Текст книги "Руди-Пятачок"

Автор книги: Уве Тимм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 11

Почти год прожил Руди-Пятачок в деревне у старика Воса – до самых летних каникул. Летом мы собирались отправиться с палаткой в путешествие по Италии.

Однажды, когда папа мыл посуду, а Цуппи помогала ему, вытирая кастрюли, она вдруг спросила:

– А можно Руди поедет с нами в Италию? Он ведь так любит воду! А там он сможет в море купаться. Представляешь, как он будет плавать в волнах!

– Послушай-ка, – отвечал папа, – во-первых, я не уверен, что соленая вода ему понравится, а потом, у нас и так столько вещей, что для Руди места в машине просто нет. К тому же для него надо будет еще и корм с собой везти.

– Но в кемпингах всегда полным-полно всяких отбросов, – не сдавалась Цуппи.

– Да нас в Италии со свиньей ни в один кемпинг не пустят! Там и с собаками-то останавливаться запрещено.

– Тогда поставим палатку не в кемпинге, а прямо в чистом поле. В этих кемпингах все равно скука смертная, ты же сам говорил.

– Да, – ответил папа, но решил схитрить. – Только нас со свиньей не пропустят через границу. Для этого нужна специальная справка для таможни.

Но Цуппи если что задумает – не отступится. На следующий день она уговорила меня пойти с ней в таможенное управление. Нам нужен был отдел «Ввоз и вывоз живого скота». Там сидел один-единственный сотрудник. Когда мы вошли, он подозрительно на нас посмотрел.

Может, его туда перевели из отдела по борьбе с контрабандой? По крайней мере, вид у него был недовольный и поглядывал он на нас с подозрением – видимо, по профессиональной привычке.

Мы спросили, что надо сделать, чтобы провезти свинью в Италию.

Мужчина подошел к шкафу и достал пачку бланков.

– Вот, – сказал он, – заполните все это: таможенную декларацию на живой скот, предназначенный на убой, а так же ветеринарную справку, соответствующую новым правилам Европейского Союза. И еще подтверждение итальянской бойни о согласии принять скот.

– А если мы ее из Италии потом назад привезем?

– Кого?

– Свинью.

– Это как же? В виде колбасы?

– Нет, живьем конечно.

– Подождите-ка. Вы же собирались везти ее в Италию на убой?

– Нет, – испугалась Цуппи, – мы просто хотим взять Руди с собой в отпуск.

– Кто такой этот Руди?

– Наша свинья.

– Вы меня что, за дурака принимаете? – рассердился таможенник, потом подошел к двери, распахнул ее и гаркнул: – Вон!

Мы поспешили убраться подобру-поздорову.

– Ну и долго же до него доходит! – злилась Цуппи, когда мы выскочили на улицу.

После этого визита она поняла, что взять Руди в отпуск не получится.

Мы путешествовали по Италии почти четыре недели. Пока папа с мамой осматривали всякие старинные развалины, мы накупались вволю, нанежились на солнышке и наелись мороженого. Но на третью неделю Цуппи начала волноваться и стала проситься назад – проведать Руди. На следующий день после возвращения домой мы отправились к старику Восу. И тут нас ждала неожиданность! Подъехав к дому, мы заметили, что двор словно вымер – ни кур, ни Руди, даже дворового пса и коров не слышно. Окна и двери дома заколочены.

Мы пошли к Вернеру – тому, у которого птицефабрика.

– Ах, так вы, значит, ничего не знаете, – сказал он. – Старик Вос умер. Упал вдруг со скамейки прямо во время дойки. Сердечный приступ. Уже три недели прошло. А его сын о сельском хозяйстве и слышать не желает. Вот все и продал.

Мы страшно испугались! Папа стал спрашивать, куда же девали всех животных.

– Ну, кур раскупили деревенские, а остальную скотину отправили на забой.

Услышав это, Цуппи разрыдалась, а за ней и Бетти, да и у меня подбородок задрожал.

– И нашего Руди тоже? – спросила испуганно мама.

– Нет, он слишком тощий. Его еще подкормить надо. Вот его на откорм и отправили.

– На откорм?

– Ну да, на свиноферму. Там свиньи в два счета доходят до кондиции.

– А вы не знаете, на какую именно ферму продали нашего Руди?

– Понятия не имею. Наверно, на какую-то здесь неподалеку. Да, трудно вам будет найти вашу свинку, если ее вообще еще не…

Вернер посмотрел на Цуппи и не договорил.

Глава 12

Следующим утром мы отправились на поиски фермы, куда продали Руди. У нас оставалась еще одна неделя каникул.

Мама с нами не поехала. Ей надо было разобрать портфель. В последний учебный день она, вернувшись из школы, всегда просто бросает, не разбирая, за шкаф свой толстенный портфель, набитый бумагами, табелями, документами, записками, письмами – короче, всем тем, что накопилось перед каникулами. Во время отпуска этот портфель так и лежит там, куда она его забросила. А когда лето подходит к концу, мама сперва выдвигает его из-за шкафа ногой, на следующий день – поднимает и относит на кухню, еще через день – в спальню, из спальни – в детскую, пока он не окажется на ее письменном столе. Тогда она наконец открывает портфель и начинает все эти бумаги разбирать, что-то записывает, время от времени тяжело вздыхает, а то вдруг с досадой сомнет лист и выбросит в мусор. В это время лучше к ней не подступаться с разговорами. Нам всем становится ясно: еще несколько дней, и начнутся занятия в школе.

Утром папа позвонил в сельхозуправление и спросил адреса окрестных ферм, где откармливали свиней.

Первая ферма, куда мы приехали, была похожа не на крестьянский хутор, а скорее на фабрику. Хозяин свинофермы оказался молодым парнем. Он сказал, что за последние две недели купил пару свиней у одного скототорговца, но откуда тот их взял, знать не знает. И конечно, теперь уже и не отличишь, какие именно это были свиньи. Но показать их нам он готов – пожалуйста.

В свинарнике в маленьких клетках стояли на ржавых решетках свиньи. Решетки эти нужны для того, чтобы сквозь них падали какашки – так убирать проще. Через все клетки проходил конвейер, по которому автоматически поступал корм, за правильным подбором его состава следил специальный компьютер. Свиновод страшно гордился этими техническими новшествами, которые он приобрел совсем недавно. Даже взял для этого ссуду в банке.

– Но я быстро расплачусь. Только бы свинина в этом году опять не подешевела. Это было бы уже свинство, – объяснил он.

Он показал нам осветительную систему, при помощи которой можно было регулировать, когда свиньям спать, а когда просыпаться для очередной кормежки. Потому что у свиней здесь была единственная задача – как можно быстрее съесть как можно больше, чтобы потолстеть и отправиться на бойню. В свинарнике у этого фермера было гораздо чище, чем хлеву у старого Boca, но и намного тоскливее. Свиньи ссорились, потому что стояли в жуткой тесноте: вечно с обеих сторон либо чьи-то уши, либо хвост. Животные стояли за решетками, мотали головами и на нас никакого внимания не обращали. Мы медленно прошли мимо рядов клеток, разглядывая свиней, но Руди так и не нашли.

– Да за три недели ваша свинья поди так отъелась, что вы ее теперь нипочем не узнаете, – сказал фермер на прощание.

Мы побывали еще на двух фермах. Везде одна и та же картина: грустные свиньи, которым ничего не остается, как только жевать, жевать и жевать. Страшно подумать, что и Руди засадили в такую вот крошечную клетушку: ведь он так любил побегать на воле!

И вот мы приехали на четвертую ферму. Хозяин тут оказался ворчливый и поначалу не хотел пускать нас в свинарник. Но папа сказал ему, что мы хотим хотя бы одним глазком посмотреть на современную ферму. Это ему польстило, и он согласился устроить для нас экскурсию.

– Вам повезло, что свинарник сейчас полон, завтра мы отвозим свиней на бойню, – сообщил он.

Мы пошли мимо клеток. За решеткой лежали жирные откормленные свиньи и жевали, не переставая. Вдруг мы услышали у себя за спиной взволнованный визг, и одна свинья просунула пятачок сквозь решетку.

Это был Руди! Но если бы он сам нас не позвал, мы бы его никогда не узнали, таким толстым и бесформенным он стал.

– Это Руди! Это моя свинья! – крикнула Цуппи.

– Твоя свинья? – не поверил фермер. – Не смеши меня!

Тогда Цуппи рассказала историю Руди. Но фермер только отмахнулся:

– Этак каждый придет и заявит, что это его свинья. А их тут одну от другой не отличишь, если только у какой черное пятно есть или хвоста не хватает.

– Мы Руди можем из тысячи узнать, – заверила его Бетти.

– Верно, – подтвердил папа, – мы своего знаем как облупленного. Вы же видите, мы его сразу приметили, а он – нас.

А Руди меж тем просунул свое толстое рыло сквозь прутья решетки и тихонько повизгивал своим особым визгом. Когда Цуппи погладила его пятачок, он завизжал еще громче.

– Это каждый может сказать! Я за эту свинью выложил немалые денежки и уже продал на бойню, – не унимался фермер.

– Мы вам вернем те деньги, что вы за Руди заплатили, – предложил папа.

– А прочие расходы: питание, содержание на ферме, компьютерная система кормления?

– Ладно, и все сопутствующие расходы тоже.

– А мой доход? Я ведь уже подписал контракт с бойней!

– Ладно. И это тоже. Сколько вы хотите?

Фермер подумал немного и назвал сумму в триста пятьдесят Марок.

– Многовато, – вздохнул папа. – Столько у меня с собой и нет.

– А не могли бы вы отдать нам свинью прямо сейчас, а мы завтра вернемся и привезем вам деньги? – спросила Бетти.

– Нет уж! – рассердился фермер. – Приезжал тут один защитник животных, выкупил десять свиней и увез, но так до сих пор и не заплатил. Выкладывайте денежки, если не хотите, чтобы ваша свинья отправилась завтра под нож.

Глава 13

Мы поехали домой. Папа был страшно зол и, как обычно, когда бывал не в духе, с досады ругался на других водителей, что те якобы слишком быстро или слишком медленно едут, ворчал на Бетти, что она его дергает и отвлекает, и на меня, что я не сразу закрыл окно. Вообще-то, мы к этому уже привыкли, только мама еще иногда на него сердилась.

Дома мы устроили семейный совет.

– Что будем делать? – спросила мама.

– Триста пятьдесят марок – кругленькая сумма!

Деньги на нас с неба не падают, – проворчал папа и посмотрел на маму.

– Но ведь мы должны спасти Руди! – взмолилась Цуппи.

– Деньги тут не главное, – сказала мама.

– Да вы только подумайте: куда мы денем этакую раскормленную свинью? Он ведь стал просто огромным, его уже в ванную не запихнешь. А стоит господину Шустербергу обо всем пронюхать, он нас в два счета выставит на улицу. Да и другие жильцы ему наверняка нажалуются. Поросенок – это одно дело, многим они даже нравятся, но что скажут люди, когда мы поселим в квартире такого громадного откормленного борова?

– Руди не виноват, что он теперь такой толстый, – заступилась за поросенка Бетти. – Все равно надо постараться протащить его в квартиру.

– А что потом? – не успокаивался папа. Так и будем вечно жить со свиньей в ванной?

– Можно его выводить на прогулки по ночам.

– А где мы возьмем денег ему на прокорм? Такой здоровенный хряк на одних объедках не продержится. Ему подавай жрать, жрать и жрать. Может, прикажете установить ему в ванной кормушку с компьютерным управлением? И потом: кто будет там убираться? Тоже – я? Всю жизнь мечтал ухаживать за свиньей!

– Значит, тебе Руди совсем-совсем не жалко?

– Жалко, но надо себе представлять, куда мы его денем и где на все возьмем денег.

Бетти сказала, что она готова мыть соседям окна, за это платят пять марок в час. Цуппи вызвалась убираться у старой дамы, нашей соседки сверху, а я был готов подтягивать отстающих по математике. И пока мы таким способом накопим триста пятьдесят марок, Руди уже отправят на бойню.

Мама посмотрела на папу и решила:

– Что ж, детям придется поделиться частью своих накопленных карманных денег. Ну, скажем, ста пятьюдесятью марками.

Тогда и папа согласился:

– Так и быть, придется раскошелиться для начала.

На следующий день мы встали рано-рано и отправились на свиноферму. Когда мы туда приехали, на дворе уже стоял грузовой фургон, и водитель как раз закрывал кузов. В грузовике теснились свиньи.

– Стойте! – закричала Цуппи. – Остановитесь, там наша свинья!

– Отойди в сторону, – велел водитель. – Я спешу.

И он сел в кабину. Папа побежал к хозяину фермы, размахивая деньгами. Фермер тщательно пересчитал их, потом подошел к грузовику и сказал шоферу:

– Одну свинью придется вернуть.

– Час от часу не легче! – рассердился водитель, выключил мотор и вылез из кабины. – Как вы тут разберете, какая ваша, а?

– Сейчас я свистну, и он сам объявится, – пообещала мама.

Водитель опустил заднюю стенку кузова. Мама свистнула в два пальца. И Руди тут же протиснулся мимо толстых свиней, медленно и с трудом перешагнул через борт и ступил на пандус. А водитель поспешил поднять стенку кузова.

Усадить Руди в наш комби оказалось совсем непросто. Сам он туда взобраться не мог, таким стал неповоротливым. Пришлось папе подогнать автомобиль к самому пандусу. Когда Руди вошел в багажник, машина сильно просела.

– Надеюсь, ось не сломается, – проворчал папа.

На выезде с фермы мы обогнали грузовик со свиньями. Они стояли там и печально на нас смотрели. Цуппи расплакалась и, чтобы отвлечь ее, папа спросил:

– Ну и куда мы повезем Руди?

– Сначала – домой, – ответила мама.

Глава 14

Когда мы вернулись домой, было уже темно. Мы специально дождались сумерек и долго колесили по окрестностям. Даже перекусили в одном трактире. А машину оставили на стоянке, закрыв багажник, чтобы Руди не мог выбраться.

Он так и лежал там, тяжело дыша. Когда совсем стемнело, мы решились провести его в квартиру. Мы придумали четкий план. Ну прямо как в кино! И здорово было, что мама с папой участвовали в этой тайной операции вместе с нами.

Мы медленно проехали мимо нашего дома, который, увы, нам не принадлежал. Папа хотел уже остановиться, но заметил господина и госпожу Хайнц – они вывели на прогулку свою лохматую собачку. Пришлось нам еще разок объехать квартал. Когда мы снова приблизились к дому, вокруг было пусто. Бетти вылезла из машины и пошла проверить, нет ли кого в подъезде, чтобы не повстречать на лестнице жильцов или, чего доброго, самого господина Шустерберга.

Потом она подала условный сигнал: путь свободен. Мама выскочила из машины и открыла багажник. Но оказалось, что Руди стоит головой вперед и не может развернуться, чтобы спуститься. Ему пришлось бы пятиться, но и этого он сделать не мог. К тому же при таком огромном весе попробуй он спрыгнуть задом, наверняка сломал бы ногу. Руди попытался соскользнуть с края багажника, но повис, лежа на животе. Мы не могли его поднять, такой он был тяжелый. Что было делать? Мимо проходил какой-то старичок. Он, конечно, сразу заметил свешивающиеся из машины свиные ноги и застыл на месте.

– Что это вы такое делаете? – спросил он подозрительно.

– Сами видите, – нашелся папа. – Хлопаем по свинье.

– Что значит – «хлопаете по свинье»?

– Разве вы не знаете? Ну, свинью сажают в машину и каждый проходящий мимо может за одну марку похлопать ее по заду.

– Зачем?

– Как это «зачем»? Это же приносит удачу! Старичок порылся в кошельке и выудил одну марку.

– Только побыстрее, – торопил папа. Старичок протянул папе монетку, похлопал Руди и пошел дальше. Но он еще пару раз обернулся, может, потому, что мы слишком громко смеялись. Тем временем Руди, которому было неудобно так висеть, стал тихонько повизгивать.

– Ну, и как теперь прикажете его вытаскивать? Тут подошла мама.

– Что стряслось? – спросила она.

– Руди застрял.

– Нам нужна доска.

Но кто, скажите на милость, держит доски в городской квартире? Где мы ее возьмем?

На этот раз выход из положения нашла Цуппи:

– А может, гладильная доска подойдет?

– Нет, – сказала мама. – Только не наша гладильная доска!

– Решайте же! Нам надо поскорее убрать Руди с улицы, – торопил нас папа.

Тогда мама сдалась. Мы с Бетти помчались в квартиру, притащили гладильную доску и пристроили ее на задний бампер. Почувствовав твердую почву под ногами, Руди очень осторожно, шажок за шажком, вышел по гладильной доске из кузова. Постояв чуть-чуть на улице, он медленно направился к входной двери. Вдруг в подъезде зажегся свет, и тут же раздался тревожный сигнал Бетти. Значит, кто-то выходил из дома. Куда девать Руди? Поскорее спрятаться за автомобилем? Но толстый Руди был слишком неповоротлив. Оставалось одно: затолкать его за куст рододендрона – туда, где когда-то прятался грабитель. Но куст оказался для Руди слишком маленьким. С одной стороны торчала его морда, а с другой – толстая задница с хвостом-завитушкой.

– Проклятие! – прошептала мама. – Ну-ка, становитесь все в ряд!

Мы живо выстроились в линеечку, тесно прижавшись друг к дружке, словно собирались спеть тому, кто вот-вот должен был выйти из подъезда.

Входная дверь распахнулась, и появился господин Шустерберг. Он сразу же нас заметил и замер на месте: мы стояли на аккуратно подстриженном газоне, что, само собой, было строжайше запрещено.

– Что это вы там делаете? – спросил он в конце концов.

И в этот самый миг Руди просунул свой пятачок между папиных ног. Господин Шустерберг снова застыл как громом пораженный. Мы испугались, что у него случился удар и он потерял дар речи.

Но тут у него вырвался стон и он прошипел:

– Что, снова свинья? Вы, видно, решили устроить в моем саду свиноферму? Что у вас за страсть такая к свиньям? – А потом как закричит: – Если вы без свиней жить не можете – воля ваша, но только не в моем доме! Вон отсюда немедленно!

И тогда папа сказал:

– Хорошо, господин Шустробег, раз так – мы съезжаем!

Из-за этого Шустробега господин Шустерберг взъярился так, что у него даже голос пропал, он потряс кулаком и прорычал:

– Вон, вон, вон!

Во всем доме стали открываться окна, люди выглядывали узнать, что стряслось, и видели, как мы стоим на газоне с толстой свиньей и как бушует господин Шустерберг.

Все пропало.

– Пойдем, Руди, – позвал папа. – Пойдем домой: сначала под душ, потом зубы чистить, а потом в постельку.

Наш папа такой: вроде тихоня тихоней, но если уж распалится, то удержу не знает, и его не остановишь.

Как ни в чем не бывало мы прошествовали мимо кипевшего от злости господина Шустерберга и вошли в дом.

Оказавшись в своей квартире, мы просто попадали от смеха: ну и здорово же у папы вышло! Обозвал господина Шустерберга – Шустробегом!

Папа утверждал, что он это намеренно, но на самом деле он часто путает слова, так что, может, и на этот раз просто оговорился.

А потом, поскольку всем нам нужно было успокоиться, папа и мама нажарили картофельных оладий. Руди тоже досталось три штуки. Он вмиг их слопал, а в придачу сожрал еще яблоко, картофелину и два старых банана. И все никак не мог наесться!

– О господи! – пробормотал папа. – Да его никогда не накормишь!

– Что теперь будет с Руди-Пятачком? – поинтересовалась Цуппи.

– А с нами что будет? Придется до конца месяца съехать с этой квартиры.

Всю нашу радость вмиг как ветром сдуло. Мы приуныли: жаль было уезжать. Все же здесь у нас был маленький садик, где можно было играть.

– Да, непростая задачка, – вздохнул папа. – Ведь нам еще надо как-то эту скотину пристроить.

То, что он назвал Руди «скотиной», было плохим знаком: значит, он опять начинал на него злиться.

– Ну что-нибудь придумаем, – сказала мама. – У нас ведь еще одна неделя отпуска в запасе. Вот завтра с утра и начнем поиски новой квартиры.

Папа сердито зыркнул на Руди, тот лежал на ковре, словно огромный мешок с мукой.

Глава 15

Последнюю неделю отпуска мама и папа с утра до вечера искали новый дом. Они читали объявления в газетах, ходили к маклеру и осматривали квартиры. Оказалось, не так-то легко найти подходящее жилье подешевле (ну, потому что папа ничего не зарабатывает), при этом с маленьким садиком, да к тому же хозяин не должен возражать против свиньи. Ясное дело, это многовато все сразу.

На четвертый день, когда родители вернулись вечером домой, мама в изнеможении опустилась на стул в кухне. Папа вскипятил чай и вздохнул:

– Ничего не получится. Со свиньей нас никто не примет. Как же надоело! Постоянно одно и то же: все спрашивают – сколько у вас детей? И узнав, что трое, большинство сразу говорит: нет. А те, кто все же не возражает, интересуются потом, нет ли у нас каких-нибудь домашних животных в придачу. Дескать те, у кого есть дети, обычно заводят еще и всякое зверье – так они считают. И они правы. Тогда мы отвечали: да. Собака? Нет. Кошка? Нет. Кто же тогда? Свинья. – Папа закурил трубку и закашлялся: – Ну, и на этом все заканчивается.

– Но один-то все-таки поинтересовался, что это за свинья, – напомнила мама.

Папа выпустил дым через нос.

– Да. И когда ты ему ответила: миленькая чистенькая домашняя свинка, он только пробормотал: ну-ну. И все. А потом объяснил, что сдал бы нам квартиру, будь это вьетнамская свинка – они не больше спаниеля, очень спокойные и едят совсем мало.

– Руди уже тоже стал есть меньше, – вставила Цуппи.

– Если пять кило картошки – это немного…

– Прекратите, – рассердилась мама, – мы обязательно найдем выход. В крайнем случае можно опять поселить Руди в деревне.

Впрочем то, что господин Шустерберг решил нас выселить, имело и свою положительную сторону: теперь мы могли спокойно входить с Руди в дом и выходить на улицу. Утром и вечером мы выводили его на прогулку, как собаку. Это было необходимо, ведь он накопил столько лишнего жира. Ему надо было больше двигаться и меньше есть. Когда Цуппи его выгуливала, она надевала на него вместо ошейника папин кожаный ремень. Папа об этом, конечно, не догадывался. Но только этим ремнем можно было обхватить толстую шею Руди. К ремню мы пристегивали длинный кожаный поводок и так выходили из дома.

Однажды мы отправились в Хагенбек – это гамбургский зоопарк.

Кассирша сначала не хотела продавать нам билеты, потому что туда не пускают даже маленьких собачек, но мы ее все же уговорили, и она нас пропустила. Ну и переполох вышел!

Люди сбегались, едва нас завидя, словно никогда свиней не видели. Ясное дело, свинья, которую дети прогуливают по зоопарку на поводке, куда интереснее, чем запертые в клетках львы и тигры. Хорошо, что папа и мама нас не видели!

Всю дорогу мы спорили, кому вести Руди на поводке, но на детской площадке нам всем разом захотелось на большие качели. А куда Руди девать? Тогда мы просто привязали его к дереву. Он лежал в тенечке, и школьники, которых привели на экскурсию, угощали его бутербродами.

В зоопарке Руди увидал в клетке бородавочника и страшно удивился. Надо же: какая странная свинья! Бородавочник, который до этого лежал себе и дремал, тоже проснулся, встал и с любопытством оглядел Руди.

В последний день каникул мы поехали с Руди в Бланкензее, это на Эльбе. Как мы туда добрались? Очень просто. Сначала на электричке, потом на метро. Руди мы купили детский билет и пристроили его в собачьем отсеке. А к Эльбе мы уже спустились пешком по песчаному берегу.

К этому времени Руди немножко сбросил вес, так что вновь носился как угорелый. А сколько всякой всячины он вырыл из песка: старый башмак, коробку из-под кекса, противогаз, две пары сломанных солнечных очков и ржавую игрушечную машинку! У свиней отличное чутье. Нам рассказывали в школе, что во Франции их используют для сбора трюфелей. Трюфели – это самые дорогие в мире грибы, у них превосходный вкус и запах. Свиньи с особо чуткими носами – их так и называют «трюфельные свиньи» – ищут грибы, которые растут под землей. Стоит такой свинье начать рыть землю, и сопровождающий ее человек понимает: она учуяла гриб. Ясное дело, свинье хочется самой сожрать такой лакомый кусочек. Но гриб ей не достается, что, конечно, свинство.

На берегу реки мы играли с Руди в «трюфельную свинью». Закрывали ему глаза его висячими ушами и, пока он не видел, закапывали в песок наши носки. А потом отпускали его на поиски. И он всякий раз находил носки, даже когда мы закапывали их очень-очень глубоко.

– У Руди и впрямь супернос! – радовалась Бетти.