Текст книги "Альтернативная культура. Энциклопедия"
Автор книги: В. Нестеренко
Соавторы: Дмитрий Десятерик,А. Курина,В. Задирака,Олег Сидор-Гибелинда,К. Ефимова
Жанр:
Энциклопедии
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
Сквот
СКВОТ – захваченное радикальной молодежью пустующее, недостроенное или отселенное здание, превращенное захватчиками в бесплатное жилье, художественные мастерские, базу подрывных организаций и т. п.
Зарождение и расцвет сквоттерского движения приходится на 1960-е годы. Тогда здания захватывали исходя из политических убеждений. Подобные жилые объекты превращались в своего рода центры антисистемного сопротивления, где царили свои законы, вернее, анархическое неприятие каких бы то ни было законов. Апогей таких захватов – Христиания – целый квартал в центре Копенгагена, оккупированный радикалами в 1971 году. Пережив множество войн с полицией, байкерами и наркоторговцами, Христиания, в конце концов, добилась для себя статуса самоуправляющегося района и ныне существует как настоящее сквоттерское государство в государстве.
Второй пик С. пережили в 1989-1990 годах в Германии – в Берлине и других крупных городах, когда после объединения ФРГ и ГДР появилась масса пустующих зданий. Это привело к их оккупации и бурному развитию ультралевого, анархистскогодвижения автономов.Немецкие С, вполне в духе шестидесятых, были в первую очередь центрами политической активности, находилось там место и радикальной культуре, как, к примеру, в знаменитом берлинском «Тахелесе». Впрочем, сквоттеры 1990-х повторили судьбу своих предшественников. Значительная часть С. была уничтожена силами полиции, а наиболее стойкие постепенно обуржуазились (тот же «Тахелес»), превратившись в центры развлечений, изрядно зарабатывающие на туристах (эта судьба не миновала даже Христианию).
Еще одно направление сквотинга носит социальный характер. Славу настоящих Робин Гудов снискала американская организация «Дома, а не Тюрьмы» (HNJ). HNJ передает захваченные помещения бездомным, которые потом оплачивают аренду своей работой по обустройству помещений. Таким образом в 1988-1993 годах нуждающимся было передано 300 квартир. При этом какие-либо контр культурные либо политические цели не преследуются: главное – помочь бездомным.
С. в СССР стали результатом постепенного развала городской инфраструктуры в Москве, Киеве и Ленинграде. В конце 1980-х годов у городских властей попросту не хватало средств и сил следить за нежилым фондом, старыми зданиями или домами, отведенными под снос. Параллельный рост молодежной активности привел к тому, что бывшие бомжатники стали первыми советскими С.
В отличие от Запада в этих местах политическая составляющая отсутствовала. Захватчики исходили из сугубо прагматичных целей: художникам нужны были мастерские, рок-музыкантам– площадки для репетиций, путешествующим автостопом хиппи– место для ночлега. Именно эта публика и составляла основную массу сквоттеров; политика же в те годы делалась на улице и была уделом более обеспеченных граждан. Наиболее известны были сквоты в Ленинграде – на Владимирском проспекте, где базировались преимущественно рок-музыканты, панкии хиппи, а также на Пушкинской, 10 (коммуна художников); так называемый С. Петлюры на Петровском бульваре в Москве – целый квартал руин, бывший до середины 1990-х годов настоящим центром альтернативной культуры в российской столице; и мастерские на улице Парижской Коммуны в Киеве, ставшие истоком мощной южнорусской волныв постсоветском актуальном искусстве. Из всех этих замечательных мест до наших дней дожил только С. на Пушкинской, 10 в Санкт-Петербурге – и то, уже легализованный властями как арт-центр, с мастерскими, галереями и концертной площадкой.
Для сквоттерства, как и прежде, существуют две серьезные опасности – полицейское насилие и постепенное приручение социумом. Один из возможных вариантов выхода нашли в Италии, где С. превращают в социальные центры– по форме нечто вроде клубов по интересам при общественных организациях ультралевого толка. Вывеска меняется – суть остается. Для бывшего СССР такой путь, увы, не видится перспективным. Городские власти научились ценить собственность, превратив ее в источник крупных, и, как правило, криминальных доходов. Политика, соответственно, так и не обрела неформального, автономистского статуса, окончательно перейдя в офисы крупных компаний и кабинеты чиновников, – ни то, ни другое пока что захвату не поддается.
[Д. Десятерик]
СМ.: Автономизм, Андерграунд, Социальные Центры, Хиппи.
Скейтборд
СКЕЙТБОРД (англ. skateboard, сокр. скейт) – доска на роликах для катания по твердой поверхности. На улицах СССР появился в 1980-х годах. Очень быстро оформилось своего рода движение скейтбордистов. Пестрые подростки, балансирующие на странных досках, смотрелись в асфальтовой советской реальности экзотично. Это был, по крайней мере, тогда, не совсем спорт, скорее, легкое фрондерство наподобие ношения джинсов, что подтвердилось и реакцией наиболее активной тогда части общества – гопников.Молодежь из пригородов не делала различий между, например, хиппии скейтбордистом и с одинаковым усердием била и тех, и других.
Любопытно проследить трансформацию явления по кинофильмам. Так, в нашумевшем перестроечном «Меня зовут Арлекино» компания городских «чистильщиков» нападает на группу скейтовой ребятни и разгоняет их привычным способом: дубасит и выбрасывает доски. Спустя несколько лет в фильме американского независимого режиссера Ларри Кларка «Детки» (1995) молодежь не только катается на С, но и избивает ими до полусмерти не понравившегося сверстника. С. здесь – не вид спорта или так называемого «здорового досуга». В фильмах Кларка С, равно как и наркотики,групповой секс и спонтанная жестокость – признаки особой резервации «деток», самоценной настолько, что кажется вообще отдельной реальностью, с миром взрослых не пересекающейся.
При всех преувеличениях Кларка, за ним нельзя не признать некоторую правоту. Серьезным спортом скейтбординг пока не стал. Но доски на колесиках – привычная картина для центра любого крупного города; вместе с роликовыми коньками, маунти-байком и брейк-дансом они стали частью уличной хип-хоп-субкультуры. И, соответственно, есть враги – как и при СССР, коротко стриженные и агрессивные, только лишь переименовавшиеся из гопников в скинхедов.Вопрос аксессуара в молодежной среде – ни много, ни мало, вопрос мировоззрения. С. не может быть оружием по определению. Он всего лишь учит держать равновесие. Неплохая практика для будущих революционеров.
[Д. Десятерик]
СМ.: Рэп, Хип-Хоп, Экстрим.
Ларри Кларк (1943, Тулса, Оклахома) – американский фотограф и кинорежиссер. Мотивы и образы его скандальных фотосерий легли в основу большинства его фильмов, из которых наиболее известны «Детки. (1995), «Еще один день в раю» (1998), «Садист» (2001) , «Кен Парк» (2002) . Его фотографии и фильмы изобилуют насилием, в них много откровенных – вплоть до порнографии – сцен. Произведения Кларка неоднократно вызывали скандалы,получали возрастные категории, препятствующие их прокату в США.
Скины
СКИНЫ (скинхеды, от англ. skinheads – бритоголовые) – молодежная субкультура, объединенная определенным набором имиджевых (стрижка под ноль, высокие тяжелые ботинки марок «Гриндерс» и «Мартене», армейские брюки хаки, подтяжки, куртки без воротников) и поведенческих (крайняя агрессивность) проявлений. Идеология же различных С.-группировок диаметрально противоположна.
Скинхедство зародилось – со всем набором аксессуаров – в иммигрантских кварталах крупных городов Великобритании, в среде молодых выходцев с Ямайки. Первые С. выполняли в общине функцию своего рода молодежной дружины – разгоняли наркоторговцев и устанавливали социальную справедливость. За локальные, сугубо этнические рамки движение вышло к началу 1980-х, на волне спада панк-революции. К стилевым отличиям в одежде добавилась и специальная «скиновская» музыка – ой-кор; впрочем, зачастую бритоголовые «присваивают» себе звезд других направлений, как это произошло с английскими панк-рокерами Exploited или исполнителями ска, близкого афроамериканскому регги, – Bad Manners. Немногочисленных девушек-С. называют обычно «челси» (chelsea).
Наиболее распространено представление о С. как об ультраправой, фашизированной прослойке. В СНГ, к сожалению, это действительно так. На родине движения, а также в США и в целом на Западе иная ситуация. Нацистское крыло – его еще часто называют White Power («Белая власть», лидер – Ян Стюарт), конечно, достаточно сильно. Но не менее влиятельны левые бритоголовые. В Италии распространены red skins – красные бритоголовые, активно сотрудничающие с другими леворадикалами. К наци-С. отношение крайне отрицательное – согласно воззрениям «красных», культура скинхедов в основе своей пролетарская и многонациональная. В Британии похожие позиции занимает мощная группировка SHARP (Skinheads Against Racial Predjudices – «Скинхеды против расовых предрассудков») – по их мнению, ультраправые вообще не имеют отношения к движению С. Враждебны чернорубашечникам и канадские RASH (Red Anarchists Skinheads – «Красные скинхеды-анархисты »). Как правило, такие группы противодействуют уличному нацизму, составляют наиболее активную часть антиглобалистскихи пацифистских демонстраций. Существуют свои бритоголовые и у неевропейских этносов – например, С.-евреи (этого феномена касается, в частности, фильм «Фанатик» американского независимого режиссера Генриха Бина). Четкого структурирования по типу партий вышеперечисленные группировки избегают, как, впрочем, и их враги из правого лагеря.
Интенсивное распространение С. на территории бывшего СССР аналитики связывают с событиями октября 1993 года в Москве. Именно тогда молодежный стихийный патриотизм, не найдя себе достаточного применения в ультраправых организациях наподобие Русского Национального Единства, выплеснулся на улицы. Что интересно, в России скинхеды подтвердили свое реноме движения по преимуществу рабочего, с той лишь разницей, что дети постсоветских пролетариев лишены даже отдаленных признаков классового самосознания и причины своих бед видят исключительно в «инородцах» или просто тех, кто выглядит не так, как они. Иными словами, стиль и агрессия бритоголовых идеально вписались в обычаи (пост)советского гопничества.Гопоте, по сути, не пришлось даже особенно меняться внешне – разве что переоделись из спортивных штанов в хаки. Впрочем, довольно быстро к С. примкнули и некоторые бывшие панки, как это произошло, к примеру, в Киеве.
Ныне основную массу С. составляют молодые люди от 14-16 до 20-22 лет, преимущественно выходцы из рабочих кварталов и окраин, школьники, учащиеся техникумов, студенты высших учебных заведений. Есть свои издания – «Стоп», «Ударь», «Русский хозяин», «Уличный боец», и рок-группы – «Коло– врат», «Штурм», «Вандал», «Коррозия металла», «Скинхейт», «TNF» (Москва), «Секира Перуна», «Лысый медведь», «Драгнихт» (Украина). Согласно официальным данным, в России насчитывается от 15 до 20 тысяч С, из них 5 тысяч (под водительством около 100 лидеров) приходится на Московскую область и 3 тысячи – на Санкт-Петербург, однако движение, несомненно, шире. Практически в каждом более-менее крупном российском городе есть группы бритоголовых. Идеологи движения даже утверждают, что Россия в этой области лидирует.
Скинхедство достаточно хаотично – каперы, наци-С, мифическая «ОБ-88», традиционная White Power, но идеология одна и та же, расистская. Согласно заявлениям российских С, они противопоставляют себя «одурманенным и оболваненным пропагандой пофигистам, которые выбирают „пепси“ и интернациональную культуру, жрут гамбургеры, лопают жвачку, отплясывают на кислотных тусовках». Однако главный, люто ненавидимый враг местных бритоголовых – иные национальности: азиаты, чернокожие, выходцы с Кавказа, а также рэперыи хип-хоперы– как носители чуждой афроамериканской музыки. Отсюда лозунги – «Россия для русских, Москва для москвичей» (запущен в обиход одной из первых российских ой-кор-групп «Крег»), на Украине, соответственно, «Украина для украинцев». Методы у С. одни и те же. Собираясь большими группами, они нападают на уступающего числом противника; втроем– впятером на одного – излюбленная пропорция. Чаще применяют тактику налетов – в метро или в любом ином публичном месте избивают первого попавшегося нерусского и быстро скрываются. Жертвами чаще всего становятся студенты-иностранцы либо сотрудники дипломатических и торговых миссий развивающихся стран. Более масштабные акции сами С. на военном новоязе называют зачистками. Это нападения большими отрядами на рынки или фестивали хип-хопа, провоцирование массовых драк на стадионах во время или после футбольных матчей. В последнее время в российской столице С. устраивают все более масштабные и кровопролитные побоища, с почти обязательными человеческими жертвами – как это было во время погромов на Царицынском и Кунцевском рынках, а также в центре Москвы после трансляции матча чемпионата мира по футболу Россия—Япония летом 2002 года. Обязательны также вылазки бритоголовых на 20 апреля – в день рождения Гитлера.
Из ультраправых организаций наиболее активно работает со С. Народно-национальная партия, чье молодежное крыло «Русская цель» возглавляет один из лидеров московских С. Семен Токмаков по кличке Бус. ННП обычно вербует среди бритоголовых новых членов, пользуясь недоверием последних к более традиционным патриотическим объединениям. На Украине сходным образом действовала Социал-национальная партия.
Таков путь любого С. – взрослея, он превращается или в рядового обывателя, или в фашиста. Альтернатива этому в виде массовых, популярных у молодежи анархистских или красно-скиновских движений, в России пока что мало влиятельна. Наблюдается определенная терпимость социума – бритоголовых, избивающих «цветного» среди бела дня, никто не пытается остановить, а пойманные С. отделываются небольшими сроками. Растущее число лысых голов сигнализирует о резком ультраправом крене, который может иметь уже в ближайшие годы совершенно непредсказуемые последствия для политической ситуации в Российской Федерации.
[Д. Десятерик]
СМ.: Гопники, Панк.
Соц-Арт
СОЦ-АРТ – направление в советском и постсоветском искусстве, прежде всего визуального толка, основанное на обыгрывании реалий и знаков социалистического мира; единственная из отечественных творческих стратегий после 1932 года, безоговорочно признанная Западом. Для своего возникновения нуждался во временном и смысловом дистанцировании, а также в определенном стагнировании этих самых реалий. Оттого и развивался в так называемую «эпоху застоя» 1970-х годов, а ближайшим его предшественником и антиподом является феномен шестидесятничества, замешанный на сопливой совковой восторженности, убедительно доказавшей, что с врагом можно бороться только его же оружием, а возрождение авангарда – утопия.
Термин сформулирован Виталием Комаром и Александром Меламидом в 1972 году, для описания собственного стиля, сочетающего холодноватый парадоксализм (отсюда – «музейный колорит» их многих холстов) и компрометирующую свой первоисточник бравурность (первые работы – портреты жен в плакатной манере, однако уже в «Раю» 1973 года появляется лик Сталина). При этом парадный «верх» в создаваемом артефакте постоянно корректируется бытовым «низом». По мнению Комара, задача С. заключалась в том, чтобы «поставить знак равенства между Мавзолеем на Красной площади и кучкой говна в коммунальной квартире». Однако если упомянутые мастера – в то время не признававшие представителями С. никого, кроме себя – равнялись преимущественно на изображение, то многие их современники – И. Кабаков, а особенно Эрик Булатов, отдавали предпочтение именно тексту: у последнего он приобретает противоестественную привлекательность («Слава КПСС», 1975). У других авторов на первый план выступает либо гипнотическая сексуальность (Л. Соков, М. Чернышев), либо образ усугубляется вербальным поносом (Г. Донской, Скерсис, М. Рошаль «Мы качаем красный насос!», 1975). Как сказал один из главнейших теоретиков Борис Гройс (он, кстати, еще в конце 1980-х годов считал С. завершенным как направление), «все работы художников или писателей С. демонстрируют... исходную и нередуцируемую амбивалентность непосредственного и идеологического, видимого и текстового».
Наиболее адекватно С. выразился в живописи, графике, скульптуре (где его примеры порой спонтанны, вроде статуи-гибрида Ленина-Зюганова, созданной в 2003 году для дома-музея лидера современной Компартии России; ранее – эмали Б. Орлова, Р. Лебедева). Известны прецеденты в декоративном искусстве (эмаль Ларисы Резун-Звездо– четовой «Телефонный номер», 1994; так называемая «Живопись на платках», созданная группой «Перцы» в 1990-1995 годах) и даже боди-арте(киевский художник Н. Трох стилизовал свою внешность под Ленина, используя это и в своем фототворчестве). Менее – в литературе (плодовитый Д. Пригов, повесть «Омон Ра» и некоторые рассказы В. Пелевина, проза В. Сорокина в начале 1980-х годов) и кинематографе, обычно параллельном,например, «Репортаж из страны любви», реж. П. Поспелов (1989). Однако в последнем случае сама динамическая природа кинообраза становится препятствием для утверждения поэтики С. с ее нарочитой кондовостью, нелепым наивом, дешевым оптимизмом. Как только в действие вступает страсть обличения, что естественно в эпоху перестройки, С. теряет все свои отличительные качества при внешнем подобии артефакта, что нередко происходит в 1990-х годах.
Хотя С. и считается исключительно здешним (восточнославянских территорий) явлением, но нечто подобное наблюдается и в искусстве стран, переживших тоталитарное прошлое (немецкий фильм «Гуд бай, Ленин!», реж. В. Беккер) либо же справедливо опасающихся тоталитарной перспективы (роман С. Льюиса «У нас это невозможно», 1935; «Портрет М. Тэтчер» X. Хааке). Однако всем этим примерам не хватает нужного градуса остранения, репертуар привлекаемых образов скуден, авторский талант расходуется исключительно в сатирических целях. Сатира же в классическом С. представляет только низший уровень интенции, если не исключается вовсе. Исключение из этого правила – новеллистика Ха Цзиня, американского прозаика китайского происхождения, как раз ввиду своего среднего знания английского языка достигающего соцартовского эффекта при описании казусов маоизма.
[О. Сидор-Гибелинда]
СМ.: Дискурс, Концептуализм, Постмодернизм, Стёб.
Кабаков Илья (р. 1933, Днепропетровск) – советский художник, мастер инсталляций, график (проиллюстрировал около 100 книг). Сын бухгалтерши и слесаря (который в детстве его «колотил нещадно»). Учился в Суриковском художественном институте в Москве (1951-1957). Классик соц-арта (хотя называют его и представителем «русского поп-арта» и концептуализма), творчески воссоздавший «феномен коммуналки», по его собственному выражению, «чудовищное тесто коммунально-речевого китча». Июлем 1970 года датируется рождение «альбомного жанра» (с 1975 года практикует их квартирную демонстрацию и семинары с участием 15-20 человек). Эмигрировал на Запад. Участник престижных международных экспозиций: Венецианские биеннале (1988, 1993, 2003), Кассельская «Документа» (1992), инсталляция в МОМА и др.
Социальные Центры
СОЦИАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ («centro sociale») – сеть неофициальных центров социальной помощи в Италии, созданная и поддерживаемая леворадикальными молодежными организациями. Возникла в 1980-х годах путем трансформации сквоттерскогодвижения. Собственно, большая часть С. Ц. размещена в сквотах, однако специфика здесь несколько иная. Ниже – некоторые впечатления автора этой статьи от посещения двух С. Ц. в Милане.
Первый С. Ц. выглядел как обычный, слегка отремонтированный дом. С одним отличием – всю стену занимала мастерски нарисованная гигантская физиономия капиталиста в цилиндре и с толстой сигарой во рту, который, пыхтя, лезет из-за обшарпанного заборчика прямо на зрителя. Этот Центр, как удалось узнать, уже легализован властями, то ли как общежитие, то ли как ячейка молодежного досуга. Подъезд напоминал галерею граффити,двери лифта вообще хотелось выломать и забрать на память как почтовую открытку о мировой революции. Отдельно рядом с подъездом на первом этаже – прокуренная комната. Длинный стол, галдящая орава. Всем героям вечера – заметно за двадцать. Стены сверху донизу оклеены прокламациями, плакатами и репортажными фото. Натуральная история герильи в картинках. Невероятное количество проявлений солидарности: с народом Палестины, с Кубой, с курдами, с басками, с прочим этнографическим пролетариатом. Тут же – подпольная библиотека, залежи злобного подрывного чтива. Народ за столом насмешливо соглашается на мое фотографирование (хорош гусь, из СССР приехал красный уголок фотографировать!). Пьют, вскрывают арбуз, курят. Передают косяк и мне; скверная, однако, у итальянцев привычка – замешивать травус табаком. Курим, дым клубами, дверь нараспашку, и всем пофиг, мне в том числе – в родной стране я бы уже закрылся на несколько запоров.
Второй «центро социале» носил имя композитора «Леонкавалло». Подъезжали очень долго по огромному бетонному желобу – тут уже граффити на десяток метров ввысь, на сотни в длину, сплошным полотном. «Леонкавалло» – один из первых сквотов в Италии, появился еще в 1974 году. Власти его, в конце концов, разогнали, и тогда молодежь захватила пустующую фабрику, где отбивает атаки полиции уже не первый год. Вообще, все С. Ц. появляются по сквоттерскому сценарию: просто группа активистов захватывает бесхозный дом и крышуется какой-либо общественной организацией.
Впрочем, тот же «Леонкавалло» имеет отдаленное подобие центра развлечений. На входе берут плату – около пяти долларов. Внутри – столпотворение вавилонское. Толкотня всех и всяческих тусовщиков,нацменьшинств и возрастов. Сразу слева за стеклом, под яркой тепличной лампой в горшках – нежные ростки конопли. Впрочем, меня заверили, что официально продажа травы на территории Леонкавалло запрещена. Сама тепличка при входе в книжный магазин, там весь цвет печатного радикализма, но много и просто хороших книг, уцененных. Попался на глаза итальянский Пелевин – «Жизнь насекомых». Продажи травы действительно не наблюдалось. Так, сущий пустяк, – прямо в магазине стоит стеклянный чан с краником, налитый граппой вперемешку со знакомым растительным материалом, и двое пацанов продают эту марихуано-граппу плюс пиво в бутылках с классическим пятили– стником на этикетке. Ну, и насчитать хотя бы трех человек без самокрутки, трубки или кальяна во рту тоже было сложно.
Далее – чилл-аут, отгороженный полиэтиленом закуток, озвученный трип-хопом и смягченный подушками. Наискось от магазина, сквозь черный проем – два огромных размалеванных полутемных зала, бывшие фабричные цеха, в одном гремит транс, в другом – хаус. В программе следующего вечера – диджеииз московского «Аэроданса».
Путешествие Алисы в страну чудес. Столовая – социальные блюда, социальные цены менее двух долларов; для Италии – просто смех. Вообще, любой крупный С. Ц. как государство в государстве: официальные законы не действуют. Цены сверхнизкие потому, что здешняя бойкая торговля просто не платит налогов: надпись на майке одного социальщика – «Always duty free». Во дворе – на газонах растут пахучие кусты той же канабинольной породы в человеческий рост, рядом с лотков продаются благовония, майки, фенечки, кассеты. Еще несколько залов. В одном – самозабвенным кружком шаманит полдесятка барабанщиков. В другом полутьма, разноцветные люди, долговязые чернокожие в беретах, оставившие свои автоматы в гардеробе, отплясывают под «Legalize it!» Боба Марли, дым щиплет глаза.
Наконец, вполне благоустроенное кафе. Выпиваем-покуриваем, какая-то итальянка с нервным тиком на красивом лице долго и сердито допытывается, почему я не пишу о проблемах украинских нелегалов.Оказывается, пару лет назад городские власти провели зачистку окраин и выбросили много въезжего люда на улицу. «Леонкавалло» подобрал часть из них, в том числе много украинцев, помог с жильем и работой. Через несколько минут меня знакомят со Светой, которая все подтверждает. Она живет в Италии уже три года, говорит с заметным акцентом, забывает слова. Окончила Черновицкий университет. Въехала не вполне законно, оказалась на улице. При «Леонкавалло» ее пристроили на кухне, сейчас она помогает готовить при какой-то приличной ресторации. Хозяева попались нормальные, помогли с натурализацией, уже и документы готовы...
Форма С. Ц. представляется более продуктивной, чем сквот, ибо итальянские активисты научились избегать главной опасности – обуржуазивания, рано или поздно губящего захваченные территории. Очевидно, «центро социале» выполняют сразу роли и точек досуга, и ячеек левых организаций,и библиотек, и центров адаптации иммигрантов, и, по всей совокупности функций, очагов сопротивления истеблишменту. И в этом формате опыт итальянцев может пригодиться на постсоветском пространстве, где С. Ц. способны занять пустующую нишу движения гражданских инициатив в его наиболее радикальном варианте.
[Д. Десятерик]
СМ.: Автономы, Анархисты, Коммуна, Сквот.
