Текст книги "Ребенок Рут (ЛП)"

Автор книги: В. Ланкастер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Мойра, Тройи и Крану по-прежнему были где-то неподалеку, но Рут вынуждена была признать, что последние несколько дней она пренебрегала своей подругой. Мойра часто отсутствовала, а Крану выглядел таким раздраженным, что она старалась держаться от него подальше. Тройи, как обычно, сидел с ними, и Рут казалось, что он поздравлял их, особенно Грона, который теперь казался чересчур болтливым, но если он замечал Мойру или Крану, то сразу убегал к ним. У Рут создалось впечатление, что, возможно, Грон слишком много говорил о ребенке своему другу.

Она напевала себе под нос, держа свою работу на свету, чтобы видеть, что она делала. Золотой солнечный свет пробивался сквозь зеленый полог над головой.

Какое-то движение привлекло ее внимание, Рут повернула голову и увидела идущую к ней Мойру в футболке и шортах. Она потирала поясницу и слегка морщилась. Мойра подошла и села рядом с Рут.

– Вот, что я тебе скажу, Рут, это ты во всем виновата, – выдала она.

– Что? Что я такого сделала? – спросила Рут, пытаясь сесть, но безуспешно, поскольку Грон придавил её сверху.

– По-моему, Крану хочет, чтобы я родила ребенка раньше тебя, – сказала она.

– А я все гадала, куда ты запропостилась, – рассмеялась Рут.

– Это совсем не смешно! Я не могу столько трахаться, по крайней мере, без матраса, – пожаловалась Мойра.

– Ты уже сказала ему, чтобы он отвалил? – спросила Рут.

Мойра опустила взгляд, сорвав несколько травинок у лодыжки.

– Нет… Я всегда забываю, когда он… делает все, чтобы эта идея казалась заманчивой!

Рут снова рассмеялась.

– Больше ничего не говори. У меня такой же, – сказала она, быстро накрутив на пальцы прядь волос Грона. – Как бы они ни ненавидели друг друга, у них есть что-то общее.

– Дело не только в Крану, Тройи почти так же невыносим. Думаю, он знает, что задумал Крану, и не хочет остаться в стороне. Черт возьми, мне нужен отпуск.

– Если ты скажешь им прекратить, они тебя послушаются, – предложила Рут.

– Знаю, – вздохнула Мойра. – Но у них действительно есть способы меня отвлечь.

– Но ты же не собиралась беременеть, – напомнила ей Рут.

– И слава Богу. Без обид, но ты знала, чего хотела, у тебя были свои причины. Иногда мне кажется, что я пробыла здесь от силы две недели. Я все еще пытаюсь осознать, что у меня их двое, мне не нужен ещё и ребенок в довесок. Нет уж, спасибо.

– Тебя не волнует, что он подумает?

– Рут, при всем моем уважении, если я недостаточно хороша для него, то он не заслуживает быть отцом. Я женщина, а не фабрика по производству младенцев. Он просто пытается во всем превзойти Грона. Он передумает, когда увидит кучу плачущих и какающих на тебя детишек.

– Не могу дождаться, когда мой ребенок на меня накакает, – рассмеялась Рут.

Мойра посмотрела на нее с недоверием.

– Мне кажется, тебе в голову гормоны ударили, – заявила она.

– Наверно, ты права, – согласилась она.

В разговоре возникла пауза, и Грон снова поднял глаза, потянув за ожерелье. Она перестала работать над ним, пока разговаривала с Мойрой, но теперь опять вернулась к делу, подразнив его:

– Хорошо, хорошо, я делаю.

Грон приподнялся и наклонился к ней, чтобы украсть поцелуй, но она отвернулась, положив ожерелье между ними.

– Я не могу делать два дела одновременно, – застенчиво ответила она, нисколько не жалуясь.

– Я оставлю вас наедине, голубки, – произнесла Мойра без всякого выражения и начала подниматься.

– Подожди! Я хотела поговорить с тобой кое о чем, – остановила ее Рут, высунув руку из-под Грона. Он заворчал, но послушно повернулся на бок, чтобы Рут могла говорить. – Я тут подумала, что когда стану большой, уже не смогу подниматься на площадку. Пройдёт не так много времени, прежде чем станет заметен живот, после этого Грон не сможет поднимать меня на своей спине наверх, я буду полностью лишена чувства равновесия. Я даже не знаю, увижу ли свои ноги, а что, если я упаду? Ребенок может серьезно пострадать. Не думаю, что мне следует рожать на дереве, если честно. Но и не на открытом месте, где все могут увидеть.

– Хорошо, и что же ты хочешь от меня? – спросила Мойра.

– Я хочу попробовать построить здесь дом.

– Дом?

– Домик. Хижину. Какое-нибудь жилище, – согласилась Рут. Дом, вероятно, был чересчур громким термином. Ей просто нужны были стены и крыша, что-то, что защитит ее от непогоды и даст ей немного уединения, когда придет время рожать ребенка. Казалось нелепой и ужасающей сама мысль о том, что внутри ее в данный момент плоского живота находился ребенок, который должен был родиться на свет, но не раньше, чем у неё будет такой вид, будто она проглотила арбуз. Это веселье еще впереди.

Мойра хмыкнула, задумавшись об этом. Рут не чувствовала себя виноватой в том, чтобы попросить другую женщину помочь, потому что Рут намеревалась взять на себя половину работы, как только Грон уймется, а также потому, что она видела, как Мойра отнеслась к проекту с ожерельем. По-видимому, главным разочарованием Мойры на планете Гэндри была скука, так что, подкинув ей задачку, она, казалось, помогала ей обрести душевное равновесие.

– Я уверена, что мы сможем что-нибудь придумать, – отозвалась она наконец. – Мы можем отодрать пласты коры с больших поваленных деревьев и сделать крышу из больших листьев. Если мы соберем достаточное количество веток, то сможем даже попробовать построить бревенчатую хижину.

Рут улыбнулась, наблюдая за тем, как в голове Мойры начинают крутиться колесики.

– Отлично. Отправимся на поиски после обеда.

Глава 15

Рут закончила работу над ожерельем пару дней назад, и Грон носил его с гордостью. Он наклонил голову, чтобы она могла надеть его на него, и больше никогда не снимал. Ожерелье было подходящего размера, так что Рут была довольна своей работой. Ожерелье с самыми большими бусинами внизу и самыми маленькими вверху свисало с его груди, но не мешало ему, поскольку не было настолько массивным, чтобы соскользнуть с его плеч. На протяжении нескольких недель Грон теребил его практически постоянно, и Рут приходилось часто его отвлекать, потому что она боялась, что ее изделие не выдержит этого натиска.

Когда ожерелье было готово, Мойра и Рут приступили к следующему проекту – дому. Они начали с отбора материалов. Как только остальные члены племени догадались, чего они хотят, они стали помогать. Не все из того, что было принесено, было полезно, но, учитывая, что женщины не имели ни малейшего понятия, что им понадобиться, они ничего не списывали со счетов.

Мойра предложила построить хижину рядом с деревом Рут и Грона, ствол которого служил бы задней стеной. Таким образом, он бы был надежным и прочным, по крайней мере, с одной стороны. Они долго обсуждали, что делать с полом. Оставить все как есть или попытаться уложить что-нибудь поверх травы? Рут отметила, что как только они водрузят крышу наверх, трава зачахнет, так что лучше что-нибудь постелить. Они остановили свой выбор на пластах древесной коры, потому что она была относительно ровной, ее можно было легко передвинуть или заменить. Рут предложила положить своё одеяло поверх коры, чтобы поддерживать чистоту внутри дома, просто вытряхивая одеяло каждый день.

Они гадали, насколько большим будет дом. В идеале, по мнению Рут, он должен был быть таким большим, чтобы они с Гроном могли лечь, и таким высоким, чтобы он мог стоять во весь свой рост. В итоге, раз уж им предстояло столь масштабное строительство, пришлось потратить несколько дней на поиски длинных ветвей. Грон помогал им, срывая с деревьев выбранные ими ветки. Затем они вырыли ямки, чтобы воткнуть в них ветки, обозначив передние углы дома, и начали стройку.

Пол уложили в два счета, особенно когда отцы Грона начали охоту за корой ради них, запустив практически конвейер по поиску строительных материалов. Рут и Мойра положили сверху несколько гигантских слоев коры, один из которых был почти пять футов в длину и три фута в ширину. Он не был идеальным квадратом, но Рут, походив по нему взад и вперед, чтобы проверить его функциональность, он показался подходящим. Она протянула руку Грону, чтобы тот присоединился к ней, но пол тут же треснул, стоило ему на него ступить.

– Пол нужно будет перестелить, – сказала Рут.

На это у них ушло чуть меньше недели. Возведение стен заняло больше времени, поскольку они не могли выбрать материал. Они сошлись на том, что кора для этих целей будет слишком хрупкой. Слишком велик был риск того, что она упадет и потянет за собой весь дом, а такие проблемы во время родов Рут им совсем ни к чему.

Они гадали, сколько еще веток стоило воткнуть в землю наподобие забора, но не смогли найти ветки одинакового размера. Оставались бы прорехи. Они подумывали о том, чтобы вплести большие листья размером с кофейный столик между ветвями, чтобы заполнить пробелы, поэтому начали практиковаться в этом.

В конце концов, они попробовали смешать все три способа, привязав листья к ветвям, прочно воткнутым в землю, а затем привязав листы коры снаружи для надежности. К тому времени, как они закончили с возведением второй стены, живот Рут уже заметно выступал, и остальные члены племени практически потеряли интерес к дому. Руки женщин огрубели от работы, но они были в восторге от того, что им удалось создать. Строение могло не пережить шторм, если таковой обрушиться на их головы, к тому же они не знали, сколько времени у них осталось до возвращения сезона дождей, но было не слишком жарко, поэтому они решили, что до него еще далеко. Оставалось надеяться, что к тому времени, когда начнутся дожди, Рут родит ребенка и им больше не понадобится маленький домик. Их труд был бы напрасен, если бы хижину смыло раньше.

Затем им предстояло найти дверь. Они уже достаточно поднаторели в изготовлении вещей из подручных материалов, поэтому решили, что лучше всего будет просто соорудить еще одну стену, только сверху – в пространстве между ветвями – связать листья и сплести несколько свисающих лиан вместе, чтобы они служили дверью. Грону пришлось бы пригнуться, чтобы протиснуться внутрь, но Рут подумала, что для дополнительного уединения и климат-контроля внутри хижины будет достаточно небольшого входа.

И наконец, для крыши они соорудили остроконечный каркас из палок и накрыли его большими, похожими на сани листьями. Если бы пошёл дождь, крыша все равно бы протекла, но, к счастью, дожди здесь были редкостью, так что у Рут оставалось еще несколько месяцев, чтобы все проверить и устранить изъяны. Живот у нее подрос, не слишком, но она слегка переваливалась из-за давления на бедра. Она была рада, когда дом был закончен и ей больше не нужно было подниматься на площадку.

Она вела счёт каждому прожитому дню, но не могла точно сказать, как долго продлится ее беременность. Она не знала, как долго женщины Гэндри вынашивали ребенка, и каким Гэндри будет её малыш. Доктор зеленых человечков назвали его гибридом, но означало ли это равное разделение: наполовину человек, наполовину Гэндри? Неужели ее беременность продлится девять месяцев только потому, что она человек? А вдруг она продлится дольше или меньше?

Она также беспокоилась о том, до каких размеров вырастет ее ребенок ещё в утробе. Если сравнивать ее рост с семифутовым ростом Грилы, то новорожденный малыш земной женщины едва ли продырявит женщину с шестью кубиками пресса, в то время как ребенок, достаточно большой, чтобы Грила выглядела на девятом месяце беременности, разорвет Рут пополам. Даже если ребенок был среднего размера, она сомневалась, что ей ничего не угрожало.

Похоже без проекта, над которым можно было бы поработать, к Рут вновь вернулись тревоги. Родится ли ребенок здоровым? Сможет ли он выжить на планете Гэндри с ее человеческими генами? Правильно ли она поступила? Ей хотелось пройти обследование у врача, даже просто сделать УЗИ, но она знала, что не сможет подняться на корабль до рождения ребенка. Доктор сказал, что это опасно, и она напомнила себе, что доктор не знал, чего ожидать и что являлось нормой, так же как она сама. Ее ребенок был первым в своем роде.

Всякий раз, когда беспокойство одерживало над ней верх, она просто отправлялась на поиски Грона. Похоже, его ничто не волновало. Он был на седьмом небе от счастья вместе с ней, ребенком и своими бусинами. Ему не нравился дом, очевидно, он полагал, что безопаснее спать на площадке, но ей казалось, он все понял, когда она обратила его внимание на свой живот. Он по-прежнему любил наглаживать ее пузо и разговаривать с ним, часто до такой степени, что ей иногда приходилось напоминать ему о своём присутствии, но она не возражала. Он был так счастлив, словно ничего плохого случиться не могло.

Ее перестало тошнить, и это не могло не радовать. Ей было трудно найти удобное положение, и иногда у нее начинала болеть спина. Её все время мучили одни и те же вопросы, не распухли ли у нее лодыжки и не нужно ли ей пописать. Ее сиськи стали еще больше. Они казались ей огромными, поэтому ей пришлось перейти на длинные футболки, как и предполагалось, иногда чередуя их с тогой, которую она обвязывала вокруг себя сама. Она прибавила в весе, но это ее не смущало. Возможно, она бы чувствовала себя иначе, если бы у нее было зеркало, в которое она могла посмотреться, но она не могла представить иное развитие событий.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы заметить одну особенность, и еще пару недель, чтобы убедиться в том, что Грон начал избегать секса с ней. Они все еще прикасались друг к другу, целовались и обнимались, но Грон всегда заканчивал на этом. Поначалу она не возражала. Каждому позволено иметь свободные от секса ночи. Он только недавно узнал, что станет отцом. Его мысли, наверняка, где-то витали, к тому же было ясно, что его чувства к ней не изменились.

Но были и другие признаки. Он больше не проявлял инициативы, а когда инициатива исходила от неё, они просто пускали в ход свои руки или рты, или, в ее случае, его хвост. Хотя это был особый сигнал к действию, он не пытался остановить ее, когда она отсасывала ему, позволяя ей довести его до оргазма. В результате, однажды, когда они целовались в лесу, она забралась к нему на колени и протянула руку ему за спину, чтобы дотянуться до его хвоста, но он перехватил ее руку и вернул обратно.

Рут оборвала поцелуй и с недоумением уставилась на него. Она не заметила никакого отвращения на его лице, но он выглядел растерянным. Что ж, теперь их таких двое. Она фыркнула и скрестила руки на груди, давая понять, что знает: что-то не так.

– Грон, – сказала она, желая, чтобы он объяснился.

Он тихо заурчал и положил руку ей на живот, который теперь торчал между ними. Рут поняла, что он боялся навредить их ребенку. Она тоже, но она не могла прожить еще столько же месяцев без секса.

– Все в порядке, – промурлыкала она, улыбнувшись и снова поцеловав его, надеясь заверить, что с ребенком все будет хорошо. Но когда она снова потянулась к его хвосту, он все же остановил ее.

– Ты правда так решительно настроен? – спросила она, заглянув ему в глаза. Он, казалось, недоумевал, почему она так настаивала. Может у Гэндри так устроено – никакого секса после успешного оплодотворения самки?

Рут вздохнула и слезла с него. Она не стала бы его принуждать, но ей это не нравилось. Она попробует еще раз, надеясь, что по мере того, как будут накапливаться дни воздержания, он передумает. Она не слушала тоненький голосок, который нашептывал ей, что теперь, когда она беременна, он получил то, что хотел. Или что с тех пор, как ее тело начало меняться, он больше не находил ее привлекательной.

Он рыкнул и потянулся к ней, когда она отвернулась от него. Он взял ее за руку и притянул к себе, так что ее спина оказалась прижата к его груди, и уткнулся носом в ее волосы. Ладно, он не хотел ранить ее чувства, он просто думал, что она ради секса готова подвергнуть опасности их ребенка.

Грон снова погладил ее по животу, но на этот раз его рука опустилась ниже, приподняла край футболки, которую она носила, и провела пальцами по ее трусикам-бикини.

Рут надулась, задумавшись. Она испытывала нестерпимое желание позволить ему продолжить, но не хотела, чтобы он вел так себя до рождения ребенка, и ей нужно было как-то сообщить ему об этом, поэтому она снова слезла с его колен. Когда она посмотрела на него, он наблюдал за ней с беспокойством, но она только покачала головой и пошла обратно в деревню, слыша, как он встал, чтобы последовать за ней.

Отвергать Грона было нелегко. Почти невозможно. Рут даже полагала, что на ней это воздержание скажется хуже, чем на нем, поскольку у него, по крайней мере, была благородная причина не заниматься сексом. Ее причина была куда эгоистичнее. Она не сомневалась, что ему известно о том, что она все еще любит его и все еще хочет. Они по-прежнему держались за руки, целовались и прижимались друг к другу по ночам. Она не стала относиться к нему как-то иначе и всегда давала ему любую возможность сдаться.

Прошло не так много времени, прежде чем он стал проявлять инициативу по ночам, и отказывать ему было пыткой. Он приставал к ней горячий и возбужденный, сексуально неудовлетворенный и твердый, и целовал ее так, как никогда раньше. Он обхватывал ладонями ее груди и играл с сосками, которые теперь были сверхчувствительными, и каждый раз она считала, что вот он – тот самый момент, когда они положат конец их засухе, но она ошибалась. Когда он позволял ей прикасаться к себе, или он прикасался к ней, это лишь усугубляло ситуацию, она думала, что это была прелюдия, но он не предпринимал попыток продолжить начатое, и ей приходилось останавливать процесс, продлевая воздержание. Она пыталась заставить его сдаться первым, но уже начала сомневаться, стоит ли оно того.

Именно в одну из таких ночей, когда они оба обнаженные, прижимались друг к другу в маленьком домике, а крошечная часть ее мозга беспокоилась о том, что один неуместный удар ногой или взмах хвоста может разрушить строение, он, наконец, сдался. Она лежала на боку, повернувшись в другую сторону, но плечами упиралась в пол, так что могла целовать Грона, пока он навалился на неё верхней половиной своего тела. Его рука находилась между ее ног, его пальцы, погруженные в неё, покрывала её влага, а его ладонь, прижатая к ее лобку, терлась о ее клитор с каждым толчком. Его хвост был обвит вокруг ее бедра, удерживая ее ноги раздвинутыми, пока он поглощал её своим языком в страстном поцелуе.

Он всем своим видом демонстрировал, что не хочет останавливаться, что не вынесет отказ. Его член был горячим и увесистым в ее руке, твердым, как железный прут, и он не отстранился, когда она погладила его, а наоборот толкнулся в ее руку, вжавшись в неё своими бедрами. Она попыталась перевернуться на спину, чтобы он оказался сверху и вошел в нее, но он не позволил ей этого сделать.

Она разорвала их поцелуй.

– Грон! – взвыла она от отчаяния, чуть не заплакав.

Он зарычал и снова навис над ней, вероятно, полагая, что сможет убедить ее сдаться. Его рука ускорила движение, пытаясь снова ее отвлечь. Она отвела руку с его члена, и он тихо заворчал, прочитав ее намерение, но все же не остановился. Она не могла заставить себя помешать ему, но перекатилась на живот, пытаясь хотя бы частично его отвлечь, чтобы подумать, но он просто последовал за ней, опустившись на колени и склонившись над ней, покрывая поцелуями ее плечо и шею, громко мурлыча ей в ухо.

– Нет, – простонала она, отведя его руку от развилки между своих ног. Какое-то мгновение они оба просто тяжело дышали, не зная, как продолжить, пытаясь восстановить контроль и закончить на этом. Он что-то тихо прорычал у нее за спиной.

Она не хотела останавливаться. Она протянула руку между ног к его члену, который упирался ей в бедро, и направила его к своему входу. Он застонал, и она протолкнула его через свои складочки, увлажнив и качнув бедрами, потому что ничего не могла с собой поделать.

– Пожалуйста, – простонала она, умоляя. – Грон. – Ей нужно было, чтобы он сдался, потому что если он этого не сделает, то это сделает она.

Из него вырвался рык, когда он накрыл собой ее спину, его руки сначала легли на ее бедра, а затем одной из них он упёрся в пол, чтобы перенести на неё вес своего тела, когда обхватил ее живот другой рукой. Она почувствовала, как он отвел свои бедра назад, и ахнула от неожиданности, не веря в свою победу, когда головка его члена коснулась ее входа. Он прикусил ее за шею, после чего медленно в нее вошёл.

Она громко застонала от облегчения и удовольствия, чтобы дать ему понять, что она чувствует, и он взвыл у нее за спиной. Он двигался медленно и остановился, не успев погрузиться в неё до упора. Он сдвинул руку, покоившуюся на её выступающем животе, будто проверяя, нет ли каких-либо проблем, после чего вышел из нее, а затем вошел снова. Рут почувствовала укол боли, словно ее тело забыло о его размерах, но ей было наплевать. Она тотчас же начала подмахивать ему, пытаясь заполучить больше и увеличить темп. Его самообладание поражало и в то же время раздражало, ведь его беспокойство было необоснованным. Она знала, что справится.

Первые несколько толчков Грон трахал ее мучительно медленно и неглубоко. Рут застонала и уткнулась лбом в сложенные руки, сдвинув колени в положение с лучшей амплитудой, отчаянно пытаясь превзойти его по физической силе. Когда это не сработало, она выбрала подходящий момент и сдавила его внутренними мышцами, приложив столько усилий, сколько могла. Она услышала, как он судорожно вздохнул. Она повторила свой маневр, и Грон сбился с ритма, начав вбиваться в нее так, как она привыкла, но ему все еще удавалось не входить так глубоко, как он мог. Впрочем, и этого было достаточно. Она почувствовала, как он запульсировал внутри нее, и это подвело ее к кульминации, она жестко кончила, когда он наполнил ее своей спермой.

Грон поцеловал ее в плечо, и она повернула голову, чтобы поцеловать его как следует, поблагодарив за то, что он уступил. Он погладил ее по животу и что-то неуверенно пробормотал, но Рут накрыла его руку своей и шикнула на него.

– Я в порядке, – прошептал она. – Мы оба в порядке.

Он фыркнул, словно не был убежден, но не торопился из неё выходить, будто просто ждал, когда откроется второе дыхание, чтобы приступить ко второму раунду. Рут это вполне устраивало. Она нашарила его хвост рукой и приласкала кончик, пригладила мех и провела кисточкой по своей щеке, затем обернула хвост вокруг запястья и решительно дернула. По телу Грона пробежала дрожь, и она, бросив на него призывной взгляд, снова потянула его за хвост. Грон мурлыкнул и наклонился к ней, чтобы поцеловать, и Рут почувствовала, как его член снова стал твердым.

Глава 16

Однажды Мойра подошла к ней, пряча что-то за спиной. К тому моменту Рут уже была настолько большой, что дискомфорт стал для неё практически постоянной переменной. По ее подсчетам, она была примерно на шестом месяце.

– У меня есть для тебя подарок, – сказала она.

Рут оторвала взгляд от корзины, которую плела. Та была продолговатой и глубокой, Рут планировала положить на дно свое розовое одеяло и прикрепить ручки, чтобы ее можно было переносить. Она смастерила несколько таких колыбелек, не желая обходиться без них, если одна сломается. Ей понадобится безопасное спальное место для малыша, особенно если они вернутся на площадку.

– О, и что же это? – улыбнулась она.

Мойра вытащила плоский зелёный круг.

– Это подушка!

Рут ахнула. В последнее время у неё жутко болела спина, она никак не могла найти способ облегчить боль. Она потянулась за подарком, и Мойра передала подушку ей в руки. Похоже, Мойра нашла способ обвить тростник вокруг какого-то мягкого наполнителя. Рут попыталась взбить ее, но она оказалась немного жестковатой.

– Она потрясающая! А что внутри?

Мойра украдкой пожала плечами.

– Ммм, немного того, немного сего.

– Ну уж нет, ты должна сказать, мне понадобится больше таких вещиц, – настаивала Рут. Она поискала глазами ближайшее дерево и присела к нему, расположив подушку между собой и стволом. Стоило ей правильно разместить её и Рут почувствовала, как напряжение покидает ее позвоночник. – Это невероятно, – простонала она.

Мойра рассмеялась, усаживаясь напротив Рут.

– Счастливой вечеринки в честь будущей мамочки, – сказала она.

– Вечеринки?

– Ну, я подумала… А почему бы и нет? У меня никогда раньше не было беременной подруги. Ты ведь знаешь, что этот ребенок – племянник или племянница Крану, а значит и моя племянница или племянник. Честно говоря, если ты не предложишь мне стать крестной матерью, я обижусь.

На глаза Рут навернулись слезы.

– Конечно же, ты крестная, – заявила она, раскрывая свои объятия для Мойры.

Она шмыгнула носом, и Мойра спросила:

– Ты плачешь?

– Гормоны. Я теперь постоянно плачу, – объяснила она.

– Оу, – ответила Мойра, похлопав Рут по спине. – Я просто пошутила…

К ним крадучись подошел Грон, видимо, чтобы выяснить, что произошло с его беременной парой и почему она плачет. Рут отодвинулась от Мойры, вытерла глаза, откинулась на подушку и взяла руку Грона, чтобы сжать ее.

Расслабившись, она почувствовала, как что-то шевельнулось у нее в животе, и Рут снова ахнула, резко выпрямившись от страха и удивления. Она прижала руки к животу и затаила дыхание, ожидая почувствовать что-то еще, страшась самого худшего.

Грон и Мойра отреагировали одновременно; Грон положил свою руку поверх ее руки и наклонился вперед, заглянув ей в лицо и что-то вопросительно прорычав.

– Что такое? Рут, что случилось? – спросила Мойра.

– Я что-то почувствовала, не знаю… – она не стала вдаваться в подробности, надеясь почувствовать что-то еще, боясь упустить момент. Затем она подпрыгнула, когда это повторилось, испытав странное ощущение, будто внутри неё что-то задвигалось.

– Ребенок шевельнулся, – рассмеялась она. Рут передвинула руки и прижала ладонь Грона к своему животу, не зная, повторится ли это снова. Она улыбалась до ушей, пока они оба ждали, а потом последовал легкий толчок изнутри.

Грон удивленно отдернул руку, но тут же вернул ее обратно. Рут снова рассмеялась и погладила его по лицу, чувствуя себя связанной с ним по-новому, через ребенка, который рос внутри нее, его сына или дочь. Он заурчал от изумления, затем опустил голову к ее животу и заговорил с ребенком, но тот, похоже, устал, потому что в тот день больше не двигался.

В течение следующих нескольких месяцев живот Рут продолжал расти, а ребенок становился все более активным, пока она не потеряла счет тем случаям, когда пыталась телепатически попросить его поспать, и дать поспать ей. Она безумно любила малыша, но ей не нравилось, когда ее пинали в печень. В последние месяцы Гэндри то и дело заговаривали о ее животе, словно это было поводом для беспокойства. Рут чувствовала себя огромной, но не думала, что была больше положенного. Земные женщины порой вынашивали двойню или тройню, а то и большее количество младенцев, так что пока она не ощущала угрозы. Она начнёт волноваться, когда её живот продолжит расти до десятого или одиннадцатого месяца.

Возможно, это было ответом на ее вопрос о том, насколько большими становились женщины Гэндри во время беременности, и, следовательно, насколько большим родиться её малыш. Если Гэндри считали ее необычайно огромной, то ей, вероятно, не стоит беспокоиться, что ребенок вырастет больше, чем она сможет выносить. Поскольку альфа-самки все время сражались, то вполне логично, что в отличие от Рут, они не набирали столько веса, могли самостоятельно взбираться на деревья или преодолевать длинные дистанции.

Мойра показала ей, как мастерить подушки, и они обе с воодушевлением занимались этим, в результате чего подушки и валики всех форм и размеров усеяли поляну, заполонили их площадки и маленький домик Рут. Всякий раз, когда Грон интересовался ими, она утверждала, что это для ребенка, и, возможно, так оно и было. Может, она просто вила себе гнездышко.

Она не думала, что сможет полюбить Грона сильнее, чем любила, но так и было. Наблюдая за тем, как он становится отцом, еще до рождения их ребенка, она иногда не могла сдержать слез. То, как он заботился о ней, на какие мелочи шел, чтобы подготовиться к родам, какой интерес проявлял к ее растущему животу. Он был таким счастливым и таким внимательным. Рут не сомневалась, что он отдаст свою жизнь за их ребенка, хотя такой кошмар даже представлять не хотелось, но эта преданность и самоотверженность, казалось, успокаивали ее. Она подумать не могла, что будет чувствовать себя в такой безопасности, будучи беременной, находясь на чужой планете.

И она безумно любила этого малыша. Она держалась за живот и представляла себе, как ребенок свернулся калачиком внутри нее, просто сидел и улыбался. Рут не могла дождаться, когда он или она появится на свет и она, наконец, увидит детское личико, услышит детский крик, назовет малыша по имени.

Рут больше не покидала деревню. Она все равно не могла преодолевать большие расстояния и не хотела рисковать, не зная, когда у нее начнутся роды. Поэтому ей было очень скучно. Грон почти все время проводил с ней. Мойра в меру своих возможностей старалась развлекать ее, иногда сидя на коленях у Тройи, пока Крану прятался неподалеку. Его неистовое желание стать отцом немного поутихло, и теперь Рут казалось, что даже он начал проявлять интерес к ней и ребенку. Он преподнес ей странную лозу цветов, которую она приняла в подарок. Возможно, до него дошло, что он скоро станет дядей и таким образом пытался наладить отношения.

Тройи регулярно таскал ей еду, родители Грона тоже проводили свое время, составляя ей компанию и принося ей вещи. Грила по-прежнему много времени проводила в патрулировании, Рут видела, как Грисс забирал с собой Крану, когда уходил. В племени царило чувство повышенной готовности, Рут чувствовала, что все они старались внести свою лепту.

Рут поражало то, как все сплотились и взяли на себя активную роль в попытке обезопасить малыша и сделать так, чтобы ребенок родился здоровым. Она ожидала, что Грон и Мойра помогут ей и вмешаются, но казалось, что племя защищало ее, объединив усилия, а от нее требовалось лишь сидеть и есть за двоих. Это было еще одной причиной, из-за которой она лила слезы, стоило ей подумать об этом, особенно теперь, когда она была так чувствительна. Она испытывала искреннюю любовь и уважение к маленькой группе, с которой жила – и проживет всю оставшуюся жизнь – чего никогда раньше не было.

Братья выследили Мруина и принудили его навещать ее. Бедный парень выглядел побледневшим и испуганным. Рут могла только догадываться, что он думал о ней, увидев, как ее телепортировали. Другие члены племени видели, как она исчезла, когда Т'Лакс телепортировал ее после того, как на нее напал тигр, но они, казалось, пережили это спокойнее, чем он. Для Грона было достаточно того, что она вернулась к нему живой и невредимой. Может все дело в том, что она была ранена, пытаясь защитить Мруина. Он видел, как совсем недавно она появилась из ниоткуда. Может его юный ум решил, что она ведьма или что-то в этом роде, что она и ее сестра заманили его братьев в ловушку и теперь распухают сверх того, что он считал нормальным для своего племянника или племянницы.