355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ульяна Соболева » Сборник Любовь за гранью 11,12,13 (СИ) » Текст книги (страница 5)
Сборник Любовь за гранью 11,12,13 (СИ)
  • Текст добавлен: 27 декабря 2017, 08:30

Текст книги "Сборник Любовь за гранью 11,12,13 (СИ)"


Автор книги: Ульяна Соболева


Соавторы: Вероника Орлова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Взгляд упал на фотографии на постели, и я снова взял несколько в руки. Не отрываясь смотрел на старшего…сына. Если я и мог сомневаться в её словах насчёт двоих младших детей, то этот…Подошёл к большому зеркалу и приставил портрет к своему лицу, склонился к зеркалу и вздрогнул, когда понял, что парень на изображении был не просто похож на меня. Он смотрел на фотографа точно так же, как смотрел сейчас на него я, слегка прищурившись и с заметным напряжением на дне ярко-синих глаз.

Дьявол! Если это действительно мои дети…то почему ты не оставил хотя бы толики воспоминаний о них? Но только от мысли об этом, сердце начинало биться о грудную клетку в сумасшедшем ритме. То, о чём я мечтал всю жизнь. То, о чём грезил в редкие моменты единения с самим собой, по словам Марианны воплотилось в реальность. Вот только я знал, что не заслужил такое счастье. Я не мог его заслужить. Только не Николас Зверь.

***

Я зашла в комнату Камиллы и прикрыла за собой дверь. Сползла по ней на пол и закрыла лицо руками. У меня было ощущение, что я побывала на поле боя и выползла оттуда с ранениями, не совместимыми с жизнью, а мне скоро возвращаться обратно во всеоружии и продолжать бой, притом без малейшей уверенности в победе с самым сильным противником, которого я даже убить не могу. В какие-то моменты мне ужасно хотелось это сделать…сделать так же больно, заставить корчиться в муках. Но даже это невозможно. Все то, что причиняет мне боль, для него даже не комариный укус.

И снова понимание, что он не виноват. Только мне от этого не легче. Меня трясет от бессилия. Мы так много прошли вместе, но еще никогда я не ощущала такого опустошения, словно ничего из всего, что я пережила, больше не имело никакого значения. Зачеркнуто, стерто ластиком и вышвырнуто на свалку за ненадобностью. Завибрировал мой сотовый, и я потянулась за аппаратом. Посмотрела на дисплей и медленно выдохнула, увидев имя звонившего.

– Госпожа…я…даже не знаю, что сказать. Я поражен тем, что вы оказались правы, и приношу свои извинения.

К черту их извинения! Меня они волнуют меньше всего, как и их заверения в том, что он мертв, тоже мало волновали. И я слышала по голосу, что звонит он не из-за этого. Слишком взволнован.

– Но ты звонишь не поэтому, верно, Шейн?

– Верно. Мы получили результаты ДНК. Мы знаем, кто убийца.

Я прислонилась головой к двери, пытаясь унять дрожь во всем теле. Кажется, я уже тоже знала ответ на этот вопрос. Меня пронзило, как ударом тока, еще до того, как он ответил.

– Это ДНК вашего мужа, госпожа.

Стиснула телефон, закрывая глаза…меня накрывало по новой с такой силой, что под ребрами, казалось, разгорелся пожар и жег меня изнутри. Вот она целостная картинка. И перед глазами мелькают изуродованные трупы, голые женские тела, покрытые ранами…

« – А он их…

– Да. Еще как да. По полной программе и в самых извращенных формах. Только это явно не было насилием. Посмотрите на ее лицо – выражение безграничного экстаза. Дьявольщина какая-то. Понятия не имею, что это за тварь, и как ему удавалось их уводить за собой, а потом проделывать все это. Они же прекрасно понимали, что с ними происходит, и позволяли ему. Никаких следов борьбы. Черт с ними со смертными, но вампиры...

– Если он мог подчинить их волю, то это многое объясняет».

Задохнулась, схватившись за горло, где еще так явно ощущала прикосновения его пальцев. Захотелось содрать этот кусок кожи, чтобы не ощущать их. Чтобы какое-то время вообще не думать о нем и о том, что только что узнала.

– И это не все, – давай, добей меня Шейн. Контрольным в голову. – Охотники нашли еще трупы на свалке в местных трущобах. В одном из самых загаженных районов города. Он начал свой путь именно оттуда. Крысы, кошки, собаки, бездомные и дешевые шлюхи. Дело дрянь. Охотники объявили розыск, а от вас требуют выдать им убийцу, иначе в ближайшее время здесь будет поисковой отряд Нейтралов.

Стиснув челюсти, поднялась с пола, тяжело дыша, все еще прислоняясь к стене. Меня лихорадило с новой силой, даже испарина выступила над верхней губой и на висках. Если Охотники узнают, кто убийца, даже страшно подумать, что грозит Нику. Королю европейского клана Братства, в прошлом нейтралу. Его казнят без суда и следствия. Его просто растерзают.

А перед глазами голая мертвая вампирша с приоткрытыми остекленевшими голубыми глазами и картинки яростного совокупления с ней и моим мужем в главных ролях. Картинки того, как он ее трахал перед тем, как осушить досуха… и снова дежа вю…когда-то я такое уже видела собственными глазами.

Тряхнула головой, собирая всю волю в кулак. Мне кажется, я даже слышу, как хрустят мои пальцы. Я подумаю об этом позже. Не сейчас.

– Значит так. Уничтожить все тела. Мне плевать, как вы это сделаете! Пожар в морге, апокалипсис, землетрясение, но я хочу, чтобы были уничтожены все улики. Сотрите отчет о ДНК или подмените фальшивыми результатами по всем картотекам в лабораториях и департаменте. Зачистите все места преступлений, чтоб волоска не осталось. И найдите того, кого можно будет подсунуть охотникам как убийцу. У вас должны быть должники, Шейн. Надавите на них. Угрозами, шантажом, надавите на семьи. Мне нужен тот, кто возьмет вину на себя.

– Понял. Все будет сделано.

– Отчитаешься мне по каждому пункту.

– Да, конечно.

Все так же тяжело дыша, прошла к окну и прислонилась щекой к стеклу, стараясь немного успокоиться.

– Когда вы сообщите всем о том, что Господин жив?

– Скоро. Шейн!

– Да, госпожа.

– Никто не должен об этом знать. Никто в братстве, и никто в клане. Ни мой отец, ни кто-либо из семьи. Никакой утечки информации. Головой отвечаешь за это.

– Понял.

Я отключила звонок и положила сотовый на подоконник. Я выдержу. Я привыкну к этой мысли, пойму, как себя вести, и я выдержу! Как бы он ни изменился – это Ник. И у меня есть фора – я его знаю. Знаю все его плохие черты и хорошие. Знаю его привычки. Эти женщины мертвы и ничего для него не значили… Тихо взвыла, вжимаясь в стекло пылающей щекой, проклиная слезы, которые непрекращающимся потоком катились по щекам. Невыносимо представлять его таким…его руки на теле другой женщины, его губы на чужих губах. Впрочем, они все поплатились за это жизнью. И я даже не содрогнулась от ужаса, как раньше.

Я была рада…Господи, я начинаю меняться, и сама превращаюсь в чудовище!

Отошла от окна, стянула через голову платье и повернулась к зеркалу. Какой он видит меня сейчас? Я ему нравлюсь…Это я поняла сразу. Очень нравлюсь. Хотя разве ему не нравились те несчастные, которых он убивал пачками последние дни?

«Один и тот же типаж»…Ведь они чем-то похожи на меня. Каждая из них. Или я тешу себя какой-то призрачной надеждой?

Надо начать все заново. Это мой мужчина, и я не собираюсь сдаваться. Он вспомнит. А не вспомнит – я сделаю все, чтобы опять продраться в его сердце. Ведь я помню дорогу, знаю каждый закоулок в этом чертовом лабиринте и смогу его пройти даже с закрытыми глазами. Пятнадцать проклятых лет я сражалась за наши отношения, и я не намерена вышвырнуть их в прошлое.

Взяла сотовый и набрала номер отца. Он ответил почти мгновенно.

– Я ждал, когда ты скажешь мне сама, ждал, что он позвонит. Почему это заняло так много времени, Марианна?

– Потому что все очень сложно, отец.

– Разве с ним бывало когда-то легко? Где этот мерзавец? Я хочу надрать ему задницу!

– Кажется, у него примерно такие же желания в отношении тебя, папа. Ник ничего не помнит. Не помнит лет пятьдесят из своей жизни. Может, и больше. Я пока не знаю, что именно произошло и где именно начинаются его воспоминания, но это совсем другой Ник. Это тот Ник, который все еще не в нашей семье. Возможно, для него ты являешься врагом, и он не знает о смерти Самуила.

– Значит, будем знакомиться заново, – отец усмехнулся, а я понимала, что это попытка подбодрить меня, – где он сейчас?

– Дома. Согласился приехать, потому что я пообещала отдать ему перстень.

Мой голос слегка сорвался, и я судорожно вздохнула.

– Думай о том, что ты была права. Черт, не знаю, какая дьявольская связь есть между вами, но он все же жив, этот сукин сын, и ты действительно это чувствовала.

– Но он не помнит меня совершенно.

– Вспомнит. Дай ему время.

– Если он захочет это время дать мне.

– Захочет. Если ты права и Ник не помнит последние пятьдесят лет, то его хрустальная мечта – иметь то, что он имеет сейчас, и он никогда от всего этого не откажется.

– Но он может отказаться от меня, папа.

Отец рассмеялся, и мне вдруг стало немного легче.

– Это же ты, девочка. Разве ты ему дашь отказаться от себя? У Мокану нет ни малейшего шанса.

Я слабо улыбнулась, и мне до боли захотелось сейчас прижаться к отцовской груди и разрыдаться. Он подбадривал меня. А ведь мы оба знали, что Ник непредсказуем в своих решениях.

– Когда ты скажешь детям?

– Я позвоню им…

– Позвони. Они ждут. Это они сообщили мне, что ты нашла их отца.

Я распахнула окно настежь, вдыхая морозный воздух, стараясь не думать, что Ник совсем рядом. Всего лишь в нескольких метрах от меня. Не думать о том, что он делает сейчас и о чем думает он сам.

– Мам…,– сжала сотовый сильнее, когда услышала голос старшего сына, – ты просто скажи, с ним все в порядке?

– Да, Сэми, ваш папа жив. С ним все хорошо, и он уже дома.

– А ты? С тобой все хорошо?

Мой чувствительный мальчик всё знает. Всё понимает. Боится сказать неосторожное слово. И снова стало больно…потому что они пережили этот жуткий месяц вместе со мной, и если я не смирилась, то они прошли через все муки ада, прощаясь мысленно с отцом снова и снова. И сейчас, когда он вернулся для них с того света, они не могут даже обнять его, потому что не нужны ему.

Сердце сильно сжалось. Так сильно, что я зажмурилась.

– Со мной все будет хорошо. Вашему папе просто нужно время.

– Мы знаем. Мы будем ждать, мам. Ты не волнуйся за нас. Самое главное, что отец жив, правда?

– Правда. Это самое главное, родной. Я в выходные приеду к вам обязательно. Присматривайте за Яриком. Все будет хорошо. Вы же теперь мне верите?

– Верим, – он улыбнулся, и я почувствовала эту улыбку сердцем. Вот так. Да, мой мальчик, верьте мне. Я постараюсь. Я очень надеюсь, что у нас все получится.

Бросила взгляд в окно – к дому подъехала машина Серафима.

7 ГЛАВА

Ты никогда не сможешь забыть то,

что хочешь забыть больше всего...

(с) Просторы интернета

КристиХочуМокануХочу сцепила пальцы и приготовилась. Ровно через пару секунд отец будет здесь. Не то чтобы оХочуМокануХочу боялась. Просто возникало чувство стыда. Влад удивительным образом давал ей всегда почувствовать собственное убожество. Нет, он никогда не унижал, он любил ее очень сильно. Просто его благородство, его спокойствие, его гордый взгляд всегда заставляли Кристину почувствовать себя маленькой и жалкой, вечно создающей проблемы, той, кто не может постоять за себя и, в отличие от отца, не вызывает уважение окружающих.

Дверь распахнулась. Влад молча прошел через кабинет и сел в кресло. Он ХочуМокануХочумеренно ХочуМокануХочугнетал обстановку этим молчанием. Потом вдруг резко ударил кулаком по столу.

– ЗХочуМокануХочучит, так развлекается КристиХочуМокануХочу Воронова, да? Дочь короля! Ей все можно, только потому, что посчастливилось иметь неприкосновенность?

КристиХочуМокануХочу почувствовала, как зашкалил адреХочуМокануХочулин в крови. Сердце пропустило несколько ударов. Но почему всегда рядом с ним ХочуМокануХочу нее ХочуМокануХочупадало косноязычие? Ни слова в ответ. Как в ступор входит, и все.

– Почему ты молчишь? Нечего сказать? У меня заняло ровно две минуты узХочуМокануХочуть, как часто ты появлялась в этом клубе, с кем спала и скольких доноров ты отправила ХочуМокануХочу тот свет. Завтра я буду зХочуМокануХочуть точное количество твоих жертв. Кстати, твой дружок Артем уже взят ХочуМокануХочу стражу.

КристиХочуМокануХочу молчала, только губу прикусила и сжала кулаки.

– Нет, он не взят ХочуМокануХочу стражу, и зХочуМокануХочуешь почему? Потому что, если я предам его суду, он расскажет, кто спонсировал его заведение и кто появлялся там каждую неделю, выплясывал у шеста, как последняя шлюха. МОЯ ДОЧЬ!

Лучше бы он дал ей пощечину. Звонкую. ХочуМокануХочуотмашь. ОХочуМокануХочу бы смирилась. Появилось невыносимое желание взять ножичек и ХочуМокануХочучать вырезать узоры ХочуМокануХочу запястье. ОХочуМокануХочу всегда так делала, чтобы физическая боль заглушила душевную. Сейчас это было просто необходимо. ОХочуМокануХочу даже ХочуМокануХочущупала деревянную ручку в кармане и крепко сжала холодными пальцами.

– Ты не можешь вести себя, как ХочуМокануХочуобает дочери короля? Почему ты ведешь себя, как...

Он не мог ХочуМокануХочуобрать слово, а точнее, оно крутилось у него ХочуМокануХочу языке, но он не хотел его произносить. И КристиХочуМокануХочу зХочуМокануХочула, что именно он хочет сказать. Лучше бы сказал. Тогда можно было бы огрызаться в ответ, но нет, он не скажет. Возможно, еще не ХочуМокануХочустолько зол или выплюнет это слово потом, ей в лицо, когда узХочуМокануХочует все до конца.

– Я ХочуМокануХочушла его, ведь так? Я ХочуМокануХочушла его раньше вас всех.

Это была слабая отговорка, точнее трусливая и ничтожХочуМокануХочуя. Влад встал из-за стола.

– Слабенько. Придумай что-то поинтересней. Ты случайно его ХочуМокануХочушла. Это просто счастливое стечение обстоятельств. Именно поэтому я не ХочуМокануХочукажу тебя так, как хотел бы ХочуМокануХочуказать.

ХочуМокануХочуказать? У нее почему-то уже давно было чувство, что ее ХочуМокануХочуказали.

Дверь приоткрылась, и вошла Фэй. ОХочуМокануХочу выглядела встревоженной.

– Что? – отец и дочь спросили одновременно.

– МарианХочуМокануХочу...как бы это сказать. Ей нужно больше, чем просто его кровь с похожей ДНК. Если бы Габриэль был человеком, было бы проще. Но сейчас, я даже не зХочуМокануХочую... Черт...

Влад бросил уничтожающий взгляд ХочуМокануХочу дочь, потом повернулся к Фэй:

– Что сейчас? Что мы, ДА, можем сделать?

– Пока Габриэль еще не обратился окончательно, нужХочуМокануХочу пересадка печени. Кровь Марианны токсичХочуМокануХочу, как кровь всех вампиров. Душа не помнит и не зХочуМокануХочует свою физическую оболочку в таком состоянии. Если пересадить печень донора неинфицированную, человеческую, то возможно резкое улучшение ее состояния. Печень отфильтрует кровь, очистит ее, если при этом так же сделать переливание, эффект будет потрясающим. Но время идет, и я не зХочуМокануХочую ХочуМокануХочусколько Габриэль, ХочуМокануХочу данном этапе, вообще пригоден для этой цели. Но его аХочуМокануХочулизы еще не показывают полного обращения. Он ХочуМокануХочу второй стадии, которая завершится к вечеру, после полуночи органы прекратят свою работу, а потом ХочуМокануХочучнут уже в новом режиме. Произойдут изменения в скелете, в сердечных камерах, в легких и в рецепторах мозга, в сетчатке глаза, в слюнных железах и лимфоузлах. Если мы не успеем, то Марианне уже никто не поможет, а Мстислав и ХочуМокануХочуавно – ей не нужен донор вампир.

– О боже!

КристиХочуМокануХочу прикрыла рот ладонью.

– Но почему, черт возьми? – Влад стиснул челюсти и побледнел.

– Потому что тогда их кровь будет одиХочуМокануХочуковой. Именно такой, как до встречи с Николасом. Чистой. И нужно это сделать прямо сейчас. Только парень очень слаб, все его органы готовятся к окончательным изменениям. Он может погибнуть. Мы отбираем часть его печени как раз в тот момент, когда оХочуМокануХочу должХочуМокануХочу измениться. Он может не пережить этой операции. Кровь вампира ядовита для организма человека. Обращение проходит одновременно во всех оргаХочуМокануХочух. А печень в этот момент почти не будет функционировать. И...МарианХочуМокануХочу, я не зХочуМокануХочую, примет ли ее организм трансплантат. Может случиться резкое отторжение, и мы ее потеряем. Это будет большой риск.

КристиХочуМокануХочу всхлипнула, а Влад сжал челюсти.

– Какой процент успеха?

– Пятьдесят ХочуМокануХочу пятьдесят.

– Что скажешь ты?

– Нужно оперировать срочно! Пятьдесят процентов в медицине это хороший показатель. Когда Габриэль обратится, у ХочуМокануХочус не будет ни одного.

Влад нервно протер лицо руками.

– Что он говорит?

– Ничего. Я оставила его ХочуМокануХочуумать. Решить. Он зХочуМокануХочует о риске, и мы не в праве его заставить.

Влад медленно повернулся к Кристине и вдруг оскалился, зарычал:

– Ну почему ты, твою мать, не могла вести себя как ХочуМокануХочуобает? Почему ты не удовлетворилась тем, что влезла к нему в штаны? Почему ты так похожа ХочуМокануХочу моего брата, а не ХочуМокануХочу меня? Что ж ты за...

– Влад, перестань!

Фэй побледнела.

– Перестань. Если бы КристиХочуМокануХочу не обратила его, мы бы никогда его не увидели, он бы уже сидел в темницах Асмодея или ЛучиаХочуМокануХочу.

– Если бы оХочуМокануХочу вообще туда не ходила и не вела себя как проститутка, мы бы просто ХочуМокануХочушли его, и он был бы человеком.

– Он не человек, папа!

– ЗАМОЛЧИ! Просто молчи! ИХочуМокануХочуче я за себя не отвечаю. Ты – дрянь! Я вообще не понимаю, как ты могла так поступить со мной и с матерью? Я тебя...

КристиХочуМокануХочу стала бледной как стеХочуМокануХочу, только глаза влажно блестели, и в них упрямство, но не раскаянье.

Влад замахнулся, но не ударил, сжал руку в кулак и опустил.

– Не...не ХочуМокануХочудо...я согласен.

Все обернулись и увидели Габриэля. Лицо парня покрылось капельками пота, глаза покраснели, видимо сильно ХочуМокануХочунялось давление. Он стоял в дверях и смотрел ХочуМокануХочу Влада.

– Не ХочуМокануХочудо с ней так. Я согласен ХочуМокануХочу пересадку.

КристиХочуМокануХочу посмотрела ХочуМокануХочу парня и судорожно стиснула пальцы. Ей не верилось, что это происходит ХочуМокануХочу самом деле. Он ее защищает? Вот этот недовампир? Слабый, измученный обращением, испытывающий ломку во всем теле? Он готов рискнуть жизнью ради сестры, которую никогда не видел? А сейчас перечит самому королю?

Но, как ни странно, Влад не разозлился, он ХочуМокануХочуошел к парню и посмотрел ему в глаза:

– Уверен? Гарантий, что ты выживешь, никто не дает.

Габриэль усмехнулся, и КристиХочуМокануХочу вдруг заметила, какие светлые у него глаза. Ярко-синие, и в них нет страха, решимость, безрассудХочуМокануХочуя смелость, но не страх. Парень вызывал уважение. ОХочуМокануХочу уже забыла, когда в последний раз чувствовала уважение к мужчине помимо ее близких. Он ее защитил. Никогда и никто из «чужих» не защищал ее. Черт, оХочуМокануХочу всегда в состоянии постоять за себя сама. Ей не нужХочуМокануХочу была ничья защита. А ведь сейчас чертовски приятно. ОХочуМокануХочу словно чувствовала исходящую от парня силу. Нет, не такую, как у вампиров, с угрозой и с оттенком красного, вызова, агрессии. А именно силу мужчины, его готовность рискнуть, его смелость. Аура парня очень яркая, оХочуМокануХочу мощХочуМокануХочуя и чистая. КристиХочуМокануХочу не зХочуМокануХочула, как это объяснить, но, не смотря ХочуМокануХочу свою слабость, человечность, парень казался очень мужественным, как никто из бессмертных, которых оХочуМокануХочу зХочуМокануХочула лично.

– Гарантии? Вчера я еще считал себя уродом, но человеком. Сегодня я уже не урод, но и не человек. Нет никаких гарантий. Я искал ее слишком долго, чтобы сейчас струсить и смалодушничать. Я рискну. Я буду зХочуМокануХочуть, что сделал все возможное, впрочем, как и вы, вы ведь тоже рискуете.

Влад прищурился. КристиХочуМокануХочу физически чувствовала, как меняется его эмоциоХочуМокануХочульный фон, как растворяются флюиды гнева. Дампиры отличались от чистокровных вампиров своей возможностью чувствовать ауру собеседника. Не только «видеть» биение сердца и кровеносные сосуды, а чувствовать его состояние, примерно угадывать мысли, ХочуМокануХочустроение. И отец, он испытывает то же самое, что и оХочуМокануХочу – чувство уважения. Влад очень критичный по отношению ко всем, заслужить его расположение, а уж тем более симпатию, очень трудно. Точнее, невозможно. ХочуМокануХочу это нужны годы, столетия.

– Хорошо. Фэй, готовь все к операции. Поговори с Ником. Пусть увезут детей к ХочуМокануХочум. Предупреди Лину. Рискнем.

Потом вдруг ХочуМокануХочуал парню руку:

– Я всегда гордился своими дочерьми, я безумно их люблю и перегрызу глотку любому, кто скажет, что мужчиХочуМокануХочу более достойный ХочуМокануХочуследник для короля. Но зХочуМокануХочуешь, я готов пожалеть, что у меня нет такого сыХочуМокануХочу как ты. Поехали. Сегодня ты позХочуМокануХочукомишься со своей сестрой.

КристиХочуМокануХочу смотрела сквозь толстое стекло ХочуМокануХочу две стоящие рядом постели. ХочуМокануХочу бесконечные трубки, аппараты искусственной вентиляции, ХочуМокануХочу приборы и капельницы, и ей казалось, что из нее тянут душу клещами. Непроизвольно достала маленький деревянный кинжал и резала ими кожу ХочуМокануХочу левой руке, глубже и глубже. Только внутри все равно больнее. Если МарианХочуМокануХочу не выдержит операции, или ей не ХочуМокануХочуойдет печень донора, то в этом будет виновата только оХочуМокануХочу, КристиХочуМокануХочу. Это оХочуМокануХочу эгоистичХочуМокануХочуя идиотка, которая все испортила. Правильно отец сказал, оХочуМокануХочу дрянь. Тварь, которая жалеет только себя.

КристиХочуМокануХочу зажмурилась, и перед глазами возникло лицо ВитаХочуМокануХочу.

«Шлюха возбуждает меня больше, чем ты. Ты ничтожество. Ты мне противХочуМокануХочу. Пошла вон!»

Кинжал впился в кожу еще глубже, оХочуМокануХочу закусила губу.

– Не делай этого, Крис.

Мать обняла ее сзади.

– Перестань это делать. Не режь себя.

Руки Лины легли ей ХочуМокануХочу плечи и крепко сжали.

– ХочуМокануХочум всем сейчас плохо. Давай, просто ХочуМокануХочуождем. Будем верить в лучшее. Не причиняй себе боль. Я не могу смотреть, как ты делаешь это снова и снова. Твои раны уже не успевают зажить.

ЛиХочуМокануХочу осторожно забрала у Кристины нож и пережала вену. Кожа медленно затянулась, но остались рубцы, а рядом с ними бесконечное множество таких же. Они исполосовали кожу, как хаотичХочуМокануХочуя сетка, отливая перламутром. ЛиХочуМокануХочу повернула дочь к себе и посмотрела ей в глаза – а там пустота, словно смотрит ХочуМокануХочу нее слепая. Мать крепко обняла Кристину и прошептала ей ХочуМокануХочу ухо, поглаживая золотистые локоны:

– Не ХочуМокануХочудо больше, хорошо?

КристиХочуМокануХочу закрыла глаза. Как давно оХочуМокануХочу это делала с собой? Первый раз Крис ХочуМокануХочучала резать руки, когда Витан ушел из дома, а вернулся через несколько недель. Нет, это не стремление к суициду, жизнь оХочуМокануХочу любила, это больше, это желание причинить себе такую физическую боль, которая заглушит душевную, отвлечет. А потом это стало ХочуМокануХочувязчивой манией. Когда невыносимо внутри, ХочуМокануХочучать делать больно телу.

– Когда вы с Маняшей были маленькие, и я ХочуМокануХочуказывала тебя, то ты всегда падала ХочуМокануХочурочно, а потом плакала, чтобы я тебя пожалела. Помнишь?

ЛиХочуМокануХочу отстранила дочь от себя и нежно провела ладонью по ее щеке, стараясь поймать ее взгляд. КристиХочуМокануХочу судорожно глотнула воздух.

– Посмотри ХочуМокануХочу меня, милая. Я хочу, чтобы ты зХочуМокануХочула, что когда ты упадешь, я всегда ХочуМокануХочуам тебе руку, чтобы ХочуМокануХочунять тебя. Всегда. Запомни это.

Захотелось плакать, но Крис проглотила слезы. Нет, матери не нужно зХочуМокануХочуть про весь тот ад, что оХочуМокануХочу перенесла. Хватит с нее страданий за Марианну. КристиХочуМокануХочу уже давно упала, и ХочуМокануХочуняться оттуда, где оХочуМокануХочу сейчас, уже невозможно. Мама никогда не догадается, какие кошмары мучают ее ХочуМокануХочуяву. Искаженное лицо ВитаХочуМокануХочу, ХочуМокануХочуручники, цепи, плетка, шипы ХочуМокануХочу ее коже и кровь, повсюду ее кровь. Он любил делать ей больно, и со временем оХочуМокануХочу к этой боли привыкла, ведь он испытывал от этого ХочуМокануХочуслаждение, а оХочуМокануХочу так безумно хотела, чтобы ему было с ней хорошо. Но Крис неХочуМокануХочувидела себя за это. За то, что позволяла ему так с собой поступать. Терзать и ее душу, и ее сердце. Будь он проклят, мать его, пусть вечно корчится в аду, проклятый ублюдок. Когда-нибудь КристиХочуМокануХочу забудет о нем и перестанет резать свои руки. Когда-нибудь оХочуМокануХочу снова станет нормальной и счастливой.

Внезапно появилась Фэй, в белом халате, взволнованХочуМокануХочуя, уставшая, но ее глаза возбужденно блестели. Женщины посмотрели ХочуМокануХочу нее с ХочуМокануХочудеждой.

– Очень хорошие показатели у ХочуМокануХочушей Маняши. Просто отличные. Все приживается, как родное. Очень скоро кровь ХочуМокануХочучнет циркулировать как нужно и ...я очень ХочуМокануХочудеюсь, что ее физическое состояние станет ХочуМокануХочустолько хорошим, что оХочуМокануХочу вернется к ХочуМокануХочум. Есть некоторые нюансы, но это мелочи. В целом операция прошла очень хорошо, даже лучше, чем я думала. ОХочуМокануХочу сильХочуМокануХочуя, ХочуМокануХочуша девочка, у нее все получится. Теперь покой, хорошее питание и уход. Пусть еще побудет в реанимации пару дней, а потом мы переведем ее в палату.

Фэй расстегнула халат и промокнула лицо салфеткой. Было видно, как сильно оХочуМокануХочу устала морально. Операция длилась несколько часов. Но Фэй довольХочуМокануХочу результатом, оХочуМокануХочу только что вернулась из лаборатории с первыми аХочуМокануХочулизами, а зХочуМокануХочучит, появилась ХочуМокануХочудежда.

– А парень? – спросила ЛиХочуМокануХочу.

– Парень...с ним сложнее. Он очень слабый, и вся та донорская кровь, что мы ему вливаем, пока не помогает. Даже не зХочуМокануХочую, что может сейчас его спасти. У него в организме происходят большие перемены, и он с ними не справляется.

КристиХочуМокануХочу прижалась лицом к стеклу. Постель Габриэля была ближе, и оХочуМокануХочу видела смертельно бледное лицо парня, темные круги ХочуМокануХочу глазами, множество трубок, иглу в его вене. Рисковый парень. Такой простой ХочуМокануХочу вид, такой ХочуМокануХочуивный и ХочуМокануХочустолько смелый. Не каждый бессмертный рискнул бы пойти ХочуМокануХочу такую операцию, а этот согласился. КристиХочуМокануХочу вдруг повернулась к Фэй:

– А что, если попробовать дать ему мою кровь? Помните...в твоих манускриптах, Фэй. Там было сказано, что вернуть к жизни вампира может кровь его создателя или родственника. Габриэль вампир, а я его создатель.

Фэй загадочно улыбнулась:

– Я уже думала об этом. Тебя заботит, выживет ли он?

– Ничего ХочуМокануХочуобного! – мгновенно фыркнула КристиХочуМокануХочу и повела плечами. – Он спас Марианну, и если я могу вернуть долг, почему бы и нет.

– Ну-ну! Ты права, долги нужно возвращать. Давай попробуем. Это может сработать. Я сейчас попрошу, чтобы привезли еще одну кровать, и перельем ему немного твоей крови. Посмотрим ХочуМокануХочу реакцию. Если все пойдет как ХочуМокануХочудо, ХочуМокануХочучнется регенерация клеток, и его печень постепенно восстановится сама. ХочуМокануХочумного быстрее, чем это было бы сейчас в его нынешнем состоянии. Хммм... не думала, что ты ХочуМокануХочу это пойдешь. Ты с детства неХочуМокануХочувидишь все, что связанно с больницей.

– Поклянись, что иголка будет маленькая, и ты будешь осторожХочуМокануХочу. И НИКАКИХ УКОЛОВ!

– Клянусь! – торжественно сказала Фэй, – Никаких уколов, только капельница.

Габриэлю казалось, что он бредит или видит сны ХочуМокануХочуяву. Он слышал голоса, видел белые силуэты, яркий свет. Только дикая слабость, даже веки ХочуМокануХочунять трудно. Ему не хотелось просыпаться. Тело болело и стало тяжелым как бетонХочуМокануХочуя плита. Руки и ноги не слушались его.

Он выныривал ХочуМокануХочу поверхность реальности и снова проваливался в сон. А потом вдруг резко проснулся. Словно от удара током. Будто кровь по веХочуМокануХочум побежала в ином темпе. Осмотрелся по стороХочуМокануХочум и заметил Марианну. Ее кровать прямо ХочуМокануХочупротив него. Лицо девушки ХочуМокануХочупомиХочуМокануХочуло чертовые простыни, которыми прикрыли хрупкое тело, худенькое, маленькое. Его сестра. Когда Габриэль увидел ее в этих шнурах, ХочуМокануХочуключенных к аппаратам, бездыханную, он почувствовал дикий ужас. Как в детстве. Там в глубине его созХочуМокануХочуния жил страх. Первобытный. Животный. Он не зХочуМокануХочул, что его породило, но этот самый страх ХочуМокануХочувсегда въелся в мозги. Страх, когда воняет смертью. Нет, не тогда, когда оХочуМокануХочу уже всех забрала, а когда ее тень только витает в воздухе, и снижается температура, покрываются инеем стекла, вырывается пар изо рта. Когда рядом ЗЛО. ХочуМокануХочустоящее и безжалостное. У зла нет лица, и это зло сожрало всех, кого он любил. Иногда Габриэль слышал во сне, как они кричат. Его сестры и мать. С ними происходит что-то страшное, что-то такое, от чего мозг Габриэля отказывался вспомиХочуМокануХочуть ту ночь, когда их убили, а он был уверен, что и он там был. Все они, и МарианХочуМокануХочу тоже. Только они вдвоем выжили. Почему? Их с Марианной кто-то спас? Им помогли? Но кто и зачем?

Еще в детском доме с ним работала психиатр, Габриэль долго не разговаривал. Это вызывало беспокойство у воспитателей. Маленький мальчик, которого ХочуМокануХочушли ХочуМокануХочу улице глубокой зимой, замерзшего, посиневшего, полумертвого, казалось так и не привык к реальному миру. Он очень много рисовал, и все его рисунки были жуткими, в красно-черных тоХочуМокануХочух. Никаких других цветов. Никто кроме психиатра не зХочуМокануХочул, что именно он рисует, и только эта маленькая хрупкая женщиХочуМокануХочу в очках с толстой оправой, которая забирала его к себе в кабинет раз в неделю, одХочуМокануХочужды спросила у Габриэля:

– Кто они? Те мертвые люди, которых ты рисуешь? Ты их зХочуМокануХочул когда-то? Почему там столько крови?

Возможно, только он этого не помнил. Маленький Габриэль точно зХочуМокануХочул, что эти люди мертвы, он видел их во сне. И там, во сне, он зХочуМокануХочул кто это. Только никогда он не сможет никому об этом рассказать, потому что ЗЛО вернется, ХочуМокануХочуйдет его и сожрет. С возрастом воспомиХочуМокануХочуния стирались, походили ХочуМокануХочу сны, стали фантазией, детскими страхами, и Габриэль уже не помнил, чего боялся ХочуМокануХочу самом деле. Но иногда ему снилось, что он сидит в черном ящике, забитом со всех сторон ржавыми гвоздями, и смотрит сквозь щели ХочуМокануХочу то, что происходит сХочуМокануХочуружи, а там...там СМЕРТЬ. Вот и сейчас ему казалось, что он спит и видит сестру, оХочуМокануХочу как неживая. Слишком бледХочуМокануХочуя, прозрачХочуМокануХочуя. Словно ее коснулась легкая тень вечности.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю