Текст книги "Журнал «Ура бум-бум!» 1990, №5"

Автор книги: Ура бум-бум! Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

LIGHT НЕЗАВИСИМОЙ ПРЕССЫ

Light /лайт/ – свет (англ.)

Галина Пилипенко

26 мая г. Сыктывкар

Голой Новости оказалось недостаточно. Хотелось подробностей. Еще бы – виднейший независимый журнал УРЛАЙТ больше издаваться не будет. О подробностях мы решили расспросить Илью Смирнова и Сергея Гурьева – двух людей, прославленных «Комсомольской правдой»: «Давно мозолят им (активу и членам московской рок-лаборатории – Г.П.) глаза „рыжий Сергей“, „человек с квадратной головой“ – Илья, которые, прикрываясь справками об умственной неполноценности, ставят палки в колеса рок-движению». («Перевертыши» Б. Земцов. 26 апреля 87 г. «КП»).

Последняя совместная «акция» Ильи и Сергея – интервью радиостанции «Свобода», которое, кажется, так в эфире и не появилось.

Теперь на вопросы они отвечают порознь. Соединившись с Москвой по телефону, от Ильи я получила ответ краткий: «Ничего странного не произошло – просто переменился состав редакции – это естественно – в „Огоньке“, например, тоже люди меняются. Следующий номер УРЛАЙТА скоро выйдет».

Подробности я получила от Сергея, с которым встретилась, когда уже вышел первый номер «Контр культ УРы».

С.Г. – Начнем с того, что у нас сложилось прекрасное разделение труда. Смирнов давал политическую основу, я занимался эстетическим оформлением материала. По идее у любого замечательного архитектурного строения должен быть каркас и должен быть декор и, как правило, один человек довольно редко совмещает в себе способности творить и то и другое. У нас прекрасно получалось: Смирнов создавал идейно-философско-политический каркас, может быть, неизящный по своей сути, но достаточно мощный и конструктивный, а я, наоборот, делал такой спонтанно-импровизированный декор на уровне стилистики и на уровне отдельных идей периферийного плана, которые как-то расцвечивали структуру журнала. Про нас так и говорили: Смирнов – это мозг УРЛАЙТА, а Гурьев – стиль УРЛАЙТА. Потом стало оказываться, что идейная платформа декора, из которой декор органически вырастает, имеет несколько другую, громко говоря, гносеологическую природу, нежели идейная платформа Смирнова. И вот в УРЛАЙТЕ на последнем этапе стала появляться определенная эклектика, то есть и Смирнов развивался, и я развивался, но Смирнов стал останавливаться в своем идейно-философском развитии. Это мой субъективный, конечно, взгляд – каркас стал приобретать окостеневшие формы, а мои спонтанно-импровизированные устремления приобретали все больше и больше завихрения. И в результате образовавшихся ножниц я стал чувствовать, что мой декор все больше и больше требует иного каркаса, чем Смирнов на данный момент. Ну и все это наложилось на исторический процесс: на то, что, по-моему, сейчас в нашем андеграунде наступил совершенно другой этап, для которого какие-то смирновские постулаты, очень ценные и актуальные для этапа, скажем 83–88 годов, сейчас потеряли свой смысл. И кроме того, в журнале появился третий лидер – Саша Волков, образовавший со мной и Смирновым редсовет и у него тоже со Смирновым начались трения, и в итоге мы пришли к расколу.

А формальным предлогом послужили наши с Волковым, с одной стороны, и Смирнова – с другой, расхождения во взглядах на ряд ключевых материалов, которые сейчас составили как бы цвет нашего первого номера «Контр культ УРы». То есть, изначально № 7 УРЛАЙТА, так называемый, то, что было после УРЛАЙТА № 6/24 мы делали вместе и это наш совместный номер, и то, что Илья пытался растиражировать как УРЛАЙТ № 7 и то, что получилось как «Контр культ УРа» № 1 – эти материалы мы замысливали как единый седьмой номер УРЛАЙТА. Но Смирнов напал сразу на несколько материалов: «108 статью» Серьги он просто объявил нечитаемой и непрофессиональной – это формально, на самом деле он так резко против выступил оттого, что в статье Серьги содержалась революционная – для нашей рок-критики и актуальная для всего нынешнего этапа – идея о том, что русское андеграундное мировоззрение (условно обозначим так) и мировозрение, связанное с идеями дем-движения или советского культурного либерализма 60-х годов – то, что Смирнов представлял как одно целое, на самом деле резко противоположно друг другу, корни у них разные, и вот сейчас наступает полная поляризация.

Смирнов, конечно, эту идеи принять не мог, потому что она разрушала его идейный базис и, по-моему, именно по этому, не заявляя этого вслух, он так резко выступил против «108 статьи». Он был против и «Наверное, что-то случилось» Левы Гончарова и против интервью с Сергеем Летовым и против моего интервью с Ниной Волковой – все эти материалы он обвинял в том, что они, якобы, в себе содержат… вернее, ничего в себе не содержат, кроме рекламы Сергея Жарикова, который является деятелем «Памяти» и поэтому заслуживает того, чтобы его имя любой ценой было вычеркнуто из истории. И, хотя в деятельности Жарикова последнего времени довольно много безответственной гнусности, все не так однозначно, как это хотел бы представить Илья общественности. То есть в интервью Сергея Летов говорил о Жарикове очень важные вещи, кто читал журнал тот, наверное, помнит, что он отмечал – для Жарикова главное – мифотворческий эксперимент и пока как бы горбачевщина не стала приобретать эскалацию, Жариков смеялся над советским мифом. После того, как советская мифология стала уже общим местом и под него стали смеяться все – и официальная пресса и так далее, Жариков в поисках нового какого-то стрёмного, шокирующего и эпатирующего массы в новых исторических условиях, пришел к обыгрыванию мифологии «Памяти» – гораздо более опасная, гораздо более близкая, на грани фола игра, действительно опасная тем, что сейчас он выпустил свой «Рок-н-ролл на Руси» в «Сдвиге» и широкие народные массы могут принять это за чистую монету, и действительно решить – какие гнусные эти евреи и Каганович еврей и вообще их резать надо – хотя для Жарикова это – моделирование мифа.

Смирнов же стоит на том, что такую точку зрения нельзя пропагандировать и надо объявлять, что Жариков – это «Память» и от него надо держаться подальше. Этот принцип ведет к поверхностному анализу как Жарикова, так и социо-культурной ситуации в стране. Сейчас вообще можно заметить, что, если брать консервативный и демократический лагерь, то исследование каких-то духовных проблем современности у консерваторов даже в том же «Нашем современнике» однобоко и тем не менее, как это ни парадоксально, более глубоко, чем более широкое, плюралистическое, но поверхностное все-таки исследование спектра проблем демократии.

На эту тему можно говорить долго, но все это привело к тому, что создаваемое мной и людьми, вычленившимися вместе со мной теперь в «КонтркультУРу» и то, что делает Илья, стало не дополнять друг друга, а взаимоисключать. И помимо электрики стали возникать всякие уродливые диссонансы и, собственно, потому мы и расчленились на два автономных рок-самиздатовских космоса.

– Вы делили название?

С.Г. – С названием произошла довольно сложная история, потому что Смирнов справедливо считал и не скрывал ни от кого, что УРЛАЙТ периода 89 года фактически делают три человека – он, я и Саша Волков, тем более, что руками Саши Волкова делалась фактически вся продукция и макеты всего последнего иллюстрированного периода. Дизайн, макет и профессиональный подход к полиграфии и принесли журналу славу и огромный резонанс. Волков, по-моему, изобрел замечательный принцип контраста – какой – то шалавый, динамичный, непричесанный, радикалистский, импровизированный, веселый рок-журнал издается с таким красивым, классическим, продуманным макетом. Восемнадцать номеров, вышедших до появления Волкова – это мутная, слегка криминальная легенда и вся слава того периода издания, который мы со Смирновым делали вместе с 85-го года не в последнюю очередь восходил к разгромным статьям в «Комсомольской правде» – именно они парадоксальным образом журнал и раскрутили. То есть популярность принес нам типографский УРЛАЙТ, вышедший 25-тысячным тиражем, который был конфискован, порублен, но часть тиража таллиннские рабочие спасли, он пошел налево и наводнил страну. Так вот, смирновских материалов в этом номере всего процентов двадцать. Тем не менее, когда выяснилось, что журнал разделяется, Смирнов заявил, я, мол, не могу запретить вам издавать журнал с названием УРЛАЙТ, меня это не волнует потому, что из редакции вы ушли. На самом деле из редакции-то ушел он. В редакции же было восемь человек, пять из которых сейчас работает у нас, два человека, не примыкая открыто к Смирнову, пытались после раскола усидеть на двух стульях, и мы от этих людей отказались, и в результате они остались с Ильей. То есть из редколлегии нас никто, никоим образом не исключал. Тем не менее, Илья сказал, что название он оставляет за собой, «а вы делайте, что хотите». Мы, естественно, не могли уподобиться ласковым маям и миражам, в бесчисленном количестве кочующим по стране, тем более, что без Смирнова у нас и журнал-то стал получаться с другой концепцией. Мы считаем, что, если условно придать будущему УРЛАЙТУ тираж в три тысячи и «КонтркультУРе», то боюсь, что проект Смирнова будет сильно раздут в силу популярности названия прежнего УРЛАЙТА. Ну что Илья сделал, то он сделал – он и не посчитался с нами, перешагнул через годы нашей совместной работы, но не убивать же его за это. Бог с ним.

П.Г. – В «Рокаде», где участвуют Илья и Марина Тимашева, одна из статей оценивает позицию УРЛАЙТА, как фрондерскую, «УРЛАЙТ заходит так далеко влево, что рискует высунуться справа», «а в оценках своих вместе с водой выплеснул и целый детский сад»…

С.Г. – Статья содержит ряд смелых выпадов против советской эстрадной мафии, поэтому Рита Пушкина выпустила ее под псевдонимом. И так как Пушкина профессиональный, филармонический человек, она пытается защитить идеи совкового псевдопрофессионализма от андеграундной критики. Отношение Марины и Ильи к этой проблеме, на мой взгляд, далеко от изложенного в статье. И поэтому нельзя говорить, что Смирнов сотрудничает в «Рокаде». Марина, действительно, входит в творческое и деловое ядро, которое издает журнал, Смирнов же более осторожен – он даже «Время колокольчиков» не согласился выпустить под фамилией, он справедливо боится, что открытое, а не потаенное участие в этом проекте может бросить на его имя тень. Действительно, смешно – Илья, сделавший себе имя на бичевании конформистского, полуэстрадного рока, затем начинает зарабатывать деньги в издании, возглавляемом человеком, написавшим текст «Люблю волчок – забаву детства». Поэтому Смирнов держится от «Рокады» на расстоянии, тем не менее «Время колокольчиков» там опубликовано и он предлагал свой материал об экономике рока; наверное, если выйдет второй номер «Рокады», который неизвестно где находится, там будет эта статья и сложится такая немножко скандальная ситуация.

П.Г. – «Рокада» издана на «средства автора», меж тем автор этот так и не обозначен. Или это «псевдоним» складчины?

С.Г. – Невероятный нонсенс – чтобы издать «Рокаду» двухсоттысячным тиражом на свои средства, нужно было вложить несколько миллионов. На мой взгляд, чисто какая-то юридическая натяжка, способ решения конъюнктурных задач, которые потребовались «Рокаде», чтобы увидеть свет. Надпись буквально реальное положение не отражает – я так думаю.

П.Г. – «КонтркультУРа» продюсирует «ДВР»…

С.Г. – Нельзя сказать, что мы продюссируем: в «ДВР», есть формулировка «паблиш кортэсе» – то есть «публикуется благодоря». Смешно говорить о саморекламе, но с самого начала это был альтруистический проект.

«ДВР» стал попадать в столицу, начиная с шестого номера, и вот, пока приходили 6, 7 и 8 номера – все, кто в наших кругах его читал, считали едва ли не лучшим самиздатовским журналом – очень цельным, очень продуманным, с андеграундной полиграфией, со своими дизайнерскими заморочками и так далее. Тем не менее журнал выходил тиражом 15–20 экземпляров и ни малейшего резонанса, достойного своего уровня, не имел. Потом Оля Немцова появилась в Москве – позвонила Волкову на предмет встречи, и я приехал на волковскую квартиру ночью – был потрясен, что вот приехал редактор журнала, аж из Владивостока, который она делает своими руками и все такое. Потом между нами возник некий астральный контакт, произошло определенное завихрение мозгов, потом пошли чистые реальные шаги – мы с Волковым отчасти за свой счет, отчасти за счет редакционной кассы полетели во Владивосток, протусовались с местными художниками, продумали макет, чтобы сделать издание на нашей полиграфической базе.

Я там жил на невероятном острове в Тихом океане. И там произошла веселая история на уровне аналогов, связанных с кооперативом «Ант».

На острове Попова с очень чахлой растительностью, потому что все время дуют холодные ветра, нормальные деревья не могут вырасти, есть фактически три группы населения – какая-то научная база тихоокеанского отделения академии наук, на которой обитают всякие хиппистские научные сотрудники, затем – консервный завод, не имеющий отношения к культурной динамике острова и гора, в которой живут так называемые вояки. Остров – закрытая зона, средний человек туда ездить не может. И вот получилось так, что у вояк на горе – она оцеплена колючей проволокой под током – сухой закон. А у хиппи на научной базе гигантское количество технического спирта, необходимого для научных нужд. И как-то раз какие-то хиппи гуляли по склону горы, собирали какие-то ягоды и встретили с той стороны солдатика. И выяснилось, что у вояк есть ненужные, использованные корпуса ракет, из которых научные сотрудники могут делать батискафы.

Ну а воякам, соответственно, нужен спирт. И они решили наладить материальный обмен: 5 литров спирта равны корпусу ракеты. И под покровом ночи стали устраиваться экспедиции: хиппи крались с огромными бутылями к условленному месту у колючей проволоки, а навстречу к ним пробирались солдаты, таща корпуса ракет.

Страшный скандал произошел незадолго до моего появления на острове. Очередная экспедиция меняла 20 литров на 4 корпуса. Четыре корпуса были получены, спирт отдали, хиппи потащили корпуса к себе. Вдруг, со стороны одного хиппи, который, обливаясь потом от тяжести и отставая от всех, плелся где-то в хвосте, раздался отчаянный крик: «Суки! Наебали!».

Оказалось, что подлые вояки подсунули ракету с полной боевой начинкой. Видимо, не нашлось лишнего корпуса, а спирту очень хотелось…

Несчастные хиппи, матерясь на склоне горы, выковыривали боеголовку из ракеты. Ужасно люди намучались!

Вот такие происходят инциденты на Тихом океане.

П.Г. – Я понимаю, что ты – «не средний человек», но как ты проник на остров?

С.Г.(довольно улыбаясь) – Левым катером!

П.Г. – Остался ли в УРЛАЙТЕ Непахарев?

С.Г. – Непахарев почти никакого отношения к УРЛАЙТУ не имел. Первоначально он оформлял «Зеркало», «Ухо», потом втянулся в свою группу «Новые унылые» и, несмотря на все полпытки Смирнова привлечь его к сотрудничеству в новом УРЛАЙТЕ, Юра говорил: «Ну, Илья, у меня своя группа, свое дело» и изредка давал свои рисуночки, а дизайном и оформлением журнала занимался исключительно Волков.

П.Г. – Дай определение концепции «КонтркультУРы».

С.Г. – Мы с Волковым выработали понятие – провокативный радикализм. Наверное, этот термин отражает существо вопроса. А стилистика, с помощью которой реализуется эта новая, скажем, идеология – спонтанная эстетика. Как раз на эту тему мы и рассуждаем в триалоге с «ДВР» (см. «КонтркультУРу» № 1): о революционной роли эссе, спонтанности и так далее для нашей рок-прессы.

П.Г. – «КонтркультУРа» № 2 снова будет пронизана эротикой?

С.Г. – Опасно повторять однажды найденные приемы. Шаги к вершине пика и постоянное нахождение на пике – вещи принципиально разные: тип переживания процесса становится совершенно иным и деятельность совершенно иной. Поэтому эротики меньше, но будут неожиданные находки.

П.Г. – В «КонтркультУРе» тоже не будет редактора?

С.Г. – В редсовете – трое: художественный редактор – А. Волков, литературный редактор – С. Гурьев, концептуальный редактор – А. Серьга и еще пять человек – редколлегия. Культ личности – штука опасная. Хотя реально получается, что решение принимают Волков и я. Пока эта система действует, потому что нам удается идти на компромиссы. Как будет дальше – посмотрим, сейчас внутренних противоречий нет.

П.Г. – Мне казалось, что Серьга – это твой псевдоним.

С.Г. – Родители Серьги, действительно, живут в городе Гурьеве. Корни семейства восходят, если я не ошибаюсь, к брежневской партийной мафии и при Андропове их в Москве должны были убить и вот они, чуть ли не сменив фамилии, сбежали в город Гурьев. А Серьга затасовался в московском андеграунде. Живет на положении бомжа. Длинный, лиричный, задумчивый, волосатый, созерцательный, философичный человек с грустными глазами. Человек, способный умереть с голоду, как Пиросмани, несмотря на то, что все его друзья будут пытаться поддерживать его как элементарно продуктами, так и материально. Но он человек настолько отрешенный от конструктивной жизни, что случиться с ним может что угодно. Мы стараемся его беречь.

П.Г. – В анонсе следуещего номера обещается любопытная штучка «Илья Смирнов и Артем Троицкий: анатомия конфликта».

С.Г. – Да уж. Во всяком случае, после анонса Троицкий прислал свою версию анатомии конфликта… с целью напечатать ее в «КонтркультУРе».

П.Г. – Верно ли, что распространение «Сдвига» № 1 приостановлено из – за судебного процесса: Юрии Непахарев против журнала? Вот и статья Марины Тимашевой «Художник вместо прокурора» появилась («Экран и сцена» 24.05.90). Говорят также, что Илья Смирнов доверенное лицо Непахарева в судебном процессе против «Сдвига».

С.Г. – Более того, Илья Юру и подбил подать в суд. А статья Марины, видишь ли, она по-своему уклончива. Хотя бы в том, что ни разу (!) не называется автор статьи – Жариков.

СИДЯ НА БЕЛОЙ ЕРУНДЕ

Галина Пилипенко

Можно вместо эпиграфа цитату? Да? Спасибо. Тогда – «Пока этого не будет, мы будем слышать песни, подобные тем, которые поет ансамбль из Уфы с вызывающим „дустовым“ названием ДДТ: В небе радуга висела, А на ней свинья сидела И осоловевшим оком Свысока на всех глядела.

Но и эти упражнения в глупости бледнеют и кажутся детским лепетом рядом с вот таким текстом, который пропагандирует ансамбль „Зоопарк“: И нам всем нужен кто-то, Кого бы мы могли помучить, Покалечить или даже убить…»

Так писала «Комсомольская правда» всего-то пять лет назад. Возможны варианты. Например, не прошло и пяти лет, как легендарный Майк Науменко – лидер «Зоопарка» приехал с концертами в Ростов-на-Дону. Или – и пяти лет не прошло, как Майк выпустил на «Мелодии» пластинку «Сидя на белой полосе». Но как там ни исчисляй, Майк, все-таки, добрался до нашего «уездного города Н», а также акустическая гитара («сколько лет?») ДК бытовиков, в народе известный более, как «Дунькин клуб». Можно еще эпиграф? Последний? Нет, не из «Комсомольской», из жизни. «Вопрос-записка из зала: „Майк, вы сейчас на каком небе?“ Ответ: „Я сейчас на вот этой белой ерунде сижу“ (и показывает на куб, где он, действительно, сидит)».

Ну вот и все эпиграфы. Теперь вопросы и ответы.

– Майк, вот Михаил Борзыкин в интервью Троицкому говорит: «За год пребывания в рок-клубе мы успели разглядеть, что к чему. Многие иллюзии рассеялись. Я понял, что это не храм, а контора, причем, достаточно коррумпированная. Картина была нарисована по трафарету. Существовала элитарная тусовка – „Аквариум“, Курехин, „Зоопарк“, „Кино“, – которую администрация рок-клуба обеспечивала всем необходимым». Ты бы мог прокомментировать эту ситуацию?

– Это, как бы тебе сказать… Я не хочу говорить про Мишаню, что это ложь… Миша у нас страшный революционер и страшно ультра-левый. Понимаешь, всем было одинаково плохо, никому ничего не обеспечивалось. Это ему так хотелось бы думать. Он очень не прав. Он считает себя глубоко обиженным человеком – жизнью. На самом деле было одинаково плохо. И когда нас шпыняли так, что ему и не снилось, он тогда пешком под стол ходил. Я бы не хотел ни в какой мере его обижать, потому что он получил свою порцию ударов по голове, но, чтобы АКВАРИУМУ, КИНО, Курехину и нам все обеспечивалось – я такого не припомню.

Майка дополняет Александр Старцев:

– Майковский ответ ты получила. Если хочешь ситуацию – 84 год. Фестиваль. ТЕЛЕВИЗОР – лауреат. ЗООПАРК – статьи в «Смене», «Комсомольской правде» и все остальное.

Майк: – В последний день, кстати, где мы А уделали…

Старцев: – Результат опроса публики – АКВАРИУМ – второе место, ЗООПАРК – первое место, ТЕЛЕВИЗОР – тишина…

Майк: – …мы по фестивальному топу – не лауреаты, да нам это и не надо, просто обидно, по-человечески.

Майк, Старцев: – И все это слова, оттого, что… Выключи диктофон, не для печати – мы расскажем…

Щелк. (…)

– Еще вопрос, «по Троицкому», теперь уже из книги «Снова в СССР»: «Майк является одним из самых созерцательных, ленивых и непрактичных людей своего круга…» Если бы ты встретил Троицкого, что бы ты ему ответил?

– Так я с ним знаком. Не скажу, что друзья или еще как, но лет девять знакомы. «Созерцательный» – не знаю, не мне судить. Что я лентяй жуткий – это я подтверждаю. И что я абсолютно непрактичный человек, тоже подтверждаю.

– Вчера ребята на концерт приносили твои пластинки «Сидя на белой полосе» – они уценены с рубля двадцати до шестидесяти копеек. Ребята хотели получить автограф. Ты бы оставил автограф на своей уцененной пластинке?

– Так я и давал автографы…

– Это больной вопрос…

– Нет! Нет, потому, что, если в Ростове они уценены, то в Ленинграде их нет вообще – раскуплены.

Просто «Мелодия» – это фирма, где идиот на идиоте и идиотом погоняют. Нет, чтобы выпустить однажды пластинку нормальным тиражом – нет, они выпускают один раз тираж, который раскупается, потом выпускают второй раз таким же тиражом, который тоже раскупается, тогда выпускают третий раз и, естественно, он раскупается уже не очень хорошо. Ничего обидного в уцененной пластинке нет, это просто их коммерческая тупость какая-то. Мне было бы обидно, если бы первый тираж не раскупили.

Старцев: – Аналогичная ситуация била с ИГРАМИ и ТЕЛЕВИЗОРОМ. Их пластинки лежат в магазинах Ленинграда.

– Ты посвятил Саше Башлачеву песню. Сейчас говорят, что, если бы еще при жизни к Саше были внимательней хотя бы друзья, то есть, элементарно, человеку негде было переночевать…(как говорят). Нет ли у тебя вины, что ты что-то не сделал для него?

– Никакой вины у меня нет. Потому что мы не были друзьями. Так, встречались в каких-то городах, в основном, в Москве, о чем-то разговаривали, песни друг другу пели…

Я не сделал для него ни хорошего, ни плохого. Да и, наверное, не мог сделать ничего.

– Одна из твоих песен посвящяется музыканту, ты заинтриговал, заметив, что посвящение конкретно. Но, по тексту, посвящение неконкретно и не боишься ли ты неконкретностью этой обидеть других или всех музыкантов?

– Почему неконкретно? Вполне конкретно, только я не скажу, кому она посвящается. Но конкретность и на важна – это очень простая вещь – у половины людей в мире есть друзья, которые просто тебе в спину ножик засадят, будучи твоим лучшим другом. Такие люди есть и никуда от них не денешься…

– Твои вещи идут по описательной линии, ты даешь картинку, не направляясь вглубь. Вот «Гопники», например…

Старцев: – Про «Гопников», попрошу!

– Да, «Гопники», кстати, написаны после прочтения романа товарища Старцева и товарища Дидикина «Полет на черную планету». Саша – вдохновитель, в общем-то. В этом научно-фантастическом романе… ну не сильно научно, конечно, и полуфантастическом, есть планета Гопников. Так что темой я обязан Александру.

– Майк, в творчестве своем ты традиционен, не хотелось ли тебе иногда поэкспериментировать? Ну, не как ЦЕНТР, но поэкспериментировать, в общем-то?

– Ну, у Васьки Шумова свои заморочки, а я люблю классический рок-н-ролл, традиционный. У нас есть эксперименты, например, мы играем псевдорэггей. Ну, белый рэггей изначально псевдо. Настоящий рэггей могут играть только люди с Ямайки…

Есть утяжеленные вещи, не скажу, что хард-рок, но утяжеленные. Так что у нас есть эксперименты. И в фильме, который мы сейчас делаем, будет чисто инструментальная музыка.

– Со времени «Белой полосы» прошло немало времени… Собирается ли ЗООПАРК записываться?

– Музыка к фильму выйдет отдельным магнитоальбомом. Суть в том, что мы просто не хотим писаться в плохой студии: нам сейчас меньше, чем с 16-ю каналами и не управиться. Если раньше мы писались у Тропилло в два канала – два по два – то сейчас требования возрастают. Не хотим выпускать откровенное фуфло. Надо сделать так, как оно должно быть.

Старцев: – С Донских и двумя девушками-вокалистками был сделан концертный вариант записи, на ужасном звуке, на аппарате МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, в моно, но ведь отличная же программа была! Просто не нашлось человека, который прилепил бы две картинки-обложки и выпустил ее как альбом.

А чтобы заниматься студией, нужен человек. У ЗООПАРКА его сначала просто не было, а потом был обормот.

– Фильм, в котором ты снимаешься, имеет детективный сюжет?

– Сложно рассказывать сюжет, но нет, он не детективный. Скорее, веселый идиотизм. Про то, как мне в моих пяти ипостасях хреново живется и как мне что-то постоянно мешает. И как я мечтаю о другой жизни. В другой жизни я то шпион, то звезда рок-н-ролла, то герой-любовник со сценой повешения в конце. Моя партнерша по фильму, прекрасная женщина, в которую я влюбляюсь, берет и просто вешает меня среди цветущего сада.

– Она вамп?

– Она сначала такая совершенно прекрасная дама, ее играет профессиональная актриса, в красивом платье 18 века, такой кадр, я бы сказал, в традициях лучших русских художников, лучших русских времен, а потом она просто вешает меня и все…

Должны были закончить фильм в марте, но Александр Васильевич Киселев выдал нам еще два месяца. Главная роль писалась в расчете на меня. Фильм должен получиться веселым. Будет ли он показываться у нас, я не знаю, но Бельгия, Голландия и ФРГ купили его на корню.

– Ты до этого снимался в кино?

– В «Яххе» Рашида Нугманова. Сняты были две наши вещи, осталась, правда, одна. И «Яхха», кстати, понравилась мне больше, чем «Игла».

– Так «снял» Соловьев «Ассу» с «Яххи» или не «снял»?

– Есть моменты, есть… Я понимаю, о чем ты говоришь…

Старцев: – Погоди, Майк, ты можешь не знать. Понимаешь – Нугманов из Творческой школы Соловьева. Одна тусовка. И Соловьев держал сценарий Нугманова полтора года, прежде чем выпустил «Ассу»…

Майк: – А мне Рашид говорил…

Старцев: – А он не может пока что… Рашида прямо спросили на пресс – конференции, когда он представлял «Иглу», и он замялся: да нет… я не знаю… Понимаешь, он ушел от ответа! Понимаешь – ушел. И это сразу почувствовалось…

– Майк, Гелдоф свое отношение к деньгам выразил следующим образом: «Деньги, заебитесь!» А ты как?

– Знаешь, самую замечательную фразу по поводу денег сказал Юра Ильченко, если тебе не знакомо это словосочетание, то это гитарист МИФОВ, МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, ленинградского ВОСКРЕСЕНЬЯ, так вот он сказал: «Я ненавижу деньги, но в них нуждаюсь.»

– Вот все газеты опубликовали пресс-конференцию, посвященную появлению у нас «Радио Сайленс»; скажи, Гребенщиков кокетничает, отвечая?

– Выключай эту штуку и я объясню. Но не для печати…

Щелк…