Текст книги "Анчар"

Автор книги: В. Татаринцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

До Шулыканска путники добрались только к вечеру. Его жители, хорошо знакомые с Пауковичем, поставлявшим им огурцы, приняли наших друзей радушно и рассказали о том переполохе, который учинил в их селенье мерзкий Как-Зол и как ему с помощью оборотня удалось уйти от возмездья.

Утром, когда путешественники собрались продолжить свой путь, к ним подошла огнегривая девочка и попросила взять ее с собой. Паукович, хорошо знакомый с озорствами детей Водяного, было стал возражать, но оранжевый мальчик-морковка, понимая, как насолил шулыканам Как-Зол, убедил своего приятеля дать добро. Огородник в конце концов согласился, а взамен попросил человечков поливать огурцы на его плантации, пока сам он будет в отлучке. Чтобы как-то вознаградить их, он даже разрешил ленивым человечкам собирать урожай.

Девочку звали Шулышка, но она просила называть ее просто Шу.

Первым делом, забравшись на спину огородника, она достала рогатку и проверила, хорошо ли натянута резинка (стрельба из рогатки – любимая шулыканская шалость) и стала сбивать метко пущенными камнями шишки с ближайших елей. Паукович только тяжко вздохнул, подозревая, что отныне их беспокойная жизнь станет еще беспокойнее. Добравшись до большого леса, Так-Добр и Шулышка спешились, потому что продираться сквозь заросли с двумя всадниками на спине Пауковичу было уж совсем неудобно. Кроме того, Так-Добр не мог спокойно проходить мимо поврежденных Как-Золом кустов и деревьев: где стволик сломанный подвяжет, где вырванный корень обратно воткнет. Спутники сначала уговаривали его не терять драгоценного времени, но вскоре поняли, что такова уж его природа, что добрыш просто не может пройти мимо таких безобразий.

Ночь их застала в чаще. Паукович быстро сплел себе для сна удобный гамак, Шу подыскала дупло поуютней и мгновенно заснула, свернувшись клубочком, а Так-Добр, вооружившись совком, выкопал ямку и на ночь зарылся в землю.

К середине следующего дня добрались наконец до избушки Лешего.

– Ау-ау! – закричала в щель нетерпеливая Шу.

– Тьфу ты, нуты, опять аукают вместо того чтобы попросту поздороваться, – разобиделся хозяин леса. – Думают, если Леший, то кроме ауканья, слов человеческих не понимает. Ну говорите, зачем пожаловали.

– Не встречался ли тебе человечек, весь сморщенный, черный и очень злой? – задал вопрос Так-Добр.

– Как не встречался! Встречался, – угрюмо проворчал Леший. – А вы кто такие будете? Уж не его ли приятели?

– Нет, не приятели. Даже наоборот. Хотим помешать ему до удачи добраться.

– До удачи? Поздно спохватились, голубчики, кхе-кхе, – при этих словах у оранжевого человечка сердце замерло. Неужели уже опоздали!

– Поздно спохватились, голубчики, – не без гордости повторил зеленобородый старичок. – Если бы не, кхе-кхе, старый Леший, ваш злыдарь давно бы удачу за хвост поймал и такого бы уже накуролесил, таких дров наломал! Но теперь бояться нечего. Я ему, что называется, дал на орехи будет знать, где раки зимуют! Этот хулиган в такие дальние заколдованные дали запрятан, что ему оттуда три года не выбраться. – И хозяин леса снова довольно закхекал.

Тут они услышали сначала шорох больших крыльев, а затем их взорам открылось зрелище для сказки довольно обычное, – но наших героев, а особенно Лешего, повергло оно в полное замешательство. Прямо над их головами летел огромных размеров ворон, на спине которого удобно расположился сморщенный черный человечек. Поравнявшись с ними, Как-Зол перегнулся через шею птицы, погрозил Лешему кулаком и прокричал грубым скрипучим голосом:

– Что, гнилушка трухлявая, хотел Как-Зола три года в глуши хоронить?! Как бы не так! Не на такого напал, старый подколодный...

Вдруг злыдарь заметил среди окружавшей его обидчика пестрой компании оранжевого человечка, ростом с него самого, кудрявого и веселого. Что-то как будто ударило черного мальчика, заставив прервать фразу, какая-то непонятная дрожь пробрала его от макушки до пят, голова закружилась, как будто он заглянул в бездну. Он вдруг замолк на полуслове и озадаченно почесал свой кривой бородавчатый нос.

– Кто это? – тихо спросил Как-Зол оборотня, когда они отлетели уже достаточно далеко.

– Твой пр-ротивник, – прокаркала черная птица, – мор-рковный ур-р-родец!

Как-Зол больше не задавал вопросов. Он только заскрежетал зубами и покрепче вцепился в вороньи перья. Гримаса ярости исказила его и без того уродливое личико.

Оранжевый человечек тоже пережил необычное чувство. Еще бы! Впервые он увидел своего двойника-соперника. Такие похожие и такие разные, они, как два встретившихся на лесной дорожке незнакомых колдуна-чародея, мгновенно ощутили скрытую силу друг друга. Как будто электрическая искра проскочила между волшебными человечками. Каждый понял, что схватки между ними не избежать и битва будет не на жизнь, а на смерть.

– Э-эх! – запричитал вдруг жалобно Леший. – Совсем я стал старый, беспомощный. Даже паршивый корешок какой-то обвел меня вокруг пальца. Как же я теперь буду зверям лесным в глаза-то смотреть? Только и могу, оказывается, что хвастать. А теперь этот злыдарь, как пить дать, удачу за хвост ухватит.

– Не горюй, дедушка Леший, – успокоил его Так-Добр, – Как-Золу ведьма помогает и оборотень. С ними одному непросто справиться. Ты нам скажи, как ученого Анчоуса найти, а мы уж злыдаря не упустим. Только нам его опередить надобно, чтобы не выведал он заклинание у агронома.

– Да-да, малыш, – согласился Леший, – ты, я вижу, человечек добрый, да и друзья у тебя хорошие. Если поспешите, еще все можно исправить. А избушку Анчоуса найти нетрудно. Идите, значит, вдоль этого ельника, а как увидите замшелый камень – свернете налево. Там лоси к ручью тропу протоптали. Пойдете по ней, никуда не сворачивая. Дойдете до ручья, перейдите по его бревнышку березовому – не бойтесь, бревно крепкое – и идите снова прямо до старой рябины, там поворотите влево опять – так на Заповедные Болота и выйдете. А Анчоус у самого его края живет.

Глава 8

Приключения на болотах

Ночь застала их у края болота. До избушки Анчоуса было уже недалеко, но из-за быстро сгустившейся тьмы путникам пришлось прервать путешествие никто не хотел провалиться в трясину. Крупных деревьев поблизости не было только жиденькие ольхи и березки кое-где разнообразили унылый пейзаж. Да из-за темноты и их уже не было видно. Гамак подвесить негде, дупла не найти, в болотную жижу не очень-то хочется зарываться, – путники сбились в кучу у небольшого костерка, выбрав местечко посуше.

Тихо на болоте: ни утка не крякнет, ни лягушка не квакнет, ни даже писка комариного.

– Похоже, анчар где-то близко, – рассуждал Паукович. – Мне мать, Карамора Москитовна, в детстве часто рассказывала, какой на Заповедных Болотах по ночам гам-тарарам: жерлянки концерты устраивают – заслушаешься, пока гуси-лебеди спят; ночная птица неясыть клекочет, готовясь к большой охоте; а в воздухе звон комариный зн-зн...

– Постой-ка, Макар Паукович, – прервала разглагольствования сентиментального насекомого шулыканка, – что там за странный шорох?

Прислушались. Какой-то непонятный звук действительно снова послышался неподалеку, заставив всех насторожиться и еще плотнее прижаться друг к другу. Шорох. Еще. И еще. Слышалось то мерное шуршание, то хруст сломанной ветки. Как будто чьи-то шаги приближались. Подобравшись совсем близко, но не выйдя в круг света, незнакомец остановился.

– Уу-у, – раздалось из темноты, – угу-гу-уу-у.

Огнегривая девочка задрожала так, как будто на нее вылили ведро ледяной воды, и сделала попытку забраться в костер – шулыканы ведь не боятся огня.

– Осторожнее! – испугался Паукович, вытягивая Шу обратно. – Ты погасишь пламя, а у нас еще вся ночь впереди.

– А-ах-ррр-ууу, – раздалось уже с другой стороны. И вдруг комок болотной грязи шлепнулся совсем близко от них, едва не угодив в человечка-морковку.

Потом на какое-то время все стихло, но только путники вздохнули с облегчением, думая, что болотная нечисть оставила их в покое, следующий комок грязи попал прямо в костер.

– Так дело не пойдет, – решительно произнесла шулыканка. Она уже очнулась от первого испуга и обрела обычную самоуверенность, свойственную этому драчливому народцу. Подобрав с земли камешек, Шу зарядила им свою рогатку и выстрелила туда, откуда в последний раз слышался шорох. В ответ следующий комок грязи был пущен прямо ей в нос.

– Вот я тебе! – рассвирепела огнегривая озорница и бросилась в темноту.

– Стой! – закричал Паукович, и одна из его длинных рук успела-таки поймать вспыльчивую девчонку за пятку. – Они нарочно выманивают нас в темноту. Стоит тебе выйти из круга света, как старикашки в красных шапках зажгут свои холодные болотные огни и ты уже не отыщешь дороги назад. Они заведут тебя в топь и никогда не выпустят из болота.

Как будто в ответ на слова Пауковича, вокруг сразу вспыхнуло несколько огоньков, которые начали мелькать и кружиться. Шу набрала камней и стала по ним стрелять – но никакого вреда, похоже, им этим не приносила. Зато летящие в путешественников комья грязи грозили затушить пламя, – и тогда разобраться с незваными гостями для болотной погани станет несложно. Шу разозлилась.

– Да, это тебе не лампочки в фонарях кокать, – подлил масла в огонь Паукович.

– А ты что предлагаешь?! – вскипела рыжая коротышка с голубыми веснушками. – Сидит и ждет, пока его по уши в грязи потопят. Я то хоть отстреливаться пытаюсь.

– Только не ссорьтесь! – взмолился Так-Добр. – Нам сейчас обязательно нужно действовать сообща. Давайте лучше вместе подумаем, как нам из этого затруднения выбраться.

Все замолчали и, взявшись за руки, плотно окружили костер, своими телами стараясь защитить пламя.

– Кикиморы и старикашки любят темноту и боятся огня, – вдруг зашептал Так-Добр. – А что если... что если стрелять не камешками а горящими угольками?

Сказано – сделано. Вытащив из костра уголек, Шу зарядила рогатку и запустила искрящуюся в воздухе дугу в сторону холодных болотных огней. Оттуда раздался противный визг и полосатая кикимора на миг выскочила в круг света, держась за свой длинный нос.

– А тебе совсем не больно голыми руками брать головешки? – с тревогой спросил Так-Добр.

– Нет! Что ты, – весело ответила Шу, ободренная неожиданным успехом, я родилась из огня.

Один за другим выхватывая из костра угольки, шулыканка посылала их во тьму, – и почти всякий раз в ответ раздавались вопли и глухие проклятья. И все было бы хорошо – но теперь им грозила другая опасность. Костер-то был невелик, и, расстреливая угли такими темпами, они скоро могли сами лишить себя своей лучшей защиты. Первым это сообразил Так-Добр.

– Экономь угольки, – прошептал он на ухо Шу, – от костра скоро совсем ничего не останется.

Она попыталась стрелять реже, но болотная нечисть, сразу почувствовав послабление, стала наседать пуще. Нужно было срочно что-то предпринимать.

Выход нашел Паукович.

Дождавшись момента, когда один из старикашек, которому уголек угодил прямо в ухо, потеряв от боли бдительность, выскочил на освещенное место, гигантское насекомое метнуло свой липкий аркан и крепкая паутина обвилась вокруг шеи злобного карлика.

– Ага, попался! – радостно вскрикнул Макар Паукович, подтягивая добычу ближе к себе. – Теперь мы с тобой по другому поговорим.

– Эй, вы, жители жижи, любители холодного мерцанья! Не хотите попробовать настоящего горячего пламени? – и он поднял пучеглазого старикашку над самым костром, чтобы его было видно со всех сторон.

Ослепленный ярким светом старикашка яростно вращал огромными мигающими глазами, приспособленными видеть только во тьме, но поделать ничего не мог – крепко держали его сразу четыре руки огромного насекомого. Красный колпак свалился на землю, седая всклокоченная бороденка тряслась от бессильной злобы, а на лысой макушке играли отблески пламени. Шулыканка подняла головной убор пленника.

– Да это же не простой старикашка! – обрадовано закричала Шу. Смотрите, на шапке корона вышита. Это, наверное, их князек!

Такой поворот событий, безусловно был на руку нашим героям. Можно, конечно, сказать, что им попросту повезло, но ведь если бы они не действовали сообща или поддались бы отчаянию, никакое везенье бы их не спасло!

– Считаю до трех, – продолжал Паукович обращенную в ночную тьму речь, – или вы уберетесь и оставите нас в покое, или ваш предводитель узнает, что такое горячее пламя. – И он опустил старикашку чуть ниже.

Возмущенный ропот донесся из темноты. Послышались угрозы и вопли, но ни одного комка грязи больше не полетело в сторону наших друзей. А вскоре и ропот утих, погасли блуждающие болотные огоньки и даже шорохи прекратились – как будто ничего и не было. И, как будто оно ожидало этого момента, посветлело небо на востоке, а над краем болота из-за горизонта выглянуло красное солнце.

Утром, возвратив хныкающему и причитающему старикашке его красный колпак и отпустив его восвояси, путники хотели продолжить путь. Но слишком много сил было потрачено на ночное сражение.

– Давайте вздремнем хоть полчасика, – взмолилась Шу, когда они прошли всего пару сотен шагов.

– Ладно, – согласился Так-Добр. – Он понимал, что лучше идти без задержек, но очень уж жаль ему стало своих спутников, которые так выручили его этой ночью.

– Вот и полянка приличная, вся такая ярко-зеленая, а посередине нормальное ровное деревце, а не чахлый куст, – обрадовался возможной передышке Паукович.

И они улеглись прямо в густую траву и мгновенно заснули. Только Так-Добр не стал закапываться в землю. По правде сказать, он-то и не устал даже – просто решил дать отдохнуть друзьям. К тому же, какое-то непонятное беспокойство вызывал у него мирный пейзаж вокруг. В самом деле, откуда на краю болота вдруг появилось такое крепкое, кудрявое деревце, и почему у травы такой яркий ядовито-зеленый цвет, как будто на нее недавно вылили ведро свежей краски. От дурных мыслей даже голова заболела. Или не от мыслей, а от чего-то другого? Вдруг страшная догадка осенила его.

– Вставайте! – закричал оранжевый мальчик, расталкивая своих спутников. – Анчар! Это же тот самый анчар! – Вчера в темноте они не заметили предостерегающей таблички, и вот: прилегли отдохнуть прямо под источающим яд растением.

Макар Паукович вскочил как ужаленный. Он принялся расталкивать шулыканку, но та, казалось, даже не почувствовала его увесистых тычков и пинков. Она лежала бледная и неподвижная, словно забытая под кудрявым парковым деревцем неживая игрушка.

– Скорее, – встрепенулся Паукович, – она уже наглоталась ядовитого воздуха. Нам нужно унести ее подальше отсюда и побыстрей найти избушку Анчоуса – только он может знать противоядие, только он сможет ее спасти.

Сам огородник хоть и испытывал недомогание, но больше из-за бессонной ночи, чем от ядовитых паров анчара – слишком большим и сильным было его тело, чтобы отравленный воздух успел причинить ему вред. Так-Добр помог гигантскому насекомому взвалить на спину тело бесчувственной шулыканки, и они снова двинулись в путь.

Глава 9

Странное происшествие в доме Анчоуса

Агроном Анчоус уже тридцать лет и три года жил на краю Заповедных Болот. Ошибка, сделанная им во времена его буйной комсомольской юности, когда ему казалось, что человек – настоящий хозяин земли, а с помощью науки можно изменить природу так, что в мире исчезнут все несправедливости и беды и люди заживут сыто и счастливо, дорого обошлась бедняге.

Когда привезенный им из знойной пустыни анчар удалось привить к нашей болотной березке, молодой экспериментатор танцевал от восторга. Еще бы, близка была к осуществлению вековая мечта жителей Губернии Сказок: вывести на Заповедных Болотах кикимор и старикашек в красных колпаках! Как радовался удачливый агроном, когда обнаружил рядом со своим саженцем первую дохлую кикимору с раздутым кожистым брюхом. Стоит ли говорить о тысячах комаров и мошек, черным ковром устлавших землю вокруг анчара. Оставалось только дождаться, когда анчар зацветет, даст плоды, извлечь из плодов семена и рассеять их по болоту. Однако, уже на следующий день Анчоуса стала разбирать тревога. Дохлая кикимора вдруг ожила и, показав ему длинный зеленый язык, преспокойно улькнулась в топь. Зато в десяти шагах от анчара агроном обнаружил мертвых журавля и лисицу. А потом эксперимент и вовсе пошел не так, как того хотелось молодому ученому. Вскоре он обнаружил, что для кикимор и старикашек яд анчара оказался совсем не опасен – ведь и те и другие принадлежали к классу болотной нечисти. Та молодая кикимора, которую Анчоус нашел рядом с деревцем, и в самом деле по неопытности объелась его пряными листьями, но лишь захмелела изрядно и ненадолго впала в забытье. Зато звери и птицы начали гибнуть десятками. Отравилась Серая Утица, околели шестиногий Вепрь и длинноносый хвастун Кулик, едва удалось откачать саму царевну Лягушку! Пришедший в отчаяние агроном решил срубить свое деревце, но оказалось что Ancharus Polustris (так назвал он выведенный им сорт) имеет такую прочную древесину, что бедный экспериментатор только затупил об него топор. Выкопать растение-убийцу он тоже не смог – корни его стали такими мощными и ушли в болотную жижу так глубоко, что выкорчевать анчар не было никакой возможности. Вообще, он казался неуязвимым: не горел в огне и не боялся морозов и, конечно же, ему не были страшны вредители-насекомые.

Вскоре Анчоус понял, что никакими силами не удастся исправить совершенную им ошибку – казалось, анчар обладал некой охранной волшебной силой и изничтожить его с помощью научных методов было невозможно, а колдовать молодой агроном не хотел, да и не умел. Ему не оставалось ничего другого как просто продолжать наблюдения за деревцем, вести научный дневник, а несчастных сказочных животных предостерегать от появившейся на болоте новой опасности. Он построил себе хижину неподалеку, развесил вокруг таблички с надписью: "Осторожно! Смертельно ядовитое растение! Проход строго воспрещен!" и стал жить рядом со страшным Ancharus Polustris, навсегда похоронив себя и свое тщеславие ученого в Заповедных Болотах.

Шли годы: ядовитые испарения и вредный для здоровья климат быстро превратили молодого агронома в болезненного стареющего ворчуна. Надо заметить, что Анчоус тщательно соблюдал технику безопасности при работе со своим опасным питомцем: носил, почти не снимая, противогаз и резиновые перчатки, но несмотря на все меры предосторожности, гибельные свойства анчара оказывали даже на него свое действие.

Слух о ядовитом дереве быстро разнесся по окрестностям Заповедных Болот, и обитатели Губернии Сказок старались обходить стороной это место. Время от времени подобные истории случались и даже не только в Сказке. Поэтому вскоре никто уже не удивлялся анчару. А он рос себе и рос спокойно в чужой, но вполне гостеприимной стране. Одно удивляло Анчоуса: анчар все не цвел и не цвел. Может быть все-таки грустил немного о знойной пустыне?

Так продолжалось до самой Весны Великого Пересказа. Весной Великого Пересказа сам сказочник-губернатор, по своему усмотрению, восстанавливает, дополняет и обновляет слишком зачитанные и истрепанные сказочные сюжеты. Свежие весенние мысли и выдумки верховного правителя этой чудесной страны расцвечивают и украшают старую сказку. В тот знаменательный праздничный год частенько цветут даже засохшие коряги в дремучей чащобе, даже на соснах и елках распускаются тюльпаны и розы, а пенек Лешего покрывается мелкими голубенькими бутончиками. Немудрено, что в тот знаменательный год и на анчаре появился цветок. Но анчар продолжал удивлять. Цветок этот распустился почему-то не на одной из веток, а прямо на стволе дерева, совсем низко у земли, в небольшом дупле, образовавшемся в том месте, где веточка анчара была когда-то привита к березовому подвою. Когда лепестки опали и завязался плод, Анчоус с удивлением обнаружил, что плод этот стеклянный. Осенью, когда плод поспел, агроном окончательно удостоверился в том, что на его болотном детище вызрела и не клюква, и не шишка, а стеклянная бутылка. Но и на этом чудеса не кончились. На бутылке была этикетка, на которой ничего не говорилось о содержимом сего сосуда, но зато простыми русскими буквами приводилось заклинание, без которого невозможно было вытащить пробку. Анчоус не сомневался в том, что в бутылке содержится страшный яд. (Откуда Барону стало известно, что в той бутылке не яд, а удача, навсегда останется загадкой. Но, скажу я вам по секрету, без колдовства и здесь не обошлось!) Не решаясь снова вмешиваться в дела природы, агроном оставил в дупле странный плод, только этикетку на всякий случай содрал, наизусть затвердив предварительно текст надписи.

В тот памятный день с Анчоусом стали происходить весьма странные вещи. Сначала он никак не мог найти свои резиновые перчатки. Потом, выйдя за порог домика, вдруг наткнулся на выросший за ночь посередине двора ореховый куст. Вернувшись внутрь, агроном увидел перчатки, но они почему-то были натянуты на его старые шлепанцы. А самое странное, везде и всюду ему мерещилась маленькая черная тень, будто какой-то озорной мальчишка все время ходил по пятам за ним, прячась от его взгляда.

"Наверное, это помрачение ума, – расстроено думал Анчоус, – или отравление Ancharus Polustris. Может быть, противогаз прохудился?" Агроном внимательно осмотрел свои средства защиты, но не нашел в них никаких заметных изъянов. Черная тень опять мелькнула справа. Он быстро обернулся, но там никого уже не было. "Странно", – снова подумал он. В это время с полки упала на пол и разбилась баночка с органическим удобрением. Комнатка наполнилась смрадом. Анчоус распахнул настежь окна, и то ли сквозняк, то ли чья-то невидимая рука, воспользовавшись его замешательством, подхватила со стола его научные записи и швырнула прямо в раскрытую дверь. Агроном кинулся на крыльцо, но его бумаг уж и след простыл. Странный ореховый куст куда-то исчез – и только над верхушками деревьев, он успел заметить улетавшего прочь огромного черного ворона, в когтях которого было зажато что-то белое. Анчоус почесал в затылке. Ему было жаль своих записей, но еще больше его ум ученого поразили странные обстоятельства, сопровождавшие их исчезновение. Ума не приложу почему? Живя в Губернии Сказок, можно было б привыкнуть к тому, что вокруг постоянно случаются вещи, не поддающиеся научному объяснению. Он вспомнил, правда, почтового голубя с запиской от Иллюзиона Фантазьевича, но не увидел связи между каким-то корешком-злыдарем, о котором там говорилось, и странной пропажей своих бумаг.

Как-Зол и Колдыка, расположившись на болотной кочке, перебирали похищенные листки. Не это, не то, а здесь вообще не по-русски. Они уже третий раз, постоянно путаясь и ругаясь, просматривали записки ученого. Нашли дневник наблюдений, неотправленное письмо в "Ботанический институт" и рекомендации начинающим агрономам. Но того, что их интересовало, не было уж текст заклинания опытный оборотень опознал бы сразу! Его план не удался. Анчоус не стал записывать заклинание, скорее всего, он выучил его наизусть – ответ они могли получить только у него самого. Но агроном ни за что не раскроет секрета – ведь волшебник предупредил его!

– Проклятье! – выругался черный человечек. – Твои хитрости никуда не годятся. Я пойду к этому хилому академику и так его напугаю, что он мне все мигом откроет.

Колдыке ничего не оставалось как согласиться – другого способа узнать заклинание он не видел. Но когда они добрались до избушки ученого, злыдарь и его слуга увидели, что тот был уже не один.

Глава 10

Заклинание

– Вот, серебряный пест, – сказал Так-Добр, протягивая агроному небольшой блестящий предмет, который передал для него волшебник, – от Иллюзиона Фантазьевича.

– Да-да, он прислал мне почтового голубя, – рассеянно ответил ученый, машинально убирая пестик в карман. Он был занят мыслями о своих бумагах, унесенных огромною птицей, и приход гостей был некстати.

– Мы ищем черного человечка, не приходил ли он сюда? – спросил Так-Добр.

Услыхав, что Как-Зола здесь еще не было, добрыш вздохнул с облегчением. Несмотря на все задержки в пути, им удалось опередить злыдаря.

– Но сейчас для нас даже не это самое главное. Главное – помочь этой девочке. – И он указал на шулыканку, все еще неподвижно лежавшую на спине Пауковича. – Она отравилась анчаром.

Агроном сокрушенно покачал головой – упоминания о бедах, случившихся из-за его неудачного эксперимента, всегда вызывали в нем острое чувство вины.

– Плохо дело, – вздохнул ученый, сняв Шу с ее походного ложа и осмотрев, – она совсем легкая, и веснушки уже пожелтели.

Они внесли девочку в дом и, памятуя о недавнем странном сквозняке, Анчоус плотно закрыл дверь.

Тут надо заметить, что болезни у шулыканов протекают иначе, чем у людей. Первым признаком недомогания является изменение цвета веснушек: сначала они становятся фиолетовыми, затем оранжевыми, а уж если болезнь нешуточная – ярко желтыми. Тело же их бледнеет, оно как бы растворяется в воздухе, делается полупрозрачным, а если шулыкан умирает, тело становится просто невидимым. Как мы уже говорили, эти озорные человечки рождаются сразу подростками, не стареют и дружны с огнем и водой. Другое дело ветер. Когда больной шулыкан становится прозрачным, он делается таким легким, что даже небольшой ветерок может поднять его в воздух. Вот почему Шу поспешили спрятать от ветра, хотя избушка Анчоуса стояла в низине, и быстрокрылые ветры, любящие простор, наведывались туда нечасто. У людей после смерти отлетает душа, у шулыкана исчезает и тело. Обычно совсем больных, еле видимых человечков ветер уносит далеко-далеко, высоко-высоко, и они просто таят в воздухе, как крупинки соли в воде.

– Дело плохо, но поправимо, – уже не так удрученно повторил Анчоус, после того как рассмотрел больную с помощью извлеченного из коробки огромного увеличительного стекла. – Веснушки хотя и желтые, но имеют четкие края, а прозрачность тела сравнима с хорошо заваренным чаем, что для шулыкана опасно, но не всегда приводит к фатальному исходу.

Так-Добр и Паукович переглянулись, пораженные медицинскими познаниями ученого.

– Спасти ее можно, – тем временем важно продолжал он. – Яд анчара разлагается при высокой температуре, а шулыканы, как вы знаете не боятся огня. Значит надо разложить костер и положить туда вашу рыжую подружку.

Вся компания, кроме больной, снова вышла наружу. Насобирав в ближайшем леске хвороста, они разожгли во дворе агронома костер, и Паукович бережно вынес наружу полупрозрачную шулыканку. После приключений, которые они пережили вместе, от былого недоверия к ней у него не осталось следа. Наоборот, гигант-огородник всем сердцем привязался к озорной девочке. Анчоус заметил, что давешний ореховый куст снова очутился на прежнем месте, но раздумывать над этим странным фактом сейчас было некогда. "Ну и денек сегодня, – только подумал он, – круговерть какая-то. Не успеешь обдумать одну странность, сразу же случается новая".

Когда костер разгорелся, Шу положили прямо в огонь, который действительно не причинил ей ни малейшего вреда. Напротив, языки пламени, казалось, ласково облизывали тело девочки, подобно тому как кошка-мать облизывает своего котенка. И не мудрено, ведь всякий шулыкан рождался в огненном колодце. Спустя какое-то время друзья заметили, что девочка и в самом деле почувствовала себя лучше: она открыла глаза, пошевелила сначала рукой, потом ногой, а затем и вовсе поднялась и уселась в костре. Веснушки ее уже приобрели фиолетовую окраску с каждым мгновением становились все более яркими.

– Ура! – закричали хором Так-Добр и Макар Паукович. – Шу снова здорова! Шу снова с нами! – Что и говорить, у обоих отлегло на душе.

– А теперь, дорогой агроном, когда опасность позади, – сказал Паукович, – открой нам заклинание, с помощью которого можно откупорить плод удачи.

– Откупорить плод удачи? – переспросил удивленный агроном. – Уж не имеете ли вы в виду ту странную скляницу, что произвел на свет проклятый анчар?

– Именно, дорогой наш ученый друг, именно. Ее-то мы и имеем в виду.

Агроном почесал в затылке.

– А я и не знал, что мой ужасный анчар породил плод удачи. Что же вы не прихватили эту бутылку с собой, коли уж успели побывать у проклятого дерева. За ней ведь, как я понял из записки волшебника, не только вы охотитесь.

Так-Добр и Макар Паукович снова переглянулись – теперь уже виновато. Действительно, они так перепугались из-за болезни Шу, что не догадались сделать то, что казалось само собой разумеющимся. Ну да ладно – все равно они успели раньше Как-Зола. Можно еще разок быстренько сбегать к анчару, он ведь совсем близко. А у агронома неплохо бы одолжить противогазы и резиновые перчатки.

– Ну что ж, – продолжал между тем Анчоус, – если старый кудесник говорит, что в той склянице в дупле анчара запечатано везенье, так наверное оно и есть, и если удача та достанется вам, то это будет вполне справедливо: вы существа добрые и отзывчивые – таким в жизни частенько не хватает удачи, – вздохнул неудачливый экспериментатор, он и вправду был человеком незлым, ну может быть, излишне самонадеянным.

– А заклинание звучит так: "Хра-нить, калды-балды, в сухом, калды-балды, прохладном месте, – он чуть-чуть подумал, вспоминая вторую часть, и продолжил уверенно: – Перед употреблением, нетто-брутто, взбалтывать, бултыхай-мултыхай".

Едва он произнес эти слова, ореховый куст, что стоял посреди двора, вдруг зашумел ветвями, будто на него налетел порыв ветра, зашелестел, закачался. И вот уж они увидели перед собой ухмыляющуюся рожу оборотня. Вы, конечно, догадались, что это он нарочно принял облик орехового куста, чтобы подслушать текст заклинания.

Колдыка ударился оземь, обернулся черным вороном и метнулся к краю поляны. Но на сей раз удача видимо оставила и его: взлетел он невысоко, у самой опушки снова опустился на землю и с громким карканьем бросился в заросли.

– Держи его! – закричали все хором. – Хватай оборотня! Нельзя упустить Колдыку, он слышал слова заклинания.

И вся компания гурьбой кинулась ловить огромную птицу.

Но едва двор Анчоуса опустел, земля рядом с тем местом, где стоял ореховый куст, зашевелилась и, словно крот из норы, на поверхность выбрался черный морщинистый человечек.

"Ну дураки, – думал, отряхиваясь, Как-Зол, – уж какой недотепа оборотень, а даже он их провел". Злыдарь просто не мог ни о ком хорошо думать, даже о своем приятеле, – ведь добрых мыслей в его голову совсем не вложили. Не спеша, повторяя про себя заклинание и не забывая по дороге пнуть гриб или раздавить ногой клюкву, потопал Как-Зол к ядовитому дереву.