Текст книги "Тайны огонь-горы, или Полосатое лето"

Автор книги: В. Еремин

Соавторы: Д. Венская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Лешка не мог видеть этого торчащего из каменной расщелины разлапистого древесного корня. Он просто попытался высвободиться, осторожно продвигаясь то вперед, то назад. Однако корень, словно лапа злобного чудовища, еще прочнее захватывал его в плен. Мальчик замер, в животе что-то заныло, мгновенно заболела голова. Что делать? Он попробовал было развернуться, но подводный коридор был слишком узок для такого маневра. Варианты возможного спасения с молниеносной скоростью промелькнули в его голове. Не оставалось ничего другого, как освободиться от баллона и выплыть налегке. Сколько там еще до выхода из коридора? Метров двадцать, а может, тридцать. Потом еще подъем на поверхность. Нет, одного – пусть даже во всю силу легких – глотка воздуха ему на это не хватит. Он задохнется, так и не выбравшись из этого тоннеля.

– Так, спокойно, спокойно, только не надо нервничать, – сказал себе Лешка.

Стараясь медленнее дышать, он поднес фонарь к подводным часам на руке: интересно, надолго ли ему хватит того, что осталось в баллоне? Пульс гремел где-то в висках, волнение мешало сосредоточиться и прикинуть хотя бы приблизительно, сколько воздуха было израсходовано и сколько еще осталось. Получалось, что остается совсем чуть-чуть…

И тогда Лешка натянул фал – ах, как не хотелось ему этого делать! – и трижды дернул за веревку.

Другой конец фала отозвался на берегу, в руках Саши, троекратным подергиванием.

– Три раза, – растерянно моргая, пробормотала она. – Это что? Это же «SOS». Ой, мамочка!

И, спохватившись, девочка вскочила и со всех ног помчалась в сторону лагеря…

Узник подводного тоннеля не мог слышать криков, с которыми просыпался по тревоге мирно спящий лагерь, не мог видеть, как в домиках на берегу озера, словно по цепочке, вспыхивал свет, как к озеру спешила помощь: Достоевский, Клон и инструкторы; следом за взрослыми бежали подростки.

– А ну, марш назад! – оборачиваясь, кричал им Достоевский. – Кому говорят? Нечего вам там делать!

Но те, будто не слыша, мчались к озеру. И впереди – Джейн, Илья, Асисяй и Леннон. Свет электрических фонариков рассекал темноту…

– Вот, вот здесь! – показывая на воду, кричала Саша. – Там вход в пещеру, такой вот… – жестикулировала она, – овальной формы! С козырьком!

– «Я с детства не любил овал, – бормотал Клон, натягивая на плечи акваланг, – я с детства угол рисовал…» Ну, что, я пошел?

– Нет, – неожиданно скомандовал Достоевский. – Стоп! Лучше я сам! Дайте мне этот, как его… акваланг!

– Олег, ты что? – в растерянности подскочил к нему Говорилыч. – Пусть он… он же профессионал!

– Сказал – сам, значит, сам! – твердил до крайности взволнованный Олег Иваныч. – Акваланг мне! Быстро!

Усевшись на прибрежный песок, он дрожащими руками начал натягивать на себя ласты.

Клон усмехнулся. Ему эта ситуация явно казалась забавной.

– Иваныч, приди в себя, – склонился к уху начальника лагеря завхоз. – Ты же никогда… ни разу в жизни…

– Не рассуждать! – рявкнул Достоевский. – Выполнять приказ! Я сам!!

– Пусть сам, – согласился Клон. – Пусть! Вот только его я потом со дна точно вытаскивать не полезу. Ясно?

– Олег, подумай! Если с тобой что случится, – нашептывал Достоевскому Плюшкин, – кто останется командовать спасением… и вообще?!

– Хорошо, – неожиданно уступил Достоевский и повернулся к инструкторам. – Иван, Сережа, Булат! Одевайтесь, пойдете с ним! Да скорее, скорее, ёш твою клеш, у пацана воздух на исходе!!!

Пока инструкторы впопыхах неумело надевали подводную амуницию, Клон ловко нацепил маску, подхватил страховочный фал и, опрокинувшись спиной назад, исчез под водой.

– Будешь за меня! – бросил Достоевский Плюшкину другой конец фала и, прежде чем тот успел что-то ответить, тоже натянул маску и обрушился под воду.

Плюшкин и ребята растерянно смотрели ему вслед.

– Господи, пронеси, – шептал Илья, украдкой осеняя себя крестным знамением. – Господи…

Ребята, сгрудившись, с тревогой всматривались в черную воду…

Используя в качестве ориентира Лешкин фал, Клон по узкому подводному коридору подплыл к неподвижному мальчику, чье лицо казалось безжизненным и бледным. Свет фонаря упал на циферблат прибора, показывающего уровень давления в баллоне – практически на нуле. Нельзя было медлить ни секунды. Клон вынул изо рта загубник своего акваланга, вставил его в рот мальчику, расстегнул на нем ремни крепления и рванул на себя. Еще через мгновение Клон плыл по коридору, увлекая мальчика за собой. А баллон так и остался насаженным на злополучный древесный корень…

Сколько может человек прожить не дыша? Минуту, редко – больше. Клону почудилось, что они плыли целую вечность. Лишенный воздуха, спасатель и сам начал задыхаться и терять силы. Казалось, еще немного – и он, и спасаемый останутся тут навсегда…

Но вот в свете фонарей появились еще двое аквалангистов – инструкторы, посланные Достоевским на выручку. Они подхватили Лешку и Клона и взмыли к спасительному воздуху…

Пять голов одновременно выскочили на поверхность, вызвав на берегу крики радости. С некоторым запозданием следом вынырнула и шестая – голова Достоевского. И менее чем через минуту мальчик со всей возможной поспешностью и бережностью был доставлен на берег…

Только оказавшись на суше, Достоевский почувствовал, как защемило сердце и стало трудно дышать, и зашелся в кашле.

Сменяя друг друга, искусственное дыхание мальчику делали врач Ким Ир Сен и инструкторы.

– Давай, давай! – массируя его грудную клетку, сквозь зубы цедил инструктор по стрельбе. – Шустрее! Давай! Кимовна, нажми ему на живот… вот так!

Но лицо Лешки оставалось неподвижным, абсолютно безжизненным, какого-то синего цвета… Казалось, это и не Лешка вовсе, а его искусно исполненная, неживая копия…

Илья тихо молился. Насмерть перепуганную Сашу била крупная дрожь, – она сама выглядела ничуть не лучше пострадавшего. Не находя себе места, она металась между группой, где откачивали Лешку, и Клоном…

Клон ничком лежал на песке у самой воды и, уткнувшись лбом в ладони, пытался отдышаться.

– Виктор Сергеевич! Хотите, я вам грудь разотру полотенцем? – стуча зубами, еле слышно предложила Саша.

Но Постников только махнул рукой в направлении, где откачивали Лешку: мол, иди туда!

Саша отошла к сбившейся в кучку батакакумбе.

– Мама, – схватившись за голову, шептала Джейн. – Не дышит… Мамочка, что же делать? А? Что делать?!

– Держите вот так, – показал зажатые в кулаки большие пальцы обеих рук Аси сяй. – Вот так!

Один за другим последовали его примеру не только ребята, но и взрослые. И – о, чудо! – кажется, этот жест, мгновенно объединивший всех, неожиданно подействовал! Пострадавший сморщился, словно собираясь чихнуть, но не чихнул, а широко открыл глаза и с недоумением оглядел собравшихся, будто желая спросить: ребята, а что это вы тут делаете? И со стоном закрыл глаза…

Глава десятая,
в которой «Полоса препятствий» оказывается на военном положении со всеми вытекающими отсюда последствиями…

Спустя непродолжительное время начальник лагеря, едва живой после ночных событий, сидел в своем домике за столом, и Ким Ир Сен в неизменном своем белоснежном халате мерила ему давление. Лешка, укутанный пледом, с еще не просохшими волосами, подносил к синим губам красную фарфоровую кружку и, морщась, отхлебывал горячий чай. Рядом с подавленным видом сидела Саша. А на экране телевизора крутились кадры, снятые юным кладоискателем минувшей ночью: пещера Светик-камень и ее главное украшение – золотая птица Сирин с головой женщины…

– М-да, дела, – буркнул Олег Иваныч, на которого увиденное не только не произвело должного впечатления, но и как будто огорчило. – Теперь тут такой шухер начнется… всем нам будет ни до чего! Лагерь затопчут…

Врач, вынув из ушей фонендоскоп, с огорченным видом отодвинула тонометр:

– Ничего себе! Если хотите знать, у вас давление…

– Не хочу. Зачем? – отмахнулся тот. – Я и так знаю, что после сегодняшнего отдам концы лет на десять раньше…

Ким Ир Сен протянула ему таблетки:

– Выпейте вот это…

Но вместо лекарств Олег Иванович достал фляжку и, крякнув, сделал хороший глоток.

– Спасибо, у меня тут свое… от всех болезней!

– Олег Иваныч, так нельзя! Вам вредно! – возмутилась врач.

– Жизнь вообще штука вредная, – философски высказался начальник лагеря. – И кончается у всех одинаково…

– Олег Иваныч…

– Иди, иди, – рассердился Сайкин. – Только не нуди! Нудистка…

У врача от обиды на глаза мгновенно накатились слезы, и, чтобы скрыть их, она поспешно собрала со стола свои приборы и вышла. Тут необходимо заметить, что по одному взгляду Веры Кимовны на своего начальника можно было понять, что он ей глубоко небезразличен. Это был Настоящий Мужчина – то есть именно тот, о ком она всю жизнь мечтала и кого уже не надеялась встретить. Про себя она называла его Настоящий Полковник. Хотя полковником Олег Иванович не был. Но, на ее беду, Достоевский относился к женщинам весьма настороженно и прохладно, и доктор в этом смысле не составляла исключения из правил.

– Почему ты сразу не подал сигнал тревоги? – тем временем спрашивала у Лешки Саша. – Мы же договорились: в случае чего…

– Не хотел шум поднимать, – пробормотал Лешка, виновато косясь на Достоевского.

Олег Иваныч, кряхтя, протянул руку к телефонной трубке.

– Ясный перец, – иронически пробасил он, накручивая диск. – И, в общем, этого и добился… Алло! – Краем глаза он продолжал отслеживать происходящее на телеэкране. – Петр Самуилович? Здрасьте… У нас тут опять не слава богу… То есть, с одной стороны, конечно, слава, а с другой… Да вот, мои орлы и орлицы тут клад раскопали… Светик-камень, пещера такая, слыхали? Нет? Ну, неважно… Важно, что она, оказывается, тут, от лагеря нашего рукой подать!.. Пока не знаю конкретно, но, видать, ценностей всяких там – выше крыши… Почему? Вижу! Прямо щас! Ага! – Начальник лагеря перевел сердитый взгляд на Лешку. – Дело в том, что он у нас не только, понимаешь, кладоискатель, но еще и оператор… Ага! Снял на видео… Кто – он? Ну, как говорится, в семье не без героя, – уклонился Достоевский от ответа. – Сенсация, говорите? Ясный перец, сенсация! Нет, вот только журналистов не надо… нет-нет, прошу заменить расстрелом! Как – кого? Ученых, как их там, елки зеленые?.. Археологов, да! Ну и, само собой, какую-то охрану, а то мало ли… МВД? ФСБ?! Ого… Ну, не знаю, вам оно, конечно, виднее… А мы со своей стороны… Хорошо, хорошо, обеспечим! Счастливо!

Олег Иванович положил трубку, повернулся к ребятам и неожиданно весело подмигнул.

– Ну, а вы, друзья, давайте потихоньку того… пакуйтесь! – Он взглянул на часы: – Собирайтесь! Сколько вам надо на сборы?

Лешка и Саша переглянулись.

– Собираться? Куда? – упавшим голосом спросила Саша.

– Как – куда? Домой! У нас уговор какой был? Еще одно безобразие – и гуляй, Вася! – Достоевский ткнул пальцем в телеэкран. – Вот оно, безобразие! Налицо! А значит…

– Ничего себе – безобразие! – в силу болезненного состояния слабо воспротивился Лешка. – Мы клад нашли!

– И расскажем журналистам… – подхватила Саша.

– …что последнее предупреждение у вас уже было, – закончил Олег Иваныч. – У нас в таких случаях раньше как говорили? За геройство – наградить, а за нарушение приказа – расстрелять! Так вот, за клад вам, ясный перец, воздадут, а вот за нарушение…

– Но… – хором начали было ребята.

– И никаких «но»! – прогремел Достоевский. – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! С первой же машиной – в город!

«Первая машина» должна была отправиться в город только утром. А уже начиная со второй половины дня в лагере творилось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Последствия телефонного звонка Олега Иваныча можно было увидеть повсюду: на лагерной автостоянке стояло десятка полтора незнакомых автомобилей, забор по всему его периметру охраняло хорошо вооруженное оцепление.

– «Выход из лагеря и вход в него – только по специальным пропускам, – сообщал громкоговоритель. – Вплоть до особого распоряжения…»

Из домиков выглядывали любопытные, подробности ночного происшествия передавались из уст в уста…

Люди в камуфляже и с автоматами дежурили у въезда в лагерь и на берегу, у подножия Огонь-горы – в том месте, где был найден клад и где теперь разбили свой палаточный лагерь археологи, прибывшие даже раньше военных. С больших надувных лодок под их руководством в воду то и дело погружались аквалангисты и водолазы в тяжелом снаряжении. На поверхность воды они возвращались с упакованной в специальные контейнеры добычей.

Достоевский и академической наружности седеющий человечек в очках встретились на берегу.

– Вениамин Красновский, – представился ученый. – Возглавляю археологическую экспедицию…

– Олег Сайкин, – осторожно пожал его хрупкую руку Достоевский. – Возглавляю вот эту головную боль под названием «Полоса препятствий»…

– Извините за вторжение, – приложил руку к груди археолог, – и главное – за охрану и все такое… Эта мера, к сожалению, исключительно вынужденная. Дело в том, что при осмотре пещеры Светик-камень мы не обнаружили ее главного раритета – золотой птицы Сирин…

– Женщину-птицу? – удивился Олег Иванович. – Это которая в шкатулке?

– Совершенно верно! На пленке, снятой вашим воспитанником, зафиксирована и шкатулка, и помещенная в нее статуэтка. А в натуре, извините, в пещере не оказалось ни орла, ни шкатулки…

Послали за телеоператором. Он явился вместе с Сашей в сопровождении подполковника ФСБ Сушкова, неприметной внешности человека в штатском, но с властными манерами. При каждом удобном и неудобном случае он вставлял в разговор междометие «ага». В зависимости от употребления оно могло выражать все что угодно – от крайнего изумления до полнейшего разочарования.

– Не брал я никакого орла! – Глаза Лешки выражали самое искреннее недоумение. – Я открыл крышку, снял и обратно закрыл… Честное слово!

– Ну, не могла же она взять и испариться, – мягко произнес подполковник. – Ага?

– Ага, – согласился мальчик.

– Может, там с тобой был еще кто-то? – поинтересовался Сушков. – Ты никого не заметил?

– Откуда? Чтобы туда попасть, нужен акваланг. А главное – нужно знать про вход в пещеру…

– Ага, – с удовлетворением кивнул Сушков. – А ты никому про него не говорил?

– Никому, – подтвердил Лешка. – Вот только Сашке…

– А ты, Саша?

– И я никому, – сказала девочка.

– Ага-а, – протянул Сушков. – А ночью на берегу ты никого не видела?

– Никого…

– Спасибо, – сказал фээсбэшник. – Можете идти… Антонов!

Открылась дверь, вошел Антонов – добродушный рослый малый в камуфляже.

– Посиди пока с ребятами, – со значением попросил Сушков. – Чтобы они не скучали… Ага?

– Есть посидеть. Пошли…

Ребята переглянулись и поплелись за Антоновым. «Посиди с ребятами»! И ежу понятно, что их сажают под домашний арест. Но, с другой стороны, может быть, это отсрочит их отправку в город?

– Похоже, дети не врут, – глядя им вслед, задумчиво произнес Сушков.

– Ясный перец, не врут, – подтвердил Достоевский. – А вы что, их подозреваете?

– Ага! А кого еще? Хотя… кто их знает? Детки нынешние так врут, что никакой детектор не определит, – насмотрелись!..

Сушков помолчал, пожевал губами.

– А кто у вас контролирует акваланги?

– Инструктор Постников, – доложил Олег Иваныч. – Но в ту ночь именно он спас Лешку… Причем с риском для жизни! Отдал, понимаешь, пацану свой воздух. Пока то да се, чуть сам не задохнулся, – нехотя добавил он.

– Ага, – озадачился Сушков. – А кто-нибудь еще в ту ночь акваланг брал?

– Ну, только инструкторы, – ответил Олег Иваныч. – Но это уже по моему приказу. И ныряли они уже, как говорится, при свидетелях…

– Ага… Ну, что ж, – по-кошачьи потягиваясь, сказал Сушков. – Умно… все концы в воду! Ладно, будем искать… А пока суд да дело, пусть ваши виновники торжества посидят взаперти!

– Как скажете, – не огорчился Достоевский. – Только я уже хотел их родителей вызывать…

– Зачем? Пока – ага? – не стоит, – хитро и простецки улыбнулся Сушков. – А вы как думаете, кто эту башку спер?..

Достоевский пожал плечами…

Осада лагеря и арест двоих членов батакакумбы положили начало большому брожению юных умов, пересудам и кривотолкам. И неудивительно, что с наибольшим азартом эти события обсуждала – пусть и в неполном своем составе – «великолепная шестерка».

Они собрались у домика, где под охраной Антонова сидели Лешка и Саша. Узники через окно подавали друзьям какие-то непонятные знаки. Но подошел недремлющий Антонов и безжалостно задернул штору.

– Видали, что делается? – с досадой воскликнул Асисяй. – Такая буча…

Тормоз, Винни и Фифа расположились неподалеку на траве – это место, по мнению «агента 007», было идеальным для общего контроля над ситуацией.

– Родителям вход запретили, – пожаловалась Винни. – Нормально, да? А если я по маман скучаю? Даже ихних предков, – она кивнула на домик, – отменили. Ясный Перец, говорят, чё-то врал про их классное поведение…

Трения между ними и батакакумбой продолжались еще со времен конференции.

– Домой их пока не отправят, – сказала Джейн. – Нет худа без добра…

– Лучше бы отправили, – высказалась Фифа. – Причем всю вашу шестерку сразу… Достали! То одно, то другое! Кайфоломщики… Отдохнуть не дают – за свои же бабки!

– А кто тебе мешает? – неприязненно высказался Асисяй. – Вали отсюда и отдыхай…

– Чего это – я? – возмутилась Фифа. – Я лагерю геморрой не устраивала… Вот вы и валите, умники!

– Из-за них же теперь еще и карантин, – поддержал ее Тормоз. – Парься за забором, как привязанный… Ни искупаться, ни фига!

– Найдут того, кто Сирина стырил, и будешь купаться, – пообещала Джейн. – Пока жабры не появятся!

– А чего искать? – закричал «мистер Бонд». – Они же и стырили, зуб даю! Больше некому! Ха! Стырили, заныкали куда-то и молчат, как Штирлицы!

– Главное – зачем? – вставила Винни. – Кому эту птицу толкнешь?… Кто купит, того сразу за жабры возьмут. Я сама слышала, как один из тех, кто стоял на шухере, это говорил…

– «На шухере», – усмехнулся Тормоз. – Что б понимала… Не на шухере, а в оцеплении! Ну, ничего, с ФСБ – шутки в сторону, – пригрозил он, – рано или поздно расколются…

Четверка подавленно молчала. Крыть было нечем.

– Ладно, пойдем! – сказала Фифа. – О чем с ними говорить? Ворье…

– За ворье щас ответишь, – нахмурившись, шагнул к ней Муромец.

– Пошли! – дернул ее за рукав Тормоз. – Им еще мало не покажется…

– Ну, что будем делать? – нарушила молчание Джейн, когда настырная троица отошла. – Подозревают Лешку и Сашку…

– А может, Леха эту чертову тетку где-нибудь, на фиг, выронил? В смысле – потерял? – с досадой предположил Леннон. – Надо бы самим по дну полазить… Куда ее смыло? Может, за корягу какую…

– Ага, – иронически кивнул Асисяй. – Там теперь целый отряд ментов лазает… Сами теперь стырят, а на наших повесят. Что, мы не знаем, как там у них бывает?

– ФСБ – не менты, – поправила Джейн. – И они не тырят, а шпионов ловят, ясно? Только Лехе с Сашкой от этого не легче…

– Нужно доказать, что они не виноваты, – вдруг произнес всегда молчащий Илья.

Ребята уставились на него так, словно внезапно обрел дар речи камень.

– Ого, раздался голос с печки! – удивился Асисяй.

– Чего? – потемнел Илья. – А в глаз?

– Погодите вы! – поморщился Леннон. – Как доказать? Если бы мы могли, мы бы давно…

– Просто мы должны найти того, кто на самом деле украл статуэтку, – упрямо сказал Илья.

Ребята невесело рассмеялись.

– Легко сказать! Не просто, а очень просто! – продолжал иронизировать Асисяй. На сей раз здравые идеи ему в голову почему-то не приходили.

– Да, проще некуда, – вздохнула Джейн. – Может, ты даже знаешь – кто?

– Может, и знаю, – сказал Илья. – Давайте по порядку. Кто мог спуститься под воду?

– Тот, у кого был акваланг, – ответила Джейн. – И тот, кто этим аквалангом умеет пользоваться…

– То есть Клон, – вывел Илья.

– Почему именно Клон? – возразил Асисяй. – Он ведь спас Лешку. Да если бы не он…

– Одно другому не мешает, – сказал Илья.

– Ты о чем? – спросила Джейн.

– Ночью, – пояснил Илья, – когда Клон впереди всех бежал к берегу, он был одет в шерстяную шапочку…

– Чтоб на воре горела? – усмехнулся Асисяй. – И что?

– В шапочке – летом, – со значением произнес Илья. – Значит, он что-то скрывал!

– Что именно? – спросили хором Асисяй и Джейн.

– Мокрые волосы, – веско произнес Илья. – Он вылез из воды раньше Лешки! И даже успел вернуться к себе домой!

– А значит, и успел спрятать птицу, – сделал вывод Леннон. – Если, конечно, он ее попер…

– Конечно, он! – подтвердил Илья. – Кто же еще?

– Это еще надо доказать, – охладил его пыл Асисяй. – Одна шапочка – это еще не доказательство… Мало ли кто ночью бывает мокрый! Мокрый – не обязательно ворюга! Может, у него стрелка была?

– Носом чую – это Клон, – настаивал Илья. – Надо за ним следить. И днем, и ночью.

– А заодно и за Тормозом, – добавила Джейн. – Тормоз давно у него в шестерках бегает…

– Только осторожно, – предупредил Илья. – Этот Клон – еще тот фрукт. Говорят, он в Чечне оружие боевикам продавал. И что-то еще…

– Кто говорит? – удивилась Джейн.

– Достоевский… Я нечаянно слышал, как они с мамой…

– Почему же его тогда за хобот не взяли? – спросил Леннон.

– Никто ничего доказать не мог, – вздохнул Илья. – Единственный свидетель, какой-то лейтенант, пропал без вести… И чего этот Клон по ночам шастает? Вы ведь его тоже на лодке видели?

– О, смотрите, а вот и он! – воскликнул Асисяй. – Разъезжает взад-вперед. И карантин ему по барабану!

Не подозревая, что стал предметом столь жаркой дискуссии, Клон на белой «газели» проехал мимо ребят и въехал на хозяйственный двор, где его уже поджидал Тормоз.

– Помоги, – распорядился Постников, открывая заднюю дверцу машины.

Тормоз кивнул и принялся выгружать картонные коробки с продуктами.

– Ну и как дела в нашем оркестре? – закуривая, поинтересовался Клон. – Второй фагот, не слышу доклада!

– Обоих заперли, – доложил Тормоз. – В домике у Достоевского…

– Кто приказал?

– Наши, ФСБ! – подмигнул Тормоз и самодовольно ухмыльнулся. – Подполковник Сушков…

– Молодец подполковник, – задумчиво сказал Клон.

– Виктор Сергеевич, – оглянувшись, прошептал Тормоз, – а вы с ним когда-нибудь вместе работали?

– С кем я только не работал, – загадочно улыбнулся инструктор и тут же нахмурился. – Только учти: я, как внедренный сотрудник, не имею права ни на какие открытые контакты с коллегами… Андэстэнд?

– Не очень, – признался «второй фагот».

– Короче: я делаю вид, что не знаю фээсбэшников, а они делают вид, что не знают меня. А ты делаешь вид, что вообще ни сном ни духом. Я ведь детей привлекать не имею права… Усек?

– Ага…

Клон вытащил из коробки пачку чипсов, протянул мальчику:

– Держи приз… Сократ!

Тормоз разорвал пачку, с аппетитом захрустел.

– Спасибо… Я их уважаю. Щас бы еще пивка – для рывка…

– Чего?

– Шутка, – хихикнул «Сократ». И, немного помявшись, спросил: – Виктор Сергеевич, я что-то не въеду… А кто все-таки птицу попер?

– А ты не догадываешься? Опыт показывает, что преступник обычно тот, кого меньше всего можно заподозрить.

– А это кого? – снова не въехал Тормоз.

– А ты подумай! – прищурился Клон.

На лице Тормоза запечатлелся ужас.

– Неужели опять он? В смысле – Достоевский?!

– Это еще нужно доказать. Но вспомни – он ведь позже всех тогда всплыл… и сразу в кусты ушел!

– Точно! – загорелся «агент 007». – Я помню – позже всех! Только ведь он сам, кажется, еле выбрался… Притворялся, что ли?

– О своих подозрениях можешь доложить коллегам, – втолковывал «сотрудник ФСБ», – но на меня не ссылайся. Может произойти утечка информации. А до поры до времени никто не должен знать, что я – сотрудник ФСБ. Не то мы эту шайку спугнем… Понял?

– А чего тут не понять? Пустить их по следу… в смысле, намекнуть. А про вас молчать…

– Выполнишь задание – пойдешь без экзаменов в начальную школу ФСБ, – пообещал Клон.

– А есть такая? – вытаращил глаза Тормоз, у которого даже дыхание перехватило.

– Здрасьте! Подумай сам: высшая есть, а начальной нету? Просто никто об этом не знает…

Клон оглянулся и внятно, с нажимом произнес:

– И запомни – на меня ни в коем случае не ссылаться! Понял, пятый гобой?!

Этот в высшей степени занимательный разговор прервал инструктор Булат. Он заглянул на хоздвор и, увидев Тормоза, закричал:

– Эй, друг дорогой, я тебя уже полчаса ищу! Давай к директорскому домику, живо!

– Зачем это?

– На беседу с ФСБ! – объявил Булат. – Они всех по одному вызывают!

– Ну вот, – улыбнулся Клон. – Проверим, голова у тебя на плечах или кочан тухлый…

Беседа, на которую был приглашен малолетний внештатный «сотрудник секретных органов», имела сугубо конфиденциальный и даже детективный характер. Помня о напутствии, Тормоз был необычайно собран и сохранял важность и непроницаемость лица, чувствуя себя Джеймсом Бондом и Штирлицем одновременно. Сидя нога на ногу, он свысока отвечал на вопросы Сушкова – так генерал разговаривает с не посвященным во все обстоятельства дела сержантом: информация, выложенная им изумленному подполковнику, полагал «пятый гобой», позволяла ему вести себя именно так.

– Ага… Значит, говоришь, ценность похитил ваш начальник лагеря? – пройдясь по комнате, задумчиво повторил Сушков. – И он же является подпольным торговцем наркотиками?

– Он эти наркотики и сам глотает, – подняв бровь, многозначительно улыбнулся Тормоз. – Под видом лекарства от кашля… Ха! Потом такой прикольный делается! Как тогда, на дискотеке…

– Ага… И на чем основаны твои подозрения?

– Достоевский в то утро…

– Достоевский? – поднял брови Сушков. – Это который? Федор Михайлович?

– Это его клику… в смысле – прозвище, – объяснил Тормоз. – Потому что он всех уже реально достал…

– Ага, – кивнул подполковник. – Стало быть, виноват Достоевский… Слава богу, что не Пушкин. Значит, в то утро он…

– …нырял вместе с остальными. Вылез последним. И сразу ушел в кусты… Главный вопрос: что он делал на дне? И в кустах? Кусты могу показать. Прям щас… – Тормоз сделал эффектную паузу. – Думаю, вы меня поняли… – Тут выражение лица «агента 007» достигло апофеоза загадочности. – Остальное вы узнаете… в свое время. Утечка инфы – не в наших интересах…

Тут он оглядел потолок: мол, везде уши, сотни вражеских ушей…

– Инфы?

– Ну, информации…

– Ага… Не в наших? – уточнил слегка озадаченный Сушков. – То есть – ни в чьих?

– Не в наших – то и значит, что не в наших, подполковник, – с упором на «не в наших» произнес Тормоз.

В глазах Сушкова что-то мелькнуло и тут же пропало. Похоже, подполковник затеял свою игру. Зазвонил лежащий на столе мобильный телефон.

– Минутку, – сказал Сушков, поднося трубку к уху. – Да, слушаю! Здравия желаю, товарищ генерал! Да!

Некоторое время он действительно слушал, произнося какие-то маловразумительные реплики вроде «ага» и «угу». Потом, прикрыв ладонью аппарат, заговорил сам – тихо и вкрадчиво:

– Да, товарищ генерал… Ждем специального устройства, которое поможет сразу определить местонахождение птичьей головы… Так точно, компьютерный прибор с лазерным наведением… Ну, конечно, с его помощью «прозвоним» лагерь, прочешем окрестности, просветим с вертолета… Да, завтра!

«Пятый гобой», из деликатности скосив глаза в угол, внимательно и цепко слушал.

– Разумеется, – продолжал подполковник. – Слушаюсь… Так точно! И вам всего хорошего!

Подполковник закончил разговор, отключил телефон – и вдруг словно спохватился, осекся, обнаружив мальчика – невольного свидетеля этого несомненно сугубо секретного разговора.

– Эх, мать честная… Совсем заработался, – растерянно пробормотал он. – Ты, это, брат… о том, что здесь слышал, – никому, ладно? А то, не дай бог, опять же утечка инфы, сам понимаешь… Ага?

– Не в наших интересах, – устало и мудро улыбнулся «агент 007», поднимаясь и направляясь к двери – как видно, по своим неотложным секретным делам. – Не в наших, – повторил он, взявшись за ручку двери, и, обернувшись, добавил: – Коллега…