. В 1938–1946 гг. она была редактором журнала «Интернациональная литература» (на английском и французском языках). Стасова тонко чувствовала необходимость определенных публикаций, понимала ментальность нации и намекала на актуальные проблемы: «Журнал не должен быть одинаковым на всех языках. Мы так богаты литературными произведениями, что вполне могли бы подбирать соответствующий материал для каждой страны».

В 1946 году врачи категорически запретили ей работать. Стасова ушла на пенсию. В послевоенные годы Елена Дмитриевна писала статьи, воспоминания, книги. Ее богатая событиями государственной важности жизнь позволяла не придумывать тексты, а только излагать прошедшее на бумаге. Елена Дмитриевна является автором воспоминаний «Страницы жизни и борьбы», а также составителем книги о своем дяде В. В. Стасове «Письма к родным».

Стасова награждена четырьмя орденами Ленина, медалями, ей присвоено звание Героя Социалистического труда. Стасова была членом ЦК, ЦКК, ВЦИК и ЦИК СССР.

Елена Дмитриевна – делегат семи съездов партии. Последним, на котором она присутствовала, был XXII съезд. Тогда состоялось знакомство Стасовой и молодого космонавта Германа Титова.

Елена Дмитриевна прожила долгую, насыщенную триумфами жизнь. Стасова скончалась 31 декабря 1966 года в Москве. У нее не было детей. У нее была только невероятная преданность идеалам большевизма. В сложное время революций для Елены Дмитриевны не теряли актуальности семейные традиции. Традиции либерализма, уважения к каждому человеку, единение власти и народа. До конца не понявшая противоречий гражданской войны начала XX века, Елена Дмитриевна свою жизнь посвятила политической победе большевиков. Методы, которые последние применяли в достижении своих целей, сегодня кажутся не столько изобретательными и грамотно продуманными, сколько, мягко говоря, оскорбляющими престиж власти как таковой. Стасова, возможно, задумывалась над вопросом необходимости таких методов в то время, когда работала в ПЧК. Но ее вера в конечную цель коммунизма отсеивала все возникавшие сомнения в правильности выбранного пути.

Богемная красавица (Галина Бениславская)

Кто бы мог подумать, что чекисткам народную славу может принести не только служебная деятельность?! Совсем необязательно ловить шпионов или самой быть одной из них, не нужно быть «палачом» или жертвой, чтобы собственное имя гремело на всю страну. Что же может сделать сотрудницу органов госбезопасности легендой? Конечно же, любовь. Это чувство знакомо всем. Кто-то, опьяненный страстью, счастливо живет долгие годы. Кто-то, принявший муки безответной любви, трагически гибнет в расцвете лет. Горькая участь постигла и нашу героиню.

Галина Артуровна Бениславская родилась в 1897 году. Она была дочерью грузинки, забеременевшей от французского студента Артура Карьера. Мать Галины тяжело переживала неожиданный уход соблазнителя и поэтому психически заболела. Воспитанием маленькой Гали занялись ее родственники из семьи врачей, Бениславские, жившие в латвийском городе Резекне. Они удочерили девочку. Повзрослев, Галина Артуровна уехала в Петербург, где поступила в Преображенскую женскую гимназию и закончила ее с золотой медалью в 1914 году.

Началась первая мировая война. К 1917 году Галина стала убежденной большевичкой, а потому Февральскую и Октябрьскую революции встретила с воодушевлением, хотя и не приняла в них участия. Во время гражданской войны она училась в Харьковском университете на факультете естественных наук. Когда войска белогвардейцев пришли на Украину, перерезав дороги из Харькова, Бениславская испугалась. По городу поползли слухи о том, что белогвардейцы зверски издеваются над коммунистами, пытают их. Будучи сторонницей красных, Галина Бениславская решила добраться до Советов через линию фронта.

Путь предстоял нелегкий, опасность расправы со стороны белогвардейцев заставляла усомниться в том, что можно остаться в живых. Долгие мытарства в дороге закончились весьма неприятно. Попав к красным, Бениславская оказалась арестованной. Ее попросту приняли за шпионку белогвардейцев! И для этого были все основания – шпионов противники засылали нередко.

Однако судьба благоволила Бениславской. Когда-то в Москве Галина познакомилась с Яной Козловской, отец которой был большевиком. Более того, Михаил Юрьевич Козловский (1876–1937) после февраля 1917 года являлся членом исполнительного комитета Петроградского совета, председателем Выборгской районной думы. В ноябре 1918 года он занимал пост председателя Чрезвычайной следственной комиссии, а в 1919 году некоторое время возглавляя Народный комиссариат юстиции Литвы и Белоруссии. (Позднее Козловский стал членом коллегии Наркомюста РСФСР и председателем малого Совнаркома. Между прочим, Михаил Юрьевич в 1919 году подвергался критике на заседании ЦК РКП(б) за поддержку лиц, обвинявших ВЧК в применении террористических методов в своей деятельности).

Благодаря вмешательству Козловского Галину Артуровну освободили. Михаил Юрьевич позаботился о Бениславской и после ареста. Он оказал ей содействие в получении комнаты в Москве. (Некоторое время Галина Артуровна жила в Кремле, рядом с коммунистическими вождями, например, с Лейбой Сосновским). Козловский помог Бениславской вступить в партию. Кроме того, устроил на должность секретаря в Особую межведомственную комиссию при ВЧК.

Эта комиссия занималась изучением всех источников спекуляции и связанных с нею должностных преступлений. Она проводила ревизии хозяйственных органов и вырабатывала меры по борьбе со спекуляцией и усилению ответственности должностных лиц. Такое место работы считалось весьма престижным – в Особую межведомственную комиссию входили представители многих наркоматов и сотрудники ВЧК.

Но поскольку обязанности секретаря были необременительными, молодая Галина Артуровна посвящала все свободное время богемной жизни. Бениславская хорошо разбиралась в литературе, много читала, к тому же была признанной красавицей. По словам одного из знакомых, «ее глаза, попадая в солнечные лучи, загорались как два изумруда». Говорили, что Бениславская «из породы кошек». Естественно, что такую девушку рады были видеть в своем кругу московские поэты и художники.

Любимым местом встреч богемной молодежи являлось литературное кафе «Стойло Пегаса», в котором в начале двадцатых годов читали свои стихи лучшие поэты Москвы. Здесь дискутировали, обменивались творческим опытом, оглашали поэтические манифесты. Тогда Галина Бениславская восторгалась стихами Блока. Но ее жизнь перевернулась 19 сентября 1920 года, когда в один из вечеров, проходивший в Политехническом музее, выступил Сергей Есенин.

Позднее о своих впечатлениях от этой встречи Бениславская написала: «Вдруг выходит тот самый мальчишка; короткая нараспашку куртка, руки в карманах брюк, совершенно золотые волосы, как живые. Слегка откинув голову и стан, начинает читать:

 
– Плюйся, ветер, охапками листьев, —
Я такой же, как ты, хулиган…
 

Он весь стихия, озорная, непокорная, безудержная стихия, не только в стихах, а в каждом движении, отражающем движение стиха. Гибкий, буйный, как ветер, ветру бы занять у Есенина удали. Где он, где его стихи и где его буйная удаль – разве можно отделить?! Все это слилось в безудержную стремительность, и захватывают, пожалуй, не так стихи, как эта стихийность. Потом он читал «Трубит, трубит погибельный рог!..» Что случилось после его чтения, трудно передать. Все вдруг повскакивали с мест и бросились к эстраде, к нему. Ему не только кричали, его молили: «Прочитайте еще что-нибудь…» Опомнившись, я увидела, что я тоже у самой эстрады. Как я там очутилась, не знаю и не помню. Очевидно, этим ветром подхватило и закрутило и меня».

Так Галина Артуровна посвятила свою жизнь всепоглощающей страсти. «С тех пор пошли длинной вереницей бесконечные радостные встречи, – вспоминала она. – Я жила вечерами – от одного до другого. Стихи его (Есенина) захватывали меня не меньше, чем он сам. Поэтому каждый литературный вечер был двойной радостью: стихи и он».

Есенин был на пике популярности. Он, талантливый поэт и такой же талантливый скандалист, безумно нравился женщинам. Однако даря дамам телесную любовь, Есенин редко присовокуплял к ней духовную. Сергей Александрович был легковозбудимым человеком, «горел» страстью сильно, но недолго. До встречи с Бениславской Есенин успел покорить немало сердец.

Он жил в гражданском браке с Анной Романовной Изрядновой, с которой вместе работал в типографии Сытина. 21 декабря 1914 года у них родился сын Юрий. Но счастливой семьи не получилось – Есенин оставил Изряднову с маленьким ребенком на руках. (Для интересующихся судьбой наследника добавим, что после смерти поэта в народном суде Хамовнического района Москвы разбиралось дело о признании Юрия сыном Есенина. Незаконнорожденный Юрий Есенин был расстрелян 13 августа 1937 года по обвинению в подготовке покушения на Сталина).

Официальной женой поэта 30 июля 1917 года стала актриса Зинаида Райх. Есенин обвенчался с ней в церкви Кирика и Улиты Вологодского уезда. 29 мая 1918 года Зинаида родила дочь Татьяну, голубыми глазами и светлыми кудрями так похожую на Сергея Александровича. 3 февраля 1920 года, уже после развода с Есениным, Райх родила еще одного ребенка от поэта – сына Константина. Летом 1939 года она была зверски убита в своей квартире. Тому, что жестокое преступление совершили мелкие уголовники, не верилось. (Сейчас предположение участия в убийстве Райх агентов НКВД переходит в категорию факта).

В 1920 году Есенин подружился с поэтессой и переводчицей Надеждой Вольпин. 12 мая 1924 года у них родился внебрачный сын, ставший впоследствии крупным ученым-математиком, известным правозащитником. А. Есенин-Вольпин был одним из создателей (вместе с Сахаровым) Комитета прав человека.

Отношение поэта к Бениславской хорошо описал М. Райзман в книге «Все, что я помню о Есенине»: «Галя сыграла большую благородную роль в жизни Сергея. Когда он знакомил меня с ней, сказал:

– Относись к ней лучше, чем ко мне!

– Хорошо, Сережа! Будет сделано!

Есенин, довольный, прищурил правый глаз, а Бениславская смутилась».

Крепкая дружба с Галиной Артуровной не помешала поэту испытать испепеляющую страсть. Страсть к другой женщине. Избранницей Есенина стала знаменитая танцовщица – «босоножка» Айседора Дункан. С ней поэт познакомился на праздновании своего дня рождения (3 октября 1921 года) в мастерской художника Якулова. В компанию была приглашена Айседора Дункан, как раз закончившая свое выступление на московской сцене. Она знала по-русски порядка тридцати слов, но, услышав стихи Есенина, поняла, что этот молодой человек очень талантлив. Дункан первая назвала Сергея Александровича великим русским поэтом. В этой 46-летней танцовщице проснулась страсть. В ту ночь Есенин не вернулся в комнату Бениславской, а уехал в фешенебельный особняк Дункан. Сергей Александрович влюбился в Айседору без памяти. 2 мая 1922 года эта пара сочеталась законным браком в загсе Хамовнического Совета, а потом уехала за границу. Об отношениях Есенина и Дункан знали все. Еще бы – череда ссор, перемирий, расставаний и встреч отличалась сумбурностью и непредсказуемостью.

Для Бениславской женитьба Есенина и его отъезд за границу стали тяжелым ударом.

Вот выдержки из дневника Галины Артуровны:

«1. 1. 1922 год. Хотела бы знать, какой лгун сказал, что можно быть не ревнивым! Ей богу, хотела бы посмотреть на этого идиота! Вот ерунда! Можно великолепно владеть собой, можно не подавать вида, больше того – можно разыгрывать счастливую, когда чувствуешь на самом деле, что ты – вторая; можно, наконец, даже себя обманывать, но все-таки, если любишь по-настоящему, – нельзя быть спокойной, когда любимый видит, чувствует другую. Иначе значит – мало любишь. Нельзя спокойно знать, что он кого-то предпочитает тебе, и не чувствовать боли от этого сознания. Как будто тонешь в этом чувстве. Я знаю одно, – глупости я не сделаю, а что тону и, захлебываясь, хочу выпутаться, это для меня ясно совсем <…> И все же буду любить, буду кроткой и преданной, несмотря ни на какие страдания и унижения».

Галина Артуровна жила в Москве одна, без родных, лечилась в клинике от нервных болезней. Поддержать ее могли только подруги. Но все равно Бениславская не могла успокоить свое раненое сердце. Она всегда первым делом интересовалась у знакомых не состоянием их дел, а возможным приездом Есенина.

А как же работа Бениславской в Особой межведомственной комиссии? Галина Артуровна недолго ходила на службу. Существуют версии, что Бениславская была приставлена к Есенину как агент ЧК. В литературно-историческом журнале «Русь» Ф. Морозов подкрепил это предположение тем, что «Галина Артуровна состояла секретарем при "сером кардинале" ВЧК – НКВД Якове Агранове, который был близким другом поэта».

Действительно, советские спецслужбы приставляли своих сотрудников к заинтересовавшим их объектам. Но это делалось не для длительного изучения общественной деятельности, а для уточнения или выяснения одного-двух конкретных вопросов. Причем проводились такие мероприятия с санкций вышестоящих инстанций. Оперативные работники посещали полулегальные собрания, митинги и т. д. Несанкционированные знакомства сотрудников спецслужб с нежелательными лицами пресекались, виновных наказывали, даже увольняли из органов. Что касается слежки Бениславской за Есениным, то этот вопрос неоднократно исследовался. Многие авторы сходились в том, что Галина Артуровна действительно дружила с поэтом по указанию Агранова.

Однако материалы личного дела № 2389 опровергают такое мнение. Агентурно-осведомительные задачи ОМК перед собой не ставила, жизнью писателей и поэтов занимался секретный отдел ВЧК. Поэтому предположение о том, что Бениславская получила указание Агранова «следить за Есениным» является досужим вымыслом.

В одной из справок личного дела можно прочесть: «Прошу сотрудницу для поручения сельскохозяйственного отдела Бениславскую Г. А. как фактически не работающую около четырех месяцев откомандировать в административный отдел ГПУ». Этот документ датирован 27 апреля 1922 года. Другая справка гласит: «Бениславская уволена со службы ГПУ по личному желанию и направляется в подотдел учета и распределения рабочей силы гор. Москвы». Эта бумага была подписана ровно через пять дней после предыдущей справки.

«Таким образом, сам факт пусть короткой, но официальной службы на Лубянке исключал привлечение Бениславской в качестве секретного сотрудника ГПУ», – резюмировал Лев Костанян в своей статье «У чекистов чистые руки» («Российские вести», № 44, от 26 декабря 2001 года).

Но Есенин действительно, интересовал органы госбезопасности. В архиве ФСБ есть протокол заседания президиума ВЧК от 27 октября 1920 года. В тот день рассматривались секретные дела, расследуемые секретным отделом. Вторым в списке значилось дело «Есенина Сергея Александровича, по обвинению его в контрреволюции». Докладчиком по этому вопросу выступал уполномоченный четвертого отдела секретного отдела В. Штейнгардт, которому начальник заседания Т. Самсонов поручил вести дело Есенина. Штейнгардт с середины 1918 года работал заместителем начальника военной контрразведки, начальником особого отдела армии, руководил цензурой на Восточном фронте. Он очень хорошо разбирался в действительных «врагах» новой власти. Это и сыграло особую роль в его карьере. С высоких должностей Штейнгардт «спустился» до рядового уполномоченного.

На него вышел Яков Блюмкин, старый знакомый по работе в контрразведке. К тому времени Блюмкин состоял слушателем Академии генштаба Красной Армии. Он много общался со Штейнгардтом, оказывая ему помощь в ведении дела Есенина. Свидетельством такой помощи может служить следующий документ: «20 года, октября месяца 25. Я, нижеподписавшийся Блюмкин Яков Григорьевич, проживающий, в гостинице Савой, № 136, беру на поруки Есенина под личную ответственность. Ручаюсь в том, что он от суда и следствия не скроется и явится по первому требованию следствия и судебных властей».

Это послужило основанием для заключения президиума ВЧК, в котором указывалось, что «причастность Есенина к делу Кусикова недостаточно установлена». Сергея Александровича предлагалось освободить из-под стражи под поручительство Блюмкина.

Почему же Есенин интересовал власти? Поэт восторженно встретил Февральскую революцию, а вот к Октябрьской его отношение было настороженным. Последовавшая затем череда арестов и расстрелов друзей (писателей, поэтов, художников, общественных деятелей), а также собственные неоднократные аресты вызвали в Есенине чувство гнева. На литературных вечерах он все чаще читал провокационное стихотворение. Вот отрывок из него:

 
Пустая забава, одни разговоры.
Ну что же, ну что же вы взяли взамен?
Пришли те же жулики, те же воры
И законом революции всех взяли в плен.
 

За границей Есенин написал несколько произведений, высмеивающих власть большевиков. Об этом знали почитатели таланта поэта. Но вскоре узнали и «вожди революции». Они пытались уничтожить Есенина «законным» путем: сажали в Бутырскую тюрьму, бросали в подвалы Лубянки, в которых содержались приговоренные к расстрелу. На поэта была устроена настоящая охота – только чудом он спасся от ножа уличного хулигана и от бандитской пули. Более того, уже упоминавшийся Лейба Сосновский дал указание в каждом номере московских газет печатать статьи якобы от имени рабочих, требовавших расправы над «кулацким» поэтом. Неизвестные личности агрессивно вели себя по отношению к Есенину, пытаясь вызвать его ответную реакцию, чтобы затащить в милицию или ОГПУ. Сергей Александрович ходил с палкой для самообороны. Понятно, что нервы его были на пределе, Есенин скрывался от травли на Кавказе. Потом и вовсе хотел бежать в Турцию или Иран.

Но вернемся к дальнейшей судьбе Галины Бениславской. Есенин снова встретился с ней. О периоде своих переживаний Бениславская написала в воспоминаниях: «После заграницы Сергей Александрович почувствовал в моем отношении к нему что-то такое, чего не было в отношении друзей, что для меня есть ценности выше моего собственного благополучия». Есенин вернулся в Россию, измотанный сложными отношениями с ревнивой Дункан, все больше погрязающий в пучине алкоголизма. Тогда же, в 1923 году, образовалась глубокая пропасть между ним и имажинистами.

Но ангел поэта – Галина Артуровна – помогла преодолеть тяжелое время. Есенин поселился в ее комнате в коммунальной квартире в Брюсовском переулке. Там же вскоре стали жить и его сестры – Екатерина и Александра, приехавшие в Москву. На этой квартире Есенин встречался со своими друзьями. Среди них были Всеволод Иванов, Борис Пильняк, Николай Клюев, Петр Орешин, Василий Наседкин, Вольф Эрлих. О том, как чувствовал себя Есенин в тот период, читаем в его письме: «Работается и пишется мне дьявольски хорошо».