Текст книги "Журнал «Ура бум-бум!» 1990, №5"

Автор книги: Ура бум-бум! Журнал

 

Не останавливайся на вершине

Ты никогда не выбираешь легкий путь
Ветер дует прямо тебе в лицо
Ты никогда не закрываешь глаза.
Какие бы беды не вставали на твоем пути.
 
 
Нет риска, которого бы ты избегал,
Нет слишком высокой горы
Расправь крылья – ты готов это сделать
Для лучших времен в твоей жизни. —
Не останавливайся на вершине
Коснись неба прежде чем упасть.
 
 
Ты никогда не идешь на компромисс
В твоей воле – власть, которую не поколебать
Ты никогда не говоришь «нет» вызову.
Который у тебя на пути.
 
 
Нет риска такого, что б ты избегал
Нет горы слишком высокой
Расправь крылья, ты готов сделать это
Для лучших времен своей жизни,
Не останавливайся на вершине
Коснись неба прежде, чем исчезнуть
Никогда не останавливайся!
Не останавливайся на вершине.
 

 

Ритмы любви

Давай проведем ночь вместе
Я знаю – ты тоже этого хочешь
Волшебство мгновенья —
Вот что я дам тебе.
Сердцебиение этой ночи
Чтобы мы потеряли контроль
В твоих глазах есть что-то,
Что жаждем еще большего,
Давай поищем вместе —
Тот ритм, которого мы так желаем.
 
 
Ритмы любви заставляют меня танцевать
Ритм любви
Тихое пение, что терзает тело
Ритм любви
Игра, которую я ищу
Ритм любви
Это сердцебиение моей души.
 
 
Давай достигнем вершины вместе
Что может решить одна ночь?
Мгновенный взрыв наслаждения
Вот что я сделал для тебя
Почему ты не закрываешь глаза
Почему ты не даешь волю чувствам?
Я заставляю тебя почувствовать вкус жизни
Пока любовь твоя будет длиться
Давай поищем вместе тот ритм, которого мы так желаем
 
 
Ритм любви заставляет меня танцевать
У ритма любви
Есть ямочка, которая задевает тело за живое
Ритм любви – игра которую я ищу
Ритм любви – сердцебиение моей души
 
 
Давай поищем вместе
Тот такт, который нам нужен..
 

Перевод сестренки Люси.

 

Распадаясь на части

Старик выглядит теперь намного моложе
Он потерял силу
Лошади
Взгляни в зеркало, что я обнаружил
Это всего лишь прошлое и оно прошло
0-0-0 оно прошло
О-о-о оно прошло.
 
 
Мое сердце похоже на колесо
И моя голова простой камень
У меня есть воспоминания
И нет дома.
Я распадаюсь
0-о-о распадаюсь на части
 
 
Старые друзья кажутся сейчас намного ближе
Они выдержали испытание временем
Взгляни на победителя, что прокладывает путь
Который то где-то рядом, то отступает
О-о-о он уже позади
О-о-о он уже позади.
 
 
Мое сердце похоже на колесо
А моя голова просто камень
У меня есть память
И нет дома
Я распадаюсь, я распадаюсь на части.
 

РАШИД НУГМАНОВ в роли переводчика УРА БУМ-БУМ! представляет…

 

Длинный поворот

Порою мир переполнен вопросами
Кажется, будто мир не знает вообще ничего
Мир рядом, но его не достать
Кто-то к нему прикасается… но не может удержать.
 
 
Она стремится описать мир
Вот-вот опустится ночь – темнее, темнее.
Для всех у нее есть своя проповедь
Вот-вот опустится ночь – темнее, темнее.
Она движется на дистанционном управлении
Вот-вот опустится ночь – темнее, темнее.
Руки, что движут его, невидимы
Вот-вот опустится ночь.
 
 
Мир имеет свой взгляд на людей
Порой кажется, будто мир заблуждается
Она любит мир, и всех людей в нем.
Она шокирует их когда выходит на прогулку
Она лишь отчасти человеческое существо
Божественная, она стремится определить,
Она стремится определить – еще бы!
 
 
Она определяет возможности.
 
 
Продолжая целую вечность
 
 
Заканчивая без конца
 
 
Мир движется на женских бедрах
Мир движется и вертится и бьется
Мир движется на женских бедрах
Мир движется и прыгает и скачет.
 
 
Мир света… она откроет нам глаза
 
 
Она удержит
двинет
удержит
двинет
двинет
удержит
двинет
удержит
удержит
двинет…
 

 

Рожденный под тумаками

Взгляни на эти руки
Рука говорит. Рука чиновника.
Ну а я акробат. Рожденный под тумаками.
Я так худ.
 
 
Мне бы только вздохнуть
Ты подышишь со мной?
Найди лазейку, чтобы втиснуться
И держись на шаг впереди от самого себя.
 
 
Не упустите, не упустите
Кое-кто из вас, люди, уже почти упустил!
Последняя возможность строить планы!
Ну а я акробат…
Я чиновник.
 
 
Никогда не видел ничего подобного
Падающие тела катаются по полу
Когда ты попадешь туда, куда хочешь.
 
 
Взгляни на эти руки.
Они протискиваются между нами
Ничего, пожалуйста,
Не стоит благодарности. Я – чиновник.
 
 
А жара спадает
…Где побывала рука…
А жара спадает…
 
 
Я не утопающий!
Я не горящий дом! (Я Акробат!)
Вода не причинит боли!
Огонь не причинит боли (Я не Чиновник)
 

 

Косоглазый и безобидный

Потерял свой облик – поступил наобум
Не могу остановиться – наверно, закончу больницей
Я теряю свой облик – попасть бы в аварию
Они вернулись! – поделиться опытом.
 
 
Как странно – совсем непонятно
Деградация. Такова их политика.
 
 
Я готов уйти – Я расталкиваю факты
Факты – прочь – факты всегда не то, чем кажутся.
В них ничего! – Никакой мало-мальской информации
Поднимаю голову – ищу предупреждающих знаков.
 
 
Был курс
Был рецепт
Острый как нож
Факты продырявили нас.
 
 
Я все жду…
Чувства возвращаются
Когда закрываешь глаза
Поднимаю голову
Ищу внутри.
 
 
Остров сомнения – как вкус лекарства
Тружусь наудачу – Получил письмо от кислорода
Составляю список – Нахожу цену случаю
Делаю на совесть – Факты бесполезны в критический момент.
 
 
Факты просты и факты верны
Факты ленивы и факты праздны
Факты приходят с точками зренья
Факты расходятся с моими желаниями
Факты оплетаются вокруг правды
Факты выворачиваются наизнанку
Факты берут все самое лучшее
Факты – ничто на оболочке вещей
Факты не пачкают мебель
Факты уходят и хлопают дверью
Факты написаны на твоем лице
Факты постоянно меняют свой облик
 
 
Я все жду…
 

ТОКИН ХЭДЗ в переводе Р.Нугманова. 0кт. – дек.83 г.

НЕ УСТУПАЙ.

Авторы песен – Дэйвид Бирн и Брайен Ино

Окончание публикации в следующем номере.

О РОКЕ НА РИНГЕ И ЕГО КОНЦЕПЦИЯХ

Не многим фанам посчастливилось побывать внутри «Музыкального ринга», то есть на «побоище» вживую. Увы, до нас – телезрителей доходит чаще всего хорошо смонтированный, окультуренный раунд, без болевых приемов и неспортивного поведения. Странно, ведь футбольные матчи никто не монтирует, а тут еще до сих пор кто-то решает и «рекомендует» что зрителю «можно», а что – нежелательно.

«Схватка» по 1 программе ЦТ 7 января была исключением – шел живой эфир. Дотошные фаны рока наверняка знают о том, что две столицы советского рок-н-ролла Москва и Ленинград уже не первой год толкаются на ступеньках пьедестала. Но так ли уж важно маркироваться престижной цифрой «первый»? Стоит ли музыкальное искусство превращать в разновидность спорта?

Вот как рисует создавшуюся ситуцию журнал московской рок-лаборатории «Сдвиг»: «В нашем рок-обществе сейчас идет противостояние двух образцов жизни – московского и ленинградского.

Ленинградский рок сегодня – это поток социальной злости, неудовлетворения и неверия в то что происходит вокруг. Слишком много десятилетий нас учили только ненавидеть. Ненависть к „врагам народа“, „иностранным шпионам“, „выносящим сор из избы“. Ненависть и страх действуют на человека так же как, скажем, алкоголь. У людей, находящихся под постоянным прессом страха и ненависти рождаются дети, у которых страх и ненависть в крови, в генах. Это наша всебщая беда. Это то, что называют „совок“. Лозунги только больше разжигают ненависть. Но только ненавидеть мало, надо еще и уметь любить. Ненависть – это сильное оружие, но только оружие. С его помощью можно что-то разрушить, захватить плацдарм. Но нельзя ничего построить. Строить можно только с помощью любви. Все, что нам нужно – это любовь… ЛЮБОВЬ, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО.»

Москва же более личностна, более тепла, более ответственна /выделено мной – В.П./ и – как следствие – более иронична…

Конечно, с мнением редактора «Сдвига» Владимира Марочкина можно спорить и даже до хрипоты, но это будет продолжением того, с чем пора завязывать. Попробуем данную концепцию принять как истину и на ее базе проанализировать последний «Ринг». Действительно, на этот раз «Ринг» был удивительным. Моя знакомая, журналистка из Ленинграда со счастливым удавлением рассказывала, что ста /!/ болельщикам-ленинградцам оплатили дорогу и проживание в гостинице. Такого еще не бывало! В студии можно было увидеть не только профи-музыковедов и композиторов, но даже представителей популярнейшего андеграунд-журнала «Урлайт». Рок-Москва выставила против Рок-Ленинграда, пожалуй, самых самых сильных бойцов. Совершенно антикоммерческий, обреченный на элитарность «Вежливый Отказ» – по сути дела удивительное явление в отечественной музыкальной культуре. ВЕЖЛИВЫЙ ОТКАЗ можно назвать «учеными рок-н-ролла». А может быть, это даже и вовсе не рок? Стоп – позвольте! А собственно, что это? Рок? Ярлык, цвет, качество, время, пространство? И кто решает рок или не рок? Кажется, сами музыканты этот вопрос для себя давно исчерпали. Они просто играют, не задумываясь о том, как это называется. ВЕЖЛИВЫЙ ОТКАЗ живет в «своем удивительном мире, и кто вправе его упрекать за то что они уходят от пресловутой действительности. Тем более, что уйти от нее никак невозможно». Это не уход, это, говоря словами Марочкина – отстранение.

Группу ЦЕНТР долгое время уличали в музыкальном мажорстве, хотя я до сих пор не могу понять что это такое. То ли хорошо играть – мажарство, то ли жить в достатке. Василия Шумова, лидера ЦЕНТРА атаковали злыми вопросами. Он невозмутимо отбивался и был прав, хотя бы в том, что играет по-настоящему хорошую новую волну с русской подоплекой и в рамках «мировых стандартов». Конечно, любителей «Ласкового мая» и «Черного кофе» /что для меня, кстати, равноценно/ неудовлетворит нон-конформизм Шумова, но тех, кто понимает музыку не как гарнир к досугу, тронули «Тургеневские женщины» ЦЕНТРА.

Главным украшением и силой «Ринга», конечно же, стали ЗВУКИ МУ. Сценическая мистика Петра Мамонова, его артистизм не укладываются в формулу слов. Создаваемый ими образ – визуальное уродство. Чужая омерзительность подчас заставляет обратить внимание на собственную дерзость. Но вернемся к московской концепции. «Любовь несмотря ни на что»? Что это? После общения со «Звуками му» даже через телеэкран хочется пойти и тщательно вымыться.

«Дайте мне стакан водки и я сделаю то же самое» – сказал невежда, глядя на Мамонова.

«Реклама патологии» – ужаснется психиатр.

«Великое искусство» – отвечу я. Никто не равнодушен, а это важно.

Ленинградские музыканты своим появлением на «Ринге» развеяли шаблонное представление о социальной направленности рока «северной Пальмиры». Уж если возвращаться к «московской концепции», «то на „Ринге“ должны были быть, скорее ДДТ, АЛИСА, НОЛЬ или кто там еще – „по-социальней“, но оттого, что играли ДЖУНГЛИ, хотелось по-хорошему раслабиться и любить все и всех».

Утверждают /и «Сдвиг» тоже/, что большинство ленинградских рок-музыкантов пренебрегает исполнительским мастерством, делая упор на злободневность текстов. Если так, то ДЖУНГЛИ идут вразрез с большинством, оставаясь музыкантами высокого класса. Может быть, таков тактический замысел – вместо зубасто-кричащей рок-банды от ленинградского клуба выставили именно ДЖУНГЛИ, не думаю, что они играли с Москвой в поддавки. Вообще же, после этого «Ринга» показалось, что между московским и питерским роком никогда и не било «возни». Кажется, ее придумали околомузыкальные «насекомые», которые даже искусство пытаются поставить на лыжи скользской политики.

После выступления ИГР хотелось сказать: ну звучат, ну волна, ну и что? У ИГР на «Ринге» гораздо интереснее получались ответы, чем исполненные ими песни.

ИГРЫ на «Ринге». Фото В. Магницкого.

АВИА без Антона Адасинского, по телевизору, не клипово, а живьем – просто агитбригада, среднего качества. Предвидя ярость поклонников, добавлю – нравятся мне антивиавцы, оттого и требователен к ним.

И еще одна мысль преследует меня до сих пор. Телевидение – отличная реклама для артиста, но она же может погубить. Если ЦЕНТР где-то как-то мелькал – в «Сельском часе» и в других передачах это еще куда ни шло… ВЕЖЛИВЫЙ ОТКАЗ и ЗВУКИ МУ – впервые. А вот

АВИА очень часто и с одними и теми же песнями… Конечно, один раз крутнут – ничего, несколько раз – обеспечат шлягерную жизнь. Но перекрутишь – начнется аллергия. Вспомните «Миллион алых роз», «Барабан» к другие. Дело даже не в том, что песни те были пустыми. Закрутить можно и хорошие песни и сделать тем самым группе дурную услугу. Почему же при таком разнообразии нашего рока мы на экране изо дня в день видим одни и те же лица? Конечно же понятие о «совке» у каждого рок-региона свои… «Музыкальный ринг» вырос на порядок. Теперь на нем не решают вопрос «быть или не быть?» Решают «есть». И – «Что и какое будет сейчас и дальше?» Опасное дело – «живой ринг», переволновались, наверное. И не раз растеряно Т. Максимова думала за что взяться за синтезатор или за «рубильник». В былые времена на «Ринге» бились по 4–5 часов, а в эфир шло сорок минут… Времена меняются. Увидим ли мы ГРАЖДАНСКУЮ ОБОРОНУ, ДК, а когда увидим, то наверное, получим ответ на вопрос: что можно считать роком, а что нет.

В.П

ПОСЛЕСЛОВИЕ:

Во втором раунде «Ринга» выступили «ЦЕНТР» /Москва/ и «ИГРЫ» /Л-д/. Как известно, победа досталась москвичам. Этот удивительный факт оставим на совести телезрителей тех городов, которые имели возможность выступать в роли судей.

Да, Васе Шумову – лидеру «ЦЕНТРА», пришлось изрядно попотеть, когда ленинградцы начали свой штурм вопросами. Как участник четырех «Рингов», могу вас заверить, уважаемые читатели, что такого накала борьбы за микрофон мне видеть не приходилось! «Бессодержательность текстов», «спекуляция именем Тургенева», этакий «интуристовский вариант русской песни» – все это нашло отражение в вопросах ленинградцев. Наверное кому-то показались нетактичными вопрос «о фарцовке», мой вопрос о «простоте на уровне песен советских композиторов» /хотя тексты песен «ЦЕНТРА» еще скуд-нее, чем тексты популярных советских хитов типа «Светофор зеленый» или «Льдинка» /,но если нас, непрофессионалов, поддержали Нитинский, Кальварский и даже бунтарь Фрадкина, то… остается лишь руками развести и еще раз удивиться победе московской группы «ЦЕНТР».

Мы не удержались и перепечатали кусочек из статьи С. Магницкой /«Комсомолец» 11 марта 1989 г./ с тем чтобы сказать, – дело не в том, что у ЦЕНТРА на французской фирме «Барклай» вышла пластинка. «По сообщению Севы Новгородцева 18 марта: „Конверт пластинки представляет бескрайние российские просторы по которым идут юноша и девушка с букетом цветов, идут взявшись за руки. Их лица светятся неподдельным счастьем, какое бывает достижимо, только при социализме. Поражает выпуклый, живой и явно не мелодиевский звук. Сразу видно, где записано“. Севе, конечно, видней, то есть слышней. Мы же через сипы и хрипы послушали Васино „Навсегда“. Все это к тому, что „недозрелый“ леонтьевский „Светофор“ с текстами Шумова сравнивать нельзя. Хотя бы потому, что есть тексты „совок“, а есть и ассоциативный словарный ряд. Вспомните избитое „улица, фонарь, аптека…“ Словом, обвиняют Шумова несколько незаслуженно, как нам показалось…»

ДЖУНГЛИ

Снимок начала 88 г.

Филателистам на заметку!

Новую марку (почтовую) выпустил в этом году художник Фима Мусаилов.

Номинал почтовой миниатюры с учетом девальвации наших денежных единиц, а также в виду кропотливости ручной работы, несколько завышен.

Офорт. (в натуральную величину)

ЗОЙКИНА КВАРТИРА

Любопытно – извинит мне Михаил Афанасьевич столь наглое заимствование заголовка? Речь-то о другом… И квартира не Зойкина – потому как Зойка не хозяйка, а кошка… К тому же беременная… Но Зойка-то в разговоре с «таинственным иностранцем» Александром Зандером уча-ствовала? Участвовала. И весьма активно – мяукала, тыкалась в ладони носом и отыскивала себе местечко по-удобней…

– Понимаешь, главное – говорил Алек Зандер /он же Саша Старцев, он же редактор «Рокси»/ – главное, чтобы каждый занимался своим делом. Своим! И занимался настолько хорошо, насколько это вообще возможно. А Ленинград сейчас напоминает 18-й год, а еще больше – 29-й: пошли доносы, расклады, мы – левые, мы – правые… Ну просто не хочется в это вписываться. Потому я «Рокси» пока не выпускаю. Мне кажется лучше помолчать пока…

– Саша, от БГ «Рокси» перешел в твои руки. Мы читали об этом в «Авроре» /напомню для читателей номер – третий за 88 год/. С кем кроме Гребенщикова ты работал потом?

– Да, заниматься журналистикой, писать статьи мне жутко понравилось. И были хорошие люди, с которыми мы работали, но потом один женился и жена из него всю сперму вытянула. Что тут скажешь? Обычная сука и все тут. Другой стал заниматься диссертацией, третий занялся диск-жоккейством. Я это не в осужденье говорю, нет. И как-то вдруг так получилось, что остался один я. Я писал, писал, мне это все больше нравилось, потом появился Джорж. Понимаешь, я главный редактор в том смысле, что на мне, лежит принцип организации материала, я же пишу колонку редактора. Ну и куча других обязанностей – фотографии, например, достать или обеспечить заработок машинисткам. Я не помню чтобы кто-то редактировал статьи. Только однажды пришлось сокращать две иногородние статьи – одна была на 12 листов, другая – на 8.

У нас редко принимаются единоличные решения. На мне лежит компоновка материала, обычно такая – интервью – статья, интервью – материал, то есть все свое написали, а Саша думает как это лучше поставить – вот и все редакторские функции. Суть в том, что каждый имеет право высказываться так, как он хочет, то есть редактура минимальная.

Может быть, на моем месте хотят видеть более удобного человека, более конфортного, что ли… А такие люди есть. Если ты меня спросишь как я к этому отношусь, то я отвечу… Знаешь, однажды Ринго Старру задали вопрос: «Ринго, как вы относитесь к группе АББА?» Ринго твердо ответил: «Никак». Я – так же – никак.

– Одни упрекают «Рокси» в академизме, другие… другие любят и ждут очередных номеров. А ты… ты не «ввязываешься в драчку». Так когда же читатели увидят «Рокси» № 15?

– Думаю, к 90-му году я выпушу следующий номер, если ничего не помешает. А упреки… Меня, например, то есть «Рокси» регулярно поливают грязью в «Урлайте». И на здоровье и очень хорошо. Поливайте. Пусть люди читают и разбираются сами. Я ввязываться не хочу: не желаю в полемике повторять 20-ые годы: ты – правый уклонист, я – левый уклонист. Рок-партии, которою возглавляет Илья Смирнов, кажется, что они обладают монополией ни истину. И рада бога. Давайте каждый заниматься своим делом. Пусть будет все как будет. Здесь, в Ростове я вижу то же самое – эти хорошие, эти плохие, эти крайне левые, а мы – мы оппозиция.

А «Урлайт», кстати, очень хороший журнал. Я читал последний номер и мне там понравилось интервью, несколько статей. Интервью с Бурлакой, например, хотя тут и вступают в силу личностные отношения. Но между нами нет жесткой конфронтации, и, живя в одном городе, мы прекрасно понимаем, что делаем общее дело. Да, Ленинград некогда представлял бурю в стакане воды, но чем дальше, тем больше – Цимлянское водохранилище. И журнал я не выпускаю сознательно – увязнуть не хочу. – Кого бы ты отметил как журналистов?

– Мне откровенно интересно читать Липницкого, хотя у него в последнее время к Ленинграду какое-то злобное отношение. Меня это немножко задело.

Точно так же мне интересно читать Илью Смирнова. Я считаю – это блестящий журналист, хотя он более политик, чем рокер. Впрочем, в этом ничего плохого нет. В последнем номере он проделал блестящий анализ нашего режима.

Вообще же, непрерывная потребность искать врагов среди своих мне чужда. Если кому-то это не чуждо пусть они этим и занимаются.

– «Урлайт» писал, что оргкомитет мемориала памяти Саши Башлачева предложил ЗВУКАМ МУ выступать без басиста /Саша делает движение означающее «как вы меня достали!»/. А я позволю себе напомнить читателям, что Липницкому было отказано в выступлении по причине появления в «Рокси» «грязной сплетни» о Башлачеве. /Саша, мне не удалось прочитать этот номер «Рокси», в чем там дело?

– Да дела-то, собственно, нет. В статье Липницкого была мысль о том, что все мы не прочь… И Саша Башлачев тоже не был трезвенником. Вот и все. И из-за чего такой сыр-бор, мне абсолютно непонятно. Может быть мы теперь возьмёмся утверждать, что, и Высоцкий не пил?

– Что ты думаешь о создании единого рок-журнала?

– Я категорически против централизации. – Что ты думаешь о другом единении – рок-федерации?

– Вот сейчас она как бы создана. Хорошее дело, что и говорить. И что? Что нибудь изменилось?

– Твое определение рок-журналистики?

– Это тяжелый, собачий труд – журналистика. Последнее, что я делал – интервью с Андреем Макаревичем. /Видеозапись его вы могли видеть на лекциях Саши Старцева в Ростове – прим. ред./. С 76 года я ходил на концерты Макаревича, но лично знаком не был. Познакомились в Свердловске, решили делать интервью, работали с ним два дня. Ну за два дня-то можно человека разговорить. Вобщем, черновик интервью получился в 32 листа, а после сокращения всяких там «а-а», «э-э» и прочих глупостей – 12 листов. Это нормальное, вобщем-то интервью. Сначала, конечно, идет приглядка: а, ты, вроде, журналист, независимый, а, ты, вроде, Макаревич… А ты, вроде с Борькой знаком? А с какого года?… А с 78-го. А-а. А как тебе такой-то концерт? А вот так. А-а. Уже понятно. Девушкам в журналистике проще – они или сразу друг понимают, или не понимают вовсе.

У Цоя брать интервью – дикий труд, хотя мы и знакомы с 82 года, и он знает, что от меня никакого говна ждать нельзя.

Мне сравнительно просто говорить с панками. Ты же знаешь, что у Свиньи папа в Швейцарии, а у Рикошета – главный режиссер театра. Гены такие, что если ты подвалишь и начнешь:

«А че, ребята, попанкуем?» тебе просто набьют морду. А если с ними разговаривать нормально, то можно говорить о чем угодно; то можно говорить о Бердяеве, о СЕКС ПИСТОЛЗ, да о чем угодно – они все читают, все знают.

Должно быть доверие, это, наверное, для интервью главное. Тогда не подразумевается, что вот сейчас говорим, а потом принесешь мне на подпись. Хотя, конечно, лучше предварительно показать – просто, чтоб без накладок. И во многом интервью – результат личных отношений. Удачное, конечно, интервью. Вот с Шевчуком у меня нет личных отношений, и если надо будет делать интервью, то я лучше об этом скажу Игорю Леонову или Джорджу. Доверительность – в первую очередь.

Вопрос: – Начинающих, в первую очередь, интересуют гонения…

– Прямых угроз не было, но вот подозрительно долго я не мог устроиться на работу – одни проколы. Нет, мне не говорили – погодите, мол, Черненко умрет – все будет нормально.

А вызвав, говорили, так: «Александр Витальевич! Ну зачем вам это надо? Вы же образованный человек!» Я отвечал: «Так интересно же! Мы же не про политику, а про рок-музыку пишем!»

Вопрос: – А что тебе, как редактору «Рокси» «вменялось»?

– Ставили в вину три вещи: пропаганда панк-рока. Это началось с разгромной статьи про ДК, которую я написал. Такое говно, такое говно! А само упоминание ДК для них – крамола. Я говорил: да вы же почитайте, мы, же их не пропагандируем! Да, мне не нравится эта группа. Ну и что?!

Второе – пропаганда религии. Вот де Гребенщиков у вас, и христианин и дзэн-будист!

Третье: всякие, нехорошие слова типа «жопа»; «срань»; «срач», других безобразий мы избегали ставя три точки после «х». Удивительные люди! Да занимаемся мы роком – да на здоровье же! У вас же ДС на голове, «Память», Латвия, Эстония. Так Нет же!..

– Как ты оцениваешь другие журналы, кроме «Урлайта»? Например «Зомби», «РИО», «Ауди-Холи»?

– «Урлайт», кроме всего остального, очень красиво оформлен. «РИО» – блестящий справочный материал. Если мне когда-то надо будет отыскать какую-то дату, какого-то концерта, я пойду и возьму ее у «РИО».

«Зомби» мне приходилось реже читать, чем «Урлайт». В «Зомби» много видеоинформации очень классно, с оттяжкой сделанной. Но… Но там пишут какие-то вещи… Вещи, направленные, сделанные для своей внутренней аудитории, своей тусовки. Это заморочки и намеки, понятные только своему кругу людей.

У меня сложилось впечатление, что второй ростовский журнал – «Рок-око» чем-то напоминает «Зомби».

Приходилось еще видеть буклет «Зомби», просто роскошно изданный, блеск! А по содержанию… По содержанию я ничего не запомнил.

«Ауди Холи» делают профессионалы и это чувствуется. Содержание наполовину скучно и к тому же половина журнала посвящается группе ХОЛИ, которая вообще из себя ничего не представляет.

– Саша, ты – автор «Музыкального эпистолярия» Авроры. И, даст бог, когда-нибудь появится и музыкальное приложение. Отпадет ли надобность в машинописных журналах?

– Вот вышел альбом Юры Наумова. В «Рокси» рецензия появляется через два месяца, в «Авроре» через шесть. «Рокси» читают тысячи, «Аврору» десятки тысяч. Нет, я думаю все это будет существовать наравне. И один всесоюзный журнал, будь это приложение к «Авроре» или еще что – не заменит рок-клубовских журналов.

– Как обстоит коммерческая сторона «Рокси»?

– Никак. Дохода с «Рокси» – на один раз напиться и все. Раньше было здорово – машинистки печатали за контрамарку в рок-клуб. А теперь – шеститысячные залы – АЛИСА, ДДТ! Да машинистка пойдет и купит себе билет и не будет корпеть над перепечаткой стостраничного «Рокси»! Давай исходить из ситуации нищенства – ты выпускаешь журнал. Я выпускаю журнал, он выступает на сцене, Наталья переводит статьи. И никто из нас не получает за это ни копейки! А если ты заработал копейку – сразу крики – стыдно, неприлично, омерзительно! А если не одну копейку, а четыре? Фу, гадость, да? Отчего? Да оттого что исходят из философии нищенства. А я считаю, что за свой труд человек должен получать деньги. И если ты мне возразишь, значит я крупно не прав.

Вот так мы и поговорили. А за это время, кошка Зойка, оказывается тихо-мирно родила. Забилась в пододеяльник и произвела шестерых, кажется. Вобщем, ответила делом на призыв Алек Зандера заниматься каждому своим делом.

Один котенок Зойки под названием Алек Зандер отправился в Ленинград, на житье к Саше Старцеву.

УРА БУМ-БУМ! МАЙ 1989 г.