Текст книги "Калужанин-герой. Подвиг унтер-офицера Старичкова"

Автор книги: В. Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

После возвращения в Россию, 3 октября 1799 г. в Азовский полк был назначен новый шеф и он стал называться мушкетерским генерал–майора Селехова полком. А. А. Селихов оставался шефом полка до 5 марта 1806 г. 29 марта 1801 г., после смерти Павла I полку было возвращено старое название – Азовский мушкетерский полк[49]49
  Это название полк сохранил до 22 февраля 1811 г., когда все мушкетерские полки были переименованы в пехотные (ПСЗ–I. Т.31. №4526). Незнание исторических реалий или их игнорирование стало причиной появления в литературе о Старичкове широко распространенной ошибки, когда Азовский мушкетерский полк называли Азовским пехотным полком.


[Закрыть]. Этот шаг вступившего на престол императора Александра I был первым на пути реформирования армии. Тогда же территория России была поделена на 14 инспекций. Стоявший на западной границе Азовский полк был включен в Брестскую инспекцию. С 21 марта 1802 г. в полках было оставлено по два знамени на батальон. При этом «белое» знамя должно было находиться в первом батальоне. 30 апреля 1802 г. был введен новый штат армейской пехоты. Все мушкетерские полки из двух батальонного состава преобразовывались в трех батальонный. По новому штату полагалось иметь один гренадерский и два мушкетерских батальона, в каждом из которых было по четыре роты. Общая численность полка составляла 2067 человек (в том числе генерал – шеф полка, 6 штаб-, 54 обер–офицера, 120 унтер–офицеров (из них 24 дворянского звания), 564 гренадера, 1128 мушкетеров, 9 музыкантов, 39 барабанщиков, 8 флейтщиков и 138 нестроевых чинов). В военное время численность нижних чинов увеличивалась на 288 человек и нестроевых на 3. В полках были оставлены знамена предыдущего царствования. Новые, образца 1803 г., выдавались только вновь учрежденным полкам и взамен пришедшим в негодность или утраченным[50]50
  Висковатов. Ч.10. С.13–18; Ч.17. С.32, 34; Ульянов. С.213.


[Закрыть]. Поэтому в начале царствования Александра I в Азовском мушкетерском полку продолжали использоваться знамена образца 1797 г., но вместо 10 их стало 6 (одно «белое» и 5 «цветных»).

В период своей службы в Азовском мушкетерском полку Старичков получил чин унтер–офицера. Этого повышения в российской армии удостаивались рядовые за храбрость, хорошее поведение, расторопность. Одним из условий был срок службы не менее четырех лет. Для производства в унтер–офицеры отбирались наиболее обученные рядовые, знающие грамоту и хорошо себя зарекомендовавшие[51]51
  Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. М., 2004. С.871; Леонов, Ульянов. С.194.


[Закрыть]. Точно не известно, когда и за какие отличия Старичков получил это повышение, но можно констатировать, что своей службой, а возможно и проявленной в 1799 г. храбростью, он выделился из тысячи своих сослуживцев и был произведен в унтер–офицеры. Более того, по имеющимся данным, можно заключить, что Старичков заслужил отличие и среди унтер–офицеров, так как именно ему было поручено носить одно из «цветных» знамен, с которым он принял участие в Аустерлицком сражении. Следует заметить, что по действовавшим тогда правилам ношение знамени было прерогативой унтер–офицеров дворянского происхождения[52]52
  ПСЗ–I. Т.24. №17588. Ч.1. Гл.1. Пункт 7.


[Закрыть], и только при их отсутствии эта почетная обязанность поручалась, в качестве поощрения, наиболее достойному унтер–офицеру, не дворянину.

***

Будучи уже заслуженным и опытным воином, Старичков в 1805 г. вместе со своим полком снова выступил на запад, чтобы вторично встретиться на поле боя с французскими солдатами[53]53
  При описании войны 1805 г. использованы: Кутузов. С.19, 31, 37, 146, 160–161, 164–165, 170–172, 224–226, 235, 254–260, 265–266, 268–270; МД. Описание. С.33, 82–85, 121–131, 168, 179–180, 199–202.


[Закрыть]. Из местечка Лабун Волынской губернии, где квартировали азовцы, полк в августе выдвинулся к границе России. Войдя в состав Подольской армии, находившейся под командованием Кутузова, Азовский полк, вместе с Киевским гренадерским, 6–м егерским, Павлоградским гусарским полками и артиллерией был определен в 1–ю, шедшую в авангарде, колонну генерал–майора кн. П. И. Багратиона. 13 августа русские войска выступили в поход. Они следовали к Баварии на соединение с австрийской армией генерала бар. К. Мака. В самом начале кампании, на 26 августа 1805 г., в Азовском мушкетерском полку в трех батальонах было в строю 6 штаб-, 53 обер-, 117 унтер–офицеров, 56 музыкантов, 1780 рядовых и 124 нестроевых. Следовательно, полк отправился в поход против французов практически в полном составе (недостаток чинов был менее 1 %).

Получив известие о вступлении австрийцев в Баварию, Наполеон прекратил подготовку к вторжению в Англию и в спешном порядке приступил к переброске располагавшихся в Булонском лагере войск на новый театр военных действий. Неожиданно появившись перед Маком, он запер его армию в Ульме и принудил капитулировать. После этого, 15 октября, французский император двинулся навстречу русским войскам Кутузова, желая разбить их до соединения с подкреплениями. Подольская армия, уже достигшая тогда Браунау, оказалась перед угрозой уничтожения. 17 октября Кутузов принял решение отходить на восток, навстречу следовавшим из России войскам и остававшимся в тылу австрийским частям. Прикрывать движение было поручено арьергарду под командованием Багратиона, в составе которого находился и Азовский мушкетерский полк.

Наполеон, только что одержавший блестящую победу над австрийцами, не желал выпускать из своих рук новую добычу и яростно бросился преследовать Подольскую армию. Он стремился воспользоваться своим превосходством и разгромить русские войска по частям. 24 октября у Амштетена арьергард Багратиона был настигнут противником. Завязался ожесточенный бой, в котором активное участие принял Азовский полк. Здесь он впервые в эту войну померился силами с неприятелем.

Но особенно Азовскому полку довелось отличиться в знаменитом Шенграбенском бою. 1 ноября войска Наполеона беспрепятственно перешли реку Дунай по мосту в Вене, что давало возможность противнику перерезать путь отхода армии Кутузова к Цнаиму. Для прикрытия главных сил, по дороге на Вену был выдвинут отряд под командованием Багратиона численностью примерно в 6000 человек. Он должен был задержать противника, чтобы дать возможность русским войскам выйти из ловушки, расставленной Наполеоном. Фактически, этот отряд обрекался на смерть, так как ему предстояло любой ценой остановить движение противника и не допустить его на сообщения русской армии. Один день, 3 ноября, был выигран Кутузовым путем ведения переговоров о перемирии с маршалом империи И. Мюратом, командовавшим неприятельскими войсками, направленными из Вены к Цнаиму. Узнав о бездействии Мюрата, которого русский главнокомандующий, буквально, «провел вокруг пальца», Наполеон приказал 4 ноября французским войскам без промедления атаковать стоявших против него русских.

Получив гневный выговор императора, уязвленный Мюрат, имевший почти пятикратное превосходство над Багратионом, обрушился на русский арьергард. Бой начался примерно в 5 часов вечера и длился до поздней ночи. Французы стремились окружить, расчленить и уничтожить храбрецов. Но, несмотря на все их усилия, войска Багратиона, отходившие под яростным натиском противника, выстояли, избежали полного истребления и с честью оставили поле Шенграбенского боя.

Азовский полк стоял в первой линии на левом фланге русского отряда и с первых минут боя принял на себя удар французских войск. Отбиваясь от наседавшего со всех сторон противника, полк в полном порядке отходил к селению Гунтерсдорф. В это время два раза он оказывался в окружении, но невзирая на численное превосходство французов штыками прокладывал себе путь. Общие потери Азовского мушкетерского полка с начала боевых действий составили около 800 нижних чинов убитыми и пропавшими без вести. При этом можно с уверенностью сказать, что большая их часть пришлась именно на Шенграбенский бой.

Благодаря стойкости войск Багратиона русская армия оказалась спасена. 7 ноября у Вишау Кутузов соединился с прибывшим в подкрепление из России корпусом, а 10 ноября войска вступили в Ольмюц, где находились русский и австрийский императоры. Наполеон, в свою очередь, прекратил преследование. Он расположился в Брюнне и стал стягивать к этому пункту свои войска. Наступил новый этап войны.

15 ноября 1805 г. в приказе по армии, подписанном генерал–адъютантом кн. П. М. Волконским, сообщалось, что Александр I жалует за отличие участвовавшим в Шенграбенском бою частям награды: 6–му егерскому полку серебряные трубы с надписью, Киевскому гренадерскому, Азовскому и Подольскому мушкетерским полкам, двум батальонам Новгородского и батальону Нарвского мушкетерского полков знамена, а гусарским Павлоградскому и Мариупольскому по одному штандарту с надписью[54]54
  РГВИА, ф.26, оп.1/152, д.340, л.299, 305. 18 ноября 1805 г. в приказе по армии объявлялось, что Мариупольский гусарский полк был назван ошибочно и штандарты с надписью должен получить Черниговский драгунский полк (Там же; Кутузов. С.220).


[Закрыть]. Таким образом, Азовскому полку за отличие в бою 4 ноября 1805 г. были пожалованы наградные, то есть Георгиевские знамена. Это отличие было признанием боевых заслуг полка и мужества, проявленного в бою при Шенграбене.

Блестяще осуществленный Кутузовым отступательный маневр свел на нет все стремления Наполеона. После соединения русских войск с подкреплением превосходство перешло на сторону союзников. Теперь уже сам Наполеон оказался в тяжелом положении, выходом из которого могло быть только победоносное сражение. И это сражение состоялось. 20 ноября 1805 г. войска союзников и французская армия вблизи города Аустерлиц вступили в решающее противоборство, от исхода которого зависела судьба Европы.

По принятой диспозиции Азовский мушкетерский полк был назначен в 3–ю колонну генерала И. Я. Пршибышевского вместе с Галицким, Бутырским, Подольским, Нарвским мушкетерскими полками и двумя батальонами 7–го егерского полка. Вместе с другими колоннами она должна была обойти правый фланг противника и на открытой местности нанести ему решительное поражение. Для прорыва неприятельской линии 3–й колонне назначался участок у Сокольниц. После захвата этой деревни Пршибышевскому предписывалось выровняться с наступавшими в этом направлении еще тремя колоннами и, повернув войска, двигаться на север, охватывая центр противника.

Выполняя принятую в ночь на 20 ноября диспозицию, Пршибышевский с вверенными ему частями в 7 часов утра выступил из лагеря при деревне Працен и спустился с Праценских высот. Войска, направляемые австрийскими колонновожатыми, к указанному в диспозиции пункту атаки шли пашней, что замедляло движение. Вскоре они вышли к деревне Сокольниц, рядом с которой, в долине ручья Гольдбах, располагался замок с каменными стенами.

Обнаружив французские войска в замке и вблизи него, Пршибышевский приготовился к атаке. Первым в дело вступили батальоны 7–го егерского полка, выбившие неприятеля из замка. При этом было захвачено два орудия. Оставив позицию, французы выставили на возвышенности артиллерийскую батарею, которая начала интенсивно обстреливать русские войска. Егерский полк, преследуя противника, встретил серьезное сопротивление и был подкреплен Галицким мушкетерским полком. Остальные части 3–й колонны, скрываясь от губительного огня артиллерии, спустились в долину, к стенам замка. Пршибышевский с Бутырским полком и двумя батальонами Нарвского полка прошел через замок навстречу отчаянно сопротивлявшемуся противнику. В резерве он оставил Азовский, Подольский и батальон Нарвского полка, имевшие недостаток в людях вследствие понесенных ранее потерь. Эти части находились на левой стороне ручья под командованием генерал–лейтенанта бар. Г. Ф. Вимпфена.

В то время, когда большая часть войск 3–й колонны оказалась втянута в бой за Сокольницким замком, Наполеон захватил центр русской позиции – Праценские высоты. Это был переломный момент, предрешивший дальнейший трагический исход сражения. Наступавшие на разных направлениях русские колонны потеряли общую связь и вынуждены были перейти к обороне. Овладев «ключом позиции», Наполеон начал яростное наступление в тыл действовавших против его правого фланга частей. В резко изменившейся ситуации дальнейшая судьба разобщенных русских колонн во многом зависела от их командиров.

Пршибышевский, обнаружив в своем тылу неприятеля, приказал стоявшим в резерве полкам прикрывать колонну. С этого момента азовцы вступили в кровопролитный бой с наступавшими от Праценских высот полками корпуса маршала Н. – Ж. Сульта. Находившиеся за ручьем батальоны должны были сдержать натиск противника и выиграть время для спасения 3–й колонны. О своем положении Пршибышевский сообщил главнокомандующему, и, не решаясь отступить без приказания, оставался на месте. Не дождавшись распоряжений, он начал пробиваться к Сокольницу на соединение со сражавшейся вблизи него 2–й колонной. Отбросив неприятеля, русские войска вступили в деревню, но в ней обнаружили части 2–й колонны, отступившие туда под ударами французов.

Положение обострилось до предела. 3–я колонна оказалась отрезана и окружена многочисленным противником. Но солдаты не дрогнули и не сдались на милость победителя. Эти мысли были чужды русским чудо–богатырям, воспитанным на победах Екатерининского века и помнящим еще Суворовские походы. Не имея возможности вырваться из охватившего их кольца, они выстроились и приготовились к смерти. Пули, картечь, ядра били в их сомкнутые ряды, калеча тела и беспощадно вырывая из строя способных к сопротивлению воинов. Но они стояли и умирали.

Прикрывавшие тыл 3–й колонны Азовский, Подольский и батальон Нарвского полка были атакованы превосходящими силами противника. Они упорно держались, отбиваясь от наращивавших напор французов. Понеся значительный урон в людях и расстреляв все патроны, полки с каждой минутой теряли способность к эффективному сопротивлению. Атака неприятельской кавалерии нанесла последний удар. Оставшиеся в живых защитники уже не смогли устоять и были рассеяны. Командовавший резервом генерал Вимпфен оказался в плену. Остатки разбитых полков отступили в Сокольниц, на соединение с державшимися там основными силами. Вслед за ними в деревню ворвались французы. Разгром русских войск, потерявших от изнурительного противоборства возможность противостоять яростному натиску противника, был неизбежен.

В эту критическую минуту, когда войска из последних сил сражались в окружении, Пршибышевский предпринял последний, отчаянный шаг. Он повернул свои расстроенные полки на север и двинулся по берегу ручья Гольдбах, в надежде встретить 4–ю колонну, которая по диспозиции должна была наступать в этом направлении. Однако на деле Пршибышевский только углублялся в расположение французской армии. Отойдя примерно на два километра от Сокольницкого замка, сильно поредевшие остатки 3–й колонны были стремительно атакованы кавалерией и разбиты. Потерявшие управление солдаты, группами и по одиночке, продолжали искать выхода из окружения. Многие гибли в схватках с французами, другие попадали в плен, кому‑то удавалось вырваться и присоединиться к отступавшей от Аустерлица армии.

В плену оказался и генерал Пршибышевский, который после возвращения из Франции был отдан под суд по обвинению в добровольной сдаче французам в начале сражения. Генерал был оправдан, но вскоре началось новое разбирательство дела, которое проходило в Государственном совете. За неумелое управление 3–й колонной в Аустерлицком сражении, приведшей к ее разгрому, Пршибышевский был приговорен к отставке от службы и разжалованию на месяц в рядовые. 25 ноября 1810 г. Александр I утвердил это решение[55]55
  МД. Описание. С.214–215.


[Закрыть]. Вместе с тем, упорное сопротивление 3–й колонны, отчаянно дравшейся в окружении, отвлекло значительные силы французов, и это позволило другим колоннам избежать подобной участи и выйти с поля боя.

В несчастном для русской армии Аустерлицком сражении 3–я колонна была практически полностью уничтожена. Из примерно 7500 человек было убито и взято в плен более 5000. Азовский мушкетерский полк, имевший к началу сражения около 1000 человек, потерял 2 штаб-, 16 обер-, 44 унтер–офицера, 26 музыкантов, 403 рядовых и 7 нестроевых (всего – 498 человек)[56]56
  Там же; Кутузов. С.235.


[Закрыть]. В числе взятых в плен оказался и унтер–офицер Старичков. Выживший в учиненной возле Сокольница бойне, покрытый ранами, он уносил с поля боя вверенное ему знамя, чтобы сохранить эту святыню в неприкосновенности и спасти от поругания врага. В день Аустерлицкого сражения Старичков, до конца исполнил свой долг и совершил подвиг, обессмертивший его имя в памяти поколений.

***

Сразу после Аустерлицкого сражения к французскому командованию был направлен полковник Мариупольского гусарского полка С. Н. Ланской, которому было поручено вести переговоры о размене пленных. Первая партия военнопленных была обменена в Брюнне 30 ноября 1805 г. в числе 3 штаб–офицеров, 11 обер–офицеров и 14 рядовых[57]57
  Кутузов. С.337.


[Закрыть]. Среди вернувшихся из французского плена офицеров был командир Бутырского мушкетерского полка подполковник М. Л. Трескин. По прибытии в Тешин, где располагался обоз действующей армии, он передал командовавшему там генерал–майору Д. М. Есипову рапорт, при котором препроводил вынесенное из плена знамя.

7 декабря 1805 г. Есипов писал об этом Кутузову: Трескин «…представил ко мне при рапорте знамя, которого полку ему не известно, а получил он его при выезде из Брюнна Бутырского полку роты имени своего[58]58
  Батальоны и роты в полках продолжали, по установленному еще при Павле I порядку, называть по именам шефов и командиров.


[Закрыть] от рядового Чайки, который вручил ему его [и] объявил, что неизвестно которого полку и кто такой унтер–офицер, бывший в плену, покрытый ранами и чувствуя приближающуюся смерть свою, вручил оному рядовому Чайке, умоляя его сберечь знамя, за сохранение коего заплатил он жизнью своею. Скоро последовавшая смерть унтер–офицера не допустила его узнать, кто такой унтер–офицер и которому полку принадлежит знамя, который сей верный рядовой принял с благоговением, сохранял при себе тайно, а узнав о размене подполковника Трескина, воспользовался сим случаем доставить его к начальству. Таковой геройский подвиг понудил меня приложить старания открыть имя сего унтер–офицера, который при самой кончине жизни своей помышлял только о том, чтобы сохранить и доставить к начальству вверенное ему знамя в целости, соделать оное в утешение родственников умершего гласным и известным монаршему престолу, но старание мое было до сего времени тщетным»[59]59
  Документы штаба. С.229–230.


[Закрыть]. К этому рапорту Есипов приложил доставленное Трескиным знамя.

Таким образом, уже спустя десять дней после Аустерлицкого сражения, из плена оказалось вынесено знамя одного из российских полков, которое ценой своей жизни спас в плену неизвестный унтер–офицер. Это был один из первых случаев возвращения утраченных в Аустерлицком сражении знамен. Примерно тогда же, 30 ноября о бежавшем из французского плена со знаменем Бутырского мушкетерского полка портупей–прапорщике Измайлове сообщил Кутузову генерал–лейтенант И. Н. Эссен[60]60
  Там же. С.228.


[Закрыть]. Об этом случае главнокомандующий рапортовал императору 15 декабря 1805 г., добавив сведения о спасении бежавшими из плена нижними чинами еще трех полотнищ, копья от древка и кистей принадлежавших Галицкому мушкетерскому полку[61]61
  РГВИА, ф.26, оп.1/152, д.476, л.529.


[Закрыть]. К 16 января к главнокомандующему было доставлено уже 12 из 32 считавшихся утраченными во время сражения знамен[62]62
  Там же, л.378; Документы штаба. С.287. Всего, по подсчетам Г. Э. Кудлинга с 1805 по 1808 гг. в Россию было возвращено 22 полотнища знамен, утраченных в сражении при Аустерлице. Следовательно, в руках французов могло их оказаться только 10. В реальности эта цифра должна быть меньше, если учесть возможность гибели части полотнищ во время сражения или их потерю в плену. В Париже, в Музее армии сейчас экспонируется только один трофей Аустерлицкого сражения – это «цветное» знамя образца 1797 г. с древком, кистями и навершием. Его полотнище имеет выцветший от времени светло–зеленый крест и светлые, почти белые, углы. Это знамя, по всей видимости, принадлежало Курскому мушкетерскому полку (крест – темно–зеленый, углы – пунцовые), потерявшему в сражении два знамени, одно из которых было возвращено в полк. Следует заметить, что во французской армии трофеем считалось не только полотнище знамени, но и его навершие (по аналогии с французскими «орлами»). Поэтому оставленное на поле боя древко с навершием учитывалось как захваченное знамя, в то время как в русской армии знамя считалось потерянным, если было утрачено его полотнище.


[Закрыть]. Но во всех случаях эти полковые святыни возвращались живыми людьми, получавшими за это различные награды. И только в одном случае знамя спас человек, который умер в плену от полученных при его защите ран, сумевший в последние минуты жизни передать драгоценное полотнище в надежные руки, но не сообщивший своего имени. Получилось, что этот неизвестный унтер–офицер, перед лицом Бога, до конца исполнил свой земной долг солдата – сохранил вверенную ему святыню. Такой поступок не мог остаться не замеченным. По горячим следам восстановить имя героя попытался генерал Есипов, но безрезультатно. Знамя – немой свидетель совершенного подвига, поступило в штаб Кутузова, где были предприняты новые шаги по установлению имени отличившегося унтер–офицера. Возможно, по расцветки креста и углов было определено, что спасенное полотнище принадлежит к числу знамен Азовского мушкетерского полка. После этого могли быть запрошены из полка данные, о попавшем во время сражения в плен унтер–офицере не дворянского происхождения, которому было поручено ношение знамени. Таким, предположительно, путем могло быть вычислено имя совершившего подвиг человека – унтер–офицера Старичкова[63]63
  То обстоятельство, что имя спасшего знамя унтер–офицера не было никому изначально известно делает невозможным предположение, что Старичков мог подобрать оставленное на поле боя знамя (см.: Маслов Н. М. Подвиг С. А. Старичкова… Баринов Б. Подвиг всегда с нами…).


[Закрыть].

Почти месяц потребовался для выяснения: кто именно спас возвращенное из плена при первом размене пленных знамя. Лишь 15 января 1806 г. Кутузов направил Александру I рапорт с описанием этого подвига. В нем главнокомандующий писал: «Бутырского мушкетерского полка подполковник Трескин, разменянный из плена от французов, представил знамя Азовского мушкетерского полка и притом донес, что получил он его при выезде из Брюнна Бутырского ж полка роты имени его от рядового Чайки, который, вруча оное, объявил, Азовского мушкетерского полка унтер–офицер Старичков, бывший в плену, покрытый ранами, умирая, отдал оному рядовому сие знамя, умоляя сберечь его, и скоро после сего умер. Рядовой Чайка, приняв оное с благоговением, сохранил при себе. Сей героический подвиг Старичкова, который при самой кончине жизни своей помышлял только о том, чтоб сохранить и доставить к начальству вверенное ему знамя, понуждает меня донесть о том Вашему Императорскому Величеству»[64]64
  РГВИА, ф.26, оп.1/152, д.476, л.523 (Опубл.: Кутузов. С.260); Документы штаба. С.286.


[Закрыть].

Сразу обращает на себя внимание категоричность, с которой Кутузов описывает подвиг. Из рапорта следует, что Чайка якобы сам сообщил своему командиру о Старичкове и полученном от него знамени Азовского полка. Это утверждение противоречит рапорту Есипова. Возможно, Кутузов, обращаясь к императору, посчитал необходимым опустить излишние подробности, касающиеся идентификации полотнища и установления имени героя, и представил упрощенную картину спасения знамени с четким распределением ролей между действующими лицами. Такой подход кажется вполне оправданным в рапорте императору, так как рапорт, являясь, по сути, представлением к награждению, требовал однозначности формулировок. Вместе с тем именно это, не совсем соответствующее действительности описание, стало основой для изображения подвига Старичкова в последующее время.

Приведенные выше два рапорта являются на сегодняшний день единственными источниками, которые содержат сведения о героическом деянии Старичкова. Однако, имеющаяся в них информация отличается лапидарностью и позволяет лишь в общих чертах представить последовательность событий. Из документов следует, что в сражении при Аустерлице унтер–офицер Азовского мушкетерского полка Старичков, защищая вверенное ему знамя, был несколько раз ранен и попал в плен. При этом он сумел сохранить полотнище знамени, которое, почувствовав приближение смерти, отдал рядовому Бутырского мушкетерского полка Чайке, «умоляя сберечь его». Это произошло через несколько дней после сражения, но где именно, в Брюнне или по дороге к нему, источники умалчивают. Смерть Старичкова не позволила Чайке узнать имя унтер–офицера и полковую принадлежность спасенного знамени. Приняв с «благоговением» полотнище, Чайка хранил «при себе» его несколько дней и, услышав о предстоящем размене пленных, вручил знамя командиру своего полка – подполковнику Трескину. 30 ноября офицер покинул Брюнн, где находились русские военнопленные, и в начале декабря доставил знамя по команде генералу Есипову. Последний 7 декабря переслал его Кутузову, который после выяснения имени героя, рапортовал о спасении знамени Александру I, назвав причастных к спасению знамени лиц: подполковника Трескина, унтер–офицера Старичкова и рядового Чайку.

Рапорт Кутузова от 15 января 1806 г. поступил в Военно–походную его императорского величества канцелярию 25 февраля. Ознакомившись с его содержанием, Александр I повелел: «Сделать из сего выписку для припечатаний к ведомостям, рядового Чайку произвесть в унд[ер] оф[ицеры], а семейство унд[ер] оф[ицера] Старичкова призреть». Эта высочайшая резолюция была подписана на рапорте рукой начальника Военно–походной канцелярии гр. Х. А. Ливена, в обязанности которого входило выполнение проходивших по его ведомству повелений монарха. Как видно, император выразил свое благоволение только Старичкову и Чайке. Еще один участник спасения знамени – подполковник Трескин оказался обойден наградой. Но, возможно, его роль в возвращении знамени не была забыта Александром I. Так, 23 апреля 1806 г. Трескин получил чин полковника, а 2 сентября 1809 г. был назначен шефом Азовского мушкетерского полка[65]65
  Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия… С.708.


[Закрыть].

Следует особо подчеркнуть, что проанализированные рапорты Есипова и Кутузова не содержат в себе и десятой доли тех подробностей, которыми так богата литература о Старичкове. В первую очередь, следует указать на несостоятельность утвердившейся еще в царствование Николая I, в «Памятной книжке для нижних чинов», легенды о том, что Чайка «в точности исполнил завещание Старичкова: с равным усердием скрывая знамя, по возвращении из плена, представил его своему начальству»[66]66
  СВП. Приложение. С.7.


[Закрыть]. Такая трактовка событий, повествующая о длительном пребывании знамени Азовского полка в плену и игнорирующая участие Трескина в его спасении, сохраняется в некоторых публикациях до сегодняшнего дня[67]67
  См. например: Продувнов В. Е. Это моя Калуга… С.85.


[Закрыть]. Кроме того, некоторые авторы вносили свои дополнения в эту легенду. Например, по версии писателя В. Русакова Чайка, вернувшись из плена, «представил знамя в полк, рассказав о том, как оно к нему попало», а по мнению калужского исследователя Маслова, он вообще «бежал из плена и принес знамя на родину» (см. приложения 5, 6). Относительно Чайки «Памятная книжка для нижних чинов» сообщает также о пожаловании ему, помимо унтер–офицерского звания, еще и денежной награды. Это ошибочное утверждение также получило широкое распространение в литературе. Источники обходят молчанием и вопрос о том, где Старичков прятал спасенное им знамя. Этот «пробел» был восполнен в соответствии с воображением писавших о подвиге авторов. Первоначально использовали нейтральную фразу, указывая что Старичков сохранил знамя «при себе». Затем, появились более конкретные обозначения мест и способов хранения полотнища: на ноге, на груди, на животе, под мундиром, «обмотав вокруг своего тела»[68]68
  См. например: ГАКО, ф.32, оп.2. д.1670, л.64; оп.9, д.268, л.4; Патлачев. С.205; КГВ 1866; КГВ 1899; Русский инвалид 1900; Маслов Н. М. Подвиг С. А. Старичкова… Баринов Б. Подвиг всегда с нами… Продувнов В. Е. Это моя Калуга… С.85.


[Закрыть]. Указанные выше несоответствия были связаны с тем, что авторы, в большинстве случаев, опирались не на первоисточники, а на предания и свою интуицию.

***

Следует обратить внимание еще на одну глубоко укоренившуюся легенду. Речь идет о судьбе спасенного Старичковым знамени. В 1848 г. в газете «Русский инвалид» увидела свет статья неизвестного автора, посвященная пожалованию Николаем I Чесменской военной богадельне картины, запечатлевшей подвиг Старичкова. Автор, которым, возможно, был директор богадельни и комендант Петропавловской крепости И. Н. Скобелев – известный в 1830–1840–х гг. военный писатель, дослужившийся из солдат до генеральского чина, подчеркивая преемственность монаршего внимания к подвигу Старичкова, писал: «В бозе почивающий Император Александр I, дабы увековечить доблестный подвиг Старичкова, Высочайше повелеть соизволил: хранить это знамя в С. Петербургском арсенале»[69]69
  КГВ 1848.


[Закрыть]. Это ни на чем не основанное утверждение получило широкое распространение в литературе и вошло в посвященные Старичкову энциклопедические статьи.

Что касается знамени, то оно, после возвращения из плена Трескина, поступило сначала в ведение генерала Есипова, а от него, по команде, было доставлено главнокомандующему. 16 января 1806 г. Кутузов направил Александру I рапорт, в котором поднял вопрос о судьбе знамени Азовского полка и других доставленных к нему после сражения знамен. Он писал: «Вынесенные разными чинами знамена, о коих я Вашему Императорскому Величеству доносил, при полках остаются без древок; и именно: в Курском мушкетерском 1, Галицком 3, Бутырском 2, Пермском 3, Нарвском 1, Азовском 1, Подольском 1, всего 12. Вашего Императорского Величества всеподданнейше испрашиваю позволения, о прибитии их по–прежнему к древкам, как оные не были еще в руках неприятельских». На это предложение 30 января 1806 г. последовала высочайшая резолюция: «Позволить»[70]70
  РГВИА, ф.26, оп.1/152, д.305, л.378.


[Закрыть]. Таким образом, доставленное к Кутузову знамя Азовского мушкетерского полка, в январе 1806 г., после установления имени Старичкова, было направлено в полк. Здесь, примерно в феврале, по высочайшему позволению спасенное в плену полотнище было прибито к новому древку и вернулось в строй. Как видно, никаких особых распоряжений о хранении знамени Азовского полка в Санкт–Петербургском арсенале сделано не было.

После возвращения из плена спасенного Старичковым знамени, в Азовском полку не доставало четырех, утраченных в Аустерлицком сражении знамен. Именно эту цифру показал Кутузов в рапорте императору от 26 декабря 1805 г., к которому была приложена ведомость о потерянных в полках знаменах. На этот рапорт 7 февраля 1806 г. последовала высочайшая резолюция: «Сим полкам знамен не давать».[71]71
  Там же, д.476, л.497–498; Документы штаба. С.287.


[Закрыть] Это решение было наказанием за потерю полковых святынь. Более того, 13 июля 1806 г. Азовский, Подольский, два батальона Новгородского и батальон Нарвского мушкетерского полков были лишены права на получение Георгиевских знамен, которые им были пожалованы за бой при Шенграбене[72]72
  РГВИА, ф.26, оп.1/152, д.340, л.299.


[Закрыть].

Принимая во внимание, что к 26 декабря 1805 г. Кутузов уже получил доставленное от Трескина полотнище, можно сделать вывод, что в сражении при Аустерлице Азовский полк сохранил одно «цветное» знамя. Тем самым, в бою он потерял не четыре, как считалось ранее[73]73
  См. например: Патлачев. С.66; Военная энциклопедия. СПб., 1911. T.1. С.182; Подмазо А. А. Указ. соч.


[Закрыть], а пять знамен. Одно из них было спасено Старичковым и по высочайшему позволению возвращено в строй. Таким образом, после кампании 1805 г. в Азовском полку налицо состояло два «цветных» знамени, из которых одно было связано с героическим подвигом унтер–офицера Старичкова. Недостающие четыре знамени, которые были указаны Кутузовым в рапорте императору, предстояло заслужить на полях сражений.

Справедливости ради, следует отметить, что после Старичкова в Россию было возвращено еще два знамени, принадлежащие Азовскому полку. Однако они не были переданы в полк. Надо полагать, это произошло вследствие высочайшего решения не выдавать потерявшим в Аустерлицком сражении полкам знамен. Так, одно знамя было вынесено унтер–офицером Замариным, который представил его генерал–лейтенанту Эссену. Последний в ноябре 1806 г. доносил начальнику Военно–походной канцелярии Ливену, что «унтер–офицер сей показывает, что он в сражении 20 ноября прошедшего года, будучи ранен в левую ногу картечью и в левый бок штыком, оставался на поле до самой ночи, а когда, собравшись с силами, приподнялся, то между убитыми нашел с разрубленною в двух местах древкою, без копья и подтока, российское знамя, которое тот час оторвал от древки, зашил к себе в мундирный рукав, за подкладку». На следующий день Замарина нашли на поле боя местные жители и передали французам. Из Брюнна он был направлен во Францию и проследовал через Страсбург в Дижон. Здесь он три месяца лечился в госпитале, а по выздоровлении был отправлен в Люневиль для определения во французскую службу. Узнав об этом, Замарин бежал и через Австрию вернулся в Россию, доставив на родину спасенное им «цветное» знамя Азовского мушкетерского полка. Вследствие полученных ранений Замарин был признан неспособным к службе и 20 декабря был уволен в отставку с чином подпоручика, мундиром и пенсионом полного жалования[74]74
  Кудлинг. С.7–8.


[Закрыть]. Этот офицерский чин, дававший право на потомственное дворянство, стал наградой за спасение знамени полка.