Текст книги "Мысль — твой враг (ЛП)"

Автор книги: Уппалури Кришнамурти

Уппалури Гопала Кришнамурти
Мысль – твой враг

Моё учение (если вы желаете пользоваться этим словом) не имеет авторства. Вы вольны воспроизводить, распространять, толковать, ошибочно толковать, искажать, опровергать, делать с ним что вздумается, даже претендовать на авторство – без чьего-либо на то разрешения.

Юджи

Предисловие издателя к первому изданию

Когда я сказал Юджи, что хочу опубликовать книгу его бесед, он ответил, что я могу беспрепятственно это сделать, но лишь в качестве делового предприятия: «Сруби деньжат, если такова твоя цель. Но если ты думаешь, что она как-то поможет тебе или кому-то ещё на духовном пути, ты жестоко ошибаешься. У меня на этот счёт нет никаких иллюзий». Кроме моих приземлённых мотивов, которые Юджи считал единственными реальными мотивами, мной двигало желание сделать Юджи – каким бы он ни был – широко известным. Вопреки его яростному утверждению, что ему нечего сказать человечеству, я всё ещё ощущаю, что то, что он говорит, подобно предупреждающей надписи на сигаретной пачке. Внимать ли предупреждению, решать вам. Возможно, вам не нравится то, что он говорит, лишь потому, что он говорит не то, что вам хотелось бы услышать.

Издатель

Предисловие издателя ко второму изданию

Второй выход в печать книги «Мысль – твой враг» был вызван высоким на неё спросом. Книга оказала сильное впечатление на тех, кто был в так называемом духовном поиске. Она вызвала глубокое погружение в казалось бы устоявшиеся представления о духе, материи и теле. Издатель благодарен мистеру Дж. С. Р. Л. Н. Мурти, профессору колледжа Монтерей Пенинсула, США, Калифорния; мистеру Джозефу Хилари и мистеру А. П. Франку Наронье за помощь в выпуске второго издания. Издатель надеется, что книга принесёт пользу и послужит руководством многим, как в Индии, так и за рубежом.

Данная книга представляет собой собрание бесед Юджи Кришнамурти со всевозможными посетителями в Индии, Швейцарии, Австралии, Нидерландах и Великобритании, состоявшихся в период с 1985 по 1990 годы. По мере возможности передано естественное течение беседы, а минимальное редактирование было совершено лишь в целях сохранения последовательности изложения. Надеюсь, нам простят, что мы не указываем имён участников бесед. Сложилось впечатление, что указание имён внесёт разлад в поток диалога. Также редакторы берут на себя всю ответственность за все неточности в тексте. Выражаем благодарность всем принявшим участие в создании этой книги.

Задняя обложка

Бог, или просветление, – предельное удовольствие, непрерывное счастье. Такого не бывает. Ваше желание чего-то несуществующего – вот корень ваших проблем. Преображение, мокша, освобождение и всё подобное – лишь разные варианты одной темы: непрерывного счастья. Тело не способно долго выдерживать беспрерывное удовольствие, оно разрушится. Желание навязать телу надуманное состояние непрерывного счастья – серьёзная неврологическая проблема.

Я не собираюсь никого освобождать. Вы должны освободиться сами, но неспособны на это. Что бы я ни сказал, не поможет. Я заинтересован лишь в описании этого состояния, в удалении покровов загадочности, которыми всё обернули эти бизнесмены от духовности. Возможно, мне удастся убедить вас не тратить попусту время и энергию в поисках состояния, существующего лишь в вашем воображении.

Юджи

Он стал Юджи

 
«Да будет свет!» – велел Господь, —
Так зародилась тьма.
«Да будет мир!» – изрёк он вновь, —
И началась война.
«Порядку быть!» – провозгласил, —
Но Хаос в этот мир впустил.
 
 
Утратив веру, испугавшись,
теперь отчаянно желал:
«Небытия!» И только сдавшись,
В мгновенье ока Юджи стал.
 

К. Чандрасекар

Нет никакого моего учения и никогда не будет. Слово «учение» не подходит. «Учение» предполагает метод или систему, технику или новый способ мышления, применяемый в целях трансформации вашего способа жизни. Тому, о чём я говорю, никто не может быть обучен; это просто описание способа моего функционирования. Это просто описание естественного состояния человека – того же самого способа, каким функционируете и вы, освобождённые от махинаций мысли.

Естественное состояние это не состояние самореализованного или богореализованного человека, это не нечто, чего можно было бы достичь или заполучить, это не нечто, что можно было бы вызвать к существованию; оно уже есть: состояние жизни. Это состояние – всего лишь происходящая деятельность жизни. Под словом «жизнь» я не имею в виду нечто абстрактное: это жизнь ощущений, действующих естественно, без вмешательства мысли. Мысль – чужак, вмешивающийся в дела чувств. Она мотивирована выгодой: мысль направляет деятельность чувств на приобретение чего-либо и пользуется ими для продолжения себя.

Ваше естественное состояние не имеет ничего общего ни с какими состояниями блаженства и экстаза, они лежат в области восприятия. Духовные поводыри, возглавлявшие религиозные поиски человечества на протяжение веков, вероятно, испытали те религиозные состояния. Как можете испытать их и вы. Эти состояния бытия вызываются мыслью, и как они пришли, так и уйдут. Сознание Кришны, Сознание Будды, Сознание Христа или что там ещё – всё это шаги в неверном направлении: их никогда не удастся ухватить, удержать, даже описать их кому-то другому. Этот проторённый путь никуда вас не приведёт. Там нет никакого оазиса, вас увлёк мираж.

Вступление

Если вы думаете, что сможете прочитать и понять эту книгу, то вы чего-то недопонимаете. «Всякий приходящий послушать меня и пытающийся понять то, что я пытаюсь донести, попусту теряет время, потому что вы не можете ничего слушать, не интерпретируя» – говорит Юджи Кришнамурти.

Он считает, что когда мы оставляем слух в покое, всё что остаётся, лишь вибрация звука. Эти вибрации улавливаются барабанной перепонкой, передаются по нервам в мозг и интерпретируются в соответствии с тем, что он называет «нашей точкой отсчёта». Следовательно, мы слышим результат собственных преобразований вибраций. Юджи говорит: «Это нормально для взаимоотношений уровня „вот деньги, дайте мне полкило моркови“, но таков предел ваших взаимоотношений, вашего взаимодействия с кем-либо».

Согласны ли вы со всем, что он говорит, или нет, его действительно стоит послушать. Выходящие из него слова подобны гранатам, заброшенным в нашу «точку отсчёта», угрожающим выкорчевать все наши верования. Его высказывания опустошительны, особенно для слушателей Дж. Кришнамурти, Ошо Раджниша, а также для всех остальных, взращённых в атмосфере религиозности.

Среди прочего Юджи может обсуждать квантовую физику и чёрные дыры, Эрос и Танатос. Юджи говорит: «Я не утверждаю, что обладаю особым прозрением на природу вещей, или что я понял деятельность природы лучше кого-то другого. Но это то, что я открыл для себя сам. Мне всё равно, примете ли вы то, что я говорю. Это произойдёт или не произойдёт само собой». Его высказывания обладают завершённостью и выглядят исходящими из другого источника, нежели мышление. То, что он говорит, сотрясает самые основы человеческой мысли. Другое дело, что его замечания на тему бога, любви, просветления, ума, медитации, смерти и реинкарнации зачастую напоминают богохульство и граничат с ересью.

История Юджи Кришнамурти обладает всеми элементами триллера. Один эпизод его жизни ведёт к другому вне какой-либо организованной последовательности. При достижении им сорокадевятилетнего возраста произошёл внезапный переворот. С ним произошло нечто, что для нашего удобства он назвал «катастрофой», когда он внезапно вступил в «естественное состояние», в котором, по его словам, «всё сказанное человеком, всё почувствованное или увиденное – по сути всё наследие человечества – было выброшено из моего организма».

Но, по мнению Юджи, это не было тем, чего он желал. Он искал духовной сказочной страны, красочно расписанной святыми людьми – настоящими мошенниками. Религиозная атмосфера была частью его прошлого. Юджи родился в 1918 г. в среднеобеспеченной брахманской семье в Андхра-Прадеш. Его мать умерла вскоре после его рождения. Перед смертью она сказала, что её ребёнку уготована «неизмеримо высокая» участь. Дед Юджи серьёзно отнёсся к её словам и воспитывал мальчика в строгости.

Поворотной точкой в жизни Юджи стал небольшой случай. Однажды рано утром его дед медитировал, когда был потревожен криками ребёнка. Старик так разозлился, что избил ребёнка до посинения. Непоследовательность и жестокость произошедшего оказались травмирующими для чувствительного Юджи. Он сказал себе: «Если таков результат медитации, то она бесполезна». Он выбросил священный шнур и ушёл из дома.

Последующая жизнь Юджи была экспериментом над истиной. Им овладел ненасытный голод выяснить, действительно ли что-то стоит за абстрактными утверждениями так называемых духовных людей. Он встретился с разнообразными мастерами, включая Дж. Кришнамурти и Раману Махарши, и практиковал традиционную медитацию. Он исчерпал все доступные способы достижения «земли обетованной», после чего утратил веру и впал в полное отчаяние.

На свой сорок девятый день рождения он сидел на скамейке, обозревая зелёную долину и изрезанные горы Оберланда в Швейцарии. Внезапно, что-то с ним произошло: «Я всюду искал ответ на свой вопрос: „Есть ли просветление?“, но я никогда не ставил под вопрос сам поиск, так как исходил из существования просветления и необходимости его искать. Но сам этот поиск душил меня и держал в стороне от моего естественного состояния».

Он сказал себе: «Нет никакого духовного просветления, потому что вообще нет никакого духа. Всю свою жизнь я был одурачен поиском чего-то несуществующего. Мой поиск завершён».

Его неуёмное желание найти сказочную страну, обещанную пророками и духовными мастерами, выгорело. Случившееся оказало заметное влияние на его тело. Произошли многочисленные физические изменения, поставившие в тупик врачей и его друзей. После этого из его жизни пропали «заботы о дне грядущем и скорбь по дням ушедшим».

По мнению Юджи, скорбь и радость существуют лишь в области ума. Тело ни в одном из них не заинтересовано. Тело интересует лишь преодоление ежедневных вызовов, возникающих от момента к моменту.

Высказывания Юджи загадочны и, услышанные или прочитанные вне его присутствия, могут быть истолкованы или как продукт высшего интеллекта, или как речь умалишённого. Его слова бросают вызов привычной нам системе взглядов. Юджи исключает возможность любого восприятия, кроме как посредством знания. По его мнению, знание создаёт восприятие, которое в свою очередь подкрепляет знание. Слово «знание» не имеет метафизического или эпистемологического оттенков. Это просто как: это стул или стол, или некоторые ощущения приятны или болезненны. По сути, даже процесс распознания и называния чего-то является частью знания. Процесс в целом называется «мышлением».

Что отличает нас от Юджи, так это то, что знание, действующее посредством мышления, в случае Юджи происходит в расцепленном состоянии, в то время как в нашем случае постоянно течёт подспудный мысленный поток, нравится нам это или нет. Наш ум постоянно перемалывает мысль за мыслью, всевозможных форм, цветов и размеров. Юджи говорит, что посредством такого постоянного мышления мы поддерживаем непрерывность того, что называем «я» или «собой».

У Юджи непрерывность мысли прервалась. Мысли приходят к нему без всякой последовательности, не связанными. Он думает только когда требуется что-то воспринять. В остальное время происходит простая деятельность органов чувств: совокупность фаз стимуляция – отклик. Так как иллюзия «себя» или «я» возникает благодаря непрерывной мыслительной деятельности, у него нет такого чувства «себя» или «я».

Юджи говорит, что мёртвая хватка знания, вцепившегося в физический организм, обладает мощью миллионов лет. Знание, действующее в форме мысли, возвело собственную империю, в противовес природе. Но мысль догадывается о своей недолговечности, и страх мимолётности существования побуждает её к возведению удивительной структуры культуры, цивилизации, религии, политики и всевозможных институтов и ценностей, управляющих как нашими жизнями так и, по сути, всеми нашими начинаниями.

Все эти грани человеческой жизни ничто иное как подпорки, с помощью которых мысль пытается воцариться в постоянстве. Иными словами, то, что мы называем «я» или «вы» – мысль, ищущая постоянства в неисчислимых видах деятельности. Юджи говорит, что лишь когда чудом или по странному стечению обстоятельств живой организм освобождается от мёртвой хватки империи мысли, тело, обладающее собственной исключительной разумностью, может освободить человеческое существо к «погружению» в собственное «естественное состояние».

Но Юджи считает, что естественного состояния нельзя достичь по собственной воле или следованием какой-либо суровой дисциплине, это состояние за пределами сферы воспринимаемого. Юджи часто даёт такое описание: «Как всё произошло? Я не знаю. Что же такое случилось? Я не знаю. Случилось ли вообще что-либо?» Он говорит, что случившимся с ним некому поделиться, и что естественное состояние нельзя выразить или облечь в мысль. А потому «общение невозможно, и в диалоге нет необходимости».

Какой смысл людям в так называемом «естественном состоянии», если они в нём не находятся? В конце концов этот вопрос поставлен с перспективы неестественного состояния смертными, ищущими панацеи от всех своих бед. Мы все гонимся за покоем и счастьем, а «естественное состояние» Юджи не предлагает нам никаких подобных переживаний. Так что мы остаёмся с собственными взглядами на личность, зависящими от наших предвзятости и обусловленности. Называйте его ошибкой или причудой природы, но оказавшись неподалёку от вихря присутствия Юджи, вы оказываетесь ошарашенными. Ваши ожидания и мнения поколеблены. Остаётся лишь гадать об источнике, из которого происходят его высказывания. Под этой видимой человеческой формой есть нечто не поддающееся описанию.

Фрэнк Норона

21/88 Лоди Колони

Нью-Дели

Глава 1. Ни ума, ни души, только тело

Человеческое мышление появилось из некого неврологического дефекта человеческого тела. А потому всё порождённое человеческой мыслью разрушительно.

Религия изобрела такую замечательную вещь как милостыня. Это наиболее порочное и пошлое из всего, что мы сделали. Природа щедро одарила нас. Но мы несём персональную ответственность за неравенство в мире.

В самой своей основе мысль противостоит функционированию живого организма.

Все прозрения, какими бы необычайными они ни были, – бесполезны, потому что они созданы мыслью, поддерживающей собственную непрерывность и существующее положение вещей.

Мысль не предназначена помочь нам жить в гармонии с окружающей жизнью. Вот почему вы создаёте все эти экологические проблемы. Но в опасности не планета – в опасности мы.

Мою убеждённость в отсутствии ума нельзя передать никому другому, как сильно бы я ни старался. Вы не готовы принять это утверждение потому, сама та штука, с помощью которой мы сейчас общаемся, находится под угрозой.

Мысль мертва и никогда не сможет коснуться ничего живого. Она не может поймать жизнь, захватить её, выразить. В момент, когда пытается коснуться жизни, она уничтожается живым качеством жизни.

В: Юджи, я хотел бы остановиться на самой сути вашего революционного и бескомпромиссного высказывания об отсутствии души.

О: Нет личности, нет я, нет духа, нет души и нет ума. Так вычёркивается весь список, и у вас нет способа выяснить, с чем вы остаётесь. Вы легко можете спросить меня: «Зачем ты рассказываешь людям о способе своего функционирования?» Лишь для того, чтобы подчеркнуть, что мы веками пользовались неким приспособлением – мышлением или умом, или как ещё вы его назовёте – чтобы освободиться от совокупности того, что вы называете «я» или «личность» и т. п. Вот на что направлен весь духовный поиск. Но как только вас озаряет, что не от чего освобождаться, так эти вопросы больше вообще не возникают. Я сам не могу понять, как это меня так озарило.

В: Обычным людям, вроде меня, интересно, могли бы вы найти ответы для нас?

О: Я даю ответы только чтобы подчеркнуть, что всё, с чем мы остаёмся, так это с функционированием живого организма. Всё, что я пытаюсь объяснить, выделить и особо выделить всё время, это то, как этот организм действует. Я заинтересован каким-либо образом показать вам, что вся ваша попытка понять, с чем вы остаётесь, – проигрышная.

В: Вы хотите сказать, что есть только физическое тело и ничего более, так?

О: Даже это утверждение не может быть воспринято тем, что осталось здесь. Когда однажды всё это вымывается из вашего организма, даже утверждение «нам остаётся только физическое тело и вселенная» не может больше оставаться.

В: Но я хотел бы вникнуть в это…

О: Чем большим количеством вопросов вы меня забрасываете, тем больше необходимость подчеркнуть физический аспект нашего существования, а именно, что нет ничего того, во что мы поверили. Все наши проблемы возникли из-за нашего допущения, что реальность мира или реальность нашего существования познаваемы. Я говорю о том, что нет способа воспринять что-то неизвестное. Так что всё, что вы можете воспринять с помощью вашего знания, – тщетно. Это проигранная битва.

В: Когда вы говорите, что в человеческой природе отсутствует нематериальный элемент…

О: Я не понял. Что вы имеете в виду, говоря: «нематериальный элемент человеческой природы?»

В: Я подразумеваю, что есть лишь реально существующее материальное тело и мир как таковой.

О: Потому я и говорю, что инструмент, которым мы пользуемся для понимания реальности собственного существования и реальности окружающего мира, не является частью существующего [телесного] механизма. Вот почему я говорю, что мысли не самосозданы и не произвольны. Даже сейчас мыслей нет. Если вы попытаетесь выяснить, есть ли такая штука как мысль, то сам поставленный перед собой вопрос, а именно: «Существует ли мысль?», рождается из допущения существования мысли. Но всё, что вы обнаружите, будет лишь на тему мысли, а не самой мыслью. Все сведения на тему мысли помещены туда культурой. Они помещены людьми, говорящими нам, что крайне необходимо освободиться, от чего бы там вы ни пытались освободиться, с помощь этого инструмента [мысли]. Я стремлюсь подчеркнуть, что это не инструмент, и нет никакого другого инструмента. И когда однажды вас озаряет, что мысль не инструмент, и что нет никакого другого инструмента, то не остаётся никакой нужды выяснить, необходим ли какой-либо ещё инструмент. Никакой другой инструмент не нужен. Та самая структура, которой мы пользуемся, тот самый инструмент, которым мы пользуемся, очень искусно изобрёл всё разнообразие таких вещей как интуиция, правильное прозрение, правильное то, сё, и прочее. И говорить, что самим этим прозрением мы пришли к какому-либо пониманию, является преградой. Все прозрения, какими бы исключительными они ни были, бесполезны, потому что они созданы мыслью, поддерживающей таким образом свою непрерывность и существующее положение вещей.

В: Думаю, я понимаю это, но вот что я хочу выяснить: есть материальная сторона, и если бы я мог полностью исследовать человеческий организм и его взаимосвязанные функции…

О: Несомненный факт, что даже это невозможно воспринять и понять, кроме как посредством знания, данного нам психологами.

В: Вы имеете в виду самонаблюдение?

О: Нет никакого самонаблюдения. Ваше самонаблюдение родилось из имеющегося знания. А знание это пришло от психологов. Оно пришло от тех, кто вовлечён в медицинские технологии. Они пытаются выяснить, как работает это тело, как работает это сердце и вся масса хорошо знакомых нам вещей, хотя, всё, что они открыли, лишь нечто, что не может быть нами воспринято.

В: Получается, вы говорите, что невозможно прямое или немедленное восприятие?

О: Нет вообще никакого восприятия, не подкреплённого знанием. Вот всё, что я говорю. У вас нет способа познать реальность чего угодно, кроме как с помощью знания. Так что я говорю о том, что вы не можете испытать то, чего не знаете. Поэтому вы предполагаете, что есть нечто за пределами устройства воспринимающей структуры. Нет никакого «за пределами». Но это «за пределами» опять-таки подтверждается или отрицается воспринимающей структурой в целях поддержания её непрерывности. Это игра.

В: Вернёмся назад. Я спрашивал об этом прежде. Разве нет восприятия прикосновения?

О: Нет. Единственный способ для вас испытать ощущение прикосновения – через контакт, который вы называете восприятием прикосновения. Так что вы подносите ваши пальцы сюда и касаетесь здесь (Юджи трогает ручку кресла). Глаз смотрит на это. Но он не интерпретирует это движение так, будто некто кладёт сюда свои пальцы, чтобы знать, что именно происходит когда вы касаетесь здесь. Глаз не может такого сказать, а ощущение прикосновения не интерпретирует это по некой причине. Пока вы не задаёте вопрос…

В: Предполагаю, что…

О: Глаз смотрит на это.

В: Нет, я не смотрю на это.

О: Вы не смотрите.

В: Я могу чувствовать, могу чувствовать без…

О: Это результат вашего воображения и интерпретации конкретно этого тактильного ощущения в рамках вашего прошлого опыта. Если не происходит интерпретации прикосновения как лёгкого прикосновения или грубого прикосновения, или даже как прикосновения вашей руки, – вы не можете отличить одно от другого и воспринимать его.

В: Больше нет разделённости на двух…

О: Предположим, вы по какой-либо причине задаёте мне вопрос, так вот единственное имеющееся знание находится в компьютере (указывает себе на голову), и оно выходит и говорит мне и вам, что вы касаетесь этого, и что чувство прикосновения передаётся как лёгкое прикосновение друга, сидящего слева от меня.

В: Я мог бы гулять один и почувствовать дуновение ветра. Я ничего не делаю, но он дует.

О: Если вы не интерпретируете прикосновение ветра к вашему телу…

В: Я ощущаю ветер.

О: Это ощущение тоже мысль. В момент, когда вы отделяете себя от ветра, сенсорная деятельность интерпретируется в рамках уже имеющего у вас знания. Я ни на мгновение не утверждаю, что вы и есть ветер. Я лишь утверждаю, что всё, о чём вы говорите, это часть имеющегося у вас знания. В противном случае вы бы не могли отличить ветер от тела.

В: Так вы хотите сказать, что получение нового опыта невозможно?

О: Нет никакого нового опыта. Но запрос на переживание одного и того же снова и снова изнашивает механизм памяти в процессе достижения целей, для которых он не предназначен.

В: Способны ли мы понять, что память не должна выступать существенным фактором сознания?

О: Я сомневаюсь в сознании, потому что то, что мы называем сознанием, это память. Вы осознали нечто посредством уже имеющегося знания, заключённого в памяти. Так что весь разговор о подсознательном, бессознательном, уровнях сознания и всём прочем – искусное изобретение механизма мышления. С помощью такой сноровки, изобретательности, он поддерживает свою непрерывность.

В: Проводите ли вы различие между осознанностью и сознанием?

О: Осознанность для меня ничего не значит, потому что она не является инструментом как понимания чего-либо, так и внесения изменений. Перво-наперво, менять нечего. А так как менять нечего, использование как осознанности, так и любого другого инструмента с целью вызова перемен, неуместно.

Осознанность не может быть отделена от деятельности мозга. Вот почему я всегда описываю происходящее здесь (указывает на себя) в терминах материального. «Отражение этого (указывает на подушку), чем бы оно ни было, на сетчатке, и восприятие этого без называния» – всего лишь умная игра, в которую мы с собой играем. Вы думаете, что распознавание отдельно от называния. Это не так. Распознавание и называние – одно и то же. Называю ли я или нет, само распознавание вас как человека или вон того как подушки, означает, что называние уже происходит, использую я слова или нет. По этой самой причине я обращаю внимание людей, утверждающих, что слово не материально, на то, что слово в действительности материально. Если слово не нечто, то что, чёрт возьми, оно тогда такое? У философов принято сидеть и бесконечно обсуждать нематериальность слов. Это подразумевает, что есть что-то ещё кроме слова. Так что вы не можете признать факт того, что слово является объектом. Вот так, даже если вы говорите, что объект существует самостоятельно, без использования слова, это подразумевает, что есть разделённость. О чём я пытаюсь сказать, так о том, как эта отдельность, разделённость возникает.

В: С разделённости на самом деле начинается двойственность.

О: Я никогда не говорю себе или вам, что я стол. Это слишком абсурдно. Я говорю о том, что вы не можете разделить себя по собственной воле, кроме как при наличии внешней потребности. Вы спрашиваете: «Что это?» У нас с вами в памяти содержится одинаковая информация. Не важно, пользуетесь ли вы французским, английским, немецким или латинским словом. Точкой отсчёта выступает стол, о котором вы меня спрашиваете. Так что я отвечаю, что это стол и что он белый. Мы с вами обладаем одинаковой информацией. В отсутствие вопроса я бы мгновенно взглянул на него и сказал себе, что это стол. Это не значит, что я его «невыбирающе осознаю». Есть всего лишь отпечаток объекта на сетчатке. Даже это утверждение не может быть мной воспринято, потому что стимуляция и отклик происходят одномоментно. Как только вы говорите об осознанности, уже происходит разделение.

В: Почему мы поддерживаем это положение, эту двойственность, эту разделённость?..

О: Для вас это единственный способ продолжаться. Иначе вы закончитесь. «Вы», каким вы себя знаете, «вы», каким вы себя воспринимаете, тот «вы» – вот та личность. Постоянно прибегая к использованию памяти, она поддерживает собственную непрерывность. Если не будет того «вас», вы не узнаете о происходящем. Здесь очень к месту употребить фразу «свобода от известного». Как только вы свободны от узнанного, нет возможности что-либо о нём сказать. Так что если я слушаю кого-нибудь вроде вас, говорящего о необходимости обрести свободу от узнанного, ваш акцент на необходимости освободиться от знания, уже является частью знания. Мысль выживала миллионы и миллионы лет, и ей известен каждый в мире трюк. Она сделает что угодно, лишь бы сохранить свою непрерывность.

В: Так мышлением нельзя достичь понимания?..

О: Никакого мышления вообще нет. Если нет думающего, то нет никаких мыслей. Вы не можете сказать, что есть только мысль, но нет думающего. Мысли не приходят отсюда (указывает себе на голову) они приходят извне. Интерпретация чувственного восприятия в рамках вашей структуры восприятия является мыслью. И вы пользуетесь этими мыслями для достижения цели.

В: Я кое-что знаю о мышлении. Это последовательное…

О: Нет, вы можете попытаться. Я вас не учу. Происходящее здесь механистично, вроде компьютера. Оно работает как механизм, пытается выяснить, если ли в компьютере (указывает себе на голову) какая-либо информация, относящаяся к предмету нашей беседы. «Дайте подумать» – вы лишь говорите так, но за этими высказываниями не стоит никакая деятельность, не происходит никакого мышления. У вас возникает иллюзия, что есть некто, кто думает и извлекает информацию. Взгляните, это не отличается от имеющегося у нас замечательного инструмента – электронного словаря. Вы нажимаете кнопку, и он рапортует: «Готов». Потом вы запрашиваете слово, и он говорит: «Ищу». Вот этот поиск и есть мышление. Но это машинальный процесс. В компьютере или электронном словаре нет мыслящего. Вообще нигде нет никакого мыслящего. Если там есть какая-то относящаяся к делу информация, компьютер объединяет её и выдаёт. Вот всё, что происходит. То, что происходит, очень механистично. Мы не готовы признать машинальность мысли, потому что это полностью перечёркивает наше представление о себе как о чём-то большем, чем простой механизм. Этот механизм удивителен. Он не отличается от используемых нами компьютеров. Но это (указывает на своё тело) нечто живое, оно обладает живым качеством. У него есть способность жить. Оно не просто механически повторяется, оно влекомо жизненной энергией, вроде электрической энергии.

В: Одна из вещей, к которым люди прибегают наиболее часто, это воображение…

О: Идея, что вы воспринимаете тело во всей полноте, создана вашим воображением. На самом деле у вас нет способа воспринимать его полностью. Вы воспринимаете тяжесть тела из-за силы гравитации. Иногда вы переживаете тяжесть тела при бездействии мыслей. Иногда мысли замедляются. В это время вы ощущаете себя тяжелее самого тяжёлого объекта. Вы ощущаете, будто весите 640 килограмм или вдруг чувствуете, будто ходите по воздуху. Таковы действительные способы работы тела, получившие описание в духовных терминах и которым была придана такая важность.

В: Итак, в сфере воображаемого люди думают, что свободное мышление может иногда привести к новым возможностям, способам жить более плодотворно, более легко или более приятно…

О: Это не соответствует действительности.

В: Люди так предполагают. Если есть возможность так поступать, можно так поступать. Что в этом неправильного?

О: Посмотрите, в некоторых областях это работает. Допустим, у нас есть математическая проблема. Мы думаем над ней. Вы приходите к ответу и заявляете, что это результат ваших размышлений. Но иногда в попытке разрешить некую математически или научную проблему вы исчерпываете все возможности, варианты и комбинации. Вы так устаёте, что идёте спать. Но проснувшись обнаруживаете ответ. Такое возможно лишь в области механистических проблем. Мышление не способно помочь нам решить жизненные проблемы. Нет способа использовать его для решения проблем человека. Вот почему мышлению не удалось разрешить наши проблемы. Ему не удалось коснуться ничего здесь (указывает на своё тело). Никакие наши верования не касаются ничего здесь. Мы не знаем, как бы поступили в данной ситуации. Вы можете сказать, что не будете жестоким человеком. Но не будете знать, как поступите в определённой ситуации. Потребность подготовиться ко всем будущим действиям и ситуациям вызывает все наши проблемы. Каждая ситуация так отличается, что наша готовность встретить эту ситуацию вооружёнными знанием о том, как с ней разобраться, нам не поможет.

В: Тогда что значит фраза «жизненное испытание?»

О: Я не знаю, то, как вы ставите вопрос…

В: Вы сталкиваетесь с новой ситуацией…

О: Это не испытание. Несоответствие использования того, что у вас есть, подготовка себя, и вопрос о том, как справиться с ситуацией, здесь отсутствуют. Так это перестаёт быть испытанием. Вот почему я говорю, что здесь нет проблем. Проблемы создаём мы. Если решения, предложенные теми людьми, на самом деле не решения, значит, в действительности у вас нет проблемы. Но факт в том, что если у вас нет проблемы, вы её создаёте. Вы не можете жить без проблем.