355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Уинстон Спенсер-Черчилль » Мировой кризис » Текст книги (страница 35)
Мировой кризис
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 17:15

Текст книги "Мировой кризис"


Автор книги: Уинстон Спенсер-Черчилль



сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)

Все это – дело прошлого. Рассказана история, из которой мы можем почерпнуть знания и уроки для будущего. Непропорциональность между причинами споров отдельных наций и страданий, которые вызываются этими спорами; ничтожное и жалкое вознаграждение, ожидающее тех, кто приносит великие жертвы на полях сражений; мимолетные успехи войны; медленное, занимающее долгие годы восстановление; страшный риск, которому люди так стойко подвергают свою жизнь; на волоске от гибели, почти на пороге смерти – случайности, позволяющие стольким людям остаться в живых, – все это вместе взятое должно было бы сделать вопрос о предотвращении войны в будущем самым животрепещущим вопросом для всего человечества. Во всяком случае, теперь с войны сорвано все ее очарование, рассеян весь ее ореол. Никогда уже больше Александр, Цезарь или Наполеон не поведут своих армий в бой; никогда больше, сидя верхом на коне, не будут делить все опасности своих солдат и решать судьбы империй несколькими словами и жестами в течение немногих часов. В будущем они будут сидеть, окруженные чиновниками, в безопасности, спокойствии и скуке правительственных учреждений, тогда как всевозможные орудия будут по телефону убивать, давить и душить десятки и сотни тысяч людей на полях сражений.

В дальнейшем соревнование этого рода приведет, быть может, к убийству женщин, детей, к уничтожению гражданского населения вообще, и победа достанется тому герою, который сумеет тщательно организовать эту бойню в самом широком масштабе.

История показывает, что война – удел человеческой расы. За исключением только кратких и случайных перерывов, на земле никогда не было мира. Когда история еще не начиналась, земля была полна убийственных распрей. Но современное развитие войны требует от нас особенно строгого и внимательного отношения.

Вплоть до настоящего времени способы уничтожения, которыми располагал человек, не соответствовали его свирепости. Взаимное истребление было невозможно в каменном веке. Нельзя много сделать с одной неуклюжей дубиной в руках. К тому же люди были расселены так редко и прятались так хорошо, что найти их было трудно. Бегали же они так быстро, что поймать их было нелегко. Человеческие ноги могли покрывать только определенное пространство в день. Как ни сильно было в человеке желание уничтожать себе подобных, в его распоряжении было только очень ограниченное поле деятельности, и достигнуть каких-нибудь значительных результатов в этом направлении было невозможно. А тем временем ему нужно было и жить, добывать себе пищу охотой и спать. Таким образом, сила жизни всегда перевешивала силу смерти, и постепенно возникали племена, деревни, государства.

Тогда стремление к уничтожению себе подобных вошло в новую фазу. Война сделалась коллективным предприятием. Были проложены дороги, облегчавшие передвижение большого количества людей. Были организованы армии. Были усовершенствованы орудия истребления человеческого рода. В частности, использование металла и, главным образом, стали для прободения и рубки человеческого тела открывало в этом направлении широкое поле деятельности. Луки и стрелы, пращи, колесницы, лошади и слоны оказывались большим подспорьем. Но тут опять явились препятствия. Правительства не были достаточно надежны. В армиях возникали частые внутренние разногласия. Было трудно прокормить большое количество людей, сконцентрированных в одном месте, и в связи с этим эффективность усилий, направленных на истребление человеческих жизней, наталкивалась на большие затруднения. Их тормозила далеко еще не совершенная организация дела. И опять, таким образом, чаша весов жизни перетягивала смерть. Мир продолжал быстро двигаться вперед, а человеческое общество вступило в новую, значительно более сложную фазу.

Только на заре XX в. нашей эры война фактически заняла первое место в ряду причин уничтожения человечества. Человечество организовалось в великие государства и империи, национальное движение способствовало пробуждению коллективного сознания масс, и в результате стало возможным истребление людей в таком масштабе, о каком до тех пор не имели никакого представления. Все благороднейшие способности отдельных личностей соединились вместе для того, чтобы повысить разрушительную силу масс. Хорошая финансовая организация, ресурсы мирового кредита и мировой торговли, накопление громадных избыточных капиталов сделали возможным направлять в течение долгого времени всю энергию целых народов на дело разрушения. Демократические учреждения были выразителями воли миллионов. Распространение образования не только позволяло каждому понять причину этих столкновений, но и превращало каждого в послушное орудие борьбы. Пресса являлась орудием объединения мнений и взаимного поощрения в борьбе; религия, осторожно избегая конфликта по основным догматам веры, предлагала свое утешение и ободрение во всех формах и для всех воюющих. Наконец, наука раскрыла свои сокровища и свои тайны в ответ на отчаянные требования людей и дала им в руки орудия и аппараты, имевшие почти решающее действие.

В результате очень многое изменилось: вместо того, чтобы обрекать на голод отдельные укрепленные города, подвергшиеся осаде, теперь целые нации методически подвергались или их старались подвергнуть осаде и голоду. Все население страны в том или ином количестве принимало участие в войне; все одинаково являлись объектом нападения. По воздуху открылись новые пути, по которым люди несли смерть и ужас далеко за линию фронта, в тыл, среди женщин, детей, стариков и больных, среди всех тех, кто раньше остался бы нетронутым. Великолепная организация железнодорожного, морского, моторного транспорта позволяла использование десятков миллионов людей на войне. Врачебное дело и санитария, достигшие изумительного совершенства, позволяли вылечивать раненых и отправлять их вновь на бойню. Ничего не было упущено из того, что могло бы способствовать страшному процессу опустошения!

Но все, что происходило в эти первые четыре года великой войны, было лишь прелюдией к тому, что готовилось на пятый год. В кампании 1919 г. разрушительная сила человечества должна была значительно возрасти. Если бы германцы привели в исполнение план отступления к Рейну, то летом 1919 г. они подверглись бы нападению военных сил, обладающих методами и средствами борьбы неизмеримо более действительными, чем все, что употреблялось до сих пор. Тысячи аэропланов появились бы над городами Германии; десятки тысяч орудий разрушили бы весь их фронт. Были подготовлены средства для одновременной перевозки до 25 тысяч солдат в моторах, делающих 10–15 миль ежечасно; ядовитые газы невероятной силы, от действия которых могла уберечь только та секретная маска, которой германцы не могли бы вовремя получить, уничтожили бы всякое сопротивление и всякую жизнь на неприятельском фронте, подвергнутом атаке. Без сомнения, и у германцев были свои планы. Но час гнева прошел, был дан сигнал к успокоению, и ужасы 1919 г. остались похороненными в архивах великих противников.

Война остановилась так же внезапно и повсеместно, как она и началась. Человечество подняло голову, оглядело сцену разрушения, и все – победители и побежденные – с облегчением вздохнули. В сотнях лабораторий, в тысячах арсеналов фабрик и учреждений люди радостно вскочили со своих мест, бросив ту работу, которая до тех пор их поглощала. Все их проекты были отложены в сторону неоконченными и неисполненными. Но достигнутые ими знания сохранились; все их данные, вычисления и изобретения были наспех сложены вместе на случай будущей необходимости в военном министерстве каждой страны. Кампания 1919 г. осуществлена не была, но ее идеи не умерли. В каждой армии эти идеи были испробованы, дополнены и улучшены под прикрытием мира, и если миру суждено еще раз увидеть войну, военные действия будут вестись не тем оружием и не теми средствами, какие были приготовлены для кампании 1919 г., но средствами и оружием, значительно более усовершенствованными, дающими гораздо более гибельные результаты.

Вот при каких условиях мы вступили в период истощения, который назвали периодом мира. Во всяком случае мы имеем возможность обдумать создавшееся положение. Многие мрачные факты, суровые и неумолимые, встают перед нами подобно очертаниям гор, вырисовывающимся в тумане. Установлено, что отныне все население страны будет принимать участие в войне, и в свою очередь все население будет служить мишенью для нападения со стороны неприятеля. Установлено, что нациям, считающим, что их жизнь поставлена на карту, не может быть поставлено никаких ограничений в использовании всех возможных средств для того, чтобы обеспечить свое спасение. Вероятно, даже более того – достоверно, что среди средств, какие будут в следующей войне в распоряжении воюющих, будут факторы и процессы неограниченного уничтожения, причем – раз они будут приведены в действие – ничто не сможет их остановить.

Человечество никогда еще не было в таком положении. Не достигнув значительно более высокого уровня добродетели и не пользуясь значительно более мудрым руководством, люди впервые получили в руки такие орудия, при помощи которых они без промаха могут уничтожить все человечество. Таково достижение всей их славной истории, всех славных трудов предшествовавших поколений. И люди хорошо сделают, если остановятся и задумаются над этой своей новой ответственностью. Смерть стоит начеку, послушная, выжидающая, готовая служить, готовая смести все народы «en masse»[79]79
  В целом.


[Закрыть]
, готовая, если это потребуется, обратить в порошок, без всякой надежды на возрождение, все, что осталось от цивилизации. Она ждет только слова команды. Она ждет этого слова от хрупкого перепуганного существа, которое уже давно служит ей жертвой и которое теперь один единственный раз стало ее повелителем.

Не сразу, не без колебаний и надежд выбрал я название этой главы: «Конец мирового кризиса». Без сомнения, история кризиса закончилась в 1922 г. при всеобщей подавленности. Мира, приемлемого для Германии или обеспечивающего Франции безопасность, достигнуто не было. Центральная и южная Европа разбились на части, одушевленные резким национализмом, отделенные одна от другой враждой и завистью, таможенными тарифами и местным вооружением. Россия была и остается вне общего мира. Ее народ лежит распростертый ниц под гнетом самой жестокой тирании, какую когда-либо знал Восток. Ее правители, осмеянные природой и экономическими фактами, приговорены своим собственным исповеданием веры бесконечно прозябать в бедности и самоистязании. Соединенные Штаты в 1922 г. отряхнули со своих ног прах старого мира и остались в своем роскошном уединении за океаном, вооружаясь и удаляясь от Европы. Возрожденная в новом и грозном виде, вновь восстановленная в Константинополе и в Европе, освобожденная от капитуляции и чужеземного управления Турция отныне беспрепятственно владычествует над тем христианским и немагометанским населением, которое еще не уничтожено и не изгнано. Лига наций, еще не усиленная Германией, осмеянная Советской Россией, покинутая своим могущественным заатлантическим создателем, является хрупким и неверным оплотом против бушующих морей и мрачных туч, нависших над миром. Парламенты, воздвигнутые с такой надеждой в XIX в., в XX уже разрушены в большей части Европы. Демократия, ради которой надо было спасать мир с помощью самой страшной из когда-либо бывших войн, упустила из рук или отбросила в сторону те орудия свободы и прогресса, которые были выкованы для ее защиты суровыми предками. Англия, согнувшаяся под бременем долгов и налогов, может только изнывать под тяжестью этой ноши. И в этот тяжелый момент возникли новые несчастья: в кровавом смятении распался Китай; Франция, отделенная от Англии, стояла в боевой готовности на пороге Рура. 1922 год не принес с собой конца мирового кризиса.

К счастью, наши знания простираются за пределы того периода, который был нами избран здесь, и следующие годы были ознаменованы попытками содействовать упрочнению мира на земле. Хотя эти попытки дали только частичный успех и до сих пор еще не вполне согласованы между собой, тем не менее каждая из них внесла свою лепту в осуществление высокой идеи и все они в той или иной мере помогли умиротворению человечества.

Мирная конференция намеревалась разрешить задачу безопасности Франции при условии существования объединенной и могущественной Германии, лежащей по обе стороны Рейна, путем совместного обещания со стороны Великобритании и Соединенных Штатов прийти Франции на помощь в том случае, если она окажется жертвой ничем не вызванного с ее стороны нападения. Согласие французов подписать мирный договор было основано именно на этом обещании. Соглашение, заключенное тремя великими державами по этому вопросу, было подписано их уполномоченными и подлежало ратификации парламентов. Английский парламент подтвердил обязательство, подписанное его уполномоченным от его имени. Сенат Соединенных Штатов отказался от подписи президента Вильсона. Соглашение потеряло поэтому силу. Достигнутый с такими усилиями выход из трудного положения не удался, и возникло положение, крайне напряженное, полное опасностей и внушавшее страх. Премьер-министры Австралии и Новой Зеландии на имперской конференции 1921 г. заявили, что они предложат своим парламентам действовать в согласии с английским правительством и оказать помощь Франции даже в том случае, если бы Соединенные Штаты от этого отказались. Все увеличивающиеся разногласия, возникшие в то время между политикой Франции и Англии, оставили этот вопрос неразрешенным. Тем временем Франция, разъединенная с Англией, покинутая Соединенными Штатами, в полном одиночестве и в глубокой тревоге склонилась на сторону военных влияний и доверилась своему неоспоримому военному превосходству. Мы можем смотреть на вступление Франции в 1923 г. в Рур, вызвавшее остановку в экономическом возрождении Германии, как на самый мрачный момент для Европы со времени окончания военных действий.

Центральная задача оставалась к этому времени, таким образом, совершено не разрешенной. На первом месте стоял грандиозный по своим последствиям вопрос об отношениях между Францией и Германией. В сердце Франции в основе руководства всей ее политики и почти всех ее действий лежала боязнь перед возможностью мщения со стороны ее соседа. Мрачно и не менее глубоко залегло в сознании могущественных классов германского народа убеждение, что их национальная история не будет окончательно определена статьями Версальского договора, а сердца ее юного поколения бились надеждой, что они доживут до того дня, когда победа еще раз зальет ярким светом знамена их отчизны. С одной стороны – вооруженная и организованная сила Франции, ее переполненные арсеналы, весь аппарат ее техники и механики, ее африканские резервы, ее врожденные и никогда не умирающие военные доблести и наряду с этим ее все уменьшающееся население и все неожиданности, которые приносят с собой беспрерывно меняющиеся научные изобретения в области разрушения; с другой стороны – могучая германская нация с 60-миллионным населением против 40 млн. французов, с ее сильным поколением, полным острого чувства обиды, с ее лабораториями, с ее промышленностью и высокой умственной дисциплиной. Тяжелые переживания выпали на долю Германии в великой войне. Среди всех уроков этого опыта не было ни одного факта, который мог бы оправдать сомнения в ее будущих военных успехах. Почти без всякой поддержки германские армии вызвали на бой весь мир, имея таких союзников, слабость которых была очевидна с самого начала. И прежде чем Франция могла быть спасена от готовившегося ей разрушения, вся жизненная энергия России, Британской империи, Италии и частично Соединенных Штатов была уже в значительной мере растрачена. Но разве такие условия когда-нибудь повторятся? Нужно ли Германии задумываться над возможностью нового выступления в будущем всех наций и империй мира на помощь ее давнему врагу? Итак, основной проблемой европейского мира была проблема отношений двух стран по обе стороны Рейна, и в 1923 г. никто не мог бы поручиться за то, что будущим поколениям не суждено будет видеть Европу, вновь поверженную в прах в результате новой подобной же схватки.

Какую политику должна вести Британия перед лицом таких возможностей, к счастью, понимали все ее партии. Великобритания не могла иметь перед собой иной задачи, как использование всего своего влияния и всех своих ресурсов – в течение многих лет – на то, чтобы так тесно связать Францию с Германией в экономическом, социальном и моральном отношениях, чтобы предотвратить между ними всякую возможность новых ссор с тем, чтобы вражда их постепенно замерла посреди общего благоденствия обеих сторон и их взаимозависимости. Британский народ исключительно заинтересован в том, чтобы смягчить этот великий спор; у Англии нет противоположных, равных по значению интересов.

Рабочее правительство Рамзея Макдональда в 1924 г., благодаря лондонской конвенции и соглашению Дауэса, подготовило путь к памятным событиям 1925 г. Правительство Болдуина пользовалось не только неоспоримой властью, но и полной уверенностью в ее продолжительности. При таких условиях национального могущества и прочности правительства на сцену выступил новый министр иностранных дел, обладавший исключительной дальнозоркостью и смелостью, дававшими ему возможность идти на больший риск в деле достижения мира, чем это удавалось министрам всех других стран. Оставляя в стороне все мысли о соглашении Великобритании и Франции с целью сопротивления германской мощи, Остин Чемберлен решительно последовал политике, предложенной Штреземаном, о тройственном соглашении взаимной безопасности между Францией, Германией и Великобританией; по этому соглашению Великобритания брала на себя торжественное обязательство прийти на помощь любому из двух других государств, в случае, если оно подвергнется ничем не вызванному с его стороны нападению. Во всей истории нельзя найти другого примера подобного решения. Эта идея с самого начала получила одобрение всех классов и партий Великобритании, и благодаря опыту и ловкости Бриана, изумительному гражданскому мужеству Штреземана и других лидеров Германии она была проведена в жизнь. Осуществление этой идеи дошло до своего апогея, подкрепленное всей мощью Италии, направляемой дальнозорким реализмом Муссолини. Были преодолены бесчисленные трудности. Соглашение, которое могло бы потребовать 10 лет настойчивой политики, было закончено принципиально в течение нескольких месяцев. Было достигнуто также содействие малых держав, и 16 октября 1925 г. на берегу тихого озера представители четырех великих западных демократий дали торжественную клятву во всех обстоятельствах сохранять мир между собой и действовать сообща против каждого государства, которое нарушило бы условие и предприняло бы нападение против одного из братских государств. Выработанный в Локарно договор был окончательно подписан в Лондоне же, как это и должно было быть, потому что именно в Англии и возникла идея такой политики, а затем договор был ратифицирован парламентами всех заключивших его государств. Он был тщательно согласован с уставом Лиги наций, в совет которой в результате вошла Германия, усилившая Лигу своим могуществом. Так осуществилась великая мера самосохранения, когда-либо предпринятая европейцами.

Локарнский договор может считаться как бы европейским двойником вашингтонского договора, заключенного между Соединенными Штатами, Великобританией и Японией в 1921 г. и обеспечившего мир на Тихом океане. Эти два великих договора обеспечивают спокойствие цивилизации. Они представляют собою как бы два великолепных здания мира, прочно и непоколебимо возвышающиеся на обоих берегах Атлантики, свидетельствующие о дружественных отношениях великих наций мира; их армии и флоты защищают отныне это общее дело. Они составляют то основание, на котором широкие задачи Лиги наций и идеализм пакта Келлога могут быть началом еще более грандиозных замыслов будущего.

Но задача еще не разрешена. Величайшие усилия должны быть направлены на протяжении еще многих лет к осуществлению намеченной цели. Угроза войны все еще не исчезла из мира. Старинная вражда исчезла, но барабанный бой новых международных конфликтов уже звучит в воздухе. Тревоги Франции и обиды Германии успокоены только отчасти. Над широкими равнинами восточной и центральной Европы с их многочисленными новыми и высоконационалистическими государствами еще витают оскорбленные тени Петра и Фридриха Великого, и память тех войн, которые они вели, еще жива. Россия, сама превратившая себя в изгоя среди народов, точит штыки во мраке арктической ночи и механически провозглашает вновь и вновь философию ненависти и смерти. Но после Локарно надежды основываются уже на более прочном фундаменте. Ужас перед только что миновавшей войной еще долго будет продолжаться, и в этот благословенный промежуток времени великие нации смогут предпринять дальнейшие шаги к организации мира с полной уверенностью, что трудности, какие им осталось превозмочь, не больше тех, какие они уже превозмогли.




    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю