Текст книги "Сборник Любовь за гранью 11,12,13 (СИ)"
Автор книги: Ульяна Соболева
Соавторы: Вероника Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
– А нейтралу зачем?
– Мы не знаем точно, что это такое. Никогда не сталкивался с чем-то подобным. Ждем результатов ДНК.
– Долго ждете, – сказала я и решительно отложила снимки в сторону, – нам придется вмешать Нейтралитет, а это грозит проверками, разбирательствами и арестами.
Я поморщилась, вспоминая фигуры в черных плащах с выражением полного безразличия на лице. От одной мысли, что эти твари будут рыскать по нашему городу и допрашивать наших ищеек у меня по коже пробегали мурашки. Слишком свежи воспоминания о последней встрече с ними, с того времени и года еще не прошло. В кошмарах я до сих пор ощущаю, как мои пальцы намертво примерзли к плащу Ника.
– Охотники еще не пронюхали?
– Пока что мы контролируем все местные СМИ и телевидение. Полиция не дает никаких интервью и не делает заявлений.
– Это ненадолго. До первого продажного копа.
– Мы платим им достаточно, чтобы они держали язык за зубами.
– Не будьте идиотом, Шейн. Всегда есть тот, кто заплатит больше. Мы должны поймать эту тварь раньше, чем обо всем пронюхают Охотники и доложат куда следует.
Я встала из-за стола и на секунду снова почувствовала легкое головокружение. Здесь слишком сильно сохранился его запах. Он мешал сосредоточиться, он мешал вообще о чем-либо думать, изматывая ужасающей тоской и воспоминаниями.
Мне навязчиво казалось, что сейчас мой муж распахнет дверь и зайдет в этот кабинет. От него будет пахнуть свежестью, табаком и моим счастьем как всего лишь два месяца назад, когда он впервые уехал после нашего возвращения с островов.
«– Три дня, Николас Мокану. Вас не было ровно три дня вместо обещанных двух!
Обнимает сзади прижимая к себе и демонстративно шумно втягивает мой запах.
– Всего лишь три?
– Это мало? – чувствуя, как злость куда-то испаряется и все тело наполняется невесомостью потому что он касается прохладными губами моего затылка.
– Я думал прошло целое столетие так я изголодался и соскучился по тебе.
– Лжец, – но улыбка уже трогает дрожащие губы.
– Что-то не пойму ты рада мне или нет? – и голос становится чуть ниже, звучит с вкрадчивой хрипотцой, царапая нервы, заставляя закрыть в изнеможении глаза, потому что его руки требовательно сжимают мое тело поднимаясь к груди, я слегка сопротивляюсь, пытаясь вырваться, но мы оба знаем, что это игра.
Толкает к окну, заставляя прижаться лицом и ладонями к холодному стеклу.
– Нет…не рада.
Сжал так сильно под ребрами, что я всхлипнула.
– Не скучала по мне, малыш?
– Скучала, – закатывая в изнеможении глаза, ощущая, как больно сдавливают властные пальцы мое тело, как зарывается в волосы и тянет к себе тяжело дыша в затылок.
– Не заметил. Докажи.
Я никогда не скучаю по нему. Это слишком мало. Ничтожно. Я по нему дико голодаю. До смерти. Я по нему пересыхаю..... Когда заставляешь себя не думать о еде, воде, о боли, чтобы не стало еще невыносимей. Так и у меня с ним. Я не позволяю взять этой жажде верх, иначе сойду с ума. Hо каждый раз, когда он возвращается ко мне, я чувствую эту бешеную, дикую радость и тоску по нему.
Каждый раз, когда он прикасается ко мне после разлуки меня бросает в дрожь. В лихорадочное, болезненное возбуждение, мне кажется, что все нервные окончания напрягаются до предела. Адреналин. И я до сих пор не знаю почему так происходит. Зверский, бешеный адреналин и какая-то дикая радость вперемешку со страхом. И все это вместе с предвкушением и дрожью. Дух захватывает. В глаза смотрю и становится нечем дышать.
Не целует, наказывает. Без раскачки. Сразу в бездну. Не дает думать, говорить, наслаждаться. Хочет сразу поработить и лишить любого права, контроля, инициативы.
Злой от голода и моего сопротивления. Я вижу эту злость во взгляде. В расширенных зрачках и сжатых скулах. Это не просто возбуждение. Это полное осознание его абсолютной власти над моим телом и разумом. Нечто особенно возвышенное вместе с самой примитивной, приземленной похотью. Я вижу ее в его взгляде. И я вижу, чего он хочет сегодня...Кожей чувствую. Но кто сказал, что я не хочу того же самого. Только я слишком соскучилась. Я так дико истосковалась, что меня скручивает какое-то странное отчаянное желание касаться его, целовать, ласкать...
Развернулась, рывком обняла за шею, прижимаясь всем телом. И короткими поцелуями по подбородку, шее, по губам, скулам. Нежно и трепетно...с осторожным голодом и изнеможением.
– Я так соскучилась, – потираясь щекой о его колючую щеку, зарываясь пальцами в его волосы, закрывая в изнеможении глаза, – я так дико и невыносимо соскучилась по тебе. Мне больно на тебя смотреть...
И пальцы расстегивают рубашку. Со стоном касаюсь его тела...это какое-то фанатичное рабское поклонение...но я не могу остановиться.
– Хочу касаться тебя, – скользя губами по его шее, вниз к груди, – хочу вдыхать твой запах, твой голос.
Напряжен, клокочет от нетерпения. Он не хочет ни ласки, ни нежности, и я знаю, чего он хочет. Но не могу остановиться. Я соскучилась... я как-то истерически соскучилась по нему. Сама приникаю к его губам:
– Еще секунду дышать тобой... и можешь рвать на части».
– Марианна, вы меня слышите?
Я вдруг поняла, что все это время смотрела на след от наших ладоней. Он едва выступал на покрытом инеем стекле. Проявился от моего воспаленного дыхания. Перед глазами появился едкий туман, и я глубоко вздохнула, стараясь загнать боль в дальний угол. Если я позволю ей терзать меня, то уже не справлюсь.
– Да, я вас слышу. Ужесточите контроль над СМИ и над полицией. Все докладывать мне о любых изменениях в ходе следствия смертных и нашего департамента.
В этот момент Шейну позвонили, и он ответил на звонок, а я обвела кабинет слегка затуманенным взглядом. Ненавижу себя без него. Ненавижу это ощущения нецелостности, как будто я разодрана напополам и не знаю где себя искать.
– Мы получили точные координаты того места откуда поступил звонок на ваш сотовый с номера вашего мужа.
Резко обернулась на Шейна потом перевела взгляд на Зорича, который все это время сидел за письменным столом и что-то делал в своем ноутбуке.
– Откуда? – тихо спросила я.
– Из старого охотничьего дома в лесопосадке за городом. Здание давно не пригодно для жилья оно было выставлено на продажу, в нем как-то произошел пожар. Имущество не было застраховано, и владелец продал его по дешевке.
– Кому продал? Вы узнали?
– Да. Николасу Мокану. Приблизительно три месяца назад.
Зорич оторвался от ноутбука и тоже посмотрел на Шейна.
– А кто бывший хозяин?
– Некто Вильям Шерман. Обанкротившейся судовладелец. Ищейки уже выехали к нему, чтобы допросить.
Я повернулась к Серафиму, и он понял меня без слов, встал из-за стола закрывая крышку ноутбука.
– Примерно час пути. Шейн, поедешь с нами. Возьми с собой лучших воинов. Мы не знаем, что или кто нас может там ждать.
***
По мере того, как мы приближались к тому месту, откуда поступил звонок я начинала нервничать. Мне стало страшно туда ехать. Иногда надежда приобретает странные очертания. Её начинаешь бояться…бояться потерять. Она – это все, что у меня оставалось. Мне стало жутко от мысли, что там я увижу нечто такое, что меня окончательно сломает и отберет даже ее. Зорич посмотрел на меня с такой же тревогой.
– Думаешь мы что-то найдем? – тихо спросила я.
– Не знаю. Но если звонок поступил оттуда найдем хотя бы следы. Любое живое существо оставляет после себя отметины, каким бы умным и аккуратным оно не было. Некто звонил вам с сотового Николаса, а значит этот некто как минимум его нашел и имел наглость набрать ваш номер.
– Где бы он мог быть если он жив?
– Если он жив, то должен быть либо при смерти, либо в таком месте откуда не может ни с кем из нас связаться. С трудом себе представляю в каком он должен быть состоянии целый месяц, чтобы не найти такой возможности. В любом другом случае ваш муж непременно нашел бы способ сообщить нам о себе…если только.
– Если что?
– Если только именно это и не было его очередным планом.
– Тогда я убью его лично.
– Пожалуй в этот раз я вам даже помогу.
Я вымучено ему улыбнулась, и Зорич впервые сжал мои пальцы, в попытке ободрить.
– Мы найдем его если он живой.
Я кивнула и отвернулась к окну. Проклятое если. Проклятая неизвестность. Сомнения. Ужас и война с самой собой. Когда у меня не останется даже этого я не знаю, что со мной будет. Это была единственная боль, которой я панически боялась. Боль, от которой только собственная смерть может стать избавлением.
Я ее запомнила слишком хорошо. Ни одна пытка не сравниться с этим мучением, когда хочется сдирать с себя кожу живьём и все равно понимаешь, что даже физическая агония не заглушит того что происходит внутри.
Машина свернула с главной трассы на узкую проселочную. Мы почти подъехали к кромке леса. Я знала, что за нами следуют еще два джипа – охрана. После того, как сообщили о смерти Ника с меня не спускали глаз. Дети находились под постоянным присмотром.
Когда мы въехали в лес я начала ощущать легкое чувство паники. Заснеженные деревья и сугробы больше не вызывали у меня восхищения они меня пугали. Я бы никогда не отважилась приехать сюда сама. Это как встретиться лицом к лицу со своим самым кошмарным воспоминанием. Со своей смертью.
Когда я увидела охотничий дом, о котором говорил Шейн, мне стало нечем дышать. Я не могла поверить своим глазам разве Ник не говорил, что он сгорел дотла? Это был тот самый дом, в котором он прятал меня от Вудвортов пятнадцать лет назад. Дом, в котором я впервые ему отдалась. От нахлынувших воспоминаний закрылись глаза, и я услышала собственный тяжелый вздох. Я бы хотела сейчас услышать его голос. Хотя бы пару слов. Мне кажется я готова была пройти ради этого через что угодно. Боже! Да я готова простить ему все лишь бы он оказался жив. Пусть даже не со мной. Пусть уйдет от меня. Пусть разлюбит, забудет и возненавидит, но только живет. Но каждый прожитый день без известий выгрызал у моей надежды кусок мяса. Сжирал её живьем, проглатывал ее мучительные стоны агонии и ждал еще одного рассвета, чтобы отодрать очередную порцию. Я прекрасно знала статистику. Она одинакова как в мире смертных, так и в мире бессмертных. Если кто-то исчезает без вести, то с каждой минутой шансов на то, что останется в живых становятся все меньше и меньше. Но это же мой Ник. Его не так-то просто убить. Он умный, сильный и самый опасный из всех хищников в нашем мире. Мы с ним побывали на том свете вместе и вернулись обратно. Он не мог погибнуть вот так просто. Вот так банально. От руки какого-то чокнутого психопата.
Здание больше напоминало полуразвалившийся сарай. Крыша накренилась под толстым слоем снега, а окна были заколочены досками. А потом мы все почувствовали запах.
Точнее вонь, которую источает мертвая человеческая плоть. Серафим переглянулся с Шейном и тот вызвал по рации своих. Приказал остановиться и окружать дом кольцом. Я нащупала пальцами пистолет и кинжал.
То, что мы увидели во дворе, скорее было похоже на кадры из фильма ужасов. Около двух десятков мертвых тел, припорошённых снегом. На разных стадиях разложения. Их даже не потрудились закопать. Шейн и ищейки уже осматривали трупы, а мы продвигались к дому пока Зорич не остановил нас подняв руку вверх.
– Здесь никого нет, можете расслабиться. Он уже давно ушел отсюда. Но я не исключаю, что ночью может принести сюда новый трофей.
– Похоже на нашего убийцу, – крикнул Шейн, – наверное здесь он и продолжил свое кровавое пиршество, которое начал на городской свалке.
– Это дом Ника, Серафим. Когда-то он бывал здесь еще во времена Вудвортов. И я здесь бывала. Но я думала, что он сгорел. Понятия не имею зачем Ник его выкупил.
– Как-то все слишком связано между собой. Я не верю в случайности. Здесь есть какая-то тайна, какой-то ключ ко всему происходящему. Дом, звонок с его сотового, убийства сразу после исчезновения и известия о смерти. Но нет никакой логики.
Я ступила на порог и услышала голос Шейна:
– Марианна, не входите, вначале мы его осмотрим.
Я коротко кивнула и подняла голову, разглядывая здание. Зачем Нику понадобилось его выкупать у какого-то Шермана? Разве он не принадлежал ему самому? Может это был очередной сюрприз для меня? Хотя не похоже, ремонтные работы даже не начаты. Каждый раз я понимаю. что никогда не буду знать его до конца. Всегда найдется что-то неизведанное, непонятное и непредсказуемое. Словно он сам меняется или никогда не впускает меня в свою жизнь до самого конца.
Шейн вышел наружу ровно через пару минут.
– Внутри тело женщины. Вампира. Менее суток после смерти. Распад тканей начался часов десять назад. Это все тот же убийца.
Шейн снял перчатки, а я судорожно глотнула воздух. А вдруг это и есть тот убийца…который убил Ника? Нет! Не убил. Ник жив. Одно к другому не имеет никакого отношения.
Я обошла Шейна и вошла в дом. Ищейки сновали по нему в перчатках, подсвечивая следы на полу и на стенах красными лампами, снимая отпечатки. Я бросила взгляд на мертвую женщину – брюнетка. Естественно красивая. Совершенно голая. Все тело покрыто укусами и надрезами. Никогда не видела такого безумия. Шейн был прав – убийца просто их поедал с особым наслаждением смакуя трапезу и поддерживая в ней жизнь. Чокнутый ублюдок их мучал довольно долго прежде чем убить.
– А он их…
– Да. Еще как да. По полной программе и в самых извращенных формах. Только это явно не было насилием. Посмотрите на ее лицо – выражение безграничного экстаза. Дьявольщина какая-то. Понятия не имею что это за тварь и как ему удавалось их уводить за собой, а потом проделывать все это. Они же прекрасно понимали, что с ними происходит и позволяли ему. Никаких следов борьбы. Черт с ними со смертными, но вампиры...
– Если он мог подчинить их волю, то это многое объясняет.
Я прошлась по дому, рассматривая скудную мебель и деревянные стены со старыми картинами. В памяти всплывали эти же стены, но без налета копоти и пыли. Я остановилась у огромного зеркала и посмотрела на свое отражение. Сколько всего произошло за эти годы. Тогда я была маленькой наивной девочкой, которая понятия не имела в кого она влюбилась. Ей казалось, что она знает, но она сильно ошибалась. Впрочем, я ни о чем и никогда не жалела. Если бы все повернулось вспять я бы выбрала его снова. Ни смотря ни на что. Я бы прошла с ним все круги ада. Как-то я сказала, что устала от всего, что я хочу жить и…даже в этом ошиблась. Разве я могу жить без него?
Завибрировал сотовый в кармане куртки, и я увидела на дисплее незнакомый номер. Вышла из дома, отвечая на вызов.
– Здравствуйте, Марианна. Когда-то мы с вами уже встречались. Это Александр.
Я его узнала. Он мог даже не объяснять кто он и откуда. Пальцы сильнее впились в телефон.
– Я вас слушаю.
– Мы получили сведения…
– Знаю, – перебила его и снова повернулась к зданию, вглядываясь в забитые досками глазницы окон. – мы над этим работаем.
– Плохо работаете. По нашим сведениям, убито более десяти человек. Вы знаете, что обязаны заявить об инцидентах в Нейтралитет. Я так понимаю вы до сих пор этого не сделали?
– Я не считаю нужным беспокоить высшие органы если вполне могу справиться своими силами.
– Не можете! – голос охотника ворвался в мозг и заставил тряхнуть головой, чтобы избавиться от навязчивого желания преодолеть расстояние, разделяющее нас с ним и свернуть ему шею.
– Я дам вам двое суток на решение этого вопроса, но если за это время кто-то умрет я лично доложу Курду о том, что все вышло из-под контроля Братства и вы покрываете каннибала! Я конечно понимаю, что у вас горе и вы не можете принимать адекватных решений…Может вам стоило вмешать вашего отца в устранение этой проблемы?
– Давайте не будем говорить о моем эмоциональном состоянии – это не ваше дело. Двое суток более, чем достаточно.
– Ровно два дня, и я спущу на вас всех охотников ордена, если вы не…
– Вы мне угрожаете?! Смотрите как бы наш убийца не подчистил случайно ваши ряды так основательно, что от вашего ордена останутся одни воспоминания. Если нам так или иначе придется предстать перед судом Нейтралов, то одним – десятью убийствами больше или меньше уже не будет иметь никакого значения, не так ли?
– Двое суток и начнется война. Это я вам обещаю.
– Начнется бойня – это вам обещаю Я.
Отключила звонок и встретилась взглядом с Зоричем.
– У нас проблемы.
– Я уже понял. У нас много проблем, Марианна.
Я задумалась и увидела, как из дома вынесли труп женщины, накрытый простыней, повернулась к Шейну.
– Вы сказали, что он в основном охотится на женщин?
– Верно. Его привлекают шикарные, умопомрачительные брюнетки лет двадцати-двадцати пяти. Эстет, мать его. Серийный маньяк.
Раздумывала ровно секунду и тут же перевела взгляд на Серафима:
– Не хотите попробовать поймать его на живца? Я подхожу под это описание?
– Даже не думайте об этом! Совсем с ума сошли?!
Зорич сверкнул глазами и сжал челюсти.
– Помнится я прекрасно справилась в последний раз.
– Настолько прекрасно, что потом вас приговорили к смертной казни. А я после этого чудом остался жив. Даже если Мокану мертв он вернется с того света и выдерет мне сердце голыми руками. А если жив…Нет! Я даже думать об этом не желаю. Вы не подходите совершенно!
– Ну почему нет? Я достаточно сильна, чтобы справиться не только с вампиром, но и с демоном. Я владею всеми видами холодного оружия. И в конце концов я не пойду туда одна. Вы меня прикроете. Нам главное, чтобы он просто клюнул и уехал со мной. Или считаете я недостаточно привлекательна для этого?
– Мне еще не хватало задумываться о вашей привлекательности, – фыркнул он, но все же осмотрел с ног до головы. Притом совершенно бесстрастным взглядом. Его аналитический мозг уже начал прокручивать мое предложение и разные варианты исхода событий.
– Вы знаете где он с ними обычно знакомится?
– Да. Ночные клубы. Излюбленное место тех, кто хочет побаловать себя живой кровью добровольных доноров. Там он их и цеплял. По крайней мере все жертвы посещали именно этот клуб. Камер наблюдения в нем нет. Заведения принадлежат одному из гиен, и он прекрасно знает, что именно происходит за его стенами, но соблюдает нерушимое правило – все доноры остаются живы и ничерта не помнят. Но кто станет беспокоится об исчезающих бессмертных? Кстати, вы действительно именно тот типаж. Очень похожи. Я бы сказал даже поразительно похожи.
– Мы найдем брюнетку из наших. Я вас туда не пущу. Не хватало княгине быть приманкой.
Шейн посмотрел на Зорича, застегивая куртку на змейку и натягивая на голову капюшон.
– Нам нужна не просто брюнетка. Он не выбирает кого попало. И да, госпожа Марианна подходит как никто другой. Он непременно должен клюнуть – она красивая. Очень красивая даже по вампирским меркам. Да и времени у нас особо нет.
– Если бы я не знал, что ты не по девочкам, Валаску, я бы сказал, что тебе стоит опасаться за свою жизнь даже если ты просто взглянул в ее сторону. Ты вообще представляешь, что ОН с нами сделает, если узнает, что мы её вмешали в это дело и выставили приманкой больному ублюдку-психопату?
– Господин Мокану мертв.
Я тут же шумно выдохнула, и он замолчал, отвел взгляд.
– А я жив, Валаску, и я против этого дерьма, как бы прекрасно оно не звучало!
– А я, Зорич, теперь твое непосредственное начальство. И нам нужно изловить этого ублюдка пока он не убил еще кого-то. Приход Нейтралов будет означать десятки арестов и допросов, многочисленные проверки и зачистки. Нам это не нужно! Поэтому я сегодня пойду в клуб, и мы его поймаем, и никто больше не умрет. У нас нет выбора! Пойми, я не хочу, чтобы они здесь рыскали. Я хочу закончить это и искать Ника. Искать в каждом углу этого проклятого места и чтоб мне никто в этом не мешал! И… и еще. Может быть этот убийца и Ник. Может быть он что-то знает. Этот охотничий дом, возможно, выбран не случайно. Нам необходимо его поймать. Точнее мне это необходимо. И поймать живым!
Я пошла к машине и, стараясь не оглядываться на дом, приказала:
– Сожгите здесь все к чертям. Уничтожьте каждую улику. Я не хочу, чтоб стало известно еще о двадцати телах.
Когда мы тронулись с места, я посмотрела на Шейна и тихо попросила:
– Отвезите меня на тот оружейный склад, пожалуйста.
***
Я поднялась туда сама, оставив и Зорича, и охрану внизу. Мне не хотелось, чтобы они видели, как меня там скрутит пополам, как я сползу на ледяной пол, обхватив себя руками и задыхаясь от боли тихо завою, снова кусая губы так, чтоб никто не слышал, как я корчусь в адской агонии, когда боль поглощает меня полностью и от тоски хочется сдохнуть.
Не знаю сколько я просидела на той крыше, глядя на закат и пытаясь себе представить, что он мог здесь делать один? Что произошло на самом деле.
Спустилась обратно, спустя час или два, никто не произнес ни звука. Они все просто ждали, и я была им за это безмерно благодарна. Только когда мы снова сели по машинам, Зорич подал мне платок.
– Вытритесь. Тушь потекла. И когда вы ели последний раз? В таком виде на вас клюнет только зверски голодный Носферату и то не факт.
Это означало, что я победила.
ГЛАВА 3
Мне определенно импонируют эти современные штуки, которые позволяют окунуться в атмосферу абсолютного разврата и боли. Хотя, на мой взгляд, стены, обитые бархатом – это уже слишком, вершина безвкусицы.
Я оглядывался по сторонам и чувствовал, как сводит скулы от желания отыметь их всех сразу. Всех этих женщин в ультра – коротких платьях, открывающих длинные стройные ноги, сорвать к чертям блузки с глубоким декольте и стиснуть соблазнительную грудь в ладони, одновременно тараня пальцами горячую плоть.
Прошло уже столько времени, а я всё привыкнуть не мог, к этой гребаной моде, по которой женщина не скрывала свои прелести, а выставляла их наружу, вспарывая одновременно в мужчине его самые тёмные стороны. Этот мир давно потерял свою тягу к духовным ценностям. А теперь я видел, что к две тысячи шестнадцатому году он еще и безмерно устал скрывать это. Тот старик, которого я съел первым, сказал, что сейчас именно этот год. Правда я не поверил ему, решил, что он просто нанюхался дряни какой-нибудь, но тогда я был настолько голоден, что мне было наплевать, под чем он. Я не мог говорить – только рычать, я не мог думать ни о чём, кроме еды, которая была настолько рядом, что достаточно лишь руку протянуть, и ты получишь всё, чего только пожелаешь. А я хотел крови. Много крови. Я, словно одержимый, высушивал смертных досуха, а наевшись, я ею умывался.
Это была не просто жажда вампира. Моё тело изголодалось по крови. Оно алчно требовало еще, еще, еще. А я потакал его желаниям, чувствуя силу, которая просыпалась внутри с каждой каплей. Я соскучился по ней за то время, что пролежал полностью парализованным в какой-то грязной подворотне, настолько провонявшей испражнениями, что мне казалось, эта вонь проникла глубоко под кожу и впиталась в кости. Я задыхался ею на протяжении нескольких часов, не в силах пошевелить даже пальцем. Дьявол, я чувствовал, как по мне пробегали крысы, а вместо омерзения и злости на них, испытывал лишь желание вгрызться клыками в их грязную шкуру. Но был неспособен даже двинуть губами. Только периодически открывать глаза, глядя на уходящие ввысь дома, видневшуюся полоску темного неба, и думая о том, который час. О том, что совсем скоро взойдет солнце, а я не могу даже отползти в укрытие. Лишь лежать, подобно трупу, и ожидать окончательной смерти.
Наверное, именно так и должны подыхать монстры – на грязном асфальте, под моросящим дождем, под музыку проезжающих где-то рядом машин и дикие вопли бездомных, дерущихся за очередную ценную находку. Под зазывные крики дешевых проституток и похотливые стоны их клиентов.
Монстров кощунственно хоронить и молиться об упокоении их души. А, впрочем, я никого и никогда о подобном и не просил. Как и не собирался умирать вот так: бездвижным куском дерьма на самой настоящей свалке. И даже если эти несколько часов Ада были расплатой за мою жизнь, то я собирался выжать из них максимум. Я притворялся мертвым, как только кто-то подходил ко мне, и открывал глаза, пытаясь угадать, когда погаснет та единственная звезда, которая была мне видна. Ведь ее смерть означала и мою гибель тоже.
А потом я понял, что не сдохну. Что в очередной раз сумел не просто обвести судьбу вокруг пальца, а грязно оттрахал ее прямо на той куче мусора, в которую она с привычным пренебрежением бросила меня.
Я смог открыть рот.
«– Иди сюда, милая…Демоны, как же я хочу тебя…иди ко мне…какая ты красивая, детка.
Она останавливается, будто вкопанная, и медленно разворачивается в мою сторону. Темные зрачки расширяются, она слишком недоверчива, чтобы подойти, но что-то удерживает ее. Что-то не позволяет ей оставить меня, побежать за остальными. И я не готов позволить сделать ей это.
– Подойди ко мне, девочка. Осторожно. Подойди, и ты не пожалеешь.
Она осторожно двигается вперед. Всего один шаг, и это слишком далеко для меня.
– Вот так, маленькая. Иди к папочке, детка. Он не может больше ждать. Еще один шаг, милая.
И она делает его, а я мысленно кричу от радости.
– Еще. Дьявол, ты мне нужна прямо сейчас! Подойди ко мне, детка.
Бросил нетерпеливый взгляд на небо, и моя добыча, жалобно пискнув, едва не бросилась прочь.
– Стой! Стой, маленькая! Вернись.
Она снова останавливается и поворачивается ко мне, снова делает несмелые шаги в мою сторону, а меня начинает трясти от внезапно вспыхнувшей догадки. Она слышит меня. За всё это время я не сказал вслух и слова, она слышит мои мысли. Каким-то образом мне удалось достичь с ней контакта. От возбуждения и бешеного предвкушения в венах адским огнем закипела кровь.
– Еще ближе, детка. Давай. Подойди ко мне маленькая.
Она безропотно подходит ко мне, и я с каким-то больным наслаждением вдыхаю ее вонь. Плевать! Я слышу бег ее крови в теле, и лишь это сейчас волнует меня. Выжить. Любой ценой. Это то единственное, что я умею делать лучше всех. И сделаю снова и снова.
Вгрызся в нее зубами и мысленно зарычал от удовольствия, когда первые капли попали в рот».
Я выпил больше дюжины крыс, прежде чем смог пошевелить хотя бы пальцем, но с каждой осушенной тварью, я чувствовал, как очень медленно, но верно в мое тело проникает жизнь. Втыкая в меня острые тонкие иглы, прокручивая их внутри, она пробуждала каждую мышцу, причиняя адскую боль. А я радостно приветствовал ее своими беззвучными криками. Радостно, потому что для меня боль давно стала синонимом самой жизни.
А потом был старый бродяга, решивший спрятаться на ночь в моей подворотне, и какая-то рыжая шлюха с тошнотворными духами. И только потом я смог, наконец, сесть. Сесть и заорать от той агонии, что взорвалась внутри от этого движения. Схватился за голову, согнувшись и словно ощущая удары молотка по черепу, по ребрам, по ногам. Кости выкручивало так, что казалось, слышу их хруст, и еще немного – и они раскрошатся в пыль.
Вот таким я родился заново: слабым, грязным и невероятно озлобленным на тварь, которая всё это сотворила со мной.
На моей груди и на ключицах остались глубокие шрамы – видимо, от хрустального меча, мои пальцы были обрублены и обожжены вербой, и я всё еще был слишком слаб, чтобы запустить процесс регенерации. Но кем бы ни был тот, кто это сделал, он допустил самую большую ошибку в своей жизни – не убил меня. А ошибки я привык смывать кровью.
От воспоминаний отвлек визг подскочившей ко мне блондинки.
– Эй, красавчик, хочешь повеселиться?
Она была одета в обтягивающее кожаное платье, настолько короткое, что открывало ягодицы. Провела тонким пальцем по пышной округлой груди и соблазнительно улыбнулась.
– Угости меня коктейлем, – уселась ко мне на колени, – и я покажу тебе, как хорошо сочетаются черное, – провела языком по мочке уха, – и белое.
Девка заерзала бёдрами, прислонившись спиной к моей груди, и я уловил явный запах алкоголя. Сжал руками ее грудь и усмехнулся, когда она выдохнула, выгнувшись вперед. Проник ладонью в вырез ее платья и спустил вниз бретельки, обнажая грудь. Мимолетно отметил про себя, как округлились глаза бармена, и он судорожно сглотнул.
– Двойной виски. – Парень молча кивнул, потянувшись за бутылкой и не отрывая взгляда от громко застонавшей блондинки. Пальцами дразню ее соски, то выкручивая, то пощипывая, чувствуя, как твердеет член. Ее возбуждение отдается в воздухе пряным ароматом похоти. Задрать подол платья и скользнуть рукой между ног, погружая палец в рот. Она обхватывает его губами, а я улыбаюсь бармену, дрожащими руками наливающему мой заказ.
– Прости, детка, но лучше всего черное сочетается с черным, – скинул ее с себя прямо на оплёванный пол и схватив свой бокал, пошел в центральную зону клуба к диванам.
Еще три недели назад я бы всё же трахнул ее прямо возле стойки, а после съел где-нибудь за углом. Но еще три недели назад я с таким же успехом жрал крыс и шлюх. А сейчас я уже не был голоден. А, точнее, это был голод иного рода и я не мог его себе объяснить. У пытался утолить его разными способами и разными женщинами, но каждый раз лишь окунался в бездну ярости и отчаяния.
Это как блюдо, которое вы привыкли есть в одном и том же месте раз в неделю. Но вот вы уехали из своего города, или ваше кафе закрыли, или у них появился новый повар. И вы находите такое же кафе в другом месте, но ваше любимое блюдо в нём слишком пресное. Либо же вы продолжаете ходить в свое кафе, но этот чертов новый повар постоянно пересаливает ваш заказ. Вы едите эту дрянь, просто потому что знаете и видите: в нем все те ингредиенты, что вы ели постоянно, но вкус не тот. Вы не получаете и толики того наслаждения, которое привыкли смаковать. И вы злитесь, вы ругаетесь с официантом, вы даете себе слово больше никогда не заходить в это заведение…и нарушаете его, обойдя с сотню таких же, в которых нет вашего гребаного блюда. И вы с маской отвращения поглощаете тот суррогат, что вам снова и снова подают здесь или в любом другом месте…Или же решаете вовсе заменить его чем-то новым. Но по вкусу всё новое для вас – это всё та же подделка, после которой наполняется желудок, а во рту остается противное послевкусие.
И я искал свое блюдо. Я понятия не имел, где пробовал его, где мог вообще о нем слышать. Я не помнил ни его названия, ни его имени, ни его запаха. Я знал его основные ингредиенты…Но всё, что я находил, оказывалось тем самым фальсификатом, после употребления которого наступало не насыщение, а тошнота.
И я злился на себя за это. Но не прекращал искать и не прекращал игру, несмотря на то, что с некоторых пор она превратилась в нечто вроде охоты за призраком. Но я всегда был законченным сукиным сыном и поэтому научился получать удовольствие даже от собственных неудач в этой охоте.
