Текст книги "Герой смутного времени (СИ)"

Автор книги: В Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Возвращающееся войско встречали с радостью и радушием, в городах и весях, несмотря на начавшееся ненастье, люди стояли под дождем и приветствовали воинов-освободителей. А затем в Москве лучшие командиры и ратники удостоились наград в Грановитой палате на приеме, специально проведенном для них. В присутствии Государственной думы, приглашенных гостей из разных сословий я вручал нашим победителям грамоты о пожаловании дворянством, денежном и имущественном вознаграждении, а также впервые учрежденные ордена, для высшего командования – орден св. Андрея Первозванного, с девизом "За веру и верность" и мечами, для младших командиров и воинов – орден св. Георгия. А потом виновникам торжества в Золотой палате был устроен пир, который открыл я благодарственным словом за доблесть и выпил чашку вина во славу русского воинства.

Глава 10

На наши успехи в войне с Речью Посполитою обратили внимание и в какой-то мере обеспокоились северные соседи – Швеция, Дания и Англия. Послы этих государств зачастили на приемы в Кремле, просили аудиенций со мной и Федором Шереметовым. Мягко стелили словами об огромном уважении к столь могучему государю и стране, прельщали посулами о благости союза с их державами, а посол Швеции прямо заявил о желании своего сюзерена встретиться со мной. На мой не совсем дипломатичный вопрос, зачем я ему понадобился и что с этого буду иметь, заюлил, высказался о взаимной выгоде встречи для наших стран, об интересе короля Густава II Адольфа к выдающемуся правителю близкого государства, желании лично познакомиться для установления добрососедских отношений.

У меня твердое убеждение, что в межгосударственных отношениях не может быть бескорыстной дружбы, каждый правитель преследует свой меркантильный интерес. Вспоминаются слова Александра III, не раз сталкивавшегося с вероломностью доброхотов: У России нет друзей. Они боятся нашей огромности. У нас есть только два верных союзника – наша армия и флот.

Так что верить словам, а тем более рассчитывать на честность и благородство того же Густава, ни в коем случае нельзя, сегодня мы друзья, а завтра исподтишка нанесет удар в спину. Такое уже было, в прошлой истории, когда недавний союзник в 1610, трагическом для России, году оккупировал Новгородские земли, так что встречаться с шведским королем нет смысла. Но, с другой стороны, открыто противостоять сильным противникам, я уже отнес Швецию к ним, сейчас преждевременно, будем вести дипломатические игры. Отвечаю послу заверениями в уважении к его государству и великому королю, а после объясняю, что такая встреча потребует тщательной подготовки, осмысления всех интересов в отношениях между нашими странами. Направляю посла для их проработки в Государственную думу, сам же инструктирую Шереметова тянуть время, нам такой союзник не нужен.

В таком же плане ответил другим послам, единственное, что представляет интерес в их предложениях – торговые отношения. Все же многое еще из необходимых товаров приходится завозить в страну, нет своего производства – дорогое сукно, шелк, хлопчатобумажные ткани, вина, кофе, пряности, фрукты, фарфор, хрусталь, сахар, предметы роскоши. Постепенно сокращаем ввоз изделий из металла, древесины, текстиля, краски и химических товаров (купорос, квасцы, нашатырь, мышьяк), писчей бумаги и кружев. Высокими таможенными пошлинами на них с одновременным снятием внутренних пошлин протекционируем собственную промышленность, как говорилось позже, проводим импортозамещение.

Вывозим не только сырье и полуфабрикаты, как прежде – лен, пеньку, паклю, канаты, кожу, лес, металл, хлеб, пушнину, мясо и икру, но и свою промышленную продукцию – ткани, изделия из металла и дерева, стекла, бытовые товары – керосиновые лампы, стеклянную и керамическую посуду, зеркала, утюги, инструменты. Поставляем нефтепродукты – керосин, смазочные материалы, котельное топливо, краски и растворители, воск для свечей, вазелин. Так же отдали в продажу фитильные пищали, бронзовые пушки, снятые у нас с вооружения, а в Европе все еще пользующиеся спросом. Новое оружие и боеприпасы не продаем, хотя иноземные посольские чины и купцы проявляют повышенный интерес к ним, соблазняют нас высокими ценами и преференциями в обмен на них.

Через Сибирь поставляем в центральную часть страны и в Европу товары из Китая – шелк, хлопчатобумажные ткани, драгоценные камни, фарфоровую, серебряную и лаковую (деревянную) посуду, чай, сахар, шпалеры, обои, мебель. Еще три года назад мы отправили торговое посольство в Китай, после долгих переговоров в Пекине получили от императора Чжу Ицзюня грамоту с разрешением торговать. С нашей стороны ввозится пушнина, хлеб, промышленная продукция, лесоматериалы, нефтепродукты. Основной поток товаров идет через Нерчинск и Селенгинск, а также другие сибирские города и ярмарки, особо популярной стала Ирбитская ярмарка. Торговля с Китаем существенно способствовала освоению Сибири, большая часть ее продукции идет на китайский рынок.

Также через Сибирь ведется торговля со Средней Азией, в обмен на нашу продукцию закупаем скот, китайские и бухарские товары – хлопчатобумажные и шелковые ткани, ковры, фарфор, восточные фрукты и сладости. На "азиатском" направлении специализировались в основном торговцы из Тобольска, Туринска, Томска, а за ними и Омска, Семипалатинска. Основная торговля с Китаем и Средней Азией идет по казенной линии, государственными компаниями, особенно пушниной – главным нашим товаром в Китае, но даем возможность торговать сибирскому купечеству и даже поощряем его низкими пошлинами, льготами и ссудами. Все делается для привлечения предприимчивого люда на сибирские земли, который потянет за собой вслед за торговлей сельское и промышленное производство.

Мы стараемся обезопасить торговые пути караванов и обозов, казачьи дозоры постоянно дежурят на трактах и основных дорогах. И все же нередко на караваны налетают лихие люди, которых здесь предостаточно, чуют богатую добычу, да и кочевники не прочь поживиться, как и потомки Кучума, до сих пор совершающие набеги на русские селения. С китайской стороны тоже хватает бандитов, их называют хуфэй – северные разбойники, водящиеся в изобилии в Маньчжурии. Приходится воинской охране сопровождать купцов, иначе слишком высокие риски отпугнут их от торговли, что мы никак допустить не можем. У казенных караванов охранение помощнее, да и груз намного большей ценностью, но и на них совершают нападения совсем уж отмороженные бандиты. И все же доходы от китайских товаров намного перекрывают все издержки и страхи, охочих до торговли все больше.

В Малороссии на освобожденных землях моим указом образованы пять губерний – Витебская, Киевская, Полтавская, Пинская, Полоцкая, по представлению Якова Барятинского назначил губернаторов. Дальше они на подведомственной территории по согласованию с наместником ввели уезды и волости, поставили на них уездных исправников и волостных старшин. Новая власть принялась устанавливать заведенные в центральных губерниях порядки, провела перепись населения, отнесение к сословиям, имущественное состояние. Поместья польских и литовских магнатов и шляхтичей, бежавших от наших войск, перешли в собственность государства, вместе с крепостными крестьянами. С остальными дворянами проводилось расследование, подтверждались или отменялись их сословная принадлежность и привилегии. Такое право возлагалось на особые комиссии, назначенные Государственной думой.

Лишать дворянства все оставшееся от прежнего государства поместное сословие мы не собираемся, нам не нужны мятежи и лишняя смута. Но и оставлять нелояльное к новой власти привилегированное сообщество тоже нельзя, дворяне должны быть опорой государства, честной службой отрабатывать свои имущественные права. Тех же, кто не согласен с нашими требованиями или станет пренебрегать накладываемыми обязанностями, будем выдворять с наших земель, а если кто-то из них начнет мутить народ или иным путем надумает нанести вред, то незамедлительно последует наказание. Такое напутствие я дал руководителям сословных комиссий перед отправлением в новые губернии. В помощь им направлены дознаватели Судебной Управы и службы Государственной безопасности, расследование должно вестись со всей тщательностью, выявить и обезвредить наших врагов.

Простой люд в освобожденных землях настороженно встретил наши нововведения, но открытого сопротивления не оказывал, убеждался, что они ему во благо. Больше проблем доставил служивый народ – в магистратах и ратушах, воеводствах, пришлось метлой выметать заевшихся чинов, не желающих работать по-новому, набирать в создаваемые Управы годных по нашим меркам. Местные воинские части и ополчение полностью расформировали и комплектовали заново, в полки нового строя, обучали неизвестным им приемам, начиная с построения и пользования нашим оружием. Внешне смиренно встретили национализацию монастырской собственности местные церковные иерархи, большую помощь в отношениях с ними оказало патриаршее ведомство.

Самым сложным, как и предполагали, стало разбирательство с дворянством. Нередко можно было встретить заносчивость, даже спесь этого сословия, считающего по праву своего рождения наделенными особыми привилегиями. С такими разговор не затягивали, не желаешь честно служить – выметайся. Кто-то смирялся, принимался за службу в гражданских ведомствах или в полках, пусть и тая недовольство. Немалая часть дворян ушла на запад, ища лучшую долю на шляхетской стороне, их поместья также отошли к казне. Через несколько месяцев новая государственная система в образованных губерниях заработала, со скрипом, преодолевая косность служивых чинов и местного люда, но постепенно прирабатываясь, становясь привычной и даже более привлекательной, люди сами убеждались в ее достоинствах.

Недовольных новыми порядками тоже хватало, особенно в правобережной стороне Днепра, в большей степени подпавшей под польско-литовское влияние. Наша служба безопасности как чертополох выпалывала вражеские заговоры, но они вновь произрастали, питаясь настроениями ущемленного дворянства, бывшего служивого люда и католического духовенства, вводили в смуту простых людей. До масштабных мятежей не дошло, но мелкие случаи неповиновения властям, нападения на государственные учреждения и чинов участились, также как и другие преступные действия, грабежи и убийства. Для борьбы с врагами и преступностью впервые в Русском царстве ввели на новых землях полицию – участки и околотки в уездах и волостях, с приставами, городовыми, надзирателями, а также сыскной службой.

Но все же, несмотря на трудности и сопротивление врагов, новая жизнь устанавливалась в присоединенных землях, входила в мирное русло, к весне 1619 года в основном влилась в общую государственную систему. На этих землях планомерно готовилось новое войско к военной компании года – полному освобождению русских земель. Его костяком стала армия Тимофея Шарова, командиры и ветераны которой формировали и обучали новые полки. Привлекать к операции воинские части и ополчение из центральных губерний не стали, имеющегося войска вполне достаточно, да и надо его испытать и обкатать в боевых условиях. В мае завершили основную подготовку полков, полностью укомплектовали воинским снаряжением, оружием, боеприпасами, создали необходимый резерв на складах. В начале июня наше войско выступило в поход на запад.

В его составе две армии, каждая численностью десять тысяч человек, из них семь тысяч пехоты, остальные – легкая и тяжелая конница, артиллерия. Общее командование принял на себя, командующими армиями назначил Тимофея Шарова и Дмитрия Пожарского, деятельно занимавшегося формированием и обучением нового войска. Каждая армия идет своей колонной, северная, Шарова – в направлении Гродно – Брест, южная, Пожарского – к Ужгороду и Переяславцу. Я со Ставкой и резервной группой из пяти тысяч воинов выдвигаюсь по центру, к Владимиру-Волынскому и Перемышлю.

По сведениям разведки, у поляков на нашем фронте пять тысяч "квартовых войск", у литовцев три тысячи, но уже формируются на коронной территории регулярные полки военного времени общей численностью еще десять тысяч человек, две трети из них кавалерия. Сигизмунд III не стал дожидаться нашего нападения, уже готовит все свое регулярное войско. Ополчение пока не собирает, его казна и так едва выдерживает военные расходы. После прошлогоднего разгрома чудом избежал рокоша и свержения, сейчас предпринимает все усилия для обороны коронных и литовских земель, но сам не идет в наступление. Король понимает слабость набранного войска, лучшие части он потерял в прошлой битве.

На своем пути наши армии почти не встречали сопротивление противника. Завидя приближающееся войско, гарнизоны и отряды спешно покидали крепости и города, стараясь избежать окружения и уничтожения. Те же, кто не успел и оказался в расположении наших полков, выбрасывали белый флаг и складывали оружие, покорно сдаваясь в плен. Лишь изредка происходили нападения на наши колонны конных отрядов неприятеля, но, получив отпор охранения, немедленно разворачивались, отрываясь от погони. Летучие отряды особо их не преследовали, их задача как и всего войска – максимально скорое продвижение к заданному рубежу, границе русских земель.

Через три недели такого марша наши армии вышли на линию Юрьев – Гродно – Брест (Берестье) – Владимир-Волынский – Перемышль – Львов – Ужгород – Галич – Переяславец, от Чудского озера до Черного моря, дошли до границы с Венгерским королевством и Османской империей. Мы выполнили свою освободительную задачу, практически все утерянные земли Киевской Руси воссоединены с Русским царством. Теперь надо закрепиться на этом рубеже, поставить нерушимый заслон от всех врагов. Все войско стало окапываться, строить оборонительные сооружения, ставить сплошную засечную линию. На земляные и лесорубные работы привлекли местное население, ставя их на полное довольствие.

Начальный ропот насильно пригнанных крестьян стих, когда они увидели требовательное, но в тоже время заботливое отношение к мобилизованному народу, а особенно после сытного питания из воинского котла и получения еженедельного жалования, пусть и небольшого. Оборонительные работы шли все лето, ежедневно десяток тысяч крестьян рыли рвы, возводили земляной вал, рубили деревья и укладывали их в засеки. Воины оборудовали редуты и реданы, артиллерийские позиции, наблюдательные пункты, строили убежища и склады, казармы и столовые. Обустраивались добротно, им здесь зимовать, может быть, не одну зиму, а летом обороняться от ворогов.

К осени по всей границе была выстроена оборонительная линия, на открытых участках из земляных валов и рвов, в лесу засеками, через каждую версту чередовались опорными пунктами. На малых дорогах выстроили заставы с пропускными пунктами, на крупных – крепости и таможенные посты. Засечная линия постоянно наблюдалась как со смотровых вышек, так патрулированием разъездов от каждой заставы. Из полков наши командиры отобрали воинов поглазастее и расторопнее, сформировали из них гарнизоны опорных пунктов, застав и крепостей на линии, так и образовалась пограничная служба. Остальное войско распределили по городам и крепостям в глубине новых земель на зимние квартиры. Отводить на прежние земли не стали, оно здесь может понадобиться, край весьма беспокойный.

Вскоре после занятия линии, когда работы только начались, с неприятельской стороны объявилась разведка как конными дозорами, так и пешими лазутчиками, пытаясь вызнать тайну нашей обороны. Конных разведчиков отгоняли летучие отряды, а лазутчиков задерживали, после пристрастного допроса помещали в холодные. Наши дозоры никого через линию не пропускали, среди местных хватает пропольских агентов и сочувствующих. Тех же, кто украдкой пытался проскочить наши рубежи, ловили, сдавали следователям службы безопасности, а они развязывали языки перебежчикам, а потом обезвреживали местных заговорщиков и злоумышленников. Нередко приходилось применять оружие, враг добром не сдавался, доходило до перестрелки.

Польско-литовское войско за все лето так и не появилось, побоялись напасть, но проявили беспокойство османские чины. К командиру нашего полка, занявшего позиции под Яссами в Молдавии, прибыл с толмачом янычарский ага. От имени вали, наместника османского вилайета (провинции) Силистрия, потребовал объяснения, что мы делаем в Молдавском княжество, вассальном от Высокой Порты. На ответ, что княжества больше нет, все взятые земли вошли в Русское царство, затребовал встречи с наместником царя на этих землях. А когда ему командир полка сообщил, что наместника нет, но здесь сам царь, янычар уже не требовал, а попросил аудиенции у русского царя посольству османского наместника

Так мы оказались накануне войны с Османской империей в северном Причерноморье. Молдавское княжество, формально входя в Речь Посполитою, оказалось под прямым гнетом турков. Ежегодно платило громадную дань, выставляло по требованию Порты ленное войско, даже господарь – правитель княжества, – назначался Стамбулом, за великие откупные. Нынешний господарь, Гаспар Грациани, больше тяготел к союзу с Польшей, но все же вынужден подчиняться Порте. В боярской среде княжества с переменным успехом шло османско-польское соперничество, господари менялись чуть ли не каждый год.

Наше войско, занявшее земли княжества, сопротивления от местных властей не встретило, нас пропустили без каких-то стычек. Но после, когда я отменил княжество, ввел на его территории Бессарабскую губернию, а назначенные губернские и уездные чины принялись устанавливать на этих землях новые порядки, то прежняя клика стала активно сопротивляться, саботировать распоряжения новой власти, настраивать против нас местный люд. Пришлось выдворить к османам и полякам почти все боярство княжества вкупе с господарем и его приспешниками.

Османскому посольству я заявил, что Русское царство готово поддерживать с Великой Портой мирные, взаимовыгодные отношения, но оставлять исконные русские земли не намерено. Если султан Осман II хочет войны с нами, то он ее получит, как бы потом не каялся в таком опасном для своей империи шаге. После такой жесткой отповеди посольство удалилось, не посмев мне ставить какой-либо ультиматум. Но нам надо быть готовым к войне с сильным врагом уже в следующем году, сейчас Османская империя занята войной с Речью Посполитою в Трансильвании.

Нам нельзя недооценивать противника, его армия не столь могуча, как в прошлом веке, когда она громила европейские армии и завоевала обширные территории, но все еще представляет значительную силу. Многочисленное регулярное войско хорошо оснащено и дисциплинированно, его основу составляют грозные янычары и конные сипахи. Оно может в несколько раз увеличиться ленными войсками вассальных государств и ополчением из добровольцев, башибузуков, пусть не столь организованных и обученных, но также представляющих опасность своим фанатизмом и бесстрашием.

К осени объявились гонцы славянских народов – валашцев (румынов), словаков, хорватов, болгар, сербов, боснийцев, подневольных в Османской империи, просились под нашу руку. Взывали к защите православия, попираемого османами, освобождению страдающих под непосильным гнетом братьев по крови и вере. Такие братушки России ни к чему, это сейчас они обиженные и угнетенные, а совсем недавно первыми шли в османских рядах, захватывая и разоряя таких же братьев-славян, да и теперь среди янычар, сипахов и других элитных войск немало православных, принявших ислам. Отказываю им в просьбе, но выражаю готовность принять их на наших землях как своих подданных, честной и верной службой или трудом оправдывающих доверие государства, а оно позаботится о их защите и процветании.

Мой ответ не устроил гонцов, видно по их разочарованным физиономиям. По-видимому, рассчитывали, что придет большой дядя и преподнесет им свободу на блюдечке. Мои знания следующей истории лишний раз подтверждают, что у народов короткая память, своя корысть перевешивает благодарность. Благотворительность тут смахивает на глупость, надо стараться только для своего народа, своей страны. Хотя и она скоро позабудет своего героя, о вечной памяти говорить бессмысленно, через одно-два поколения уходит в лету, остается только имя, как символ минувших лет. Но моя совесть чиста, я делаю все, что могу, для нынешних своих сограждан, и их признательность греет мое сердце.

В начале октября, в самую пору бабьего лета, отправляюсь с охранным отрядом в Москву. Вижу в пути, как в городах и селах люди радуются миру и спокойствию, природа щедро вознаградила их труд, на редкость богатый урожай ломится в амбарах и закромах. Их радость отчасти переходит на меня, встречают с радушием и ликованием. Так через новые и прежние земли неспешно продвигаемся по разросшейся стороне, своими глазами и чувствами замечаю происходящие перемены, беседую с губернскими и уездными чинами. Иногда останавливаюсь и говорю с встречающим меня простым людом о их заботах, слушаю жалобы, тут же учиняю допрос сопровождающим меня чинам по их существу. Если объяснения невразумительные, то даю срок на выправление, сам же диктую писарю о порученном задании для контроля.

К концу октября возвращаюсь в стольный город, после торжеств по поводу воссоединения всех русских земель и пира по заведенному мною же порядку отдыхаю с семьей в загородном дворце. В семье прибавление, в конце июля Сашенька родила дочь, окрестили в честь бабушки и святой равноапостольной княгини Ольги (во святом крещении Елены) Аленой. Все дети растут крепкими и здоровыми, что поразительно в эти времена, когда даже в монаршеских семьях высокая детская смертность. Считаю, что имело первостепенное значение соблюдение детьми и окружающими гигиены, а также закаливание и физические занятия с малых лет. Мы не кутаем детей в сто одежек, до поздней осени они бегают в легких платьях, играют в подвижные игры во дворе и спортивном зале, который оборудовали по моим рисункам и личном надзоре.