Текст книги "Женщины-чекистки"

Автор книги: В. Бережков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Так сложилось, что в 1918 году Петроград в связи с наступлением немецких войск стал прифронтовым городом и оказался почти в блокаде. В нем царили разруха, голод, террор. Как грибы после дождя, в городе возникали всевозможные нелегальные и полулегальные организации, враждебные новой власти. И хотя заключение Брестского мира остановило нашествие немцев на Петроград, но это было еще не все.

9 марта 1918 года началась военная интервенция стран Антанты. В этот день английский десант высадился в Мурманске, немного позже – в Архангельске, а в апреле того же года во Владивостоке появились американские и японские войска. Летом к советским берегам Черного моря пожаловали английские и французские корабли. Республика оказалась в кольце.

5 мая 1918 года состоялось экстренное заседание ЦК РКП(б), на котором обсуждался вопрос о международном положении Советской России. По предложению Ленина было принято постановление: «Немецкому ультиматуму уступить, а английский отклонить, ибо война против Германии грозит непосредственно бо́льшими потерями и бедствиями, чем против Японии».

Английский ультиматум сводился к требованию продолжить войну Советской России с Германией. Германия же потребовала передачи Финляндии последнего форта Ино, который входил в систему кронштадтских укреплений и прикрывал подступы к Петрограду. И еще один интересный факт: с 3 по 27 августа 1918 года в Берлине проходило совещание по Восточной Карелии. Финская сторона настаивала на безвозмездной передаче ей Мурманска, Кольского полуострова. Соловецких островов и большой части Онежской губы. Такая вот благодарность Финляндии за предоставленную ей независимость. (Эта страна находилась в орбите Германии вплоть до капитуляции во второй мировой войне в 1944 году).

9 мая 1918 года состоялось еще одно заседание ЦК партии, на котором обсуждалась уместность расстрелов пленных белогвардейцев в связи с тем, что на финляндском фронте происходили массовые расстрелы финских и русских красноармейцев. ЦК отмечал, что «в настоящее время было бы нецелесообразно произвести массовые расстрелы, но против расстрела нескольких человек никто не возражает».

В Петрограде предполагалось «усилить работу по эвакуации», а решение вопроса по использованию военных специалистов поручить Свердлову и Троцкому.

Бедственное положение Советской России благоприятствовало разгулу шпионажа. Недавно созданная Всероссийская Чрезвычайная Комиссия не имела достаточного опыта борьбы с этим явлением. Кроме того, часть опытных разведчиков и контрразведчиков царской России либо бежала из страны, либо перешла на службу зарубежным хозяевам, либо оказалась в войсках белой армии.

В Петрограде наибольшую активность проявляли английская и немецкая разведки. Приведем несколько малоизвестных фактов по этой теме, упомянутых в материалах из архива ФСБ.

Николай Николаевич Жижин (он же фон Майснер, он же Балашов) был сыном крупного астраханского рыбопромышленника, ротмистром Таманского гусарского полка, а в период Временного правительства – офицером особых поручений Общественного градоначальства. После октября 1917 года по рекомендации члена ЦК партии эсеров Сперанского он перешел на службу в английскую разведку, где выполнял задания лейтенанта Кроми. В своем распоряжении Жижин имел конспиративные квартиры в Петрограде и его окрестностях для встреч со своими агентами, которые исчислялись десятками и работали в различных учреждениях города, воинских частях и на флоте. Жижину поручалось собирать информацию на всевозможные темы. В том числе, о формировании воинских частей и даже о настроениях рабочих.

После убийства Кроми с Жижиным стал работать другой разведчик – Гиллеспи, который требовал от бывшего ротмистра еще и переправлять своих агентов на известные передаточные пункты в Мурманск. После ареста, во время следствия, Жижин показал, что это делалось для того, «чтобы в определенное время выступить провокационным путем в тылу Красной Армии».

Его сподручным по шпионской деятельности был фон Экиспаре (он же Орг, он же Ельц) Александр Николаевич, сын прибалтийского барона, есаул 1‑го Аргунского казачьего полка, военный корреспондент газеты «Утро России» при Ставке Верховного Главнокомандования. По заданию английской разведки фон Экиспаре организовывал террористические акты против работников советской власти. Этот барон якобы устроил акцию, направленную на уничтожение Ленина в Петрограде, и подготовил первое покушение на Урицкого, которое по не зависящим от плана причинам не удалось.

Еще одним ценным агентом был Николай Дмитриевич Мельницкий (он же Скарбек), бывший морской офицер с крейсера «Новик». Он собирал и передавал информацию о положении на флоте через Жижина лейтенанту Кроми.

Помогал Жижину и Василий Михайлович Окулов, сотрудник царской контрразведки. Он переправлял через финскую границу нужных людей (туда и обратно), иногда брал за это взятки, не гнушался заниматься контрабандой.

В шпионской группе находился еще один человек: Леонтий Николаевич Пашенный, бывший статский советник, бывший помощник начальника русской контрразведки.

16 ноября 1918 года члены этой организации были арестованы и приговорены к расстрелу.

А на немецкую разведку работал Сергей Антонович Бутвиловский, сын крупного помещика, флотский офицер. Он участвовал в создании кооператива «Мирный труд», где проводились встречи с агентурой. Также Бутвиловский участвовал в переправе офицерских кадров в Псков в распоряжение немецких оккупантов, тогда еще не потерявших надежду захватить Петроград.

Но вернемся к нашей героине. В середине 1918 года начальником отдела по борьбе с преступлениями была назначена Варвара Николаевна Яковлева. Она стала единственной женщиной за всю историю органов государственной безопасности, занявшей столь высокий пост.

В тот период Яковлеву направили в Петроград для координации работы по раскрытию и ликвидации «заговора послов». Дело в том, что зарубежные «послы» решили использовать антибольшевистские силы для свержения советской власти. Для этого они провели ряд мероприятий по подготовке вооруженного мятежа, создали агентурную сеть на территории Советской России. Одним из главных заговорщиков был Локкарт, английский журналист, разведчик, с января 1918 года – глава специальной английской миссии при советском правительстве. После ликвидации заговора его арестовали и в октябре 1918 года выслали из страны. В Петрограде раскрытие этого дела завершилось налетом на помещение английского посольства и изъятием оттуда документов. Операцию возглавлял начальник комиссаров и разведчиков Петроградской ЧК Семен Леонидович Геллер, которого лично инструктировал Дзержинский. (О Геллере подробнее мы расскажем ниже).

В то время Петроградскую ЧК возглавлял Моисей Соломонович Урицкий. (Он также был начальником комиссариата внутренних дел Петрограда). Урицкий, имея юридическое образование, пытался организовать деятельность правоохранительных органов на правовой основе. Однако ему не удалось осуществить задуманное, проявляя «сдержанность в репрессиях» нередко он совершая ошибки в подборе и расстановке кадров на ключевые должности.

Так с подачи Урицкого на работе в ЧК появились такие личности с преступными наклонностями, как начальник комиссаров и разведчиков С. Л. Геллер и заведующий следствием С. А. Байковский.

Геллер, уроженец города Вильно (его родители с 1917 года проживали в США), был принят в члены РКП(б) по рекомендации Урицкого. Исполняя обязанности начальника комиссаров и разведчиков, он использовал свое служебное положение для хищения ценностей, конфискованных ПЧК у арестованных, покровительствовал криминальным элементам, в частности, знакомя некоторых из них с материалами следствия. 10 января 1920 года президиум ПЧК приговорил Геллера и трех его сподвижников к расстрелу.

Станислав Александрович Байковский, выходец из Польши, до октября 1919 года находился на посту заведующего следствием ПЧК. Он принимал решения о судьбах арестованных жителей Петрограда и стоял у истоков таких методов допроса, которые позволяли получать в ходе следствия любые «нужные» показания. Байковский судил людей по анкетным данным. В 1938 году он был репрессирован.

После убийства Урицкого в августе 1918 года место председателя Петроградской ЧК занял Глеб Иванович Бокий. А как же Яковлева? После завершения дела «заговор послов» она не уехала в Москву. 16 сентября 1918 года ЦК РКП(б) принял решение «о необходимости самого тесного сотрудничества между Петроградом и Москвой в Чрезвычайной Комиссии, как Всероссийской, так и Петроградской, ввиду того, что многие дела возникают в одном месте, а нити имеют в другом». По этой причине Яковлевой было предложено продлить свое пребывание в Петрограде.

Так из «гостьи» Варвара Николаевна превратилась в полноправного сотрудника Петроградской ЧК, члена президиума комиссии и заместителя Бокия. В начальный период работы на новом месте Яковлева вела себя предельно осмотрительно, ограничиваясь лишь функциями наблюдателя из Центра. Вместе с тем она подписывала кое-какие документы, не имевшие, правда, существенного значения. Вполне возможно, что ее, женщину, местные чекисты не воспринимали в качестве руководителя такого ранга. А зря.

Бокий руководил Петроградской ЧК всего ничего – чуть более месяца. После чего Зиновьев, испытывая глубокую неприязнь к нему, с помощью интриг сумел не только снять Бокия с должности, но и вообще убрать из Петрограда.

10 ноября 1918 года новым председателем ЧК стала Варвара Яковлева.

В тот период в стране бушевал «красный террор». Вот что говорилось в постановлении СНК ст 5 сентября 1918 года: «Необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры». В октябре – декабре того же года в газете «Петроградская правда» за подписью Яковлевой появилось шесть списков расстрелянных. количество которых составляло в общей сложности 106 человек. В их числе, например, были: убийца Урицкого Каннигисер; четыре человека – по деду «об организации, поставившей себе целью вербовку на Мурмаи»; десять по делу «о выступлении матросов»; пять – бывших чекистов, а остальные – преимущественно бандиты, грабители, спекулянты и убийцы. Среди пяти разоблаченных и расстрелянных чекистов оказались люди, появившиеся на работе и комиссии еще при Урицком. Это комиссары Роман Иванович Юргенсон и Густав Иоганнонич Менам – «за намерение присвоить деньги, отобранные при обыске и затем бежать», бывший комиссар Иосиф Филиппович Доссель – «за шантаж и ряд мелких уголовных дел», бывшие сотрудники Алексей Васильевич Кузьмин и Георгий Степанович Кузнецов – по делу «о налете на восьмую роту».

А вот еще один исторический факт. Небезынтересны обстоятельства расстрела некоего Сергеева: «2 декабря но постановлению Петроградской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией расстрелян за систематические растраты и пьянство Федор Григорьевич Сергеев, рабочий Путиловского завода, состоящий в партии коммунистов с 1905 года». Сергеев принял приговор очень спокойно. Перед смертью он просил простить его проступки против партии и заявил: «Партия иначе поступить не могла».

Как же так оказалось, что бывшие сотрудники ПЧК стали преступниками? Необходимо отметить, что процедура оформления на работу в чрезвычайную комиссию в те времена была предельно проста: кандидату достаточно было представить рекомендацию первичной партийной организации или одного члена партии. Часто обходилось и без этого – например, при согласии Урицкого беспартийного Шиманского оформили на должность секретаря комиссии.

Не приходятся удивляться, что в Чрезвычайную комиссию приходили на работу личности с криминальным прошлым. Проникали туда и люди по поручению враждебных организаций, и даже агенты иностранных разведок. Среди них был Александр Николаевич Гаврюшенков. Дворянин, морской офицер, капитан 2‑го ранга, он работал в дореволюционное время в контрразведке Балтийского флота. В феврале 1919 года Гаврюшенков по заданию белогвардейской организации «Великая единая Россия» внедрился в Петроградскую ЧК и работал там помощником заведующего активной частью комиссии. Он предупреждал свою организацию о слежках и предполагаемых арестах. Руководителю организации Дидерхису помог избежать ареста и скрыться в другой стране. Во время массовых обысков в Петрограде Гаврюшенков спас английского разведчика Дюкса, находившегося в опасности, спрятав его на Смоленском кладбище в семейном склепе одного купца. (Поль Дюкс (1889–1967) в ноябре 1918 года под видом журналиста приехал в Россию заниматься разведывательной деятельностью вместе с Локкартом и Рейли. Он являлся организатором контрреволюционного заговора в 1919 году. В августе того же года в связи с провалом бежал в Англию, где получил титул баронета). Гаврюшенков готовился перейти границу, но был арестован. На следствии он заявлял, что работал против советской власти по идейным соображениям. Гаврюшенков не желал выдавать своих единомышленников следствию. В январе 1920 года его приговорили к расстрелу.

Шпионом-двойником был Борис Борисович Гольдингер. Он происходил из семьи торговца, представлявшего интересы английской фирмы «Джон Меран» в России. По предпринимательским делам отец и сын часто выезжали в Англию. В июле 1918 года Борис Борисович Гольдингер был арестован по подозрению в шпионаже в пользу этой страны. Находясь в тюрьме, он «сдал» питерским чекистам конспиративную квартиру английского разведчика Гиллеспи. По указанию Яковлевой Антипов (о нем будет рассказано позже) произвел налет на эту квартиру. Материалы в отношении Гольдингера подтвердились, тем не менее его освободили из-под стражи с намерением использовать органами госбезопасности по линии английской разведки. Яковлева предложила этому человеку работу в ПЧК! По словам Гольдингера это выглядело так: «Яковлева рассказала, что я арестован по доносу <…> и приняли меня в ЧК с согласия президиума ЧК». Борис Борисович работал в комиссии в должности комиссара. И хотя зарубежные спецслужбы называли его «провокатором, служившим в ВЧК», он по-прежнему снабжал их информацией, в частности, сообщил о намечавшемся расстреле в Петрограде великих князей. Вторично Гольдингер был арестован в конце 1919 года. Ему было предъявлено обвинение в шпионаже не только в пользу Англии, но и Германии. Ну, а дальше – расстрел.

Чекисты Петрограда занимались еще и заложниками из числа аристократов, генералов, офицеров и состоятельных лиц, задержанных после убийства Урицкого и ранения Ленина. Некоторые были освобождены, другие направлены в лагеря принудительных работ на различные сроки, но немало людей из этой массы заложников находилось в неопределенном положении. В местах нахождения заложников процветало пьянство, карточные игры и другие правонарушения. На работников охраны негативное влияние оказывали представители правительственных кругов прежней власти и работники охранки из числа заложников.

Приходится признать, что Яковлева не уделяла этой проблеме никакого внимания. Варвара Николаевна просто игнорировала сложившееся положение вещей. Возможно, для этого имелись объективные причины.

Спустя два месяца Яковлевой предложили срочно возвратиться в Москву. На заседании президиума 30 декабря 1918 года было принято решение отозвать председателя комиссии из Петрограда. Посыпались телеграммы от многих людей, в том числе от Ленина. Последняя телеграмма от 2 января 1919 года гласила: «Повторяю требование вашего немедленного выезда. Порицаю. Оставьте заместителя, кого хотите, например, Сергеева».

Варваре Николаевне пришлось уехать в Москву. Кто же стал новым председателем Петроградской чрезвычайной комиссии? Яковлева распорядилась назначить на свой бывший пост глубоко симпатичного ей человека – Николая Кирилловича Антипова, а не рекомендованного Лениным Сергеева. Следует заметить, что в основном она общалась с мужчинами. Яковлева легко научилась управлять ими, безошибочно выбирая в союзники тех, кто впоследствии становился преданным человеком.

Став председателем, Варвара Николаевна добилась назначения Антипова своим заместителем. По-другому, впрочем, и быть не могло. Они оба примкнули к революционному движению еще в юношеском возрасте сполна испытав муки арестов, тюрем и ссылок. Да и по возрасту Яковлева была старше Антипова на десять лет. Все это облегчало возможность взять его под свою опеку, хотя чекистом Николай Кириллович стал совсем недавно. В то время это не было в диковинку – ведь президиум Петроградской ЧК расширялся, и стаж работы в органах госбезопасности не имел решающего значения.

Позднее в Петрограде появились компрометирующие Варвару Николаевну материалы. Узнав об этом. Антипов поспешил сообщить ей об этом, послав в Москву гонца с сообщением личного характера. Тем гонцом оказался уже упоминавшийся Гольдингер.

И еще несколько слов об Антипове. После десятилетнего председательства ПЧК он побывал на различных партийных и государственных должностях во многих городах СССР. В 1936 году Николай Кириллович занимал посты председателя Народного контроля и заместителя председателя Совета народных комиссаров. Также он был членом ЦК ВКП(б). В свите Сталина Антипов появлялся на трибунах и в президиумах. 27 февраля 1937 года в числе двадцати высокопоставленных государственных и партийных деятелей во главе со Сталиным присутствовал на заседании комиссии ЦК ВКП(б) по делу Бухарина и Рыкова. Антипов поддержал предложение Шкирятова: «Бухарина и Рыкова исключить из состава кандидатов ЦК ВКП(б) и членов ВКП(б) и предать суду без применения расстрела». Все, кто голосовал за это предложение, впоследствии были арестованы и расстреляны. Избежал этой участи лишь Н. С. Хрущев. Кто знает, проголосовал бы Антипов за предложение не Шкирятова, а Сталина – может быть, и остался бы в живых. Николая Кирилловича арестовали 21 июня 1937 года по обвинению в том, что он примкнул к контрреволюционной организации правых в 1928 году. 28 июля 1938 года суд приговорил Антипова к высшей мере наказания – расстрелу, и на следующий день приговор был приведен в исполнение. 30 июля 1956 года Военная коллегия Верховного суда СССР отменила этот приговор, и дело было прекращено за отсутствием состава преступления.

Но что стало c Варварой Николаевной Яковлевой после того, как она ушла с поста председателя ПЧК? В Москве к работе во Всероссийской ЧК она не приступила, более того, была выведенa из коллегии не только ВЧК, но и НКВД. В январе 1919 года Варвара Николаевна стaлa членим коллегии Наркомата продовольствия. Таким образом, причины срочного вызова Яковлевой в Москву совершенно непонятны. На этот счет есть несколько версий.

Не вина, а беда Варвары Николаевны состояла в том, что чуть ли не с момента создания Петроградской ЧК на ключевых постах осели авантюристы, предатели и шпионы. Яковлева же, будучи председателем комиссии, не приняла должных мер для их выявления и разоблачения. Ну, а к тем сотрудникам, чья враждебная деятельность ей стала известна, отнеслась снисходительно. Роковую роль сыграло и то обстоятельство, что Яковлева была неопытным руководителем. Понятно, что коллектив ПЧК оставлял желать лучшего. Ведь революционеры (а именно они составляли основной костяк ПЧК) не имели должного образования и соответствующего интеллектуального развития. Пo этой причине и проводились «пробы» на чекистские должности.

Подтверждением неблагополучного положения дел в Чрезвычайной комиссии Пeтpoгада может служить документ, обнаруженный в Гуверовском архиве (США), как pаз относящийся к периоду работы Яковлевой:

«…Имеем, кроме того, возможность читать не только бумаги самого секретного характера, но даже резолюции, на них налагаемые. Настоятельно необходимо в кратчайший срок поддержать наше крупное дело и увеличить против сметы расходы, чтобы спасти могущее погибнуть государственное достояние. Дороговизна такова, что наши сотрудники буквально голодают. Все эти люди вполне сознают важность своей задачи и потому, оставаясь на своих постах, просят поддержать их во имя пользы России и дать возможность продолжать их работу для облегчения оккупации Петрограда, спасения многомиллионного государственного имущества и избежания излишних потерь в оккупационных войсках. М. В. и В. Н.»

Информация М. В. и В. Н. полностью соответствовала действительности.

Еще одной причиной отзыва Яковлевой из Петрограда мог служить ее небезукоризненный образ житии. Вольно или невольно Варвара Николаевна превратилась в источник информации для белогвардейских организаций и зарубежных спецслужб. Этим и воспользовался Зиновьев, относившийся к Яковлевой с неприязнью. Григорий Евсеевич «донес» на нее Ленину.

Для разъяснения вышесказанного приведем следующий эпизод. В конце 1919 года петроградскими чекистами была ликвидирована монархическая организация «Великая единая Россия». Член этой организации Андрей Николаевич Елизаров на допросе 3 декабря 1919 года сообщил: «От Дидерхиса я узнал, что у него агентом служил Иван Дмитриевич Покровский, коммунист или сочувствующий. Раза два или три я встречал Покровского у Дидерхиса. До моего ареста Покровский говорил, что он живет с какой-то Яковлевой из Чрезвычайной комиссии. Но после моего ареста я слышал от арестованного Виктора Петрова, что Покровский был любовником Яковлевой, председательницы чрезвычайной комиссии, и что перед арестом Петрова Яковлева ночевала у Покровского – Антонова – Дядина, но настоящие имя и фамилию его я не помню».

Елизаров, сын домовладельца, офицер, член Петроградской городской управы, в организации «Великая единая Россия» руководил курьерами. Он был знаком с английским разведчиком Полем Дюксом. Елизарова приговорили к расстрелу.

В 1919 году под руководством Ивана Павловича Бакаева питерские чекисты ликвидировали ряд белогвардейских организаций, среди которых выделялся возглавляемый английской разведкой «Тактический центр». В это объединение входили несколько влиятельных военных из 7-ой армии и Балтийского флота. Они отражали осеннее наступление Юденича на Петроград. Среди заговорщиков находились даже начальник оперативного отдела штаба Балтфлота Медиокритский и начальник воздушного дивизиона Балтфлота Берг.

Борис Павлович Берг стал шпионом благодаря небезызвестному английскому лейтенанту Кроми, после смерти которого вышел на связь с Дюксом. 8 декабря 1919 года на следствии Берг дал такие показания в отношении Яковлевой (синтаксис и орфография сохранены):

«Затем, то есть зимой в декабре, организация начала использовать Яковлеву, которая жила в связи с одним военным моряком, через которого Дидерхис ее использовал. Фамилию того моряка мне не называли и не говорили, что он состоит. Фамилию Покровского я слышал неоднократно как члена организации, но имени и отчества я не слышал… Об том что это и был Покровский, узнал только сейчас со слов следователя. Через Яковлеву узнавали и о судьбе Бутвиловского, и нет ли еще какого-либо материала о других членах организации. Знаю, что она занимала очень видное положение – состояла членом "четверки" ЧК и от нее зависело расстрелять или освободить человека. Думаю, что она помогала организации, вероятно, бессознательно, т. е. вообще про нее много говорили. Вероятно, был кто-нибудь еще другой, кто подсовывал ей на подпись ордера на освобождение или другие бумаги. Это продолжалось до ухода Яковлевой, которая ушла, кажется, после ареста Ларисы Рейснер. Параллельно с этим неизвестным мне путем были устроены в отдельную роту ЧК в качестве разводящих три члена организации».

Берг, как и Елизаров, был приговорен к расстрелу.

Сразу вспоминается солидарность Яковлевой с Коллонтай в вопросе сексуальных взаимоотношений; теория «стакана воды» для Варвары Николаевны не теряла своей актуальности и в годы работы в ПЧК. Досадно, что служебные тайны, став раскрытыми, принесли много горя их знающим.

Конфуций однажды сказал: «На свете нет ничего, что более портит других и само подвергается порче, чем женщина».

Однако Варвара Николаевна сохранила определенное положение в руководстве страны. Хоть и менее престижное, чем в ПЧК, но все-таки солидное место в Наркомпроде требовало большой самоотдачи.

Еще при Ленине решения по экономическим вопросам, как правило, принимались без учета анализа положения в народном хозяйстве, исходя из веры в чудо революции. По-другому и быть не могло. Ведь заявил же Ленин, что «каждая кухарка должна уметь управлять государством»! Вот в 1922 году руководство советской России и выслало из страны выдающихся представителей интеллигенции.

В 1918 году делегаты VIII съезда РКП(б) приняли программу развернутого строительства коммунизма. Делегаты, четверть которых не имела вообще никакого образования! Ситуация складывалась не лучшим образом. Большевики после взятия власти в октябре 1917 года и не думали выполнять свои обещания: «Земля – крестьянам! Фабрики и заводы – рабочим!» С лета 1918 года участились случаи, когда рабочие отказывались трудиться. В связи с этим разрабатывалась система мер принуждения к труду, например, трудовые армии 1920 года. Троцкий предлагал даже увековечить эти трудовые армии сделать из них ударные батальоны и «посылать на важнейшие стройки, чтобы они повысили производительность труда своим примером и репрессиями». Словом, его идеи носили черты «казарменного коммунизма», «аракчеевщины».

Гражданская война заканчивалась. В стране царили голод и разруха. Особенно сложная обстановка складывалась в Петрограде.

13 апреля 1921 года на общегородском совещании представителей фабрик и заводов Зиновьев признал: «Да, товарищи, в Советской России живется очень туго, о Петрограде нечего и говорить – нигде кладбища не росли так быстро, как в Петрограде. Вы не найдете здесь ни одной рабочей семьи, у которой смерть не вырвала бы кого-нибудь за последние годы… Мы делали массу ошибок, так как проделывали гигантскую, беспримерную в истории работу. Только в 1921 году мы присту пили к строительству советской власти».

Однако народ обещаниям уже не верил. В стране нарастали гражданские волнения. Самым недобрым напоминанием властям о настроениях народа стал кронштадтский мятеж, названный Лениным восстанием, «которое потрясло устои только что созревающей советской власти – еще неизведанного до сих пор строя».

Выступая на Политбюро ЦК РКП(б), Троцкий требовал подавить мятеж штурмом, иначе «промедление может настежь открыть ворота для контрреволюции». Для осуществления его плана в Петроград уехали делегаты X съезда партии, в том числе Ворошилов, Дзержинский, Тухачевский.

Следует отметить, что на X съезде ЦК РКП(б), состоявшемся 8–21 марта 1921 года, Яковлева была в числе делегатов, которые выдвигались в члены ЦК партии. При голосовании она получила 117 голосов при необходимых 240. Так Варвара Николаевна осталась «за бортом». К тому времени Яковлева являлась членом Сиббюро ЦК РКП(б) и начальником Сибполитпути. С декабря 1920 она – секретарь Московского комитета РКП(б), а с 1921 – Сиббюро ЦК РКП(б).

Внутри партии назревал конфликт. Формировалась оппозиция курсу Ленина, возникали различные политические платформы. В 1920–1921 гг. Троцкий организовал профсоюзную дискуссию, сутью которой было огосударствление профсоюзов, то есть он выступал за милитаризацию профсоюзов и снижение роли партии в строительстве социализма.

По данному вопросу известный революционер Раскольников признавал: «Я никогда не был троцкистом, но в то время совершил грехопадение и примкнул к платформе Троцкого. Я считал, что сведение профессиональных союзов на роль "школы коммунизма" и защитника профессиональных интересов трудящихся недостаточно, необходимо привлечь профсоюзы к управлению государством. Поэтому я с горячностью защищал пресловутые тезисы о «перетряхивании» профессиональных союзов и об их «сращивании» с руководящими хозяйственными организациями. В этой платформе веял синдикалистский душок, роднивший с платформой «рабочей оппозиции» Шляпникова и Коллонтай. Дискуссия оказалась бесплодной, как библейская смоковница. Платформа Троцкого не предвидела нэпа, крупнейшего и крутого поворота. на пороге которого стояла тогда страна».

В 1923–1924 гг. Троцкий вновь предложил дискуссию. Ее началом стали письмо членам ЦК и ЦКК партии от 8 октября и так называемое «Заявление сорока шести» от 15 октября 1923 года. Авторы документов обвиняли ЦК партии в неправильном руководстве, грозили расколом и требовали отмены решения партийного съезда о запрете фракций и группировок. «Заявление сорока шести» было вызвано резким обострением экономического кризиса, нарастающим бюрократизмом партийного и государственного аппарата, активизацией деятельности «тройки» – Зиновьева, Каменева и Сталина.

Эти события не могли пройти мимо Варвары Николаевны Яковлевой. В 1920–1921 гг. во время дискуссии о профсоюзах она входила в «буферную группу», руководимую Бухариным, а затем примкнула к Троцкому. В 1923 году Яковлева подписала «Заявление сорока шести» и до 1927 года вела организационную работу в троцкистском центре. Спустя некоторое время она порвала с оппозицией и стала сторонницей Сталина.

В дальнейшем ее роль в политической жизни страны фактически сводилась к одобрению курса партии и правительства по всем вопросам. Яковлева была делегатом VII, X, XI, XIV, XVI и XVII съездов партии, членом ВЦИК и ЦИК СССР.

В 1929 году Варвара Николаевна стала народным комиссаром финансов РСФСР. Ее 14 статей ло финансовым вопросам вышли отдельными изданиями в 1931–1936 гт. Среди них: «Строго соблюдать финансовую дисциплину» (1935 г.) и «Все средства на социалистическое строительство» (1936 г.), выдержанные в духе того времени, обильно разбавленные цитатами из произведений Сталина.

Но Яковлева не подозревала, что жить ей оставалось недолго.

Весь 1936 год и начало 1937 года НКВД по заданию Сталина активно собирало материалы на Бухарина и Рыкова. Венцом травли этих известных политических деятелей стал Пленум ЦК ВКП(б), открывшийся 23 февраля 1937 года. На нем была образована специальная комиссия, которая спустя четыре дня постановила: «Исключить из состава кандидатов в члены ЦК и из рядов ВКП(б) Бухарина и Рыкова; суду не предавать, а направить дело в НКВД». Пленум ЦК партии утвердил это постановление, и в тот же день означенные личности были арестованы.

После этого работа по так называемому «антисоветскому правотроцкистскому блоку» Бухарина и Рыкова стала набирать обороты: были проведены аресты еще 19 человек. Наряду с их допросами подбиралась и свидетельская база из числа отбывавших наказание оппозиционеров, проводились новые аресты.