Текст книги "Клиника смерти"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– О какого рода возбуждении ты говоришь? – спросил Деммет.

Рука Кэти скользнула вверх по его колену.

– О таком, – сказала она.

– А, понятно. И ты хочешь, чтобы это сделал я?

– Да.

– Но как? Ты же видела миссис Уилберфорс. Это все равно что переспать с танком.

– Не думай о ней. Думай обо мне в тот момент. Вспоминай вот о чем, – сказала Кэти Хал, расстегивая его брюки и наклоняясь к нему. Пар от их тел вился вверх, к ветвям сосен.

Позже Деммет поинтересовался, что это за специальный препарат.

– Не спрашивай, Дэн. Пусть это будет моим призом за сегодняшнюю победу.

Он пожал плечами. Ему было все равно.

Он встретился с миссис Уилберфорс этим же вечером в ее номере, чтобы поговорить об операции, которую сделали ее сыну. Он попытался вспомнить теплые губы Кэти там, на поле для гольфа, но от сочетания мыслей о Кэти и миссис Уилберфорс его затошнило, и он бросился в ванную. Ополоснув лицо, Деммет достал из кармана кольцо, полученное от Кэти, надел его на палец и повернулся к двери, за которой ждала миссис Уилберфорс.

Легче было бы сбросить ее со скалы…

Глава восьмая

Потолок вестибюля клиники Роблера поднимался на высоту трех этажей. В потолок упиралась рождественская елка – огромное тридцатифутовое дерево, украшенное разноцветными фонариками, стеклянными шарами и гирляндами из подарков пациентам, на которых белыми буквами были написаны их имена.

Это было первое, что бросилось в глаза двум мужчинам, вошедшим в вестибюль. Они остановились у дверей.

– Тьфу, – сплюнул пожилой морщинистый кореец, одетый, несмотря на конец декабря, лишь и голубое кимоно.

– Прекрати, Чиун, – сказал его спутник. Это был явно молодой человек, хотя верхнюю часть его лица скрывали темные очки, воротник пальто был поднят до ушей, а низ лица закрыт белым шелковым шарфом. Пожилой кореец поддерживал его под руку.

Чиун опять сплюнул.

– Только посмотри! Вы на Западе умеете все превратить в мусор. Как можно испортить дерево? Очень легко – дайте его украсить белому человеку.

– Чиун, – тихо сказал Римо, – пойди лучше и зарегистрируй нас. И не забудь, кто мы такие.

– Я с удовольствием забыл бы, если бы это избавило меня от созерцания уродства.

Римо вздохнул.

– Иди, иди.

Римо направился к кожаным креслам поодаль и сел.

За столом сидел охранник в форме, заодно выполнявший обязанности регистратора и оператора на пульте связи.

Он взглянул на старика, чья голова едва возвышалась над стойкой.

– Слушаю вас.

– Поздравляю с Рождеством, – сказал Чиун.

– С Рождеством?

– Ну да. Я хотел привнести в вашу жизнь праздничное настроение. Вам нравится это дерево? – спросил Чиун, показывая через плечо.

– Такую здесь ставят каждый год.

– Это не ответ, – сказал Чиун. – Вам нравится это дерево или нет?

– Не знаю, – пожал плечами охранник. – Я никогда внимательно его не рассматривал.

– И правильно делали.

– Вы имеете какое-то отношение к рождественским елкам? – спросил охранник.

– Нет, – сказал Чиун. – Я доктор Парк. Для моего пациента, мистера Уильямса, должна быть приготовлена палата. Я хотел бы узнать ее номер.

– О да, – сказал охранник, выпрямившись на своем высоком табурете. – Это в новом крыле, палата помер пятьсот пятнадцать.

В его голосе зазвучало подчеркнутое уважение. Хотя он понятия не имел, кто такой мистер Уильямс или стоявший перед ним старик, но его предупредили, что должен прибыть важный пациент по имени Уильямс и ему нужно оказывать всяческое почитание.

– Как нам найти палату? – спросил Чиун.

– Я провожу вас. – Охранник поднялся с места.

– Это необязательно. Просто объясните, как туда пройти.

– По этому коридору до конца. Это новое крыло. Там подниметесь на лифте на пятый этаж.

– Благодарю, – сказал Чиун.

– Доктор? – обратился к нему охранник, все еще стоя.

Чиун кивнул, давая понять, что слушает.

– А вам не холодно?

– Холодно?

– Ну, в этой одежде?

– А почему мне должно быть холодно? У вас разве отопление не работает?

– Я имею в виду, что на улице всего пятнадцать градусов.

– Шестнадцать, – сказал Чиун

– Какая разница, – сказал охранник. – Вы не замерзли?

– Я никогда не мерзну при шестнадцати градусах. И запомните: не смотрите на это дерево.

Он отошел от охранника, который почесал в затылке, посмотрел на елку и опять почесался.

– Как у нас дела? – спросил Римо, когда Чиун подошел поближе.

– Прекрасно. Мы в палате пятьсот пятнадцать. Надо быть осторожными, чтобы не подхватить насморк. По-моему, здесь не работает отопление.

– Но тут довольно тепло, – сказал Римо.

– Я знаю, но на улице только шестнадцать.

– По-моему, было пятнадцать, папочка.

– Тебе лучше побеседовать с охранником. У вас найдутся любимые темы – отвратительные елки и погрешности в показаниях термометра.

– Отведи меня в палату, – сказал Римо. – Я болен и слаб и должен лечь в постель.

– Это шутка?

– Отведи меня в палату.

Покои Римо за двести семьдесят пять долларов в день того стоили. Две комнаты – просторная, светлая, с окнами по обеим сторонам гостиная и залитая мягким светом спальня. Вместо обычной больничной тошнотворной зеленой краски стены были оклеены обоями золотисто-желтого цвета.

В гостиной находилась маленькая искусственная елка, стоявшая на ореховом комоде, и две накрашенные блондинки-медсестры.

– Мистер Уильямс, – сказала одна из них, когда Римо вошел в комнату. – Меня зовут мисс Бейнс, а это мисс Маршалл. Мы позаботимся о том, чтобы ваше пребывание здесь было приятным.

Римо хотел ответить, но Чиун вышел вперед и, указав рукой на дверь, сказал:

– Оставьте нас.

– Оставить? – переспросила мисс Бейнс.

– Я доктор Парк. Если нам что-нибудь понадобится, вас позовут.

Сестра натянуто улыбнулась, но вышла вместе с мисс Маршалл.

– Что это ты раскомандовался? – поинтересовался Римо.

– Насколько я понимаю, именно так ведут себя все врачи, – произнес Чиун, оглядывая комнату. – Тебе здесь нравится?

– Лучше, чем в некоторых мотелях, где мы были.

– Лишь одно нарушает гармонию.

Римо удивленно поднял бровь.

– Вот это, – сказал Чиун, сгреб елку с комода и, держа в вытянутой руке, словно нечто заразное, швырнул в стенной шкаф и плотно закрыл дверцу. – Вот так-то лучше.

– Не надо было этого делать, Чиун. Ты мог бы украсить ее теннисными мячами.

– Чтобы потом ты опять отказал мне в обещанном подарке?

– Обещанном, папочка? – спросил Римо. Он что-то не припоминал, что обещал Чиуну Барбру Стрейзанд в качестве белой рабыни.

– В глазах справедливого человека то, что непременно должно быть сделано, является твердым обещанием, данным миру и самому себе. Вот что отличает справедливого человека от бледного куска свиного уха.

– Хорошо, Чиун, хорошо, хорошо, хорошо. – Римо попытался переменить тему разговора. – Тебе ясен наш план?

– Да, ясен, но меня оскорбляет слово «наш». Это твой план. Ты мистер Уильямс, владелец огромного состояния. Я твой врач. Мы должны выяснить, что подозрительного происходит в больнице. Ты намекнешь кое-кому, что у тебя проблемы с налогами, и будешь ждать, когда тобой заинтересуются.

– Ты все правильно понял.

– Я польщен, что ты поделился со мной своей мудростью.

– Ты знаешь, почему мы действуем именно так, Чиун?

– Да. Потому что ты глуп.

– Нет, просто на этот раз мы должны быть очень аккуратны. В Скрэнтоне я все делал по-твоему. Я прошел по цепи и обезвредил верхушку. Это было эффектно. Только вот тот, кого я должен был защитить, умер. Я убрал семь или восемь человек, и все без толку.

– Разве это было по-моему? Куролесить, как пьяный солдат, желая всем веселого праздника Свиньи и оставляя за собой трупы? Нет. Мой способ – это убрать того, кто является источником проблем. Имей дело с кем хочешь, но если не найдешь нужного человека, ты ничего не достигнешь. Нечего сваливать на меня вину за то, что ты не смог правильно выбрать цель. В конце концов, я только бедный слуга, которому не дано знать ваши с доктором Смитом тайны.

– Ладно, на этот раз мы сначала выясним, кто за все это должен ответить, а уж потом начнем ломать кости.

– И для этого нам необходимо разыгрывать из себя доктора и пациента?

– Да, Чиун. И вот что приятно – с нашими деньгами мы здесь будем себя чувствовать свободно. Никто не станет мешать человеку, заплатившему двадцать пять тысяч долларов вперед наличными.

– Это много?

– Очень, – сказал Римо. – Даже для больницы.

– Я пока воздержусь оценивать твой план.

– Сработает как по маслу, – сказал Римо. – Хватит насилия.

Глава девятая

Доктор Деммет вошел в кабинет, бросил золотое кольцо на стол, взял из бара бутылку, налил себе водки, уселся в мягкое кожаное кресло, угрюмо поглядел в стакан и выпил залпом половину.

– Рановато ты сегодня начал, а? – опросила Кэти Хал, сидевшая за столом напротив.

– Это хорошо в любое время дня. – Голос Деммета дрожал.

– Не для врача все же, – сказала она

– Такому врачу, как я, все можно.

– Так вот что не дает тебе покоя!

– Да. Если хочешь знать, я устал от всего этого.

– Ты расстроен из-за миссис Уилберфорс. – Кэти улыбнулась.

– Да, – сказал он. – Отчасти. А что это за кольцо?

– Это просто эксперимент, – сказала Кэти Хал. – Я испытываю кое-что новое. Тебе не о чем беспокоиться.

– Она умрет? – спросил Деммет, допив водку.

– Конечно, – сказала Кэти Хал. – Мы не можем оставить ее в живых, раз она бегает кругами и вопит о том, что мы сделали с ее любимым мальчиком.

– Мне все это перестало нравиться.

– Может быть. Зато понравилось букмекерам, так как твои долги оплачены. На твоем счету в банке после долгого перерыва опять кое-что появилось. И мне это нравится, потому что… это мне нравится.

– Выпей со мной, – предложил Деммет, подняв стакан.

– Не пора ли остановиться? У тебя ведь днем операция?

– Да, – мрачно ответил Деммет. – Но сегодня я могу пить, сколько захочу. Мне не придется никого убивать, а сохранять людям жизнь я могу и трезвым, и пьяным. Трезвость нужна только для убийства.

– Не раскисай. У меня нет времени тебя утешать.

– Нет?

– Нет. В клинику прибыл очень важный пациент.

– Давай отправим его на тот свет, пока он не предъявил претензий по поводу питания.

– Этого надо оставить в живых.

– Чем он лучше других?

– Пока неизвестно, – сказала Кэти Хал. – Он путешествует под именем Уильямса. Он привез с собой собственного врача и заплатил вперед двадцать пять тысяч долларов наличными за пребывание в стационаре.

– Уильямс? Я не знаю никаких знаменитых Уильямсов.

– Конечно, это не настоящее имя. Надо выяснить, кто он на самом деле. Вполне вероятно, что у него возникнет желание завещать клинике определенную сумму в случае его внезапной кончины.

– Ну, пока ты не решишь прикончить его, он меня не интересует. Да и вообще…

– Что вообще?

– Мне все это больше не нравится. Их слишком много. А эта миссис Уилберфорс, старая противная корова, она-то была совсем не при чем.

– Она была опасна, а есть только один способ избавиться от опасности – ликвидировать ее.

– Это также способ утолить жажду. Так ты не выпьешь со мной? – спросил Деммет.

– Нет, – улыбнулась Кэти Хал, но это была холодная, официальная улыбка.

– Ну, тогда выпью с кем-нибудь еще, – сердито буркнул Деммет и вышел из кабинета.

Кэти Хал проводила его взглядом, затем посмотрела на его стакан и на золотое кольцо.

Доктор Деммет, похоже, струсил. Это делало его одновременно опасным и, если эксперимент с миссис Уилберфорс был так же удачен, как с Энтони Стейсом, неудобным.

Она положила кольцо в сумку, чтобы перезарядить при случае.

Глава десятая

Миссис Уилберфорс нашли там, где ее оставил доктор Деммет, в постели ее номера в мотеле.

Он овладел ею под утро. У нее давно не было мужчины. Очень давно. Она презирала мужчин, относилась к ним свысока, а если поблизости не было настоящих мужчин, она вымещала все на своем сыне, пытаясь сломать его дух, желания и тело. Но когда Деммет овладел ею, не интересуясь ее чувствами, как будто его мысли были где-то далеко, она поняла, что всегда хотела, чтобы мужчина бросил ей вызов и победил.

Деммет оставил ее в постели в размышлении о том, сколько удовольствия доставляет секс, и о том, сколь невероятно было бы, если бы такой приятный человек, как доктор Деммет, был как-то причастен к сокрытию истинной причины смерти Натана Дэвида. Он рассказал, как отчаянно пытался спасти ее сына, но ничего не смог поделать.

Она закрыла глаза и решила заснуть, но сон не приходил. Неожиданно возникла боль в левом виске, потом в правом, а потом охватила всю голову, будто раздирая ее изнутри.

Она встала, пошла в ванную и взяла из аптечки флакон с аспирином. Приняла две таблетки и, запрокинув голову, запила водой. В этот момент она заметила в зеркале свое отражение.

Она взглянула на себя, а затем стала внимательно рассматривать свое лицо. Считалось, что секс омолаживает и делает женщину счастливой. Но на ее лице не было и намека на это. В уголках глаз обозначились морщины, под глазами появились мешки. Еще утром ничего подобного не было. Видимо, головная боль оказывала пагубное воздействие на ее нервную систему, что и отражалось на лице. Миссис Уилберфорс оставалось надеяться, что это не начало той страшной болезни, которая унесла Натана Дэвида. Пневмонии. Тем не менее она, конечно, попросит милого доктора Деммета, чтобы он ее подлечил.

Она опять легла, пытаясь забыть о боли, но смогла заснуть только в пять утра.

Она проспала тот час, когда обычно вставала, – шесть сорок пять. В девять тридцать к ней зашла горничная, но, увидев ее в постели, тут же ушла. Когда она опять появилась в половине первого и, не увидев таблички с просьбой не беспокоить, открыла дверь – миссис Уилберфорс все еще спала. Горничной это показалось подозрительным, и она попыталась разбудить ее, но безуспешно.

Горничная вызвала администратора, который зарегистрировал миссис Уилберфорс накануне.

– В чем дело? – спросил администратор, заходя в комнату. – Что случилось?

– Эта женщина не просыпается, – сказала горничная. – Она, видимо, заболела.

Администратор постоял в дверях.

– Посмотрим, – сказал он. – Ах, это миссис Уилберфорс, она приехала вчера. – Он в нерешительности стоял на пороге спальни. – Миссис Уилберфорс, – позвал он.

Ответа не было.

– Миссис Уилберфорс! – Он повысил голос.

– Она не отвечает, – сказала горничная. – По-моему, ей плохо.

– Хорошо если так, а не то твоей заднице не поздоровится, – прошипел администратор, который стал в таком тоне разговаривать с молоденькой горничной-пуэрториканкой после того, как девушка совершила непростительный грех, отказавшись провести с ним время в одном из пустых номеров и, больше того, пригрозила, что если он не перестанет донимать ее, она все расскажет его жене.

Администратор нервно проглотил слюну. Входить в спальни к женщинам не дело администратора.

– Стой здесь, – прошептал он горничной, чтобы иметь свидетеля, быстро прошел к кровати и стал звать миссис Уилберфорс по имени. Ответа не было. Он дотронулся до одеяла там, где, по его мнению, должна была быть рука. – Миссис Уилберфорс!

Послышался слабый хрип. Администратор осторожно отдернул одеяло, замер, вглядываясь в лицо, затем резко отшатнулся.

– Это не миссис Уилберфорс, – сказал он взволнованно.

– Разве нет? – спросила горничная, входя в комнату.

– Нет, посмотри сама, – сказал он, подзывая ее.

Она подошла ближе, сначала робко, потом смелее. Взглянув на лицо, она невольно вздрогнула.

Лицо было отвратительно, как грех, и старо, как время. Сморщенная коричневая кожа была изрезана глубокими морщинами, волосы были совершенно седыми, а из щек и подбородка, как у ведьмы, торчали длинные белые пучки волос.

– Миссис Уилберфорс гораздо моложе, – произнес администратор. – Я сам регистрировал ее вчера. Это не она.

Голова на подушке пошевелилась. Веки дернулись и медленно, словно в ожидании прихода смерти, которая дала временную отсрочку, открылись. Глаза тупо уставились на мужчину и женщину у кровати.

Губы слегка дрогнули, но звука не было. Затем они вновь зашевелились, мышцы в углах рта напряглись, рот приоткрылся и раздался изможденный тихий голос:

– Я миссис Уилберфорс.

Чиун смотрел телевизор, а Римо лежал на диване и медитировал, когда зазвонил телефон, стоявший рядом с зеленой бархатной кушеткой.

– Это Смит, – произнес кислый голос, – я только что узнал, что миссис Уилберфорс… я полагаю, вы встречались с ней… доставлена в клинику Роблера.

– Что с ней?

– Не знаю. Ее нашли совершенно больной в номере пригородного мотеля около часа тому назад. Вы, конечно, улавливаете связь?

– Сначала сын, теперь мать…

– Попытайтесь все разузнать.

– Что-нибудь еще? Есть что-либо новое в деле о налоговой службе?

– Ничего. Все, над чем работал Уилберфорс, он держал в голове. Этого мы, видимо, никогда не узнаем. Не теряйте связи со мной. Между прочим, эта линия не прослушивается. Наши люди контролируют ее.

Римо осторожно положил трубку на рычаг и спрыгнул с дивана. Поглядел на Чиуна, который, казалось, впал в транс, завороженный телеэкраном. Не стоит беспокоить его сейчас, тем более что это бесполезно. Чиун не оторвется от телевизора, пока не кончится очередная серия. В комнате могут происходить взрывы, пожар, наводнение. Когда дым рассеется, вода схлынет, обломки уберут, Чиун все так же будет сидеть в позе лотоса, глядя, как доктор Лэнс Рэвенел находит выход из любой ситуации, благодаря своей мудрости и доброте.

На Римо была коричневая рубашка, коричневые слаксы и свитер.

– Я ухожу, Чиун, – громко сказал он.

Ответа не последовало.

– Я могу не вернуться. Это самое опасное задание, – сказал Римо.

Тишина.

– Но это будет мое лучшее дело, – сказал Римо.

– Это можно сказать о чем угодно, – бросил Чиун и вновь замолк. В комнате звучал лишь голос с телеэкрана.

– Чиун, ну ты и поганец! – крикнул Римо.

Ответа не последовало. Римо надел темные очки, носить которые не любил, но они приводили в ярость Чиуна.

Римо купил их, гуляя как-то днем с Чиуном по улицам Сан-Франциско. Это был их любимый город, в котором среди пестрой многоязыкой толпы они смотрелись вполне нормально – восьмидесятилетний кореец в экзотических одеждах рядом с худым сурового вида американцем. И пока они держались подальше от китайских кварталов, все было спокойно.

В тот день Чиун настоял, чтобы они зашли в большой универмаг. Римо пошел смотреть клюшки для гольфа, когда вернулся, то обнаружил Чиуна в углу нижнего этажа в отделе оптики, где врач подбирал женщине очки. Чиун громко выражал свое неудовольствие. Врач и женщина обернулись и сердито смотрели на него. Он отвечал им тем же.

– Что ты делаешь, папочка? – спросил Римо.

– Смотрю, как этот человек портит женщине глаза.

– Тише, – сказал Римо. – Тебя могут услышать.

– И хорошо, – сказал Чиун – Подумай, скольким людям я спасу зрение, если все будут слушать меня.

– Чиун, некоторые не могут без очков.

– Неправда, никому они не нужны.

– Очень нужны. Ты видел таблицы для проверки зрения, где обозначены буквы? Некоторые люди не могут их прочесть.

– Но зачем читать буквы, надо читать слова, – сказал уверенно Чиун.

– Не в этом дела. Некоторые не могут даже разглядеть, какие там буквы.

– Все потому, что глазные мышцы работают неправильно, они не натренированы. И вместо того, чтобы тренировать мышцы, что делают люди? Идут к так называемому врачу, который надевает им на глаза кусочки стекла. Это значит наверняка, что человек никогда не будет иметь возможность тренировать глазные мышцы, чтобы они работали правильно. Этот врач поступает ужасно.

– Не все могут управлять своими глазными мышцами, – слабо сопротивлялся Римо.

– Верно, – согласился Чиун. – Особенно американцы. Эта страна – рассадник лентяев. Мы с тобой повидали много стран, но только здесь почти все носят очки. Разве это не доказывает, что тут все ленивы?

– Это не так, Чиун. Одна из причин в том, что в этой стране люди много смотрят телевизор.

Чиун открыл рот от удивления.

– Ты лжешь, – прошептал он.

– Нет, это правда. Если много смотреть телевизор, можно испортить зрение.

– О, – застонал Чиун, – о горе! Ты хочешь сказать, что от прекрасных фильмов мои глаза испортятся?

– Ну, твои, может, и нет. Но у многих – да.

– Какое коварство! Или ты говоришь так, чтобы меня расстроить? – Он вопросительно посмотрел на Римо.

Тот покачал годовой.

– Это правда, папочка.

Чиун на миг умолк, потом хитро улыбнулся и поднял вверх указательный палец с длинным ногтем.

– А-а, – сказав он, – но даже если ты и прав, подумай, как благотворно действуют эти теледрамы на душу и сердце.

Римо вздохнул.

– Это верно, папочка. Они прекрасны. Они делают жизнь богаче для слепых и зрячих. По мне, пусть лучше вся страна ослепнет, чем одна из этих прекрасных постановок сократится хотя бы на минуту.

– Для тебя еще не все потеряно, Римо, но не для него, – сказал Чиун, указывая на врача. – Он должен сказать этим людям, чтобы они тренировали глазные мышцы, а не надевали очки, которые не дают им возможности использовать глаза но назначению.

– Что тут случилось? – раздался женский голос со скандинавским акцентом. Из-за двери задней комнаты отдела оптики появилась молодая блондинка.

Чтобы успокоить ее, Римо купил темные очки от солнца, хотя и не любил носить их. Чиун был, конечно, прав. Тренированные мышцы глаза могли обеспечить нормальное зрение и без очков. Очки от солнца были своего рода костылями для тех, кто плохо видел.

Примерив несколько оправ, Чиун потребовал, чтобы ему подобрали очки с деревянными линзами, дабы не только улучшить зрение, но и уберечь глаза от случайных осколков стекла.

Римо выбрал самке темные очки, какие были, наложил их в карман и не надевал, пока не вошел в клинику Роблера, играя роль богача, скрывающего свое имя и внешность.

Раздались звуки органной музыки, означавшие конец очередной серии и начало выпуска новостей. Чиун повернулся к Римо.

– Как умно! – сказал он. – Ты проникаешь в эту больницу, чтобы все высмотреть, и первым делом закрываешь глаза черными стеклами, чтобы ничего не видеть. Чисто американский подход к решению проблемы.

Чиун опять повернулся к телевизору, гораздо меньше интересуясь Римо, чем появившейся на экране женщиной с лошадиным лицом, рекламирующей мыло.

Римо вышел в коридор.

Стены и пол были облицованы красноватым мрамором и казались холодными. Римо коснулся стены и обнаружил, что она теплая. Последнее новшество в отоплении – стены с подогревом! Очевидно, в клинике Роблера не особенно беспокоились, поступит ли очередное пожертвование.

Пройдя по коридору, он увидел стенной шкаф и на верхней полке нашел то, что хотел – через минуту его уже невозможно было отличить от врача.

В темных очках и белом халате он напоминал подвыпившего плейбоя. Римо считал, что именно так и выглядят все врачи.

Он спустился по лестнице на четвертый этаж и бесцеремонно прервал телефонный разговор сидевшей за столом дежурной медсестры:

– Где находится отделение неотложной помощи?

– На первом этаже, доктор, – ответила она. – Лифт вон там.

– Ваш воротничок слегка обтрепался, – сказал Римо. – Следите за этим.

– Да, сэр, – ответила она и удивленно посмотрела ему вслед. Кто бы это мог быть?

Римо направился в отделение неотложной помощи. Он шел больничными коридорами в лечебный корпус, и никто не остановил его, не спросил, кто он такой. Одно дело, если бы его явно принимали за врача, но нет, просто никто не обращал на него внимания. Он заглядывал во многие палаты в поисках миссис Уилберфорс, но никто не попросил у него ни совета, ни помощи.

Он почувствовал, что с его присутствием мирились, но не воспринимали как коллегу. Римо не знал, хорошо это или плохо, но счел для себя оскорбительным и решил, что все объяснялось отсутствием стетоскопа. Повстречав в коридоре какого-то врача, он подцепил пальцем стетоскоп, висевший у того на шее. Врач пошел дальше, ничего не заметив, и Римо повесил стетоскоп себе на шею.

Стетоскоп творил чудеса. Римо не прошел и пятидесяти футов, а его уже попросили проконсультировать трех больных.

В одной из комнат, куда он заглянул со стетоскопом на шее, его попросили осмотреть пациента со сломанной ногой. Он рекомендовал аспирин и постельный режим. Другого пациента он назвал симулянтом, который занимает место, необходимое для действительно больных людей. В третьей палате ему представился случай впервые воспользоваться стетоскопом. Поразительно, но с помощью этой трубки действительно можно было многое слышать.

На столе лежала полная женщина, которую осматривал молодой человек, явно практикант. Он с надеждой взглянул на Римо.

Римо приложил стетоскоп к животу женщины, прислушался и расхохотался.

– Послушайте, какой грохот, – сказал он. – Ну и бурлит, будто варится гороховый суп

– Что вы думаете, доктор? – спросил практикант.

– Я бы прописал по две столовых ложки пептобисмола каждые три часа. А вам, леди, нужно забыть про пиво.

Практикант придвинулся к Римо и прошептал:

– Но она жалуется на головные боли.

Римо уверение кивнул.

– Правильно, – сказал он. – Это все из-за пива. В пиве есть дрожжи. Они вызывают вздутие во всем теле, и газы давят на мозг. Я помню, как брат Теодор объяснял это на последней лекции. Осторожнее с дрожжами! А вам, леди, лучше забыть о пиве.

– Но я никогда… – сказала больная ему вслед.

Римо задержался у двери, улыбнулся и сказал:

– О счете не беспокойтесь. Просто пришлите его мне.

Он пошел дальше, надеясь вновь воспользоваться стетоскопом. В конце коридора обнаружились тяжелые металлические двери со стеклами, забранными железными решетками. Римо заглянул внутрь, открыл дверь и оказался в отделении неотложней помощи.

Оно состояло из четырех палат; три были пусты. В четвертой лежала миссис Уилберфорс. Войдя, Римо надел на лицо марлевую маску.

На столе лежала фигура, наполовину покрытая ярко-белыми простынями, а вокруг нее суетилась группа врачей и медсестер. Две сестры массировали ноги пациентки. Врач и еще одна сестра склонились над грудной клеткой и ритмично делали массаж сердца.

Внимание Римо привлек другой врач, со шприцем в руке, собиравшийся сделать укол в сердце – видимо, чтобы ввести адреналин.

Римо подумал, что у врача очень несчастный вид. Он заметил, что руки у того тряслись, и понял почему: врач был пьян.

Римо вошел в палату и присвистнул, однако повязка на лице заглушила звук и получилось просто шипение.

В его сторону повернулось две-три головы.

– Всем привет, – сказал он. – Продолжайте в том же духе. Если я что-то замечу неладное, то дам вам знать.

Для убедительности Римо помахал стетоскопом. Головы опять повернулись к больному.

Римо подошел поближе к столу. Там лежала женщина, но очень старая, как он мог заметить, когда сестра на миг сняла с ее лица кислородную маску. Римо вспомнил свой визит в дом миссис Уилберфорс в Скрэнтоне и его хозяйку – здоровенную бой-бабу, которую он похлопал по крупу. Потом он взглянул на сморщенную старуху на столе.

«Черт возьми, – подумал он. – Где же миссис Уилберфорс?»

Он уже повернулся, чтобы уйти, когда заметил табличку у изголовья кровати. Там значилось «Уилберфорс».

Он опять вгляделся в лицо женщины. Разве это она? Но глаза… орлиный нос… возможно, что она. Он еще присмотрелся. Она! Но что произошло? Несколько дней назад она была похожа на воина преторианской гвардии, а теперь превратилась в сморщенную древнюю старуху.

Как такое могло случиться?

Римо снова взглянул на врача, который трясущимися руками держал шприц. У дальнего конца стола электрокардиограф показывал неустойчивый ритм. Поддерживалось искусственное дыхание, продолжался массаж сердца.

В комнату вошел еще кое-кто. Как и врач со шприцем, эта женщина была без халата, в обтягивающем желтом свитере и короткой белой юбке, подчеркивающей длинные стройные ноги.

Она вошла в палату уверенно, будто владела больницей. Сестра, заметив движение в дверях, подняла голову, чтобы сделать замечание непрошеному гостю, но, увидев, кто это, опять склонилась над больной.

Рыжеволосая красавица подошла к врачу, державшему шприц.

– Как дела, доктор Деммет? – спросила она.

– Серьезный случай, мисс Хал, – ответил он. Голос его дрожал.

– Неужели?

– Нарушение всех функций организма. Критическое истощение.

– Удастся ее спасти?

– Не знаю, – сказал врач.

– Попытайтесь, – сказала женщина. Их глаза встретились. – Попытайтесь, – повторила она.

"Звучит, как «не пытайтесь», – подумал Римо.

– Я делаю все, что могу, – сказал врач.

– Продолжайте.

Доктор наклонился, воткнул шприц между ребер женщины и ввел адреналин прямо в сердце.

Женщина в желтом свитере, понаблюдав за ним, оглядела палату. Ее взгляд остановился на Римо, стоявшем неподалеку. Он вдруг понял, что в своих темных очках резко выделяется на общем фоне.

Женщина подошла к нему.

– Кто вы такой? – спросила она.

Римо решил разыграть из себя чудака.

– Уильямс – мое имя, болезнь – моя забава.

– Уильямс? Вы тот самый мистер Уильямс?

Римо кивнул. Он увидел, что на нее фамилия произвела впечатление. Ее красивые умные глаза вдруг засветились каким-то внутренним светом.

– Но почему вы здесь? – спросила она.

– Я люблю больницы и всегда хотел стать врачом. По средам я играю в гольф. У меня есть свой стетоскоп. Я хотел попасть сюда и не мог удержаться.

Кэти Хал кивнула.

– Я Кэти Хал, помощник администратора. Я собиралась связаться с вами и узнать, не понадобится ли моя помощь.

Римо отрицательно покачал головой.

– Нет. Мне очень интересно находиться здесь и наблюдать, как эти замечательные люди спасают бедную старую леди. Странно, я слышал, что она не так стара, как выглядит.

– И мне так сказали, – ответила Кэти Хал.

– Необычный случай, – сказал Римо.

Кэти Хал кивнула.

– Мгновенное старение, – сказал Римо. – Никогда ни о чем подобном не слышал.

– Насколько мне известно, такое порой случается в результате нервного шока. Эта женщина недавно потеряла сына, которого очень любила.

Римо не ответил. Он следил за врачом, стоявшим у стола. Как его фамилия – доктор Деммет? Он нажимал кулаком на грудь женщины. На экране электрокардиографа вдруг появилась ровная линия. Деммет надавил сильнее.

– Жить, черт побери, жить! – рявкнул он.

– Эм-м, – сказал Римо. – Да, шок. У нее были очень теплые отношения с Натаном.

Наблюдая за врачом, он не заметил, как сверкнули глаза Кэти Хал при упоминании этого имени. Она ведь ничего не говорила о Натане. Кэти поняла, что мистер Уильямс не просто эксцентричный миллиардер, а кто-то поважнее. И опаснее.

Деммет в отчаянии сжал кулаки и потряс ими перед собой.

– Все, – сказал он мрачно. – Можете не продолжать. Кончено.

Он повернулся в сторону Римо и Кэти Хал.

– Я не смог спасти ее, – сказал он, обращаясь к Кэти Хал.

– Очень жаль, доктор Деммет, – ответила она, и Римо уловил сарказм в ее голосе. – Видимо, это было за пределами наших возможностей.

Деммет посмотрел на нее, потом на пациентку, и, как заметил Римо, раздражение по поводу ее смерти исчезло с его лица и сменилось вдруг выражением облегчения. Деммет постоял, повернулся и вышел из комнаты. «Странно, – подумал Римо. – За доктором Демметом неплохо бы понаблюдать».