Текст книги "Клиника смерти"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Он, кажется, воспринял все близко к сердцу, – сказал Римо между прочим.

– Да, – согласилась Кэти Хал. – Некоторые медики воспринимают смерть как личную драму. Это осложняет им жизнь. – Она помолчала, а затем бодрым голосом спросила: – А у вас, мистер Уильямс, все хорошо?

– Прекрасно, – сказал Римо.

– Медобслуживание вас удовлетворяет?

– Не знаю. У меня личный врач. Он не позволяет никому прикасаться ко мне.

– Долго пробудете у нас? – спросила Кати.

Как она представилась? Помощник администратора? Подходяще, ей можно намекнуть о своих проблемах, чтобы слух распространился по больнице.

Он доверительно наклонился к ней.

– Нет, не очень долго, пока эти типы из налоговой службы не отстанут от меня.

– О, понимаю, проблемы с налогами.

– Проклятие всех богатых людей.

– Ну, будем надеяться, что все обойдется.

– Да, будем надеяться.

– Я живу при больнице, мистер Уильямс. Дежурный всегда может связаться со мной. Если вам что-то потребуется, не смущайтесь, звоните в любое время дня и ночи. – Она взглянула на Римо горящими глазами.

Римо вернулся в палату в прекрасном настроении. Пробыв в больнице всего несколько часов, он уже взял на заметку этого доктора Деммета. И пустил слух, что у него проблемы с уплатой налогов. Теперь, возможно, им заинтересуются. Так или иначе, сегодня был удачный день, он работал головой, а не руками. Скрэнтон не повторится. Он будет действовать, используя свой интеллект. Да, только так. А когда проблема будет решена без крови и смертей, Смит останется доволен, и даже Чиун вынужден будет признать, что Римо умеет пользоваться головой.

Хорошо продуманный план стоит сделанного дела. Римо предвкушал победу. Он остановился у своей палаты, затем распахнул дверь и влетел в комнату в развевающемся белом халате со стетоскопом на шее.

– Да-да-а-а! – протрубил он.

– Что значит это «да-да-а-а»? – спросил Чиун, который сидел у окна и разглядывал нечто отвратительное – центральные кварталы Балтимора, находившиеся в нескольких милях от клиники.

– Это победное начало, – сказал Римо. – Я, доктор Лэнс Рэвенел, пришел спасти мир от псориаза.

– Помолчи, – сказал Чиун. – Не тебе с твоим легкомыслием судить о докторе Рэвенеле.

– Хм, – сказал Римо, чувствуя, что радостное настроение улетучивается. – Неужели?

– Да, это так. Доктор Рэвенел – человек благородной профессии. Он целитель, в прекрасных фильмах он спасает людей.

– Это только в фильмах.

– Там больше правды, чем в твоих так называемых фактах.

– Ну уж…

– Разве не правда, что доктор Рэвенел излечивает больных?

– Помнишь Сан-Франциско? Ты сказал мне, что болезнь проистекает от недостатка дисциплины у пациента. Ты уже так не думаешь?

– Это причина болезни. Но если врачи не могут заставить людей правильно думать и победить болезнь, то им надо избрать другой путь. Это не их призвание. Но ты не имеешь права клеветать на них, ибо у тебя вообще ни к чему нет призвания.

– С каких это пор ты стал защитником АМА?

– Я не знаю, что такое АМА, но если там требуется говорить правду, то я за них.

Римо только вздохнул в ответ, настроение его упало. Победа не казалась теперь такой близкой. Предстояло много работы.

Было еще кое-что, о чем стоило поразмышлять. Стремительное одряхление миссис Уилберфорс не давало ему покоя. Теперь он понял, что это ему напомнило: Энтони Стейса в Скрэнтоне. Римо искал тогда бодрого человека средних лет, а вместо этого нашел дряхлую развалину, старика, который желал смерти.

Что же с ними случилось? Внезапное старение? И что означали слова Стейса: «Держись подальше от врачей»? Что с ним произошло? Кэти Хал сказала, что все дело в нервном потрясении, но Римо никогда не слышал о таком действии шока.

– Чиун, как стареет человек?

– Отдавая свои лучшие годы неблагодарному щенку, который не желает в благодарность сделать подарок учителю.

Чиун все еще злился.

– Чиун, забудь на минуту о Барбре Стрейзанд. Я сейчас видел, как умерла одна женщина. Три дня назад она была здоровой и сильной, как медведица.

– Невелика потеря, – сказал Чиун.

– Но сегодня ей можно было дать сто лет, так она высохла и сморщилась. Черт возьми, Чиун, она стала прямо старухой! А неделю назад я встретил другого человека, с которым случилось то же самое. Он постарел за одну ночь.

– Тебе это не понятно?

– Нет, – ответил Римо.

– Мы многого не понимаем в окружающем мире. Как американский пожиратель мяса может постичь секреты Синанджу? Почему он в состоянии лазить по стене, ломать другим кости, переносить действие яда?

Римо подождал, пока Чиун сам ответит на свои вопросы, как он обычно делал, но ответа не последовало. Римо сказал:

– Изменилась моя сущность, вот почему я могу делать все это.

– А изменился ты потому, что хотел этого.

– Значит, эти люди постарели, потому что хотели постареть?

– Нет, – сказал Чиун. – Они постарели потому, что не хотели оставаться молодыми. Может быть, это произошло под действием какого-то вашего лекарства, и они сами захотели этого. Никто не меняется, пока сам того не захочет. Стареют те, кто ждет старости.

– Спасибо за ответ без ответа.

– Всегда к твоим услугам, – сказал Чиун и отвернулся к окну.

Глава одиннадцатая

– Его фамилия Деммет. Нет, имени я не знаю. Просто Деммет.

– Минуту, – сказал Смит. – Я запрошу компьютер.

Римо услышал, как Смит положил телефонную трубку на стол и защелкал клавишами компьютера. Тридцатью секундами позже он взял трубку.

– Если что-то есть, мы узнаем через минуту, – произнес Смит. – А почему именно Деммет?

– Точно не знаю, – сказал Римо. – Мне запомнилось выражение его лица в операционной.

Римо вспомнил лицо Деммета, тонкие губы, противоречивые чувства, очевидно владевшие им, когда умирала миссис Уилберфорс. Его отчаянные попытки спасти ее, а потом облегчение, отразившееся на лице, когда он уже ничего не мог сделать.

– Меня насторожило его лицо, – повторил Римо.

– Это все? Не много в плане конкретной информации, – сухо сказал Смит. – Не стоит двадцати пяти тысяч долларов.

– Вообще-то, – раздраженно заметил Римо, – я собираюсь раздать персоналу анкету «Кто из вас убийца? Если не вы, то назовите пятерых, подозреваемых вами в порядке уменьшения вероятности». Я соберу все анкеты, передам вам, а вы заложите их в этот идиотский компьютер, который, возможно, выдаст ответ, что виноват во всем я. Черт возьми, конечно, у меня пока нет ничего конкретного!..

– Подождите, – перебил Смит. – Есть ответ. Деммет Дэниел, врач, родился в Элктоне, штат Мэриленд…

– Пропустите информацию из серии «Кто есть кто» и читайте дальше, – сказал Римо.

Смит на миг замолк, потом продолжил:

– Деммет был одним из консультирующих врачей, которые пытались спасти Натана Уилберфорса. Он же был анестезиологом во время той операции, когда умер Боулдер из налоговой службы.

– Вам этого недостаточно? – довольно спросил Римо.

– Наводит на размышления, – сказал Смит.

– Какие к черту размышления, все очевидно!

– Наводит на размышления. Я бы на вашем месте последил за ним.

– Ну спасибо, – зло сказал Римо. – Кстати, что бы вы сделали на моем месте, если бы увидели женщину, постаревшую за два дня на сорок лет?

– Что вы хотите сказать? – Римо почувствовал, что Смит весь обратился в слух и рассказал шефу об Энтони Стейсе, а потом о миссис Уилберфорс. Римо закончил. Смит молчал.

– Не просто сразу разобраться, что к чему, а? – спросил Римо. – Вы, кажется, считаете, что мне здесь очень легко? Вы же представления не имеете, чем мне приходится заниматься.

– Ничего в этом особенного нет. Обычная работа, – сказал Смит. – По поводу старения сказать пока ничего не могу. Попробую получить результат вскрытия обоих тел.

– Попробуйте, попробуйте. А я тем временем буду торчать здесь и делать черную работу.

– Я тронут, – сказал Смит. – Мне и в голову не приходило, как вы напряженно работаете.

– В том-то и беда, – сказал Римо, – что не приходило.

– Я учту это.

Послышались гудки. Римо осторожно положил трубку на рычаг, еле сдержавшись, чтобы не разбить аппарат на кусочки. Счет за него придет к Смиту, а Римо не хотелось вновь заниматься выяснением отношений. Он оглядел просторную палату, освещенную сейчас лишь одной лампой, висящей над его головой.

В углу на циновке спал Чиун. Римо посмотрел на него, пошел в спальню и лег. Он медленно и глубоко задышал, стараясь снять напряжение. На два счета – вдох, на два счета – медленный выдох. Глубокий вдох. Выдох. Он повторял это снова и снова.

Дыхательные упражнения принесли успокоение. Напряжение исчезло. Полная тишина. Полный покой.

– Хм-м-м-м-н-н-н-к! – Звук резал слух, напоминая скрип ржавой пилы по дереву. Что за чертовщина?

– Хм-м-м-м-н-н-н-к!! – раздалось снова, на этот раз еще громче.

Это храпел Чиун.

– Чиун, прекрати! – крикнул Римо в открытую дверь.

– Хм-м-м-м-н-н-н-к!!!

– О, Господи, – прорычал Римо, встал и закрыл дверь.

Не успел он лечь, как храп возобновился.

Римо вышел в гостиную и взглянул на спящего Чиуна.

Больше всего ему хотелось подойти к Чиуну и ткнуть его в бок, чтобы прекратил храпеть. Но у Римо не было абсолютно никакого желания остаться в результате со сломанной ногой или чем-нибудь похуже.

– Как тут уснешь? – спросил он вслух.

– Хм-м-м-м-н-н-н-к!

Римо надел мягкие туфли на резиновой подошве и вышел в темный коридор. Он весь кипел от негодования, и ему вдруг захотелось устроить всему персоналу клиники праздник Свиньи. Но нет, Смит не простит ему второго Скрэнтона.

Вместо этого Римо пошел по коридорам, сначала прислушиваясь к звуку своих шагов по блестящему мраморному полу, потом стараясь идти бесшумно.

За углом он обнаружил темный коридор и стал отрабатывать бесшумный шаг ниндзя. Он прислонился спиной к стене и боком двинулся по коридору, быстрее и быстрее, пока не достиг скорости спринтера. Четыре раза туда, четыре обратно. Однако это не помогло. Я совершая последнее движение, он услышал скрип своих туфель и от собственной оплошности разозлился еще больше.

Он бросился по пожарной лестнице вниз на другой этаж, опять по коридору и вниз по лестнице, снова по коридору и, наконец, стараясь двигаться бесшумно, оказался рядом с вестибюлем, но так и не устал, и не запыхался, и не успокоился.

Римо опять поднялся на пятый этаж и пошел по длинному коридору в дальний конец нового крыла, где было больше палат. Он останавливался у дверей, прислушиваясь к дыханию больных. Дежурная медсестра должна была находиться дальше по коридору, и, сосредоточив слух в том направлении, Римо различил звук шариковой ручки, скользившей по бумаге. Сестра что-то писала. Но это могла быть и не сестра. Римо вслушался напряженнее и уловил слабое шуршание материи, сопровождавшее движение авторучки. Видимо, это шуршит нейлоновая униформа медсестры. «Совсем неплохо», – подумал он.

Римо переключил свое внимание на дверь третьей по счету палаты. Она была приоткрыта.

Римо попытался отвлечься от всех других звуков на этаже и прислушался. Да. В этой палате находятся двое. Два мужчины. Нет, минутку, там есть женщина. Мужчина дышал неглубоко и носом. Дыхание женщины было более глубоким и медленным.

«Римо, ты ошибаешься. Что может делать женщина в одной палате с мужчиной?»

Он вновь прислушался. Точно, там были мужчина и женщина, даже если они и не должны были быть вместе.

Именно этого и не хватало для полноты картины сегодняшнего вечера: значит, и со слухом у него плохо. Римо прошел вперед вдоль стены, пока ее оказался напротив приоткрытой двери. Медсестру все еще не было видно, если только это действительно была медсестра.

Римо вошел в темную палату. Там стояли две кровати. На одной спал мужчина, на другой женщина.

О'кей. Значит, со слухом пока все в порядке. Но что мужчина и женщина делают в одной палате? Что за порядки в этой больнице? Что за вседозволенность?

Немного успокоившись, Римо вышел в коридор. Заметив в конце его медсестру, что-то писавшую сидя за столом, он направился к ней. Сестра подняла голову и увидела его. На лице ее отразилось удивление, и рука дотянулась к телефону.

Римо, улыбаясь, подошел к ней.

– Привет, – сказал он.

– Кто вы такой? – спросила она, все еще держа руку на телефоне.

– Ну, вообще-то я член государственной комиссии по контролю нравов и морали и мне интересно знать, что делают мужчина и женщина в пятьсот шестьдесят первой палате?

– Это мистер Даунхеймер. Его жена находится с ним, пока он поправляется после операции. Но кто вам позволил войти сюда?

– Ничто не может остановить меня в борьбе с безнравственностью, – произнес Римо. – Ее надо вырывать с корнем, если мы хотим сохранить моральный дух в республике. У нас ведь настоящая республика, не то что в Европе.

– Но…

– Многие думают, что у нас демократия, но это не так. Спросите Чиуна. Он полагает, что здесь империя, но это тоже неверно. У нас республика.

– Я все же вызову коменданта, – сказала сестра, снимая трубку.

– Я никогда не встречал коменданта, который знал бы, чем отличается европейская демократия от нашей республики, – сказал Римо. – Но если вы считаете, что он может принять участие в нашем разговоре, то зовите. Хотя сейчас уже поздно, и мне пора уходить.

– Комендант покажет вам, где выход.

– Выход? Я не собираюсь выходить отсюда. Я просто пойду в свою палату.

– Где ваша палата?

Сестра была блондинкой и держалась довольно бойко. На груди у нее была приколота табличка с именем «Нэнси». У Римо мелькнула идея, а не пригласить ли ее к себе. Но Чиун будет против. Кроме того, она, похоже, человек добросовестный, а значит, не покинет пост.

– Я лежу в пятьсот пятнадцатой палате, – сказал Римо. – Вон там. – Он показал большим пальцем через плечо. – Я мистер Уильямс.

– Вы тот самый мистер Уильямс?

– Не знаю, тот я Уильямс или не тот. Я просто старый мистер Уильямс, любитель повеселиться и уклониться от уплаты налогов, миллиардер-отшельник.

Сестра была в замешательстве.

– О-о! – Она положила трубку на место. – Я слышала, что вас поместили на нашем этаже, но не ожидала вас увидеть.

– Сделайте одолжение, Нэнси, никому не говорите, что я здесь. Я не хочу, чтобы сюда сбежались репортеры. Хорошо?

– Конечно!

– Договорились. Вы дежурите завтра ночью?

Сестра кивнула.

– Замечательно. Тогда я тайком загляну к вам, и мы побеседуем.

– Это было бы здорово.

Римо повернулся и увидел справа двойные двери с надписью «Посторонним вход воспрещен».

– Туда нельзя, мистер Уильямс, – сказала сестра.

– А что там?

– Лаборатория. Туда никого не пускают. Вам надо обойти кругом.

– О'кей. Увидимся завтра.

Римо улыбнулся ей на прощание и заскользил по коридору.

Когда он вернулся в палату, то чувствовал себя гораздо лучше. Общение с Нэнси оказалось благотворным, и ему не пришлось никого убивать.

Римо лег, улыбаясь сам себе, в душе его были мир и покой. Уже засыпая, он услышал:

– Хм-м-м-м-н-н-н-к!

– Чертов китаец, – прошептал он и заснул с мыслью о лаборатории.

Глава двенадцатая

– Я не спал всю ночь!

Чиун, одетый в длинное зеленое кимоно, стоял у окна гостиной.

– Разве? – спросил Римо.

– Меня постоянно будил какой-то неприятный звук. Но, проснувшись, я ничего не видел и не слышал. Очень странно. Ты ничего не слышал?

– Длинный такой, противный звук, вроде «хм-м-мм-н-н-н-к»?

– Да, точно.

– Нет, не слышал. Сегодня ночью послушаем вместе и узнаем, что это такое.

Чиун посмотрел Римо в упор, проверяя, не врет ли он, но ничего не заметил.

– Иногда ты бываешь хорошим сыном.

– Спасибо, папочка.

– Даже несмотря на то, что ты отказываешься преподнести мне рождественский подарок, о котором я прошу, хотя я подарил тебе красивое дерево.

Римо со вздохом отвернулся. Когда-нибудь все же придется подарить Чиуну Барбру Стрейзанд.

Приняв душ, Римо поинтересовался у Чиуна:

– Что ты сегодня собираешься делать, папочка?

– Я хотел бы посмотреть, как добрые врачи исцеляют больных и спасают умирающих. Вероятно, в точности как доктор Рэвенел. Мне это разрешено?

– Конечно, – сказал Римо. – Ты ведь известный корейский врач, доктор Парк, не так ли?

– А ты?

– Я хочу узнать, что делается там, куда никого не пускают, – сказал Рима.

Он надел белый халат, украденный стетоскоп, темные очки и пошел по коридору в сторону лаборатории.

Римо остановился у металлических дверей, дожидаясь, когда кто-нибудь войдет или выйдет. Никто не обращал на него внимания. Он заглянул в палату, где находились мистер и миссис Даунхеймер. Они сидели и играли в калу, старинную африканскую игру. Оба подняли головы и посмотрели на Римо.

– Доброе утро, – сказал он.

– Доброе утро, – ответила миссис Даунхеймер.

– Хорошо проводите время? – спросил Римо.

– Да, спасибо.

– Я заходил к вам вчера ночью. Вы крепко спали.

Римо оглянулся. У дверей никого не было.

– Да, я действительно чувствую себя отдохнувшим, – сказал мистер Даунхеймер.

– Кто выигрывает?

– Я, – сказал мистер Даунхеймер.

– Я, – сказала миссис Даунхеймер.

Римо услышал шаги в конце коридора.

– Берегите себя, – сказал он и вышел из палаты.

Из дверей лаборатории появился широкоплечий мужчина с черными неопрятными волосами до плеч в белом халате.

Он захлопнул за собой дверь, проверил, закрылся ли замок, и прошел мимо Римо к лифту. По дороге он кивнул, и Римо кивнул в ответ, хотя не был уверен, врач это или нет. Наверное, нет, так как у того не было стетоскопа. А мужчина решил, что перед ним врач, ибо у Римо стетоскоп был.

Римо подождал, пока человек завернет за угол, помахал на прощание Даунхеймерам и направился к тяжелым железным дверям. Проходя мимо дежурной сестры, он кивнул ей.

– Доброе утро, – ответила та и проводила его взглядом.

Римо порылся в кармане, щелкнул пальцами, имитируя звон ключей, встал между сестрой и ручкой двери, сделал вид, что вставляет ключ в скважину, ударил кулаком по ручке, и замок открылся.

Римо положил воображаемые ключи в карман, повернулся к сестре, улыбнулся ей и вошел, закрыв за собой дверь.

Он оказался в просторном помещении, наполненном всевозможными звуками. Слева находились небольшие кабинеты, а справа – большая лаборатория, напомнившая Римо химические лаборатории в полицейской школе в Ньюарке. Только там было тихо.

В комнате стояли клетки. Много клеток. В них сидели подопытные животные – крысы, кошки, собаки, несколько обезьян. Вместе они издавали страшный гам, и Римо понял, что только благодаря тяжелым дверям шум не доносится в коридор.

В глубине лаборатории располагались длинные столы, заставленные пробирками в штативах и инструментами. Вдоль стен, закрывая идущий из окон свет, стояли высокие белые шкафы. Один из них был открыт, и Римо увидел множество различных пузырьков и флаконов с химическими препаратами и лекарствами.

Римо прошел по комнате, и шум стих. Он ощущал на себе взгляды десятков глаз.

Что же дальше? Он вдруг понял, что его затея – пустая трата времени. В больнице имелась собственная исследовательская лаборатория. Но из этого ничего не вытекало, кроме самого факта исследований.

Он хотел было уйти, но пожал плечами и стал рассматривать клетки.

В первой сидел черный кот. На дверце висела табличка: «Клайд, родился 14.11.72». Кот смело смотрел на Римо, пока тот читал надпись. Потом облизнулся. Римо просунул палец сквозь прутья, чтобы пощекотать ему шею. Кот отпрянул в дальний угол клетки.

Так себе кот, решил Римо и двинулся дальше.

В другой клетке тоже сидел кот, но усы у него были седые, а вид крайне утомленный. Он тихо лежал в углу и, когда Римо подошел поближе, с трудом поднялся на ноги и встал посередине клетки. Кот зевнул, и Римо увидел, что у него не хватает многих зубов, а десны старые, сморщенные и потемневшие.

"Похоже, это был дедушка всех котов. Нет, постойте, – бабушка. Табличка гласила: "Наоми, родилась 14.11.72.

– Наоми, – позвал Римо, – милая Наоми!

Он сунул палец в клетку, и кошка с отвращением посмотрела на него, будто от него пахло собакой.

– Подойди сюда, милая Наоми, – ласково сказал Римо.

Кошка не двигалась.

Римо пожал плечами.

– Черт с тобой, – сказал он и направился было обратно, когда что-то заставило его вернуться. Что же?

Клайд и Наоми… Мать и сын? Бабушка и внук? Клайд был молод и резв, Наоми стара и утомлена. Бедная старая Наоми…

Старая?

Римо подошел к клетке и вновь прочитал: «Наоми, родилась 14.11.72».

Потом прочел надпись на другой клетке: «Клайд, родился 14.11.72».

Кошка и кот были одного возраста. Но как же так? Клайд был молод и бодр. Наоми стара и слаба. Неужели Римо кое-что нащупал?

Римо осмотрел другие клетки. Почти все они были поделены пополам. В одной половине сидели молодые животные, в другой – старые. Но на табличках значилось, что родились они в один день. Кто-то, что-то и как-то состарило половину животных.

То же самое произошло с миссис Уилберфорс, а еще раньше с Энтони Стейсом в Скрэнтоне.

Все пары животных были одинаковы. Одно – старое, другое – молодое, хотя даты рождения совпадали. Запланированное старение?

Римо стоял у одного из столов, собираясь просмотреть данные опытов. Неожиданно за спиной раздался голос:

– Эй! Что вы тут делаете?

Римо обернулся. В дверях стоял крупный мужчина с черными волосами до плеч. Он решительно направился к Римо.

– Я спрашиваю, что вы здесь делаете?

– Я слышал, не глухой.

– Что вам надо?

– Не волнуйтесь, – сказал Римо. – Доктор Деммет разрешил мне зайти сюда.

– Он не имеет права давать разрешение на вход. Кто вы такой?

Из кабинета вышел другой мужчина. Он тоже был в белом халате – молодой блондин еще более могучего телосложения, чем его напарник. Он посмотрел на Римо, потом на темноволосого и спросил:

– Кто это, Фредди?

– Черт его знает! Это ты должен следить за тем, что тут происходит. – Он вновь обратился к Римо: – Я спрашиваю вас, кто вы такой?

– Меня зовут Уильямс, – сказал Римо.

– Вы врач?

– Нет, я пациент. Но я так много слышал о ваших экспериментах, связанных со старением, что захотел увидеть своими глазами. И доктор Деммет сказал, что не возражает.

– А мы возражаем, – сказал Фредди, черноволосый. – Эл, – добавил он, – позвони шефу и сообщи про этого типа.

– Это ни к чему, – сказал Римо. – Я ухожу.

Он двинулся назад мимо клеток.

Черноволосый шагнул ему навстречу.

– Вам придется подождать, – сказал он холодно.

– Если вы настаиваете, – сказал Римо.

Блондин пошел в кабинет. Римо бросил взгляд на Клайда с Наоми и открыл обе клетки.

– Эй, что вы делаете? – спросил Фредди.

– Открываю клетки.

Римо пошел по проходу, открывая все клетки подряд. Фредди бросился к клеткам Клайда и Наоми, но Клайд уже спрыгнул на пол.

– Прекрати, мерзавец! – закричал Фредди.

Римо, посвистывая, продолжал открывать клетки. Фредди, чертыхаясь, бросился закрывать их как можно быстрее. На шум из кабинета выскочил блондин.

Он бросился к Римо, но вокруг него по полу лаборатории сновали животные. Два шимпанзе прыгали, истошно крича. Один из них оказался на столе для опытов и принялся бить пузырьки и пробирки.

– Лови эту чертову обезьяну! – крикнул Фредди Элу, который, забыв про Римо, бросился к шимпанзе.

Римо, посвистывая, добрался до двери, вышел и, подумав, оставил ее открытой настежь.

Проходя мимо стола сестры, он наклонился к ней и сказал:

– У них там хлопот полон рот. На вашем месте я бы их не беспокоил.

Прежде чем повернуть за угол, Римо оглянулся. В открытую дверь выскочил шимпанзе, за которым гнались Фредди и Эл.

– С праздником Свиньи! – крикнул Римо.

За спиной он слышал верещание обезьяны и тяжелый топот Фредди и Эла.

«В клинике творится черт знает что – обезьяны повсюду бегают, – констатировал Римо. – Что-то скажет Чиун?»

Но Чиуна в палате не было. Он совершал обход больницы.

– Я доктор Парк. В чем дело?

Врач, сидевший у кровати, поднял голову и посмотрел на крохотного высохшего корейца в зеленом кимоно.

– Кто вы?

– Доктор Парк. Я даю консультации. О, я понимаю, вы не хотите беседовать в присутствии больного. Правильно. Подойдите сюда и объясните, что с ним случилось.

Чиун отошел в сторону. Высокий темноволосый доктор иронически посмотрел на него, потом, пожав плечами, встал рядом.

– Больной, – тихо сказал он, – мужчина среднего возраста. У него кишечная непроходимость неизвестного происхождения. Показано хирургическое вмешательство.

– Вы уверены, что он не симулирует?

– Симулирует?!

– Да. По-моему, большинство находящихся здесь – симулянты.

– Но почему? – удивился доктор.

– Кто знает, – сказал Чиун. – Возможно, это вид национального развлечения. Все же я осмотрю больного.

Он прошмыгнул мимо высокого врача и подошел к кровати. Больной, мужчина лет пятидесяти с красным лицом, с надеждой посмотрел на него.

– Где у вас болит? – спросил Чиун.

Мужчина указал рукой на низ живота.

– Здесь, – сказал он.

Чиун на миг уставился на это место.

– Вы едите мясо? – спросил он.

– Мясо? Конечно.

– Не ешьте больше никакого мяса, кроме утиного. Ешьте рис и рыбу.

Чиун кивнул головой в подтверждение своих слов.

Пациент посмотрел на него, потом на другого врача.

– Если я вылечу вас, обещаете мне не есть мяса? – спросил Чиун.

– Конечно, обещаю.

– Хорошо.

Чиун стянул с него одеяло и начал ощупывать левую ногу больного пальцами с длинными ногтями. Он дошел до стопы, нажал на какую-то точку и удовлетворенно кивнул, когда больной сморщился. Потом он несколько раз нажал на то же место указательным пальцем левой руки сверху, а указательным пальцем правой надавил симметрично снизу.

– Ой, больно! – вскрикнул мужчина.

– Спокойно, – сказал Чиун. – Я лечу вас.

Он продолжил манипуляции с большей силой.

Больной закусил губу от боли, а потом охнул, когда Чиун нажал последний раз.

– Вот, – сказал пожилой азиат. – Все прошло.

Врач, наблюдавший со стороны, подошел поближе.

– Что прошло?

– Боль. Она не возобновится. Кишечник будет работать нормально. Пациент будет здоров, перестанет есть мясо и полностью излечится.

Врач смотрел на больного, который озадаченно прислушивался к себе, а потом на лице его появилась слабая улыбка.

– Послушайте, у меня действительно все прошло.

– Конечно, – сказал Чиун. – Выполняйте мои указания. Никакого мяса.

Врач подошел к больному и стал ощупывать его живот.

– Здесь болит? А здесь? Здесь?

Пациент отрицательно качал головой.

– Говорю вам, доктор, больше не болит.

Врач пожал плечами и повернулся к Чиуну:

– Доктор Парк, вы сказали?

– Да. Кому еще требуется помощь?

– Сюда, пожалуйста.

Пока они шли по больничным коридорам, Чиун объяснял свой метод. Он изучал медицину у великого доктора Лэнса Рэвенела.

– Лэнса Рэвенела?

Чиун кивнул.

– К сожалению, я никогда о нем не слышал.

– Разве вы не смотрите дневной телесериал «Пока Земля вертится»?

– «Пока Земля вертится»? Доктор Рэвенел?

– Да. Этот чудесный фильм – о нем, – сказал Чиун – Он прекрасный врач.

Так Мастер Синанджу попытался поделиться своей мудростью с так называемыми в США «врачами». А этот так называемый «врач» отплатил ему тем, что пытался схватить его и заявил, что отведет к руководству. Тогда Мастер Синанджу упрятал так называемого «врача» в стенной шкаф. Так Мастер Синанджу вечером описывал Римо свои дневные похождения.

– Римо, состояние американской медицины вызывает у меня разочарование, – заключил он.

– Бог с ней, с медициной, ты не убил врача?

– Я? Убил? Здесь, где спасают людей? Я погрузил его в сон.

– Слава Богу А что было потом?

– Я говорил с другими врачами, но ни один не заинтересовался моим планом.

– Каким?

– Я сообщил им правду – что пациенты в этой больнице ничем не болеют, они симулируют. Я объяснил, что нужно сделать. Но разве они послушали меня? Нет.

– И что же ты им посоветовал?

– А, – сказал Чиун. – У меня есть замечательный план. Надо взять шестерых самых тяжелых больных и казнить их публично в назидание остальным, чтобы те прекратили симуляцию.

– Но они не послушали, – сказал Римо.

– Точно, – ответил Чиун. – Они верят в свои пилюли и ножи и не желают думать головой.

– Не огорчайся, папочка. Мир еще не готов принять твой план по очищению больниц от пациентов.

– Я разочарован, Римо. Они даже не слышали о докторе Рэвенеле! Я склоняюсь к тому, что эта телепрограмма была создана в Англии. Насколько я понимаю, в Англии очень хорошие врачи. Надо бы посоветовать здешним врачам съездить в Англию и поучиться у английских медиков.

– Правильно, так и сделай, – сказал Римо. – Я уверен, они будут в восторге от такого предложения.