Текст книги "Крылья над полюсом"

Автор книги: Умберто Нобиле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Не говорится, от кого именно исходил приказ, но несомненно, что еще до получения его из Рима Романья по собственной инициативе сделал так, чтобы мой план поисков потерпел крах. Он спросил у Цаппи, должны ли, по его мнению, эти поиски состояться немедленно или нет? Неизвестно, почему он обратился именно к Цаппи, а не к Вильери, Трояни или Бегоунеку. Но факт, что, когда Самойлович поинтересовался мнением Цаппи о поисках дирижабля, тот с горячностью и нервозностью ответил: все дальнейшие поиски – пустая трата времени, поскольку шестеро итальянцев, оставшихся на дирижабле, без сомнения, погибли. То же самое Цаппи сказал и Романье.

Это безапелляционное утверждение Цаппи основывалось только на таком факте, как тонкий столб густого дыма, который, по мнению Бьяджи и Бегоунека, через полчаса после падения дирижабля был виден над льдом. Я писал по этому поводу в книге, посвященной экспедиции:

"Дым, который видели несколько человек полчаса спустя после падения, был ли он действительно сигналом, как подумали они в первый момент? Или же, что более вероятно, это загорелся дирижабль, упавший на землю? И если это случилось, то что стало с нашими товарищами? На эти вопросы никто не может дать ответ".

Менее других может судить об этом Цаппи, который после падения долго лежал распростертый на льду слева от меня, получив сильный удар в грудь. Но теперь, желая поскорее вернуться домой, он был совершенно уверен, будто видел своими глазами, как загорелся дирижабль и погибли люди.

Не знаю, действительно ли дирижабль загорелся, ударившись о землю. Не могу также утверждать, что дым, который видели мои товарищи и который, как утверждает Бьяджи, быстро исчез, был в действительности, потому что миражи нередки в полярных районах.

Но даже если допустить, что, во второй раз ударившись о лед, дирижабль загорелся, из этого еще не следует, что в огне погибли все шесть человек. Достаточно вспомнить о дирижабле "Рома", который в 1922 году загорелся от удара об электрические провода высокого напряжения. Из сорока пяти человек, находившихся на его борту, спаслись одиннадцать. Вспомним и о трагедии "Гинденбурга", загоревшегося 6 мая 1937 года в Лэйкхарсте, в Северной Америке. Из 97 пассажиров 62 вышли живыми из огромного костра [125].

Согласившись с мнением Цаппи, из Рима приказали летчикам Маддалене и Пенцо прекратить полеты, а Романья в свою очередь радировал на "Красин", чтобы потерпевшие бедствие поскорее были доставлены в Кингсбей, где находился "Читта ди Милано". Так была упущена наиболее благоприятная возможность узнать что-либо о судьбе наших шести товарищей, исчезнувших на дирижабле, и спасти тех, кто мог остаться в живых.

Оправдать такую грубую меру тем, что "Красину" было предложено прекратить поиски якобы из-за необходимости срочно прооперировать ногу Мариано, конечно, нельзя, так как операция была несложной и ее могли сделать на борту "Красина" в присутствии итальянского врача, приглашенного с "Браганцы". Тем более нельзя считать оправданием приказ из Рима, запрещавший вылеты двум итальянским гидросамолетам на том основании, что вместо них могли бы вылететь шведские самолеты.

И действительно, шведы были уже готовы и ждали только приказа на вылет. Но его все не было, да и не могло быть, потому что, как я уже говорил, Романья просил "Красина" поскорее вернуться в Кингсбей.

4.8. "Браганца" идет на помощь Чухновскому

В то время как разворачивались эти события, "Браганца" 8 июля вышла из Кингсбея с Бальдиццони и Джованини на борту в свой третий рейс вдоль северных берегов Шпицбергена. Корабль был послан Романьей с честолюбивыми намерениями, но без соответствующей подготовки в те дни, когда он уже не рассчитывал на помощь "Красина" из-за аварий и нехватки топлива на ледоколе.

Одиннадцатого июля "Браганца" вошла в залив Беверли, чтобы взять на борт поисковую группу в составе Альбертини, Маттеоды, Нойса, Тандберга и двух альпийских стрелков, охранявших склад продовольствия. Двенадцатого июля корабль снова лег на курс, и тут радио сообщило, что Мариано и Цаппи находятся на борту "Красина" и вот-вот будут спасены люди из красной палатки. Теперь "Браганце" уже не было смысла продолжать плавание на восток.

Но 13 июля, когда судно сделало остановку в 22 километрах севернее острова Скорсби и в 25 километрах северо-восточное мыса Вреде, Бальдиццони получил от Романьи приказ отправить патруль, состоящий из Альбертини, Маттеоды, Нойса и Гуальди с маленькими санями, которые можно было тащить вручную, на мыс Вреде, где приземлился Чухновский со своим "Юнкерсом", сломавшим при посадке шасси.

Доставив русским лыжи и прочее снаряжение, необходимое для ледового перехода, патруль вместе с ними должен был прибыть на "Браганцу", которая будет ждать их в 25 километрах от мыса Вреде. Чтобы преодолеть это расстояние, потребовалось шестнадцать часов утомительного перехода. Но "Юнкерс", как оказалось, приземлился немного южнее мыса Вреде – во фьорде Рийп, у западного берега Земли Оскара II, где его и обнаружил на следующий день Нойс в то время, как другие разбивали лагерь.

Очень сердечной была встреча с русскими; извещенные по радио, они, оказывается, ждали прибытия "Красина". Несколько часов спустя ледокол показался на горизонте. Огромные толстые льдины преградили ему путь, и он остановился в миле от лагеря русских. С корабля сошли два человека, чтобы помочь доставить трехмоторный "Юнкерс" на борт "Красина".

Шестнадцатого июля в 4 часа утра Самойлович стоял на капитанском мостике "Красина", с беспокойством ожидая появления пяти человек с "Юнкерса" и двоих, которые отправились на помощь им. Каково же было его удивление, когда он увидел, что к кораблю приближаются вместо семи одиннадцать человек. Загадка быстро разрешилась, как только первая четверка подошла поближе.

Самойлович пишет:

"Первым подошел к кораблю незнакомый нам плотный высокий человек с рыжеватыми волосами и светло-голубыми глазами. Это был, как потом оказалось, норвежец Ялмар Нойс; за ним шли наши летчики и трое смуглых, бравых итальянцев – инженеры Альбертини и Маттеода и сержант-майор альпийского корпуса Гуальди. Все они были крепкие, ловкие молодцы и произвели на нас очень благоприятное впечатление".

Курьезная деталь: Чухновский и его товарищи, находясь среди огромного количества соленого льда, жаловались на отсутствие соли. Заказ на соль они отправили на "Красин", просили об этом и Торнберга, но никто не позаботился выполнить их просьбу. Итальянцы, которые доставили русским много полезных вещей, также не подумали о соли.

4.9. Шведская экспедиция покидает Шпицберген

Узнав о счастливом завершении экспедиции "Красина" и о спасении Соры и Ван-Донгена, а также о том, что по приказу "Читта ди Милано" прекращены поиски последней группы потерпевших бедствие на "Италии" и "Красин" собирается возвращаться в Норвегию, в бухте Мэрчисона стала сворачиваться шведская экспедиция. Тринадцатого июля в 15 часов 30 минут в Кингсбей вылетели "Упланд" и "Турку". На борту финского самолета был Сора.

Вслед за ними утром 15 июля вылетели самолеты "Ганза-Бранденбург", пилотируемые Якобсоном и Свенсоном, и "Мот". Пилот "Мота" Экманн три дня назад один прилетел напрямик через горы из бухты Рождества в бухту Мэрчисона. Маленький самолет "Клемм-Даймлер" на лыжах, который прибыл на Шпицберген через неделю после "Мота", был демонтирован и погружен на борт "Квеста". Вечером 15 июля оба "Ганза-Бранденбурга" приводнились в Кингсбее, где их уже ждал "Мот", так как Экманн и на этот раз предпочел отправиться напрямик через горы, в то время как оба гидросамолета следовали вдоль берега.

В тот же день "Квест" с Лундборгом и другими шведами на борту снялся с якоря и покинул бухту Мэрчисона. Из-за плохой погоды, которая задержала их в пути, судно прибыло в Кингсбей только вечером 17 июля, когда там уже находилась "Таня".

Пока "Квест" стоял на якоре в Кингсбее, "Красин", покинувший мыс Вреде, догнал "Браганцу", на которую пересели люди из патруля Альбертини. В сопровождении китобойца ледокол продолжал свой путь и ранним утром 19 июля бросил якорь в Кингсбее, недалеко от "Читта ди Милано". Тут же моторный бот с Романьей на борту направился к "Красину", чтобы принять семь человек, спасенных советскими моряками. Сначала были доставлены Цаппи, Вильери, Бегоунек, Трояни, Бьяджи и Чечони, а потом на носилках перенесли Мариано.

На следующий день утром – это было 20 июля – врачи "Читта ди Милано", которым ассистировал хирург с "Красина", оперировали Мариано, ампутировав ему правую ногу, отмороженную во время перехода по льду.

Джудиччи рассказывает, что он находился в каюте своего приятеля Томазелли, когда послышался беспорядочный шум: какие-то голоса и шаги, а затем голос Мариано, который спокойно сказал: "Ну вот, теперь Мариано без ноги".

Тем же утром снялось с якоря судно "Таня", взяв курс к берегам Швеции. На ее борту находились самолеты "Клемм-Даймлер", доставленный в Кингсбей на "Квесте", и "Фоккер-31" Лундборга, подобранный на льду "Красиным". Два "Ганза-Бранденбурга" и "Упланд", как и итальянские гидросамолеты "S-55" и "Марина-II", были погружены на борт угольщика и отправлены в Норвегию. Оттуда они должны были лететь на родину.

В те дни Кингсбей сделался центром по розыскам Амундсена. За несколько дней до прихода "Красина" туда прибыли два крейсера – французский "Страсбург" и норвежский "Торденскхольд". Теперь оставалось подойти только "Хобби", на борту которого находились Рисер-Ларсен и Лютцов-Хольм со своими самолетами.

Двадцать четвертого июля в 11 часов вечера "Квест" пришвартовался в Тромсё, доставив туда шведских летчиков. Раваццони, который, как мы уже говорили, прибыл в Тромсё для поисков Амундсена на самолете "Марина-I", нанес им визит и, узнав, что они собираются в Нарвик, чтобы сесть там на поезд и отправиться на родину, захотел лететь вместе с ними.

Во время этого короткого 250-километрового полета на борту самолета находились все летчики, включая Лундборга. И вот интересная деталь, которая дает обильную пищу для размышлений о ценности, которую могут иметь порой свидетельства очевидцев. Шведские летчики, по крайней мере Лундборг, думали, что с ними был тогда не Раваццони, а Пенцо. В своей книге, рассказывая об этом полете, Лундборг пишет:

"Кто из нас во время этого приятного путешествия с майором Пенцо мог бы подумать, что, возвращаясь на родину после продолжительной и трудной работы, именно тут он найдет свой конец. При непредвиденной посадке в Германии самолет ударился о линию электропроводов высокого напряжения, и Пенцо погиб".

Две явные ошибки в пяти строках! Впрочем, в книге Лундборга о его полярных приключениях очень много неточностей.

"Читта ди Милано" покинул Кингсбей 22 июля в 11 часов. Через три дня он прибыл в Нарвик, где все потерпевшие бедствие прямо с трапа корабля пересели на поезд, который доставил их на родину. В том же поезде ехали члены шведской экспедиции. На борту "Читта ди Милано" прибыл в Нарвик и Пенцо с двумя гидросамолетами "Макки-18", ранее доставленными из Италии для поисков последней группы потерпевших бедствие. На том же корабле возвращался и Маддалена. Из Нарвика он отправился в Берген, а оттуда на своем "S-55" 25 августа вылетел в Италию.

5. ЗАПОЗДАЛЫЕ ПОИСКИ ИСЧЕЗНУВШИХ НА «ИТАЛИИ»

Последний рейс «Браганцы». Вторая экспедиция «Красина». Гибель Пенцо. Экспедиция Альбертини. Мучительный вопрос. Монумент в Тромсё

5.1. Последний рейс "Браганцы"

После того как Романья передал "Красину" указание покинуть то место, где находилась красная палатка, совесть его уже не могла быть спокойной. Семьи Понтремоли и других пяти итальянцев, исчезнувших на дирижабле утром 25 мая, оказались очень разочарованы, когда был упущен наиболее благоприятный момент, чтобы узнать о судьбе, постигшей их близких. Поэтому и отправили в новый рейс "Браганцу", хотя это, как и следовало ожидать, не дало никаких результатов.

Восьмого августа, сразу после возвращения "Читта ди Милано" из Нарвика в Кингсбей, два "Макки-18", прибывших из Италии, были погружены на борт "Браганцы", которая готовилась выйти на север с заданием обследовать район, ограниченный координатами: 28° и 31° в. д. и 80°40' с. ш., а также группу Семи островов, северные берега Северо-Восточной Земли и Большого острова.

В этой четвертой, и последней, поисковой экспедиции "Браганцы" кроме ее командира Бальдиццони участвовали Джованини, Пенцо, Крозио, Делла Гата, Альбертини, Сора и Пелизьер, а также радист Норрито из морского флота и пятеро матросов.

Перед выходом судна Альбертини сказал:

– Мы мало верим в удачу, опоздание на месяц отнимает у нас почти всякую надежду на успех поисков.

И верно, надежды не было никакой. С повышением температуры льдина, на которой находилась красная палатка, раскололась на куски, и никто не мог сказать, где теперь искать то место, на которое упал дирижабль.

Но так или иначе, для выполнения программы экспедиции надо было получить от норвежской метеослужбы сводку о направлении и силе ветров в районе мыса Ли-Смит, а также между ним и островом Белым после ухода "Красина". Основываясь на этих данных, можно было бы предполагать, куда в середине августа переместились льды, на которые, возможно, упал дирижабль. Однако, насколько мне известно, такими сведениями никто не поинтересовался. Об этом говорит хотя бы тот факт, что решили обследовать и район Семи островов, где, конечно, ничего не могло быть обнаружено.

"Браганца" вышла из Кингсбея 16 августа и, плывя по морю, совершенно свободному от льда, на следующий день в 6 часов вечера прибыла в залив Беверли, где стала на якорь. Здесь на пустынном берегу, очистившемся от снега, в скале еще в июне был устроен склад продовольствия. Однако он оказался полностью разграблен; даже сделанная по-английски надпись, сообщавшая, что продукты предназначены для потерпевших бедствие на дирижабле "Италия", была уничтожена.

На двух гидросамолетах "Макки-18" предполагалось совершить несколько рекогносцировочных полетов вокруг Семи островов, но этому помешал туман, и вечером 18 августа "Браганца" покинула залив Беверли, обогнула остров Мартина и бросила якорь у его берега. Здесь Альбертини сошел с корабля, чтобы обследовать остров, а Сора и Пелизьер тем временем осмотрели остров Фиппса. Никаких следов жизни на этих землях, которые теперь, очистившись от льда, выглядели еще более печальными и пустынными, не было.

Девятнадцатого августа туман рассеялся, и Пенцо с Крозио могли наконец совершить непродолжительный полет, однако он оказался безрезультатным.

Продолжать плавание "Браганце" пришлось в тумане, пошел снег, началась метель. На корабельных снастях стал нарастать лед; формируясь в большие куски, он с грохотом падал на крылья обоих самолетов и продырявил их. Пришлось заделывать дыры деревянными пробками.

Двадцать первого августа миновали мыс Ли-Смит, за ним показался Большой остров, снова покрывшийся ледяным панцирем, который на берегу имел остроконечную форму. Здесь "Браганца" бросила якорь и стояла пять долгих дней, пережидая непогоду и ветер ураганной силы, угрожавший сорвать судно со швартовых. Вокруг корабля появился лед.

Наконец 26 августа погода улучшилась. С корабля сошли Джованини и Альбертини, Сора и Пенцо. Разделившись на пары, они пешком обошли весь остров. На его северном берегу обнаружили множество скелетов моржей. На следующий день, оставив на острове склад продуктов, "Браганца" снялась с якоря, взяв курс на восток, но скопление льдов вынудило судно повернуть на юго-юго-запад.

Густой туман, ветер и дрейф сбили корабль с курса, но в конце концов удалось определить, что он находится в тридцати километрах южнее мыса Мон. Капитан Свенсен решил направиться на запад, к проливу Хинлопен, вход в который, однако, преграждал ледяной барьер. Преодолев препятствие, судно снова вышло на чистую воду. "Браганца" быстро миновала пролив и обогнула всю Северо-Восточную Землю.

Тридцать первого августа она вернулась в залив Беверли, где оставила запас продовольствия для шести человек на десять месяцев – трогательный жест, говорящий о том, что в сердцах итальянцев еще не угасла надежда на то, что их товарищи живы.

Наконец, завершив обследование последнего, самого северного района, вплоть до 81°55' с. ш., судно получило приказ от "Читта ди Милано" возвращаться в Кингсбей.

"Браганца" прибыла туда вечером 3 сентября.

5.2. Вторая экспедиция "Красина"

В сентябре была предпринята последняя попытка обнаружить следы шести человек, исчезнувших на дирижабле "Италия".

Самойлович еще 19 июля, когда "Красин" прибыл в Кингсбей, сообщил о своем твердом намерении продолжить поиски Амундсена и группы Алессандрини.

Оставив Чухновского, Страубе, Алексеева и Шелагина в лагере в Ню-Олесунне, чтобы те привели в порядок свой "Юнкерс", "Красин" ранним утром 25 июля снялся с якоря и направился в Ставангер, чтобы произвести там ремонт [126]. Но при выходе из залива Белл ледокол неожиданно изменил курс и пошел к бухте Ричерч, чтобы оказать срочную помощь кораблю "Монте-Сервантес" [127], принадлежащему компании "Гамбург-Зюд-Америка линия". Это судно, на борту которого находились 1800 человек, при столкновении с айсбергом получило огромную пробоину величиной пятьдесят квадратных метров. Заделав пробоину и проводив "Монте-Сервантес" до Хаммерфеста, "Красин" прибыл в Ставангер только 10 августа. Через две недели, произведя необходимый ремонт, ледокол снялся с якоря.

Вечером 1 сентября, когда "Красин" находился недалеко от острова Медвежий, по радио сообщили, что днем раньше был обнаружен один из поплавков "Латама". Эта находка не оставляла никаких сомнений в судьбе Амундсена и его товарищей.

Второго сентября "Красин" прибыл в Кингсбей, где Чухновский и другие члены экипажа "Юнкерса" ожидали его, разбив лагерь. Здесь Самойлович получил радиограмму от норвежского адмирала с крейсера "Торденскхольд", руководившего операциями по спасению Амундсена, в которой сообщалось о прекращении поисков. Теперь "Красину" не оставалось ничего другого, как заняться розысками последней группы потерпевших бедствие на "Италии".

Чтобы наметить план действий, на борту "Красина" в тот же день состоялось совещание, в котором кроме Самойловича, Ораса и Чухновского участвовали Эгги и гидрограф экспедиции Березкин. Было решено подойти к группе Семи островов, чтобы найти там площадку, пригодную для посадки "Юнкерса"; оттуда самолет совершит серию рекогносцировочных полетов. Вечером 3 сентября "Красин" вышел из Кингсбея. Двадцать четыре часа спустя он бросил якорь у залива Беверли и стал ждать появления "Юнкерса", который должен был вылететь из Кингсбея, когда позволит погода.

Вечером 7 сентября Самойлович получил с "Читта ди Милано" известие, что рыбак и охотник Доггерен, который возвращался в Тромсё после трех месяцев охоты на тюленей на севере Шпицбергена, сообщил, что 2 августа к северо-востоку от Семи островов он видел пустой бак, а неделей позже, 9 августа, на 81°9' с. ш. и 24°22' в. д. заметил много белых медведей, которые собрались вокруг чего-то возвышающегося надо льдом, однако охотнику, наблюдавшему это издалека, не удалось толком разглядеть, что именно там находилось, и нельзя было подойти поближе, так как путь преграждали льды. Эти новости Самойлович воспринял без каких-либо комментариев, но, вероятно, он учитывал их в своей программе поисков.

Девятого сентября в 13 часов 15 минут "Юнкерс", пилотируемый Чухновским, прибыл в залив Беверли и на следующий же день отправился в рекогносцировочный полет, однако из-за сильного ветра ему пришлось вернуться назад.

Тем временем стало известно, что "Браганца" покинула Шпицберген и возвращается на родину, то же самое собиралась сделать "Читта ди Милано".

Что же касается "Красина", то итальянское правительство считало, что вторая экспедиция на ледоколе теперь уже не даст никаких результатов. Это обстоятельство, а также ухудшение погоды, сопровождавшееся сильным ветром, по временам достигавшим ураганной силы, вынудили руководство советской экспедиции окончательно отказаться от дальнейшего использования самолета. "Юнкерс" был демонтирован и погружен на борт "Красина".

Самойлович писал в связи с этим:

"Должен признаться, что нелегко было принять такое решение. Я представил себе чувства тех людей – там, далеко на юге, – которые с такой надеждой ожидали результата каждого полета. Наши летчики должны были принести им желанную весть о судьбе близких, дорогих для них людей, унесенных на обломках гондолы дирижабля. Конечно, для нас была очевидна рискованность, невозможность нового полета, я полностью отдавал себе отчет в безрезультатности его, а все же где-то в глубине души не замирали глубокое сожаление и печаль".

Тем не менее 16 сентября "Красин" двинулся на север, вдоль меридиана, соответствующего 19°38' в. д., и в 30 километрах от мыса Северный встретил первые, в большинстве своем свежие льды, образовавшиеся совсем недавно. На следующий день ледокол достиг 81°47' с. ш. Столь далеко на север корабли еще никогда не заходили. Несмотря ни на что, участники похода на "Красине" все еще не отказались от надежды обнаружить в этих местах следы последней группы итальянских аэронавтов и во время плавания внимательно обследовали окрестности, вглядываясь в каждую темную точку на поверхности льда. Вдруг корабельный врач Средневский, находившийся в тот момент на мостике, показал на какой-то темный предмет на льду – слишком большой для медведя, тюленя или моржа. Когда ледокол подошел поближе, оказалось, что это была всего-навсего огромная глыба льда, только очень грязная. Какое разочарование!

Достигнув самых высоких широт, "Красин" направился к острову Карла XII, который возвышался как одинокий бастион, в то время как появившиеся справа острова Брох и Фойн казались двумя большими блинами.

"От о. Карла XII, – пишет Самойлович, – повернули на северо-восток, имея в виду пересечь ту область дрейфовавшего льда, где мы надеялись встретить останки дирижабля "Италия", но по возможности постараться достигнуть и так называемой Земли Джиллиса..."

Этот район, по мнению Самойловича, находившийся между 81°40' с. ш. и 36° в. д., и соответствовал несуществующей Земле Джиллиса, которая была указана на некоторых английских картах того времени.

Однако, несмотря на все усилия, "Красину" так и не удалось обнаружить ни следов потерпевших бедствие, ни обломков дирижабля. Впрочем, было бы наивно надеяться найти в этом районе льды, которые находились здесь два месяца тому назад. Надо было искать их теперь гораздо южнее.

Исследовать же этот район побуждала руководство советской экспедиции не столько более чем слабая надежда обнаружить здесь следы "Италии", сколько стремление окончательно убедиться в том, существует ли на самом деле Земля Джиллиса [128], о которой впервые заговорил капитан Джиллис в 1707 году, затем этот вопрос в 1899 году поднял адмирал С.О. Макаров [129] и, наконец, в том же 1899 году английский мореплаватель Уорслей.

Однако после обследования этого района с воздуха еще 15 мая 1928 года я категорически отрицал существование в этом месте какой-либо земли.

Но хотя "Красин" находился точно в том месте, где на картах была указана предполагаемая земля, и видимость была отличная, никакой суши обнаружено не было.

Таким образом, оставалось сделать заключение, резюмирует Самойлович, что Земли Джиллиса не существует.

Двадцатого сентября "Красин" взял курс к Земле Александры, самому западному острову архипелага Земля Франца-Иосифа, чтобы устроить там склад продовольствия. Но из-за невозможности причалить к южному берегу острова склад пришлось сделать на мысе Ниль, западной оконечности Земли Георга.

Вечером 22 сентября "Красин" получил по радио приказ из Москвы прекратить поиски и возвращаться домой.

Самойлович пишет:

"Я с чистой совестью мог сказать, что мы с большим риском для корабля, с риском идти на зимовку продвигались на север, на восток, кромсали старый и свежий лед при температуре в -8, -10, -10,5°, лихорадочно, с надеждой следили за каждой льдинкой и все без результата. "Красин" проходил там, где никакое другое судно не могло пройти, и наша ли вина в том, что мы не смогли найти унесенных плавучим льдом? И все же... Несказанно тяжело было возвращаться обратно. Хотелось еще и еще раз исколесить этот район, осмотреть побережье, пересечь плавучие льды. Но где было искать этих несчастных? Кто с уверенностью мог указать нам то место, где бы мы могли найти итальянцев? Никто. И все-таки тяжело было отдать приказ о возвращении. Я вспомнил трогательное письмо матери молодого Понтремоли, письма его друзей из разных стран, которые я получал в Норвегии, и живо почувствовал, какой печалью в сердцах многих отзовется весть о возвращении "Красина"".

Четвертого октября "Красин" вошел в устье Невы, сопровождаемый множеством моторных катеров и яхт, и причалил к Васильевскому острову, где его встречали десятки тысяч людей. Так триумфально завершилась полярная экспедиция советского ледокола, который спас жизнь семи человек из экипажа "Италии".

Но как мучительно думать об участи других моих шести товарищей, навсегда оставшихся во льдах...

5.3. Гибель Пенцо

Пятнадцатого сентября Пенцо, Крозио и Делла Гата поднялись на борт "Читта ди Милано" в Кингсбее и затем сошли в Бергене, где находился их гидросамолет "Марина-II". Вечером 27 сентября самолет вылетел из Бергена и в тот же день прибыл в Амстердам. Двадцать восьмого, приводняясь в Страсбурге, Пенцо был легко ранен. Но ни его ранение, ни повреждение, причиненное самолету, не были настолько серьезными, как заявил он одному журналисту, чтобы помешать на следующий день продолжить полет. И действительно, около полудня 29 сентября "Марина-II" вылетел из Страсбурга и, взяв курс на юг, четыре часа летел в этом направлении.

Несчастный случай, в результате которого Крозио, Делла Гата и Пенцо погибли, произошел примерно в 16 часов 30 минут в двух километрах южнее Валенцы. На борту самолета находились также механики Бараччи и Кодонотто, которые были лишь легко ранены и смогли рассказать, как все это случилось.

Из-за шквального ветра, дождя и града самолет сбился с курса. Крозио, который в это время был у штурвала, сбавил высоту, чтобы вернуться назад, к реке, и сориентироваться. Однако около речного моста вдруг появилась линия электрических проводов высокого напряжения, о которые самолет ударился с такой силой, что раскололся пополам. Оба механика упали в реку вместе с хвостовой частью. Выбравшись из-под обломков самолета, они продержались на воде, пока не подоспели рыбаки, которые спасли их. А Пенцо, Крозио и Делла Гата ушли под воду вместе с носовой частью самолета. Тело Пенцо нашли лишь две недели спустя в реке, в 50 километрах ниже моста, около которого произошла катастрофа.

Так, возвращаясь из Арктики после трудных полетов, предпринятых для спасения потерпевших бедствие на "Италии" и "Латаме", погибли трое мужественных итальянских авиаторов.

5.4. Экспедиция Альбертини

По просьбе семьи Альдо Понтремоли, особенно его матери и брата Джорджио, инженер Альбертини летом 1929 года предпринял новую экспедицию для поисков последней группы потерпевших бедствие на "Италии". Альбертини был убежден, что если бы они уцелели, то попытались бы добраться до северных или восточных берегов Северо-Восточной Земли. Поэтому он решил обследовать эти места пешком, имея в своем распоряжении две собачьи упряжки с санями. В район поисков он включил также Землю Принца Карла, восточное побережье островов Эдж и Баренца, берега островов Белый и Виктория и в заключение западные берега Новой Земли.

Для экспедиции было зафрахтовано норвежское китобойное судно "Хеймен-Сукаи" водоизмещением 118 тонн, которое 15 мая вышло из Бергена и взяло курс на Шпицберген. На борту его кроме норвежского экипажа вместе с Альбертини находились альпийский стрелок Джулио Гуидоц, инженер Марко Урбано, доктор Акилле Перони – бортовой врач, кинооператор Умберто Делла Валле, Франко Пульезе, специалист по радиоаппаратуре, и один юноша, готовившийся стать врачом, его звали Аугусто Бонола. Были также журналисты, и среди них Апонте из "Коррьере делла сера".

"Хеймен-Сукаи" без приключений прибыл в район Семи островов и бросил якорь у острова Уолден. Альбертини, Гуидоц, Бонола, Перони и Делла Валле на двух собачьих упряжках отправились в Беверли к хижине, где, как мы уже говорили, год назад был устроен склад продовольствия. На двери сохранилась выцветшая надпись: "This depot is to help Nobile and Amundsen's lost parties" [130].

Открыв дверь, они увидели, что продукты нетронуты, но попорчены сыростью. Крест, установленный за хижиной в память о трех охотниках, умерших от цинги, был повален ветром.

Вернувшись на судно, Альбертини стал готовиться к путешествию на санях вдоль северного и восточного берегов Северо-Восточной Земли. Вместе с ним в этой поисковой экспедиции участвовали Урбано, Гуидоц и Бонола. Для поддержания связи с кораблем была взята портативная рация.

Переход был начат 14 июля. При хорошей погоде быстро добрались до мыса Ли-Смит. Отсюда двинулись вдоль восточного побережья к мысу Мон. Здесь группа повернула в глубь острова и пересекла его в северо-западном направлении до бухты Валенберга. Это был довольно трудный переход, ставший суровым испытанием для собак: некоторые из них от усталости падали замертво. Наконец 10 июля вдали показался корабль; после 25-дневного отсутствия группа Альбертини ступила на борт "Хеймен-Сукаи".

Пятнадцатого июля судно вернулось в Кингсбей, а на следующий день отправилось к южным берегам главного острова Шпицбергена [131]. Обогнув горы на юге острова, корабль стал подниматься вдоль восточного берега Земли Сёркапа, чтобы, пройдя фьорд Стора, достичь Нехерпинтен – южной оконечности острова Эдж. Отсюда корабль двинулся на север вдоль юго-восточных берегов этого острова до Стонепинтена. Далее путь лежал снова на север, но 28 июля в проливе Ольги судно было блокировано льдами и 30 дней провело в дрейфе.

Во время этого дрейфа вблизи острова Эдж произошел роковой случай на охоте. Утром 8 августа на льду появился медведь. Альпийский стрелок Гуидоц и еще два человека сошли с корабля, чтобы поохотиться. Альбертини, узнав, что только у одного из них есть ружье, поспешил с карабином на помощь. К несчастью, он оступился на льду и карабин выпал у него из рук. Раздался выстрел. Пуля настигла Гуидоца, который скончался после двухчасовой агонии. Его похоронили в море, под льдами.

Двадцать седьмого августа льды неожиданно расступились, "Хеймен-Сукаи" смог пройти через бухту Св. Якоба и продолжил плавание на восток, пытаясь подойти к группе островов Вичеса и к Земле Короля Карла. Из-за невозможности достичь их судно взяло курс к Земле Франца-Иосифа.