Текст книги "Приключения пчёлки Майи"
Автор книги: В Бонзельс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Как бы вас там ни звали, а вы все-таки глупы, – дерзко заявила муха.
Она сидела нахохлившись и напоминала пушку, из которой собирались выстрелить. Голову и грудь она выпятила вперед, а нижней частью туловища плотно прижалась к листу, почти слившись с его поверхностью.
Майя была вне себя от нанесенного ей оскорбления. Недолго думая, она бросилась вдруг на Пуку и крепко схватила ее за шиворот.
– Я покажу вам, как грубить пчеле! – крикнула Майя.
Муха жалобно застонала.
– Ради Бога не жальте меня! – взмолилась она. – Только не жальте! Это – единственное, на что вы способны, но это очень опасно. Будьте добры, отодвиньте, пожалуйста, подальше ваше жало! Прошу вас, отпустите меня, я сделаю все, что вы захотите!.. Неужели вы не понимаете шуток? Я ведь пошутила... Ведь кто же не знает, что пчелы – самые уважаемые и могущественные среди насекомых! Только не убивайте меня, умоляю вас, ведь это была бы непоправимая глупость... Господи! И почему это никто не понимает моих шуток!..
– Ну, так и быть! – не без презрения произнесла Майя. – Я подарю вам жизнь, но при условии, что вы сообщите мне о человеке все, что вы о нем знаете.
– Да я и без того хотела вам рассказать о человеке! – радостно воскликнула Пука. – Только не трогайте меня!
Майя выпустила ее. Ей стало вдруг совершенно безразлично, расскажет ли что-нибудь муха или нет, так как пчелка потеряла к ней всякое доверие и уважение. "Опыт такого жалкого существа не может быть важным и интересным для меня, – подумала Майя. – Наверное, все-таки мне придется самой познакомиться с человеком".
Но полученный урок не прошел даром для Пуки. Ворча и бранясь, она расправила свои усики и крылышки, сильно пострадавшие от пчелки; затем несколько раз подряд она высунула и втянула обратно свой хоботок – ничего подобного Майе до сих пор видеть не доводилось.
– Вы мне вывихнули хоботок, совсем вывихнули! – сокрушенно вздохнула Пука. – Очень уж вы неосторожны. Вот, посмотрите сами: вы мне раздавили все подушечки на лапках.
– Разве у вас есть на лапках подушечки? – удивилась пчелка.
– Конечно, есть. Как бы я без них держалась на потолке и стенах?.. Итак, что вы хотите узнать о человеке? – спросила муха. – Если угодно, я расскажу вам случай из моей собственной жизни. Ведь я выросла среди людей.
– Неужели? – сказала Майя.
– Очень просто! В уголке комнаты, где живет человек, моя мать положила яичко, из которого я потом и вышла. На оконных гардинах я делала свои первые шаги, а на пространстве между Шиллером и Гете пробовала силу своих крыльев.
– А что такое Шиллер и Гете? – полюбопытствовала пчелка.
Пука объяснила, что это бюсты двух людей, наверное чем-то отличившихся. Они стоят у зеркала, по правую и левую стороны от него, но никто не обращает на них внимания.
Майя поинтересовалась, что такое зеркало и почему возле него находятся два бюста.
– Если вы встанете на зеркало, – начала ей растолковывать муха, – то сможете увидеть свое брюшко. Это очень забавно. Когда люди подходят к зеркалу, они обыкновенно или гладят себя по волосам, или теребят свою бороду. Если же они остаются одни в комнате, то улыбаются перед зеркалом, а когда при этом есть еще кто-нибудь, то делают серьезное лицо. Какое значение у зеркала, я до сих пор понять не могу. Скорее всего, это просто бесполезная игрушка. Что касается меня, то в первые дни моего существования зеркало причиняло мне немало страданий, так как я часто со всего разгону ударялась в него.
Но Майе этого объяснения было мало, и она продолжала расспрашивать Пуку о чудесном предмете:
– Скажите, вы когда-нибудь летали над водою? – догадалась наконец привести подходящее сравнение муха. – Ну, так вот, то же самое и зеркало только оно твердое и стоит стоймя.
Видя, с каким вниманием Майя ее слушает, Пука сделалась приветливее, и язык у нее постепенно развязался. Хотя пчелка верила далеко не всему, что ей рассказывала муха, но все же поняла, что думала о ней сначала уж слишком пренебрежительно.
А Пука продолжала рассказывать:
– Не скоро научилась я языку людей. Если не находишься с ними в близких отношениях, то это очень трудно. Зато теперь я их понимаю очень хорошо. Впрочем, по большей части они ежедневно повторяют одно и тоже.
– Как это может быть? – возразила Майя. – Ведь у человека столько интересов, столько великих мыслей и дел! Кассандра говорила мне, что люди строят города, которых не облететь за целый день, и башни, выше которых не может подняться даже наша царица; она рассказывала мне, что у них есть плавающие по воде дома и еще маленькие домики, которые быстрее любых зверей мчатся по земле по двум узким серебряным дорожкам...
– А кто эта Кассандра? – перебила ее муха.
– Ах да! – ответила Майя. – Я и забыла, что вы ее не знаете. Кассандра – моя воспитательница.
– Воспитательница... значит, тоже пчела, – небрежным тоном заметила Пука. – Ну, тогда мне все ясно: кому же, как не ей переоценивать достоинства человека. Должна вам сказать, что у вашей госпожи Кассандры нет никаких исторических знаний. Все эти людские сооружения, о которых вы только что упомянули, не имеют для нас ровно никакого значения. Нельзя смотреть на все такими непрактическими глазами, как это делаете вы, пчелы. Кто не знает, что вселенной владеют мухи, что они – самые многочисленные и самые важные в мире существа, тот, конечно, не имеет верного представления о мире.
С этими словами Пука возбужденно забегала по листу и принялась энергично крутить и тянуть свою голову. Майе даже жутко стало. Но она вдруг заметила, что, собственно, ничего существенного она пока от своей собеседницы не узнала.
– Вы сами можете убедиться, что я права, – продолжала Пука, размахивая лапками так яростно, словно хотела их вывернуть. – Попробуйте только сосчитать, сколько в комнате людей и сколько мух. Результат приведет вас в изумление.
– Может быть, – согласилась пчелка, – но ведь не в этом дело...
– А знаете ли вы, – перебила ее вдруг Пука, – что я ведь двухлетка?
– Нет, не знаю...
– Я уже перезимовала зиму, – с гордостью сказала муха, – мой опыт доходит до ледяного периода.
– Вам нельзя отказать в смелости, – заметила Майя.
– О да! – подпрыгнув на месте, воскликнула Пука. – Мы, мухи, самые отважные в мире существа. Вы должны знать, что если мы спасаемся бегством, то только в случае крайней опасности, да и то почти всегда немедленно возвращаемся назад... Сидели ли вы когда-нибудь на человеке? – спросила Пука неожиданно.
Майя ответила отрицательно и недоверчиво взглянула на собеседницу. Пчелка все еще не могла понять, как ей относиться к этой хвастунье...
– Нет! – ответила Майя. – Я не сидела на человеке. Да и какой мне в том интерес?
– Вы говорите так, потому что не понимаете этого, моя милая. Но если бы вы могли хоть раз взглянуть на веселую игру, которую я веду с человеком в его жилище, вы бы умерли от зависти. Ну, так и быть, я вам расскажу. В моей комнате живет старик, поддерживающий красный цвет своего носа каким-то странным напитком, спрятанным у него в угловом шкафу. У этой жидкости приятный опьяняющий запах. Когда старик подходит к шкафу, он радостно улыбается, и глазки у него становятся совсем маленькими. Он наливает напиток в красивую рюмку и, когда пьет, смотрит в потолок – там ли я. Я киваю ему головой, и он проводит рукою по лбу, носу и губам, показывая мне, куда я должна потом садиться. Затем он жмурит глаза, широко раскрывает рот и опускает занавески на окнах, чтобы послеобеденное солнце не мешало нашей забаве. Потом он ложится на постель, которую называет диваном, и через короткое время начинает издавать глухие хриплые звуки, доставляющие ему, кажется, большое удовольствие... Но об этом сонном пении людей мы поговорим подробнее в другой раз... Для меня оно – знак, что я могу слететь вниз и приступить к игре. Сначала я прикладываюсь к рюмке, где оставлено кое-что и на мою долю. Я прекрасно понимаю человека: глоток-другой этой жидкости действует удивительно возбуждающе. Хлебнув вкусного напитка, я подлетаю к старику и сажусь ему на лоб. Эта часть тела человека находится между носом и волосами и служит для размышления. Это можно видеть по длинным бороздам, что тянутся справа налево и двигаются, когда он думает. А когда человек сердится, то эти линии бегают сверху вниз, и над носом образуется возвышение. Как только я начинаю гулять взад-вперед по этим углублениям, старик принимается ловить рукою воздух. Но так как я сижу на его мыслительном органе, то он не может сразу понять, где я, и пытается схватить меня в пустом пространстве. Наконец он соображает, в чем дело, и с ворчанием устремляется на меня. Ну, госпожа Майя – или как там вас зовут, – тут надо держать ухо востро! Я вижу приближающуюся руку и в решающий момент отлетаю в сторону, ожидая, пока он не убедится, что меня на лбу уже нет. Так мы с ним играем в течение получаса по крайней мере. Вы представить себе не можете, сколько у человека терпения! Кончается забава обычно тем, что он вскакивает и разражается потоком слов, убедительно доказывающих, какое он неблагодарное создание. Но что делать? Благородное сердце никогда не рассчитывает на признательность... Я усаживаюсь на потолке и слежу за человеческой неблагодарностью...
– Не могу сказать, чтобы мне это особо нравилось, – сказала Майя. Ведь это совершенно бесполезное занятие.
– А по-вашему, мне следовало бы построить у него на носу сотовую ячейку? – возмутилась Пука. – У вас нет никакого чувства юмора, моя дорогая. А что такого полезного делаете вы сами?
Маленькая пчелка густо покраснела. Но она мгновенно овладела собой, чтобы муха не заметила ее смущения.
– Настанет время, когда и я буду делать великое и полезное дело, быстро возразила она. – Но прежде я хочу узнать, что происходит на белом свете...
Майя пылала огнем возбуждения и надежды. Но Пука не понимала ее переживания. Она беззаботно прыгала по листу и наконец спросила:
– Нет ли у вас немного меду, милая?
– К сожалению, нет, – ответила пчелка. – Я охотно угостила бы вас, ведь вы так дружелюбно со мною беседовали. Но у меня ничего нет... Не разрешите ли на прощанье задать вам еще один вопрос?
– Спрашивайте. Я отвечу на любой.
– Я хотела бы узнать, как мне попасть в дом человека?
– Влетите туда, – просто и мудро посоветовала муха.
– А как это сделать безопасно? – спросила Майя.
– Ждите, пока откроется какое-нибудь окно. Но внимательно заметьте выход. Если вы его потом не найдете, то летите на свет. Окон в каждом доме достаточно. Надо только смотреть, где светит солнце. Вы хотите попасть туда немедленно?
– Нет, позже, – ответила пчелка, пожимая Пуке лапку. – Прощайте и будьте здоровы.
С тихим, беззаботно звучащим, задушевным жужжанием Майя взмахнула своими блестящими крылышками и полетела к покрытой цветами лужайке, чтобы раздобыть себе немного пищи.
7. В СЕТЯХ ПАУКА
Встреча с мухой произвела на Майю неприятное впечатление. Ей не хотелось верить, что все, сказанное Пукой про людей – правда. Пчелка привыкла думать о человеке иначе. Она составила себе представление о человеке как о существе высшем и прекрасном и не могла представить его себе в смешном или неблагоприятном свете... Она даже не решилась, несмотря на совет мухи, приблизиться к его жилищу. Ведь еще неизвестно, будет ли ему это приятно? А быть кому-либо в тягость Майя не хотела. Она вспомнила слова Кассандры: "Люди – добры и мудры. Они сильны и могущественны, но не злоупотребляют своей мощью. Всюду, куда приходят, они создают порядок и благосостояние. Они благожелательно настроены к пчелиному племени, и потому-то мы доверяем себя их защите и разделяем с ними наш мед. Люди оставляют нам меда достаточно для зимы и заботятся о том, чтобы мы не страдали от мороза и от наших врагов. Мало есть свободных животных, которые, подобно пчелам, были бы в таких дружеских отношениях с человеком и добровольно служили бы ему на основе взаимных услуг. Ты, Майя, наверняка услышишь среди насекомых голоса, дурно отзывающиеся о людях. Не верь им. Бывали случаи, когда неразумные пчелиные роды переселялись в леса и пытались устроиться там без помощи человека. Но такие попытки почти всегда кончались плачевно. Наш мед любят очень многие, и нередко целые ульи со всеми постройками и запасами погибали только от того, что разные жадные и глупые звери стремились полакомиться медом".
Так говорила Кассандра. И до тех пор, решила Майя, пока она не убедится своими глазами в противном, она твердо будет верить в истинность этих слов.
Было уже далеко за полдень, и солнце сияло над высокими яблонями большого сада, через который пролетала пчелка. Деревья уже отцвели, и Майя вспомнила, что еще совсем недавно они сверкали множеством разноцветных венчиков, поднимавших к голубому небу свои ясные, как свет, и чистые головки. Насыщенный благоуханием воздух и яркое сияние летнего дня опьяняли пчелку, наполняя ее сердце дотоле не изведанным блаженством, и она радовалась счастью жить на этой великой и прекрасной земле.
В конце сада мелькали белые звездообразные пучки жасмина с нежными желтыми личиками, окаймленными белоснежными веночками. Тихий ветерок доносил до Майи их сладкий аромат. А как хороши были липы, еще стоявшие в полном цвету! Пчелка с удовольствием полюбовалась этими высокими строгими деревьями, в верхушках которых долго, до самого позднего вечера, золотятся лучи заходящего солнца. Направляясь к кустам жасмина, Майя увидела под собой ряды ежевики, на которых уже появились первые зеленые ягодки.
Вдруг пчелка почувствовала у себя на лбу и на плечах что-то странное, и в то же мгновение какая-то пелена накрыла ее, так что ей показалось, будто ее неожиданно связали. У пчелки было такое ощущение, словно какая-то невидимая злая рука обхватила сразу и лапки, и крылья. Ей почудилось, что она падает вниз на землю. Но этого не случилось. Несмотря на то, что она почти не могла пошевельнуться, она не падала: какая-то сила удивительно нежно и мягко держала ее в воздухе, то слегка приподнимая, то снова опуская, то покачивая из стороны в сторону, – так легкий ветерок играет с упавшим листком.
Пчелкой овладевал страх, хотя она еще не понимала, чего ей бояться, она не чувствовала никакой боли. Но она смутно сознавала, что ей грозят неприятности. "Надо поскорее улетать прочь отсюда, – подумала она. Попробую поднатужиться, и мне, наверное, удастся вырваться".
Вдруг она заметила у себя на груди длинную тонкую серебристую нить и быстро схватила ее лапкой... Что такое?! Нить повисла у нее на руке, приклеилась к ней и ни за что не хотела отставать... А вот и вторая такая же нить – через плечо... А вот еще одна – над крыльями, связала их так, что не пошевелить ими... Вот еще нить... еще... повсюду вокруг Майи висели в воздухе блестящие клейкие нити.
Маленькая пчелка громко вскрикнула от ужаса. Майя поняла, наконец, что случилось: она попала в сети паука.
Ее громкие рыдания и вопли гулко разнеслись по залитому солнечным светом саду, где беззаботно порхали насекомые и птицы. Близко, совсем близко благоухал жасмин. Крошка пчела так жаждала насладиться его ароматом... И вдруг – конец!
Мимо Майи пролетел крохотный синеватый мотылек, коричневые пятнышки на его тельце блестели, как медь.
– Ах, бедняжка! – воскликнул он при виде несчастной. – Да будет вам легкая смерть! Какое горе, но я не могу вам помочь! Ведь и я могу погибнуть так же и, может быть, даже в ближайшую ночь. Но пока я еще жив и я счастлив! Прощайте! Не забывайте о солнце, когда будете спать мертвым сном...
И он упорхнул, упиваясь цветами, ярким днем и своим счастьем.
У маленькой пчелки выступили слезы на глазах, и она потеряла все свое мужество. Она начала отчаянно биться скованными крылышками и лапками, она кричала, рыдала и звала на помощь сама не зная кого. Но чем больше она рвалась и металась, тем больше запутывалась в сетях. Тут-то и припомнила она предостережение Кассандры: "Берегись сетей паука, где тебя ожидает мучительная смерть! Паук – хитрое и бессердечное существо, выбраться из его сетей почти невозможно".
Страх сменился отчаяньем. Изо всех своих силенок дернула она опутывавшие ее нити, и, хотя ей показалось, что где-то одна из них, поддерживающая всю сеть, как будто разорвалась, пчелка ясно почувствовала, что с каждым движением она все больше и больше застревает в паутине.
Пчелка совсем измучилась и затихла. Вдруг она заметила под большим листом ежевики, совсем близко от себя, паука. Трудно описать ее ужас, когда она рассмотрела это огромное чудовище, тихо сидевшее в своем убежище и готовое в любой момент прыгнуть на свою добычу. Паук глядел на Майю сверкавшими злостью глазами, полными жестокого терпения и равнодушия к чужому горю.
Пчелка опять громко крикнула. Никогда еще в голосе ее не было столько боли и страдания. Это серое волосатое чудище с высокими ногами и злой пастью, было страшнее самой смерти. Вот-вот паук бросится на Майю!..
Внезапно пчелкой овладела такая ярость, какой она еще никогда не испытывала. Майя испустила резкий боевой клич своего племени, хорошо всем знакомый и грозный, и, позабыв о своем страхе, решила бороться с врагом до последнего вздоха.
– Вы дорого заплатите мне за ваше коварство! – крикнула она пауку. А ну-ка идите сюда! Вы узнаете, что такое пчелиное жало!
Но чудовище оставалось неподвижным. От него веяло такой жутью, что даже у насекомого покрупнее Майи похолодела бы кровь.
В гневе бедная жертва снова рванулась и – крак! – оборвала длинную нить, поддерживающую паутину сбоку. Тонкая нить предназначалась для небольших мух и мушек, а не для таких, более грузных насекомых, как пчела. Но, разорвав нить, Майя запуталась еще больше.
Паук приблизился к ней почти вплотную, ухватился за паутинку, вокруг которой пчелка билась лапками, и сердито крикнул:
– Как вы смеете портить мою сеть? Что вам тут надо? Мало вам места в саду? Чего вы лезете в обитель мирного отшельника?
Таких слов пчелка никак не ожидала!
– Я нечаянно... я попала сюда случайно... – залепетала она задрожавшим от надежды и счастья голосом. – Я не заметила вашу сеть и запуталась в ней... Простите, пожалуйста...
Как ни отвратительно было чудовище, но Майе показалось, что у него не было по отношению к ней злых намерений.
Паук пододвинулся к ней ближе.
– Вы действительно очень сильное, хотя и маленькое создание, произнес он, выпуская то из одной, то из другой лапы какое-то вещество.
Нить заколебалась. Удивительно, как тонкая паутинка выдерживала тяжесть огромного паука.
– Выпустите меня! – взмолилась Майя. – Я буду вам век благодарна!
– Я затем и подошел к вам, – странно усмехаясь, произнес паук. Несмотря на улыбку, вид у него был злой и хитрый. – Своим барахтаньем вы испортили все мое сооружение, – продолжал он. – Посидите минуту спокойно, и я освобожу вас.
– О, спасибо, спасибо! – радостно воскликнула пчелка.
Паук был уже рядом с ней и быстро убедился, как крепко запуталась жертва в его паутине.
– А где ваше жало? – спросил паук.
Боже, какой у него был злобный и гнусный вид! Пчелка вздрогнула от отвращения при мысли, что он может к ней прикоснуться. Но она подавила эти чувства и ответила как можно спокойнее и вежливее:
– Не беспокойтесь о нем. Я втяну его внутрь, и тогда оно никому не причинит вреда.
– Тогда сделайте это, пожалуйста. А теперь сидите спокойно... Ах, какая досада! Как вы испортили мою сеть!..
Маленькая Майя послушно замерла. Вдруг она почувствовала, что начинает быстро-быстро вращаться... Ей сделалось дурно, и она на мгновение закрыла глаза...
Но что это? В ужасе она осмотрелась и увидела, что все ее тельце туго опутано свежей липкой нитью, которую паук только что выпустил.
– Я погибла! – прошептала Майя дрожащим голосом.
Больше она ничего не сказала. Она ясно видела, что смерть теперь неизбежна. Только теперь Майя поняла все коварство чудовища, ибо сидела в плену много прочнее, чем прежде. Она не видела спасения, она не могла даже шелохнуться.
Майя не испытывала больше ни ярости, ни гнева. Только бесконечная грусть переполнила сердце. Разве могла она знать, что на свете столько зла и коварства? Да, теперь – смерть... "Прощай, ясное солнышко, прощай, милая Кассандра! – подумала Майя. – Ах, зачем я покинула родной и безопасный улей? Прощайте!! Я умираю!"
Паук, сделав свое дело, отодвинулся назад. Он все еще боялся жала пчелки.
– Ну, как вы себя чувствуете, малютка? – насмешливо спросил он.
Пчела даже не удостоила предателя ответом. Немного спустя, не в силах совладать с охватившей ее тоской, она взмолилась:
– Убейте меня поскорее, прошу вас!
– Как бы не так! – ответил паук, связывая разорванные нити. – И не подумаю! Я не так глуп, как вы. Вы повисите и умрете, я не тороплюсь. Я высосу вашу кровь, когда вы уже не сможете жалить. Досадно только, что вы не можете видеть, как попортили мою сеть: тогда бы вы поняли, что смерть вполне вами заслужена.
С этими словами он мгновенно спустился на землю, закрепил на камне кончик заново сотканной нити и туго ее натянул. Затем он снова поднялся наверх, схватил толстую паутинку, на которой висела запутанная Майя, и медленно потянул нить в сторону вместе с пленницей.
– Перейдемте-ка в тень, моя милая, – сказал он. – А не то солнышко слишком высушит вас. Кроме того, вы мне здесь отпугиваете других гостей, да и птицам иногда приходят в глупые головы желания опустошить мою сеть... Кстати, вам, наверное, интересно знать, кто я. Моя имя Фома Крестовик. Как вас зовут – мне безразлично, важно лишь, что вы – очень лакомый кусочек...
Несчастная Майя, связанная по рукам и ногам, оказалась в тени ежевики, во власти жестокого паука, решившего замучить ее медленной голодной смертью. Она висела головою вниз и чувствовала, что долго так не выдержит. Она пыталась звать на помощь, но ее крики звучали все слабее и слабее. Да и кто мог ей помочь? Родные – там, дома, – не знали, какое с ней приключилось несчастье, и не могли ее спасти.
Вдруг где-то внизу, в траве, она услыша сердитый возглас:
– Прочь с дороги!
Измученное сердечко пчелки громко застучало. Она сразу узнала голос навозного жука Курта, чей разговор с Ифи она недавно подслушала и которому помогла в беде.
– Курт! – крикнула она изо всех сил. – Милый Курт!
– Прочь с дороги! – продолжал хорохориться жук.
– Да я и не стою на вашей дороге, Курт! – воскликнула Майя. – Я вишу над вами в сетях паука.
– Но кто вы? – спросил жук. – Меня-то знают все, но сам я многих не знаю.
– Я пчела Майя. О, умоляю вас, спасите меня!
– Майя? Майя? Ах да, припоминаю! Вы недавно со мной познакомились... Черт возьми! Надо признаться, что вы попали в довольно щекотливое положение! Вам действительно необходима моя помощь. К счастью, я сейчас не очень занят и готов помочь вам.
– О милый Курт! Но сможете ли вы разорвать эти нити?
– Разорвать эти нитки? Смогу ли я? Да вы что, оскорбить меня хотите, что ли? – Курт хлопнул одной лапой по мускулам другой. – Взгляните, малютка, на эти мышцы – чистая сталь! Такой силой, как я, обладает не всякий! Я могу сделать и кое-что потяжелее, чем просто разорвать пару паутинок...
Жук вскарабкался на лист, достал державшую пчелку нить, крепко за нее ухватился и натянул. Нить оборвалась и полетела вместе с Куртом на землю.
– Это только начало, – сказал он. – Но я вижу, малютка Майя, что вы вся дрожите. Ах, как вы бледны, бедняжка! Ну разве можно так бояться смерти? Надо смело смотреть ей в глаза. Я всегда так делаю... Ну а теперь я сниму с вас путы.
Маленькая пчелка не могла вымолвить ни слова. Слезы радости текли у нее по щекам. Она будет свободна! Она снова сможет наслаждаться солнечным светом, полетит куда захочет! Она будет жить!..
Вдруг Майя заметила, что ее враг спускается по кусту ежевики.
– Курт! – в ужасе закричала она. – Курт! Паук идет!..
Но жук только усмехнулся.
– Советую ему хорошенько подумать, – спокойно сказал Курт.
В то же мгновение над ним раздался сердитый трескучий голос:
– Разбойник! Грабитель! Караул!.. Как смеешь ты, толстый болван, отнимать у меня мою добычу?
– Не волнуйтесь, сударь, – невозмутимо ответил Курт. – Это не ваша добыча, а моя приятельница... И если вы скажете еще хоть одно слово, которое мне не понравится, я изорву всю вашу паутину!.. А! Вы, я вижу, умолкли... В чем дело?
– Собственно говоря... – смущенно начал паук.
– Советую вам не разговаривать и убираться подальше! – перебил его жук.
Паук бросил на него полный ненависти взгляд, но, посмотрев на свою истерзанную паутину, повернул назад, ворча и ругаясь себе под нос. У этого мохнатого жука такой плотный панцирь, что никакими зубами не прокусишь... Ничего с ним не поделаешь... И, проклиная царящую в мире несправедливость, Фома Крестовик забился под увядший лист.
Тем временем Курт совсем освободил малютку Майю. Он разорвал все липкие нити, сковавшие ее крылышки и ножки, и пчелка стала радостно расправлять свои члены, – правда, очень медленно, потому что сильно ослабла и все еще дрожала.
– Забудьте о том, что произошло, – посоветовал ей жук, – и тогда ваша дрожь прекратится. Попробуйте-ка, умеете ли вы еще летать...
Майя взмахнула крылышками и с удовольствием убедилась, что они не повреждены. Она подлетела к цветку жасмина, жадно припала к его душистой чашечке, где оказалось много медового сока, а затем вернулась к Курту.
– От всей души благодарю вас! – горячо воскликнула она, в восторге от возвращенной ей свободы.
– Принимаю вашу благодарность, – ответил с важностью жук. – Я заслужил ее... Ну, летите и будьте счастливы! Советую вам сегодня пораньше лечь спать. Вам далеко до дому?
– Нет, – ответила Майя, – минуты две полета. Я живу в буковом лесу. Прощайте, Курт! Я никогда вас не забуду! Никогда в жизни!
8. КЛОП И МОТЫЛЕК
Страшное приключение с пауком заставило Майю призадуматься. Она решила быть отныне более осторожной и летать не так стремительно. Правда, Кассандра предупреждала ее о разных опасностях, угрожающих пчелам, но мир так велик, что их в нем гораздо больше, чем предполагала воспитательница... А потому – благоразумие и внимание!
Но пчелка становилась рассудительной только по вечерам, когда сумерки окутывали землю и когда она начинала чувствовать одиночество. Стоило наутро выглянуть солнышку, и она забывала добрую половину принятых накануне решений, немедленно уступая непреодолимому желанию окунуться с головой в удивительный круговорот жизни.
Однажды она увидела в кустах малины какое-то странное существо. Оно было угловатое, очень плоское, с красивым рисунком на спинном щитке, глядя на который трудно было угадать: сложенные это крылья или просто маскировочный узор. Это удивительное маленькое создание тихо сидело на листе; его глаза были полузакрыты, и оно казалось погруженным в глубокую задумчивость.
Майе захотелось узнать, что это за существо. Она подлетела к незнакомцу, уселась поблизости и поклонилась. Но загадочное насекомое не обратило на нее никакого внимания.
– Здравствуйте, сударь, – произнесла пчелка, слегка толкнув лист, на котором сидел незнакомец.
Тот медленно открыл один глаз, взглянул на Майю и вяло сказал:
– Пчела... Много вас тут...
Затем он снова закрыл глаз и опять погрузился в раздумье.
"Как странно!" – подумала Майя, твердо решив разгадать тайну незнакомца. Она попробовала соблазнить его угощением.
– Не хотите ли меду? – предложила она. – У меня его много...
Незнакомец опять раскрыл один глаз и задумчиво посмотрел на Майю.
"Ну-ка, что он скажет теперь?" – подумала она.
Но он ничего не сказал, снова закрыло свой глаз и так плотно прижался к листу, что ноги его совсем исчезли; можно было подумать, что кто-то сильно его придавил и расплющил.
Пчелка поняла наконец, что неведомое существо не желает с ней разговаривать. Ей стало неприятно, что ее так грубо отталкивают, и ей захотелось добиться своего.
– Кто бы вы ни были, – воскликнула она, – но вы должны знать, что в мире насекомых принято отвечать на приветствие, особенно если оно исходит от пчелы!
Однако незнакомец не шелохнулся и на этот раз. Даже не раскрыл глаза.
"Он, верно, болен, – решила Майя, – и потому сидит в тени. Как тяжело болеть в такой прекрасный день!" – пожалела она незнакомца и, перелетев на его лист, участливо спросила:
– Что у вас болит, уважаемый?
Тут загадочный незнакомец начал двигаться, но так странно, словно его подталкивала чья-то невидимая рука.
"У бедняги нет ног, – подумала пчелка, – вот почему он настроен так мрачно".
У основания листа незнакомец остановился, и Майя с изумлением увидела, что он оставил за собой маленькую бурую капельку, издававшую такое зловоние, что у пчелки дух захватило. Она быстро перелетела на ягоду малины, заткнула нос и задрожала от возмущения и негодования.
– И охота было связываться вам с клопом! – рассмеялся кто-то возле нее.
Майя оглянулась. Над нею, на тонком медленно раскачивающемся стебельке сидел, подставив тельце солнечным лучам, белый мотылек. Он тихо и беззвучно поводил своими большими крыльями с черными каемками и с таким же пятном на каждом из них. Пчелке случалось видеть этих насекомых, но познакомиться ни с одним из них как-то не доводилось. Восхищенная красотой мотылька, она забыла свою досаду.
– Да, вы правы, что смеетесь надо мной, – сказала она ему. – Так это был клоп?
– Ну конечно, – улыбнулся ей мотылек. – С клопами не следует водить компанию. Вы, должно быть, еще очень молоды?
– Ну, не совсем, – ответила Майя. – У меня уже довольно большой опыт. Но такого существа я еще не встречала. Фи! Как только можно вести себя так, как он!
Мотылек опять рассмеялся.
– Клопы обречены на одиночество, – сказал он. – Их никто не любит, они стараются именно так обращать на себя внимание. Ведь вы, например, и не подумали бы о нем, а вот теперь вы не скоро его позабудете.
– Какие у вас прекрасные крылья! – переменила пчелка тему разговора. – Какие легкие и белые!.. Позвольте познакомиться: я – Майя, пчела.
Мотылек сложил крылья, превратившиеся, казалось, в одно-единственное, сильно торчавшее кверху. Он поклонился и представился:
– Фритц!
Майя не могла им налюбоваться.
– Полетайте, пожалуйста, – попросила она.
– Вы хотите, чтобы я улетел? – удивился мотылек.
– О нет! – поспешила успокоить его пчелка. – Я только хочу посмотреть, как движутся ваши большие белые крылья. Но можно и потом. Вы где живете?
– У меня нет постоянного жилища, – ответил Фритц. – Это слишком хлопотливо. С тех пор, как я сделался мотыльком, я наслаждаюсь жизнью на свободе. Раньше, когда я был гусеницей, я только и делал, что лежал на капустном листе, обжирался и злился.
– Что вы говорите? – изумилась Майя.
– Прежде я был гусеницей, – повторил Фритц.
