Текст книги "Призраки войны"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Этот прогрессивный просвещенный коммунист ударил пожилую женщину без всяких причин, – пояснил Римо.

– Ложь! Вьетнамцы бьют женщин только тогда, когда на это есть веские политические причины. Что вы здесь делаете, американец? Возвращайтесь к своей группе. Разговаривать с обитателями лагеря не разрешается.

– А почему бы мне не подождать вас снаружи? – предложил Римо.

Мистер Хом напрягся. Он переводил взгляд с Римо на других туристов, явно пытаясь сообразить, как в этой ситуации произвести наилучшее впечатление на иностранных гостей. В конце концов он неохотно кивнул:

– Подождите на крыльце. Мы скоро выйдем.

– Можете не спешить, – заверил его Римо и пошел к двери, по пути намеренно наступив на живот лежащего без чувств охранника.

Римо вышел на крыльцо и стал наблюдать, как за кромкой деревьев садится солнце. Он потер воспаленные глаза.

Римо чувствовал себя совершенно разбитым и поначалу приписал это воздействию смены часовых поясов, но потом вспомнил, что смена часовых поясов не оказывает на него никакого воздействия вот уже многие годы.

Римо заметил, что соседние бараки не охраняются. Он осторожно подошел к одному из них и прислонился ухом к двери. За дверью было слышно дыхание и негромкие голоса. Римо подошел к окну и заглянул внутрь.

На него смотрело мужское лицо с европейскими чертами и голубыми глазами. Увидев Римо, мужчина пришел в состояние шока.

– Американец! Американец! – закричал он по-английски. – Ты пришел освободить!

– Именно так! – ответил Римо, ухватился за оконную раму, легонько потряс ее, и она выскочила из стены.

Римо помог мужчине вылезти через окно. Он был одет в черные одежды вьетнамского крестьянина. Волосы у него были черные, как у вьетнамца, но кожа светлая.

– Где вертолеты? – спросил он с типично вьетнамским акцентом.

– Какие вертолеты? – не понял Римо.

– Вертолеты свободы! Ты американец. Ты пришел освободить Вьетнам?

– Не совсем так, – ответил Римо, и в этот момент в окне показались еще два лица. У одного были типично вьетнамские черты, но кожа шоколадного цвета. Еще одно лицо принадлежало девушке. Кожа у нее была смуглая, как у вьетнамки, но лицо покрыто веснушками, а глаза – огромные, зеленые и типично ирландские.

– Сколько же вас здесь? – удивился Римо.

– Двадцать.

– Но вы ведь не военнопленные, как я понимаю?

– Да, да, пленные. Давно пленные.

– Вы не американские военнопленные, – разочарованно произнес Римо.

Тут из окна посыпались и остальные заключенные. Они взволнованно переговаривались и старались держаться друг за друга. Римо огляделся по сторонам. Пока охранников видно не было. Но учитывая, какой стоял гвалт, они не замедлят явиться.

Юноша, которого Римо увидел первым, дергал его за майку и взволнованно говорил:

– Да, да.

– Что “да-да”? – не понял Римо.

– Да. Американцы. Наполовину.

– Наполовину?

Тут из соседнего барака показались туристы, ведомые мистером Хомом. Мистер Хом увидел Римо и крикнул что-то по-вьетнамски” Откуда ни возьмись набежали охранники, вид у них был при этом несколько ошарашенный.

Хом указывал на Римо и на отверстие в стене, через которое продолжали вылезать юноши и девушки, одетые в лохмотья. Охранники наконец собрались с духом и окружили своего лидера.

Мистер Хом направился к Римо в сопровождении охранников. Солдаты держали автоматы на изготовку. Хом размахивал руками, как пеликан, пытающийся взлететь.

– Вы нарушаете правила поведения в лагере! – орал Хом. – Вы нарушаете правила поведения! Это возмутительно. Вы не должны были встречаться с этими людьми. Зачем вы это сделали?

– Я думал, что освобождаю американских военнопленных.

Хом разозлился еще больше.

– Никаких американских военнопленных во Вьетнаме нет! – завопил он. – Мы не такие, как вы! Вы бомбили нас, но мы вам это простили. А эти люди – “буй дой”, отбросы общества. Вы их называете амеразийцами. Это незаконнорожденные дети сайгонских проституток и американских солдат-убийц.

– А они утверждают, что они заключенные, – возразил Римо.

Юные пленники окружили его плотной группой. Девушка с испуганными зелеными глазами крепко вцепилась в его майку. На вил ей было лет девятнадцать. Лицо ее исказил страх.

– Ложь! Они находятся тут, потому что они никому не нужны. А мы кормим их и обеспечиваем работой. Они нам благодарны.

– Возьми нас с собой, американец, – шептали заключенные. – Возьми нас в Америку.

– Слышите? Мне кажется, это говорит само за себя, – произнес свой вердикт Римо и скрестил руки на груди, не обращая никакого внимания на направленные на него стволы автоматов.

– Вы очень наглый американец, – заметил мистер Хом. – Вы плюете на щедрость и гостеприимство вьетнамского народа. Вам лучше вернуться в Америку. Здесь вы ничему не сможете научиться.

– А я приехал сюда не затем, чтобы верить вашей пропаганде, – заявил Римо. – И не сойду с места, пока не буду уверен, что с этими ребятами не случится ничего дурного.

Мистер Хом был в явном замешательстве. Он чувствовал, что глаза всех туристов устремлены на него. Следующие его слова были полны сарказма:

– Возможно, вы до сих пор переживаете из-за того, что вам пришлось отступить под натиском победоносной Народно-освободительной армии. А?

– Припомните хорошенько. Мы не отступили, – возразил Римо. – Мы заключили мирный договор в Париже. Вы обещали оставаться на Севере, а наши люди – на Юге. Вам понадобился всего год, чтобы набраться смелости и нарушить договор.

– Мы освободили Юг, – жестко сказал Хом.

– Вы не могли победить нас на поле боя и поэтому обманом вынудили нас заключить мирный договор, который вы никогда не собирались соблюдать. А потом нанесли нам и нашим союзникам удар в спину.

– Мы победили.

– Может быть, ничего еще не закончилось, – произнес Римо таким тоном, что мистер Хом непроизвольно вытер вспотевшие ладони о полотняные брюки.

Потом он выкрикнул по-вьетнамски какой-то приказ. Охранники опустили автоматы. Двое скрылись за углом и вернулись на “лендровере”.

– Вас отвезут в Хошимин, – не терпящим возражений тоном заявил мистер Хом. – Там вам вернут деньги за тур и посадят на самолет, покидающий пределы Вьетнама. Быть может, настанет день, когда вы сумеете оценить доброжелательность вьетнамского народа, его умение прощать, и тогда, может быть, мы позволим вам вернуться сюда.

Понимая, что в данной ситуации он ничего не может сделать для детей американских солдат, Римо пожал плечами так, словно все это его не касалось.

– О’кей, – равнодушно сказал он, обернулся и посмотрел на полуамериканские-полувьетнамские лица. – Извините, – произнес он громко. И шепотом добавил: – Держитесь. Я вернусь!

Римо позволил охранникам отвести себя к “лендроверу” и вывезти за пределы лагеря. Долго еще он слышал за своей спиной голос мистера Хома, многократно усиленный громкоговорителем. Хом объяснял туристам, что в Америке до сих пор многие не могут смириться с тем, что им не удалось навязать свою волю вьетнамскому народу. Но тысячелетия борьбы закалили дух Вьетнама. И никто и никогда не сможет разделить народ, объединившийся благодаря героическим усилиям истинных патриотов.

Глава 11

Не успели они проехать и мили, как внезапно наступила темнота. Римо вспомнил, что так оно всегда и бывает в джунглях.

Солдаты сидели впереди, Римо – на заднем сиденье. Водитель внимательно вглядывался в дорогу. Кругом стояла непроглядная тьма, разрываемая только лучами фар. Римо наклонился вперед и сжал солдату шею. Тело солдата обмякло. Римо поддерживал его, чтобы тот не упал. “Лендровер” продолжал катиться вперед по ухабистой дороге.

Когда водитель замедлил ход перед крутым поворотом, Римо нанес ему по каске удар кулаком – как деревянной колотушкой по колоколу. Водитель упал, как марионетка, у которой разом оборвались все нити. Римо выкинул его из машины, сел за руль, нажал на тормоза, вышвырнул и второго солдата и развернул “лендровер” на сто восемьдесят градусов.

Римо ехал назад по той же дороге, пока не узнал сухое банановое дерево рядом с трудовым лагерем. Тогда он съехал на обочину, вылез из машины, подкрался к проволочному забору и, как кошка, перемахнул через него.

Римо крадучись пробирался по территории лагеря, стараясь держаться подальше от освещенных мест. То сонное состояние, в котором он пребывал весь день, полностью улетучилось. Он снова чувствовал себя в форме. В конце концов, может, и правда это на него так жара подействовала.

Туристы ужинали в деревянном домике, позади которого Римо заметил несколько “лендроверов” и грузовик с крытым брезентом кузовом. Римо разумно рассудил, что раз в этом здании находится столовая, значит, и кухня должна быть здесь же. Он проскользнул к двери и легонько к ней прикоснулся. Дверь открылась. Возле печи стоял пожилой повар и вынимал из огромной духовки свежеиспеченный хлеб. Римо бесшумно подошел к буфету и осмотрел его содержимое. Когда, так никем и не замеченный, он выходил из кухни, под мышкой у него были два холщовых мешка.

Сахара было как раз достаточно, чтобы засыпать его в бензобаки всех стоявших за домом машин. Покончив с этим, Римо направился к бараку, где держали детей американских солдат. Охранник в зеленой форме заколачивал бамбуковыми палками оконный проем, из которого Римо вырвал раму. Римо отправил его спать одним резким ударом, быстро-быстро отодрал бамбуковые палки и заглянул внутрь.

– Следующий автобус отправляется через несколько минут, – объявил он. – Билеты можете купить в салоне.

Молодые люди попрыгали из окна, как белки. Самым юным Римо помог перебраться через высокий подоконник. Когда все уже были снаружи, Римо прижал палец к губам, показывая ребятам, чтобы соблюдали тишину.

– Теперь слушайте меня внимательно. Я вывезу вас отсюда. Дальше вы будете искать дорогу самостоятельно. Понятно?

Молодые люди закивали. В глазах их светилась благодарность.

Римо скомандовал:

– Строимся в колонну по одному, и – за мной! Не толкайтесь.

Он повел их темными закоулками от барака к бараку, и наконец они добрались до крайнего. Ворота лагеря были уже близко. Римо приказал молодым людям притаиться, а сам направился к часовому.

Римо уже почти дошел до него, как вдруг споткнулся о камень. И это было очень странно. Он обязан был заметить этот камень! И даже если бы он его не увидел, все равно за мгновение до соприкосновения должен был почувствовать препятствие. В его подготовку входила и способность не обнаруживать свое присутствие. Но на этот раз он себя выдал.

Часовой резко развернулся. АК-47 висел у него на плече. Он вскинул автомат. Но Римо оказался проворнее. Он ухватил автомат за приклад и за ствол и резко крутанул. Часовой взмыл в воздух. Римо крутанул автомат еще раза три, и ремень порвался. Часовой перелетел через забор, ударился о верхние ветки росшего рядом с воротами дерева, упал на землю и замер.

Римо взломал замок, пинком ноги распахнул ворота и махнул рукой молодым людям, чтобы бежали к нему.

Они побежали было по одному, но вид открытых ворот словно опьянил их. То, что начиналось как хорошо организованная операция, превратилось в неуправляемый процесс.

Римо, не выпуская из рук автомата, дернул рычаг, открывающий дверь автобуса. Потом сел за руль, а молодые люди расселись в салоне и притаились. Римо закоротил провода зажигания, и автобус тронулся.

Как только раздался шум мотора, в лагере поднялась суматоха. Кто-то кричал, кто-то пытался завести моторы, но моторы не заводились. Сахар сделал свое дело. Римо усмехнулся.

В зеркальце заднего обзора Римо видел, как на дорогу высыпали солдаты. Некоторые из них стали прицеливаться – кто стоя на колене, кто в полный рост.

Мистер Хом, размахивая руками, словно встревоженный пеликан, носился вокруг, выбивая из рук солдат автоматы. При этом он еще и ругался на чем свет стоит и постоянно махал руками в сторону туристов, которые, разинув рот, наблюдали за тем, как мужественные солдаты нового социалистического Вьетнама пытаются организовать преследование, не имея никаких транспортных средств.

Римо снова усмехнулся. Случившееся напомнило ему, как в 1967 году он похитил северо-вьетнамский танк прямо из-под носа у заснувшего экипажа. Сейчас, сидя в угнанном автобусе, он до конца выжимал педаль акселератора, направляясь вслед за ушедшим солнцем в сторону Камбоджи.

* * *

Проехав несколько миль, Римо наткнулся на дорожный пост.

Два “лендровера” стояли нос к носу, перегородив дорогу. Десятка полтора солдат держали автоматы на изготовку. Их вид напомнил Римо старые картины, изображающие английских солдат в красных мундирах, стоящих по стойке смирно и ожидающих появления американских партизан. А американские партизаны тем временем расстреливали их из засады. Римо что-то пробормотал себе под нос и замедлил ход. Вьетнамцы пытаются вести себя как настоящие солдаты. И в этом их ошибка.

– Всем лечь на пол! – рявкнул Римо, обращаясь к своим пассажирам. Одной рукой он ухватился за ручку двери, а другой – за автомат. Потом вдруг осекся и недоуменно спросил себя самого: – Что это, черт побери, я делаю?

Чиун убил бы его, если бы увидел, что Римо пользуется огнестрельным оружием. Римо отложил автомат, вылез из автобуса и встал, освещенный фарами, чтобы все видели, что в руках у него ничего нет.

Направляясь в сторону миниатюрных, почти игрушечных солдатиков, Римо улыбался.

– Скажите, это “Дорога на Мандалай”? – добродушно поинтересовался он. – Или я попал не в то кино?

Раздались щелчки полутора десятков предохранителей.

– Да, так я и знал, – заметил Римо. – Это другой фильм. Мне нужен “Тарзан в джунглях Вьетнама”.

И совершенно неожиданно для солдат, не выдав себя ни малейшим движением, Римо исчез.

Вьетнамские солдаты в недоумении заморгали. Офицер выкрикнул какой-то приказ. Солдаты строем двинулись вперед.

Римо притаился в ветвях нависающего над дорогой дерева. Глядя сверху вниз на вьетнамцев, он снова припомнил красные мундиры английских солдат на картинке. Впрочем, эти солдаты были зеленые. И дело не только в цвете их формы. Римо нашел крепкую лиану, проверил, насколько она прочна, и, держась за нее, спрыгнул с ветки.

Он врезался в строй солдат, как маятник, сбивающий костяшки домино. Солдат, шедший первым, так и не понял, что на него обрушилось. Второй – тоже. Какая-то сила отбросила его на следующего, а тот стукнулся каской о четвертого. Эта цепная реакция падающих солдатиков могла бы вызвать смех, если бы не сопровождалась беспорядочной стрельбой. Нервные пальцы жали на курки, листья гевеи сыпались на дорогу, толстые сучья разлетались в щепки, на стволах выступал густой белый сок. Вьетнамцы ругались на чем свет стоит, но это им не помогало.

Когда все уже валялись на дороге, Римо серией легких, как трепыхание крыльев бабочки, ударов отправил спать тех, кто еще находился в сознании. Потом знаком показал, что ему нужна помощь. Юные дети американских солдат оттащили тела в кювет и забрали себе оружие. Римо подогнал “лендроверы” к автобусу и начал перекачивать бензин в канистры. Тем временем из кустов показались юные полувьетнамцы-полуамериканцы, отирая кровь со штыков своих недавно приобретенных автоматов.

Что ж, на войне как на войне, пожал плечами Римо.

Он перекачал весь бензин, поторопил своих юных друзей и снова сел за руль.

– Следующая остановка – Камбоджа, – объявил он. – Или как там теперь ее называют?

Юные пассажиры нервно засмеялись. Все вместе они являли собой довольно странное зрелище. Европейские лица с раскосыми глазами. Азиатские лица с круглыми глазами. Белые, коричневые, черные. И у всех был одинаково потерянный вид.

Ржавый дорожный знак указал Римо, что он находится на шоссе номер тринадцать, что раньше называлось Дорогой мира. Если память Римо не подводила, то эта дорога вела к камбоджийской границе. Римо приготовился к долгому переезду.

Несколько часов спустя Римо увидел в зеркальце заднего обзора военный “лендровер” и снова приказал своим пассажирам лечь на пол. Они мгновенно повиновались ему, выкрикивая при этом:

– Давай, американец! Давай!

Римо это понравилось, и он приободрился.

“Лендровер” поравнялся с автобусом. Он несся вперед, как таракан на бегах. Римо ждал, пока кто-нибудь в военной форме не прикажет ему свернуть с дороги.

Приказали. Римо повиновался. Он свернул. Прямо на “лендровер”. Машину занесло, офицер вылетел из нее и покатился по щебенке, несколько раз перекувырнувшись, а одежда сползла с него, как листья с початка кукурузы. “Лендровер” потерял управление и врезался в дерево.

– Ура, американец! Вперед, американский солдат! – закричали юные друзья Римо.

Потом долгое время их никто не тревожил. Но вот шум мотора автобуса заглушило стрекотание вертолета.

Римо притормозил и вгляделся в небо.

– Кто-нибудь видит вертолет? – спросил он.

Все окна в автобусе распахнулись, и юные головы повысовывались наружу, задрав лица в небо.

Стрекот вертолета все приближался и раздавался, казалось, сразу со всех сторон. Римо понял, что вертолет совсем рядом. Но где же он?

Вертолет – Римо признал в нем тяжелую машину советского производства – неожиданно вынырнул из-за зеленого холма, и пассажиры автобуса, сидящие справа; закричали, что видят его.

– Ну, спасибо, – пробормотал Римо себе под нос. А вслух спросил: – Кто-нибудь может его сбить?

Спутники Римо попытались это сделать. Автоматные очереди прошили небо. Но громада вертолета с оглушающим ревом пронеслась над самой головой и скрылась из виду.

– Есть успехи? – поинтересовался Римо.

– Нет, – ответил высокий голос. – Мы еще попытаемся.

– В следующий раз постарайтесь не промахнуться. А то он сам начнет стрелять, – предупредил ребят Римо.

Дети американских солдат с автоматами в руках перебрались на левую сторону. Тех, кому оружия не хватило, уложили на пол. Автобус ощетинился автоматными стволами, направленными в небо. Римо обратил внимание на девушку с веснушчатым лицом, которую уже видел раньше. Она лежала на полу, руки ее были стиснуты, а губы беззвучно шевелились. Девушка молилась своим предкам.

Римо настороженно прислушался. Гул вертолета затихал вдали. Потом тон звука изменился.

– Слушайте меня внимательно. Вертолет возвращается. Я остановлю автобус. Так вам легче будет целиться. Но и им будет легче попасть в нас, так что не промахнитесь.

– О’кей, – ответили ему по-английски с вьетнамским акцентом. Вьетнамский акцент совсем не вязался с американскими лицами.

В темной синеве ночного неба вертолет казался неясным пятном. Он рос, нагоняя автобус. Римо нажал на тормоза. Юноши открыли беспорядочный огонь.

– Пусть подлетит поближе! – крикнул Римо. – Не тратьте зря патроны.

– Мы пытаемся.

– Черт побери! – выругался Римо и снова выжал педаль акселератора.

Стоять на дороге – значит, дать себя перестрелять. А на ходу эти ребята никогда не собьют вертолет. И тут взгляд его упал на АК-47, который он бросил рядом с сиденьем. Ладно, пусть Чиун думает что хочет!

Римо рванул на себя ручку двери и поднял автомат. Установил переключатель на стрельбу одиночными выстрелами и прицелился. Держать в руках оружие было неудобно – он совсем отвык от этого. Ему казалось, что это не автомат, а кусок рельса. Он слегка поводил стволом, описывая мушкой круги, пытаясь поймать в перекрестье приближающийся вертолет. Круги стали сужаться, и вот уже Римо почувствовал, как ствол автомата содрогается будто в такт стуку моторов. Эта дрожь передавалась дальше – в руку Римо, а оттуда в мозг. И биение становилось все сильнее и сильнее, пока Римо не почувствовал, где находится самый центр вертолета. Когда Римо увидел темные очки пилота, он выстрелил. Всего один раз. И опустил автомат.

Казалось, что ничего не случилось. Юноши продолжали беспорядочную стрельбу, но Римо знал, что это уже не имеет никакого значения. Что должно было случиться, случилось.

Пилот еще держался за штурвал, но подбородок его был неестественно задран вверх. Вертолет закружился на месте, закачался, затем неожиданно развернулся на сто восемьдесят градусов. Пилот больше не контролировал машину.

Вертолет качался из стороны в сторону и вдруг носом вниз рухнул на землю. Взрыв – и оранжевый огненный шар взметнулся в небо. Вертолет исчез в дыму и пламени. Раздались крики.

– О’кей, поехали! – скомандовал Римо, возвращаясь за руль. Автобус покатил дальше.

* * *

Восходящее солнце освещало его непроницаемое лицо. И хотя Мастер Синанджу рад был снова ощутить солнечное тепло после прохлады ночи, он все же не открывал карих глаз.

Приближались шаги Харолда Смита. Легкое поскрипывание правого колена, вызванное начинающимся артритом, на сей раз звучало громче, чем раньше. Но даже и ради Императора Мастер Синанджу не открыл глаз.

– Э-э... Мастер Синанджу, – негромко позвал Смит.

– Я не сплю.

– Это хорошо.

– Но я не сдвинулся с места после нашей последней беседы. Я так и проспал всю ночь в этом положении:

– Это ваше право.

– Нет! – сорвалось с сухих, как пергамент, губ Чиуна. – Это мой позор. Это моя вина, моя ответственность, мое искупление. Но не мое право. Ни в коем случае не мое право.

– Да, – согласился Смит и внимательно взглянул на хрупкую фигурку Мастера Синанджу, сидящего на посыпанной гравием плоской крыше санатория “Фолкрофт”.

На Чиуне было легкое белое кимоно, лишенное какой бы то ни было отделки и украшений. Грудь была нараспашку – подставлена всем ветрам. Чиун сидел в позе лотоса, миниатюрные ноги вывернуты ступнями вверх, руки повернуты вверх ладонями. Лицо было обращено в сторону восходящего солнца. Прохладный ветерок с пролива Лонг-Айленд играл прядями волос над ушами. Борода развевалась на ветру, как шлейф дыма от костра.

– Я буду сидеть здесь, пока мой сын не вернется, – заявил Чиун.

– Это может занять много времени, – заметил Смит.

– Если даже на это уйдет вся моя оставшаяся жизнь, будет так. Я дал слово, что Римо вернется, а он не вернулся. Мое слово нарушено. Пока Римо не вернется, я буду сидеть здесь без еды и питья, подставив свою плоть ударам жестоких стихий. Но ни яростный ветер, ни проливной дождь не способны причинить мне боль сильнее, чем та, которую причинил мой приемный сын, посмевший допустить, чтобы мое обещание было нарушено.

– Это ваше последнее слово?

– Нерушимое слово. Твердое слово. Мое слово, данное от имени Римо, нарушено и разбито. Но слово Мастера Синанджу, данное от собственного имени, нарушено быть не может. И не будет нарушено! – с пафосом воскликнул Чиун, подняв вверх палец, увенчанный длинным ногтем.

– Ну что ж, – печально отозвался доктор Смит. – Не уверен, что понимаю вас, но не стану заставлять делать то, что вы считаете недостойным. Придется мне поискать другой способ добраться до Римо.

Чиун распахнул глаза. Морщинки на лбу сбились в кучу – до него не сразу дошел смысл сказанного Смитом.

И вот Чиун уже на ногах, словно его подбросила невидимая пружина. Смит, не ожидавший такого резкого движения, попятился. А Чиун подскочил к Смиту и заглянул ему в глаза.

– Римо. Вы о нем что-то слышали?

– Да, – вздрогнув, ответил Смит. – И дело обстоит именно так, как я и боялся.

– Он... умер?

– Нет, он уехал во Вьетнам.

– Ну, это одно и то же! – возмутился Чиун. – Он же твердо и недвусмысленно сказал нам, что не поедет туда.

– Возможно, это не его вина.

– Как вы можете оправдывать его? – недоуменно спросил Чиун.

– Возможно, у него начался очередной приступ. Или что-то другое, чего мы не знаем. Единственное, что я знаю, – это то, что некий житель городка Рай по фамилии Кранковски был госпитализирован после того, как его руку извлекли из кирпичной стены, для чего, кстати, пришлось использовать отбойные молотки. Этот тип утверждает, что два дня назад его ограбил человек, по описанию напоминающий Римо. Кранковски хорошо известен местной полиции, и у меня есть некоторые соображения относительно того, что на самом деле случилось. Среди прочих показаний Кранковски сообщил, что у него украли кредитную карточку. Я проверил по компьютеру и выяснил, что кто-то использовал эту карточку для покупки билета до Бангкока и далее, до города Хошимин. Произошло это в тот самый вечер, когда мы в последний раз видели Римо. Поэтому у меня нет никаких сомнений, что это Римо и что он в настоящий момент находится во Вьетнаме. Одному Богу известно, что он там делает!

– Боюсь, что даже Он этого не знает, – пробормотал Чиун.

– Мы не можем позволить Римо разгуливать по Вьетнаму. Он в состоянии заварить такую кашу, что потом не расхлебать всех последствий для международной политики. И тогда мы можем лишиться последнего шанса вернуть наших военнопленных на родину путем переговоров.

– Я отправляюсь туда! Я верну Римо! – внезапно воскликнул Чиун. Ветер трепал полы его кимоно, обнажая худые ноги.

– Я надеялся, что вы это скажете! – обрадовался Смит. – А как же ваше искупление?

Чиун высокомерно взглянул на него.

– С какой стати я должен искупать глупости Римо? – раздраженно заявил он. – Я поеду во Вьетнам и притащу Римо назад за шиворот. Он будет сидеть здесь, на этой крыше, я не позволю ему подстелить даже соломенную циновку, и он сам будет искупать свои грехи.

– Отлично, – сказал Смит и направился вслед за Чиуном к люку в крыше. – Мы доставим вас на место. Ваша задача – найти Римо и вернуть его обратно.

– Римо вернется, не беспокойтесь.

– Только Римо, – добавил Смит.

Чиун обернулся и внимательно посмотрел на Смита.

– А его армейские друзья?

Смит замялся.

– Только в том случае, если они не знают его как Римо Уильямса. Для него это будет тяжело, но у нас нет иного выбора. КЮРЕ – слишком важная организация.

– Если мне придется убить одного из друзей Римо, он мне никогда этого не простит...

– У нас нет выбора. Римо не оставил нам выбора.

Чиун поклонился.

– Значит, все последствия падут на голову Римо, а не на наши.