Текст книги "Комиссар «Марата», герой Севастополя"

Автор книги: В. Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

В политотделе Новороссийской базы, который располагался в маленькой школе, состоялось совещание политработников. Капитан 1-го ранга В. И. Семин, новый начальник политуправления флота, сказал, что предстоит наступать на Новороссийск силами сухопутных войск и флота. Задача – освободить Таманский полуостров, закрыть противнику выход через Керченский пролив в Крым.

1 февраля началось наступление сухопутных войск севернее Новороссийска. Но особых успехов оно не принесло. Десанты должны были помочь сломить упорно сопротивлявшегося врага. Высаживались они в двух местах: основной – в поселке Южная Озерейка и вспомогательный – в Станичке.

Контр-адмирал Кулаков провожал отряд морской пехоты Куникова.

^{note 96}

– А нет ли тут таких, кто холодной воды боится? Или вообще плавать не умеет? – подмигнул он бойцам, сдвигая широкие брови.

Краснофлотцы засмеялись. Таких в отряде не было.

– Напомните мне, товарищ Котанов, – в том же веселом духе обратился Кулаков к начальнику штаба отряда, – сколько у нас неумеющих плавать.

Котанов не успел ответить, но Кулаков продолжил:

– Да что это мы! Позабыли, какие морские волки здесь собрались! Они, хитрецы, спрятали свои тельняшки под ватники, так их не сразу узнаешь.

Вместе со всеми громко смеялся и Николай Михайлович. Он снова обратился к начальнику штаба:

– Постойте, постойте, капитан! Так это вы и есть тот Котанов, который по случаю контузии был отправлен из Севастополя на Большую землю учить командиров из запаса и бомбил Военный совет письмами, требуя, чтобы вернули с курсом на фронт?

Николай Михайлович заочно знал Котанова давненько. Он преподавал на курсах командного состава флота на Кавказе, а письма слал в осажденный Севастополь. Встретив однажды начальника отдела кадров флота Г. А. Коновалова, Николай Михайлович приказал:

– Котанова отправьте воевать. Он меня завалил письмами…

– Меня тоже атакует без передышки.

– Это хорошо, такие командиры будут здорово драться. К тому же у него много мыслей накопилось об использовании морской пехоты.

Член Военного совета не ошибся. В десанте в Новороссийск Котанов возглавил отряд первого броска. Позже этот офицер будет блестяще командовать отдельным батальоном морской пехоты. Среди участников героического десанта в Николаевский порт – 67 из его батальона. И все, как и их командир К. Ф. Ольшанский, станут Героями Советского Союза.

^{note 97}

Этого звания в годы войны будет удостоен и Ф. Е. Котанов…

От шутки член Военного совета перешел к серьезному анализу обстановки. Сказал о значении предстоящих боев за Новороссийск, подчеркнул, что нужна база флоту, чтобы активнее использовать крупные корабли, пожелал успеха в боевых делах.

– Даешь Новороссийск! Будет база! – дружно закричали моряки. Член Военного совета медленно пошел вдоль строя. Всматриваясь в лица бойцов, обращался то к одному, то к другому. Главного старшину Николая Кириллова – старшину команды бронебойщиков – спросил о настроении и оружии.

– Все будет в порядке, товарищ адмирал, танки не пропустим! – сказал он. – У нас кроме ПТР есть противотанковые гранаты. Ну а если что – сами пойдем на танки, по-севастопольски…

Кулаков тепло взглянул на старшину:

– Верю, что готовы и на это, но больше всего не хотел бы, чтобы до этого дошло. Вы все очень нужны флоту, вы – это экипажи наших новых кораблей. Так что старайтесь не подставлять грудь ни пуле, ни танку!..

Моряки погрузились на катера дивизиона Н. И. Сипягина быстро: учебная посадка проводилась и раньше, каждый знал свое место, понимал «свой маневр».

Во время высадки в Станичке куниковцы отбросили от берега численно превосходящего врага. Отряд занял оборону. Получив подкрепления, противник атаковал моряков с трех направлений: в центре плацдарма и с флангов, стремясь отрезать десант от бухты. Куниковцев поддерживала наша артиллерия, но вскоре их положение стало тяжелым.

В ночь на 5 февраля Куников передал по окопам письменный приказ: никто не имеет права отходить, даже когда грозит неминуемая смерть, вести огонь из автоматов только одиночными выстрелами. Оставшиеся гранаты

^{note 98}

использовать в исключительных случаях и по большим группам противника, вооружаться оружием, брошенным врагом, собрать патроны и гранаты у убитых, экономить продовольствие и особенно воду.

Весь день 5-го бойцы отряда удерживали позиции. Из донесения замполита отряда Н. В. Старшинова Н. М. Кулаков узнал о подвиге младшего сержанта Михаила Корницкого. Фашисты окружили здание школы, где засели десантники. Корницкий обвязался гранатами и прыгнул в гущу гитлеровцев, блокировавших выход со двора. Раздался двойной взрыв – гранаты в руке Михаила и противотанковых гранат, висевших у него на поясе. Моряки вырвались из окружения…

Основному десанту лишь кое-где удалось закрепиться на берегу, внезапного удара не получилось. Первых же вернувшихся в Геленджик из Южной Озерейки Кулаков встретил на причале:

– Как там дела?

– Плохо.

– А в Станичке зацепились…

Причин неудачи основного десанта было несколько. Затянулась погрузка на суда. Из-за резко ухудшившейся погоды десант вышел из Геленджика с опозданием на час двадцать минут. Поскольку отряд состоял из судов с разными скоростями хода, приходилось держать ее, ориентируясь на тихоходные суда. Крупные корабли с сильным артвооружением маневрировали неподалеку от побережья, ожидая подхода десанта. Авиация, не получившая приказа о переносе времени удара, бомбардировала вражеские позиции. Высадился воздушный десант. Стрельба боевых кораблей при сильной качке оказалась малоэффективной. Враг встретил десант мощным огнем, потопил несколько кораблей. На рассвете командир десанта принял решение о возвращении. Те, кто успел высадиться в Южной Озерейке, погибли или ушли в горы. Часть десанта через трое суток сняли наши корабли.

^{note 99}

Направление Станичка – Мысхако стало основным. Здесь и развивался успех. В ночь на 6 февраля десантникам пришла подмога – 4 тысячи бойцов. Вскоре высадилась 18-я армия. Нашим частям удалось расширить плацдарм почти до 30 километров, включая совхоз Мысхако на юге и окраинные кварталы Новороссийска на севере.

В боях погиб Ц. Л. Куников. В апреле 1943 года ему присвоено звание Героя Советского Союза. После войны Станичку переименовали в Куниковку…

Октябрьский и Кулаков тяжело переживали неудачу. Было ясно, что флот оказался недостаточно подготовленным к высадке десанта. Командующий, командиры соединений повинны в задержке с посадкой, в разнобое действий сил. Погибли люди.

Ставка была недовольна действиями флота и лично Октябрьского. Он был назначен с понижением командующим Амурской Краснознаменной флотилией. В марте 1944-го его возвратили на прежнюю должность на Черноморский флот…

24 мая 1943 года ЦК ВКП(б) принял постановление о реорганизации структуры партийных и комсомольских организаций в Красной Армии и усилении роли фронтовых, армейских и дивизионных газет. Первичные парторганизации создавались в батальонах, дивизионах, на малых кораблях, в боевых частях крупных кораблей, то есть ближе к бойцам, в низовом звене армейского организма.

Член Военного совета выступал перед работниками политуправления. Он прокомментировал основные идеи, навеянные постановлением, поставил задачи по его реализации на флоте.

– Активнее работайте, – призывал он, – чтобы было не только дельно сказано, но и быстро сделано. Особенно перед боем. Могут возразить, что трудно. Да, трудно, и нельзя иногда рассказывать обо всем – военная тайна. Но верно и другое. До начала боевых действий следует ^{note 100} разъяснять обстановку, говорить об особенностях выполнения аналогичных задач. После получения приказа важно со знанием дела вести речь о конкретной задаче, роли и месте каждого бойца, дать практические советы.

Некоторые товарищи, наверно, производят обследование положения дел по довоенной привычке: побывают, встретятся, запишут, доложат. А от этого положение в части, на корабле не меняется. Лично помогайте, лично участвуйте, если надо, лично стреляйте и ведите в атаку!

Николай Михайлович спросил, все ли так понимают постановление Центрального Комитета партии? Политработники заверили, что все.

Так и велась политработа при подготовке нового наступления, решившего исход битвы на юге нашей страны.

18 августа 1943 года на Кавказ прибыл нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов. На совещании присутствовали командующие Северо-Кавказским фронтом И. Е. Петров и Черноморским флотом Л. А. Владимирский, члены Военных советов, начальники штабов. Нарком рассказал о положении на фронтах, действиях Северного и Балтийского флотов. Он одобрил план командования сухопутных войск и флота: одновременно ударить по врагу с суши и моря, причем десант высадить непосредственно в Новороссийск. Кузнецов сообщил о решении Ставки из-за минной опасности не использовать крупные корабли.

Кулаков обратил внимание на важность партполитработы в экипажах малых кораблей, улучшения ее среди десантников. Он потребовал от командиров и политработников быть ближе к людям, знать их не по анкетам, а по политическим и деловым качествам. Как написал Николай Михайлович в одной из статей, «нужно знать подчиненного, как брата, как сына».

Об умении самого Николая Михайловича с первых минут знакомства расположить людей к себе рассказывал

^{note 101}

контр-адмирал В. Т. Проценко. Было это в дни боев у Кавказского побережья.

Проценко перевели на Черноморский флот с Тихого океана командиром бригады торпедных катеров. Перед вступлением в должность его принимали командующий и член Военного совета. Когда офицер рассказал о себе, Кулаков спросил:

– В академии учились?

– Нет. Не учился.

– Смотрите на него. Академию не кончал и уже хочет командовать бригадой. Без академии. – И внимательно посмотрел на смущенного Проценко:

– Чудак! Ничего страшного. Опыт службы на катерах у вас большой. А академию еще успеете закончить. Вы знаете, у нас лучше всего воюют офицеры, выросшие из боцманов. В общем, не горюйте. Там у нас один «академик» есть – начальник штаба бригады Бобынин – и пока хватит. Вы знаете его?

– Однокашники. Вместе курсы командного состава кончали.

– Вот и хорошо. Начальник политотдела Комаров тоже работник что надо. Службу знает – из краснофлотцев, в свое время катерным радистом плавал. Поработаете вместе, разберетесь, а когда приеду – поговорим. Ну, ни пуха ни пера! Что нужно, не стесняйтесь, звоните, пишите… Правда, чем меньше будете обращаться за помощью, тем лучше. Для вас лучше.

Надо ли говорить, каким окрыленным ушел Проценко от Кулакова, как запомнилась ему эта встреча.

7 сентября генерал-лейтенант береговой службы И. В. Рогов провел совещание политработников флота и 18-й армии, рассказал о задачах в наступлении: атака сухопутными войсками с флангов, высадка моряков на побережье с трех направлений.

И Рогов и Кулаков подчеркивали, что главное в партполитработе – конкретность. Политработники низового

^{note 102}

звена как никто должны быть близки бойцам и вести их в бой.

Важно, чтобы коммунисты были всюду – на верхней палубе и в задраенном машинном отделении. «Комиссары» на малых кораблях – это старшины и матросы, отличившиеся в прошлых высадках. На корабли и суда, где не было штатных политработников, шли политотдельцы или политработники из резерва.

Во время операции наблюдательные пункты командующего Северо-Кавказским фронтом и Черноморским флотом находились на горе неподалеку друг от друга. Связь была хорошей.

Вечером 9 сентября Владимирский доложил Петрову, что посадка десанта на корабли и суда закончилась. Но усилился ветер. Становилось ясно, что к назначенному времени корабли к местам высадки не подойдут – они опаздывали на 45 минут, Петров перенес начало высадки на 3.00 (10 сентября). И вот ударили артиллерия и самолеты – ночные бомбардировщики, рванули заряды торпед. Экипажи торпедных катеров капитана 2-го ранга В. Т. Проценко впервые в практике боев применили торпеды против огневых точек на берегу, на молах, причалах. Сторожевые катера Д. А. Глухова и П. И. Державина с десантниками на борту под огнем прорвались к берегу. Морские пехотинцы батальона В. А. Ботылева захватили порт. Войска 18-й армии, наступавшие с Малой земли и со стороны Туапсинского шоссе, сокрушали оборону противника.

Враг отчаянно сопротивлялся. За трое суток пехотинцы Ботылева отбили 28 контратак. В последней из них участвовало до 30 танков. Вокруг вокзала, где сражался Ботылев с группой бойцов, скопилось особенно много фашистов. Ботылев вызвал огонь на себя. Снаряды артиллеристов легли точно, уничтожив уже лезших в окна врагов…

Перед ударом торпедных катеров по новороссийским береговым укреплениям у Проценко побывали член Военного

^{note 103}

совета контр-адмирал Н. М. Кулаков и представитель наркома ВМФ контр-адмирал В. Л. Богденко. Они пожелали ему удачи, спросили, почему комбриг не развернул командный пункт на берегу.

– С катера все виднее будет, чем с берега, – ответил Проценко.

– Правильно, – поддержал подчиненного Кулаков и сообщил ему, что Военный совет за предыдущие бои решил наградить его орденом. – Вернешься – оформим.

Для командира бригады, который должен был вести 25 катеров в сложную и опасную операцию, это была радостная, вдохновляющая новость.

В Новороссийской операции катерники действовали геройски. Они выпустили 44 торпеды, разрушив 9 дзотов, 13 дотов, более десятка огневых точек и прожектор, обеспечили прорыв (и это главное) десантных отрядов в порт. Нарком Военно-Морского Флота приказал всем кораблям встречать катера, выстраивая личный состав на палубах, отдавать другие почести. Так впервые в истории нашего флота отмечался подвиг малых кораблей. В. Т. Проценко был награжден орденом Суворова II степени.

16 сентября Новороссийск был освобожден. Через несколько часов после этого, несмотря на минную опасность на море, туда на катере направились вице-адмирал Л. А. Владимирский и Н. М. Кулаков. Кулаков помнил дымящие трубы заводов, громаду элеватора, красивые дома города. Но увидел груды развалин. Пришвартовались у полуразрушенной Угольной пристани. На пути к расположению батальона Ботылева остановились у памятника В. И. Ленину. К руке Ильича была приставлена винтовка, на штыке которой развевался военно-морской флаг. Вождь сражался вместе с бойцами. Искусно заминированный памятник был спасен.

Командующий и член Военного совета подписали приказ о награждении особо отличившихся в боях воинов. Героям боев тут же вручались ордена и медали.

^{note 104}

Продолжавшееся в течение месяца наступление завершилось изгнанием врага с Кавказа и с Таманского полуострова. Советские войска вышли к Керченскому проливу. На очереди было освобождение Крыма.

10 апреля 1944 года корабли Черноморского флота участвовали в салюте: двадцать четыре залпа из трехсот двадцати четырех орудий возвестили об освобождении города Одессы. 10 мая двадцать четыре залпа из трехсот двадцати четырех орудий – салют за освобожденный Севастополь. В приказах Верховного Главнокомандующего отмечались командиры – пехотинцы, подводники, катерники. В победных приказах не назывались фамилии политработников, но все понимали, какой ими вложен труд в каждый успех.

Моряки-черноморцы участвовали в освобождении Румынии и Болгарии. Но Н. М. Кулакова среди них не было: в 1944 году он был назначен начальником Высших военно-политических курсов ВМФ…

В послевоенные годы Н. М. Кулаков – член Военного совета – заместитель Главнокомандующего ВМФ по политчасти. Затем – вновь служба на Черноморском флоте, в той же должности, что и в войну.

Нет возможности подробно написать об этом периоде жизни и деятельности Н. М. Кулакова (книга в основном о войне и делах предвоенных), но об одной встрече, свидетельствующей о его заботе о людях, следует рассказать.

В свое время Николай Михайлович рекомендовал заместителем по политчасти в славный батальон морских пехотинцев Ц. Л. Куникова Н. В. Старшинова. Он знал, что в 1944 году корабль, на котором шел Николай Васильевич, наскочил на мину и раненого политработника подобрали из воды, тот лишился ноги, два года пролежал в госпиталях.

В 1946 году на прием к начальнику Политуправления – заместителю Главнокомандующего ВМФ по политчасти

^{note 105}

Н. М. Кулакову попросился выписавшийся из госпиталя Старшинов. Когда адъютант доложил о его прибытии, Кулаков вышел в приемную встретить боевого офицера. Увидев невысокого роста, крепкого человека – Старшинова, – обнял его и сказал:

– Главный комиссар морской пехоты, дорогой Николай Васильевич, здравствуй!

Кулаков пожал Старшинову руку и хлопнул его по плечу. Николай Васильевич твердо стоял на ногах, правда опираясь на толстую палку. Николай Михайлович еще раз ударил Старшинова по плечу, на этот раз посильнее. Тот не шелохнулся.

– Ну что же, молодец, я тебя проверил, на ногах ты стоишь, как положено морскому пехотинцу, крепко. А то, что одна из твоих ног деревянная, мы проверять не будем, да и не очень это заметно. Главное, что ты стоишь на обеих ногах, и стоишь крепко.

Николай Михайлович обратился к ожидавшим его приема морякам:

– Вы извините нас. Мы с Николаем Васильевичем старые друзья, и у нас есть о чем поговорить. Кому очень уж надо, подождите. В кабинете Кулаков усадил Старшинова в кресло, сам сел напротив него.

– Чем поделишься? – своей любимой фразой начал Николай Михайлович разговор. – Какие мысли? Как самочувствие?

Старшинов молчал, вспоминал, как встречался с этим человеком в окопах и на пристанях, на собраниях и в его кабинете.

– Ну, рассказывай, не робей!

– Трудно рассказывать. Почти два года по госпиталям. Вышел, вместо ноги – протез. Теперь учусь ходить, пока не привык. Очень и очень хочу еще послужить и прошу вас в этом мне помочь.

Кулаков увидел блеснувшие в глазах Старшинова слезы.

^{note 106}

– Ну, чего же, герой, раскис. Было куда хуже, а теперь чего? О чем думаешь? Что бросим, уволим? Нет, братец, плохо думаешь. Мы с членом Военного совета флота уже подобрали тебе должность, интересную, подходящую для характера и состояния. Пойдешь служить старшим инструктором политотдела Черноморского высшего военно-морского училища. Потом, думаю, переведем тебя секретарем партийной комиссии училища.

Старшинов от души поблагодарил. Николай Михайлович продолжил:

– Ходить там надо не так много, да и по ровному месту, по коридорам и классам учебного корпуса, который в училище пока один, да еще строят невдалеке жилой корпус, вот и все. Мы понимаем, сколько доброго и нужного ты внесешь в сердца курсантов, будущих офицеров. Что им рассказывать, как рассказывать, тебя учить не надо. Ты это лучше нас знаешь, у тебя за плечами война, боевой опыт – есть что рассказать. Так что поезжай в Севастополь, в политуправление флота, а потом в училище, там тебя ждут.

Кстати, начальником училища знакомый тебе вице-адмирал Жуков – возглавлял оборону Одессы. Знаешь и начальника политотдела Емельяна Сергеевича Семыкина, работал в политуправлении, он еще у Чапаева воевал. Квартиру дадут, и поближе к училищу. Не унывай. Едешь в строй, к боевым друзьям!..

Помнить войну

В конце 50-х годов Николай Михайлович вернулся в места, где начинал деятельность политработника, – в Кронштадт и Ленинград. Он был начальником политотдела Кронштадтской крепости, продолжительное время работал

^{note 107}

в Ленинграде начальником политотдела военно-морской базы и военно-морских учебных заведений.

Слова, которые он часто видел на памятнике С. О. Макарову на Якорной площади Кронштадта – «Помни войну», – стали девизом, во многом определявшим его работу по подготовке молодых моряков на опыте минувшей войны.

– Пусть наши базы, в отличие от довоенного времени, тыловые – дела должны быть боевыми, – говорил Кулаков.

Он постоянно добивался повышения уровня учебно-преподавательской работы, требований к качеству подготовки специалистов, внедрения в учебный процесс технических средств обучения.

Командиры, политработники, преподаватели разъясняли курсантам и матросам, что победа куется задолго до боя, в процессе учебы. Будешь высокосознательным, идейным, принципиальным борцом всегда, во всем и везде – победишь в бою. Научишься действовать на занятиях, учениях, в походах с предельной нагрузкой – победишь в бою. Умеешь на схемах, в классах, на стрельбище, в плавании быстро открыть огонь, поражать цель с первого залпа – победишь в бою. Будешь бдительным на посту часового и в городском отпуске, дисциплинированным в любой обстановке – победишь в бою.

Николай Михайлович, осмотрев машины и тренажеры в учебном отряде подводного плавания имени С. М. Кирова, побеседовал с преподавателями и матросами, посоветовал шире внедрять новшества. Провели конференцию по внедрению новых средств обучения.

Не меньше внимания уделял вице-адмирал

^{note 109}

другой стороне процесса подготовки воина – воспитательной, формированию характера защитника Родины. Здесь важно все: и организация партполитработы, и совместная деятельность

^{note 108}

политотделов и штабов. Это и то новое, что привносится в партполитработу в дальних походах, и связь кафедр общественных наук со специальными.

Училища, учебные подразделения отличаются особой спецификой. Не умаляя значения работы по приему в партию преподавателей, инструкторов, лаборантов – опытных, высокограмотных, – Кулаков посоветовал начальникам политотделов иметь в парторганизациях побольше «синих воротничков», как он однажды выразился, «морских рабочих»…

Разные, конечно, по масштабам проблемы вставали перед Н. М. Кулаковым – от международных (в Ленинград приходило немало иностранных кораблей) до, казалось бы, столь ясных, как разумное использование курсантами досуга во время увольнения. Политработники должны позаботиться, чтобы молодой человек за годы учебы побывал в местах революционной и боевой славы, на заводах и в музеях, на выставках и в театрах. Это способствует приобретению им классовой закалки, политической зрелости, повышению культурного кругозора. И в этом – залог высокой боевой выучки, настоящих и будущих служебных успехов.

При всех обстоятельствах Николай Михайлович не забывал о внимании к человеку, о том, что индивидуальная работа более действенна, чем групповая. Что короткая беседа один на один порой может сильнее повлиять на судьбу человека, чем лекция, прослушанная им в огромной аудитории.

И сам вице-адмирал умел найти слова для каждого – крупного ученого и вчерашнего школьника, адмирала и рядового…

В связи с этим автор позволит привести такой эпизод. В 60-е годы я написал очерк «Батальон четверых» и «рота троих», в котором проследил судьбу героев рассказа Леонида Соболева «Батальон четверых». В основу повествования писатель положил подлинные события из

^{note 110}

истории битвы за Одессу. В тылу врага у села Григорьевки моряки-парашютисты, четверка черноморцев – Михаил Негреба, Алексей Котиков, Александр Литовченко, Роман Перепелица бились за целый батальон, устроив «порядочный аврал» в фашистском тылу. Взорвали штаб полка, вывели из строя линии связи, уничтожили десятки фашистов. А затем четыре человека в полосатых тельняшках, в черных бескозырках, перевязанные обрывками форменок, встали во весь рост – сильные и готовые пробиться сквозь сотни врагов…

Перепелица сказал: «Один моряк – моряк, два моряка – взвод, три моряка – рота. Сколько нас? Четверо? Батальон, слушай мою команду: шагом… арш!»

В рассказе были приведены подлинные фамилии и факты. В своем очерке, опубликованном в ленинградской печати, я проследил судьбу этих героев и их сыновей. Один из них – Алексей Федорович Котиков побывал во многих жарких схватках, получил за время войны 26 ранений, из них четыре тяжелых. Во время сражения за Севастополь товарищи видели его с гранатами в руках рядом с фашистским танком, который он подбил. Санитары подобрали раненого Котикова и отправили на Кавказ. А через несколько дней боевые друзья Алексея узнали, что судно с ранеными потоплено фашистскими бомбардировщиками, и никто не спасся. Но случай и искусство врачей спасли Котикова. После этого он воевал под Ленинградом и в Заполярье.

Героической оказалась судьба и других десантников. В 1967 году, когда писался очерк, курсантами Ленинградского Нахимовского училища были Саша и Сережа Котиковы и Юрий Негреба – сыновья героев.

Николай Михайлович хорошо помнил рассказ Соболева и, прочитав очерк, позвонил мне, подробно расспросил о «батальоне» и «роте», побывал в Нахимовском училище. Он не мог остаться равнодушным к судьбе моряков. Здесь же ребята встречались с героями памятного десанта у Григорьевки.

^{note 111}

Николай Михайлович был весьма одаренным, разносторонним человеком. И все же можно безошибочно говорить, что его главная привязанность – история Военно-Морского Флота и проблемы партийно-политической работы. Он много читал, общался с учеными и практиками, следил за научной жизнью, выступал на защитах диссертаций. Как-то в Ленинградском государственном университете после защиты диссертации о политработе на флоте подсчитали результаты голосования. Оказалось, что шаров «за» на один больше, чем ученых, принимавших участие в голосовании. Кулаков пошутил, что это он один шарик незаметно подбросил.

Любовью к отечественной истории определялся и выбор друзей. До последних дней жизни он встречался и переписывался с академиком Е. М. Жуковым, начальником кафедры военно-морского искусства училища доктором исторических наук Г. М. Гельфондом. Любовь к истории подогревал в нем и его брат, доктор исторических наук профессор Всеволод Михайлович Кулаков.

Неизменной была его тяга к книгам любимых писателей – М. Горького, Л. Толстого, А. Толстого, В. Вишневского. Много читал он книг по истории флота, а также военных мемуаров. Любил Ленинградский Большой драматический театр имени М. Горького: в нем часто ставили произведения великого пролетарского писателя, были внимательны к флотской теме.

Физический труд был в радость для Кулакова. На даче он всегда колол дрова, копался в земле. Уже в солидном возрасте до глубокой осени ходил или ездил купаться на залив. Случалось, брал с собой подчиненных, увлекая их личным примером.

Мне довелось видеть, как Н. М. Кулаков встречал корабль, вернувшийся из дальнего похода. Командир доложил о его результатах, отличившихся моряках, партийно-политической работе, встретившихся трудностях. Кулаков внимательно выслушал, что-то уточнил, дал советы.

^{note 112}

За обедом в кают-компании офицеры рассказывали о далеких странах, обычаях и нравах в них, многом другом. Вице-адмирал слушал жадно и даже известное ему воспринимал с интересом, давал каждому выговориться, шутил, смеялся вместе со всеми. Затем обошел корабль. Нетрудно было заметить, что его знал здесь каждый матрос…

В дни, когда страна отмечала 20-летие Победы, Н. М. Кулакову было присвоено звание Героя Советского Союза. Родина высоко оценила его подвиг и труд, его большие военные заслуги – личную отвагу и мужество военачальника, комиссара.

Возможно, как бывает в такие торжественные, необычные дни, перед Николаем Михайловичем пробежала, точнее, промелькнула его жизнь.

Безрадостное детство, учеба в железнодорожном училище, работа на киевском заводе, полюбившаяся Балтика и суровый Север, боевые Одесса и Севастополь, наступающий Новороссийск…

Воспоминания прессуют в мгновения дни, месяцы и даже годы, но никогда это не повторится снова наяву, как не вернутся детство, юность, короткие радостные встречи с самыми близкими людьми.

Семья Николая Михайловича из Москвы в 1941 году была эвакуирована в г. Киров. В 1942-м жена вместе с детьми приехала на Кавказ. Работала в эвакогоспитале в Хосте (ныне это одно из зданий санатория «Аврора»). Но такими редкими оказались встречи, когда Варвара Осиповна могла приготовить любимые мужем флотский борщ или острые блюда, щедро сдобренные кавказскими приправами. В тот период Кулаков мог иногда побыть с семьей, но усилилась тревога за нее: фашисты бомбили не только мирные курортные города, но и постоянно целили в госпитали. Спокойнее стало, когда в 1944-м всей семьей переехали в Москву, где он трудился до 1950 года…

Во всей полноте Николай Михайлович познал радость

^{note 113}

побед и горечь неудач, быстрые служебные взлеты и иные – даже чрезмерно строгие – оценки своей деятельности. Были и они, из песни слова не выкинешь…

Он еще долго бы оставался в строю, если бы не тяжелая болезнь. Но и после нее часто задерживался на службе. Врачи разрешили ему трудиться лишь несколько часов в день. Жена – Варвара Осиповна беспокоилась, а он отшучивался:

– Чем больше работаю, тем лучше себя чувствую…

Жизнь Н. М. Кулакова была подобна быстрой, кипучей реке с неожиданными крутыми поворотами. Его служебный путь – от краснофлотца до адмирала, путь руководителя – от слушателя Военно-политической академии до заместителя Главнокомандующего Военно-Морским Флотом по политической части. Путь боевой, пройденный вместе с флотом, участие в сражениях у четырех черноморских городов, ставших городами-героями.

– Мне докладывали один документ, – как-то поделился с политработниками И. В. Рогов. – Там приводится высказывание крупного фашиста о моряках: «Моряки – это трижды большевики».

Чтобы люди стали «трижды коммунистами», и вела работу наша партия, ее представители в Вооруженных Силах, командиры и политработники. Немало сделал для этого на флоте и Н. М. Кулаков.

Человек неистощимой энергии, огромной работоспособности, разносторонних знаний, Николай Михайлович жил тем делом, которое ему поручали партия, Родина, флот. С флотом Родины он был связан всю жизнь прочными, неразрывными узами. Не случайно главная из написанных им книг – воспоминания о войне – так и названа «Доверено флоту».

Содержание этой интересной книги связано с Северным и Черноморским флотами, и символично, что именно на Севере плавает боевой корабль «Вице-адмирал Кулаков». Таких результатов, какие показал его экипаж при

^{note 114}

решении ряда задач, другие добивались далеко не всегда. И это потому, что люди перестраиваются, работают в охотку, с душой.

Моряки корабля переписываются с ребятами из профессионально-технического училища № 4 г. Смела Черкасской области, которые своей учебой и делами подтверждают право присвоения учебному заведению имени Н. М. Кулакова. В 1924 году это училище окончил шестнадцатилетний Николай, до этого уже четыре года проработавший на железной дороге. Сочетая учебу с практикой, ребята выпустили на тысячи рублей различной продукции, сами оборудовали ряд классов и цехов.

В ПТУ есть уголок, где собраны материалы о Николае Михайловиче – фотографии, письма, документы, здесь же его краткая биография. О своей жизни ребята рассказывают в письмах, посылаемых морякам. Многие мальчишки мечтают служить на корабле, носящем имя Н. М. Кулакова…